Всё не так просто

— Ну и о чём вы говорили? Сашка ведь тебя на дух не переносит, — ухмыльнулся Латыпов, уже чувствовавший себя вполне в ресурсном состоянии. — Да не правда! Нормально он меня переносит, — искренне возмутился Елисеев, подумав, как, оказывается, странно видят их с Сашей отношения остальные. — Ладно-ладно, — Эдуард не стал спорить, зная непоколебимое упрямство друга. — Только вы от вопросов не увиливайте, Матвей Павлович. — Н-да, Эд, а ещё меня в этой сборной настырным называют, — Елисеев притворно закатил глаза. — Без лирических отступлений, — Латыпов погрозил ему пальцем. — Раз уж я застал вас двоих, то будь добр, колись. — Я просил Сашу поговорить с Польховским насчёт одноместного номера для меня на Оберхоф, — сказал Матвей, прекрасно понимая какую реакцию это вызовет. — Так значит, я тебя в качестве соседа уже не удовлетворяю? — немедленно обиделся Эд, а его сокомандник, едва взглянув на состроенное Латыповым несчастное лицо, сложился пополам от хохота. — Эдик, у тебя с чувством юмора уже совсем плохо, — смаргивая слезы от смеха, заключил Матвей и в то же время лихорадочно соображал, как бы скорее свернуть эту тему, и переключиться на что-то максимально нейтральное. — Нет, просто у кого-то шутки идиотские, — проворчал Латыпов, и Елисеев едва заметно облегчённо вздохнул, поняв, что дополнительных усилий можно не прикладывать. — А теперь говори серьёзно, что у вас за секреты с Логиновым? — снова свернул на интересующую его тему Эдуард, отчего Матвей чуть не взвыл. Бывают же такие настойчивые товарищи! Решив, что лучше сказать полуправду, чем солгать, он с видимым усилием произнёс: — Это не моя тайна, так что лучше сам у Сашки и спроси. — А если поподробнее? — Эдик начал давить сильнее, почувствовав, что отказ Елисеева говорить уже не столь категоричен. Матвей рассказал всё максимально осторожно, не выдав ни одной уточняющей детали, подобному рассказу позавидовал бы любой шпион. При этом любую просьбу об уточнении он пресекал лаконичным посылом спросить у Логинова. — Ну не хочешь говорить, и не надо, — тут же успокоился Латыпов, поскольку просьба обратиться к Александру заводила в тупик его любопытство, тот не будет терпеть подобных расспросов, а вытащить из Матвея что-нибудь ещё он не мог, сколько ни бился. — Лучше скажи, Эд, Каминский мне ничего не передавал? — настороженно поинтересовался Елисеев. Отношения с новым тренером никак не желали складываться, а природное обаяние Матвея тут совершенно не действовало, и наставник день ото дня становился только строже. Это беспокоило биатлониста гораздо больше, чем грядущая авантюра, куда его втянул Саша. — Да нет, ничего не было, — беспечно пожал плечами Эдик. — А что у вас опять не складывается? — с неподдельным беспокойством осведомился он. — Ну да, — кивнул Елисеев. — Вроде бы я веду себя как обычно, но что-то идёт не так. — В том-то и дело, что как обычно. Это мы тебя любим за это, Матвей, а Юрий Михайлович такого не терпит, — глубокомысленно изрёк Латыпов. — И что мне теперь делать? Я как-то не привык подстраиваться под чужие требования, — хмыкнул Елисеев. — И не нужно. Забей, оно само образуется, — ободряюще улыбнулся Эдуард, смело заглядывая в озабоченные глаза друга. Матвей кивнул с ответной улыбкой. В наступившей тишине раздался звонок телефона Латыпова. Едва посмотрев на экран, Эд буквально пулей вылетел из номера, даже не нажав кнопку принятия вызова. Когда за Латыповым закрылась дверь, Елисеев откинулся на подушку и погрузился в размышления. В отличие от Саши он не ощущал запутанность их отношений так остро, но определённый дискомфорт всё же чувствовал. Под импульсивным и лёгким характером прятался беспощадный самоед, готовый растерзать себя за малейшую оплошность. Беспечное раздолбайство сидело как влитое и оказалось очень удобной и комфортной маской на все случаи жизни. Матвей привык к нему настолько, что уже не смог бы сказать поддерживает ли он свой образ или действует естественно. Хохфильцен-2017 тоже был значимой точкой в его биографии, однако память Матвея пощадила его в противовес Александру, который помнил этот момент до мельчайших подробностей. Эти смешанные, путанные ощущения иногда смутно тревожили его во снах, заставляя просыпаться в холодном поту. Смутный жар от объятий Саши, распирающий грудь, шершавая подушечка пальца, обводящая его губы и стирающая с щёк слёзы, горестное смятение при виде строгой, прямой спины Логинова. После этого заснуть до утра обычно не удавалось, и он выходил на тренировку, сонно прищуриваясь и пугая сокомандников какими-то чудовищными мешками под глазами. Однако, если в делах трехлетней давности память Елисеева проявила снисходительность, то, что случилось буквально полтора года назад, биатлонист помнил до мельчайших подробностей, и можно было с немалой долей уверенности сказать, что это тревожило его лишь немногим меньше, чем Александра тревожил уже упомянутый Хохфильцен. *** Эстерсунд-2019 Если после этапа Матвея медаль сборной России в эстафете казалась объективной реальностью, то к этапу Саши болельщики, да и сами спортсмены уже смирились, что, похоже, их максимум — обидное четвёртое место. Хотя российская сборная никогда не была любимицей биатлонной фортуны, и та чаще всего поворачивалась к ней спиной, но, похоже, в данный момент всё немного изменилось. Пожалуй, только этим объяснялись штрафные круги Фуркада на стойке, и то, что Россия, которую кидало из стороны в сторону по этой эстафете, смогла-таки занять уже не такое обидное третье место. От чемпионской четвёрки Хохфильцена в строю не осталось никого, поэтому и бронзе парни безмерно обрадовались. Особенно воодушевились дебютанты этой эстафеты — Поршнев и Елисеев. Причём если более молодой Никита был скорее смущён, чем вдохновлён, то искренний, непосредственный, привыкший не скрывать чувств и эмоций Матвей выражал их даже с избытком. Особенно сильно это выделялось на пресс-конференции, где он от волнения забыл, что уже давно может давать интервью на английском и заговорил по-русски сбивчиво, но радостно и смело. К тому же его взволновала не только долгожданная медаль чемпионата мира, но и ещё кое-что. Елисеев наконец решился на серьёзный разговор с Логиновым, и тот согласился, но при условии завоевания медали в сегодняшней эстафете. Поскольку оно оказалось выполнено, Матвей теперь предвкушал и то, что он скажет Александру. — Так, и что ты хотел сказать? — деловито осведомился Саша. Елисеев сразу немного растерялся, но решил говорить то, что собирался. — Я знаю, что у нас непростые отношения, — осторожно произнёс Матвей. — Ты имеешь полное право злиться, я доставлял тебе проблемы. Теперь я хочу признаться, Саша, я испытываю к тебе нечто большее, чем просто симпатию. Ты согласен начать всё заново? Логинова ошеломило внезапное откровение товарища по команде. Он понимал, что Елисеев к нему неравнодушен, чувствовал все годы, что они находились вместе, поэтому первым порывом было обнять Матвея и сказать, что они должны попробовать дать друг другу ещё шанс. Однако за эти годы он слишком хорошо выучил характер этого несносного чуда, что сейчас так нелепо объяснялся ему в чувствах. Подобные отношения требовали терпения и доверия, а ни на то, ни на другое сил у Александра пока не было, и не понятно появятся ли они когда-то. Ему показалось, что на обдумывание неутешительного ответа ушла уйма времени, но на деле едва ли прошла минута. — Я ценю твои чувства, Матвей, и тоже к тебе испытываю больше, чем симпатию, — начал объясняться Логинов, чем вызвал весьма непредсказуемую реакцию Елисеева. Тот потянулся к нему губами с совершенно определёнными намерениями. Саша непроизвольно накрыл его губы ладонью, таким образом закрыв ему рот, и сбивчиво продолжил: — Но у нас не может быть отношений, сейчас точно нет. Может быть когда-нибудь потом. Пусть всё останется как есть, а лучше нам даже отдалиться. Прости. Александр закончил малосвязную тираду и поняв, что зажимает Елисееву рот, смутился и убрал руку. Матвей демонстративно вытер губы ладонью и колючими, словно превратившимися в льдинки глазами посмотрел на Логинова. — Не смею больше задерживать, — упавшим, безжизненным голосом почти прошептал он. Саша кинул на него полный смятения взгляд и ушёл, не оглядываясь. Эту сцену, достойную театральных подмостков, наблюдал Йоханнес Бё, причём с огромнейшим интересом, хоть и не понимал ни слова по-русски. Изначально норвежца привлёк тот факт, что двое русских отстали от уходящих с пресс-конференции, и Бё решил удовлетворить праздное любопытство, о чём ни разу не пожалел. Логинов его давно интересовал, а вот его собеседника Йоханнес хоть и знал, но никогда им не интересовался. Теперь же то, что он видел заставило лидера кубка мира думать по-другому. Окинув оценивающим взглядом высокую, атлетичную фигуру Елисеева, норвежец решил, что, пожалуй, неплохо было бы познакомиться с ним поближе, потому что очевидно он как-то связан с Александром, да и в принципе весьма симпатичен. Бё выждал немного времени, чтобы его не заподозрили в подслушивании и, уповая на свою природную неотразимость, подошёл к Матвею, который всё ещё был несколько растерян. — Привет, ты, кажется, Матвей? — с максимально доброжелательной улыбкой проговорил Йоханнес. — Да, — норвежца удивило, насколько быстро этот парень взял себя в руки. — А что, собственно, желает Великий и Ужасный? — О, Великий и Ужасный, это про Уле, — засмеялся младший Бё. — Я хотел предложить пойти куда-нибудь выпить и расслабиться после такой хорошей гонки, — он задорно подмигнул. Йоханнес, уверенный в своей обаятельности и неотразимости на все сто, уже лихорадочно просчитывал в уме объём выпивки, необходимый для того, чтобы сделать симпатичного русского более покорным и сговорчивым, и, возможно, даже закончить встречу в его номере. Однако ответ россиянина быстро охладил его пыл. — Нет, пожалуй, я откажусь, — Елисеев извиняюще улыбнулся. — Гонка была хорошей, но очень тяжёлой, нужно восстановиться. Бё искусно скрыл разочарование и совершенно машинально отметил, что Матвей забавно и очень заметно картавит и, конечно, говорит по-английски с довольно сильным акцентом. Уговаривать и настаивать Йоханнес не собирался, тем более что россиянин был твёрдо настроен на отказ. Они очень тепло попрощались и разошлись, хотя Елисеев уже сумел заронить зерно заинтересованности внутри лидера кубка мира. *** Саша реализовал свои слова, сказанные тогда, и они отдалились друг от друга больше, чем когда-либо. Если в начале межсезонья Матвей чуть ли не на луну хотел выть от тоски, то затем новый тренировочный план, очень заинтересовавший спортсмена, и проснувшийся интерес к работе над стрельбой оставили сложности в отношениях с Александром далеко позади и заставили Елисеева с головой уйти в подготовку и работу на результат. В начале нового сезона усилия Матвея дали свои плоды, и он впервые заехал на пьедестал в личной гонке кубка мира. Его эйфория не знала границ, но внутренне биатлонист осаживал себя мыслями о том, что эта гонка — одна из многих и уже завтра нужно начинать всё заново. Наличие Логинова в цветочной церемонии не нервировало его, хотя подсознательно Елисеев чувствовал лёгкое волнение. Саша очень тепло поздравил его и, казалось, был действительно рад, однако лицо Матвея, несмотря на улыбку до ушей, оставалось похожим на безэмоциональую маску. Спортсмен отказался от посиделок в свою честь, напомнив сокомандникам, что с индивидуальной гонкой не шутят. Он спокойно переварил положительные эмоции наедине с собой. Оглядываясь теперь назад и вспоминая те свои ощущения, Елисеев начинал думать, что следовало поступить по-другому и от души вкусить прелесть первой личной медали тем более, что с января всё пойдёт наперекосяк, а чемпионат мира в любимой россиянами Антерсельве оставит тяжёлое, гнетущее впечатление, которое вряд ли когда-то покинет его. Причём, шут с ними, с его отвратительными результатами, которые никак не тянули на гордый статус «второй номер сборной» и после которых пришлось заново обретать уверенность на чемпионате Европы. Самое главное, что в очередной раз разделило историю российского биатлона на до и после — скандал из-за золотой Сашиной медали в спринте. Когда журналисты спросили его мнение об этой ситуации, слова поддержки застряли у Матвея в горле, и он отговорился общими фразами о несправедливости такого отношения к Логинову. Неразбериха с подготовкой к новому сезону только помогла этой игре лидеров сборной в игнорирование друг друга. С другой стороны, Елисеев забеспокоился, что летом свернул куда-то не туда, так как унылое двадцать шестое место в первой гонке сезона совсем не отвечало его новым амбициям. Именно от подобных мыслей его и оторвал приход Александра и его авантюрное предложение, на которое Матвей сразу согласился. Сейчас, когда час икс почти наступил, и Саша должен был прийти с минуты на минуту, а Эд своим отсутствием избавил его от необходимости отшучиваться, Елисеева одолело странное предчувствие, не сулившее ничего хорошего. В их отношениях с Логиновым явно произойдёт очередной сдвиг, правда, неизвестно в какую сторону, к тому же участие во всей этой истории Йоханнеса Бё, российского биатлониста совершенно не вдохновляло, заставляя чувствовать нечто, смутно напоминавшее ревность. Александр уже опаздывал, что с пунктуальным Логиновым случалось крайне редко, и Матвей успел подумать, что тот прислушался к голосу разума и просто свернул всё это предприятие, рассказав норвежцу, что Елисеев не является для него никем более сокомандника. Его размышления прервало появление Саши, который не посчитал нужным постучаться и заставил задумавшегося биатлониста почти подскочить от неожиданности. Теперь отступать точно было некуда, хотя Елисеев вряд ли засобирался бы это сделать — врождённое упрямство ему не позволило бы. Отныне всё изменится, и склонный к оптимизму Матвей надеялся, что в лучшую сторону.