Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

      – Итак, – с довольным выражением лица объявил Диран, выводя меня к бившему из-под земли роднику, укрытому высоким кустарником, травой и вековыми дубами. – Мы на месте. – Весь путь занял не больше пары десятков минут, во время которых мы трое молчали. Диран постоянно встревоженно озирался, Дорр принюхивался, успокаивающе прижимаясь к моему бедру. Шорохи леса, сопение вара и шелест шагов стали нашими спутниками, нарушавшими тяжелые мысли о том, что произошло немногим ранее…       – Вроде никого, одно зверье, – Дорр снова принюхался, озираясь вокруг. – Ты как, Ал, получше?       – Получше, – я натянула на лицо улыбку, пока перед глазами ярко горел образ ледяного обруча, задушившего некогда товарища по службе… Я убила человека, нечаянно, конечно, но сути это не меняло… И мысль об этом навязчиво билась в голове. Я убила человека… А еще одного после моего же удара, в общем-то, беспомощного, загрыз тигр, который теперь заботливо расспрашивал о моем состоянии.       – Тебе бы лучше и правда умыться. И попить… – я оступилась, перебираясь через дерево, преградившее путь, и не упала только потому, что меня подхватил Диран. Руки оринэйца оказались удивительно сильными и одновременно бережными – я даже почти не ощутила прикосновения. Дорр глухо рыкнул за спиной.       – И успокоиться, – нервно улыбнулась я, когда Диран меня отпустил. Неожиданно теплый взгляд скользнул по лицу, и сильные пальцы разжались.       – И успокоиться, – кивнул он. – Впервые сражалась, да?       – По-настоящему впервые, – я улыбнулась. – Раньше не доводилось.       – И тренировок не было? – Диран с силой хлопнул меня по плечу, заставив пошатнуться. Как раз когда мы почти спустились к узкому роднику, журчание которого напоминало о фонтанах в Гвенто-Рокканде и о маленьком ключе, вырывавшемся из-под земли прямо у стен нашего домика в Минауре. Приходя после долгих часов учения отдыхать, я часто пила сладковатую, вкусную и ледяную воду… А когда собиралась уезжать, закончив обучение, Наставница Сарина, обучавшая меня Целительству – я была единственной помимо нее Целительницей в школе, рассказала, что эта вода обладала волшебными лечебными свойствами и ее можно было хранить долгое время. Я даже хотела набрать ее с собой, но караван, с которым надлежало уезжать в Альянс, отправлялся всего через несколько минут…       Я тряхнула головой, отгоняя хаотично сплетавшиеся мысли о сегодняшнем происшествии, среди которых затесалось воспоминание о детстве, рыжие косы Сарины и добродушное лицо, покрытое морщинами…       – Были. Но только учебные, в специальных костюмах и запрещалось по-настоящему друг друга ранить…       – Этот чародей… Он бы убил многих, – Диран махнул рукой. – Ты молодец, Алра.       – Можно Ал. – Новое имя резало уши, хотя я больше недели привыкала к нему, добираясь до мародеров. – Это… Это для друзей.       – А я для друзей Дир, – парень хмыкнул. Дорр, вполуха слушавший разговор, окунал морду в воду, смывая кровь. Диран же осторожно помог усесться на небольшой валун у самой воды и приземлился на землю у моих ног, зачерпывая воду в широкую ладонь. Сейчас я разглядела на ней довольно большие, явно застарелые мозоли… – Ты тоже можешь так называть. – Диран поднес ладонь к моей руке. – Ужасно холодная. Но очень вкусная.       – Красивое место, – улыбнулась я. – Ты его давно нашел?       – Год назад. Вообще даже нашим не всем показал, – парень улыбнулся, искренней и теплой улыбкой, разительно отличавшейся от уже почти привычной ухмылки. – Я в лесу живу четыре года, а на новом месте второй сезон дождей встречаем, укрылись, видно, неплохо. – Он подмигнул, проглотив зачерпнутую воду. - Место и правда красивое… – неловкая пауза в силу отсутствия общих тем и настороженного еще несколько часов назад отношения друг к другу повисла в воздухе. Дорр, как назло, смыв с морды кровь, заявил, обдав меня брызгами – каким-то неведомым образом вар умудрился весь стать мокрым, хотя ручеек был совсем крошечным:       – Я осмотрю окрестности. Мало ли, может, еще кто живой остался.       – Ладно. Мы тут дождемся. – Диран кивнул. Я, наклонившись, коснулась рукой весело журчавшей у ног воды, оказавшейся действительно ледяной. Мокрые, скользкие камни, поросшие серовато-бурым мхом, окружали уходивший куда-то в заросли и расширявшийся у самой их кромки ручеек, над головами шумели на ветру густые раскидистые кроны лесных деревьев, а разросшийся на другом берегу куст хола приманивал взгляд поздними, спелыми темно-синими ягодами, есть которые, однако, не стоило – ягоды хола были хоть и не смертельно ядовиты, но вызвать сильную лихорадку вполне могли. Мне в первые же месяцы службы довелось лечить мальчика, объевшегося их, удрав от отца-грибника в лесу… У мальчонки случился острый приступ жара, и когда меня привели, он уже вторые сутки бредил… Я хорошо запомнила перепуганную женщину в заляпанном переднике, молившую вылечить ее малыша. А когда я, взволнованная – впервые пришлось лечить ребенка – осматривала его, поняла, что он всего-то наелся ягод… Но родители так перепугались, что умудрились уговорить меня, тогда вместе с Файгарлоном искавшую маленьких чародеев на юге Империи, уехать с ними за несколько лиг… Впоследствии довелось еще пару раз видеть последствия поедания красивых сочных ягод, и приятными назвать их было нельзя…       Где-то в кронах перекликивались невидимые птички, с куста вспорхнула бабочка, взмахнув разноцветными крыльями, и мягкий шелест тигриных лап затих.       – Ну вот мы и одни… – пока я, опустившись на колени – испачкать штаны можно было уже не бояться – при схватке довольно сильно перепачкалась – умывалась ледяной водой, холод которой пробирал до костей руки, а по лицу словно пробегал мороз, заметил Диран. – Поболтаем? Ты как, лучше?       – Намного. – Я кивнула парню на куст. – Не знала, что хол растет так далеко на севере…       – Я тоже. В лесу всего пару кустов видел. Каас как-то поел ягод, двое суток бредил…       – Я тоже лечила, – я улыбнулась. – Первый раз мальчика… Слушай, а можно кое о чем спросить? – в голове роились тысячи вопросов, порожденных и его словами, и всем ранее услышанным.       – Конечно.       – Расскажи подробнее о войне… Ты ведь видел нападавших, правда? Кто это был?       – В основном варвары, но было и много имперцев, – парень пожал плечами. – А что?       – Просто… Меня ведь вообще не было в стране, а слышала всю жизнь совсем другие вещи. – Я с невозмутимым выражением лица и невинными глазами разглядывала нового знакомого. Что-то в Диране живо напомнило Алкира – усмешка ли, столь привычная для моего некогда жениха, или же волосы – поразительно похожие, возможно, если бы я впервые увидела парня со спины, приняла бы за принца Великого Рокканда… Суть крылась в том, что этого минутного, почти и незаметного сходства оказалось более чем достаточно, чтобы вызвать плохо осознаваемую неприязнь к лесному разбойнику – именно эту эмоцию, пришедшую на смену влюбленности, сейчас, спустя две недели с побега, вызывали воспоминания об Алкире… – И давно ты в лесах живешь?       – Да с тех пор, как брата увели, давненько уже, – Диран кивнул. – Вот как ты рассказывала. Приехали в нашу деревеньку, мол, вступайте в ряды Священной Армии, будете добро творить. У нас никто не пошел – люди все работяги, наделы, скотина, ремесло, дети… Молодые парни только призадумались, пара, да и то решили сначала подумать… А ночью, мы с поля шли, я чуток задержался – с другом одним переговорить, мы с Диком ему крышу помочь подлатать обещали, Дик это брат мой… Слышу – борьба да возня какая-то впереди… – лицо разбойника заволокла тень. – Поторопились мы с приятелем, да Дика уже уволокли, они с крытой повозкой были. Там еще двух мужиков забрали, утром выяснилось, кузнеца с учеником, они с реки шли – рыбу удили, семьи покормить… Только сеть и осталась, – парень мрачно ухмыльнулся, лицо заволокла тень воспоминаний. – Нас не заметили, а я в следующую ночь в центр провинции ушел, хотел как Картер эта справедливости просить, да потом понял, что сам в казарму угожу. Вот кое-кого подстрелил, брата хотел забрать, да не нашел – караваны и их, обозом, отправили в столицу. Сейчас уж служит, каждый раз, как с гвардейцами цепляемся, ежели честно, Дика увидеть боюсь… – он сидел совсем рядом, на немного уже увядшей траве, не замечая прохладного ветерка, пробиравшегося под одежду и глядя куда-то вдаль, мимо меня… – Не смогу ведь ударить. А он поди сможет… – разбойник опустил голову, погружаясь в молчание, длинные волосы закрывали лицо… Что-то в этой позе обреченности было таким цепляюще-трогательным, что заставило сочувственно погладить по плечу человека, совсем недавно помышлявшего меня убить…       – Я тебя понимаю… Я тоже потеряла родных в этой войне, а я и так их почти не видела с шести лет… – холодные пальцы коснулись щеки, неожиданно, и я невольно вздрогнула.       – Я со своими вырос, отец ремеслу учил. В столицу всегда с собой брал, говорил еще, вырастем – большими людьми станем, в Ориусе будем жить да ремесленничать… А оно вона как повернулось, – я улыбнулась, мягко убирая руку Дирана от своего лица. В его речи почти не было просторечий, присущих тем же близнецам, из чего я понимала, что вырос он в обществе чуть познатнее – впрочем, учитывая покупателей его отца, немудрено было, что парень выучился важному стилю речи, которому меня учили с тех пор, как я начала говорить… Наверное с тех-то пор и до побега из Гвенто-Рокканда вся моя жизнь была расписана почти на каждую минуту – уроки в детстве, в изобилии, с завтрака и до самого глубокого вечера – прогулки с Сарданом и поездки, призванные учить обычаям, языку и традициям родной страны, стали не только отдыхом, но и еще одним типом уроков… На то, чтобы просто поиграть в парке и с другими детьми во дворце, оставалось совсем мало времени… А когда стало понятно, что я маг, оно практически исчезло – стоило остаться без дел, как доброй половине отцовской свиты хотелось поглядеть, как я колдую… – Тоскую иногда сильно, да только прошлое не воротишь…       – А я была в семье одна, – я поежилась, когда порыв ветра стал еще сильнее, а брызги воды из родника попали на лицо. – Был только кузен, тетушкин сын, но ему полгодика было в войну, я его один раз всего видела и мельком…       – Ты еще чего про войну хотела спросить? – уточнил Диран, опомнившись и отпрянув от меня. Ветер взъерошил его длинные волосы, а мои, сейчас не собранные, постоянно падали на лицо.       – А когда вас вели… Кто это был?       – Варвары в основном, и городок-то они вырезали. Но среди них и имперцы затесались, в форме прямо, как вот нынешняя почти.       – Ты их лично видел или рассказывали? – уточнила я. Не хотелось верить – это полностью противоречило всему моему миру, и я не могла осознать реальность этой версии до сих пор, но и не верить уже не одному рассказу о том, что среди напавших на Оринэю войск были солдаты Священной Армии, не было ни единой причины. И одновременно с каждой такой новостью, подбрасывавшей фрагмент картинки, все сильнее хотелось разобраться, что и почему случилось одиннадцать лет назад. Почему Рокканд устроил такое стране, с которой некогда поддерживал тесные дружеские отношения, что же такого Карлон сумел учинить, что люди и прочие народы во всем королевстве исчезли без следа. И кто на самом деле пришел отцу на помощь. И… почему этот кто-то не успел.       – Лично видел. – Диран мрачно ухмыльнулся. – Священная Армия то была, уверен. И тех, кто нас выручил, тоже лично видел. Мрачное зрелище, особенно когда их много. Но войска очень дисциплинированные, тренированные… Как варвары нас отбить попытались – мигом заслон выстроили, почти всех атакующих перебили, быстро да молча… – парень надолго задумался. И только минут десять спустя, пока я смывала с себя кровь противника и выпутывала шарики репейника из волос и одежды, под веселое пение ручья, заговорил вновь: – Я у них одного генерала видел, он там что-то к нашим сопровождающим приезжал… Высокий был, как гора, и лицо такое… мужественное, что ли, – Диран махнул рукой. – От одного взгляда не по себе становилось – глаза умные, проницательные. Нас перед ним выстроили, так он к каждому подошел, порасспросил. Кой-кто из наших после этого разговора с темными ушел, а остальные рассеялись, но темные нас до конца охраняли, пока мы кто куда разбредались.       – И не говорили, откуда они? Люди ведь куда-то не просто так же ушли! – я не поверила ушам, но Диран выглядел сейчас вполне искренним. И все же в голове не укладывалось, как могли люди, обычные люди, отбыть невесть куда и невесть с кем…       – Не говорили. А может и говорили, да мы не спрашивали. Вот что по-нашему ихние генералы могли, помню, да командиры. Обычные солдаты там на наанаке и еще каких-то языках болтали, я наанак однажды слышал – стало, делегацию из Дукона встречали, а я как раз во дворце у родичей был. Службу искать хотели. Вот слышал, да запомнилось, как забавно звучит. А ученый какой-то и сказал, что это не наше наречие, а темное. Вот и помню, что на наанаке они говорили.       – А что за красный туман?       – А харр знает, – махнул рукой Диран. – Слышал, в этой штуке народ и исчез, и па мой тоже, вроде. Да сам не видел, нас с братом и сестрой мать в тот день в погребе запирала, и сама с нами сидела. А па не с нами был, он в ополчение хотел уйти, защищать страну. Да вот... Да хватит о плохом, – подмигнул он. – Ты отвлекись, а то думать про драку начнешь, опять плохо станет. Ты о себе расскажи лучше, пока тигра нашего ждем…       – Да рассказывать особо нечего, я с шести лет по школам жила, до войны еще родных навещала, а накануне отец услал подальше, из страны. Вот с той поры я их не видела толком… Раз только навещали. Друзей тоже в школе не завела – когда сообщили, что произошло, что я теперь сирота, сам понимаешь, не до того было… А потом и учебы много стало, уставали сильно. Там не только магия была – грамота еще, языки кое-какие, ведение переговоров – школа была для важных магов, там со всех стран учились. Когда-то еще делегации бывали, – я рассказывала обо всем, что только приходило в голову, чтобы немного отвлечься от выросшей перед глазами картинки последствий схватки с гвардейцами и магами.       – А чего приезжали? – теплая улыбка, и вновь коснувшаяся щеки, словно бы дружеским жестом, рука, которую я тут же убрала.       – Будущих магов на службу подыскивали, кого сразу в другую школу забирали, кто после окончания учебы уехал. Меня вот никто не приглашал, Карлон, наверно, лапу еще после войны наложил. Я от первой делегации, помню, сбежала, мне одиннадцать уже было… – я, глядя в насыщенно-голубые глаза, рассказала об этом случае – меня после него искали до глубокой ночи, пока я, улегшись на ветке раскидистого дуба у ворот Школы, наблюдала за поисками… Диран, слушая рассказ, неожиданно рассмеялся.       – Да ты была еще той шутницей, – он легонько хлопнул меня по плечу. – А еще что расскажешь?       – Да ничего особого. Животных люблю, в детстве отец волкодавов держал, совсем как король Аланд, – предугадала я реплику парня – трепетная любовь отца к этой породе вошла в поговорку у доброй половины оринэйцев. – Я на одном из них каталась, когда маленькая была. Отец все обещал волкодава подарить, когда из школы вернусь.       – А отдыхала как? У нас отдых был, песни, да, когда праздники, танцевали, с ребятами за награды боролись, охотиться учились, у нас еще сосед лучником полжизни служил, брат научился стрелять, лук себе сделал сам, а я нет… Я как-то больше с мечом научился обращаться. Моему-то много лет, мне его генерал тот темный подарил, а брату лук, взаместо сломанного, вручили, он его любил страшно, да прятать пришлось в Империи. Охотиться с ним удирали иногда. – Он любовно погладил рукоять оружия, с которого прежде тщательно счистил все следы крови и вообще схватки. Обычная сталь, без какой-то гравировки, добротные ножны, да и эфес не черный, как нам про оружие темных говорили… Я решила, что сделали этот клинок в Альянсе, а темные его у кого-то отобрали – это было вполне в их духе, сколь я слышала. Вот только я после всех событий последних дней не представляла, чему можно верить, а чему – нет. – Он мне жизнь спасал часто, добрый товарищ. Слушай, а прогуляться вечером вокруг лагеря не хочешь? Окрестности покажу, расскажу, как тут что, мы сразу-то все одно не уедем.       – Не хочу, – я слишком хорошо понимала, что стояло за таким предложением – при всей молодости наивностью я уже тогда не отличалась – жизнь в Школе, где с детства отвечаешь за себя сам, то, что я осталась сиротой в восемь лет, а благодетель меня навестил раза два за всю учебу, несколько лет в обществе весьма раскованного в поведении Алкира приучили меня к тому, что наивность может окончиться весьма плачевно – возможно, поэтому-то я и не стала оставаться в столице, хотя и допускала тогда еще мысль, что ошибаюсь – привыкла доверять интуиции, а та буквально кричала, что пора уносить ноги подальше. – Слишком романтику напоминает.       – А тебе не хочется романтики? – Диран обезоруживающе улыбался.       – Не хочется. Я сбежала от жениха, и с меня пока хватит…       – Тоже маг был? – поинтересовался парень.       – Да. Мы должны были о помолвке заявить. Но теперь вижу, что он оказался редкостной заразой.       – Ну, я ведь не редкостная зараза, – Диран осторожно взял меня за руку, второй проворно вытащив колючку из волос. – Я совсем другой. Сама увидишь…       – Я тебя знаю пять минут без часа, – хмыкнула я, прислушиваясь к лесным шорохам.       – Еще узнаешь, – шепот почти на ухо, теплое дыхание согрело щеку… Все это слишком живо напомнило излюбленную манеру общения Алкира… И мгновение спустя Диран, которого я с силой хлопнула по руке, подскочил, схватившись за тыльную сторону кисти.       – Он ко мне больше трех лет приставал и согласилась я далеко не сразу. Не переоценивай себя, – я подмигнула парню, поднимаясь на ноги. – К тому же ты обо мне почти ничего не знаешь, я о тебе. Не стоит начинать, будущего все равно не будет… Да и…       – Ты его любила? Того, от кого удрала… – понимание в голосе Дирана понравилось куда больше – давало надежду, что портить отношения открытым противостоянием не придется.       – Не знаю… – я вспоминала другую улыбку, обаятельную и… судя по всему, на редкость лживую, другие прикосновения, теплые, нежные… И внезапно осознала, как сильно скучаю по нему, по Ниэни, Файгарлону, как сильно переживаю, успела ли моя помощница унести ноги… И одновременно хочу разоблачить Императора и его сына и скучаю по обществу последнего… – Кажется, да. Мы с самого моего выпуска и прибытия в столицу сблизились… – я виновато улыбнулась, бросив быстрый взгляд на Дирана. – Так что сам видишь, ничего не будет. Впрочем, если хочешь, я пойду с Дорром и тобой.       – Мы могли и вдвоем прогуляться, – Диран ухмыльнулся. – Я тоже оринэец, сразу-то приставать не начну, не бойся.       – Мне так будет спокойнее, – обворожительно улыбнулась я, поднимаясь на ноги… И проклиная про себя спутника на чем мир стоит за то, что он напомнил то, о чем хотелось бы навсегда забыть…       – Ладно, ладно. Но не зарекайся, всякое бывает. – Теплая рука снова сжала мою. – Друзья? Ну, пока что…       – И не больше, – отрезала я. – Друзья… – я не могла и сама тогда объяснить, почему отрезаю любую возможность чего-то большего – потому ли, что лишь пару недель как весьма странным образом рассталась с Алкиром, потому ли, почему и как рассталась и что по сути мне стоило ненавидеть, а я по нему тосковала, потому ли, что Диран и впрямь чем-то его напоминал… Или потому, что при воспоминании о последнем дне перед побегом в памяти всплыло-таки лицо Танры и ее голос: «Будет день, девочка, когда ты станешь королевой…».       Диран пожал мне руку, помогая перебраться через коряги, когда из кустов вынырнул Дорр, сообщивший, что все в порядке, и уведший нас в лагерь. Диран, со свойственной оринэйцам тактичностью, помог выбраться на более-менее удобную тропу, придерживая под руку, больше не поднимая затронутую у ручья тему, за что я была признательна. Да и рассказ его в ответ на мои вопросы был весьма любопытным, и кое-что из старых сведений подтверждал… Но вот вопрос и вспыхнувшие в памяти слова Танры добавляли поводов для раздумий о том, что за ее словами крылось… Родилась еще одна загадка, которую, возможно, предстояло разгадать, а вот ответы складывались плохо…