***
Мне показалось, или я действительно что-то слышала? Как будто кто-то сильно хлопнул дверью. Именно этот звук заставил меня открыть глаза нараспашку. Я судорожно передвигала зрачками, пытаясь отметить то место, где я оказалась. Это был не автобус, где я сидела. Да, я была в автобусе… А сейчас? Что это за место? Какая-то маленькая комната… Девичья комната. Розовые тона и плакаты каких-то групп, которых я не знаю. Могу сказать, что хозяйка этой комнаты очень любит порядок: кровать заправлена без единого бугорка, все вещи лежат точно по своим местам, и ни пылинки, ни грязинки… А почему я лежу на полу? Что я здесь вообще делаю?! Пытаюсь поднять глаза выше, чтобы посмотреть хотя бы улицу. Вдруг я узнаю ее? Но мне вновь пришлось в очередной раз вздохнуть, когда я увидела шторы, закрывающие вид наружу. Придется вставать. Я не выглядела вялой. На моем теле не было ни единых синяков, меня никто не вырубал. По крайней мере, не припоминаю этого. Такое ощущение, что я сама сюда пришла и сама легла на пол, заснув крепким сном. Не-ет, это предположение выглядит слишком странно. Что-то опять заставило меня подпрыгнуть. Да что там, черт возьми, происходит? За пределами этой комнаты будто что-то разбилось. Что-то стеклянное. Да так разбилось, как будто бы этот предмет специально швырнули в стену. Дверь в коридор, на мое удивление, оказалась открытой. Почему мне кажется, что ее нарочно не закрыли? Я шла предательски шумно. У меня даже не было страха того, что меня поймают, однако я хочу выглядеть незаметной как можно дольше. В коридоре не горел свет, и лишь другая открытая комната освещала мне путь. Я знала, что именно туда мне и надо. На мое удивление, кроме розовой комнаты, темного коридора и прохода в другую комнату я больше ничего не вижу. Или действительно больше ничего нет, кроме этого? Выглядываю в светлую комнату, вздрагиваю. Обычная гостиная. Не считая того, что на диване в этой гостиной сидит Джефф. Опять же в своей любимой позе лотоса, опять же капюшон скрывает его лицо, и опять же в его руках красовался любимый кровавый нож. Он такой же, каким я его видела тогда. Но что он тут делает? Это он меня сюда притащил?! Поворачиваю голову направо и вижу еще одну личность. Какая-то девушка, собирающая осколки тарелки. Вот, видимо, что разбилось. Отмечаю ее черные волосы до лопаток, почему-то они все были растрепанные. Одета она была практически в ничего: дырявая майка и короткие шорты. Маленькие худощавые руки очень сильно тряслись, и я слышу, как она шмыгает носом, походу дела, плачет. Что тут творится? Надо ли мне это спрашивать у них? — Ты перестанешь реветь? — Джефф начинает первый, и я решаю пока не высовываться. Та девушка не отвечает, лишь поднимается с места с осколками в руках, и я вижу ее маленькие зареванные глазки. Такие милые и красивые. — Отвечай. — Я не могу перестать плакать, — чуть ли не шепотом сказала она. — Я тебе сейчас глаза вырву, чтобы ты перестала этим заниматься. — Но слепые тоже плачут. — Она подняла взгляд на Джеффа, и тот резко кидает в нее нож. Девочка вскрикивает, но успевает увернуться, падая на пол. Я думала, что сейчас она будет умолять его не делать ей больно, но совсем не ожидала, что она встанет на четвереньки и медленно подползет к убийце. Я нахмурила брови от непонимания. Что она делает? — Отвали от меня. — Джефф стал отмахиваться от нее, а та упорно положила ладони к нему на колени. — Джефф, они хотят тебя убить. Вот я и плачу. — Теперь она кладет уже голову на его ноги. — Как мне перестать плакать, когда ты в опасности? — Ты за кого меня держишь, тупая идиотка?! Девушка ухмыльнулась. — Обожаю, когда ты называешь меня так… Чего? Это еще что за фетишисты? — Я тебе сказал отвалить от меня! — Джефф выпрямил ноги, и черноволосая падает на пол, еле как успев опереться руками, чтобы не вляпаться лицом в пол. — Иди в свою комнату и оставь меня в покое! — Нет, не хочу. — Она вновь встала на колени и приблизилась к Джеффу максимально быстро. — Я тебя никогда не брошу… Убийца ударяет девушку по лицо, послышался ее крик. Джефф злится, начинает громко и психически рычать, нанося ногами удары ей по животу, бокам и даже груди. Я не могла смотреть на это, но что-то заставляло меня не закрывать глаза и наблюдать, как этой девочке больно. То ли ей больно от ударов, то ли ей морально больно от жестокого обращения… Я даже не знаю. На это действительно тяжко смотреть. Она не сдавалась и пыталась что-то сказать своему обидчику, однако тот закрывал ей рот своими ударами. Я заметила, что они были не такие сильные. Будто бы он не хотел убивать ее, лишь… припугнуть, что ли. Вскоре он закончил побои и опять сел на диван. В ту же позу. — Ты знаешь, что делать, мерзкая девчонка. — Да… — Через силу сказала та. — Знаю. Она медленно начала подниматься с пола. — Быстрее! — крикнул он. Девушка кряхтела, добираясь до Джеффа, а затем положила свои маленькие ручки ему на штаны, начиная расстегивать ширинку… О, боже! Я резко убрала голову, спрятавшись за стену, чтобы не видеть этого. Из моих глаз стали литься слезы, я не понимала, что происходит. И тут я услышала мое имя. Повернув голову на звук, я увидела ее. Ну, то есть, эту девушку. Но совсем не такой, какой я видела ее только что. За несколько секунд я успела насчитать около семи ножевых ранений. Девушка опиралась на стену одной рукой, второй держалась за живот, из которого лилась темная густая кровь, стекая на пол. Я закрыла рот рукой, чтобы сбавить мои рвотные позывы. Она была похожа на зомби. Но на дружелюбное зомби. Она смотрела на меня счастливыми глазами и улыбалась. Почему-то я теперь знаю, кто это, … И это просто невозможно! Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и она решает медленно развернуться и пойти в обратную сторону. Она хромала, я видела, как ей было тяжко и больно идти. Было чувство, что сейчас она упадет и больше никогда не встанет. — Стой! — сказала я и направилась в ее сторону.***
— Девушка, вот вы спите, а телефон в руке держите. Потом будете сами виноваты, когда телефон выхватят из рук. — Что? Я не совсем услышала, что мне только сказали. Открываю глаза и вижу пожилую старушку, добро смотрящую то на меня, то на мой телефон. Я резко вздрагиваю, понимая, что нахожусь в автобусе, и быстро перевела взгляд на окно. Автобус стоял, видимо на остановке… Черт, так он стоит на моей улице! — Блин! — Я резко встала с места и помчалась до выхода, слыша за собой лишь милый смех старушки. Эх, спасибо вам, добрая женщина, что разбудили меня. Сейчас бы проехала свою остановку, и вообще бы потерялась к чертям собачим. Надо уже побыстрее добраться до дома. На часах восемь вечера, Оливер, наверное, очень волнуется. Ускоряю шаг и стараюсь ни на что не обращать внимания. И тут останавливаюсь. Вспоминаю то, что видела. Мой рот машинально открылся от удивления. Я стала вспоминать каждую деталь, каждый диалог, каждое чувство. С каждым разом мое шоковое состояние усиливалось, ноги совершенно отказывались идти домой. Я просто стояла посреди улицы, и мне хотелось закричать. Я не могла переварить то, что мне пришлось увидеть. Джефф — разъяренная и бесчувственная скотина и… Конни? Да, я точно уверена, что это была она. И как же это противно, что я не могла понять каждое их действие. Почему они это делали? Зачем? Почему мне это приснилось? Я, конечно, понимаю, что паранормальные явления — это всего лишь выдумка, но… Черт! Неужели она действительно хочет это сделать? Почему? Я закусила губу и продолжила идти дальше. И, когда я дошла домой, брат меня не встретил. Я слышала шум телевизора, в гостиной горел свет, но он даже не хочет обнять свою сестру, которая неизвестно где пропадала… и неизвестно что повидала за этот день. День, который я чертовки возненавидела. — Эй, ну наконец-то ты дома! — крикнул Оливер. — Не похоже, что ты рад. Даже встретить меня не хочешь? — Я ем, мне некогда. Умирал с голода, пока тебя ждал. — И как ты не спалил квартиру? — Это я уже сказала на тон тише, снимая кроссовки с ног. — Я все слышал! Нормально я готовлю! — А что ты ешь? — Пельмени. — А, ну да, это у тебя более-менее получается… Я прошла на кухню и налила себе стакан воды. Слышу, как наш диван начинает скрипеть, а это означает, что Оливер встал с места и направляется, видимо, в мою сторону. Увидев меня, он остановился. — Афигеть, сестренка… — Что? — не поняла я, допивая воду и ставя кружку в раковину. Потом помою… — Ты себя видела? — Он ухмыльнулся. — Работа замучила? — Я действительно выгляжу уставшей? — Да ты словно не спала целую ночь. Даже больше одной ночи. Блин… Походу, надо в душ. — Ладно, братец. Я не хочу, чтобы на моем лице появились морщинки раньше времени, поэтому сейчас в душ и спать. — Даже не поешь? — Нет аппетита. — Что-то случилось? — Когда я захотела уйти из кухни, он оставил меня, схватив за запястье. Это было похоже на то, как меня схватила сегодня Клер. Я вздрогнула и резко отдернула руку. — Холли? Все в порядке? — Абсолютно, — соврала я. Господи, ну почему это со мной происходит?..7 июля
— Холли, ты чего так трясешься? Господи, Оливер, я ненавижу, когда кто-то смотрит на то, что я делаю! Будто бы я не знаю, что в последнее время у меня начинают периодически трястись руки. Спасибо, блин, что напомнил! Только вот, любимый братец, если бы ты переживал то, что сейчас переживаю я, поверь, ты бы не то, что дрожал, … Да ты бы сам стал убивать! Мучить всех поголовно и беспощадно! И знаешь, несмотря на все проблемы, которые не дают мне долгожданного покоя, я не оставлю тебя без завтрака. Хоть я себе этим гребанным ножом палец отрежу из-за трясучки, плевать. Я должна жить дальше, и никто не смеет портить мою нормальную, привычную жизнь! Я попыталась успокоиться, набрав в легкие воздуха и шумно выдохнув его обратно. Мой вздох выглядел также обеспокоенным, будто я правда чего-то боялась. Хоть бы Оливер не заметил этого… — Все в порядке, — отрезала я. — Ну, я вижу. — Не повернувшись к нему, я уже наперед знала, что он ухмыляется и смотрит на меня. — Когда ты слишком часто говоришь, мол, все в порядке, значит не все в порядке. — Ага, давай сейчас будем искать бессмысленные отговорки и искать во мне запуганную девочку! — Тут искать-то нечего, я же вижу, что что-то не так. Я рыкнула, отбросила нож и повернулась к нему. — Если бы у меня действительно было что-то не так, — раздраженно говорила я, сжав руки в кулаки, чтобы не сшибить ими что-нибудь (или кого-нибудь), — что бы ты сделал? Он замолчал и округлил глаза. — Что ты молчишь, а?! Отвечай мне: что бы ты смог сделать?! — Холли, успокойся! Оливер стукнул кулаком по столу и напугано выбежал из кухни. Я осталась в полном одиночестве, и поняла, что произошло. — Черт! — Я схватила себя за волосы и зажмурила глаза. Взять и обидеть любимого брата, который ничего не сделал. Миссион комплит, идеально! Повернувшись к плите, я продолжила готовить нам завтрак и думать о том, что же со мной происходит. Кажется, я начинаю сходить с ума, … Да у меня больше ничего другого на ум не приходит! Сначала Джефф, потом Джек, затем Клер, а теперь еще и Конни прибежала. Каждый давит на меня с неимоверной силой, хотя я просто хотела каждый день проводить за интернетом, сериалами и едой. Я многого прошу? Видимо, да. Судьба решила поиграть со мной по своим правилам, и теперь каждый день со мной случается то, что когда-нибудь заставит меня отбросить коньки нафиг. Как бы я хотела, чтобы ко мне пришла сейчас добрая рождественская фея и сказала: «Холли, вот желала себе убойные каникулы, ты их получила. И раз ты поняла, что совершила ошибку, я отменю твое желание и поставлю все на свои места!» Вжух, и я живу спокойно! Я улыбнулась от этой глупости, промелькнувшей в моей голове, и приготовила нам с Оливером тарелки, чтобы наложить в них мой самый любимый утренний салатик из огурцов, помидоров и лука. Блин, вот живу с братом всю жизнь, и все никак не могу запомнить, добавлять ли ему масло или нет. Ладно, как и себе сделаю: с маслом. Это же вкусно, я думаю. Или нет? Ему не понравится? Черт! Что это за гудок?! Я обронила масло на пол, вжавшись в холодильник и пытаясь прислушаться к звуку, который только что издался где-то на улице. Похоже, просто машина проехала, издав сильный гудок. Я закусила нижнюю губу, потому что не могла поверить в то, что такой слабый гудок смог до чертиков напугать меня. Я так никогда еще не вскакивала! Похоже, мои сумасшедшие знакомые сильно нарушили мою прежнюю психику. Класс, теперь еще и масло разлилось по всей плитке. Даже не посмотрев вниз, я чувствую что-то липкое, медленно касающееся моих ног… Или это не масло? А если это… — Нет!!! — Я закричала и запрыгнула на стул, вглядываясь на пол в поиске руки, пытающейся до меня дотронуться. Затем как-то злостно выдохнула. — Да как я могла перепутать масло с рукой?! Ну, нет там никакой руки. Лишь масло. Если бы я была в нормальном состоянии, я бы никогда не подумала, что это была рука. Я бы подумала, что это масло. Да, всего лишь масло. Масло, все еще текущее по полу. А не рука. Просто масло. Масло. Масло! Вытерев пол полотенцем (не знаю, почему я не воспользовалась мокрой тряпкой) и отбросив его куда-то в гостиную, я взяла тарелки и поспешила к Оливеру. Он сидел в своей комнате за компьютером, что-то печатал. Я всегда любила этот мальчишеский запах в его комнате. Нет, это были не запах пота или грязи. Скорее, пахло нечто спортивным. Какими-то мячами, выстиранным кимоно или гантелями. Было приятно. А еще я любила проходить между его наградами за участие в соревнованиях. Блестящие, красивые медали и кубки, в которых я всегда видела свое отражение. Хм, интересно, скажу ли я когда-нибудь Оли, что постоянно наблюдаю за ним, когда он протирает их влажными салфетками и разговаривает с ними, словно с собственными детьми? Хах, вряд ли. Это его расстроит, и он станет еще более скрытным. Черт, люблю его. Чувствую себя очень виноватой, что накричала. — Эй, Оли. — Я присела на край его кровати. Братец даже не повернулся на меня. — Я принесла тебе твой любимый салатик. — Он посмотрел краем глаза на салат и вновь отвернулся к экрану. — Я тебе сто раз говорил, что люблю, когда заправляют майонезом. Ой. — Прости… — Я опустила взгляд вниз. — Я заправлю по-новому, хорошо? — Ты только за это извиняешься? — Ну, … нет. Еще за то, что… ну, накричала. Я не хотела, правда. Наверное, я просто встала не с той ноги. Оливер откинул компьютерную мышь и развернулся ко мне с недовольным лицом. — Холли, ты после моего приезда каждый день не с той ноги встаешь? — Нет. Только сегодня. — А я вот так не думаю! — Оли скрестил руки на груди. — Оливер, послушай… — Я надеюсь, ты хочешь рассказать о том, что с тобой происходит? — Да все со мной хорошо! Честно! — Ага, это, наверное, переходный возраст, когда у тебя начинаются тряска рук, как у старушек, и нервные срывы на родных тебе людей! — Ла-адно, мой мистер заботливый! — Я протяжно вздохнула и крепко обняла Оливера, прижавши его тело себе к груди. Сначала он пытался оттолкнуться, но потом смирился и положил голову мне на правое плечо, ожидая ответа. — Давай так: сейчас мы с тобой съедим салатик, а потом ты больше никогда не увидишь меня в таком состоянии. Оливер сразу же откинул меня от себя с недовольным выражением лица. — И ты будешь скрывать от меня свои проблемы дальше?! — Я же сказала, что у меня нет проблем! — Я погрозила ему пальцем. — Ешь свой салат, пока я тебя не стала с ложечки кормить. — Холли! Ты вообще не понимаешь, что я за тебя волнуюсь? — Брат схватил меня за плечи. — Мне хоть и одиннадцать лет, но знаешь, я смогу за тебя постоять, если это необходимо! — Оли, если я тебе скажу, что я просто сегодня не хочу убираться по всему дому, и из-за этого я такая вспыльчивая, ты успокоишься и не будешь злиться на меня? — Хм, — он оробел. — Ну, я подумаю над твоим предложением. Да, Оливера понять можно, ведь я не вела себя так с тех пор, когда у меня был переходный возраст лет в четырнадцать. Если все мои истерики, раздражимости и скандалы можно было свалить на это, но сейчас для взрослой семнадцатилетней девушки это немного ненормально. Во всяком случае, он не был бы рад, что я рассказала ему обо всем, что мне пришлось пережить за месяц. Скорее всего, он бы даже пожалел, что вообще узнал об этом. А я-то как пожалела… Ладно. Надо брать себя в руки. Показывать свой страх людям, которые только и ждут этого, равносильно… Ну, в этом случае не то, что провалу, а самой настоящей смерти. Я уже давно задумывалась о том, что мне нужна поддержка. Она должна идти со стороны близкого мне человека, который доверяет мне, и который сможет меня защитить, и который будет готов столкнуться лицом к лицу со смертью. Но тут каша в том, что… такого человека я в своем окружении пока не наблюдаю. Да и найду ли я такого? А может он есть, но я просто не замечаю этого, потому что с каждым падением на колени я теряю рассудок и, вместе с этим, доверие ко всем. Совсем уже запуталась. Но так или иначе, пока никто не знает мое состояние, я не должна забывать о семье. Оливер не виноват в том, что мне угрожает опасность неизвестно из-за чего, и я должна помнить об этом. Обратив внимание на его полку с коллекционными миниатюрными машинками, у меня появилась идея сгладить свою вину и пополнить его коллекцию еще одной новой тачкой. Оливеру я, конечно же, не скажу об этом. Сюрприз — он на то и сюрприз. Братец не ожидает этого подарка и простит мое поведение, а я постараюсь придумать решение моих данных проблем и навсегда забыть это лето, как страшный сон.***
— Мама, смотри! Это же набор хирургических инструментов! Ухты, они как настоящие! Мои зрачки резко расширились, и я сразу же обернулась на голос маленького ребенка, который теребил маму за край ее юбки и просил купить ему этот детский медицинский набор. — Ну, сына, зачем тебе эти штучки? — спросила его мать. Я продолжала сверлить их удивленным взглядом. — В будущем я хочу стать профессиональным врачом и лечить больных людей, мам! Ну купи-ии! Его мать наивно улыбнулась, смотря на сверкающие от радости глаза своего ребенка. Неужели она согласилась? Я должна вмешаться! — Эм, простите, мем? Женщина отпрыгнула от меня, не ожидая, что кто-то сможет ей помешать доставать коробку с полки. — Да, я вас слушаю. — Ее глаза недовольно смотрели на меня. — Вы собираетесь купить своему ребенку… набор для хирургии? — Ну да, — она недоумевала, почему я интересуюсь этим. Вот дура. — А что тут такого? — Что тут такого? — Я засмеялась. — А вы просто представьте: ваш сын в будущем будет резать других людей. Вы мне можете не поверить, но многим людям расчленение других людей приносит дикое удовольствие. Вы не боитесь за своего… еще такого маленького мальчика? — Украдкой перевела взгляд невинного ребенка. Он так мило держал маму за руку и так же не понимал, что происходит. — Что за чушь вы несете? — продолжила женщина, уже собираясь отойти от меня подальше. — Ваш сын может стать серийным убийцей… Ахах! — Я закрыла руками нижнюю часть лица, чтобы никто не видел мой еле сдерживающийся смех. Нет, ну правда, неужели никто не находит это таким забавным?! — Вы — сумасшедшая! Женщина взяла своего сына за предплечье, тот лишь что-то попытался пробормотать мне, но я не смогла это услышать, так как он с матерью, к сожалению, скрылись за другими полками супермаркета. — Да, я сумасшедшая, ну конечно, — говорила я вслух, продолжая рассматривать машинки для подарка братцу. — А вы святая? Хотите купить ребенку то, что может погубить его жизнь, вашу жизнь и жизнь ни в чем невинных людей. А я, как добропорядочная и справедливая гражданка нашего города и страны, имею право постоять за честь нашего города и нашей страны, чтобы они процветали и становились антикриминальными городами. — Эй, зырь, с сама с собой говорит. — Жесть, она похожа на сумасшедшую! Я обернулась на голоса позади меня и увидела, как два мелких школьников смеялись и показывали на меня пальцами. Я подняла брови вверх и тоже стала с ними смеяться, но вместо того, чтобы разделить со мной это веселье, они как-то изменились в лице и просто убежали, как и та женщина с ребенком. Вот что им не понравилось? Я же просто хотела посмеяться с ними над их словами, не более. Они испугались меня? Да бред же. Я хорошая, ничем непримечательная девочка уже одиннадцатого класса одной из школ Мэдисона. Да я хоть раз обидела кого-то в своей жизни? Да об меня всю свою жизнь ноги вытирали, а папа вообще решил сбежать из моей жизни, покончив с собой. От этих мыслей я рассмеялась еще сильнее, а после вернулась к просмотру машинок. Они все были такими красивыми, блестящими, но, черт, дорогими, зараза. Ладно, для Оливера мне совсем уже ничего не жалко. Я очень обидела его, погрязла в своих же проблемах, совсем забыв, что он ни в чем не виноват и всего-навсего ребенок, которому не нужно знать такие откровенные тайны его старшей сестры. Лучше пусть играет в свою новую коллекционную машинку, а я в это время постараюсь разобраться с теми, кто хочет меня убить. Вскоре я нашла именно ту, о которой как-то за ужином рассказывал мне и маме: красно-черная машинка с номером «37» на правом крыле, с большими колесами и даже мигающими фарами от тайной кнопочки с левой стороны. Я поняла, почему мама сначала отказалась брать эту машинку. Да за такую цену я могла бы купить неплохой телефон. Пятьдесят пять долларов, ага. Вот понаехали с этими ценами на коллекционные тачки, которые все ровно будут пылиться на полках. Но я буду надеется, что Оливер удосужится хоть периодически протирать ее. — Эй, это ты что ли тут сама с собой разговариваешь? О тебе уже весь магазин говорит, что ты не в себе. Я выпрямилась и повернулась назад себя. — Я не в себе? О боже, нашли, кого можно назвать сумасшедшей. Я, в отличие от той дамочки, никогда бы не пожелала ребенку разрезать внутренности других незнакомых людей. Ну, это же аморально, согласись. — Я отвернулась обратно к прилавку, чтобы взять машинку, а потом впала в недоумение и повернулась обратно. — Алекс? Что ты тут делаешь? Подруга ухмыльнулась. — Я помогаю маме, сегодня мы готовим прощальный ужин, так как завтра я уже уезжаю в Канаду. Зашла за продуктами, как видишь. — Да… — Я опустила взгляд на дорогое вино в ее корзине. — А тебе продадут вино? — Родители написали записку, чтобы продали. Мама очень занята на кухне сейчас. — Я как-то грустно пожала плечами. Неожиданно было встретиться с ней здесь. — Так что ты разговариваешь сама с собой на весь магазин? Что-то случилось? — Не знаю, — вздохнула я. — Просто накипели некоторые мысли. — Когда у тебя накипают мысли, обычно ты никому о них не говоришь, пока тебя розгами не потыкают и дуло к виску не подставят. — Ну… — Я нервно ухмыльнулась от фразы Алекс. — Знаешь, это уже ты чересчур сказала. — Это факт. — Она пожала плечами. — Раз уж встретились, давай прогуляемся немного, ты не против? — Тебя же мама ждет. — Да пофиг, мы успеем попрощаться за весь вечер. — Мне как-то не понравилось, что она подошла ближе ко мне. — А с тобой мы так мало проводили время вместе. Я скучать по тебе буду. — Ну, раз ты настаиваешь… — Я сжала машинку покрепче и двинулась к прилавкам печеньев и конфет. — Пойдем тогда сюда, я еще парочку продуктов прихвачу. Я осмотрела все упаковки сладостей и заметила, что в продаже появились тарталетки. — О, тарталетки, я могу и прикольный полдник на завтра сделать. Оливеру понравится, я уверена. — Взглядываю на цену и опускаю руки. — Вот блин, мне не хватает уже на них денег. Гребанная машинка. Гребанное мое поведение, по которому я должна купить эту машинку! Я увидела, как Алекс грустно посмотрела на меня, будто снова хотела что-то спросить, но я просто схватила две любых упаковок дешевых конфет и отправилась за кассу. Подруга отправилась следом. Я решила пропустить вперед меня Ал, однако она настаивала, чтобы я была первой. Конечно, она так вежлива со мной стала после того, как поняла, что обидела меня в те дни, когда предала. — У меня только это, — отрезала я, показав на машинку, конфеты и тарталетки… Стоп. — Ой, без тарталеток. Я же их выкладывала, почему они на кассе? — Рассчитайте тарталетки, я оплачу, — вмешалась Алекс, копаясь в своем кошелке. — На, подруга, доплати. — Спасибо, Алекс… Я так долго смотрела на нее и не понимала, что это вдруг на нее нашло: тратить свои деньги на такую, как я. Такое ощущение, будто я для нас эти тарталетки покупала, и ей бы тупо пришлось добавить какую-нибудь сумму. Странная она, все-таки. Сначала дружит, потом кидает, а сейчас… слишком сильно дружит. В общем, так и иначе, после оплаты наших продуктов мы договорились, что она доведет меня до дома. Я знала, что сейчас она начнет разговаривать о своем блогге, о Канаде, о фотосессии, о фанатах и совсем не даст мне поговорить о том, о чем только что решилась поговорить я. Пока мы шли, никто из нас даже ничего не удосужился сказать или спросить. Я боялась начать разговор «не с того угла», хотела втиснуться в разговор, но Алекс будто дар речи потеряла. Я долго наблюдала краем глаза за ее выражением лица, и как только нам оставалось только завернуть на территорию моего дома, она вздохнула. — Что ты будешь делать, пока я буду в Канаде? О, вот это начало разговора. Ну, конечно, давай, Алекс, дави на больное и хвастайся, что ты там будешь отдыхать и веселиться, а я мучиться и вешаться на люстре. — Ничего особенного. Дома сидеть. — Вообще, у меня, на самом деле, совершенно отпало желание ехать туда. Опля, а это что-то новенькое… — Почему же? — Да знаешь, за тебя волнуюсь. Ты какая-то странная все каникулы, я уже не могу смотреть на то, как ты страдаешь и тщетно пытаешься выпутаться из сетей своих проблем. Ну нихера себе. — Ты не хочешь лететь в Канаду из-за меня? — Да, — твердо сказала она. — Мало ли с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом. — Да я и сама могу за себя постоять, Алекс. К чему все эти сопли? — Волнуюсь же… Холли. — Слушай, давай отпустим эту тему. Я бы хотела узнать кое-что. — Говори, я все тебе скажу, — ласково, но искренне проговорила Алекс. — Что ты знаешь о Клер? — Опускаю взгляд на свой пакет, который я тут же сжала в своей руке. — Расскажи мне о ее прошлом. — Ну…