Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

       – Можно сказать, неделя удалась на славу, – заметил Диран, шагая рядом со мной по глубокому снегу, с заплечником под плащом и рукой, лежащей на эфесе Фархата. С момента поспешного бегства из Санмэ удача явно нам отказала и стычки с роккандскими магами, солдатами и некими разбойничьего вида лицами участились – судя по всему, награда за наши шкуры сделала свое дело и нас каким–то образом умудрились выслеживать – Диран предлагал снова побрить нас обоих наголо, но я решительно отказалась – правда, позволила спутнику отстричь мне волосы до совсем коротенького ежика, к вящему ужасу Ниэни. Впрочем, сама она на первом же привале отрезала косу и теперь ее светлые волосы едва достигали мочек ушей. Как пояснила девушка, так удобнее и не ухватят в случае стычки. Диран, после пары трапез в ее исполнении, проникся к оринэйке уважением и принялся учить ее походным премудростям, самообороне и стрельбе из лука – я, о последнем занятии имея исключительно смутное представление, не знала, как далеко продвинулись ее успехи, но Фэрн ученицей оставался доволен. Поначалу он и вовсе со свойственным ему «удальством» попытался за ней приударить, за чем последовал длительный и серьезный разговор мужской части нашей «банды» и в устах старшего из нас новая спутница превратилась в «сестренку»… – Ни разу ни с кем не сцепились. Чудеса!       – Радуйся, – фыркнула я, шагая следом за резво идущим впереди тигром, которого на снегу выдавали только черные полоски. Ниэни и Файгарлон шагали сзади, что–то тихонько обсуждая и посмеиваясь – мы с Фэрном, понаблюдав за их взаимными поглядываниями и регулярным разговорам неведомо о чем – по отрывкам фраз мы установили только, что речи их касались истории Альянса, легенд, мифов, культур стран и быта – пришли к выводу, что такое общение между бывшей служанкой и бывшим магом Совета Альянса разрастается неспроста. Ниэни научилась звать нас по именам, перешла с Файгарлоном на «ты» и почти научилась обращаться так и ко мне… А на привалах я обычно делила широкое одеяло и теплый плащ с ней, крепко ее обнимая и греясь таким образом. Дорр с присущей ему добротой присоединялся к нам, прижимаясь боком и даря необходимое тепло… Ребята, невзирая на стужу, спали рядом, но вот обниматься, сохраняя свою мужественность, не желали категорически. – И, если накличешь беду, я оторву тебе твои оринэйские уши.       – А я тебе твои, – поддел Фэрн, упорно не желавший принимать во внимание иерархию и обращавшийся ко мне как к равной, что немало радовало – я никогда не терпела бесконечного напоминания о моем положении и льстивого преклонения перед царственной особой и отношение мужчин–спутников было для меня счастьем – для них, а в какой–то, пока робкой, мере и для Ниэни я прежде была подругой. Как и они для меня. – К слову, если подвести итоги нашей разведывательной работы, идем мы медленно, но не без пользы.       – Мы уже знаем, что вера в Трингула готовится к упразднению, что в любом мало–мальски крупном жилом пункте людей просвещают о Третьем Творце и очень многие охотно в него верят. А еще – что несогласные чаще всего быстро оказываются в застенках. – Я поежилась, плотнее стянув завязки капюшона. На севере наверняка уже начались снежные бури и сильные метели, но мы с каждым днем оказывались все ближе и ближе к югу, куда метели – не такие страшные – прийти должны были позже, ненадолго, и смениться весной. – Но несогласных много…       – И восстания участились. Именно поэтому везде стало так много солдат и мы частенько на них натыкаемся… – К его шрамам прибавились полоса от кинжала на груди и весьма глубокая, по счастью, несмертельная, рана в боку. После нее Фэрн почти двое суток пробыл без сознания, и я еще долго несколько раз в день обрабатывала рану, ибо даже магией залечить ее оказалось нелегко. У Файгарлона была рассечена бровь и многочисленные неглубокие, вскользь, порезы и ожоги покрывали плечи, спину и ноги роккандца, как и мое собственное тело. Пара ожогов появилась и у Ниэни, впрочем, серьезных ран ей удавалось избежать, как и мне, к счастью – ребят могла исцелять я, а вот исцелить меня им было бы непросто… И все же след от ударившего в бок заклятья пришлось даже зашивать – одними чарами я просто не справлялась… – А еще мы кое–что слышали об ополчении на юге Оринэи, в Ретене и Рантии…       – И в Норгари, – напомнила я. – Там много недовольных филарэссцев, как мы слышали в той деревушке. И не все из Оринэи сбегали в Ретен.       – Варварские земли, с которых немалая часть захватчиков и пришла, не лучшее место для ополчения Великому Рокканду, – мужчина пожал плечами. Серое небо над головой казалось осоБэнно низким, и ползущие по нему огромные снеговые облака приводили в уныние, как и однообразные пейзажи степей и рощиц, сменявших друг друга и изредка перемежавшихся ручьями и речушками, еще реже в этих краях сменяясь крупными деревнями и городскими стенами, усыпанными людьми в ало–черной роккандской военной форме. Мимо нас деловито прошмыгнула рыжая лиса, опасливо поглядела на Дорра и скрылась за высоким сугробом.       – Я от однообразия скоро с ума сойду, – посетовала я, провожая ее взглядом и нагоняя шагавшего дальше Дирана. Вес мешка за плечами стал уже привычным, да и тому же оринэйцу помимо набитого провизией заплечника приходилось нести Фархат на одном бедре, длинный кинжал на другом. И это помимо чехла с луком и кольчуги, которую он после того, как на его груди остался кровавый след очередной схватки, снял с одного из убитых, подошедшего по строению тела… Файги, недолго думая, при случае последовал его примеру, памятуя о том, что драться нам приходилось все чаще… Кольчугу подобрали было и мне, но для меня оказалось слишком трудно идти в стальном облачении и тащить припасы – тяжело, непривычно, неудобно… И все же потихоньку наше обмундирование росло.       – Так вот, – проигнорировал спутник жалобу, перебираясь через заснеженный бугорок и помогая мне. – Мы знаем, что Алый Тигр и есть Алый Туман или то, что его породило, что это некая сущность, которая, судя по ощущениям Файгарлона – ты говоришь, он странный в этом отношении, но я ему почему–то верю в данном вопросе – Бартиандре очень чужда и само ее присутствие угрожает магическому полю.       – Трещины я тоже видела, – кивнула я. – И духи в Иринэйском лесу говорили, что сущность эта извне, но я страшных бурь магии не ощутила. А вот этот, – кивнула я за плечо на шагающего позади мужчину. – Жалуется, что они все сильнее и ему тревожно… Он всегда странно ощущал магию.       – А может, он все же прав? – Фэрн серьезно покосился на меня. – Ал, Карлон стер тебе большую часть памяти, промывает мозги солдатам и народу – Фэй же сказал, пробные нити магической сети в рассказах об Алом Тигре есть, но создание такой сети обычно дело десятилетий…       – Хотя бы лет семи, это точно, – я вздохнула, с трудом поспевая за его широким шагом. – Не могу поспорить. Я на досуге читаю ту книжку, что вы мне дали, но пока ничего не припоминаю особого.       – Ну вот, почему ты считаешь, что и магия не может быть как–то затуманена? Возможно, Фэй просто чувствительнее к ней – как некоторые острее ощущают боль, а некоторые плохо… А книга… Ты читай, читай, вреда не будет. Ты и так уже лучше себя припоминаешь, – он похлопал меня по плечу и подозвал ребят, тут же и подошедших ближе. – Мы тут беседуем об итогах пути. Не хотите присоединиться?        – Конечно, Дир, – кивнул роккандец, потрепав рыжую шевелюру. Наручи на его руках сменились на стальные, окутанные защитными чарами, а пальцы и от холода, и от отголосков Боевой магии защищали плотные тяжелые перчатки, утащенные им у незадачливого бывшего товарища по службе. Я коротко изложила ребятам и подошедшему к нам Дорру, подстроившемуся под мой шаг, суть разговора.       – Мы даже видели их новый храм, – кивнула Ниэни, – и новых жрецов. И знаем, что их символ – тигр в треугольнике, вокруг которого описана… звезда с шестью, кажется…       – Пятью, – поправил ее Файги. – Пятью лучами.       – И это официально признанная вера, – мрачно кивнул Фэрн. – Официальная ересь.       – Которой придерживается и власть… Так вот, еще мы видели оринэйцев, которых переводили с одной шахты на другую, видели, что Рокканд притесняет местных жителей и семьям оринэйцев запрещено иметь более двух детей…       – Уже кое–что, с этим уже можно идти к наурам, – заключил Дорр, фыркая. Шерсть его от снега и льда висела свалявшимися безнадежно комками, придавая какой–то жалкий вид, впрочем, его мощь и грация эту иллюзию развеивали быстро. – Из всего этого выходит, что Рокканд и Алый Тигр связаны и угрожают Альянсу проблемами…       – И еще мы уже знаем, и принцесса вспомнила, – добавила Ни. – Что Оринэя почти вступила в Круг и помогать нам прибыли войска Никтоварильи и Дукона. Значит, если с наурами не получится, можно попробовать…       – Проведать это самое Ополчение и узнать о нем побольше, – перебила я пыхтящую и упорно шагающую по снегу девушку, стойко терпящую неудобства и ни разу на них не пожаловавшуюся. – Но, думаю, лучше наурам в этом разбираться, а не нам…              ***              Ночь медленно наступала, когда мы, добравшись до раскинувшейся между тремя холмами рощи, разбили лагерь и мужчины отбыли осмотреться и попробовать разжиться чем–то для костра и в пищу. Дорр, ворча что–то себе под нос, удалился в сторону Тракта, выслеживать лисиц или норы сусликов, которых каким–то загадочным для нас образом заставлял выходить к нему в зубы – и грызуны как зачарованные покидали норы и героически принимали смерть от тигриных клыков. Как поделился со мной вар, он и впрямь их зачаровывал, ибо «кушать–то надо»…       Ниэни по обыкновению суетилась у костра, я чинила одежду, под ее подсказками и руководством, когда дар, постоянно работавший теперь, отметил присутствие рядом жизни… Преобразователи, Поисковики и отряд из нескольких лучников и дюжины мечников оказались менее чем в таке от нас, быстро приближаясь. Боевые маги довершали рисовавшуюся мрачную перспективу, в силу отсутствия мужчин и Дорра ставшую еще более мрачной…       – Ниэни, живо прячься, – выдохнула я, окутывая девочку сетью защитных чар и поднимаясь на ноги. Девушка подняла на меня глаза.       – Враги?!       – Именно… У нас есть белый плащ, накинь и найди… Не знаю, что угодно – яму или… Да что хочешь, главное, спрячься. – Пальцы скользнули по знакомым контурам эфеса, и я стиснула зубы, стирая как получалось присутствие здесь Ниэни. Если и застигнут, хотя бы только одну меня…       Земля под ногами содрогнулась, я с трудом сохранила равновесие и тут же отшатнулась от пролетевшей мимо зеленой вспышки неведомого мне заклинания… Лучники рассредоточились по рощице, а вот все остальные показались в моей видимости, когда оринэйка исполнила приказ, сливаясь со снегом между двумя крупными кочками… Я метнула в Поисковиков самые опасные из моих боевых заклятий, стремясь прежде всего убрать тех, кого не смогу обмануть защитными мерами и кто поймет, что здесь не только я… Костер взорвался снопом искр под моей рукой и поджег плащ еще одного неосторожно подошедшего близко к огню, тут же охватив его тело… Силовые чары не подпускали солдат, но при нагрузке их просто не могло надолго хватить, а из трех Поисковиков один вполне бодро стоял на ногах, легко пробивая защиту и близясь ко мне… Впрочем, попавшая в ничем не защищенную шею стрела это его намерение мгновенно остудила, я облегченно выдохнула и откатилась от очередной вспышки чар, поднимаясь на ноги и разрубая доспехи ближайшего воина вместе с плотью. Безнадежность ситуации я осознавала четко, но все же не желала ее признавать. Оставалась еще надежда на то, что я смогу уйти в сторону Тракта, ближе к Дорру, дав Ниэни шанс отправиться за Фэрном и Файгарлоном – уйти далеко они просто не могли бы и не стали.       Ободок кольца на пальце обжигал кожу, отзвуки заклинаний, призванных хотя бы как–то обезопасить меня – сопротивляться опытным Боевым Магам с моей стороны было опрометчиво и цель я преследовала иную – уйти от лагеря, насколько получится дальше, отведя при этом и войска – желательно и лучников, которые медленно подтягивались следом за всеми остальными. Несколько заклинаний стоили жизни одному из Боевых Магов и двум пехотинцам, и все же этого было мало, слишком мало, а каждый шаг давался все сложнее – к тому же дар, в котором все нарастала уже плохо мной контролируемая буря, остро ощутил, что почти за моей спиной меня ждут еще один Преобразователь и лучники, количество которых для меня оставалось загадкой. Щиты могли бы закрыть меня, отклонить стрелы, и все же спасти мою шкуру они смогли бы едва ли. Пальцы вновь сжали гарду кинжала, когда, уклоняясь от яркой, ослепляющей огненной молнии и сковав одного из магов ледяными оковами, откатилась еще на несколько шагов в сторону Тракта, и я, почти не отдавая себе отчет, зачем это делаю, обрезала легким «лезвием» ремешки ножен, оставляя оружие в глубоком снегу и заметая его. В ближний бой, и я четко это осознавала, мне едва ли придется вступить, а метать оружие я умела еще хуже, чем стрелять из лука и поднимать восстания… Кровь на снегу, остававшаяся после моих ударов, и пара ощутимо скользнувших по коже заклятий… Несколько пролетевших почему–то мимо стрел, часть которых я даже не отклоняла – словно все лучники Карлона вдруг разучились стрелять в движущуюся цель, и я в какой–то краткий миг, отшвырнув пару напавших было солдат, слева, в сторону сильным потоком воздуха, осознала, что убивать меня они не собирались – они собирались меня поймать. Один из Преобразователей откинул капюшон, коротко улыбаясь, и мое заклятие резануло его щеку, окрасив ее кровью, а я узнала товарища из Совета, молодого, лет тридцати с небольшим, с которым пару раз отправлялась как помощница выполнять поручения. Поисковики, три человека – для них редкое явление, обычно их, в силу малой распространенности дара, не берут в отряд больше одного, слишком слабые атаки, явно не направленные на мое убийство, и поразительное спокойствие на окровавленном лице. Они явно знали, похолодела я, спиной ощущая приближение сзади еще нескольких врагов, кто я. Оставался подвешенным лишь один вопрос – знают ли они, сколько нас, с кем я, и кого именно искали Поисковики – одну меня или Файгарлона. Или каждый из них искал кого–то отдельно.       Жар дара разгорелся, причиняя почти физическую боль и с огромным трудом удерживаясь под контролем, и, когда в мое плечо все же угодил один из небольших, красновато–коричневых шариков, призванных чуть дезориентировать, вырвался из–под моего управления, волной расходясь вокруг. Когда мир перестал колыхаться, я заметила потрясенно застывшего солдата, совсем рядом, удивленно хватавшегося за горло. Мгновение спустя он и наши ближайшие соседи попадали на колени, заходясь кровавым кашлем и тщетно хватая ртом морозный воздух, а в рядах остальных напавших случилась заминка – такого поворота событий они явно не ожидали, что позволило мне нырнуть в сторону почему–то почти не заснеженного холма. Я едва успела обогнуть его, заставив и их тем самым – судя по количеству всех живых и способных двигаться – последовать за мной, когда в бедро угодило еще одно, прожегшее одежду и болью взорвавшееся в ноге заклятье, заставившее потерять равновесие. Больно ударившись о твердую землю, почти не смягченную снегом, я инстинктивно схватилась за ногу, разрываемую, словно десяток крыс прогрызал плоть изнутри и снаружи, и ощутила сильный удар в плечо, отшвырнувший в сторону. Руку прижала к снегу нога в тяжелом сапоге, а у горла замерло острие роккандского меча.       – Добегалась, царевна оринэйская? – насмешливо осведомился сверху голос, обладателя которого я не видела – от боли, разраставшейся по всей ноге, перед глазами царила пелена, сквозь которую лишь смутно различались силуэты. – Ничего, отдохнешь, пока будем ждать Его Высочество. – Едва голос замолчал, последовал удар кулаком в плечо, когда сталь исчезла от шеи и я попыталась сесть. И еще один, в спину… Кто бы ни решил это сделать, он явно дал остальным повод последовать его примеру, и последовал целый град ударов, не магических, вполне реальных, приходящихся куда попало, и все же не способных затмить разрывающую ногу боль, от которой в голове словно взрывались снопы искр и сознание плыло, мешая хоть как–то думать. Очередной удар, ногой, в живот, оказался последней каплей для истерзанного тела, в котором почти отсутствовали малейшие капли выплеснувшегося чуть ранее дара, и мир погрузился со вспышкой острой боли в животе в черноту…              ***              Возвращалось сознание куда медленнее, чем угасло. Первой вернулась боль, грызущая бедро и ноющая, тихо нарастая, в животе, плечах, спине… Постепенно охватывая почти каждый кусочек тела… Потом пришло ощущение сильного холода, осоБэнно яркого за спиной, которая, как я осознала мгновение спустя, лежала на чем–то холодном, весьма жестком и очень дурно пахнущем. И колючем…       Когда вернулся слух, до меня донеслись голоса, тихие, неразборчивые, звучащие бесконечно далеко и говорящие на каком–то полузнакомом языке – я с трудом различала отдельные слова, а боль к тому моменту завладела почти всем телом, затмевая даже тошноту от вони застарелого пота, мочи, гнилой соломы, сырого, покрытого мхом, камня. Ледяной, затхлый воздух подсказывал, как и грубая ругань и хохот, судя по звукам, где–то недалеко, что я в тюрьме – или чем–то, играющем для меня ее роль. Боль все нарастала и мне все сильнее казалось, что половина костей сломана и еще половина близка к этому состоянию, а глаза упорно не желали открываться. Когда я все же сумела, переборов головокружение и искры в голове, открыть правый глаз, чуть приподнявшись, осознала, что левый просто не открывается, на попытки это сделать отзываясь ноющей болью и слезясь. Постепенно я сумела пошевелить руками, убедившись, что они все же движутся, согнуть ноги в коленях и все–таки сесть, от чего перед глазом вновь помутилось. Когда зрение чуть прояснилось, я разглядела стену, в паре шагов от меня, каменную, с застарелыми потеками воды откуда–то с низкого достаточно потолка, крошечное окно под самым потолком, зарешеченное и пропускавшее совсем немного света. Каменная скамья вдоль длинной стены, с наброшенной на нее сырой и порядком подгнившей соломой, железная дверь с закрытым сейчас оконцем, отвратительного облезлого вида ночной горшок, хотя бы пустой, в одном углу и миска с сомнительного вида водой в другом. Длинная, но узкая комната, ни единой свечи или лампы, и одуряющая вонь… Слегка опомнившись, я окончательно уверилась, что я в тюрьме, что кольца на руке нет, как и плаща с туникой, но руки и ноги мне никто не сковал. Попытка встать обернулась полным провалом – нога взорвалась новой вспышкой, заставившей застонать от боли и сесть обратно, обнаружив глазами подобие одеяла, порядком погрызенное мышами или крысами. Паутина под потолком, шмыгнувший по полу таракан и, к моему счастью, отсутствие крыс и крысиных нор – увидеть таких соседей мне совершенно не хотелось…       За осознанием того, где я и в каком состоянии – дара я почему–то коснуться не могла вообще, а каждое движение отдавалось болью и резью в глазах, пришло отчаяние и почти паника. В голове рисовались картины одна мрачнее другой – что поймали не только меня, но и всех нас, и где–то в соседних комнатах сейчас пытают кого–то из моих спутников или сдирают шкуру с Дорра. Или же они попытались прийти мне на помощь и были убиты. Или сейчас, даже если они живы и свободны, кто–то придет за мной и на пытки поведут уже меня. От тошнотворных мыслей об обжигающих ступни углях, дыбе, гарроте я начала задыхаться, лихорадочно пытаясь отыскать в каменных стенах несуществующую брешь, содрогаясь в мучительном спазме, словно меня уже привязывали к дыбе или уже насыпали раскаленные угли, чтобы поставить на них меня.       «Спокойствие – ключ к контролю над собой. Лишаясь спокойствия, ты лишаешься способности мыслить», – зазвучала среди хаотичных кошмарных картинок почерпнутая откуда–то при обучении мысль, заставившая бегающий по стенам взгляд остановиться, а меня сесть ровнее, подтягивая больную ногу и скрещивая их на узком каменном ложе, выпрямить спину, расправить плечи, закрывая единственный зрячий глаз, и начать глубоко дышать, выгоняя мысли прочь и тщетно пытаясь коснуться дара. Но даже без этого польза в моих действиях оказалась немалая – сознание постепенно возвращалось в полной мере, как и способность мыслить, и ломота в теле отходила назад, терзая чуть меньше. Даже если нас всех поймали, я просто ничего не смогу предпринять, если не сумею думать здраво, внушила я себе, приводя в порядок если не магию и тело, то хотя бы дух. Если меня начнут пытать, помешать я явно никак не смогу – разве что спровоцировать палачей на мое убийство, каким–то образом, и избавиться тем самым от мучений. Если ребята на свободе, они, скорее всего, попытаются меня отсюда вытащить – по свету в оконце я предположила, что сейчас утро или день, и порядком сомневалась, что без сознания пробыла слишком уж долго – значит, далеко увести меня не могли – порталов поблизости не было, в чем я была уверена – не новый же открыли за несколько месяцев. Если не успеют или не смогут – Фэрн и Дорр в курсе всех моих планов, дел и открытий, Файгарлон тоже. Справятся и без меня, я не единоличный лидер и Фэрн легко переймет командование – против явно никто не станет выступать. Из слов поймавшего выходило, что Алкира здесь нет – значит, пока он не прибудет, меня, судя по всему, и трогать тоже не станут – когда он прибудет – неизвестно, но, если через порталы – не раньше, чем через дня четыре, скорее всего – если мы, конечно, верно сверились с картами.       Если им вдруг каким–то чудом удастся вытащить отсюда мою шкурку, и мы улизнем – ситуация сложится еще прекраснее, и мы вернемся к изначальному плану, просто имея в виду то, что меня–таки в новом облике уже видели, нашли и прекрасно узнали.       Оставалась опасность, что они могут попытаться меня отсюда вытащить и вляпаться сами – но, чуть поразмыслив, я решила, что Фэрн, если опасность будет очевидна и шансы на успех хотя бы не сравняются с ней, оставит меня здесь – в том, что он сможет это сделать, я не сомневалась. Файгарлону и Ниэни придется согласиться с оринэйцем и Дорром – безумием оба при всей любви ко мне не отличались и вдвоем или в одиночку лезть в пекло не стали бы точно. А у меня самой отсюда был лишь один выход – и далеко не самый радужный.       «Вот бы сейчас сюда Нагу и стаю варов побольше», – пронеслась в голове шальная мысль. – «Или отряд вроде шайки Фэрна, когда я с ним встретилась». Впрочем, мечтай я или не мечтай, взять спасителей в темнице мне было просто неоткуда.       Я заметила на руке черный шнурок, успокаиваясь и открывая глаза, и поняла, что именно блокирует мой дар – попытки его снять или порвать ничего не дали, в чем я и не усомнилась – уже видела такие, у варварских племен, умевших сопротивляться магам. Еще одна мысль тоже немало озадачила было – что вообще произошло перед тем, как меня поймали, когда вырвался дар: я не знала ни одного заклятия, имевшего бы подобный эффект, и перебрала в голове все, что знала о магии – времени думать было предостаточно. Но единственным более или менее логичным объяснением виделось мне и весьма простое – мои чары выбили воздух у них из легких и заставили их каким–то странноватым образом задохнуться – возможно, нанеся какие–то внутренние повреждения или как–то блокировав дыхательное горло. Иных объяснений случившемуся у меня не было.