Эрха – безумие или реальность

Текст Эрхи не только развлекателен, но и очень серьезен. Даже эпохален. Мифоэпичен. Но при этом «недостоверен». То есть он остается глубоко субъективным в выборке объектов для демонстрации и в описании их свойств, в том числе во временной протяженности. Имеется в виду вот что: • в каких локациях происходят ключевые события (весь сказочный набор: подводный мир; пространство внутри ствола дерева; ад; иллюзорный погибший город, сожженный войнами мир императора Тасянь-цзюня. А также вполне реалистичные горы и пещеры, деревенские поля, городки и гостиницы, даосские школы, апельсиновые рощи и т.д.) • что это за события (даосские приключения; битвы; сны; воспоминания; первая любовь и вся ее неловкость; бытовые муки в источниках и столовых; встречи-расставания, обиды, недоговоренности; полное переосмысление своей жизни и всей рассказанной истории); • как именно и по каким причинам изменяются персонажи (работа над ошибками, смерть не цена. Чу Ваньнин умирает дважды, Мо Жань трижды); • к каким предметам или событиям постоянно возвращается автор и т.д. В целом во вселенной фэнтази происходят события явно из другого жанра. Принцип работы магических техник - даже в рамках сеттинга - не ясен, запутан или недостаточно объяснен. В «магии» нет никакой системы, однако она не только встречается на каждом шагу, но и обеспечивает работу целых сюжетных арок. Например, мир иллюзий с птицами юйминь; арка города Цайдэ с призрачной свадьбой; дно озера Цзиньчэн при выборе духовного оружия. Многочисленные «формации», раскрытие тайн ордена Жуфэн в адском огне и многое другое. Устройство человеческого организма (физиология, многосоставная душа, золотое ядро) фантасмагорично. Как работает время в романе, окончательно неизвестно. Даже в конце истории остается вопрос — почему все эти события произошли. Но оптика текста такова, что все это не имеет особого значения. Возможно, если бы фокус романа был сосредоточен на достоверности его реалий (в рамках сеттинга, разумеется) — то ровно с таким же сюжетным каркасом он мог бы иметь иное содержание. Более привычное. Более банальное. Куда менее причудливое. Эрха же не только причудлива, но и воистину драматична. Все темы, почитаемые легким чтением — приключенческий экшн, флирт, бытовая зарисовка — здесь наполнены густым, почти театральным пафосом. Эмоции аффектированы, рефлеския повышена. Деталь способна заменить целое и выйти на первый план. Так происходит и с лепестками яблони, и с вышитым платком, и с зонтом над чужой головой, и, конечно, с пельменями. Вряд ли можно вообще найти произведение искусства, где некая незамысловатая еда имела бы такое огромное и трагическое содержание, свернутое внутри нее как маленькая вселенная. При слове «пельмешки» у читателей Эрхи тянет сердце. В то же время темы действительно тяжелые и неоднозначные — геноцид, изнасилование, психическое и физическое принуждение, душевная болезнь, пытки, лишение свободы, каннибализм, некрофилия, детоубийство, расчлененка — выглядят как набор фэндомных тегов. То есть они подробно описаны, но никакой моральной оценки их ни у автора, ни у читателя нет. А если мнение на их счет и мелькало — то к концу романа рассосалось. …Да, любезный читатель. Ведь ты сам всё понимаешь, если прочел роман. У всего есть причины… магические и психиатрические… в том числе твое желание прочесть подобное… желательно в безопасном формате… Так что именно «нерелевантность» указанных тем-тегов делает их частью содержания. В ином случае их не вынес бы ни писатель, ни читатель (ни психика героев романа).