21 июля. Вечер
Арчи встретил меня прямо у порога квартиры. Облизал мои руки, потерся о них своей шерсткой и, весело виляя хвостом, уселся на пол и смотрел на то, как я снимаю кроссовки. В комнатах не горел свет. Кажется, никого нет дома; Оливер еще не вернулся, а Джефф бы включил свет, если бы находился дома (хотя не факт). Пока ехала в автобусе, успела успокоиться и немного прийти в себя. Первым делом я дошла до кухни и взглянула на часы: времени еще даже девяти не было. На протяжении недели Оливер приходил где-то в десятом часу, поэтому лишний раз я еще панику не поднимаю. Подожду до десяти вечера, а там уже Джеффа на дыбы подниму, пойдем его по всему Мэдисону искать. Интересно, почему Джефф ушел так рано? Я же хотела поговорить с ним. Мне хотелось сесть рядом, посмотреть в его безумно-огромные глаза и просто спросить «ну почему же он меня обманывает?». И даже начхать, что Джефф тоже не в курсе, где этот гаденыш шляется по вечерам. Главное, что Джефф иногда просто может послушать, понять и даже отвлечь своими идиотскими, пошлыми или шизофреническими шутками. По крайней мере, я знаю Вудса как человека, который если и обманывает, то точно имея в виду какой-то невообразимый смысл, который никто никогда не поймет. Зачем-то же он ходит к Конни на кладбище, а мне говорит, что ее ненавидит. Так или иначе, я все время забываю поинтересоваться об этом. Да и нет времени. Сейчас дела посерьезнее. — Арчи, кушать, — спокойным голосом сказала я, накладывая собаке остатки корма. Он подошел к тарелке, понюхал, фыркнул, а потом посмотрел на меня испуганными глазами и зажал уши. — Что такое, Арчи? Ешь! Собака вновь поморщилась, но слизала себе в пасть кусочек корма. — Да что с тобой такое? Он слизал еще один. И еще. Потихоньку он глотал в себя куски мяса, и со временем наращивал темп поедания. Видимо, очень понравилось. Иногда мне казалось, что он аж давился своим лакомством. Я решила составить ему компанию и сделать себе кофе со сливками, дожидаясь хоть кого-то домой. Это то чувство, когда ты боишься ссориться с братом. Потому что думаешь, что наша ссора может стать последней, и мы рассоримся навсегда. Оливер очень упрямый мальчик, в связи с возрастом, я думаю. Конечно, многие родители когда-то переживают этот период, когда замечают, что их дети начинают что-то скрывать от них. И так как я для Оливера вторая мама (хотя бы на это лето), я переживаю сейчас дикое разочарование в самой себе. Так и не смогла предостеречь своего младшего брата от опасности. Так и не смогла показать себя как настоящая старшая сестра. В моей голове возникают многие варианты развития событий. Оливер может быть где угодно и с кем угодно. Оливер может попасть в беду когда угодно. Даже сейчас. Я сижу, пью кофе, слушаю тиканья часов в пустой квартире, жду своего брата, в то время как тот может быть привязан к батарее наручниками, избитый, беспомощный, а рядом с ним ходит Джек, приговаривая ему, чтобы не дергался и не орал, иначе язык отрежет нахрен и сожрет его. Я настолько себя загрузила, что голова начинается неистово звонко зудеть. Мой организм настолько уставший, что даже не хочется расспрашивать брата сегодня, а пойти просто лечь спать. Но каждый день может быть для нас последним. Нельзя терять не минуты. Лучше сразу же защитить брата, чего бы мне это не стоило. Сама ввязала брата — сама и защищай. Я улыбнулась от своих уверенных мыслей. Все будет хорошо, если не терять надежду и биться. Но образ того, как Джек и Клер угрожают маленькому Оливеру просто не выходят у меня из головы. В этот момент я жмурю глаза и ударяю дном уже пустой кружки о стол.***
В десять двадцать вечера послышался скрип входной двери. Он был слишком тихий, если бы это зашел Джефф. Да и не время, сейчас он должен уже выбирать себе жертву для своих сумасшедших угодий. Такое ощущение, что тихо дверь открыли специально, чтобы никто этого не услышал. За это время я успела выпить аж три кружки кофе, чтобы просто не упасть под стол в долгий сон. Я сделала как можно спокойное выражение лица, будто ничего не произошло. Встаю и иду к раковине, мыть кружку. Слышу шуршание в коридоре. Кто-то стягивает молнию, убирает обувь на полку и проходит по коридору. — Ой, Холли. Привет. Братец стоял у порога в кухню, припав к стене правым плечом. Царапина все еще красовалась на его щеке, но он ее уже не скрывает. Оли был взъерошенный и запыхавшийся, будто куда-то бежал. Или от кого-то… — Что с тобой? — Я сделала вид, что не забеспокоилась. Убираю кружку на ее место и нахожу еще парочку столовых приборов, которые тоже нуждаются в мытье. — Бежал домой. — Оливер прошел к столу и оперся на него руками. — Ты просто сказала, что дома я должен быть в девять. — Да… — Я невзначай задумалась и иронично подняла брови. — А пришел аж в пол одиннадцатого. — Ну, прости, — с ноткой жалобы сказал тот и сел за стол. — Ладно? — Где гулял? — Я не стала отвечать ему на вопрос, так как мне хотелось задать свой. — Я же говорил, с Валери в парке. — Где именно гуляли? — Да на лавочках посидели, поели мороженное… Погуляли, короче, и я проводил ее до дома. Автобуса долго не было до нашей остановки. — Ммм… — Сложив всю чистую посуду, я повернулась к Оливеру с наигранной улыбкой. — А знаешь, я тоже сегодня была в парке. — Да? — Братец нахмурил брови. — Когда? — Да вот, ты ушел, и я через минут пятнадцать вышла. — Вижу, как Оливер сглотнул и опустил взгляд в стол. Попался, сученыш… — Я гуляла там с Алекс, по аллее. И вдруг, откуда ни возьмись, увидела там Тишу и… Угадай кого? Валери! — Холли, подожди… — Ну-ка молчать! — Я стукнула кулаками по столу и дальше продолжила. Оливер вздрогнул и вжался в спинку стула. — Когда я спросила о тебе, знаешь, что эта девочка ответила? Ну, конечно же знаешь! Вы расстались! Расстались неделю, мать его, назад! И никаких гулянок допоздна, никаких провожаний, никакого пикника не было, Оливер, не было!!! С каждым предложением мой голос переходил в крик. Я была не зла, мне было просто обидно… Обидно за то, что когда-нибудь я поймаю брата за самое подлое вранье. — Зачем? Зачем ты мне врешь? Я тебя чем-то обидела?! Может ты боишься Джеффа и сбегаешь из дома, лишь бы его не видеть?! А может ты попал в плохую компанию?! А может тебя Клер или Джек обижают?! Господи, да мне уже это все надоело! Пока ты не скажешь мне всю правду, я тебя никуда не выпущу! — Ну у тебя и мысли… — нервно засмеялся братец. — Зачем ты себя так здорово накрутила? — Да потому, что за мной и Джеффом о-хо-та! — Я выделила каждый слог последнего слова, приближаясь к лицу Оливера. — И это не игра, мой дорогой братец! Тут все по-настоящему! Они хотят нас убить! Как же ты не понимаешь этого?! — Я это понимаю, но все не так серьезно, как ты… — Да хватит мямлить! Хватаю Оливера за руку и подняла его на ноги. Сначала он пытается выкрутиться из моей злостной хватки, но после выдыхает и зажмуривает глаза, будто хочет сказать мне что-то важное. — Я не хотел тебе этого говорить… — Уж придется, тебя уже поймали с поличным! — Мы стояли молча секунд десять. Видимо, Оливер до конца верит, что я сжалюсь и не буду выводить из него информацию. — Побыстрее! Говори! Куда ты слоняешься по вечерам?! — К Валери. — Нет уж, это уже больше не прокатит! Говори мне правду! — Но это правда! Просто… не с ней. Один. — В каком смысле? Оливер дернул руку, и мы сели обратно за стол. — Она мне очень нравится, даже сейчас. Точнее… Нет, я начинаю в нее влюбляться. Но неделю назад, она просто позвонила мне и сообщила, что я придурок, и нам нужно расстаться. Я только привык к нашим гуляниям, разговорам… Да и когда я еще найду такую афигенную дзюдоистку? А она ушла, да еще и с таким неубедительным предлогом. Ну, я и впал в отчаяние, хотел узнать настоящую причину. Ты, наверное, думала, что я просто заигрался в игры, поэтому и не обращала внимания. Но моя голова была занята мыслями, как снова ее вернуть. Может я что-то неправильно делал? Что-то сказал и обидел ее? Я хотел узнать эту причину! Оливер отвернулся от меня, в то время как я находилась в полном шоке от услышанном. — Попытки поговорить с ней лично не удались. Она бегала от меня. И тогда я решил писать ей письма. Каждый день ездил к ней на район и подкладывал в ящик послания о том, какая она чудесная, стихи, предложения встретиться и поговорить. Каждый день я надеялся, что в нашем почтовом ящике окажется письмо от нее, со словами «хорошо, давай возобновим отношения». Но их не было. Я устал ждать, в ход пошли цветы, шоколадки, конфеты. Приходилось ездить на другие районы к друзьям, занимать хоть какие-то деньги. Поэтому я и возвращался поздно. Я хотела задать всего один вопрос, но Оливер не унимался говорить. Не дай бог он сейчас заплачет… что я смогу сделать? — Но и подарки не помогли. Письма-то она читает, шоколадки принимает, а ответа все нет и нет. И мне уже точно надоело это все. Я решил ее поймать. Встретил ее с подружками у леса. Задержал ее в объятиях и решил не отпускать до тех пор, пока она мне не скажет настоящую причину нашего расставания. Но она ударила меня веткой по лицу, а потом одна из ее подружек окатили меня водой из бутылки. А уже вечер, прохладно, и я был весь мокрый… Пришлось разжечь костер и немного согреться, чтобы ты не увидела меня в таком состоянии. Но ты увидела мою царапину, и я не нашел ничего лучше, как придумать историю радостнее, чем та, что на самом деле случилась. — Оливер… — Я припала к нему с объятиями, заставляя положить его голову на мое плечо. Гладила его по волосам, пыталась поддержать… Вот уж не думала, что все настолько… вот так. И даже в мыслях не появилось то, что он просто переживает своё первое в жизни расставание с подружкой. — Но почему ты мне не сказал? — Я думал, ты посмеешься надо мной. Это же так… ну, унизительно. Бегать за девочкой, которая больше не хочет тебя видеть. Но я очень хочу общаться и гулять с ней. Она очень хорошая, милая, красивая, добрая, умная, сильная… Та, которая мне подходит. А еще у нее самый смешной смех из всех, что я слышал. Когда она посмеялась над тем, как меня облили водой ее подружки, у меня тоже выдавилась улыбка. Не знаю, почему. Видимо, очень смешной смех. — О, господи, братец… Ну куда ж вам любить-то? Детишки еще. — А мне плевать, сколько нам лет. Я хочу, чтобы она была моей подружкой, и все. Остальное — совсем неважно. — Вот Джефф будет ржать… — шепотом сказала я, представляя его реакцию на правду Оливера. — А я накрутила себя, что ты связался с нашей ненормальной парочкой. — Ужас. — По голосу Оливеру я поняла, что он чуть-чуть улыбнулся. — Прости меня, пожалуйста. Просто ты так смеялась, когда я рассказывал тебе про Валери. Вот и подумал, что ты будешь ржать над моими чувствами. Но поверь, если бы ты тоже влюбилась безответно, ты бы не смеялась! — Я не смеюсь, честно! — Я повернула брата к себе и посмотрела в его чуть мокрые от слез глаза. — Может, я поговорю с ней? Она со мной сегодня хорошо общалась, даже спрашивала, как у меня дела. — Не стоит! — отрезал брат. — Я сам хочу добиться ее ответа, без какой-либо помощи. — Ну ладно, самец, желаю тебе удачи! Ты молодец! Не каждый парень, даже старше тебя, способен на такие поступки. Скажу тебе как девушка, что мы любим, когда за нами бегают и ухаживают. Просто не останавливайся, и ты добьешься своей цели. А особенно такими шикарными, на мой взгляд, методами, — улыбнулась я и похлопала его по плечу. Оливер засмутился, опустив глаза вниз. — Ты тоже прости, ладно? Что-то совсем не о том думаю… Да уж, оказалось, что это была моя вина. Братец просто боялся быть непонятым мной, потому что видел мои насмешки на его симпатию к этой девочке. Вот же Алекс и Джефф удивляться, когда услышат эту историю. С Алекс я хочу увидеться завтра, уже не терпится просто посмеяться с ней за кружками холодного чая. Расслабиться от всех нервов… Может, и Оливера позовем. Точнее, не «может», а точно позовем! Оливер, походу дела, теряет ко мне доверие. Нельзя допускать, чтобы он что-то скрывал. — Слушай, — мягко обращаюсь к брату. — Впредь я хочу слышать только правду. Я никогда не буду смеяться над чужими проблемами. Это подло и низко. Я выслушаю, поддержу и предложу помощь. Всегда. Даже если это будет неблизкий мне человек. — Я постараюсь. Предложив Оливеру чай с круасанами, мы провели этот вечер вместе, жарко обсуждая разные темы. Просто, как брат и сестра, как семья. Я не стала поднимать тему о Клер и Джека, не хотелось портить этот день такими ужасными беседами про убийства, слежки и угрозы. Все-таки с младшими в семьях общаться необходимо. Они же только растут, вливаются в жизнь, в общество, и иногда это сводит их с ума. Они переживают их самые первые чувства: дружба, любовь, безответная любовь, предательство, ненависть… И они не знают, как это все обходить или контролировать. Поэтому на помощь должны приходить взрослые (или человек, старше их хотя бы на лет шесть), объясняя, как всю эту кашу разгребсти. Но Оливер был прав, я действительно ни в кого еще так сильно не влюблялась. Поэтому просто не сдаваться — самый оптимальный мой вариант. Я всегда так поступаю. Никогда не сдаюсь. Разошлись мы спать довольно поздно, просидели с кружками в руках где-то до часу ночи. Уж очень влились в атмосферу тихого вечера. И как хорошо, что нас никто не отвлекал…22 июля
— Вот вы какие, люди. — Джефф схватил прядь моих волос и стал наматывать их себе на палец. — Как жаль, что вы не умеете заглушать в себе инстинкты… — Ой, а я думала, ты ржать будешь над этим, — пробормотала я, откинувшись на спинку стула после шикарного обеда из салатика и магазинного черничного пирога. — Ну вот откуда я могла знать, что у Оливера на эту девочку большие планы? — Был бы я на твоем месте, я бы объяснил вчера хлюпику, что счастье не в любви. — А в чем? — засмеялась я. — Ну, я чувствую себя счастливым, когда ты меня не учишь, что можно, а что нельзя. Если коротко, когда не бесишь меня. — Ха, аналогично, Джефф. — Я фыркнула и откинула его руку от своих волос. — Да тут дело не в этом. Счастье в свободе и независимости. — Была бы я серийным убийцей, которую хотят посадить пожизненно, я бы тоже ценила свободу каждую секунду. — Я встала из-за стола, чтобы помыть посуду. — Кстати, он говорил, что пишет ей письма. — И? — И… я хочу взглянуть на них! — Зачем? — Ну, это же так романтично! — Я скрестила руки в замок и подставила к левой щеке. — Хотелось бы узнать о мастерстве моего брата писать любовные признания. — Ну так посмотри. — Ну, я не могу так. Нельзя читать то, что адресовано не мне. — Тогда не смотри. — Но я хочу! — Дьявол, как же меня раздражают люди! — Джефф стукнул лезвием своего ножа по столу. — Вы такие неопределенные. Когда ж вы уже все подохните?.. — Ой, ну ладно! Я посмотрю! Я просто должна это увидеть! Напевая веселую рандомную мелодию про себя, я оставила одинокого Джеффа на кухне и направилась к Оливеру в комнату. Пусть Вудс останется один со своими противными мыслями. А то, упаси боже, меня ножом тюкнет за мою «неопределенность». Братец как раз свалил на тренировки. Их группа по дзюдо по выходным ходят в тренажерный зал с тренером, поэтому мы с Джеффом дома одни, и это точно не помешает мне посмотреть его письма. Я видела их, Оливер снова что-то писал на бумаге сегодня утром, убрав их под подушку. Думает, что я не заметила. Но я поднялась где-то в восемь утра, хотела проверить брата, думала, что он спит. А он письма пишет. Вот уж романтик! Даже сон свой отбрасывает на второй план, лишь бы чувства своей любимой выразить. Как хорошо, что у нас есть запасные ключи от всех комнат. Что-то Оливер слишком часто стал свою дверь на замок закрывать. Ну да, видимо, чтобы я его сопли по Валери не прочитала. Но черт… Я просто должна взглянуть на эту милоту. Уже ожидаю «розы красные, фиалки синие, ты такая милая, ты такая красивая»… и так далее. Эти бумажки были сложены в несколько слоев. Всего их было три, все под подушкой. Я села на его кровать, принимаясь открывать первую записку. На моем лице была восторженная улыбка. Почетче разглядев строчки, я перечитывала первую записку раза четыре, и с каждым разом моя улыбка сменялась на паническую отдышку. Глаза машинально раздвинулись, я сжала лист и крикнула во все горло: — Джефф! Джефф! Срочно иди сюда! Джефф!!! — Выкинул записку, я даже не стала открывать следующие. Отбежала от них как можно дальше, пытаясь устоять на ногах, иначе точно свалюсь от инфаркта. — Джефф! Какого хрена ты так долго?! Джефф, твою мать!!! — Что ты орешь там опять? — устало проговорил Вудс, и я встретилась с ним взглядом. — Ты напугана? — Да… Да, Джефф… Я напугана… — пропищала я, пытаясь подавить слезы. — Ты не поверишь, что я только что прочитала… — Ого. — Джефф иронично поднял брови, а вырезанная улыбка итак выделялась у него на лице. — Так его послания настолько тебя зацепили? Аж плачешь от его любовных изречений. — Любовных? — Я опустила взгляд вниз. — Прочитай их. Джефф… Кто живет со мной в квартире? — Да что там такое? — Джефф не выдержал и направился к запискам. — Только не читай вслух. — «Да застынет из твоих уст крик адской боли. Я покажу тебе страдания по неволе. Мольбы о пощаде я разорву с твоей глоткой. Ты увидишь мою любовь к тебе, самую маленькую нотку. Покаяния твои простит мой нож в твоей груди. А после черви разорвут твое сердце изнутри. Да вонзится в тебя моя боль, да разрушится жизнь твоя в прах. Я буду первым и последним, кто увидит твой животный страх. Здохни, мразь!» — Я попросила не читать это вслух! — Хватаюсь за голову и падаю на колени. — Хера он! — оценил Джефф. — Вот это у него любовь… — Ты тут шутки шутить собрался?! — крикнула я. — А мне нравится твой брат. Очень красивые строчки. Может мне тоже заняться поэзией и вырезать стихи на коже смертных? — Ты хоть понимаешь, — Заистерила я, вставая на ноги и начиная бить ладонями по груди Джеффа, — что ему всего одиннадцать, мать его, лет?! Понимаешь, что он пишет эти письма такой же одиннадцатилетней девочке?! Ты представляешь, в кого превращается мой младший брат?! Да ты хоть представляешь, в каком состоянии находится Валери?! — Да… Боится, трясется от страха по ночам, выжидая своего убийцу… — О господи, да что же ты за человек-то такой?! — Не упоминай его в моем присутствии! — Да пошел ты! Я отодвинула Джеффа и решила прочитать еще одну записку. Хоть мои руки и тряслись от шокового страха, я жадно раскрываю листок и вгрызаюсь взглядом в сточки. — «Твой час уже близко, дорогая. Я размажу твою кровь по твоим близким тебе людям, и они перенесут те же страдания, что и я. Вскрывайся на здоровье! Лучше разорви себя сама, чем это сделаю я, беспощадно кромсая твою никчемную, жалкую, но до жути противную душу». — После текста, чуть-чуть ниже, был какой-то самодельно сделанный кармашек из той же белой бумаги. В нем лежало лезвие… То же самое, что и у нас дома. — А вот и пропавшее лезвие… — Вот это твой хлюпик могет! — Не уставал смеяться Джефф. Я лишь решила открыть третью записку. — «Сделай одолжение: хватит жить на этой Земле. Твое существование настолько противоречит этому прекрасному миру, что я не могу оставить твое тело без страданий и боли. Ты заплатишь. Заплатишь за то, что посмела сделать. Возомнила ли ты себе, что я оставлю это просто так? Наивная сука! Ненавижу тебя! Посылаю тебе подарок, дрянь!» — В очередном кармашке (но он был уже больше по размерам, чем во второй записке), нахожу черно-белую фотографию. На ней изображен тот лес рядом с кладбищем. Но снимок был сделан днем. Хоть и фотография бесцветная, я увидела блик солнца на небе. Перевернув фотографию, вижу там надпись: «Я все знаю! «Она» будет принадлежать тебе, дрянное создание!» — Ух он молодец-то какой! — Джефф подошел ко мне, вырвал записку и стал перечитывать ее, в то время как я хватаю себя за волосы… и просто не понимаю, как в Оливере может быть столько жестокости. — «Я не могу оставить твое тело без страданий и боли»… Холли, да у него прям мое мировоззрение. Настоящий киллер! — Это не смешно, придурок! — отталкиваю Джеффа и бегу в свою комнату, находя телефон на прикроватной тумбочке и набирая номер Оливера. Но он опять же не отвечает. — Твою мать! С силой бросаю трубку на кровать, вновь падая на землю и разрываясь от смешавшихся мыслей. На мой крик пришел Джефф, подсаживаясь ко мне и вновь беря прядь моих рыжих волос в свои пальцы. — Похоже, он нехило так втюрился в эту девчонку. — Это не любовь… Влюбленные люди так не поступают! — Но почему-то же вчера он говорил, что любит ее. Да, говорил. Опять соврал. Опять выставил меня на посмешище. Ну, я ему устрою взбучку…Вечер
Оливер не успевает зайти в квартиру, как мы с Джеффом подлетаем к нему и хватаем его за руки. — Эй, вы что творите?! — кричал Оливер. Джефф заломил ему руки за спину и крепко держал, в то время как я достала три письма, которые нашла в комнате, и повертела их у лица брата. Мне показалось, что брат перестал дышать. Просто смотрел на письма без единого движения, а потом взглянул в мои глаза, полные слез. — А ты что творишь? — процедила я сквозь зубы, ударив этими бумагами ему по голове. — Хлюпик, прости, что держу тебя. Если я этого не сделаю, то Холли постирает мою толстовку. Я за тебя, у тебя талант в написании стихов! — Заткнись, Джефф! Сейчас ты тоже по роже получишь! — Смотрю брату прямо в глаза. Вот же он тварь малолетняя! Даже сейчас в его глазах я не вижу никакого сострадания за эти послания! — Ты, мой дорогой братец, совсем с катушек поехал! Не могу поверить, что я снова поддалась на твою наглую ложь! Вы посмотрите-ка на него! «Я признаюсь ей в любви»! Ты признаешься в том, что хочешь ее убить! Снова ударяю Оливера письмами, но уже по лицу. — Какого черта ты такое пишешь этой маленькой девочке?! Да ты ее запугал, наверное! Это ж сколько в тебе злости! Я не хочу, чтобы мой брат был сумасшедшим ненавистником и эгоистом! — Ты не поймешь… — Что? Что ты там бармочешь?! Опять всякую ложь?! — Опана! — крикнул Джефф и одной рукой вынул из его сумки еще одно письмо. Но оно было завернуто в конверт. — Это тоже ей? — Нет, не смотри на него! — крикнул Оливер и стал вырываться из хватки Вудса. Тот передал письмо мне. — Так-так-так… Не успел отправить?! — Я взглянула на конверт. На нем был написан только адрес, и то от руки. Тем же почерком. — Адрес: Скарлетт-Стрит… Что-то знакомое… Я повертела письмо в руках, пытаясь вспомнить, где я уже слышала или видела этот адрес. — Нет! — все еще кричал Оливер. — Отдай сюда, — сказал Джефф. Я передала ему письмо, и он стал разглядывать адрес. Он сжал Оливера, который тщетно пытался вырваться, и бросил конверт на землю. — Этого нам еще не хватало… — Что там, Джефф? Ты узнал адрес? — Джефф, подожди, не говори ей! — Брат повернулся к Джеффу. — Тебе не понравится это, — спокойно оценил Вудс. — Да что может быть хуже, чем то, что пишет этот мелкий садист?! — А то, что письма эти он другой отправляет. Не своей подружке. — Джефф! Стой! — умолял братец. — А кому? — Я затаила дыхание, приготовившись к худшему. — Скарлетт-стрит — это адрес Клер.