Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

      Мы встретили верхом уже второй закат, позволив лошадям, изнуренным бешенной поначалу скачкой и тяжелым грузом, идти медленнее, когда Фэрн наконец позволил нам остановиться – перевести дух, поесть и немного поспать. Во многом этому способствовали жалобы вынужденного бежать за нами Дорра, часто дышавшего сейчас широко раскрытой пастью. Файгарлон и Ниэни, спешившись, занялись устройством привала, костром и обихаживанием лошадок, которых почему–то было всего три, пока Фэрн легко, словно я весила не больше крынки с творогом, протащил меня на расстеленное на снегу одеяло и усадил, принимаясь с хозяйским выражением лица рыться в моем заплечнике, притороченном к упряжи нашей с ним лошади. Бедро, исцеленное по приказу Алкира Целителями и лекарями, предательски заныло, как и многочисленные ушибы и ссадины, тщательно затянутые магией – и потому почти не доставлявшие неудобств. Больной глаз перестал слезиться, вызывая желание его закрыть, а желудок требовательно урчал уже несколько часов…       – Одевайся, – бросив мне на колени длинную рубаху и грубые теплые штаны, прошипел оринэец, продолжая рыться в нашем имуществе.       – Спасибо, – это было первым, что я, оправившись от шока, вызванного их появлением, отчаяния, нахлынувшего уже когда друзья вытащили меня из гарнизона и увезли прочь, истощения сидением в крохотной ледяной каморке и встречей с недавним женихом, сумела внятно произнести. Руки почему–то страшно дрожали, расправляя ткань, а тело сковывал холод. Я пыталась храбриться, когда меня, публично уличая во всех грехах мира, привязывали к столбу и складывали костер, когда ухмылявшийся ся Алкир натянул на мою руку перстень–проводник, поведав, что это лишь подчеркнет мою беспомощность и силу Рокканда, когда десятки глаз взирали, ожидая зрелища моего сожжения на костре. Силы исчезли ровно в тот момент, когда острый нож Фэрна резанул больно впивавшиеся в кожу веревки, освобождая меня, и я бессильно рухнула на его руки, позволяя ребятам выпутываться из проблем и стараясь им хотя бы не мешать…       – Мы не могли тебя бросить, – усмехнулся он. Застывшая на его одежде кровь, свежий рубец на лбу и искусанные губы заставили голодное усталое нутро сжаться и тысячу вопросов зароиться в голове, но озвучить их я не успела – Ниэни, повесив котелок со снегом над огнем, разведенным чародеем, повисла у меня на шее, тихонько всхлипывая.       – Я так испугалась, принцесса… Я думала, вас больше… Диран сказал, мы вас вытащим…       – Я знала, что вы сможете, – уверила я, стараясь не показать, насколько сомневалась в том, что они попытаются. До самого момента первой стрелы и первого дымового занавеса я была уверенна, что доживаю последние минуты, и молила Трингула дать ребятам сил выполнить задуманное. Они сделали гораздо большее, чем я рассчитывала и на что надеялась. Они спасли меня.       – Дорр обратился к стае, – тараторила девушка, помогая одеться, пока Диран тактично отвернулся, отходя к коням. – А у Дирана нашлись в городе знакомые, он, оказалось, отсюда. Вот, и они помогли нам… А мне велели ждать и… Я так переживала…       – А где вы взяли лошадей? И… – жилет, выданный мне, и сапожки были незнакомы совершенно. – И одежду?       – Купили. Лошадей дали повстанцы, Диран им заплатил, правда, а одежду купила я, в городе… – Ниэни снова крепко меня обняла, словно забывшись, и я осторожно обхватила ее руками в ответ. – Как вы?       – Уже лучше, да и… Меня не трогали, разве что при самой поимке, — это было правдой, хотя причин такой доброты я откровенно не понимала. – Ниэни, милая, не стоит плакать, все уже хорошо, правда. – Оринэйка кивнула, взахлеб излагая историю моего спасения, когда Файги позвал девушку помочь с хворостом и еще чем–то, связанным с лагерем, а Фэрн опустился на одеяло рядом со мной, сжимая в руках банку пахнувшей хвоей сероватой мази и испепеляя пристальным взглядом. Дорр крепко спал, вытянувшись поодаль от настороженно косившихся на него и нервно прядавших ушами лошадей.       – Теперь кто–то из нас троих обязательно будет рядом с тобой. – Не терпящим пререканий тоном заявил мужчина, принимаясь наносить лекарство на обнаженные до локтя руки, стиснув зубы. – Я думал, с ума сойду, когда выяснилось, что тебя поймали. А если бы у меня не было здесь знакомых и Нагу не вел стаю по этим краям?! Ты понимаешь, что такое вытащить тебя из полного вооруженных солдат гарнизона, куда приехал лично червяк Алкир?!       – Я думала, вы пойдете без меня. И что я могла сделать?! Сказать, что не пойду с ними? Или попросить подождать вас?! Я не знала, сколько их, где они и не попадете ли вы в засаду… – огрызнулась я, ощущая, что кожу начало саднить. Фэрн улыбнулся, взъерошив мне волосы чистой рукой.       – Я не мог оставить тебя там, принцесса, как верный подданный короны.       – И мой друг, – улыбнулась я в ответ, накрывая ладонью широкую кисть. – Спасибо, Эф. Я не сомневалась, что мне конец… Видимо, Трингул снисходителен к нам, раз я попалась именно здесь, где ты сумел меня вырвать из их лап. Но если бы… Что бы вы делали?       – Ты начала эту кашу и знаешь все лучше нас, да и кто бы обратился к наурам? У нас нет там знакомых, даже в Минауре, и… Дипломатические переговоры все же именно ты будешь вести.       – Ты тоже в состоянии. Да и Файги учили – хотя бы как мага Совета. Плюс у вас есть Дорр, науры любят варов, и он проделал со мной немалый путь. – Я пожала плечами, сглатывая и придвигаясь ближе, полуосознанно ища у него защиты и поддержки.       – Дорр был бы незаменим, – Фэрн помолчал, втирая в мои ссадины мазь, словно решаясь поднять еще какую–то тему. Стремительно темнело и пламя костра играло на его волосах и лице веселыми отблесками, создавая причудливый узор из теней. – Ты… его… видела?       – Дважды. В первый раз он решил, что я выгляжу неподобающе, – я знала, о ком речь, и была почти благодарна Фэрну за непроизнесенное имя. В памяти всколыхнулись картины встречи и когда–то любимые серые глаза. Сейчас я дорого отдала бы, чтобы вырвать их с самодовольного лица. – Они меня не трогали, да и кормили сносно. Услышала пару интересных моментов – Алкир и Карлон приверженцы новой веры и вера в Трингула упраздняется, правда, понемногу. А еще они члены некоего… братства или ордена Внемлющих, он сказал, что они вняли истинам и узрели истоки, куда входят, по его словам, многие просветленные лица… Судя по всему, не только Рокканда. Наличие оринэйцев на шахтах он не отрицал, уверяя, что это мятежники, не постигшие заботы и благочинности Рокканда.       – Ну разумеется, – сверкнули гневом глаза приятеля. – Конечно, именно так и есть. Что еще?       – Они знают, где я была, как долго, и что Файгарлон и ты со мной. Ну, в его устах это прозвучало «парень–разбойник». Это из того, что напрямую относится к нам… Он подтвердил, что они нашли некий артефакт в Саюте, он им очень нужен и они его стерегут, потому что не могут увезти. В Раквериме они его тоже, якобы, нашли, забрали, но стараниями непросветленных мятежников он исчез. В Ориусе ищут и никак не могут найти. Он был очень разговорчив, наверное, думал, что я никуда уже не денусь… Кстати, вера эта существует давно и у них даже есть свои священные писания, но, как я понимаю, большая часть приверженцев новой веры – жертвы их влияния и не входят в этот самый Орден, – сбивчиво излагала я новости, описывая попутно и историю поимки и сидения под замком. Когда я дошла до описания конца встречи с принцем, мужчину передернуло, на лице воцарилась гримаса ужаса, и Фэрн явно невольно съежился было.       – Не завидую я нашему искусителю, – буркнул он. – Не завидую…       – Мое колено было несогласно с его ласками, – фыркнула я, вновь накрывая теплую кисть и заглядывая в глаза собеседника. – Фэрн…       – Малышка… – пальцы скользнули по щеке и руки обвили талию, притягивая меня к мужчине, шею которого я нерешительно обвила руками, отвечая на касание теплых горьковатых губ и закрывая глаза… Поцелуй сменился вторым, третьим, и вот губы коснулись моей щеки, скользнули к мочке уха и вернулись к губам, замерев совсем рядом. – Я очень волновался за тебя, Ал. Никогда больше так не рискуй… А если меня не будет рядом?! Если я не смогу вытащить тебя?!       – Я знаю… Я не знала, что делать, – не хотелось открывать глаза. Теплое дыхание и нежное, ласкающее поглаживание по спине, горький вкус поцелуев и длинные спутанные волосы, перебираемые моими пальцами, почему–то уже не казались чем–то недопустимым, запретным или ненужным.       – Я лю… – я прижала палец к тонким губам, мешая его словам прозвучать. Что–то сжимавшееся где–то в желудке шептало, что не надо этих слов, этого признания. Не надо… – Ты мне очень нравишься, Ал, – прозвучало над ухом, словно и собеседник уловил эту натянувшуюся ниточку и высказал совершенно иное. – Очень нравишься.       – Ты мне тоже… – слова почему–то произносились с трудом, застревая где–то в горле, пока новый поцелуй накрыл губы, и влажный язык скользнул между зубами, касаясь моего. Руки крепче сжали талию и спина уперлась в холодный снег, впрочем, попыток зайти дальше оринэец не предпринимал, покрывая поцелуями щеки, лоб и возвращаясь к губам. И все же когда руки скользнули по талии, едва ли специально задев живот, и Диран оперся кулаками на снег по бокам моей головы, в памяти ярко вспыхнула картина иных поцелуев, иных объятий и недавних тонких пальцев с длинными ногтями, сжавших мою грудь. Слишком красочное воспоминание заставило сжаться от отвращения, страха и боли, вызвав на знакомом лице, щетина которого только что колола щеки, волнение.       – Что случилось? Ал, я… Я тебя…       – Нет, – я выбралась из его рук, садясь и поправляя одежду, сглатывая комок бушевавшей внутри бури раздора между желанием ответить, отбросить попытки оттолкнуть человека, рисковавшего ради меня собой и ничего не требовавшего взамен, который мне, как ни отрицай, очень нравился, и сжимавшими нутро воспоминаниями, всколыхнувшимися встречей с Алкиром и разбавленными ее горечью. Я боялась, что Фэрн, при такой поспешности, почувствует себя заменой, боялась, что довлеющая надо мной мрачная тень неудачи испортит возможные отношения, не знала, действительно ли я сильно этого хотела… Вопрос династии, который мог бы в иной ситуации добавить проблем, не стоял, ибо условиям все удовлетворяло в полной мере. Все, кроме одного – меня самой. – Эф, ты действительно мне очень сильно нравишься, но я не могу так сразу. Я только что побывала в руках Алкира, напомнившего о наших с ним годах и… Сам понимаешь, что еще сделавшего было. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя заменой или что–то оставалось недосказанным между нами, а три года быстро не забываются, – я сглотнула, не решаясь заглянуть в близкие голубые глаза оринэйца. – Прости…       – То есть…       – Дай мне немного времени, Фэрн. – Руки крепко сжали мои, а я отвернулась, скрывая стекавшие по щекам слезы. Алкир даже сейчас продолжал тенью царить в углах моей жизни и портить, портить и портить ее, отравляя самим своим существованием и тем, что упорно не желал исчезать из моей головы. – Пожалуйста.       – У тебя сколько угодно времени, малышка, – теплая улыбка и пальцы, стиравшие слезы с моих щек. Ворчание проснувшегося Дорра заставило нас отпрянуть друг от друга, встречая вернувшихся с хворостом и дровами друзей и помогая им с ужином и привалом… Я заметила, нарезая для похлебки подмерзший лук, что Ниэни побледнела, кусая нижнюю губку и робко посматривая на странно заалевшие щеки роккандца, кидавшего на нее косые взгляды, и оттащила девушку от костра, требовательно потрепав по плечу.       – Что случилось? Что он тебе сделал?! – я никогда не поверила бы, что Файгарлон вообще спосоБен на насилие над женщиной, но испуганное личико подруги меня всерьез беспокоило, да и вспомнилась поговорка о буре в тихой заводи. – Ниэни, что тебе сделал Файгарлон?! – дар, скользнувший по ней, показывал, что девушка, хоть и напугана, но совершенно цела и невредима, что озадачило еще сильнее.       – Он меня поцеловал, – Ниэни потеребила пояс платья и снова куснула губку, прижимаясь ко мне. – Мы говорили о… обсуждали привал, в общем, и кое–что по книге, которую вы мне дали почитать. И он…       – Просто так взял и тебя поцеловал?! – уточнила я, глядя на закивавшую Ниэни. Девушка сжалась в комочек, опасливо поглядывая на рыжую шевелюру занявшегося похлебкой мага. – И ничего не сказал?       – Он хотел сказать, но я испугалась и поспешила сюда. – Ниэни сглотнула, сжимая мою руку. – Я глупая, да?       – Ты просто не ожидала, – я ласково потрепала девушку по щеке, отметив про себя иронию ситуации – примерно в то же время я делала примерно то же самое. – Ниэни, Файгарлон тебе ведь нравится, правда? – по ее взглядам на спутника, тому, что в случае тревоги она почти всегда льнула поближе к рокканцу и после стычек не раз бросалась именно к нему с искренней тревогой на лице и облегченно выдыхала, когда становилось ясно, что жить он будет, я подозревала это с самых первых дней нашего пути вместе. И сейчас оринэйка кивнула, широко распахнув глаза.       – Да. Очень–очень, – слегка заалевшие щеки показывали, что так, в общем–то, и было.       – И ты ему нравишься, – улыбнулась я, пригладив ее волосы и почувствовав себя какой–то сводницей. – Милая, я хорошо его знаю и уверена, что он не хотел причинить тебе вред. Попробуй все–таки, – я надавила на кончик ее носа, покосившись на роккандца, что–то обсуждавшего с Дираном. – Выслушать, что он тебе скажет… У тебя в любом случае есть я, Дорр и Диран, и мы рядом. – Оринэйка кивнула, натягивая на личико храброе выражение, и решительно зашагала к кругу, освещенному костром, возвращаясь к своему занятию, пока я, под предлогом знакомства с лошадьми и выбора своей, читала Файги длинную лекцию об оринэйских нравах и повышенной застенчивости Ниэни… Когда после ужина роккандец встал на часы и девушка, о чем–то коротко с ним поговорив, коснулась губами его усыпанной едва заметными веснушками щеки, а Дорр насмешливо заурчал, я улыбнулась, но улыбка мгновенно исчезла при взгляде на укладывавшегося Фэрна. Устраивая личную жизнь спутников, я разрывалась от вины, страха и какого–то глубоко затаенного желания тепла и уюта, отказываясь налаживать свою… Возможно, именно поэтому я легла рядом с мужчиной, коснувшись руками его щек и пожелав добрых снов, ощутив привалившийся к спине бок Дорра и обнявшую руку. И, проваливаясь от изнуряющей усталости в сон, скорее придумала, чем услышала тихое «я люблю тебя, малышка»…              ***              Путь значительно ускорился, хотя загонять лошадей мы перестали, оторвавшись от преследователей из гарнизона, и около трех недель спустя карта, чарами Файги пометившая наше местонахождение, показала, что мы были рядом с Ракверимом – городом, знаменовавшим собой практически южную границу Оринэи, полным некогда, в расцвет королевства, торговых обозов, караванов, магов и ученых. Единственный город в Оринэе, где во всей красе сохранился, нетронутым, Дворец Династии, больше похожий на высившийся на холме воинственный замок с множеством башен, толстыми крепостными стенами, узкими бойницами… Огромные многотонные крепкие ворота могли выдержать сильнейшие удары магии и атаки тарана, скрывая за собой вызываемый то ли магией, то ли хитрой гномьей работой монолитные каменные врата, обычно скрытые в высокой, в четыре человеческих роста, стене… Каким образом замок, без единого повреждения, оказался в лапах варваров и стал центром их нашествия, я представления не имела, но зато знала, что сейчас здание, рассматриваемое нами с холма, светло–серое с искрившимися на Солнце шпилями, под ясным голубым небом, окруженное огромным шумным многолюдным городом, необычайно оживленным и веселым после мрачных Саюта и Санмэ, отдано под некую обитель мудрых ученых мужей и школу наук.       Торговые улицы и посад, расползшиеся по окрестностям фабрики и заводы за чертой города, дым из труб которых густо валил в ясное небо, кузни, мастерские, лавки, школы и белые храмы Трингула и Третьего Творца, пока еще мирно соседствовашие, даже сейчас радовали глаз – хотя бы где–то царила жизнь, а не унылое ее подобие. Именно там нас и ждал человек, которого мы с Файгарлоном хотели увидеть – колдун Тхори Нхан, одно из наших поручений – нам велено было осадить провозгласившего себя мудрецом и великим чародеем мелкого кудесника провинциального толка, которым Тхори и оказался. Поездка в итоге вылилась в дружбу со странноватым, своенравным и свободолюбивым полуроккандем–полуоринэйцем, гордо поведавшим о том, что у него есть еще и варварская кровь, и эмптийская и еще какая–то, оставшаяся для нас загадкой. Обдумывая переход границы и понимая, что идти через почти не заселенные земли Ретена, полные враждебных к чужакам племен, без проводника – самоубийство, мы с магом и Дираном пришли к выводу, что нанять кого–то все равно приходилось. Тхори же был единственным в этих краях человеком, к которому мы могли рискнуть обратиться за помощью, не сомневаясь, что он не сдал бы нас властям – кои не признавал совершенно, как, в общем–то, по большей части и большие деньги.       Две с лишним недели мы не встречали, кроме роккандских наемников и пары отрядов солдат, возвращавшихся, судя по всему, с границы, людей, проезжая по незаселенным краям – южные территории Оринэи и юго–восток и в период Королевства были безлюдны, как и большая часть Иринэйских лесов, и сейчас нам довелось проехать через пустую, тихо умиравшую деревушку, судя по разрухе, явно неухоженным домикам и скелетам, кости которых белели там и сям, жителей там не осталось аккурат с войны. Ниэни, куда чувствительнее нас относившаяся к смерти, зажмурилась, едва увидев первый скелет, крепко обхватила мою талию руками, открыв глаза лишь когда Файги поведал ей, что мы уже далеко…       – Всем идти не стоит, – Фэрн, вдоволь насмотревшись на гомонливый многолюдный Ракверим, с крепостных стен и холмов которого уже видна была Сай, река, знаменовавшая собой, частью, границу Оринэи и Ретена, и гарнизон, расположенный у ее берегов, там, где начиналась сухопутная граница – Сай круто поворачивала на юг, чтобы, пробежав через широкие пространства нескольких стран, впасть в Южное море в Сархаре. – Слишком мы пестрая компания, плюс Дорр, и…       – И наверняка наши с Файги портреты и тут повсеместно висят, – добавила я. – Но есть маленькая проблема, по которой вы с Ниэни пойти не сможете, – я улыбнулась, искоса взглянув на открывшего было рот оринэйца. – Во–первых, вы не знаете Тхори в лицо, потому что никогда не видели, и не уверена, что мы сможем вам его правильно описать…       – А во–вторых, он не знает вас, – усмехнулся Файги, кивнув мне.       – И?       – Нхан очень сильно не любит людей, которых не знает. И он колдун…       – Колдун? – Ниэни оглядела нас обоих, крепче обнимая меня. Девушка была моим пассажиром ровно с того момента, как я сумела сесть в седло, поскольку она ездить верхом умела куда хуже нас, да и лошадей было всего три. – Как вы?       – Ты нас сейчас прямо–таки обидела, – фыркнул Файгарлон, поджав губы. – Мы – маги. Волшебники. А Тхори – колдун.       – А в чем разница? – Фэрн покривился, потрепав гриву своего гнедого, прозванного Ветром – за что, я так и не поняла, ибо скоростью лошадь от наших не отличалась вовсе. Мою серую с черной грудью кобылку звали, как мне сказали, Мас. С языка одного из составивших когда–то Оринэю маленьких народов это переводилось, как я вспомнила, как–то вроде Красавица… Имени своему грациозная лошадка с выразительными умными глазами и паутинкой черных полос на крупе вполне соответствовала. И с удивительной выносливостью везла двух пассажиров, почти не выражая недовольства.       – Ну ты даешь! – не выдержала уже я. – Колдуны – это люди, наделенные даром…       – А вы нет, что ли? – заморгал друг, осматривая Файгарлона так, словно впервые его видел.       – Не перебивай! Колдуны – это люди, наделенные даром творить небольшую магию, природа которой несколько отличается от наших способностей. Они могут наслать болезнь, предсказать будущее, вызвать дождь, засуху…       – А вы нет? – искренне не понимал Фэрн, косясь на Ниэни. – Вы вроде тоже это умеете…       – Предсказывать будущее – нет, – Файгарлон вздохнул. – Колдунам для сотворения чар нужны заклинания, особые жесты и движения, ритуалы, зелья… Камни там или растения. И они гораздо слабее магов... Зато их способности куда шире, чем наши – у нас обычно узкая направленность, вот как у Ал, но зато куда более тонкая и глубокая.       – То есть вам заклинания не нужны и всякие зелья, а им обязательно надобны? – уточнил очевидную для нас с роккандцем вещь Фэрн, скептически прикусив нижнюю губу. – И это большая разница? А вы тогда как колдуете?       – Мы не колдуем, – фыркнула я, размышляя, обижаться на него или нет. – Мы творим магию. Мы для этого, чаще всего, думаем. Я думаю о том, что мне надо сделать, и просто… В определенном смысле выпускаю свои силы. Ну, иногда, конечно, заклинания нужны, но это или очень тонкие вещи или то, что нельзя осмыслить. А зельями мы можем пользоваться, если не хотим тратить магические силы, они у нас требуют отдыха и восполнения.       – Колдуны, кстати, в этом отношении быстрее восстанавливаются – они мало тратят магии, поскольку в основном творят ее извне. – Добавил Фэй. – Ритуалами же мы и вовсе не способны заниматься – это совсем другая плоскость магии. Может, и сумеем, но придется специально этому учиться и скорее всего долго. А для колдунов ритуал – обычное дело. Кстати, люди чаще всего с нуждой в магии обращаются именно к ним – чтоб корову соседу умертвить или там обряд для зачатия провести. Мы такое обычно не делаем.       – А почему у Ал направленность узкая, а у тебя нет? – почесал бровь Фэрн.       – Потому что она Маг Стихий, а я Преобразователь. Я, скажем так, работаю с энергиями, в том числе именно магией, не привлекая внешний мир – хотя могу и привлекать, это тратит меньше сил и иногда бывает проще. Алеандре нужны именно определенные вещи именно из материального мира – огонь, камень, песок… И как Целитель она тоже работает все же с настоящей кровью, плотью, костями и чем угодно еще.       – Как интересно, – с нескрываемой иронией протянул Фэрн, зевая. – Но я все равно не понял, почему вы отличаетесь от колдунов. Они творят магию, вы ее творите…       – Магия разная! – рявкнули мы с чародеем, переглянувшись. Бесполезность попыток объяснить существенное для нас отличие людям, для которых магия была в любом своем проявлении чем–то загадочным и непонятным, была слишком очевидна. – У нас одна, у них другая. Так яснее?       – Ага, – собеседники кивнули, старательно изображая вид просветленный и умный.       – Лекция по магии окончена или вы нам еще зачитаете? – уточнил Фэрн. Ниэни за моей спиной хихикнула, тут же опомнившись и засопев носом.       – Окончена, – Файгарлон закатил глаза, всем видом выражая оскорбленное несчастье. – Запомните, главное, что, если вы назовете чародея колдуном или колдуна чародеем, смертельно оскорбите обоих. Колдуны искренне думают, что чувствуют магию тоньше и могут делать уникальные вещи, на которые чародеи неспособны. Я про ритуалы.       – Тогда пойдем я и… И Ал… – Фэрн почесал бровь снова, задумавшись. – Или нет, или лучше ты и Ниэни… Или…       – В Раквериме очень мало рыжих людей и еще меньше с каштановыми волосами, – вздохнула я, рассматривая хранившего молчание Дорра, к которому лошади еле–еле начинали привыкать, вынуждая вара держаться чуть в стороне. – Там все в основном темноволосые, юг же близко.       – Тогда мы с тобой, – Фэрн собрался было трогаться в путь, но я решительно покачала головой.       – Я поеду с Ниэни. В Раквериме не так уж много войск, гарнизон за пределами города, и среди жителей немало тех, кто может выступить в защиту женщины. Таких, как Нхан, например – солдаты очень боятся колдунов и гномов – там живет большая община гномов –заклинателей и ремесленников. А еще там живут, кроме Раскиса, единственные в королевстве самиры.       – Ты забыла про айев, – Файги улыбнулся, обнажив широкие зубы.       – Айи?! – Ниэни аж подпрыгнула, испуганно ахнув. – Там есть Айи?!       – Полно. – Айями назывались невысокие коренастые существа, чем–то похожие на варов, но бывшие куда более человекоподобными – по виду они более всего напоминали людей, по какой–то причине покрывшихся толстой, плохо пробиваемой оружием чешуей, игравшей для них роль брони. Длинный узкий липкий язык, четыре пальца на руках и ногах, отсутствие волос и наличие у мужских особей гребня на затылке и спине придавали Айям своеобразный вид, весьма сильно пугая многих людей, как и красная радужка глаз. Магия на них действовала плохо, многие Айи виртуозно владели оружием и, подобно самирам, терпеть не могли насилие над женщинами.       – Думаю, ничего с нами не случится – Тхори и живет не так уж далеко в городе, я знаю короткую дорогу. К тому же я сейчас выгляжу странновато, Файги идти нельзя – слишком заметная будет внешность в этих краях. А ты выглядишь слишком мрачно, Дир, и Тхори может заволноваться. Увидишь ли ты его чары, не знаю. Мы с Ниэни напугаем его меньше и постараемся побыстрее вернуться.       – Если они застрянут слишком надолго, мы придем на помощь, – подхватил Фэй. – Дир, я знаю Тхори, Алра дело говорит – он непредсказуемый человек.       – Если ты снова попадешься, – угрожающе зарычал парень. – Я найду тебя, вытащу и убью.              ***              Высокие дома в два–три этажа начинались почти от самых городских стен, да и в поселении вокруг них не были большой редкостью, соседствуя с торговыми шатрами, палатками путников и лачугами нищих и попрошаек. Из труб поднимался в небо дым и встречавшиеся нам люди казались счастливыми и упитанными, как и обычно. На нас почти не обращали внимания – проезжие случались здесь часто – в основном гости из южных стран и ближайшей заселенной части Оринэи. Частыми гостями были здесь и Маги Совета – в Ракверим выходила добрая дюжина порталов и два сквайна, и я, нахлобучив капюшон, взмолилась, чтобы мое лицо никому не показалось знакомым – грим гримом, прыщей и шрамов мы «сделали» изрядно, но все же…       Туго стянутая одеждой грудь мешала глубоко дышать и создавала немало неудобств при движении, но за обычную девушку сойти мне сейчас было непросто, приходилось пытаться изобразить из себя мальчика. Ниэни, на лошади Файгарлона пробираясь следом, настороженно всматривалась в каждую тень, судя по всему, отыскивая в каждом встречном врага… Рыночная улица, недалеко от которой и жил Тхори, встретила нас суматохой, криками, бранью и торгом, запахами дегтя и выпечки, свежим мясом, тухлыми яблоками и полным торговцем в халате, пытавшимся всучить южные наряды и украшения «для красивой девицы» в лице Ниэни. Не менее настойчив оказался и торговец амулетами и магическими снадобьями, судя по всему, от чего угодно – от приворотного зелья до мази против облысения. После угрозы вылить последнюю ему на покрытую густой шевелюрой голову он наконец отстал, пропуская нас в переулок, куда я и поспешила свернуть.       Еще три светлых, чистых приветливых дома с резными фасадами и ярко расписанными ставнями и дверьми, и нас встретил маленький двухэтажный домишко с покрытыми сажей и копотью стенами, покосившейся еще лет пять назад дверью и причудливого зеленого цвета крышей. Из окна на первом этаже валил густой желтый дым, пахший кислотой. Ниэни закашлялась, с надеждой глядя на меня, пока я спешилась и, ведя лошадь, испуганно отпрянувшую было от дыма, добралась до двери, веля Ниэни подойти. Заборчик, огородивший небольшой двор, выкрашен был во все цвета, которые только, видно, Тхори сумел отыскать – от зеленого до черного…       Три стука дверным молотком в виде лошадиного копыта, и из окна донесся грохот, несусветная брань и торопливые шаги. Дверь чуть приоткрылась и в щели показался блестящий глаз и кусочек длинной черной бородки.       – Чего тебе надо, путник, у могучего чародея, что ты отвлекаешь меня от дел? – осведомился низкий голос, а глаз скользнул по нам.       – Опять началось?! – грозно осведомилась я, снимая капюшон и пару бородавок. – Тхори, какого харра?       – Ой! Не признал! – дверь распахнулась, открывая облаченного в белую рубаху человека, на котором красовались так же заляпанный радужными пятнами передник, покрытые проженными дырками наручи, штаны, цвет которых я из–за все тех же пятен определить затруднилась… Босые ступни изрисованы были странными узорами… Взлохмаченные длинные черные с проседью волосы торчали во все стороны света, борода доходила до груди… Тхори потер щеку, щедро вымазав ее в чем–то зеленом, и поправил защитные очки. По виду он куда больше походил на сумасшедшего изобретателя, чем на колдуна… – Так, давай, лошадей во двор, к моим козлам, пускай поедят и отдохнут, а вы не стойте, давайте в дом, сейчас чаю сделаем… – ничуть не смущаясь отсутствием обуви, Тхори спустился по заснеженной ступеньке и зашагал к лошадям, подозрительно его обнюхивавшим.       Ниэни открыла рот и закрыла, не сумев ничего произнести, и следом за мной нырнула в прихожую... Полки с горшками и банками, очаг в глубине, многочисленные шкафчики загромождали большую часть комнаты, служившей разом и кладовой, и прихожей, и кухней… Она и занимала большую часть первого этажа. Лестница вела наверх, а еще две двери в комнату, где Тхори принимал посетителей и колдовал, и в комнатку, где располагалось подобие ванной. Наверху же имелись еще одна комната для колдовства и три небольших спальни – часто бывая в Раквериме, мы нередко заглядывали к нему и даже останавливались в его доме пару раз…       – Он всегда такой? – промямлила Ни, рассматривая тощий, с одним листком, куст неведомого растения, гордо «украшавший» комнату, и стол, окруженный тремя круглыми табуретками. В соседней комнате что–то немилосердно трещало, пищало и шипело, когда колдун показался в дверях, поскребывая подбородок.       – Поесть нечего, чаю сейчас дам, – махнул рукой мужчина, направляясь через лабиринт корзин и сундуков к очагу. – Садитесь. – Мой взгляд упал на висевший над столом плакат, с которого улыбалось мое собственное лицо и красовалась сумма в двадцать тысяч гарлотов. Желудок болезненно сжался.       – Тхори? – сглотнула я, указав ему на изображение.       – А что? Ты тут хорошо вышла, похоже, каждый день любуюсь. И циферки красивые. – Мужчина ласково потрепал ежик моих волос. – Ко мне тут надысь… Не, дней пяток назад, заезжали ваши, из Совету. Не видал ли я вас с рыжим, спрашивали… Ну, я честно сказал, что тебя кажный день вижу, а рыжего уж год почти не видал. Забросили старика Тхори, а? А я–то вам чаю наливал!       – Что с речью–то? – хихикнула я, обнимая колдуна. – И чего ты весь в пятнах?!       – Да это я решил один новый отвар попробовать, – рассказывал хозяин, активно жестикулируя и подпрыгивая – эмоциональность была его отличительной чертой, как и полное неумение даже за едой сидеть спокойно, – а он возьми и взорвись, да почему–то еще и разноцветными пятнами. Вон, очищающий раствор готовлю, слышишь? Запах противный, правда, зато работает. А речь… Надо ж посетителям соответствовать, они ж мне хлебушек несут и одежду. – Тхори почесал голову, рассматривая Ниэни. – А это кто? Чего не знакомишь?       – Моя подруга, Ниэни. Она… со мной уехала.       – Хе… – могучий хлопок по плечу заставил девушку пошатнуться. – Хехе. Привет, Ниэни! Я Тхори. Ты не боись и язык не откусывай, я добрый. Так, лихорадку могу наслать или корову свести, а в целом добрый, – подмигнул он. – А красивых девиц я не обижаю и вовсе. Красивые девушки радуют глаз, – пропел он, скрывшись в соседней комнате. Громкий хлопок и шипение с треском прекратились, а мужчина показался в дверях, отмахиваясь от желтого дыма и выразительно тараща глаза. – Ну и мерзость. Так, ладно, ежели тебя в таком деле винят и стоишь столько, чего тебе от меня надо? Я не думаю, что ты это сделала, да и если и сделала – заработал, значит, – мужчина прикусил большой палец и вздохнул. – Я чем помочь могу, Черныш? Обычный колдун, так–то, зельями торгуем, бабам замужество предсказываем, ритуалы проводим и порчу снимаем… А охотятся–то за тобой кто, а?       – Мне… Нам нужен проводник через Ретен.       – Ишь загнула! – изумился собеседник. – Ишь загнула! Я там в жизни не был!       – Я знаю, но мы с Файгарлоном хотели попросить о помощи в его поиске – быть может, ты знаешь кого–то надежного? Или хоть что–то, что поможет пересечь эту страну… Сам понимаешь, нам некого просить о помощи…       – Не боись, – Тхори почесал голову, стянул очки и взлохматил волосы. – Сейчас подумаем, а вы пока хозяйничайте, чай пейте, – махнул рукой колдун, направляясь в соседнюю комнату. – Проводник, проводник… Проводник… – доносилось из–за двери его бормотание, когда я повесила чайник над огнем и взяла со стола, накрытого линялой скатертью, банку сушеных трав. Ниэни сидела за столом, сложив руки на коленях и испуганно и с любопытством осматриваясь вокруг. Когда дверь, запертая хозяином на ключ сразу по его приходу, принялась с характерным щелчком замка открываться, сердце ушло в пятки, и я торопливо отвернулась, пытаясь скрыться в полумраке занавешенной комнаты с закрытыми ставнями. Ниэни застыла, испуганно глядя на возникший в двери высокий худой силуэт, втащивший набитый чем–то металлическим, судя по лязгу, мешок. Фигура остановилась, козырьком приложив ладонь к глазам и прищурилась, выпрямляясь… Я коснулась дара, чтобы хотя бы понять, обладает ли магией этот человек, и… Такого со мной не случалось никогда прежде и я о таком не слышала. Я четко видела Ниэни, ощущала наличие в соседней комнате Тхори и лошадей на дворе, но не видела вошедшего…. Вернее, глазами я видела, что кто–то зашел, а вот даром – нет. И зрение, позволявшее увидеть эфирные «нити» магической энергии, оставалось спокойным там, где он стоял, не показывая ничего постороннего. Несколько томительных секунд спустя, показавшихся вечностью, пришелец сделал шаг вперед, остановившись на границе света от очага, и в тонкой руке мелькнуло лезвие ножа…       – Отец…       – Эс! – когда я почти готова была отпустить парализующие чары, концентрируясь на странном враге, вылетел из комнаты для колдовства Тхори и крепко обнял визитера. – Эстер, дорогая, это мои гостьи, очаровательные девушки. А я тебя сегодня и не ждал!       – Вернулись раньше, этот тупой бурдюк решил, что сбывать добычу не стоит, мол, обождет… Еще бы, половину захапал, вместо пятой части, упырь… – послышался звонкий женский голос и следом за Тхори к столу подошла девушка, на вид покрепче меня, с короткими ярко–рыжими волосами, торчавшими во всех мыслимых направлениях, зеленые глаза которой искрились в неровном свете. Родинка на скуле и веснушки у крыльев носа придавали гостье забавный вид… А вот плотная рубаха под шерстяным тулупом и распахнутым теплым плащом, подбитым мехом, как и высокие сапоги, и перевязь с ножом и многочисленными мешочками на поясе, выдавали в ней не самую обывательскую горожанку.       – Это моя дочка, Эстер, я вам с рыжим про нее рассказывал, да вот не видались вы как–то, – жизнерадостно засуетился Тхори, рассыпая травы по чашкам и бормоча под нос какие–то заклятья. – А это…       – Двадцать тысяч гарлотов, – восхищенно присвистнула девушка, искоса взглянув на мое изображение.       – Ну зовут ее Алеандра, – Тхори нахмурился. – А не двадцать тысяч…       – Ладно, расслабься. Я роккандцев терпеть не могу, личные счеты. Деньги, конечно, большие, только кто ж их выплатит? Заберут, ножом по горлу и в ближайшее болото, а мне оно не надо, – девушка осторожно, но решительно усадила отца на табурет, принимаясь готовить. – К нам она на что, скажи, приперлась?! – нож, нарезавший неведомо откуда возникшие сыр и хлеб, неожиданно почти уперся в мою щеку, и девица смерила меня недовольным взглядом. – А?!       – Помощи искала, а что б и не помочь хорошему человечку–то?       – Голову снимут, – шикнула Эстер, с силой хлопнув меня по спине. – Коротко, два раза не скажу, слушай сюда, чернявенькая. Щас пожуешь, потом мешочек подхватишь и на выход, ясно? Нечего на отца свои проблемы валить. Кого ты там убить пыталась, не мое дело, но втягивать его в это…       – Эстер, – тихо воззвал Тхори, глядя на меня. Мои же пальцы уже впивались в рукоять кинжала и на кончиках пальцев теплели отголоски чар. – Не надо. Она волшебница.       – И? Тебя тронет – я с нее кожу живьем сниму, – в зеленых глазах заиграло злое пламя.       – А если я тебя трону?! – негромко осведомилась я, осознавая, как некомфортно мне было видеть ее и не чувствовать, и лихорадочно вспоминая, слышала ли я о подобном.       – А ты попробуй, чародейчик, – вкрадчиво предложила пришелица, елейно улыбаясь. – На выход, я сказала, и подружку прихвати.       – Эстер! – голос Нхана стал куда требовательнее, в глазах заиграли мрачные искорки. – Извинись немедленно и сядь. Они мои гостьи и я знаю, на какой риск иду. Если я хочу им помочь, я буду им помогать.       – Радуйся, что я добрая и дам просто уйти, когда закончишь, – Эстер вернулась к хлебу, смерив меня полным настороженности взглядом. – И побыстрей. Не дай Трингул эти придурки припрутся отношения выяснять, куда смылась, тупого таракана не отыскавши.       – Тупого таракана?! – не поняла я, глядя на хихикнувшую девушку, ответом меня, впрочем, не удостоившую.       – Так вот. Проводник… – мужчина покачал головой. – Ой, трудная задачка, Черныш, ой трудненькая. Где ж с твоей ценой охочего найдешь вести? – внезапно глаза его расширились, и вся угловатая фигура так и обернулась к Эстер, нарочито плавно резавшей сыр. – Будет тебе проводник, Альчи, будет и проводник, и пара снадобий, и кой–какие амулетцы. Это я подготовлю, только часик обожди. А проводник вот, весь Ретен исходила, Рантию и Эмптию знает. Даже в Сархар харры заносили пару раз. Будет тебе через Ретен проводник.       – Нет! – девушка резко обернулась, уронив кусок сыра на грязный пол. – Еще чего удумали!       – Мы платим. – Вздохнула я, подумав, что девица решила, будто я присила проводить нас без вознаграждения.       – Ага. А отца я куда брошу? – осведомилась с плохо скрытым сарказмом девушка. – Чтобы шкуркой своей ради тебя рисковать? Моя шкурка дорогая, знаешь ли…       – А сбывая всякий ширпотреб колдовской и водясь с этими упырями–кладокопателями, ты ж не рискуешь, – хохотнул владелец дома, поднимаясь. – Я тебя по году не видываю, уж переживу. Заплатят они точно, ребята верные, через Ретен идти всегда опасно, а тебе не все равно, кого вести?       – Из страны бежишь или как? Бежишь, конечно, принцесска, – в голосе девушки зазвучало нескрываемое презрение.       – Я покуда подготовлю тебе чего, а ты условия обсуди с Эсси, – велел Нхан, снова нас покидая. Эстер поставила на стол блюда с едой и разлила по чашкам кипяток, усевшись между мной и Ниэни. Я опустилась на табурет, всматриваясь в нее и все еще сжимая эфес.       – Я не бегу из страны. – В зеленых глазах царили недоверие и неприязнь. – Я иду… на юг. Поискать кое–кого, кто мог бы мне помочь в одном очень важном деле.       – Каком же? – вкрадчиво осведомилась девушка, нервно убрав от лица прядь волос. – Спасти свою шкурку?       – Спасти. Но не шкурку, – я заставила себя смотреть в большие недоверчивые глаза, цедя слова. – А Оринэю. Я обязана это сделать, и я сделаю все, что смогу.       – Кому ты обязана? – Эстер отвела взгляд, посидела пару минут и поднялась наверх, пока Тхори грохотал чем–то за стенкой. Спустившись вниз, девушка показала маленький, тусклый портрет женщины с роскошными длинными волосами. Черты лица очень напоминали ту, что сидела сейчас рядом.       – Твоя мама?       – Да. Она была оринэйкой, гордой, смелой, сильной. Отец пришел в Ракверим из Рокканда, тогда это были еще разные страны – он гордился оринэйской кровью. Они с мамой очень любили друг друга… Она была дочкой одного из советников мэра, а отец – простым колдуном, но они поженились, родилась я и мы были счастливы, пока… Мне было девять.       – Что с ней случилось? – выдохнула Ниэни.       – В День Красного Тумана мама с утра ушла на рынок продавать отцовские амулеты и зелья, этим мы зарабатывали на жизнь. Война тогда уже шла, но здесь стоял огромный гарнизон и в городе… Было относительно неплохо.       – Она исчезла? – я сглотнула, глядя на красивое лицо женщины. Эстер покачала головой.       – Нет. Многие, кто не имел магии, уснули. Кто–то проснулся через сутки, кто–то через месяц, кто–то болел, а некоторые и вовсе просто спали. Мама… она не проснулась…       – Прости, – Ниэни со свойственным ей милосердием обняла девушку, возмущенно фыркнувшую.       – Жалеть меня не надо. Мы с папой справились и стали сильными, – взгляд устремился на меня. – Кому ты обязана, принцесска?       – Таким, как ты и твой отец. Тем, кто пострадал из–за случившегося… Я знаю, мой отец пытался предотвратить беду, но не успел. Я хочу попробовать продолжить его дело, – Эстер ухмыльнулась, покосилась на дверь и сложила вместе ладони.       – Три сотни гарлотов и я довожу вас до южной границы Ретена. Так пойдет?       – Три сотни?! Откуда у нас такие деньги?!       – Три сотни золотых, ладно уж. Не меньше…       – А подешевле никак?!       – Тебе нужен проводник? – я кивнула, понимая, что выбора у нас было не слишком уж много. – А мне нужны деньги. Все логично. Двадцать золотых за переход и издержки вроде провианта и кое–каких штучек, а двести восемьдесят – за молчание о том, чье изящное личико я веду. Учитывая твою цену, чернявенькая, я веду тебя практически даром. И других вариантов у вас не будет. В Раквериме очень любят маленькие блестящие штучки, монетки называются.       – Идет, – таких денег у нас не было даже если собрать все, но и выбора не было тоже – идти через дикие леса и степи Ретена было равносильно самоубиению, а порталы в другие страны для нас были закрыты. – Полсотни платим сейчас, остальное – когда доведешь до места.       – Не вопрос, – роккандка зевнула, снова нервно подергав волосы. – Идем к вечеру, как раз закончишь с отцом, и я улажу одно дело со своими приятелями, чтобы отца не донимали, – в ее глазах при упоминании о Тхори мелькали за внешней грубостью очень странные искорки. – Учти, если что–то случится из–за твоего прихода с папой, я тебя из Темной Пещеры Барлана вытащу, ясно?!       – Со мной каждый день может случиться все, что угодно, – Тхори показался в двери с большой коробкой в руках. – Я ведь в Ополчении, дочка, как и ты. Как и они, кстати, в какой–то мере. Что ты на нее всех жуков вешаешь? Уладили?       – Да, мы договорились, – кивнула я, вздохнув. Тхори рассказывал и об Эстер, и о жене, и описанный им образ милой девчушки не вязался с хамоватой воинственного вида девицей совершенно… После трапезы Эстер занялась посудой, Ниэни вызвалась ей помочь, а я следом за Нханом прошла в комнату, наполненную зеркалами, бутылями из цветного стекла, черепами, стоявшими на одной из полок над грудой костей. Связки черных перьев и темная драпировка с бахромой на стенах, круг из гладких темно–серых камней посреди комнаты, и рядом низкие стульчики…       У окна попыхивала едким дымом неведомая мне металлическая вещица, чем–то напомнившая чайник, на который наступило стадо коров, внутри что–то булькало.       – В общем, смотри, – установив на пол коробку, Тхори уселся рядом, скрестив ноги, и предложил сесть мне. – Вот, амулеты не даю, а вот зелья можно – дымовую завесу делают, кислота, яд с противоядием, сам делал, – похвастался друг. – А вот это, – маленькая шкатулка с порошком внутри оказалась у меня под носом прежде, чем я моргнуть успела. – Береги, как свои уши, эта вещь возвращает от порога смерти, не всякой, конечно, людей, которых уже и твои чары не возьмут. Надо щепотку развести в масле из листьев омги и дать выпить. Масла много надо, полстакана.       – И от чего спасает?! – я понюхала порошок, поморщившись от серного запаха.       – Есть в Ретене и в болотах Рантии такие травы, из которых делают мощный яд. Быстро убивает, в полсотни вдохов укладывается, и Целителям дается плохо, – Нхан понизил голос еще больше. – Вот от него помогает. Порошок из корневищ этого же растения, Эсси добывала, когда в Ретен ходила. У нас тоже применимо, от особых хворей, темной магией насланных. Жизнь не спасает, но поможет воззвать к тому, кто уже и разум потерял в хвори. Ты умеешь, малая, но иные штуки такие насылают… Ты главное попусту не трать. Щепоть на полстакана масла омги–листьев. Размешать хорошо и все сразу выпить. И потом дать человеку поспать, сколько ему надо будет. И держись…       – А что еще ты хочешь дать? – вздохнула я, пытаясь прикинуть, чем отблагодарить его за риск и помощь и как избежать подсовываемых по доброте колдуна чародейских вещиц, для нас с Файги служивших весьма примитивными орудиями, не обидев друга. И гадая, что кроме денег мы могли отдать Эстер в виде платы…              ***              Ребята ждали нас на оговоренном месте, и когда мы появились в лагере, ведя лошадей в поводу, нас встретил ароматный запах тушеного мяса со специями и Файгарлон, уминавший свою порцию, похрустывая сухарями. Рядом с ним на разложенном одеяле стояла еще одна дымившаяся миска. Дорра и Фэрна не было видно. Эстер, с хозяйским видом стянув заплечник, бросила его на землю и уселась на одеяло, без тени смущения взяв миску с ужином, ложку и принимаясь за еду.       – Ошень вкушно, – кивнув роккандцу, промямлила она, пока Ниэни деловито суетилась рядом, а Файгарлон озадаченно уставился на меня.       – Это кто?!       – Это проводник, дочка Нхана, – пояснила я, ласково потрепав его, напрягшегося при виде Эстер, по плечу. – Она поведет нас через Ретен. Немного наглая, но других нам искать недосуг… Кстати, Тхори кое–что рассказал про эти края… – я рассказывала, что в городе почти не было солдат, ибо все они собрались в гарнизоне, зато в Раквериме сосредоточены оказались многие из Ополчения, с виду жившие, как Нхан, обычной суетливой жизнью и внимательно изучавшие жизнь роккандцев… Что Тхори дал полезные лекарства и ингредиенты, средства для маскировки, для поспешного сокрытия следов, пару карт южных стран…       – Не, ну воопще вкушнятнина, – поведала лучившаяся радостью девушка. Мгновение спустя я встретилась взглядом с ошарашенными глазами Фэрна, фигура которого выросла у ближайшего кустарника. Из темноты вынырнул Дорр, принюхиваясь… Эстер, подняв голову на шум, проглотила ложку, облизнула и выдала: – Какая милая шкурка была бы!       – Сама ты шкурка! – взревел возмущенный таким обращением Дорр, оскалив клыки. Тигр присел на задние лапы, глаза ярко полыхнули и могучие мускулы напряглись, готовясь к прыжку. Я с невиданной даже для меня скоростью пролетела мимо костра, загораживая Эстер от хищника.       – Дорр, не смей! – взъерошенная шерсть и утробное рычание, злое, вызвали на какой–то миг страх – в карих глазах друга отражалась борьба человеческого и звериного… Победил рассудок и Дорр, припав на передние лапы передо мной, покорно склонил голову, зло сверкая глазами в сторону отставившей плошку с остатками ужина девушки. К Фэрну наконец вернулся дар речи и оринэец, злобно сверкнув глазами, перехватил мое запястье с вопросом:       – Какого харра здесь делает это и почему оно уплетает мой ужин?! Вы с Ниэни там роккандского крепкого хлебнули?!       – Она наш проводник через Ретен, ее зовут Эстер и она дочь нашего с Файгарлоном друга… Другие варианты искать, учитывая, кто мы такие, не очень подходящая идея… – шикнула я, пока маг рассматривал новоприбывшую, Ниэни раскладывала ужин по остальным плошкам и Дорр шумно и недовольно сопел носом. Эстер, заметив, что угроза миновала, вернулась к ужину, прихлебывая что–то из фляжки, висевшей у нее на поясе.       – Вообще–то, – вкрадчиво начал наш представитель обычного «воинства», склонившись к девушке, — это был мой ужин, который я приготовил из моих продуктов, наложил в мою посуду и собирался съесть.       – А в больших компаниях так – кто первый взял, тот и съел, – отозвалась девушка, невинно хлопая глазами и не забывая при этом отправлять в рот все новые порции. – Вкусно получилось, поверь мне. И встреча радушная, я как раз горячего дня три не ела.       – Прежде чем что–то взять, надо это что–то попросить, – скрипнул зубами мужчина, под невинным взглядом роккандки–оринэйки.       – А мы люди простые и не гордые. Нравится – берем, – Эстер надавила пальцем на его щеку, потянувшись и отставляя опустевшую миску. – Отойди, ты мне тепло загораживаешь…       – Так ты, стало быть, дочка того самого колдуна? – осведомился Фэрн, все сильнее злясь… Я всерьез подумала, что он сейчас придушит горе–проводницу голыми руками.       – Именно. – Кивнула девушка, пока оба парня подошли ко мне, озираясь по сторонам.       – Сколько ты ей обещала? – Файги поскреб щеку, выжидающе на меня глядя.       – Три сотни золотых… У нас с собой еще приличный запас, и кое–что еще можем отыскать, – я заметила сомневающиеся взгляды и пожала плечами. – Полсотни даем сейчас, а остальное – на месте. У нас нет выбора, ребята.       – Оно и ясно, – Фэрн фыркнул. – Что–нибудь еще полезное этот чародей дал, кроме…       – Как ты его назвал?! – зазвенел за его спиной женский голос. – Чародей?! – мгновение спустя обернувшийся было оринэец распростерся на земле, пытаясь оторвать от себя руки девушки, злобно пытавшейся то ли задушить его, то ли расцарапать лицо, молотя кулаками по укутанной в теплые вещи груди. – Это ты чародей, чудище лохматое. А мой отец – колдун! Я тебе твой ужин сейчас в ухо запихаю… – Фэрн, собравшись с духом, резко, на весьма осторожно, перевернулся, прижав запястья гневно вырывавшейся Эс к снегу и стиснув ее бедра между своими коленями.       – Угомонись, чокнутая. – Шикнул он, дожидаясь, пока девушка перестанет вырываться. – Совсем того?       – Мы тебя предупреждали, что для нас это большая разница, – хихикнул Файги, стаскивая друга с поверженного противника. – Хватит мучить нашего проводника. Давайте лучше знакомиться.       – Ты сначала извинись, – рыкнул Дорр, подходя к девушке. – Я, между прочим, обижен.       – Меня зовут Эстер, – отряхиваясь от снега, последняя гордо вскинула нос, обращаясь к Фэрну.       – Диран Калдхим. А он – Файгарлон…       – Если уж с фамилией, то я Умбра, – добавил Файги. – А ты, получается, Эстер Нхан?       – Именно. Ну а девушек я обеих уже знаю, – Эстер настороженно оглянулась на вара, вопросительно поглядывая на меня.       – Я Дорр, – уже примиряюще протянул тигр лапу. – Ну ты серьезно, извинись и забудем…       – Он дрессированный, что ли? – ошарашенно уставилась на меня девушка, пятясь от вара спиной вперед. – Почему он с вами?       – Он же тебе представился и знакомится, ты чего от него шарахаешься? – недоуменно осведомился остывший оринэец.       – Представился?!       – Ну да. Я – Дорр. А ты Эстер… Я вар!       – Погоди–ка… – Файгарлон всмотрелся в девушку и перевел взгляд на тигра. – Ты его не слышишь, верно?       – Нет… – промямлила Эстер, сглотнув.       – А ты не читаешь ее мысли, правда? – вар медленно склонил голову, присмотревшись к девушке. – Учитывая, что я ее не вижу даром… Я подумал было, что он совсем свихнулся… Алра, ты…       – Я тоже не вижу Эстер даром, – кивнула я, подтверждая это обстоятельство. – Я хотела тебя спросить, не знаешь ли ты о подобных случаях.       – Читал где–то, что такое может быть, если у чего–то живого вдруг не родится связи с миром магии. Хотя бы такой, как у Ниэни – она не может ее использовать, но способна видеть и магия к ней применима. Судя по всему…       – Я как раз такая дыра, – Эстер потерла виски. – Придется рассказать… В общем, на меня магия не действует, вот…       – Почему?!       – Когда мне было девять, отец хотел пробудить мой дар – плохо проявлявшийся – поскорее. Мы уже были в составе Рокканда, война еще тлела, и в Раквериме было полно солдат, которые взялись описывать колдунов и магов. Папа проводил ритуал раскрытия чар, но нас прервали, когда он уже проявил и затронул нити, связывавшие мой дар и магическую энергию… В общем, когда солдаты закончили записывать сведения о папе, он вернулся и хотел продолжить, но оказалось, что нити порвались.       – А восстановить их нельзя, – покачал головой Файги, вздыхая. – Именно так дар и теряют – слишком сильное его напряжение обрывает нити магии, нити дара, вернее. Но люди остаются восприимчивы к магии…       – Отец проявил всю имевшуюся связь – и дар, если он и был, и обычную. Оборвались не только те, что связывались с моими силами. А все. – Девушка потянулась снова. – Теперь на меня не действует магия и я не вижу ни ее, ни, в общем–то, как правило, ее следствия. Ну, конечно, если вы обрушите здание, я это увижу, но сами чары – нет.       – И как обратное следствие ты не слышишь речь варов, потому что они говорят с помощью магии. Дар Дорра читать мысли тоже магический, поэтому и он тебя не читает… – кивнула я. – Для тебя он просто тигр…       – Вары умеют менять размер, – пожала плечами девушка. – Это–то я может и увижу. А так… Ты меня слышишь? – Дорр снова склонил голову. – В общем, я Эстер и извини, что назвала тебя шкурой. Я знаю, что вары гордые… существа, и мне очень неловко. Если ты меня не поймешь, пусть тебе кто–нибудь переведет… – нарочито медленно и спокойно поведала она, впрочем, особой неловкости не показывая.       – Я прекрасно понимаю, – буркнул Дорр. – Уши–то есть, мозги тоже, вроде. Скажите, что, если еще раз назовет шкурой, я ее съем… – вар не спускал с Эс пристального взгляда, пока я гадала, каково это, не видеть магию вообще, а Ниэни переводила девушке, о чем говорил наш звериный спутник.