The King's Dancer | Танцор Короля

— Как я могу отказать гэгэ в том, о чем он просит? Если я покажу, обещаешь ли ты не кричать? — спросил Хуа Чэн, и его голос звучал странно робко, совсем не похоже на того короля, которого омега знал. — Конечно, я не буду кричать, — тут же пообещал Се Лянь. Что за абсурдная мысль пришла в голову Сань Лану! Мужчина снова вздохнул и развязал узел повязки на голове. Когда она упала, правый глаз Хуа Чэна все еще был закрыт, хотя, насколько мог судить Се Лянь, выглядел он пока совершенно нормально. Хуа Чэн взял руку Се Ляня в свою и сжал ее, после чего снова заговорил. — Пожалуйста, не бойся меня, — тихо попросил альфа, и Се Лянь почувствовал, как от него исходит тревога. Поэтому сжал его руку в ответ, успокаивая. — Я никогда не смогу испугаться Сань Лана, — поклялся он. Хуа Чэн кивнул и также закрыл левый глаз. Через несколько мгновений он открыл оба. Когда Се Лянь увидел правый глаз альфы, то понял, почему тот так волновался, показывая его. Он действительно выглядел довольно устрашающе. Все глазное яблоко было огненно-красным, не таким, как при воспалительных заболеваниях, а глубокого красного, как цвет свежепролитой крови, только он был ярче, настолько ярким, что светился. Зрачок тоже был странным, совершенно нечеловеческим. Он представлял собой черную щель, сравнимую со зрачком змеи, но внутри этой черноты находилось яркое белое кольцо. Оно было крошечным, но, тем не менее, заметным. Се Лянь с облегчением понял, что смог сдержать свое обещание. Как бы демонически ни выглядел глаз, этого все равно не могло быть достаточно, чтобы отпугнуть его. — Это действительно не больно? — спросил он и поднял руку, чтобы потрогать под глазом, стараясь быть очень осторожным. — Нет. Все нормально, как и с левым глазом, — ответил Хуа Чэн, и Се Лянь физически ощутил, как напряжение покинуло все тело альфы, когда он не уловил даже следа страха в его запахе. — Как это произошло? — не мог не спросить он. — Я не знаю, гэгэ. Я родился с этим. Это действительно странный недуг, с которым можно родиться, — подумал Се Лянь, но не сказал об этом. — Ты… видишь все по-другому через этот глаз? — Немного. Кажется, что я лучше вижу, особенно в темноте… — сказал Хуа Чэн и заколебался, но продолжать не стал. Се Лянь продолжал мягко подталкивать его. — И это все? Хуа Чэн издал небольшой смешок. — Что? Неужели гэгэ ожидает от меня каких-то сверхспособностей из-за этого глаза? — мягко поддразнил он, заставив Се Лянь покраснеть. — Конечно, нет, Сань Лан. Прости, что задаю глупые вопросы. Просто… я никогда раньше не видел ничего подобного, — попытался объяснить танцор и снова протянул руку к чужой щеке, осторожно проводя большим пальцем под демоническим глазом. Казалось, что сам глаз дрожит от этого, но Се Лянь сказал себе, что он просто дергается, потому что Хуа Чэн был чувствителен. Поэтому он перешел к поглаживанию бровей. — Знаешь, чем больше я на него смотрю, тем менее страшным он становится, — сказал Се Лянь после нескольких минут молчания. — Это… это на самом деле… если привыкнуть, то это действительно красиво, — нерешительно сказал бывший принц, потому что не хотел, чтобы король подумал, что он ему лжет. Но он действительно так думал! Хуа Чэн прищелкнул языком в легком раздражении. — Ты бы так не сказал, если бы увидел это с другой стороны покоев, — пробормотал Хуа Чэн, но Се Лянь был готов принять его вызов. — Хорошо. Иди туда, — приказал танцор. Король мгновение смотрел на него, потом усмехнулся, покачал головой, но в конце концов подчинился. Он пошел в другой конец покоев, повернувшись спиной к Се Ляню, и обернулся только тогда, когда расстояние между ними стало приемлемым. Было так темно, что Се Лянь едва мог различить силуэт Хуа Чэна, но светящийся красный глаз было трудно не заметить. В темноте казалось, что он парит, ни к чему не привязанный, и это было бы невероятно жутко, если бы взгляд не был таким беззащитным! Се Лянь мог только беспомощно улыбаться. Неважно, что Хуа Чэн думал об этом глазе, для Се Ляня он все равно оставался частью человека, и хотя это, конечно, изначально шокировало, но он не лгал. Чем больше омега к нему привыкал, тем красивее он становился. — Хорошо, Сань Лан, ты прав, это очень страшно, и ты нужен мне здесь, в постели, чтобы успокоить меня, — сказал Се Лянь своим самым бесстрастным голосом, и тут же услышал вздох альфы. — Ты такой плохой лжец, гэгэ, — сказал король, но все же послушал его и забрался обратно в постель, после чего снова прижался к нему. — Не могу поверить, что тебя это совсем не пугает, — сказал Хуа Чэн, и в его голосе звучало, будто он не знает, что делать в этой ситуации. Как будто он был полностью готов к тому, что Се Лянь закричит и убежит, а по дороге даже бросит ему оскорбление. — Как я могу бояться чего-то, что является частью моего Сань Лана, а? — спросил Се Лянь немного сонно, поэтому этот промах произошел незаметно для него. — О? Если я твой Сань Лан, значит ли это, что ты мой… — Танцор, — прервал Хуа Чэна Се Лянь, прежде чем король успел сказать что-то такое, что заставило бы его умереть от смущения. Хуа Чэн на мгновение выглядел ошеломленным, а затем разразился смехом. — Я не это хотел сказать, гэгэ, но конечно. Я — твой Сань Лан, а ты — мой танцор. Понимая, как нелепо это прозвучало, Се Лянь поступил по-взрослому и накинул на голову одеяло. Однако он все еще слышал хихиканье Хуа Чэна, поэтому снова сбросил его и бросил на короля недовольный взгляд. — Я сплю, — угрюмо сказал он и повернулся спиной к Хуа Чэну. — Гэгэ, не сердись, — сказал Хуа Чэн, а Се Лянь уже чувствовал, как альфа приближается к нему. — Я не сержусь, а сплю. Хуа Чэн еще немного посмеялся, затем обнял Се Ляня и прижался к нему сзади. — Знаешь… у меня не было причин смеяться до того, как ты пришел сюда. Так что, пожалуйста, не держи на меня зла. Мне просто очень нравится, когда ты здесь со мной, — объяснил он и бесстыдно начал мурлыкать. Се Лянь не смог бы разозлиться, даже если бы попытался, и позволил себе расслабиться в объятиях Хуа Чэна. *** На следующий день Се Лянь отправился к Мэй Няньцину, чтобы сообщить ему, что отныне он будет приходить на тренировки только каждый второй день. Однако Гоши, что вполне предсказуемо, устроил скандал. — Я отказываюсь, — сказал наставник, чего Се Лянь никак не ожидал, и он не знал, смеяться ему или плакать. В конце концов, это был не вопрос, не предложение. Это было утверждение. — Простите? — вежливо спросил омега сквозь недоумение. — Я отказываюсь. Я прекрасно знаю, почему Вы хотите пропустить тренировку. Потому что хотите проводить больше времени с этим… этим… дурным влиянием короля! Он уже развратил Вас! Се Лянь растерянно моргнул. — Сань Лан не оказывает плохого влияния. Он очень хороший. — Очень хороший, — с сарказмом сказал Гоши. — Конечно, Вы думаете, что он очень хороший, Вы же провели с ним гон! Се Лянь сузил глаза, недоумевая, как эта информация попала к Гоши. Он не мог представить, чтобы Сань Лан говорил об этом. — Ну и что? Мы хорошо ладим, так разве это не естественно? Не понимаю, почему Вы так расстроились из-за этого, — возразил он. — Вы все еще помните, что он абсолютно безжалостен? Один Ваш неверный шаг и… Се Лянь прищелкнул языком. Гоши пытался запугать его этим? Один неверный шаг? Он уже сбился со счета, сколько ошибок он совершил за время правления короля, а Хуа Чэн все еще был так же мил с ним, как и раньше. — Я и так наделал много ошибок. Король совсем не такой, каким Вы его выставляете. Чего Вы пытаетесь добиться? — Я пытаюсь защитить Вас! — сказал Гоши, повышая голос. — От чего?! — ответил Се Лянь на том же тоне. Терпение Мэй Няньцина было на исходе. — От совершенно катастрофического будущего, которое Вас ждет, если Вы будете продолжать общаться с этой угрозой! Он бросает вызов природе тем, что до сих пор жив, учитывая, под какой звездой он родился! И вот так Мэй Няньцину удалось поднять все тревожные сигналы для Се Ляня. Он уже потерял родителей, королевство, друзей, товарищей, место в обществе, свободу… а теперь этот Гоши предсказывает, что он потеряет и своего альфу? Омега покраснел от такого намека, и инстинкты взяли верх над ним. Он оскалил зубы и зарычал на Гоши, чего омеги не должны были делать, но время, проведенное в армии, заставило его усвоить немало особенностей альф. Однако Гоши не извинился и не отступил. Он просто продолжал тупо стоять, потеряв дар речи. Инстинкты подсказали Се Ляню, что это провокация, и он набросился на него. Мэй Няньцин заблокировал его, а затем начался бой. Он заметил, как несколько человек подошли и попытались разнять их, но они не могли сравниться с силой Се Ляня, и он просто оттеснил их в сторону, пытаясь добраться до Гоши. Раздавались крики «омега одичал!» и «что за черт?!», которые Се Лянь полностью игнорировал, внимательно смотря на Мэй Няньцина. Никто не стал бы убивать Хуа Чэна у него на глазах, даже словами. Се Лянь как раз собирался снова атаковать Мэй Няньцина, когда его заблокировал кто-то третий. Посмотрев на того, кто вмешался, он увидел перед собой старшего генерала Пэя и зарычал. Генерал на мгновение растерялся, и только поэтому Се Лянь успел нанести ему удар. По уровню мастерства они были примерно на одном уровне, но даже на их уровне, если кто-то позволял своим инстинктам взять верх, он неизбежно проигрывал тому, у кого была ясная голова. Это было первое, чему их учили в армии: держать свои эмоции под контролем при любых обстоятельствах, иначе они погибнут первыми. Поэтому, конечно, Старший Генерал Пэй сумел одолеть Се Ляня за считанные секунды. Однако омега ни при каких обстоятельствах не хотел покоряться и продолжал бороться, несмотря ни на что. Только когда Старший Генерал Пэй ударил Се Ляня по шее боковой стороной ладони, тот потерял сознание и упал. *** Когда Се Лянь окончательно пришел в себя, он сразу понял, что его посадили в камеру. Скорее всего, под землей. Он потер ноющую шею, пытаясь вспомнить, что произошло, что привело его в такое место. Вскоре до него дошло, и омега вздохнул в знак поражения. Он действительно совершил невероятную глупость. Кем он себя возомнил, простой танцор, напавший на Гоши из Уюна? Этот человек превосходил его в разы! Проблема была в том, что у Се Ляня не было ни единой мысли в голове, когда он нападал. Это был просто инстинкт защиты — защиты того, кто в этой защите не нуждался. Он побеждённо вздохнул и прислонился спиной к холодной, влажной каменной стене. Я поставил Сань Лана в весьма неприятное положение, — понял он и снова вздохнул. Се Лянь знал, что он нравится Хуа Чэну, но какое отношение имеют симпатии и антипатии в такой ситуации? У него не было другого выбора, кроме как наказать Се Ляня, и он уже чувствовал себя невероятно виноватым за то, что поставил альфу в такое положение. Се Лянь не знал, сколько времени просидел на грязной земле в своей маленькой камере, когда услышал приближающиеся шаги и увидел, что генерал открыл дверь в камеру. — Старший генерал… — начал Се Лянь, но его прервали, подняв руку. — Пожалуйста. С Пэй Мином все в порядке. Се Лянь моргнул, чувствуя себя совершенно ошеломленным, но продолжил говорить, сделав лишь небольшую паузу. — Пэй Мин, прости, что напал на тебя. Я был не в своем уме. Надеюсь, я не причинил тебе вреда. Пэй Мин только рассмеялся. — Ничего страшного, не волнуйся. Просто небольшая рана. Она заживет в течение месяца. Должен сказать, что твоя репутация все еще актуальна. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем провести матч-реванш, а пока Его Величество ждет тебя в тронном зале. — С… Его Величество очень зол? — спросил Се Лянь, пытаясь подняться на ноги. — Он в ярости. Весь тронный зал провонял его гневом. Это некрасиво, — рассмеялся Пэй Мин. Однако Се Лянь не видел в ситуации юмора и уныло последовал за генералом. Однако омега был весьма удивлен тем, как с ним обращаются. — Почему меня не держат? — спросил он, когда понял, что Пэй Мин не пытается надеть на него наручники или веревки. — Ты хочешь, чтобы Его Величество обезглавил меня? Кто посмеет обращаться с тобой как с преступником? — рассмеялся Пэй Мин. — Разве я не преступник? — Пфф, конечно же нет. Его Величество просто хочет узнать, что случилось, и уладить ситуацию. И еще, пожалуйста, не говори ему, что мы держали тебя здесь, это была единственная свободная камера так близко к тронному залу. Я знаю, что это отвратительное место. Прости за это, — покаянно сказал Пэй Мин. Се Лянь не знал, смеяться ему или плакать.