Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

      Холодный ветер пробирался под капюшон, неприятно обжигая обритую голову, заставляя сильнее кутаться в одеяние, упорно шагать по припорошенной снегом тропе вдоль берега Иринэйского озера – огромной, темно–голубой, даже в самые холодные дни незамерзающей, глади. Едва заметное мерцание воды, бывшей средоточием магии всех окружающих лесов – в озеро впадала небольшая чародейская река Шама и несколько ручьев с обладающей магическими свойствами водой, умиротворяло и создавало обманчивое ощущение покоя и безопасности. Полуопустевшие бурдюки, в последний раз набранные не один день назад – добираться до сердца лесов пришлось долго, окольными путями, тщательно избегая людей – за исключением деревушки, в которой Диран разжился орудиями цирюльника и обрил мою голову, а после порядком укоротил длинные, по обычаям магов, волосы Файги. Собственные роскошные пряди он трогать не позволял, упорно стягивая их в хвост.       – Когда выберемся к Ориусу, придется завернуть в городок, помельче, с хорошим рынком, – заметил он, длинным посохом, сделанным после расставания с остальными, прощупывавший коварную тропу – среди корней, опавшей листвы и островков жухлой травы прятались обманные ямки, кочки и вполне серьезные канавы, которые при неосторожной ходьбе могли стоить сломанной ноги. Нам удалось отделаться подвернутой ногой Файгарлона – пришлось спешно уходить дальше от тракта – мы с роккандцем запоздало обнаружили приближение Боевых Магов и скрываться медленно времени уже не оставалось. Наутро после случившегося Диран вручил по небольшому посоху и нам, что существенно облегчило путь, да и мы позволили себе выйти на почти безлюдный, старый, заросший уже тракт – вокруг озера, видневшегося среди голых ветвей, искривленных, переплетенных так тесно, что казалось, будто деревья или сошлись в рукопашной, да так и застыли, или пытались обнять друг друга и остались в таких позах. Впрочем, я не припоминала, чтобы они когда–то проявляли подвижность и уж тем более разум.       – Зачем? – осведомился Файгарлон, замыкавший шествие – первым шел оринэец, за которым с внушающей зависть легкостью и грацией опасной огромной кошки крался Дорр, неслышно ступавший лапами по холодной земле, я и наконец Файги, державшийся от меня за полшага – парни почему–то возомнили, что я нуждаюсь в постоянной помощи и охране. Впрочем, это немало поспособствовало их быстрому сближению, что радовало куда больше напряженности первых дней. – Я не думаю, что рядом с Ориусом это будет хорошая идея…       – Во–первых, Ал нужно что–то… Шапка, чтобы покрыть голову, в общем. Думаю, ей с непривычки будет очень холодно, – я промолчала, нащупывая мешочек на поясе, в котором аккуратно уложены были несколько прядей моих некогда длинных волос, спрятанные под порошками и крошечными склянками лекарств. Целитель есть Целитель, и если бы пришлось однажды повязать на пакту новую прядь, как бы скорбно это ни было, она должна была у меня быть…       – А во–вторых? – Дорр зарычал, когда справа донесся волчий вой, не слишком близкий, но и не слишком далекий, заставивший на миг нутро сжаться – встретить стаю хищников не хотелось. Но едва стих громогласный угрожающе–предупредительный рык Дорра, вой мгновенно исчез и более не повторялся – а я в который уже раз подумала, что идти через дикие места с варом вещь очень полезная, а вот в людных частях новоявленной Империи будет куда сложнее – Дорр не крыса и даже не кошка, в заплечник не посадишь.       – Во–первых, припасы немного оскудели – так что лишним не будет, путь предстоит и без голодного желудка непростой. Во–вторых, травнице всяких снадобий и трав в дорогу завести – опять же, путь неблизкий, опасностей хватает, а зимой еще и лихорадка – с ветру обрушится, и не поймешь, как. – Я припомнила, что слышала иной вариант этой фразы когда–то. – В–третьих, спальники тоже не помешают, а у нас всего один… Да и просто мелочей для дороги приглядеть, узнать, что в мире творится… – Диран уверенным движением разгреб листву, под которой обнаружилась ямка, и искоса глянул на нас, чуть обернувшись.       – Лошадей, самое главное, ежели раздобыть удастся. – Файгарлон вздохнул. – Но у меня с собой денег пару серебром и один гарлот – и то, в кармане были формы, вот остались.       – У меня есть серебро, – оглянулся, остановившись, оринэец.       – А у меня и серебро, и золото, и медь, – поведала я, понизив голос и тщательно разворошив показавшуюся подозрительной кучку листвы, под которой обнаружилась ярко–зеленая шляпка гриба, удивившая меня – в начале зимы–то?! Впрочем, коренной житель Дорр и давний житель Фэрн никаких волнений и никакого удивления не выказали. – Не скажу, что много, в Саюте пару монет пришлось взять, но, думаю, на трех лошадок наскребем.       – А если кончится, я всегда могу кого–нибудь ограбить, – будничным голосом поведал Фэрн, вызвав у Файгарлона негодующий взгляд.       – Ты и простых грабишь? – прорычал необыкновенно хмурый роккандец, так побелевший, что я уж было подумала: все усилия по налаживанию дружбы сейчас пойдут прахом…       – Нет, мы старались купцов и чинов помельче, – Диран криво улыбнулся. – Простых сразу видно, так что и случайно едва ли. Не кипи, не котелок с водой.       – Мои родители – простые люди. Не хочу думать, что такие, как ты, крадут у них и без того редкие деньги…       – Серьезно? – охнул Дорр, озираясь и насторожив уши.       – Куда еще серьезнее, – Файгарлон поскреб шею, укутанную воротником плаща, на которой красовалась татуировка, алая, обозначавшая Преобразователя Энергии. – Я учиться начинал в местной школе, где азы получают, и все. А потом прибыла проверка и мои странности заметили, так я в Гвенто–Роккадской и оказался, а там и Императора мой дар заинтриговал – и должность. А родители так и живут. Не дозволяется им перебраться в столицу… Вернее, матушка живет, отец четыре года как умер…       – А братья–сестры?       – Нет. Вернее, были, но в младенчестве, самое позднее – семь, я это даже лично помню, умирали. В Рокканде, хотя неприятно осознавать, что это все происходит в моей родной стране, обычный народ живет не самым лучшим образом, ребята. Хотя я никогда не думал, что все обстоит настолько ужасно… – в серых глазах вновь мелькнула какая–то глубоко затаенная злость и обида.       – Таких мы старались не грабить – людям и так не повезло, мы больше по торговым караванам и мелким чинам, – Диран пожал плечами, чуть сгорбившись. – В общем, завтра после полудня должны дойти до портала, так что вы готовьтесь, там народ пойдет, придется быть куда осторожнее, и забудьте, что владеете магией, лишний раз. В самом Ориусе лагеря рабочих и солдат – иные годами живут поблизости, но туда лучше не соваться – чем дальше удастся остаться, тем лучше. Вам ведь, как я понимаю, надо скорее небо над руинами увидеть и осмотреть? Так?       – Вроде того. Я его видел, но Алеандра не очень верит, – хмыкнул Файгарлон. – Есть у них предвзятое отношение к моему дару и моим ощущениям…       – Отлично, тогда постараемся подальше пройти и на юг, а там можно в Артаре рынок посетить, всего неделя ходу, город сейчас восстановился. И по пути пара деревень получше по тракту еще в мою юность была, – мужчина провел рукой по лицу, словно стирая пот.       – И есть, – добавил Файгарлон. – Там уже почти все восстановлено, что варвары разрушили.       – Варвары? – презрительно хмыкнул Диран, тщательно избиравший дорогу. – Видел я, какие это были варвары, не маленький был. Ну ладно – думаю, смеркаться через пару часов начнет, ночь безлунная будет, а в темноте тут шагать не рекомендуется, да и к сумеркам костер заиметь не мешает – озеро оно вон, рукой подать. Дорр, как считаешь, есть тут опасные обитатели рядом?       – Пока не чувствую, кроме самого озера, но огонь разжечь добрый лишним не будет. – Вар, тихо сопя, тщательно прислушался к ставшим уже привычными шорохам и перекликиваниям зверья. Иногда нам попадались весьма откровенно снующие белки, зайцы, лисы и олени. У Дорра последние вызывали не менее откровенный блеск в глазах, но погружаться в свою звериную суть наш спутник не спешил.       – Отлично, тогда берег пологий сыскать, там и заночевать. Людей тут на лиги кругом нет, – Диран вздохнул. – Я привык по лесам ночами шагать, конечно, но около озера как–то не жажду – духи появятся или какая нежить – невесть еще, будут разговаривать или нет…       – А ты духов боишься? – Дорр насмешливо фыркнул, хвост его, чуть приподнятый, заходил ходуном.       – Смотря каких. Местных – есть немного, население–то коренное своеобразное, те, кто до смертных был. И нарушителей покоя, как я слышал, еще при королевстве, не очень привечают.       – А еще я строго–настрого запрещаю трогать деревья и кусты, даже на дрова, – добавила я, не спеша поддаваться ощутимому, почти осязаемому веселью Дорра и Файгарлона. Если многое я забыла даже о собственном королевстве, то все, что было некогда рассказано об Иринэе и его окрестностях, помнила четко и ярко. – Если лишних проблем не хотите, собираем на костер только уже опавшее, ничего местного не едим и не трогаем. Ничего не найдем – есть с собой, костер устрою, магией – так магией, здесь попасться некому.       – Думаешь, хозяевам не понравится? – хмыкнул Дорр, взмахнув хвостом. – Мы можем разрешение испросить и взять.       – Тут надо, чтоб они его лично и явно выразили, – Диран покачал головой. – Так что Аля права – не стоит, мало ли чего. – Приметив небольшой просвет в сплошной стене деревьев, он осторожно принялся пробираться к берегу, махнув рукой с указанием следовать за ним. После того полуневольного поцелуя, прерванного Дорром, мы с оринэйцем старались не оставаться одни надолго, словно избегая возможных обсуждений случившегося – ибо едва ли понимали, по крайней мере я, что толкнуло нас на этот шаг.       Возможность того, что между нами что–то могло зародиться, неуклонно исключала. И хотя его взгляд иногда становился каким–то особым, лишенным и привычной полусаркастичной вульгарности, и откровенной похотливости Алкира, и робости взглядов некоторых встретившихся еще в период службы юношей – которыми они одаряли меня как приглянувшуюся девушку, делала вид, что не замечаю этого – благо, учитывая наличие двух спутников, одним из которых был иногда непомерно любопытный вар, это было достаточно легко. Я, одновременно вспоминавшая все еще, против собственной воли, Алкира и стремившаяся его окончательно и бесповоротно возненавидеть, боялась добавить в этот раздор личных чувств еще один – между тем, что отношения сейчас были лишними, преждевременными и неуместными, и осознанием того, что мне понравилось отвечать на поцелуи нынешнего спутника, того, что он ничего, ровно ничего плохого не сделал, того, что рядом с ним уютно и спокойно – и хотелось иногда, в особенно горькие минуты, вновь дать волю слезам, уткнувшись в его плечо, но с погребения Гоубса я не позволяла себе плакать – необходимо было научиться быть сильной, стойкой женщиной, если хотела добиться цели. Стать достойной представительницей своего рода. И сейчас, глядя на спину, скрытую теплым плащом, шерстяной туникой с длинным рукавом и плотной хлопковой рубахой, отгоняла неуместные воспоминания о вечере в таверне… И двух нежданных поцелуях, заставляя себя, как учили когда–то в школе, думать, что они ничего для меня не значили.       – Остановимся тут, – парень замер, спрыгнув с валуна на небольшую ровную площадку, уходившую под воду, и сейчас чуть припорошенную снегом. – Выглядит надежно, приливов сильных не обещается…       – Тут их и не бывает, – хмыкнула я, согласно кивнув и принимаясь стягивать лямки плотно набитого вещами заплечника. – Ладно, ребята, с вас лагерь, с меня хворост – думаю, лучше будет, если я соберу, все же общению с природой училась чуть получше Файги. Дорр?       – С тобой. – Непререкаемым тоном заявил вар, принюхиваясь к воде и земле, насторожив уши и, очевидно, проверяя безопасность стоянки. – Осмотрюсь, пригляжу, что тут с дичью, ну и ты не одна будешь… – вар почти всегда находился рядом, словно стремясь лично уверяться, что все хорошо, и ночами я засыпала, прильнув к теплому пушистому боку, пахнущему шерстью, слушая убаюкивающее ласковое рычание. Даже если Дорр уходил ночью на охоту, он все равно дожидался, пока я усну, позволяя тем самым более или менее спокойно засыпать. Веселый, обожавший надо мной и парнями подшучивать, Дорр оказался при этом надежным и преданным другом, которому была присуща заботливость, отсутствовавшая у иных людей. И я, расстелив свой старый плащ поверх плотного прочного одеяла и выудив из заплечника пару мелочей, показала ребятам рукоять скрытого под плащом кинжала, словно пытаясь уверить, что могу за себя постоять. И вместе с тигром отправилась на поиски в окружающей чащобе сушняка и опавших веточек–прутьев, не успевших еще отсыреть – подкинуть в костер, который позже стоило и окутать магией – чтобы горело дольше с малым количеством ценного для нас топлива… Дорр в этом был плохим помощником, и просто шагал чуть позади, рассказывая разные случаи из тигриной жизни, покуда я искала Пень–алтарь, у которого следовало обратиться к оберегавшим старые чародейские леса духам, попросив дозволения взять хворост, до чего мои бесшабашные спутники не додумались. Миновать Пень–алтарь я не могла – четко ощутила его присутствие, определила примерное направление движения и расстояние, и теперь шла прямиком в нужное место, почти радуясь, что он всего в полутора таках от нас – такие вот посредничества между мирами вообще–то были в Иринэйскому лесу довольно далеко друг от друга разбросаны, и чаще всего попадались именно в сердце этих земель. А главнейший Пень–алтарь красовался на островке, крошечном, почти полностью укрытом мхом и чахлыми, искривленными кустарниками, посреди Иринэя–озера, куда невозможно было попасть не по воде…       – Ты и правда духам молиться собралась? –хмыкнул Дорр, догадавшись, куда я, не озаботившись набором хвороста, его тяну. – Алра, зачем?! Ты в них всерьез веришь?       – Да, – буркнула я, чуть не сломав ногу – корень внезапно зашевелился, «выполз» из–под ноги, скрывшись, когда вар зарычал, в зарослях. – Всерьез.       – Но их…       – Вот смотри. – Я остановила его, запуская пальцы в жесткую шерсть. – Ты сам науров видел, лично?       – Нет. Мне их описывали – таких не забудешь, даже если сам захочешь, а что?       – Ты в них веришь?       – Какой глупый вопрос! – зарычал довольно ощутимо самим его фактом возмущенный тигр. – Конечно верю, это же науры! Они, если ты забыла, верные слуги и помощники Создателя! Мои предки их лично видели, когда они защищали нас! Да мой дядя сам видел науров!       – Ну вот и с духами примерно то же. Науры хранят магию и равновесие, а духи – окрестные леса, и я предпочитаю не наживать проблем, их и так хватает. Если ты их не видел, это не значит, что их тут нет.       – Но я их не чую. – Дорр недовольно заурчал, шерсть на его загривке поднялась дыбом, а бок плотно прижался к моему бедру – вар подстроился под мой шаг. – Зато чую другое – что–то неосязаемое, злое и таящееся – оно крадется за нами от самой стоянки разбойников – не приближается, но всегда держится неподалеку…       – И что тебя так настораживает? – я постаралась прогнать мысли прочь и выглядеть как можно более уверенной. – Может, это коренные жители?       – Я его не вижу. – Дорр поднял морду, шумно дыша. – Ал, я вижу магическое поле постоянно, вижу вас с Файгарлоном – вы тоже есть часть, и она выделяется на фоне общих потоков. Я даже Дирана вижу – у него есть искорка дара… Да я и лишенных магии зверей иной раз даром вижу. А вот его… Он как–то ночью парил над лагерем – вот вижу глазами, но ни запаха не чую, ничего. И магии его не чую. В общем, оно нематериальное и явно не сродни духам. Ну, как мы с тобой их видим. – Под его лапой хрустнула ветка. – Так что я лучше побуду рядом – он на нас не нападает, но все равно… – новый хруст, я развела руками большое переплетение веток.       И нам открылась идеально расчищенная площадка, крошечная, обложенная камнем по большому овалу, с красовавшимся среди влажной темной зелени, необычайно живой и красочной для глубокой осени, Пнем. Огромный, такой, что обхватить руками мы сумели бы разве что втроем, с бесчисленным количеством годовых колец, темными пятнами и длинными царапинами, словно от когтей. Высотой алтарь местных духов доходил мне примерно до пояса, что стало ясно, когда я подошла ближе, отыскивая камень, на который надлежало сесть, расстегивая плащ – здесь было удивительно тепло, хотя буквально несколько шагов назад царил холод. Дорр, принюхавшись, радостно взмахнул хвостом и оскалился, но в его обнажившихся острых больших клыках не было угрозы – казалось, что вар оказался в давно оставленных родных краях, и сейчас его переполняет радость узнавания дорогих сердцу мест. В светло–коричневых глазах буквально засветилось счастье, а глухое урчание поведало, что мой спутник ощутил такой же уют и состояние покоя – все горести и беды, которые охватывали душу еще этим вечером, исчезали в волнах умиротворения и ощущения безопасности и надежности. Хаос мыслей и чувств, неуловимых, неосязаемых, складывался в ровную, красивую и гладкую картину. Наконец камень я отыскала, обойдя пень – в углублении вышедших из–по земли корней красовался большой плоский валун, белый с розоватым оттенком, избежавший царившего кругом влажного мха, запах которого мешался со сладковатым ароматом сочной травы и крошечных цветочков, с тонкой примесью запахов раскинувшегося вокруг леса…       Я, благодаря Создателя за то, что меня научили подобным вещам еще в далеком детстве, подобрала полы плаща и уселась на камень, согнув ноги в коленях и удивившись – камень, в начале зимы, был теплым. И у меня возникало стойкое ощущение, что тепло это не впитано им извне – напротив, оно, даря уют, исходило из сердца самого камня.       – Какое светлое и доброе место, – в бок ткнулась крупная тигриная голова. – Воистину, уходить не хочется – так спокойно, как в родной пещере, и как будто все близкие рядом…       – Это обитель духов, оберегающих Иринэй и окружающие его леса, – улыбнулась я другу, глядя на оскаленные клыки, знаменовавшие счастливую улыбку. – Тех, кто приносит в сердце свет, и они встречают с теплом. – Дорр кивнул, и я, опершись локтями на древесный «стол», шершавый и теплый, сложила ладони рук, касаясь носом кончиков пальцев. – Милостивые духи, что издревле хранят покой и чудеса этих мест, – зашептала я на верхне–арракском, надеясь, что его правильное произношение за столько столетий сохранилось. – Я и мои спутники смиренно просим пристанища, дабы мы могли немного отдохнуть и восстановить силы, прежде чем продолжим путь. Мы не коснемся деревьев, кустов и животных, и птиц, и не умыслим вреда вашим краям. Но путь наш долог и труден, и нам нужен отдых. Дара, что мы могли бы оставить, нет у нас при себе – мы вынуждены были спешно покинуть родные края, и средоточий магии взять не имели возможности…       – А и не нужно, – отозвался за спиной голос на чистом фаргаре. Дорр жался к моему боку, ничуть не напрягаясь, дар не ощущал угрозы. Правда вот он и смертных поблизости тоже не ощущал… И вообще имеющих плоть.       – Приют мы даем всем, кто не мыслит зла и нуждается в покое – вы же избрали хорошее место, чтобы остановиться – ни случайно, ни с умыслом не причините вреда нашим подопечным, – еще один голос, тихий, шелестящий, похожий больше на шепот, нежели на речь. Возникало ощущение, что я беседую с ветром или ручьем – в этом голосе проступало удивительно мало человеческого, скорее он напоминал свист ветра в кронах покрытых листвой деревьев и журчание ручейка, чем–то запруженного.       – Но то, что ты пришла просить о милости и гостеприимстве, радует. – Продолжил первый голос. – Немногие в эти дни вспоминают, кто здесь истинный хранитель, а уж тем более – кто истинный хозяин этих мест.       – Я знаю лишь, что храните их вы, – отозвалась я, с трудом подавляя желание обернуться. Если хозяева не желали явиться глазам, я не имела ни права, ни возможности требовать, чтобы они это сделали. Разгневать духов и ждать их милости – все равно, что приманить к себе дракона, из неразумных, и удивляться, почему он хочет тебя съесть.       – Истинные хозяева этих мест, равно как и всех других земель Бартиандры, редко навещают эти места, хоть и они, и мы, и ты существуем лишь по их воле и при их поддержке. – Духи немного помолчали, и затем второй голос зазвучал совсем близко:       – Ты держишь далекий путь, сказала ты, и мы хотели бы знать, куда. И для чего вы пожаловали в эти места.       – Мы идем на юг, – я сглотнула, торопливо обдумывая, как много стоило рассказать. Было одновременно страшно поведать истинную историю моего побега и лгать – видели ли они правду и ложь, я не имела ни малейшего представления.       – Мы видим, что в твоей душе царят бури смятения, и они заставляют тебя колебаться в своих решениях и сомневаться в поступках. Мы можем помочь обрести гармонию духа и тела, и ты сумеешь после отыскать главное в своих знаниях и принять решения, которые боишься принять, дочь Аланда.       – Вы знаете, кто я?!       – Ты очень похожа на своего отца – вас объединяет воля, сильный дух, стремление к заботе о своем народе и искра любви и жизни. Всякий, кто хоть раз видел глаза короля Аланда и обладал достаточным умом, чтобы осознать это, всегда помнил о том, что внутри этих глаз есть свет. В твоих глазах он сияет еще более ярко. – Голос сделался ласковым, и словно стал ближе. – Твой отец иногда прибывал в наши места, чтобы искать ответа на вопросы, которые терзали его сердце – здесь прикосновение магии одного из Создателей сильно, и обрести благо общения с ним куда проще, чем во многих других краях. Он всегда был желанным гостем в нашем доме – он приносил с собой любовь к миру – мы куда больше ценим это подношение, а не столь часто приносимые светочи магии, – голос стал на миг резким и холодным. – Ты уже принесла свою плату за наш приют, для тебя и твоих спутников. Мы принимаем ее и просим тебя остаться ненадолго гостьей в нашем доме, дабы мы могли оказать помощь. Мы давно не видели эти глаза, но не могли не узнать их – глаза короля Аланда.       – Мне это только во вред, – вздохнула я, окончательно справившись с желанием обернуться – не стоило, покуда не дали такого разрешения. Теплый ветерок приятно согревал, и я стянула капюшон, на что собеседники отозвались удивленным невнятным перешептыванием.       – Почему ты сбрила волосы? И почему тебе во вред сходство ваших с Королем Аландом глаз? – нетерпеливо осведомился над плечом еще один голос, на сей раз напомнивший почему–то женщину, хотя прежде голоса духов не казались ни женскими, ни мужскими.       – Потому что на меня ведут охоту, и я хотела бы скрыть от них свой облик, – перешептывания стали громче, но я ни слова не могла разобрать в сливающемся шелесте голосов. – Злые души решили, что я опасна для них.       – Злые души… – первый голос прозвенел прямо над ухом. – Когда Король Аланд приходил к нам в последний раз, он говорил о злой душе, что умыслила вред Бартиандре, не понимая, какие неисчислимые беды влечет на мир ее деяние… И просил принять тебя с радушием, если однажды ты придешь в наши леса и будешь просить о крове и милости… Он сказал, что однажды душа эта может умыслить и тебе вред, дочь Аланда.       – Меня зовут Алеандра, – имя отца резало слух, наполняя сердце скорбью – он приходил сюда когда–то, быть может, так же сидел, как и я, пока стража дожидалась своего короля за окружающими Пень–Алтарь деревьями, на этом же камне, и беседовал с Хранителями Иринэйских лесов, приводя в порядок мысли и пытаясь понять, как вывести страну из–под удара. Ему найти это решение, видимо, не довелось…       – А меня зовут Наар–Гха, – голос зазвучал с ноткой веселья. – Я знаю твое имя, как и все мои друзья, Алеандра. Но для нас ты прежде дочь Аланда, нашего доброго знакомого. Если имя отца причиняет твоей душе боль, мы будем называть твое собственное, гостья Иринэйских берегов.       – А каково имя твоего очаровательного спутника? – зазвенел еще один, совсем звонкий и мелодичный, словно серебряный колокольчик, голосок. Дорр пошевелился, укладываясь удобнее, а я осознала, что чуть не забыла о его присутствии рядом.       – Мое имя Дорр, – тигр явно не выказывал настороженности, глядя куда–то за мое плечо. – И я сопровождаю Алеандру в ее пути и помогаю ей.       – Вары редко приходят в наши края, и еще реже мы встречаем варов, путешествующих вместе с людьми. Вы необычные личности, Дорр и Алеандра, очень необычные… – голос внезапно осекся и его перекрыл голос Наар–Гха, который или которая, я затруднялась это сказать, явно был тут главным.       – Именно о вас, кажется, нам было пророчество, – над головой прошелестели крылья и на другую сторону Пня опустилась крупная, упитанная сова с большими желтыми глазами. Птица щелкнула клювом, расправив большие крылья, с черными перьями. Белое пятно на груди несколько разбавляло ее черноту. – Я – Наар–Гха, – сова кивнула, закрыв клюв, и чуть заметно поклонилась. – Я приняла облик, который ты сумеешь осознать и который не будет пугать тебя. Дорр же видел меня и прежде, в истинном моем облике.       – Вары видят более тонкие уровни мира, нежели люди. Самые крупные нити магии я вижу всегда, ты только если смотришь специально, – Дорр кивнул. – Духов, подобных нашим гостеприимным и милостивым хозяевам, я тоже могу узреть всегда.       – Какое пророчество о нас было? – я махнула лепетавшему вару рукой, поклонившись сове–духу и удобнее устроившись на камне. – Я никогда о нем не слышала!       – Дева–человек и вар из тигриного народа совершат длинное путешествие к помощникам и спутникам Двух Создателей, бок о бок со своими друзьями, чтобы помочь им соединиться в их вечном труде и изгнать из мира злую сущность, что не принадлежит ему. Звучало оно не так, разумеется, но мы всегда передаем нашим гостям суть прозвучавшего – пророчества в их истинном звучании редко кому удается истрактовать верно.       – Спутникам Создателей?! – Дорр моргнул, привалившийся ко мне бок напрягся. – Вы о наурах?       – Нам не было открыто, о ком из их вечных спутников поведано было нам. – Наар–Гха махнула пару раз крыльями. – И что именно за сущность будут изгонять Они, – тон ее выделил это слово с особым почтением. – Но мы не сомневаемся в том, что это та же суть, что пришла в наш мир в день Алого неба.       – Алый туман, алое небо… Алый тигр… – я пробормотала это скорее неосознанно, но сова уставилась на меня глазами, в которых засветился ужас, затмивший даже тепло и мудрость.       – Алый тигр и есть алый туман, что пришел тогда в наш мир. Он не есть тигр в том смысле, как вы представляете себе их. И не вар. Тигр есть лишь его излюбленный материальный облик, полагаем мы.       – Излюбленный… То есть… – Дорр оглянулся на меня, на Наар–Гха, снова на меня и наконец на сову. – У него есть и другие?       – Наверняка. А истинный его образ нам не довелось познать. Одиннадцать зим назад он приходил в наш дом, и, хотя мы выстроили защитные слои и пытались не пропустить его в леса, часть обрушившейся на нас силы все же проникла. Некоторые наши друзья исчезли в этой схватке сил… – в голосе не звучала скорбь, он оставался таким же ровным и уверенным.       – Вы уверены, что Алый тигр и тот Красный туман есть одно и то же? – уточнила я, поглаживая голову Дорра. Когда я принялась так спокойно трепать его холку, почесывать животик и позволять на стоянках валить меня спиной на землю, укладываясь на грудь и облизывая щеки, покуда я с великим трудом могла дышать, я даже и не заметила…       – Нам это было открыто, мы видели в нем несколько форм, и среди них излюбленной им была форма огромного алого тигра. Алое небо есть следы его попыток пересечь границу нашего мира, но покуда он не в силах этого достичь.       – Но если у него есть излюбленная форма и другие, – грозный рык Дорра заставил меня умолкнуть, – он дух?       – Возможно. В некотором смысле. В котором воспринимаете вы, смертные. – Сова задумалась. – Пожалуй да, он сродни духам. Но гораздо более могущественный, нежели все мы, если соединить наши силы. Лишь то, что проникла только часть воли его, позволило многому живому и обладающему магией устоять.       – Вы видели его? – сглотнула я, напрочь забыв и о недавней скорби по отцу и о том, что отчаянно нуждалась в помощи, и о том, что нас ждали ребята и рядом мелькал кончик хвоста Дорра. Глаза вара не отрывались от Наар–Гха. – Я хочу понять, что произошло, но мне известно слишком мало и любое сведение я приму с благодарностью! Если… пожелаете… я хотела бы узнать все, – я сложила руки в умоляющем жесте, робко улыбнувшись пристальному взгляду совы.       – Я очень стара по вашим меркам, ибо мне дано было увидеть первых людей, и многое ведомо было мне, но я не знаю, откуда пришло это зло. Могу лишь поведать тебе, о Алеандра, что нашему миру оно никогда не принадлежало, и лишь Творцам ведома вся его сущность, разумею я. Магическое поле крепко и воля Создателей такова, что зло извне не может проникнуть сквозь сети магии Бартиандры. – Я теребила край плаща, припоминая, что когда–то в детстве меня учили этому. Но теорию магии я тогда слишком сильно не любила… Файгарлону наверняка сие было более знакомо… – Но в день, что смертные прозвали днем Алого Тумана, а мы зовем Днем Третьей Длани, часть воли его, я могу сказать – его длань – проникла в трещины в окружившей наш мир защите. Мне неведома точная причина того, как он отбирал своих жертв, неведомы признаки, но никто из лишенных магии не исчез и не пострадал – люди и звери лишь уснули, повинуясь туману… Осмелюсь предположить, что он искал обладающих магией, и чем сильнее была она, тем более интересовался он такой душой – а исчезли те, кто представил для него особый интерес…       – Что с ними могло произойти? Они ведь исчезли без следа. – Дорр вздохнул, уткнувшись твердым лбом в мое плечо.       – Я полагаю, о вар, что могу немного ответить на твой вопрос. Мне известно, что дар их и жизненную силу он впитал в себя, превращая в собственное могущество. Немногим повезло выжить, когда этот незваный гость впитал их дар и жизненную энергию.       – А тела? Если души оставили тела…       – Тела дыханием его обратились в прах и развеялись в составляющей его сути. Все, что есть в нашем мире – будь то вода в озере, камень под ногами и даже плоть смертных, есть та или иная форма энергии, – в голосе совы появились наставнические нотки. – Вся она может стать и энергией в иной форме – именно это, как поведали вечные спутники Творцов, и произошло. Ни тел, ни душ этих людей нет более в мире в той форме, в коей вы можете полагать. Равно и иных существ, покинувших мир в тот день… Вам проще и ближе будет назвать их исчезнувшими, как и произошло – они не умерли в том виде, как представляете себе это вы, и в иной форме существуют отныне в вечности.       – Творцов? – пока я пыталась переварить ее рассказ, Дорр фыркнул носом. – Двух?       – Трингул и Барла, – я подумала, что Наар–Гха нечаянно опустила окончание второго имени, но указывать духу на ошибку не стала. – Создали Бартиандру и всех нас сообща. Они оба есть Творцы… Люди же есть последнее их совместное творение. И сущность, именуемая Алый Тигр за излюбленную свою форму, чужда обоим Создателям, и в то же время неуловимо сходна с ними.       – Есть люди и иные народы, что сочли его Третьим Творцом, – поведала я. Сова засмеялась горьким ухающим смехом.       – Третий Творец? Я видела сотворение рек, животных, варов и фей. Видела, как творились люди, первые в вашем народе. И видела тех, кто творил наш мир – они создали меня и поручили мне важную роль – беречь эти леса по воле их. И их было двое.       – Это вера… Новая… – я вздохнула, обдумывая ее рассказ. – Думаю, представители этой веры в какой–то мере чтят эту сущность…       – И возможно делают это вполне искренне, – кивнул Дорр, поддакивая. – Нам рассказывали, что она существует пару столетий и они поклоняются Третьему Творцу и воспевают отказ от ограничений, что установили несправедливо Трингул и Барлан.       – Ограничений? – крылья захлопали, обдавая меня потоком воздуха и приятно щекоча щеки. – Каких ограничений?       – Как мы поняли, они считают, что люди вольны наслаждаться жизнью, не отказывая себе в этих наслаждениях – прежде всего телесных.       – Не просто так установили границы и рамки подобающих деяний для благочестивой души Творцы и неспроста смертные определили и сами запретные для них вещи, – Наар–Гха хмуро глядела на меня, изредка переводя взгляд на Дорра. – Эта вера или что–то иное не есть правильное и нужное… Третьим Творцом они мнят Алого тигра?       – Именно так, если мы узнали верные вещи, – кивнула я.       – И поклоняются ему?       – Да. Даже строят Храмы и открыто принимают эту веру, отрекаясь от веры в Создателя Трингула, но покуда она не слишком широко распространена и преимущественно в пределах Великого Рокканда.       – На границах Оринэи ее распространяли и воспевали аккурат накануне войны. – Добавил Дорр. Уши его обратились в сторону нашего собеседника.       – Дела смертных для нас чужды, равно как и игры народов, определяющих границы стран и имеющих власть… Мы не подчинялись королю Аланду, равно как и не приносили присяги Императору Карлону – наши земли принадлежат им лишь отчасти – для нас же и вовсе нет границ, которые мните вы. Мы не видели адептов нового верования, но принесенные вами известия кажутся мне истинными – наши друзья из иных мест и прежде повествовали о том, что поведение смертных в их краях подчас становится странным и неблагочестивым. – Сова взлетела, хлопая крыльями, описала круг над моей головой и села обратно. – Я не вижу злых умыслов и ложных дум в ваших сердцах, дева–человек и юный вар из народа тигров. Ежели вы и несете неправдивое известие, сами вы искренне верите, что оно является верным. Думаю, вам надлежит сообщить ваши тревоги и то, что вы сумеете узнать – я оказала помощь, какую мы могли оказать, – Вечным Спутникам, ибо лишь они сумеют поведать Им тревожную весть.       – Кому это «им»? – ворчливо осведомился Дорр, прищурившись. – Мы отправились в долгий путь к Наургану, дабы поведать Светлейшим.       – Им – это Создателям! – Наар–Гха недовольно на меня взглянула и сурово нависла над Дорром.       – Простите моего друга, о мудрая Наар–Гха, – я поклонилась, подумав о том, что умей я убивать взглядом, Дорр рисковал бы стать его жертвой. – Наши сердца в смятении и мы проделали долгий путь… – сова сменила гнев на милость и села ровнее, а я вдруг осознала, что мы здесь уже какое–то время провели, и должно бы темнеть…       – Сердце твое чисто, но горячесть присуща ему, – дух покачал головой. – Ты еще юн, вар, и гневаться на тебя я не буду. Ваше решение отправиться в Наурган верно и правильно, друзья. Желаю вам удачи в нелегком пути и желаю тебе избежать встреч с врагом, принцесса Оринэи. Твой отец был мудрым и отважным правителем, и мы глубоко уважали его. С радостью видим мы здесь и тебя…       – Я еще хотела бы спросить немного личное, – я сглотнула, снова потеребив плащ. Вставать с теплого уютного камня почему–то совершенно не хотелось… – Если позволите…       – Разумеется, Алеандра.       – Вам известно, что произошло с моими близкими? – я не сводила с совы–духа глаз, разглядывая широкие темные перья и мудрые глаза. Все, что рассказывал тогда Халнир, подтверждалось словами разбойников и ребят, и варов. А уж то, что творилось в Саюте…       – Король Аланд исчез, как и многие маги и воины, в тот роковой для Оринэи день. Королева Дарна и принцесса были, как мне ведомо, убиты в Артарском замке…       – Кем? – я сглотнула вновь, сцепив руки в замок. – Кем, Наар–Гха?!       – Тем, кто продал свою жизнь за иллюзию награды и мнимое благо. – Дух покачал головой. – Я слышала имя, но называть не стану – лично свидетелем произошедшего не была. Но совершить подобное – убить женщину в лихорадке и молодую девушку – мог только зверь, убивший свою душу – ради этого устроив кровавую резню всех обитателей замка…       – Выжила лишь я? – я отвела взор, с трудом подавляя слезы. Моих близких больше нет и виной тому служил Карлон… – И только я?       – Твой кузен, – Наар–Гха щелкнула клювом. – Я не знаю, где он сейчас, у меня нет с ним подобной духовной связи, но я знаю, что он жив.       – Мой брат жив? – я невольно улыбнулась, смутно припоминая странное, волшебное ощущение крошечного младенца, лишь мгновения бывшего на моих руках – меня знакомили с ним, волей отца.       – Я слышала так. Саат жив.       – Значит, возможно, я смогу его найти… – мысль отыскать родного человека в огромном океане чуждых людей казалась заманчивой и притягательной. Если мы сумели бы воссоединиться, как знать, что из этого могло бы выйти… К тому же Саату сейчас было всего одиннадцать – и я смогла бы заботиться о нем и воспитать наследником нашей семьи… Но все же прежде всего стоило улизнуть от Карлона и попытаться понять, что за Алый Тигр пожрал огромное население страны и зачем это понадобилось Рокканду. И как далеко зашли его последователи... – А что ты можешь сказать о других оринэйцах?       – Дети часто растут в сиротских домах и семьях роккандцев, а юноши, девы и взрослые со стариками были либо угнаны напавшими в рабство и темницы, либо им удалось рассеяться по Империи и Альянсу, избегая гнева столицы… Но таковых, если я знаю верно, немного – многие вовсе живут в лесах и горах, таясь от роккандцев, или пытаясь таиться – таковых много и в наших лесах… – и с одним я проделывала путь бок о бок.       – Мне говорили, их угнали на шахты, – я опустила глаза, глубоко вдыхая и выдыхая, медленно, плавно – еще в школе одна из подружек поделилась со мной методом с юга для сохранения спокойствия. А после нас и на уроках немного учили…       – Именно. Карьеры, шахты и крупные кузни, литейные, лесопилки… – в бывшей Оринэе, да к тому же в Империи гор и долин становилось все больше. Воистину, моим людям нашлась работа… – Мне жаль, но я слышала так. Мои друзья–духи рассказывали.       – Я не знала, что творится такое. Я думала, Карлон заботится о моем народе, – я сглотнула непрошенные слезы и отогнала их прочь. – Я всегда считала, что все не так…       – Иным оринэйцам, в далеких кусочках королевства, разрешили остаться в родных домах и трудиться на благо страны. Но из центральных земель и с востока свободными старались не оставлять никого… Чем вызвано такое, не знаю.       – Спасибо, Наар–Гха, – я поднялась, кутаясь в плащ и набрасывая капюшон. – Уже поздно, и мои спутники будут волноваться. Мы не навредим вашему дому и благодарим за кров, – сова кивнула, и голоса других духов принялись прощаться и желать мне и Дорру, затрусившему следом бодрым шагом, удачи… Рассказ духа немного прояснял картину событий войны, подтверждал уже имевшиеся сведения и немного пролил свет на то, что за Алый Тигр и как он был связан с Алым туманом рокового для Королевства дня…       – Видишь, она тоже сказала, что нам надо к наурам, – Дорр рыкнул, когда мы выбрались из переплетения веток и кустов. – Приятное место – уютно очень.       – И не говори, – кивнула я, радуясь успокоению, коего долго не имела, и мысленно поблагодарив покровителей окружающих лесов. – И спокойно. Но нас уже заждались…       – Я вот разумею, Ал, что лучше прямиком от Ориуса в Наурган и не затягивать с поисками – разнюхать бы хорошо, но тревожно – вон как быстро все с Оринэей провернули–то, как бы не повторилось. И в Саюте, сама говоришь, ерунда творится.       – Обычно так усиленно охраняют, если есть от чего, – кивнула я. – Но границы все далеко, армию в портал не шибко проведешь – отряд с полтысячи мечей идти невесть сколько будет, так что…       – Значит, есть что охранять, – кивнул Дорр. – Вот что там может быть такого шибко ценного?       – Это обычный торговый городишко, – я пожала плечами. – Если только, – внезапное воспоминание или скорее озарение заставило застыть столбом и сжать руки в кулаки. – Дорр, там под Храмом есть Зала Священной Реликвии – не спрашивай, что за реликвия такая, но она очень старая и ценная. Когда отец меня сюда в детстве привозил, водил к ней и рассказывал, что наш род ее бережет и опекает – очень важная. Полная магии… Не помню только, что это такое…       – Серьезно?! – тигр моргнул, пристально на меня глядя. – Аля, серьезно? Там есть ценная реликвия?       – Ну если она зачем–то нужна Карлону, он бы ее вывез и стерег в столице.       – Это если он ее может оттуда вывезти. А если нет? Если она там нужна или просто вывозить нельзя – что он будет делать? – вар уселся на запорошенную снегом тропинку, шерсть на загривке поднялась дыбом, и хвост метнулся по мерзлой траве и листве. – М?       – Постарается обеспечить охрану та… – я заглянула в глаза друга, боясь озвучить то, что уже поняла. – Он не Сают охраняет, скорее всего. Он ее стережет… Не знаю только, почему она ему там нужна…       – Такие артефакты еще есть, помнишь? – не сводил с меня глаз вар.       – Помню, такая же вещица была в катакомбах под Дворцом и в Раквериме. И еще где–то на севере… – кивнула я. Дорр вздохнул, рыча.       – Ориус разрушен и в его руках, Ракверим тоже. Хотя это юг Оринэи… Север тоже…       – Такие штуки есть не только в Оринэе. Отец говорил, они разбросаны по миру – где–то больше, где–то меньше. И все имеют свою роль и предназначение… – я всерьез боялась озвучить снедавшую мысль. – Дорр, помнишь, Гоубс говорил, Алый туман пришел сразу везде? Ракверим – юг. Сают – запад. Ориус в каком–то смысле сердце страны, плюс еще север…       – И восток, возможно, – поддакнул тигр.       – Эти штуки есть во всех частях Оринэи. Он пришел сразу во все части, каким–то образом надколов защитные сети чар, о которых сказала Наар–Гха… – я взглянула на друга. – Улавливаешь?       – Эти штуки его и пустили? – Дорр осмотрелся и принялся принюхиваться. – Думаешь?       – Не знаю, так ли это, но… не мог ли он стремиться добраться именно до них? Но тогда, возможно, не получилось – ибо не смог остаться надолго.       – И теперь их находит Рокканд, – Дорр облизнулся, еще сильнее нахохлившись. – И стережет.       – В Рокканде мораль меняется странным образом, а ведь это – религиозный центр Альянса, – я горько усмехнулась. – Вот и начинаю думать, что Рокканд и шайка почтивших Творца Тигра все–таки связаны… И в Ориусе не следы войны ищут. А этот самый артефакт.       – Столько лет и найти не могут?       – Найти вход в подвалы дворца – крошечное дело. Найти вход туда, где под огромным городом спрятана маленькая коробочка, а я помню, что это нечто в коробочке, сложнее. Войти будет еще сложнее, а уж открыть коробочку…       – А магию ему что мешает применить? – Дорр скептически ухмыльнулся.       – Магией можно найти то, что ей по силам. Магией людей творения куда более могущественных созданий отыскать трудно – тем более при защитных чарах. Отец говорил, на него смотреть нельзя, не то, что трогать.       – А ты ее видела?       – Да. И могу сказать, что Карлон зря разрушал многие здания в Ориусе, если это и впрямь дело именно его рук – осложнил себе задачу, ибо защитные сети только упрочились и путь стал труднее… Это крошечное помещение почти без вентиляции глубоко под землей. Там нет дверей, я бы даже сказала, это скорее пустота, чем комната. Есть только портал, на другой части города, под землей, до которого надо добираться верной системой порталов. И в верной последовательности. Все они тоже в подземельях и катакомбах. Там под Ориусом целый город ходов–лабиринтов. И подорвать землю тоже не выйдет – отец рассказал, что путь просто уничтожится и все, портал, ведущий к артефакту, перестанет работать.       – С остальными проще?       – Судя по стадии постройки рва и крепости в Саюте, там тоже отыскать удалось не так давно.       – Невесело, – присвистнул мой спутник и товарищ, помахивая пушистым хвостом. – Невесело. И ты никак эти штуки не почуешь?       – Я даже не помню, что они из себя представляют, – отозвалась я. – Я помню лишь, что они вообще есть. И учитывая провалы в моей памяти – и на этом спасибо…              ***               – А почему ты с белкой?! – поприветствовал меня веселый оклик, едва мы с Дорром вынырнули к спутникам. Файгарлон и Диран, еще утром относившиеся друг к другу с некоторой настороженностью, сидели в обнимку. В кружках обоих что–то плескалось, на скуле роккандца красовался свежий кровоподтек, да и под носом у Дирана видны были следы спекшейся крови. Одежда выглядела так, словно они какое–то время катались по грязной опавшей листве, да и волосы, всклокоченные, с листочками и прутьями, вплетенными в них, были не лучше.       – С кем? – я оглянулась на Дорра, удивленно смотревшего на ребят. В глазах вара впервые за наше знакомство воцарилось искреннее изумление.       – Ну вот же. Большая белая белка, Ал.       – Огромная, я б сказал, – поддакнул Файги, указывая кружкой на Дорра. – Ты где ее нашла?       – Сам ты белка! – возопил возмутившийся Дорр, угрожающе и зловеще припадая к земле. Диран, посмеиваясь, отхлебнул из кружки, пока я вцепилась пальцами в густую тигриную шерсть.       – Дорр, не надо. Они наши друзья, – воззвала я к тигру, чей хвост с поразительной скоростью метался по земле, и задние лапы подрагивали – Дорр явно готовился к прыжку. – Дорр!       – Ладно, – вар, откликаясь–таки на зов, грозно зарычал, угрожающе оскалив острые белые клыки. – Что с ними такое? Я Дирана несколько лет знаю – но сие впервые вижу.       – По–моему, они что–то не то съели, – шепнула я в мохнатое ухо, крепко обнимая его шею.       – Мы тут поболтали по душам, – и по их виду и подрались тоже. – Мы с магом лучшие друзья будем! – жизнерадостно заявил Диран. – Он мне теперь как брат!       – Как мило–то, – язвительно отозвался Дорр, медленно подходя ближе к расстеленным по земле спальникам, костру, у которого ребята сидели, и заплечникам, аккуратно составленным у небольшого деревца. – Это вас сподвигло чего или блаттерны покусали?       – Мы просто узнали друг друга лучше. И поняли, что зря не знакомились ближе!       – Мне другое нравится – смотри, белка говорит! – Файгарлон подпрыгнул от изумления. Из его кружки выплеснулось немного воды.       – Ну может вар, – Диран беспечно поднялся, чуть покачнувшись. – Они ж говорить умеют.       – Точно! Вот оно что! – Дирану под стать ухмыльнулся Файги.       – Это ты вар–белка, – уже беззлобно отозвался Дорр, подкрадываясь к магу, покуда я оказалась в цепких руках оринэйца.       – Ты где ходила? Я уже волновался – мы с парнем вон сколько успели обсудить, а женщина невесть где бродит одна.       – И вы у нас теперь братья? – ухмыльнулась я, с ужасом миг спустя осознав, что ноги повисли в воздухе, прижимают к широкому плечу сильные руки и хворост, который я выронила, падает.       – По духу, – по крайней мере, хмельным не пахло, но блестящие глаза и блуждающий взгляд несколько смущали – обычно они другу присущи не были совершенно. Дирана опьяненным хмелем я прежде не видела – тем, чем «пировали» другие разбойники, изредка прилично набираясь, он никогда не напивался. Но сейчас, при том, что у нас с собой было совсем немного эля, ребята были людьми вполне разумными и ответственными, он казался пьяным.       – Поставь, пожалуйста, – я попыталась вырваться, но хватка оказалась крепкой.       – Неа! – веселая ухмылка заставляла продолжать лихорадочные попытки. – Не пущу! – как–то внезапно я оказалась лежащей на холодной земле под обмякшим и ставшим грузным телом парня. Выползая из–под него и стиснув зубы от боли – удар оказался не из приятных, приготовиться к падению и как–то собраться я не успела – я взглянула на Файгарлона, в руках которого красовалась большая крепкая ветвь, напоминавшая дубину.       – Что происходит? – осведомилась я, потирая ушибленную голень и поднимаясь на ноги. Диран признаков жизни не подавал, и пришлось его осматривать. – Что с вами такое, во имя духов?       – Мы решили попробовать воды, – доверительно сообщил волшебник. – Сладкая, сама глянь, – под носом возникла полная воды жестяная кружка, а Дорр, помогавший перевернуть оринэйца, фыркнул, выпуская из зубов воротник.       – Из озера?       – Ну да! – Файгарлон казался полным радости.       – Прекрасно, – внезапная злость, охватившая меня, была под стать недавнему лепету парней. – Я же просила ничего не трогать, не есть и не…       – Ты не просила их не пить из Озера Грез, – Дорр вздохнул, лизнув грязную щеку разбойника.       – Я не думала, что двум взрослым мужчинам придется уточнять каждую самую мелкую мелочь, – буркнула я. – Воистину, Дорри.       – Не смей называть меня Дорри, – беззлобно рыкнул вар, пристально глядя на Файгарлона. – Я белка?       – Не совсем. Мы подшутить решили, Диран придумал. Я согласился, – вполне откровенно и искренне улыбался и хихикал роккандец. – Что это будет смешно. – Точно хлебнули Воды Грез… И я еще решила, что они – лучшие спутники?!       – Во имя Трингула! – убедившись, что оринэец без сознания, но жизни его ничего не угрожает, я полезла в сумку за снадобьями. – Файги, я очень тебя прошу лечь спать. И не вздумай пить эту воду еще раз, пожалуйста.       – Я с них глаз не спущу, – поведал Дорр, глядя на воду и глухо порыкивая. – Ал и я несем первую стражу. И давайте на рассвете отсюда пойдем. Местная пакость нами интересуется.       – Это могут быть духи озера, – пожала я плечами, но Дорр мотнул головой, заставляя взглянуть на воду и невольно отползти подальше от ее кромки: в глубине озера медленно исчезал темный в ночных сумерках разделенный на три части хвост, напоминавший длинных извивающихся червей.       – Видела? Из воды оно вылезти не должно, думаю, но все же… Да и не только они тут, вот в чем дело… То, о чем мы с тобой в лесу говорили, тоже есть.       – И интересую его, кажется, именно я…