Всё не так просто

Саша никак не мог разобраться в своих чувствах к товарищу по команде. С одной стороны, трогательная влюблённость Матвея поддерживала и давала силы, немало тешила его самолюбие и даже заставляла ревновать это чудо чуть ли не к каждому столбу. С другой стороны, Александр мог чётко сказать, что с тех пор, как Елисеев начал занимать так много места в его жизни, спокойствие в ней закончилось навсегда. Если для кого-то отсутствие контроля или его недостаток не могли быть важной причиной для проблем, то Саша, завоевавший его ценой многих лишений и потраченного впустую времени, ценил больше всего на свете и расставаться с Елисеевым не очень-то стремился. Да и он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что Матвей заинтересован в их отношениях гораздо больше, чем он сам. Его удерживало во многом поведение Йоханнеса — несмотря на заверения оставить в покое, Александр замечал, что норвежец иногда странно на них посматривал и усмехался. Логинов продолжал играть нужную роль и постепенно привыкал к этому, иногда думая, что такими темпами его огромная симпатия действительно превратится в настоящую влюблённость. Елисеев был, несомненно, весьма эффектным парнем, и его безусловная преданность сильно льстила Сашиному эго — он не мог этого не признавать. При этом он чувствовал себя очень неудобно, давая Матвею надежду, которая в результате могла оказаться ложной. Тот даже не подозревал, насколько Логинову бывало неудобно смотреть в полные обожания глаза. В любом случае те страхи и страсти, что могли терзать Елисеева и, в теории, Бё, Логинову вряд ли придётся испытывать. Предыдущий сезон окончательно утвердил его в том, что простые человеческие чувства лишь помеха для топ-биатлета, правда пример норвежца, почти не вписывающийся в стройную концепцию Александра, буквально выводил его из себя. Саша уже не в первый раз задумался о том, что ещё месяц назад такие понятные чувства — ярко выраженная неприязнь к Йоханнесу и симпатия к Матвею, не затухающая уже не первый год — превратились в нечто непонятное и запутанное. Йоханнес, несмотря на очевидную опасность, что он теперь представлял, вызывал уже не такое очевидное, но всё ещё достаточное отторжение, а тихо и преданно любящий Матвей начинал вызывать скуку и раздражение, как нечто удобное и однообразное. Александр пока жутко стыдился подобных мыслей и гнал от себя их прочь, но они были весьма настойчивы. В таких случаях он обычно звонил Матвею, звал к себе, так как в Австрии жил один, и осыпал его ласками и поцелуями, наслаждаясь его чувственными стонами и тем, как партнёр плавится в его руках. Этим он словно извинялся за неозвученные мысли. Он поступил так и сейчас, когда снова поймал себя на подобном, но Елисеев не только не ответил на звонок, но и сбросил его. Это насторожило Сашу. Он поскорее отложил телефон, зная, что если не сделает этого, то начнёт названивать Матвею, а может даже позвонит Эду, чтобы узнать, где его парень. С самого первого дня их весьма сложных отношений Александр старался максимально контролировать их, часто вторгаясь в личные границы, что не оставалось без последствий. Он понимал, что перегибает палку, но остановиться уже не мог. Вот и сейчас Логинов тяжело вздохнул и буквально заставил себя не думать о том, где может находиться Елисеев, и заняться-таки анализом последней гонки, в которой снова что-то не получилось, и это становилось неприятной тенденцией.

***

— Матвей, ты меня вообще слушаешь? — Нет, — честно ответил Елисеев, виновато улыбаясь. Он правда пытался понять, что от него хочет Света, но постоянно срывался на мысли о своей нелёгкой судьбинушке. — Ладно, ещё раз объяснять не буду, пойдём уже. — Светлана нахмурилась и махнула рукой. Матвей послушно поплёлся следом. — Ты ведь хотел помириться с Ульяной? — А я с ней вроде не ссорился, — нахмурился Матвей. Настроение окончательно упало ниже плинтуса. Лишний раз встречаться с Кайшевой ему совсем не улыбалось. Елисеев упустил тот момент, когда у них не сложились ни дружеские, ни даже приятельские отношения. Теперь Ульяна обращала на него внимания не больше, чем на лыжную палку, что сильно уязвляло достоинство Матвея. Поскольку мужская и женская сборные пересекались непостоянно, они оба с успехом делали вид, что друг друга не существует. Нет, Матвей-то определённо делал все шаги к сближению (конечно, в своём понимании этого). Всё же не общаться с человеком, с которым проводишь бок о бок внушительную часть года, было очень странно. Однако что-то всё время шло не так. — Земля вызывает Елисеева. — Света помахала рукой, заметив его отсутствующий взгляд. Она всегда была достаточно тактична, но сейчас старательно не замечала, что он погружён в себя и не проявляет ни капли заинтересованности. — Прости, задумался. — Проблемы на личном? — Миронова подмигнула ему, а он едва успел скрыть изумление с ноткой злости. Неужели и женская сборная уже давно в курсе всего? Или ему просто мерещится на пустом месте? — Знаешь, Свет, давай потом. Вот сейчас совсем не время. — Спрашивается, и зачем я всё это затеяла ради него, если он ещё и нос воротит, — разозлилась Светлана. — И вообще, что это за секреты такие? — Не секреты — просто дела. — Матвей искренне надеялся, что звучит достаточно убедительно. — Да ну тебя, Елисеев. — Света насупилась и отвернулась, но он, хорошо зная подругу, не смог удержаться от улыбки, видя, что она не сердится. — Очень хорошо, что ты всё правильно поняла. Миронова даже не успела совершенно резонно возмутиться, как её собеседника и след простыл. Матвей в принципе отличался чудаковатостью, но последнее время вёл себя совсем странно. Постоянно отвечал невпопад, пропадал неизвестно где, тем самым напуская ауру таинственности. Хоть Света и понимала, что захочет — сам всё расскажет, но любопытство, как известно, кошку сгубило. Однако её маленькая хитрость, которую она только что пыталась использовать, не удалась и пришлось отложить попытку удовлетворить свой интерес на более удачный момент.

***

Матвей давно перестал делить свою карьеру на олимпийские циклы или хотя бы на двухлетия. Более удобным карьероисчислением оказалось деление на подходящих и неподходящих тренеров. Причём подходящих он мог пересчитать на пальцах одной руки. Сейчас же Елисеев вошёл в очередной период неподходящего тренера, и это только добавляло тревог и нервов, как будто бы ему было недостаточно личных проблем. В этом отношении он, не скрывая, белой завистью завидовал Логинову, так как у того была вожделенная независимость от их шарашкиной конторы, которой всегда не хватало свободолюбивому Матвею. Вместе с тем это не мешало искренне любить Сашу, отдавая всего себя и прекрасно разделяя чувства и биатлон. Только одна мысль пульсировала в голове, когда на тренировке он методично, пуля за пулей, расстреливал установку из положения стоя. Мысль о том, что теперь он всегда будет гнуть свою линию, как бы дорого ни пришлось за это заплатить. Привычные монотонные действия успокаивали, заставляли умерить пыл, и постепенно Елисеев даже отодвинул на задний план то, что так тревожило его. На Александра во время тренировки он не смотрел — это был обоюдный договор. Матвею нравилось тренироваться обособленно: это позволяло полностью сосредоточиться на работе. Он знал, что Саша полностью разделяет подобную точку зрения и это один из немногих взглядов, что сближали их друг с другом. Он закончил тренировку чуть раньше и уходил со стадиона, не замечая ничего вокруг. Поэтому, когда кто-то внезапно взял его за руку, ему стоило больших усилий даже не вздрогнуть. — Матвей, тебя-то я и ждал. — Йоханнес осклабился, улыбаясь одновременно обаятельно и хищно. — Дождался? — Елисеев нахмурился, вырывая свою руку из его. — Не в твоих интересах огрызаться, солнце. — Норвежец продолжал улыбаться, но в глазах уже мелькнула злость. — Чего ты хочешь от меня? — Напротив отеля есть небольшая кофейня — жду тебя там через час. Общаться лучше в более подходящей обстановке. Россиянин не успел ничего ответить, и это его серьёзно разозлило. Ему не нравилась манера Бё — напустить туман и слиться в последний момент. Это была попытка игры на его нервах, и Матвей не мог не признать, что весьма успешная.

***

Елисеев со своим хроническим раздолбайством, что не покидало его даже на краю пропасти, умудрился опоздать тогда, когда это могло навредить. В том, что сделал он это зря, Матвей убедился, увидев недовольного Йоханнеса, постукивавшего пальцами по столу. Рядом с норвежцем стояла чашка недопитого капучино — значит он ждал его уже какое-то время. Пожалуй, если бы россиянин не торопился так сильно, то обратил бы внимание на то, что кофейня очень уютная и светлая, оставляющая приятное умиротворяющее впечатление. Похоже, что норвежец давно заприметил это милое местечко, в чём Елисеев почти не сомневался — все норвежцы всегда прекрасно ориентировались в городах, где проходили их гонки. Правда, они были спецами в основном по злачным местам, но кто сказал, что исключительно по ним. Матвей, в свою очередь, очень редко менял привычный маршрут «отель-стадион», и только требование Бё заставило нарушить этот цикл. — Ты не находишь, что не я должен ждать тебя, а ты меня? — Бё выразительно смотрел на него, не скрывая досады. — Ты очень плохо меня знаешь, Йоханнес. Я всегда опаздываю. — Он улыбался, хотя понимал, что это очень сомнительный повод для гордости. — Я знаю тебя лучше, чем тебе кажется. — Ой, как банально. Может быть, ты скажешь, что тебе нужно, и мы разойдёмся, а не будем сыпать клише? — Я лично никуда не тороплюсь. А ты ведь теперь зависишь от меня. Или, может, ты торопишься к Александру? Матвей чувствовал, что начинает закипать, однако от какой-нибудь опрометчиво сказанной глупости его спасла милая девушка-официантка, подошедшая, чтобы принять заказ. Он взял кофе покрепче, который привык пить по утрам, так как биатлонный распорядок дня мало подходил ему — человеку с биоритмами совы. Официантка, заметив напряжение между парнями и то, с каким недовольством они разговаривают друг с другом, подумала, что это очередная влюблённая парочка, которая ссорится по пустякам. По доброте душевной решив помочь им, она обратилась к норвежцу, подавая кофе Елисееву: — Не сердитесь на вашего парня за то, что он опоздал. Это всё пустяки. — Вы совершенно правы. — Йоханнес был просто само очарование. — Это того не стоит. Елисеев искренне понадеялся, что не выглядит совсем уж по-идиотски. Прекрасно, их ещё и за влюблённых приняли. Он, конечно, даже не мог представить, как они выглядели со стороны, но как пара, серьёзно? Причём, если Матвей был готов провалиться сквозь землю сию же секунду, Бё эта ситуация повеселила и, кажется, даже порадовала. Впрочем, два парня в форме сборных, за которые они выступают, мило или не очень беседующие, вряд ли были редкостью для этого городка. Хохфильцен жил за счёт биатлона, и маленькая кофейня наверняка видела и не такие драмы. Эта мысль немного успокоила Елисеева. — Как мило, оказывается, мы смотримся как пара. — Норвежец откровенно наслаждался смущением и неловкостью россиянина. Этот небольшой казус заставил Матвея ненадолго забыть, что он хотел поскорее всё закончить. Йоханнес воспользовался паузой, совершенно не стесняясь рассматривать его долго, внимательно, кидая оценивающие взгляды на его лицо, руки, плечи. К таким откровенным, почти раздевающим взглядам Елисеев совсем не привык и понимал, что начинает краснеть. Он, со своей стороны, смотрел на Бё украдкой, исподтишка, отмечая, что, несмотря на ничем не примечательные черты, его лицо очень обаятельно и правда притягивает взгляд. — Ты слишком долго смотришь на меня. — Матвей пытался скрыть всё возрастающее смущение напускной наглостью. — Нравлюсь? — Очень. — Ответ Йоханнеса окончательно сбил его с толку. — Не играй со мной. — Россиянин чувствовал, что его терпение совсем на исходе. — Говори, что тебе нужно, и я надеюсь, мы очень не скоро снова увидимся. — Я думал, ты умный мальчик и давно догадался, но я могу сказать это вслух, если ты просишь. — Сделай одолжение. — Расстанься с Логиновым — он не для тебя. Ты ведь этих слов ждал? — Что-то вроде этого. Александр —взрослый человек и сам разберётся, нужны ли ему наши отношения. — Не стой на моём пути, Матвей. — Ты ведь никуда не отправишь эти фото, будем честны, Йоханнес. — Хочешь проверить? — Норвежец выразительно приподнял бровь, внимательно следя за реакцией россиянина. — Я не думаю, что это даст тот эффект, которого ты добиваешься. — Елисеев покачал головой, но Бё увидел едва заметную неуверенность в его глазах. — Видимо, нам больше не о чем говорить. Мы зашли в тупик. — Как скажешь. — Норвежец сделал вид, что смотрит на часы. Поднимаясь из-за столика, Йоханнес ненавязчиво провёл пальцами от запястья Матвея до его плеча и, наклонившись, прошептал на ухо, едва не коснувшись губами мочки: — Преданность — это хорошо. Только нужна ли она тому, кому ты её отдаёшь? Подумай об этом. Матвей не смотрел вслед уходящему, почти отчаянно обхватив голову руками. Напряжение, которое он изо всех сил сдерживал, давило с новой силой. На столе стояла чашка кофе, к которой он так и не притронулся.

***

Йоханнес был крайне доволен тем, как развивались события. Матвей казался лёгкой добычей и, на первый взгляд, легко увяз в вобщем-то несложной схеме шантажа. С Александром было гораздо сложнее. Правда теперь Йоханнес думал, что у него есть рычаг воздействия в лице Елисеева, но был прав лишь отчасти. Теперь нужно было напомнить Логинову о себе. johannesbo: Привет, Саша. Думаю, тебе будет интересна эта фотография. Уже отправив это сообщение, норвежец загорелся новой идеей. А ведь он может устранить Матвея и без помощи компрометирующих снимков. Что ж, будет весело.