25 июня. День
— Да, мам, я уже стою у парка… Нет, мам, он еще не приехал… Да, у меня хватило денег ему на микстуру… Да, мам, все мальчики, которые ночевали со мной на протяжении всего месяца уже свалили, ага… Мам, ну пожалуйста, хватит! Всё, я жду Оливера, давай…. Про листовки помню, позвоню позже… Всё, гудбай. Я с улыбкой вздохнула и сбросила трубку мамы, убрав телефон куда-то в карман. Замечаю, что на моей коже появляется небольшой загар от яркого солнышка, а это значит, что моей сероватости пришел конец. Не сказать, что я не люблю загорать, просто это надо делать на пляже где-нибудь в Маями, а не в сущей дыре под названием Мэдисон. Я смотрела на свою кожу и увидела небольшой синяк на запястье. Видимо, вчера Джефф переборщил, когда я пыталась ему объяснить… причину ухода. Да, этим утром я пила чай и смотрела новые серии сериала в одиночестве. Слышала на кухне не психованного придурка, а лишь чавканья Арчи — единственную живность в моем доме после меня. В доме образовалась полная идиллия, такая, какая и была в начале моих каникул. За чаепитием я вспоминала, как обматывала Джеффа скотчем, как пыталась позвонить в полицию, как он ел мою запеканку… И почему на моем лице образовалась грустная улыбка от этого? Да что ты творишь, Холли?! Он монстр, который держал тебя за крючки, делая с тобой все, что захочет. Я признаю, что этот месяц прошел не совсем идеально, как я себе представляла. Но почему мне все еще не верится, что больше я не услышу его истерики, не заругаюсь за то, что он продолжал курить у меня в ванне, и не буду скрывать его от всех моих знакомых, как раньше? Ну, Джефф Вудс… Как же ты меня раздражал тогда. Но сейчас все будет хорошо. Через пару минут, я думаю, приедет Оливер, мы купим ему лекарства и пойдем домой, рассказывая обо всем, что произошло за весь месяц. Понятное дело, что он мне расскажет намного больше, чем я, ибо «Ой, а у меня ничего особого не произошло за этот месяц» будет моей коронной фразой в рукаве. А ведь так хочется выговориться о том, как же я возненавидела этот чертов июнь. — Сеструха! Я сидела на лавочке и чуть не грохнулась с нее, когда эта мелочь обняла меня сзади за плечи. — Оли, братан! — Оливер обошел лавочку, и мы передали друг другу крепкие объятья. — Очуметь, тебя не узнать! — А что ты хотела? Обычно ты знала меня огурчиком, а сейчас я неважно себя чувствую… — Нет, я не про это! — Отлипаю на него и прохожусь взглядом по всему телу мальчика. — Ты вырос! — Нас там неплохо погоняли, — неловко сказал тот, улыбнувшись и потерев свой затылок. — О, да, я забыл, держи! — Он достал из кармана какой-то пакетик. — Орехи? Ты достал их? И даже не забыл? — Я засмеялась и приняла подарок. — Это очень мило. — Так, без милоты! Если ты думаешь, что лагерь изменил мой характер, и я перестану тебя мучить, то ты ошибаешься. — Он встал на носочки и потрепал меня по голове. — Придем домой, я буду пытаться собрать твои волосы в хвост и переключать твой сериал на бокс! — О боже, только не хвост! Ты хочешь выдрать мне все волосы к чертям? — Мы засмеялись, обняли друг друга за талию и успели сесть на наш автобус. — Ну давай, рассказывай. Много наград принес? — В сумку еле уместились! — Он похлопал свой рюкзак и как-то по-дестки улыбнулся. — А моя самая настоящая награда — это то, что я наконец-то еще больше сблизился с тренером и ребятами из моей команды. — Да? Ну, теперь-то твой тренер точно отлипнет от тебя. — И не только тренер… — загадочно сказал он, отвернувшись к окну. — Еще Валери. — Какая Валери? — Моя девушка. — Он повернулся ко мне обратно, и я залилась громким смехом на весь автобус. Настолько залилась, что даже все пассажиры подпрыгнули от неожиданности. — Девушка?! Оливер, тебе же одиннадцать! — Еле как сказала я, так как задыхалась диким хохотом. — Эй! Это не смешно! Мы любим друг друга! — обидно оправдывался брат. — Любовь в одиннадцать? Еще скажи, что у вас с ней все серьезно! — Ну… Нет, но когда мне исполнится восемнадцать, я куплю ей кольцо с бриллиантом и женюсь на ней. Я засмеялась еще громче. — Ну, насмешил! — Выдавила я, стирая появившиеся слезы с глаз. — И что же она в тебе такого нашла, раз вы уже задумываетесь о свадьбе?! — Я заботливый, очень добро к ней отношусь… — задумчиво проговорил тот. — Только вот я не пойму одной вещи: неужели все девчонки на свете такие истерички? — Боже, Оли, перестань! Я сейчас задохнусь от смеха! — Нет, я серьезно! Она иногда такая вспыльчивая, что ей даже кого-нибудь выиграть на соревновании мало, чтобы успокоится! — Она из твоего лагеря? — спросила я, вздохнув, чтобы успокоить свой смех. — Да, только отряд был младше моего. А наше знакомство было самым типичным: я пригласил ее потанцевать на дискотеке. — Вау, ну молодец, Оли. Я почему-то думала, что ты считаешь девчонок еще теми стервами. — Да, они, как ни крути, падлы… — Он прикрыл глаза. — Но не Валери! — продолжила я за него и вновь засмеялась. — Даа, она самая лучшая… И вообще, ты просто завидуешь! — Чему? — Потому что даже у меня есть девушка в одиннадцать, а у тебя никого нет! — Да мне больно нужен парень. — Мы вышли из автобуса, нам оставалось пройти квартал до дома. — Это же столько проблем… — Так говорят все люди, которые в душе хотят быть любимыми. — Оливер снова потрепал меня по голове. — Оливер, я тебя, конечно, люблю, — раздражительно проговорила я, — но если ты еще раз хоть пальцем тронешь меня за волосы, ты будешь спать на коврике Арчи, а Арчи будет спать на твоей кровати. — Арчи! Псинка моя любимая! — Я открыла дверь в квартиру, и Оливер сразу же бросился обнимать нашего четвероногого друга. — Я так скучал по тебе! Я вновь как-то грустно улыбнулась, вспомнив про то, как каждый мой приход в квартиру заканчивался приключением с Вудсом. Теперь же, смотрю на моего мелкого брата и нашего старика, и все спокойно. Все хорошо. Только вот чувствую какой-то осадок в душе, как будто все должно быть совсем не так. Как будто я не должна видеть их здесь, а только Джеффа. Поражаюсь от той мысли, что мне придется привыкать к своей старой жизни. Сериалы, готовка, прогулки с Арчи и, конечно же, терпение издевательств Оливера. И все это будет повторяться каждый божий день моих летних каникул. Ах, да, еще всякие бредни Алекс, раз мы с ней теперь «лучшие подружки на века». А о Джеффе надо забыть. Я не хочу лишний раз проговориться Оливеру о том, что у меня дома кто-то был. Более того, я не хочу, чтобы он знал, что во время всего июня творилось у меня в квартире. Братец счастливо пошлепал в гостиную. Стоп. Там же… — Холли, а что с окном?! Вашу же мать. Отлично я скрываю то, что ничего не творилось за весь месяц. Молодец, Холли. Я подбежала к недоуменному Оливеру, пытаясь вспомнить, что же на самом деле случилось с окном. — Да дети совсем уже оборзели! Игрались с мячом, разбили мне окно. — А кто его заколотил? — Он нелепо засмеялся, будто испугался чего-то. — Э… я. — Зачем? Ты не могла оставить его? Чтоб ты здох, Джефф Вудс. — Так это… — пыталась придумать я. — Вообще-то у нас в городе маньяк завелся. Вот и заколотила, чтобы не грохнул. — Да? — удивился он. — А доски ты откуда взяла? — На мусорке. — А хотя бы скотчем вообще было не судьба заклеить? Скотчем-то судьба, только Джеффа это не остановило. Так и познакомились. — Он закончился. Оливер посмотрел на место, где всегда лежал скотч, но не увидел его там. — Очень… интересно. А мне интересно, кто бы поверил мне, если бы узнал, что этот скотч я наматывала на вырубившегося маньяка? — Так что, Оли! — Я выставила указательный палец вверх, словно какая-то учительница. — Ходить только по светлым местам, не разговаривать с незнакомцами и быть дома ровно в девять вечера. Он посмотрел на меня, как на полоумную. Узнаю этот взгляд. Джефф всегда смотрел на меня так, когда я говорила всякую хрень. — Холли. Я хожу на дзюдо с шести лет. — И что? Сравнил, блин: ты и парень, старше тебя на лет десять. — Ну, тут уж смотря какое телосложение, вес, сила удара… — Ой, всё! Я свое слово сказала. Никаких прогулок, пока маньяка не поймают. Сейчас я погуляю с Арчи, а ты пока выпей микстуру. Потом мы сядем с тобой за телевизором, и ты расскажешь мне обо всех твоих приключениях в лагере. — Пф, — фыркнул тот. — Мамочка недоделанная. — Я тоже тебя люблю. Я пошла за Арчи на второй этаж, когда услышала, что мой ноутбук, находящийся в комнате, издал пиликающий звук. Я знала его: на мою почту пришло какое-то письмо. Решаю пока подождать с прогулкой, и хотя бы прочитать его содержание. Оно от мамы.5 июля
Не могу поверить, что ко всем моим планам на все оставшиеся выходные добавилось то, что взвалила мне мама, как и обещала: раздача листовок у ее знакомой. Похоже, ее отдел с посудой совсем пропадает, хотя и расположен в хорошем торговом центре, который находится практически на другом конце города, да. Сначала я пыталась уговорить маму, что это плохая идея — ехать бог знает куда, да еще и в такую даль. Но потом вспомнила, что все-таки нужно уже наконец починить это чертово окно. И я согласилась поработать. Сегодня у меня первый день на смене. Сказать честно, я никогда не раздавала листовки, да и вообще никогда не работала. Я понимаю, что чтобы заработать деньги, надо заслужить их честным трудом. Однако я видела, как работают промоутеры: опрятные, красивые, счастливые, с улыбочкой подают буклетики в руки обычным прохожим, и их энергия передается по всему кварталу, и все так же счастливы, как и сам работник. Но мало того, что сегодня из-за Оливера я не успела сходить в душ, так еще и все эти две недели после ухода Джеффа на моей душе все еще паршиво, как никогда. — Просто раздавай листовки от входа торгового центра до конца нашей улицы, — сказала одна из кассирш и куда-то убежала, даже не объяснив мне, как это можно правильно сделать. Боже, да я как будто насрана. Может, это действительно не так уж и сложно, раз мне не дали каких-либо рекомендаций? Медленными шагами я иду по главной улице, выбирая свою первую, так сказать, жертву. И вот, какой-то пожилой мужчина с маленьким ребенком. Интересно, а пожилым и детям интересны сервизы и столовые приборы? Ладно, их можно пропустить. О, еще какой-то человек. Но блин, он же инвалид: идет с костылями. А таким нужны сервизы? Да и сможет ли он взять листовку, если у него руки заняты? Хорошо, идем дальше. На улице невыносимое пекло, мне уже хочется домой. Желательно под душ. Благо мой график работы составляет всего лишь два часа. Или не всего лишь, а очень долго в такую погоду. И вот, я вижу какую-то парочку. Возможно, молодожены, на вид лет двадцать пять каждому. Досье составлено, можно начинать. Подаю им листовку с натянутой улыбкой и слежу взглядом за их тенями, как они просто проходят мимо меня. Похоже, я выгляжу чуточку нелепой дурой. Ладно, это только твой первый рабочий день, Меттчер, ты справишься. Подаю листовку еще какому-то парню. Он отрицательно покачал головой и так же прошел мимо. Я развела руки в стороны и недовольно цокнула. Так и проходят мои минуты: никому нет до меня дела. Хочется взять и выбросить все листовки в мусорку и сказать, мол «все были такие дружелюбные, что просто руки не успевали подавать каждому эти сранные бумажки». А когда мою листовку, хоть и с отвращением, но взяла какая-то женщина, моей гордости не было предела. Спасибо, как вас там зовут, я не знаю, но уже вас обожаю. После этой женщины все проходило более-менее. Меня стали замечать, конечно, не все, однако листовок пятьдесят я уже успела раздать за полчаса. Только вот минус в том, что из-за жары мои ступни начинают медленно, но обильно потеть, и кеды стали немного тереться об мою кожу. Оливер говорил мне, что надо надеть балетки, и как жаль, что я не послушала его. Не удивлюсь, если я приду домой и обнаружу на своих ногах миллионы мозолей. Я и не заметила, как у самого торгового центра появилась компания каких-то мужиков. Заметив то, как я с улыбкой раздаю листовки, они резко двинулись в мою сторону, будто так и планировалось. Пфф, даже и не думала, что люди сами потянутся ко мне. — Эй, девчонка, что делаешь? — сказал один из них. Я оробела. — Эм, работаю. Ладно, понятно. Нужно как можно скорее от них отвязаться. — Бросай, давай, эту чушь. Поехали с нами, у тебя такая красивая улыбка… — хитро проговорил другой из их компании. Я скривила лицо и только хотела повернутся и уйти (а точнее, убежать нахрен) дальше, как этот тип схватил меня за запястье и развернул к себе. — Ну, чего же ты убегаешь? — Не трогайте меня! Я отдернула руку не с первой попытки, и сделав это, поспешила удалиться в сторону, откуда я, собственно, и пришла. Слышу, как они начинают задорно хохотать, а люди, проходящие мимо, смотрят на меня дико недоуменно, отчего я была готова провалиться сквозь землю то ли от стыда, то ли от отвращения. И опять же, настроение испортилось, и мои листовки вновь никто не захотел принимать. С таким недовольством я проходила целый час, и мне так захотелось кого-нибудь стукнуть. Больно стукнуть, ни за что. Вот чтобы поняли, какого мне сейчас больно и обидно. Листовок в моей руке оставалось где-то сорок, может быть тридцать штук. Я думаю, что за оставшиеся двадцать минут я успею раздать хоть что-то из этого. Люди настолько эгоистичные твари, что даже не понимают, что человек работает и пытается хоть что-то себе заработать. Это же так просто: взять листовку и пойти дальше по своим делам. Я не буду навязываться, честное слово. Я даже могу станцевать, спеть песенку, чтобы вы просто взяли эту бумажку. Ну почему весь мир такой жестокий? Вот черт! Пока я думала об этом всем, я поняла еще одно качество промоутера: внимательность. Не могу поверить, что я не заметила летящих на меня детей, и из-за того, что они врезались меня, все листовки рассыпались по асфальту. И мало того, что я их сейчас буду собирать все оставшиеся десять минут, нифига не поработав до конца, так еще и эти дети тупо пробежали мимо меня, даже не решив помочь. И вновь мой очередной вздох. — Ууу… Я услышала чей-то голос, пока раздраженно собирала листовки. — Ну что еще?! — Ладно-ладно, не кричи, с кем не бывает? — Я увидела позади себя какого-то парня, который поднял ладони вверх и нелепо улыбнулся. — Блин, простите. Просто неважный день. — Потираю пальцами виски и вновь продолжаю собирать листовки. — Помочь? — предложил он и, даже не услышав моего ответа, принялся вместе со мной собирать бумажки. — Спасибо большое вам, — неудобно сказала я. — Оу, так я же тоже работаю в этом месте. — Он прочитал одну из листовок и посмотрел на меня. — Новый промоутер у нас, значит? — Первый рабочий день. Как видишь, все выходит не совсем гладко. — Да ладно тебе, я понимаю. Мои первый дни тоже были неважны. — А ты тоже листовки раздаешь? — сказала я, когда все листовки были собраны, и мы с этим парнем пошли к торговому центру, так как моя смена была практически закончена. — Нет, я что-то типа курьера. — «Что-то типа»? — я улыбнулась. — Иногда помогаю моей маме, когда заказывают на дом. Она там консультантом работает. — Ясно… — Я и сегодня пришел помочь. Надо будет быстренько набор эксклюзивных ножей увести. Интересно, кому они так понадобились? — Ну, это уже проблемы покупателей. — И они настолько ленивые, что не могут прийти в магазин и купить их сами. Приходится мне отменять все свои планы ради того, чтобы увести этот гребанный заказ. Когда мы пришли в отдел сервизов, я сощурила взгляд от слишком яркого освещения. На огромных стеклянных витринах расписная посуда будто сверкала от этого, и было чувство, что я нахожусь в каком-то подпольном черном рынке, где продают краденый ассортимент из великих музеев мира. Сервизы, стоящие на полках, казались очень редкими экземплярами. Интересно, почему ради таких мест должны работать промоутеры? Рекламировать такие красивые товары, … неужели их тут никто не покупает? Хотя, смотря на цены, можно понять их выбор. Если ее снизить где-то на тысячу, то товар от этого дешевле не станет. Тут действительно все очень дорогое, но чертовски привлекательное для моих глаз. Я думаю, если бы я была миллиардером, то прикупила бы себе пару-тройку великолепно раскрашенных тарелочек, чтобы любоваться их красотой. Однако консультантки оставляли желать лучшего. Какие-то хмурые. Одна из них подходит к нам и резко забирает у меня оставшиеся листовки. — И это все, что ты раздала?! Так мало? — Поверьте, — начала я, — для меня это было очень сложно. — Что тут сложного, просто взять и подать листовки? — Девушка резко швыряет бумажки на стол и смотрит на меня недоброжелательным взглядом. — Мам, ну ладно тебе, это ее первый рабочий день, — начал тот парень. — Нет, не ладно! Не вмешивайся! Она балду гоняла, а ты ее защищаешь! — Я правда работала! — оправдывалась я. — Эти люди не обращали на меня внимания. — Да ты свой взгляд видела? Пустой и безжизненный! На такую, как ты, никто и не обратит внимания, — она иронично улыбнулась. — Ну, простите. Я исправлюсь. На следующей смене буду более открыта с людьми. — Раз ты с этим днем не справилась, то и с остальными не справишься. — Не будьте так уверены в этом, — я понизила тон. — Мне правда нужны деньги. — Раз так, то ты должна на все сто процентов выкладываться. Никакой тебе зарплаты за сегодня! Будешь знать, как гонять балду! — Мам! — вновь вступился тот. — Не мамкай! Иди заказ относи, не мешай мне работать. — Ну, давайте я еще что-то сделаю, чтобы хоть что-то получить, — жалобно сказала я. Господи, ну почему я такая жалкая? — У меня больше нет для тебя работы. — Пусть она заказ отнесет вместо меня! — сказал тот парень, подойдя ближе к своей матери. — У меня все ровно дела, а ей, как видишь, нужны деньги. — И какие же у тебя дела? — Девушка скрестила руки на груди. — С девушкой встретиться… — А это вообще не может подождать? Эта девчонка может все испортить! — Не испортит, мам. Если что, за все буду отвечать я. — Они оба посмотрела в мою сторону. — Ну, пожалуйста… — Если она накосячит, это будет на твоей совести! Девушка громкими шагами поспешила удалиться за дверь с надписью «Вход для персонала». Мы с парнем как-то неловко переглянулись, и он вновь улыбнулся, словно его что-то во мне смешит. — Спасибо, — начала я, сложив руки в замок. — Ну… За то, что помог мне собрать листовки и дал мне возможность заработать. — Да ладно, мне все ровно вообще лень на заказ выползать. — Парень направился куда-то за кассу, достав оттуда какой-то черный пакет с логотипом этого отдела. — Вот. Адрес написан на упаковке. Здесь недалеко от нас, можешь и пешочком пройтись.***
И что это за район такой, куда мне нужно заказ отдать? Какой-то «фу и бе», он мне не нравится: темный, безлюдный, только дома, ни магазинов, ни парков, ничего. Никогда бы не подумала, что Мэдисон может быть еще ужаснее, чем я себе представляла. Тут вообще кто-то живет, а? Я в дом-то боюсь заходить, мало ли, развалиться: все они старинные, будто они были построены еще до моей прапрапрапра- и еще много-много «пра» бабушки. Площадь тут небольшая, так что я быстро сориентируюсь в адресах и нахрен побегу в тот Мэдисон, который мне более-менее привычен. Господи, да где все люди? Ладно, может, я немного перегибаю палку, и это довольно-таки неплохой район, магазины находятся дальше, парки просто закрыты на ремонт, а люди… А люди, наверно, ремонтируют парки, вот их и нет… Да, прекрасно я себя успокаиваю. Один из этих домов не веял мрачностью. Он веял хуже — таинственностью. И как обычно, этот дом как раз мне нужен, конечно. А как еще по-другому? Холли не должна работать спокойно, ей надо опять во что-нибудь да вляпаться. Этот дом напоминал какой-то деревенский сарай. Да простит меня житель этого дома, но такое чувство, что тут реально никто не живет. Забора, огораживающего территорию, не было. Медленно иду по плитке, ведущей к большой входной двери, и рассматриваю небольшие заросшие цветочные клумбы, где вряд ли уже кто-то что-нибудь посадит. В окнах виднелся тусклый свет, я уже могла заметить старые картины внутри дома на стенах. Только вот странно, что я не могу узнать художников. И как жаль, что сейчас мне нельзя стоять и думать над этим. Можно сказать, что у меня предчувствие, что на меня кто-то смотрит, … Недобро смотрит. Я, конечно, могу всё это скинуть на самовнушение, так как этот дом нехило напугал меня. Есть ли у меня то бабское шестое чувство, которое никогда никого не подведет, а? Если я проигнорирую, мне может быть пипец, а если не проигнорирую — пипец точно будет, но я хоть готова буду. Один хрен надо уже как можно быстрее забежать в дом и не стоять на месте, как истукан гребанный. Ускоряю шаги по направлению к входу. — Грррр… Ой. Вот оно. Началось. Ну, бабское чувство у меня все-таки не до конца развито. Я поняла, что на меня кто-то смотрит, однако даже не предугадала, что это может быть собака, рядом с которой нельзя резкие движения делать. Где, черт возьми, я пропустила будку? Или это не домашняя? Еще лучше. Ладно, надо обернуться. Нет, собачка-то ухоженная, с ошейником. Только вот не приучили ее не лаять на тех, кто пришел абсолютно с добрыми намерениями. Эй, псина, разве по мне не видно, что я не похожа на грабителя или убийцу?! Собака начала выставлять свои зубы, медленно направляясь в мою сторону. Я не очень-то боюсь собак, потому что по себе знаю, что нужно делать в таких ситуациях. Когда Арчи был еще молодым кабелем, он и на меня пытался напасть, когда его что-то не устраивало. Самое главное, как я тогда считала, не показывать свой страх и дать понять, что тебе на него насрать. Насрать на его рычания, недовольства и продолжать двигаться к своей цели (если она, конечно, безопасна для жизни кого-либо). Так я и уходила от разборок с собакой. Даже не знаю, прокатит ли с этой, но попытка не пытка. Все ровно заказ-то отнести надо. Делаю спокойное выражение лица, разворачиваюсь и начинаю первые шаги по плитке. Собака все еще рычит, я хорошо это слышу. Но это нормально. Сейчас она, так сказать, будет привлекать к себе внимания. — Гав! Ути, смотри, лаять ведь начала. Однако этот лай означал не типа «э, посмотри на меня, я тут», а «лучше беги, пока я тебе ноги не отгрыз», ну да ладно. Не буду об этом лишний раз думать. Может собака мне сказала «добро пожаловать, располагайся», а я просто слишком напряжена, чтобы думать о хорошем. Собака так и продолжала лаять, все сильнее и сильнее, ее эхо разносилось словно по всей этой противной улице. Не успев даже обернуться, слышу, как она решает напасть на меня. Видимо, не сработало. Черт! — Тайфун, фу!!! Сначала я подумала, что мой визг остановил собаку. Она резко застыла в паре метров от меня, будто увидела во мне хозяина, и лишь её недобрые выставленные клыки давали знак, что животное не рада моему появлению. Краем глаза я взглянула на одно из окон дома и увидела, видимо, саму хозяйку, которая выглядела так же не довольно, как и её четвероногий товарищ. — Лежать! — крикнула она, отчего пёс Тайфун упал пред моими ногами, жалобно проскулив прямо в землю. Ох, спасибо вам, милая и старая женщина. — Можно я пройду, да? — шепотом сказала я, перешагивая трясущегося пса и сжимая пакет с посылкой от недавнего шока. — Что-то нужно? — как-то язвительно спросила хозяйка. Видимо, она совсем не в настроении кого-то сейчас принимать. — Ах, да. — Я потрясла пакет в руке. — Посылка. — Посылка? Что-то не помню, чтобы мы что-то заказывали. — Она злостно сощурила взгляд, как-то медленно скрестив руки на груди. Ее тон заставляет меня нервничать. — Но на упаковке написан ваш адрес. — И что же там? — Женщина противно улыбнулась. — Может быть, там бомба, которая разорвет наши внутренности на куски за то, что мы просто пытаемся выживать, а?! Я впала в ступор. Что за бред она несет? — Эй, ты что орешь? Кто там пришел? — К женщине подошла Клер, устало почесав себя по голове, а потом переключившись на меня… Клер?! — О, куколка, да это же ты. Вот дерьмо. — Оу, Клер, — говорю я с выдавленной улыбкой. — Привет. Тут посылка на ваш адрес. — Клер засмеялась в лицо этой женщины. — Роузи, так это же я себе ножи заказывала, не помнишь что ли? Взяла, напугала эту маленькую невинную девочку. — Продолжая весело смеяться, Клер вышла из дома и направилась в мою сторону, как-то жалобно смотря на их пса. — О, Тайфун, неужели ты не видишь в куколке друга? — Это нормально, собака должна защищать дом, — как бы ответила за собаку я. — Обнимашки? — добро сказала девушка, широко расставив руки в стороны и ожидая, что я упаду к ней на грудь с теми же мыслями. Эх, огорчать ее что ли? Ничего не отвечаю и осторожно обнимаю ее, чувствуя, что она это делает намного искреннее, чем я. — Клер, давай, бери уже свой заказ и пошли в дом. — Мы услышали голос хозяйки, и Клер недовольно вздохнула. — Да ладно тебе, Роузи, пусть посидит у нас. — Что? Этого мне еще не хватало. — Ее зовут Холли Меттчер, она лучшая подруга Алекс, ты же знаешь ее. Вот, немного посидит у меня, а потом благополучно уйдет. Холли — наш друг, ее не надо бояться. Эта Роузи раздражительно фыркнула и, что-то проговаривая про себя, ушла, видимо, по своим делам. — Клер, мне же нужно отчитаться, что я заказ отнесла. — Господи, Меттчер, не занудничай. Я хоть тебе свою комнату покажу. — Она подмигнула мне. — У меня просто такой принцип: зная человека в лицо, я должна знать и его душу. Расскажешь о себе, я тоже. Мы будем… дружить. Последняя ее фраза звучала как-то по-особенному. Просто я почему-то заметила, что ее голос слегка задрожал под конец. — Ох… — вновь вздохнула я. Как же меня уже раздражает мое неумение говорить людям «нет». — Ладно, погнали.