Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

      Перейти границу оказалось бы для нас непросто, не будь с нами Эстер, знавшей весьма незаметные способы покинуть пределы новоявленной Империи – девушка знала все о гарнизоне, знала время обхода, варианты маршрута патрулей, состав дозорных отрядов и места, где могли быть расположены засады или сигнальные средства… Последив за границей пару суток, мы принялись пересекать ее, уложившись в два подхода в разных местах – мы с Дираном и лошадьми пересекли ее по суше, уйдя лесными пустующими пространствами и благополучно обойдя лабиринт сигнальников, парочку которых – с виду обычных пеньков, только вот окутанных магией или скрывавших в себе сигнальные огни, мы даже увидели. Ниэни и Файги переправились днем ранее, заснеженным полем, переползя границу ночью в самом прямом смысле, улизнув при этом от патрулей и умудрившись даже замести следы. Дорр же беспрепятственно прошел лесами тем же днем, никоим образом не потревожив ни защитные чары границы, ни сигнальники, ни солдат. Вары, как он поведал нам, присоединившись к остальным уже в назначенной Эстер точке, могут беспрепятственно проходить куда их душе угодно, и на них защитная система никак не отреагирует. Даже в случае перехода Стены Границы.       В Ретене оказалось теплее, чем в Оринэе, даже в весьма холодный сезон. Через пару дней пути снег, и у Ракверима–то весьма тонким слоем присыпавший землю, начал потихоньку исчезать, открывая грязную слякоть и редкие, в низинах и тени, проплешины более–менее глубокого снега. Морозные ночи стали теплее, порядком при этом портя нам дорогу – ударявшие по ночам холода превращали слякоть в серо–коричневый лед, таявший только к полудню. Дорр непрестанно жаловался, что его красивая белая шерсть безнадежно испачкалась и свалялась в этой грязище…       Эстер же с самого момента перехода границы была постоянно напряжена, вслушиваясь и всматриваясь в каждый шорох в округе, каждую ночь рассыпала вокруг стоянки какой–то серый резко пахнущий порошок и добавляла в костер нечто, окрашивавшее пламя в зеленые цвета. На третью ночь в Ретене мы поняли, почему – мы как раз пересекли вброд небольшую ледяную незамерзшую речушку, обогрели лошадок и промокшего насквозь Дорра, и разбили было лагерь – уже начало смеркаться, к тому же пара деревцев для костра как раз отыскалась – когда в темноте за освещенным кругом замелькали мрачные тени, лошади испуганно заржали и забили копытами, пятясь назад, а дремавший у огня вар внезапно вскочил, напрягаясь всем телом и громко рыча…       – Волки, – выдохнула Эстер, осматриваясь. – Ретенские волки, чтоб вас…       – Они какие–то особенные, что ли?! – улыбнулась я, начиная собирать магию для атаки. Волки и волки, думалось мне, ничего страшного – с людьми справлялись и с волками управимся. Эстер покачала головой.       – Они очень большие и они волшебные – раны быстро затягиваются, магия на них плохо действует… В общем–то, тут на все вокруг плохо действует магия. А, кстати, они ищут жертву по крови…       – То есть по запаху? – уточнил Диран, обнажая Фархат. Ниэни, кусая губы, готовила лук, переданный ей на хранение.       – Нет. Они чувствуют, как кровь бежит в жилах. В общем, не знаю, как, это тоже магия. Так что спасибо вам, – стиснула она зубы.       – А огонь на них действует? Или оружие? – осведомился Файгарлон, внимательно изучая глазами наш лагерь.       – Ага, – девушка вытянула из грубых ножен длинный охотничий нож с зазубренным лезвием, часто дыша. – Но если рана не смертельная, они быстро придут в себя. Кстати, не знаю насчет магии варов… – дальше сказать она уже ничего не успела, потому как из темноты вокруг выступили многочисленные хищники. Темная их шерсть в полумраке ночи казалась черной, круглые желтоватые глаза злобно светились и с оскаленных пастей капала слюна. Самый маленький волк ненамного уступал размерами нашему Дорру, а самый крупный и вовсе превосходил вара… Впрочем, когда тот увеличил свои размеры, волки остались прежними а рядом со мной стоял зверь, кончики ушей которого достигли моих плеч… Миг спустя я отпустила магию, как и Файгарлон, сверкнула сталь Фархата и впилась в бок одного из волков стрела с черным оперением…       С низким гулом пламя костра, все больше разрастаясь, пролетело сквозь ряды атакующих зверей, запалив их шерсть и вызвав бессчетное количество тонких повизгиваний и жалобное скуление, смешанное с ожесточенным рычанием. Один из крупнейших волков набросился на Дорра, метя в горло, и отлетел в сторону, получив удар могучими лапами, а еще миг спустя огромные клыки разорвали шею соседнего хищника, небрежно отшвырнутого тихо озверевавшим Дорром в сторону…       Я придумала куда менее действенную атаку, чем обратившийся к огню Файгарлон, весьма легко направлявший тонкие змейки огня, разделив пламя на несколько языков – камень, пущенный моими чарами, пробил череп одному из волков и отшвырнул, угодив в бок, напавшего на Фэрна сзади хищника… Дорр глухо рычал за спиной, безжалостно раздирая врага и предугадывая каждый их выпад, Ниэни, обучаемая Фэрном по сей день, умудрилась оказать нам неплохую помощь – стрелы, пронзая тела могучих животных, отвлекали их на доли мгновения, иногда достаточные для нашего спасения или для убийства самих волков…       Боевые кличи, цель которых я некогда не понимала – зачем надо кричать, когда можно молча рубить или атаковать магией. Но сейчас и я сама, пытаясь напугать или подавить зверей, присоединялась к поднявшемуся шуму, обрушивая на волков все, что попадалось под руку и помогая стрелам Ниэни найти цель – маленький лук был удобен для девушки и постепенно ее выстрелы, с практикой, стали чуть смелее… Мы стояли кругом вокруг сведенных вместе испуганно ржащих лошадей, под сверкание стали, гудение магии и рычание волковв, тут и там зацеплявших клыками нашу одежду и оставлявших на коже длинные, к счастью, неглубокие следы клыков…       Ближе к рассвету мы наконец отразили атаку – Эстер и вовсе, прибегнув к своим многочисленным мешкам, бросила в стаю пару взрывающихся шаров, как она пояснила, сделанных Тхори… И вот, когда с клинка в руке оринэйца сползла очередная туша и мы, шатаясь от усталости, попадали на одеяла, зная, что до рассвета еще есть пара–тройка часов, а все тело болело и ныло от постоянных движений, Дорр склонился над хрипящим волком, в разорванном горле которого пузырилась кровь, и выпрямился, озадаченно на нас с магом косясь.       – У нас проблема, – поведал тигр. – Они не просто еду искали, они искали нас. Точнее меня, Алру и Файги.       – То есть?!       – Им дали четкие указания, кого надо искать, как мы выглядим и что мы сейчас в Ретене. – Тигр засопел носом. – Меня они искали по запаху, а вот вас… Как–то по магии.       – Если они волшебные, они и магию искать умеют? – озадачилась я, пока Файги поднявшись, подошел ко мне, миновав закованного в лед, созданный мной из воды в ближайшем ручье, волка.       – Ну в какой–то мере да, только не сам дар, – покачал головой роккандец. – А, скорее… Дай–ка мне Проводник, – я стянула с пальца перстень, тщательно изученный им со всех сторон и сравненный с его собственным. Я уговаривала лошадей и помогала Ниэни перевязать прокушенную руку Дирана и пару глубоких порезов у самой Ниэни и Файгарлона, изучавшего сети магии вокруг перстней. Ни слова не говоря чародей в итоге поднялся, прошел к ручью и, размахнувшись, швырнул оба кольца в воду… Это заняло у него пару секунд, во время которых мы ошарашенно следили за ним. Роккандец подошел к нам и сел на свое одеяло, не глядя на меня. – Они учтены в Совете магов Гвенто–Рокканда и окутаны мощными чарами и щитами. Они нашли нас через кольца и могут найти в будущем, поэтому пусть лучше остаются здесь!       – Но я не смогу колдовать без Проводника! – взъелась я. – Ты об этом не подумал?!       – В Ретене магия не шибко полезна, так что пока поучишься так. Целительство и без магии работает – тебе пакту, светоч, на что? Он в том числе и роль Проводника для Целительства играть может.       – Правда?!       – Нет, я придумал, – съехидничал роккандец. – Ты когда–нибудь вообще учила теорию магии?! Ты училась в лучшей Школе мира!       – Мне обычно плохо даются всякие теории. Мне практика нужна, – отозвалась я, проводя пальцами по полированной глади пакту и принимаясь осматривать магией Дорра, шерсть которого местами сильно окрасилась в алый цвет, пока Файгарлон, обнимая расплакавшуюся теперь, когда атака хищников кончилась, Ниэни, рассказывал мне, что на перстнях были своего рода поисковые сигнальные чары, которые и отыскивали полуразумные Ретенские волки, получив неведомо от кого приказ. Вернее, очень даже ведомо, от кого, пришла горькая мысль: Алкир, из лап которого меня не так давно спасли, или Карлон. Кому бы еще могла прийти в голову сама идея, и он имел достаточно прав в Совете Магов, чтобы натравить на нас огромных мощных зверей, против которых магия была беспомощна – а мы с Фэем наверняка пытались бы применить сложные чары и сильно подкосили бы свою магию, не нанеся зверям вреда… Но среди нас, от усталости засыпавших без ужина, выставив на часы более–менее бодрых Файги и Ни, к счастью, была Эстер, местную живность и опасности, что мы наконец признали, знавшая хорошо…       Дальнейший путь некоторое время, и мы все больше продвигались к югу, прошел мирно – Эстер рассказывала нам о местных землях и живности, пару раз мы видели огромных темно–коричневых птиц, пролетевших высоко в нее, и еще пару раз сталкивались с маленькими, с кошку, очень злобными хищникам, отпугиваемыми Дорром, которых Эс назвала кагами – по ее словам, так их звало какое–то местное племя и все остальные подхватили идею.       Мы, обдумав случившееся, осознали, что и в Ретене попытки добраться до нас действительно не прервались – история с волками была тому ярким примером. Я с удивлением осознала, что для исцеления мне и впрямь не так уж нужен был перстень и пакту великолепно играл его роль, а простейшие вещи получались, как выяснилось, без кольца. Файгарлон без Проводника тратил чуть больше энергии, но вполне успешно применял и очень даже тонкие чары.       Врагов мы более не видели, что, впрочем, мало обрадовало нас с магом и вара: примерно пару ночей спустя после нападения хищников мы увидели плывущую неподалеку, на фоне беловатых припорошенных снегом холмов темную точку. Мы могли счесть это птицей или еще чем–то, но на небе внезапно стало как–то темнее, холод пробрал до костей и ярко ощущалось присутствие рядом чего–то нематериального. Кто–то следил за нами – не приближаясь, не нападая, оставаясь всегда в тени, вдалеке. Кто–то, словно бы чуждый привычному нам миру. Но в ту ночь мы с роккандцем заметили и кое–что еще, невидимое глазу, вплетавшееся в магические сети между нами и черной тенью. Оно принадлежало миру Бартиандры, не имея только плоти, и мы не ощущали тревоги от его присутствия, какую вызывала тень, почти не проявлявшая себя и преследовавшая нас с самых лесов. Вместе с ее появлением мы впервые усомнились в том, что тень не хочет нападать, предположив, все трое, не сговариваясь, что она хочет. Она не может – что–то, впервые замеченное нами при проверке щитов и тут же растворившееся в магическом поле, ей не дает. И если предположения, кто послал первую тень, у нас были, откуда взялось второе нечто, мы не имели представления.              ***              Удача отказала нам в нескольких днях пути от границы, впрочем, по нашей собственной вине: мы ехали мимо очередных холмов, покрытых редколесьем, обсуждая недавнюю удачную охоту вара и Фэрна и размышляя, что можно состряпать не из солонины и варено–сушенного мяса, а из свеженького, довольно молодого кабанчика – почти поросенка. Дорр громогласно изъявлял свои права на треть туши, ворча, что такое хорошее свежее мясо ему попадается редко, на что не менее громко огрызался убивший добычу оринэец. На последнего, не слыша Дорра, тихонько ворчала, призывая молчать, Эс.       – Заткнись ты, шарахнутый киркой, – шикнула проводница в очередной раз, подъехав к мужчине. – Я тебе в последний раз говорю, заткнись: тут обитают полукочевые народы, мы едем по их территории, и к чужакам они относятся крайне враждебно. В Ретене нет государства, столицы и обороны на границах нет тоже – недаром его называют «проходным краем»… Но если уж местные нас все же заметят, рады не будут! – в голосе девушки, тихом, почти шепоте, слышалась нескрываемая ярость.       – Захочу – замолчу, – Фэрн одарил спутницу елейной улыбкой, не удостоив и взглядом. Их с Эстер отношения с самого первого дня ее присоединения к нам были сложными и крайне натянутыми. Что выливалось в бесконечных стычках, ссорах и ярком выражении глубокой неприязни друг к другу – Фэрн возненавидел девушку за украденный, как он считал, ужин, а саму гордую жительницу Ракверима возмутили его слова о том, что Тхори – чародей, и наша проводница сочла это смертельным оскорблением.       – Диран, может правда лучше потише? – тихонько спросила Ниэни, крепче обхватывая меня руками, когда мы подоспели поближе и я пустила лошадь между покрасневшей от злости ракверимкой и стиснувшим зубы «разбойником».       – Какого харра она командует? – взъелся последний, косясь на Эстер. – Ее дело вести и молчать! Хотим делить добычу – де… – договорить ему не дала стрела с ярким, пестрым оперением, пролетевшая в паре дюймов от его шеи. Следом за этим с воинственным кличем на нас с трех сторон посыпали всадники в кожаных подобиях доспехов с кривыми кинжалами, мечами и длинными луками наготове. Оглянувшись назад, я похолодела еще больше – оттуда показалась добрая дюжина людей с простенькими с виду деревянными щитами, вооруженных пращами и все теми же длинными, кривыми мечами.       Зазвенел Фархат, вырываясь из ножен, просвистела в воздухе молния, сотворенная Файгарлоном, ударилась в толпу слева и… Не причинила никакого вреда людям, ранив только лошадей, несколько коней пали, валя и придавливая своих седоков, испуская предсмертные хрипы. Еще парочка лошадей споткнулась, но атакующие ловко удержались в седлах и выровняли шаг своих лошадок, пока Эстер, потрепав холку своей весьма привычной, судя по спокойствию, к гвалту и стычкам черной лошадки, швырнула в налетающую справа лавину две склянки, из которых, когда они разбились, вырвался едкий зеленый дым…       – Магия на них тоже не действует? – осведомилась я, выуживая из ножен кинжал, пока Дорр в мощном прыжке разорвал горло лошади и перехватил всадника, когда конь упал, разрывая на части. Совсем рядом с грязным боком тигра скользнуло лезвие варварского меча, в карих глазах вара полыхнуло пламя и окружившие его «дикари» попятились, давя напиравших сзади.       – Плохо, – Эстер наотмашь резанула ножом руку, попытавшуюся поймать ее щиколотку, и пришпорила лошадь, побелев от напряжения… Файгарлон, осознав, что сила магии не играет роли, взялся за лошадей и оружие, под его чарами приходившее сейчас в негодность – вот только Преобразователь у нас был всего один, а врагов слишком много. Копыта и ноги, повинуясь мне, застревали во льду, в который обращалась слякоть, пара щитов загорелась, вызвав громкие крики боли, несколько раз сильные порывы ветра сбивали всадников с коней, пехоту и самих лошадей с ног, отшвыривая на пару десятков шагов, но с каждой секундой напора на нас врага, пусть плохо вооруженного и малочисленного, ситуация становилась все хуже, а попытки прорваться вперед приносили слишком малый успех. Если бы не закрывшие нас щитовые чары, на поддержание которых у нас с Файгарлоном уходили огромные усилия, и не Дорр, присущей варьему народу магией заставлявший одних атакующих оборачиваться и нападать на других – как оказалось, магия варов на них влияла вполне, мы не сумели бы дожить и до того момента, когда откуда–то с холмов донесся клич боевых рожков и громкие возгласы…       Лавина из пяти десятков хорошо вооруженных людей в полном доспехе – преимущественно на них были длинные прочные кольчуги из «драконьей» стали, но на нескольких всадниках красовался пластинчатый доспех, а на всех головах имелись шлемы, хлынула с холмов, вгрызаясь в гущу схватки… Стальные наручи и поножи закрывали тело от стрел и оружия, а полутораручные и двуручные мечи, длинные копья и арбалеты в руках у полудюжины менее обмундированных и куда более подвижных воинов, делали свое дело, очень быстро переломив ход сражения, когда клин ударился в толпу напавших, и заставили варваров обратиться в спешное бегство – мы, почти незащищенные и не очень–то способные оказать отпор, были слишком сладкой добычей, а вот с отрядом, с ледяным спокойствием рубившим головы, руки, туловища и ноги, справиться им было даже при численном превосходстве не так уж возможно…       – Кунтр нхаг’ри сарда су! – крикнул кто–то совсем рядом со мной и его крик сорвался на предсмертный хрип – тяжелый длинный меч с широкой гардой и сужавшимся к острию лезвием, длинный черен которого ловко сжимали облаченные в защитные перчатки руки, разрубил высокого темноволосого мужчину с длинной бородой, рука которого заносила аккурат на нас с Ни кинжал, от макушки почти до пояса… Внутренности вываливались, смешиваясь с грязью, покуда меч, рукоять которого украшал крупный рубин, вновь заносился в замахе…       – Шанка нэ мэа! – прорычал низкий грозный голос из–за опущенного забрала, обращаясь к сбивавшимся вместе напавшим. – Су!       Дважды повторять необходимости не возникло и недавние победители спешно обращались в бегство, пока спешившаяся Эстер помогала слезть с лошади часто дышащему Файгарлону, плечо которого было мокрым от крови, а рука судорожно зажимала рану. Сама девушка отделалась парой ссадин на щеке и ушибленной, судя по ограниченности движений, рукой. Наши негаданные спасители разделились – около двух десятков отправились преследовать сбежавших, еще десяток рассеялся по окрестностям и оставшиеся окружили нас. Несколько мужчин спешились, открывая лица и опуская оружие по местам – кто–то возвращал на пояс булаву, кто–то опускал меч в ножны. Я открыла было рот, чтобы поблагодарить их за спасение, спрыгнув на землю, когда за моей спиной коротко вскрикнула Ни, а мгновение спустя Фэрн, откашливавшийся кровью, подхватил упавшую с лошади девушку, осторожно укладывая на землю. Наших лошадей успокаивала Эстер – к счастью, ранее они принадлежали Ополчению и к сражениям в какой–то мере привыкли – обезумев лишь один раз, когда на нас налетели волки – впрочем, и тогда они не пытались убежать и не обрушили на нас удары тяжелых копыт, проламывая кости.       – Ниэни! – подлетела я к подруге, склоняясь к ее лицу, и с ужасом заметила торчавший из плеча дротик… Частое прерывистое дыхание девушки и полуоткрытые глаза, как и попытавшиеся сжать мою руку пальцы, порядком пугали…       – Похоже на отравленную стрелу харнов, – тихо произнесла Эстер, крепко сжимая ладонь Ниэни в своих. – Держись, светленькая. Дыши помедленней… Противоядие у нас есть, Алра. Отец тебе дал… – я уже не слушала ее, лихорадочно отыскивая в привязанном к седлу заплечнике банку масла омги – то, что она у меня есть, я знала точно – омга была первым средством от дюжины хворей… Порошок, данный Тхори, и наконец холодное прочное стекло, укутанное в многочисленные платки, пока яд отмерял, впитываясь в кровь Ниэни, ее оставшиеся десятки вздохов. Файгарлон, стискивая окровавленной рукой ее руку и напрочь забыв о себе, шептал что–то, склонившись к самому лицу явно задыхавшейся Ниэни. Эстер, отводя глаза, словно пытаясь скрыть слезы, о чем–то переговаривалась с высоким мужчиной, с широченными плечами, который отдавал, как я заметила, какие–то указания. Дорр, с красной от крови шкурой, тихо скулил, зализывая раны и пытаясь лизнуть щеку Ниэни, когда я торопливо села рядом с ней, пытаясь трясущимися руками открыть банку. Фэй впился скользкими пальцами в мое плечо.       – Ты ее вылечишь? Ал, пожалуйста, ты же ее вылечишь? – впервые на моей памяти голос обожавшего сарказм и шуточки роккандца дрожал от слез, катившихся по его щекам. – Ал…       – А я чем занимаюсь, рыжая бестолочь? – рявкнула я, отпихивая Файгарлона, подготовив все – ссыпала щепотку порошка в кружку, приготовила палочку для смешивания и лихорадочно пыталась открыть банку с коричнево–золотистой жидкостью с неприятным вязким вкусом – чистое, мной лично добытое масло омги…       – Не трясись так, – насмешливо пробасил кто–то над ухом, и сильные мужские руки легко открыли банку, наполовину наполнив кружку маслом… В самой баночке осталось меньше трети… Я торопливо размешала порошок и вдохнула, успокаивая себя. Впрочем, ненадолго – Ниэни, когда я пробежалась даром по ее телу, теряла сознание. Дротик уже извлекли и из крошечной ранки сочилась кровь, но яд был опаснее кровопотери…       – Уложи ее так, чтобы я смогла поить, – шикнула я роккандцу, торопливо исполнившему указание, осторожно опустив ее голову на свои колени и придерживая тонкую шейку.       Первую порцию Ниэни, которой мне пришлось помочь открыть рот, проглотила с трудом, чуть не захлебнувшись: мне пришлось зажать ей нос, чтобы заставить сделать инстинктивный глоток, пока лекарство не вытекло из приоткрытых губ. Вторую тоже… Третий глоток дался ей легче… Когда склянка опустела, оринэйка открыла глаза, слабо стискивая мою ладонь и пытаясь что–то сказать, покуда я залечивала раны и вновь и вновь проверяла даром, действует ли лекарство от неподвластного ему яда.       Закончив с этим, я убедилась, что девушка, как и предсказывал Тхори, крепко спит, пока роккандцец, сам–то теряющий сознание, гладит ее щеку, кусая губы. Торопливо остановив кровь друзьям и себе – я только после того, как дала Ниэни противоядие, осознала, что на моем бедре красуется глубокий порез, я перевязала руку Эстер. И ощутила, что на мое плечо легла тяжелая рука.       Командир спасшего нас, в самом прямом смысле, отряда снял шлем, открывая короткие рыжие волосы, длинную щетину и темно–карие глаза, тепло и с интересом на меня взирающие сверху. Что–то в чертах его лица казалось мне знакомым. Мужчина, возвышаясь надо мной, окинул наш «отряд» взглядом и вернул глаза на меня.       – Ты ведь здесь главная, верно? – осведомился он на фаргаре, с хорошо различимым северным, тянущим гласные акцентом. По цветам их одежды и оружия я не могла определить, к армии какой же страны отнести их – под кольчугами красовались и красные, роккандские, рубахи, и желтые одежды Эмптии, и темно–зеленые с коричневым цвета Филаресса и даже серые, откуда–то с западных окраин материка… Гербы на немногочисленных щитах принадлежали Филарэссу, Рокканду, Эмптии, Руорису и даже, к моему громадному изумлению, Оринэе.       – Можно и так сказать… У нас нет явного лидера, – промямлила я, осознавая, что от усталости едва стою на ногах. – Спасибо вам за помощь…       – Мы увидели, что харны пытаются захватить кого–то и решили вмешаться. – Низкий голос приятно ласкал слух, а рука поддерживала, помогая устоять на ногах. – Меня зовут Фэйзер. Фэйзер Нарги, – я всматривалась в его лицо, безуспешно пытаясь понять, кого он мне напоминает.       – А меня зовут Ал…ра Калдхим. – Я едва не выпалила настоящее имя, но решила, оглянувшись украдкой на Дорра, что не стоит. Фамилия «Дирана» почему–то сама собой залезла в голову.       – У нас лагерь в паре часов езды отсюда. Вашей спутнице нужно будет пару дней полежать – яд, которым харны смазывают свои дротики, очень неприятный и сильнодействующий. – Фэйзер помолчал. – Мы приглашаем вас к себе, пока эта девушка не поправится. Харны вернутся, как только вы останетесь одни – они не любят упускать добычу.       – Зачем они собирались нас вязать? – задала я вопрос, давно крутившийся на языке.       – Ты знаешь их язык? – хмыкнул мужчина. – Харны – работорговцы. Говорят, они поставляют лучших наложниц в гаремы знати из Кальры и Сархара. Впрочем, некоторые бордели тоже охотно прибегают к их услугам. А харны, живущие в Центральных Землях, у границы, источник рабов для стран Круга. Мужчин они тоже продают – рабочая сила хорошая…       – Их язык я знаю очень плохо, – улыбнулась я. – Но «свяжите» и «девушки» были вполне понятны для общего смысла, – я поежилась, осознавая, что была очень близка или к тому, чтобы погибнуть, или к тому, чтобы оказаться наложницей во дворце какого–нибудь принца в Кальре, теша его грязные желания… По спине прошел холодок. – А что вы делаете в Ретене?       – Мы шли из Эмптии на юг, но у нас началась вспышка лихорадки, пришлось застрять здесь. – Мужчина потер нос.       – Вы не похожи на эмптийцев…       – Мы здесь собрались из самых разных стран. Пошли, все расскажу в лагере, тут не лучшее место, а вашей блондиночке нужно тепло…       – Ее зовут Ниэни, – поведала я, с трудом поспевая за широким шагом Фэйзера.       – Мы знаем Эстер, она нам иногда здорово помогает, поэтому и решили вас позвать. Эсси сказала, вы друзья и вам можно верить. – Пояснил в ответ на мой недоуменный вопрос о том, зачем мы им, мужчина, когда мы уже готовились покинуть негостеприимные холмы. Я внутренне напрягалась от мысли о посещении лагеря солдат, когда нас всего шестеро, причем одна почти без сознания, а остальные еле передвигаются, но, глядя на измученных продрогших друзей и Файгарлона, бережно несущего уложенную на самодельные носилки Ниэни, вместе с Фэрном, скрепя сердце согласилась на предложение здоровяка. К тому же и сам он, по пути рассказывавший мне о местных племенах и своих стычках с ними, недоверия почему–то не вызывал… И я все еще безуспешно силилась вспомнить, кого он мне напоминает – грубое, обветренное лицо его и ярко–рыжие вихры казались слишком знакомыми…              ***              В лагере, как оказалось, нас ждали еще полторы сотни совершенно разношерстных людей, громко переругивавшихся, смеявшихся, распевавших походные песни… Кто–то сосредоточенно точил оружие, один человек в зеленых одеждах перековывал лошадь, от походных кухонь в уголке крупного лагеря, состоящего из многочисленных палаток, исходил приятный аромат каши, бульона и тушащегося мяса… Еще чуть в стороне стояли палатки, привлекшие мое внимание – от них исходило разнящееся с общим лагерем ощущение крови, страданий, боли и смерти…       – Там больные, – Фэйзер, шагавший рядом со мной, ведя в поводу могучего коня в боевом доспехе, заметил обращенный к палаткам взгляд. – Здешние лихорадки приносят большие страдания, и холода мало останавливают их вспышки… Мы уже два десятка человек потеряли, а меньше недели прошло…       – Сколько там сейчас человек? – я стиснула ремень заплечника.       – Десятка два с половиной. – Фэйзер вздохнул, махнув рукой.       – Мне нужно три–четыре дня, если эта лихорадка поддается магии. Не скажу, что сразу излечатся и начнут сражаться и бегать, но опасность минует – долечиться смогут и сами.       – Ты Целитель?! – мужчина остановился, ухватив меня за плечо и разворачивая лицом к себе.       – Да. Я думала, это очевидно – я же применяла магию к друзьям…       – Ну… кое–что из Целительства и другие маги могут. – Здоровяк облизнул обветренные губы. – Я не чародей, я в магии не разбираюсь. Надо же, с Филарэсса Целителей не видел… Погоди. Бледная, зеленоглазая, Целитель… Ты из Филарэсса, да?! – улыбка на широком лице заставила меня улыбнуться в ответ и отрицательно покачать головой.       – Я оринэйка. А ты, видимо, из Филарэсса?       – Можно и так сказать, но я там уже давно не был и пока не собираюсь, – отмахнулся собеседник, вместе со мной пробираясь среди суетящихся людей, готовящих ужин, чистящих оружие, обихаживающих лошадей… Кто–то играл в кости, иные читали вслух книги, сбившись небольшими группками – видимо, послушать и отвлечься от проблем. Запахи дегтя, пищи, лошадиного навоза, крови, пота, дров и лекарств смешивались в одуряющий аромат человеческого жилья, и все же сейчас, после месяцев пути по лесам и полям Оринэи и долгого путешествия через безлюдный пестрый полудикий Ретен вдали от городов и сел, с посещениями меленьких рынков по острой необходимости, этот лагерь из серых, коричневых и почему–то зеленых палаток казался желанным пристанищем.       При нашем приближении многие торопливо поднимались на ноги, кланяясь Фэйзеру и его спутникам и приветствуя чем–то вроде «ваше благородие», что немало меня удивило. Остановившись у просторных зеленых шатров, лидер нашей группки указал на один из них и кивнул мужчинам.       – Девушку туда, там тепло, и можете сами отдохнуть. А кто у вас главные, давайте–ка ко мне, поговорить надо. – Дорр, уловив мой взгляд, вышел из–за спин спутников и склонил голову.       – Вар тигриного народа Дорр к вашим услугам, – вскинув голову, сверкнул глазами тигр, прислоняясь к моему бедру теплым боком и делясь со мной собственными еле теплящимися силами.       – Диран Калдхим, – влез, отдав Ниэни на попечение Фэя и Эстер, оринэец.       – Муж? – понимающе хмыкнул наш хозяин, а я пихнула открывшего рот парня локтем в живот.       – Брат старший.       – Ясно, – полог шатра поднялся и мы вошли следом за Фэйзером, принявшимся зажигать свечи на низком походном столике. Пара стульев, три узких койки, пара ящиков с немудренным скарбом и разложенная на столе карта составляли все убранство «помещения». Хозяин указал нам на стулья и уселся на одну из кроватей, принимаясь тщательно осматривать и точить свое оружие. – Рассказывайте, голубчики, куда и зачем ползете. Эстер толком ничего сказать не успела, да и мало знает, ибо только проводник, но я ее знаю, врагов она вести не будет и за пять тысяч гарлотов, так что выкладывайте, про какое Ополчение она говорила.       – Мы не из Ополчения, – Диран покачал головой, вздыхая. – Вернее, я из Ополчения в Раквериме, но четыре года как ушел… ушли… в северные леса к тамошним «мародерам». Повстанцы, если коротко, но своевольные.       – А сестру зачем потащил?       – Я была в… Рокканде. Как маг, на службе у Империи, но позже осознала, что хочу примкнуть к брату, отыскала его, вместе с одним своим другом и с подругой. Потом присоединились Дорр и мы попросили Эстер провести нас через Ретен.       – В Рантию? – мы кивнули, переглядываясь. – Зачем?       – Мы идем на юг, в Наурган, – осторожно отозвался вар, взмахнув хвостом. – Алра считает, что наурам необходимо узнать кое–что о роккандцах. Мы расскажем, но только в том случае, если прежде узнаем, кто такие вы и что вы делаете здесь. Могу уверить, гостеприимный хозяин, что вары признают немногие людские власти. Власть Короля Аланда мы признали и не делаем из этого тайны, но власть Карлона мы не признаем.       – Вары славятся многими качествами, среди которых выделяется неподкупность, – мужчина коротко улыбнулся. – Что ж, доблестный вар, если вы желаете узнать о нас, прежде чем говорить о себе – и варий народ всегда желает знать собеседника, я расскажу. В то, что вы из Ополчения, я не поверю по той причине, что мы здесь как раз и представляем Ополчение, собирающееся и готовящееся в Руорисе и Эмптии. Но и на сторонников Рокканда вы не похожи, – мужчина помолчал, рассматривая Дорра. – Многие из нас из тех трех стран, что вошли в состав Рокканда не слишком уж добровольно – у нас немало оринэйцев и есть кое–кто из Уйтака – недавно прибыли еще несколько семей, например, в основном люди. Особенно много филарэссцев – король Тан, теперь Наместник Тан, ввел страну добровольно и нас не принимались уничтожать. Но многие несогласные с Великим Роккандом и новой признанной верой в Третьего Творца, за отрицание которого вот–вот введут наказание, покинули Империю и бежали в Эмптию и Руорис, где сейчас и готовится основная часть грядущего восстания – в самой Империи возможности серьезной подготовки нет – массовые аресты несогласных пугают народ, большие вознаграждения за разоблачение врагов порядка делают соблазнительным процесс выдачи таковых – кто откажется от пары сотен гарлотов?! – долгий рассказ поведал нам о том, что Ополчение, первоначально пытавшееся бороться в пределах Империи, в итоге осознало, что это не просто бесполезно – выбив роккандцев из одного города, повстанцы теряли два – но и приведет к тому, что движение за свободу погибнет в самом своем корне – у Карлона, обрабатывавшего своих подданных десятки лет и державшего новые кусочки Империи каленным железом и подчиняющей их ему магией, была в рамках завоеванных стран неограниченная совершенно ничем власть – сотни тысяч людей безропотно покорялись его воле и истребляли непокорных, а сам Император словно играл на опережение, срывая все крупные операции Повстанческого Братства Свободных Стран жестким и кровавым образом… В конечном итоге большая часть Ополчения покинула Империю, где в ряды Братства влились не желающие стать жертвами эмптийцы и жители Руориса, а власти последнего и вовсе взялись оказывать всемерную поддержку и активно прикрывать деятельнось. Хайры в Эмптии попросту закрыли на происходящее глаза, занятые попытками избежать пристального интереса Карлона, который, как показала жизнь, обычно оканчивался порабощением страны.       То Ополчение, что действует сейчас в Оринэе, лишь малой частью состоит из истинного, хорошо вооруженного, тренирующего новых членов и добывающего любое полезное, от доспехов до магических предметов древности, большинство же тех, кого Рокканд считает повстанцами сейчас – обычные люди, набравшиеся смелости сказать правду, не покоряясь воле Карлона, которой полностью подчинены почти все роккандцы и многие жители северной Провинции. Почему оринэйцы в большинстве своем упорно желают освободиться, не подчиняются Карлону и жаждут случая прибить какого–нибудь «захватчика», загадка… А мое имя, которое звучит все громче в Королевстве, звучит и среди собирающегося войска, среди которого есть и профессиональные воины – Фэйзер и вовсе оказался герцогом, имеющим некое отношение к Королевскому Дому и занимавшим некогда в армии Филарэсса положение командующего одной из Армий. Когда Король Тан решил ввести страну в Великий Рокканд, Фэйзер и верные ему люди, среди прочих несогласных, покинули, пользуясь шумихой преобразований, Филарэсс и в Эмптии влились в ряды Ополчения, оказавшись там весьма полезными – людей, сведущих в ведении войны и обращении с оружием, там принимали с большой радостью…       – Мы понимаем, – заметил северянин, угощая нас хлебом, сыром, тушенными овощами и элем, – что собирать войска за пределами Великого Рокканда странно, но в самой Империи у нас сейчас мало шансов – Карлон обратит на нас всю мощь и попросту сметет – хоть мы и унесем как можно больше жизней, но едва ли освободим родные края. Король Руориса оказывает нам поддержку всем, чем может – оружие, доспехи, лекарства, провизия, а мы в случае покусительств Рокканда будем биться вместе с его армией. Нам даже из Круга поставляют необходимое снаряжение…       – Руорису? – хмыкнул Фэрн, прихлебывая хмельное.       – Нам. По сниженной цене, через Руорис, изделия высойчайшего Амашского и Никтоварилианского качества. А сейчас мы шли в Рантию за парой магических штучек и в Сархар. Кое–кто вернулся и из Оринэи… Тамошнее Ополчение, южное, неплохо организовано и помогает нам – разведка, мелкие проделки в Великом Рокканде, помощь нам в организации крупных дел – очень смелые ребята и их труд бесценен. Не знаю, чего ради тебя унесло с юга, парень, к северным разбойничьим шайкам, ты вроде неглупый и нежадный.       – Пришлось, – Диран пожал плечами. – Примелькался на юге, решил, что опасен, отправился на север – кому–то ведь надо и там, кроме того, разнюхивать…       – Опасные игры вел, – хмыкнул хозяин. – На севере среди шаек полно людей Императора.       – Я знал. Игра стоила себя. – Фэрн вскинул голову. – На юге они тоже есть, но если мы их выявляли, четвертование без разговоров. Их там и меньше было.       – Ну а вас куда несут духи? В Наурган просто так не ходят… – я вздохнула, отставив опустевшую миску, и собралась с силами:       – В общем–то, начала все это я. Я служила в Рокканде, я маг Стихий еще, – я закатала рукав, чтобы показать блеклую татуировку с шрамом от кинжала и охнула, увидев под белым уже рубцом чуть покрасневшую кожу и отсутствие символа. Фэрн и Дорр изумленно уставились на меня.       – А г…где? – заикаясь, пролепетал тигр, моргнув. Фэйзер вытянул шею, рассматривая мое предплечье.       – Где что?!       – У меня здесь должен быть символ, поставленный в школе магии, что я – маг стихий. Но его нет…       – А когда ты его в последний раз видела? – уточнил Дорр, нервно помахивая хвостом.       – Ну… может… дня четыре назад обратила внимание… – я тряхнула головой и потерла руку, словно надеясь, что татуировка вернется на место. Все еще не до конца осознавая, что ее на руке нет. – Она поблекла, но была тут…       – Вы же в Рантию идете, – филарэссец потряс головой, сжав мою руку в широченной ладони. – Кожа красная, чуть–чуть припухшая, странно. Как будто что повлияло. Не знаю, как оно для магов опасно, но я бы канков спросил, на всякий случай, что это такое – они создания магические, к тому же многое видят, что нам недоступно, могут помочь… – я кивнула, пытаясь вернуть себе медленно меня покидающий дар речи, но безуспешно. Видя мою растерянность и мучения, мужчина милостиво позволил нам отдохнуть и заняться ранами, решив, что поговорить мы сможем и позже и приняв мое предложение отплатить за помощь нам моими Целительскими способностями – те, кто лежал совсем недалеко в лихорадке, в помощи нуждались немногим меньше, чем мы сами пару часов назад.              ***              Задержались мы на несколько суток – я лечила Ниэни, почти все время спавшую, пока Файгарлон героически два дня сидел у ее «ложа», заставляя девушку пить бульон и воду, читая ей вслух, постоянно охраняя и следя за ее все улучшавшимся состоянием. Со мной роккандец, со свойственной его народу обидчивостью приняв «рыжая бестолочь», разговаривал еще трое суток исключительно по делу, сердито хмурясь, покуда я исцеляла еще и местных – оказалось, у них была обычная степная лихорадка, проходившая с необыкновенной силой и остротой, но вполне подвластная дару – и дававшая столь необходимую практику. Несколько повстанцев были к моему приходу на грани смерти – едва дышавшие люди, метавшиеся в бреду, покрытые испариной и содрогавшиеся в мучительных вспышках боли, предшествовавших, и я это осознавала, агонии – именно с них я и начала и к нашему отъезду они уже вставали, самостоятельно ели и в общем–то могли долечиваться самыми обычными порошками и настоями, а уж те, кто только начинал заболевать, и вовсе поправились полностью… Фэйзер и некоторые его товарищи, да и обычные «вояки», проникнувшись ко мне теплом и возлюбив веселого Дорра, моментально нашедшего себе пару друзей и собиравшего большие группы своими историями из тигриной жизни, да еще и с первого дня получавшего сочные куски мяса и большие кости от поваров, уговорили нас остаться с ними до перехода Рантийской границы – я могла еще полечить заболевших, а отряд повстанцев обеспечивал нам защиту. В общем–то и мы, успев проникнуться симпатией к спасителям и понимая, что Ретен все еще для нас опасен, не отказались.       Ниэни, придя в себя, принялась помогать на кухнях, со свойственным только ей упрямством желая работать, где быстро стала любимицей мужской компании поваров, на что Файги отозвался вполне четко выраженным недовольством, явственно показывая, что Ниэни уже занята – им. Впрочем, видя заботу о ней во время ее болезни, да и прежде, я ничего не имела против…       Фэй и Фэрн тоже нашли себе дело, помогая с лагерем, с лошадьми, тренируясь, пока была возможность, а вот Эстер, хорошо знакомая со многими здесь и, как оказалось, являвшаяся в какой–то мере ярой помощницей оринэйского Ополчения и Братства Свободы Стран, постоянно крутилась рядом со мной, помогая с лечением – накладывая повязки, готовя отвары и лекарства, развлекая ждущих своей очереди и защищая меня, когда я переводила дух и восстанавливала дар, от настойчивых вопросов о том, когда я собираюсь лечить остальных… Много общаясь с девушкой в эти дни и вместе с ней неоднократно побеседовав с Фэйзером, я прониклась к проводнице симпатией, какой–то глубоко спрятанной частицей души желая, чтобы Эс осталась с нами – смелая, гордая, она оказалась весьма сообразительной, сведущей в магии – пусть и в общих чертах и лично не воспринимая таковую, о действии заклятий и магических «штуковинах» она в общем–то знала весьма полезные вещи – Тхори, как выяснилось, делился с ней своими познаниями. Да и в нашей миссии она заинтересовалась, когда вместе с Фэйзером выслушала тщательно отобранный рассказ о том, зачем нам, собственно, на юг надо… А вот мужчина, как–то с первых минут знакомства вызвавший расположение и отнесшийся ко мне тепло – и после рассказа о том, что он имеет отношение к королевской многочисленной семье я поняла, что он напомнил мне матушку и ее родных – впрочем, о факте нашего близкого родства это не говорило – у Королевского Дома Филарэсса был десяток ответвлений, да и прямая ветвь представляла собой на редкость многочисленное семейство.       Границу с Рантией мы пересекли в составе отряда Фэйзера вполне официально – у них оказались при себе некие бумаги за подписью короля Руориса, обеспечивающие беспрепятственное продвижение по территориям от Сархара до Руориса. Мы, затесавшись среди почти двух сотен лошадей и нескольких фургонов, весьма открыто пересекли земли и оказались за пределами Ретена. Дорр, на правах вара, и вовсе прошел без каких бы то ни было затруднений – уверяя стражу границ в том, что к нам прибился, пока нам по пути, из–за хорошей еды – а он, дескать, развлекает усталых путников…       Еще пару дней спустя отряд Братства Свободы собрался поворачивать на Сархар и настала пора прощаться с гостеприимными радушными людьми, давшими нам кров и защиту от работорговцев полудиких земель. В последний вечер нашего совместного путешествия я, кутаясь от промозглого ветра и обрушившихся на нас холодных дождей, в Рантии символизировавших глубокую зиму, нырнула в палатку Фэйзера, ответившего на мое появление приветственным взмахом широкой ладони. Рубец на его правой скуле, старый, давным–давно побелевший, четко выделился в свете пары газовых ламп, осветивших пристанище.       – Алра? Заходи, – мужчина смахнул со стола разложенные на нем пуговицы и нитки в небольшую жестяную коробочку и закрыл за мной полог «шатра». Из–за высокого роста и низкого потолка ему приходилось все время нагибаться, когда филарэссец вставал. – Как там наши парни, сами поправятся?       – Почти все здоровы, и я провела пару лекций о кое–каких мерах осторожности. Степная лихорадка обычно проходит тяжело, но вполне излечима. – Я присела на край складного стула и погладила фибулу плаща. – Завтра утром мы решили уходить – нам нужно южнее, в сторону Минаура, и через Сархар не хочется – не думаю, что показываться в лишней стране нам сейчас полезно…       – Жаль – Целитель в отряде очень нужный человек, – с искренним сожалением в голосе протянул здоровяк. – Но держать тебя насильно–то тоже не будешь ведь, да и дело у вас важное… Я, конечно, не думаю, что науры уж ничего не знают, не те они существа, чтобы так было, но может и что полезное из вашей затеи и впрямь выгорит. Проводили бы через Рантию, но нам в Сархар пора, там уж готовятся к встрече, союзников искать надо… Все равно вечно так длиться не будет, рано или поздно, – мужчина махнул рукой снова, хлопнув рукой по колену, – не держится такой порядок подолгу, девочка, уж поверь мне.       – Я хотела кое–что спросить, – вкрадчиво начала я, рассматривая эфес его меча и боевой топор с наручами. – Ты говорил, кое–кто у вас недавно побывал в Оринэе…       – Ну да, – кивнул Фэйзер. – Было такое, в Ракверим несколько десятков выбирались, вернее не совсем в Ракверим, в его окрестности.       – А зачем? – сглотнула я, сжимая под столом кулаки. – Я понимаю, что ты не обязан мне рассказывать, но есть пара моментов… Ну, в общем, имеющих кое–какое значение. Наши с Дираном предки, они из Ракверима, и наш дедушка был магом, он служил в Оринэйском Совете. Вот одна из его реликвий пропала, пока нас не было с братом, в ней ничего особенного нет, но для нашей семьи она очень важная и ценная…       – А наши парни тебе рассказали, что мы увели у роккандцев фургон с магическими штуками, тщательно охраняемый почему–то войсками и Боевыми Чародеями? – крякнул собеседник. – Кровью достался жуткой, откровенно скажем, но да, увели. Через портал к западной границе, а там и перегрузили в торговый обоз, – тонкие губы исказила тень улыбки. – Думаешь, штука эта там была?       – Возможно… И куда ушел обоз?       – В Эмптию, – пожал плечами великан.       – Это добро роккандцы забирали у оринэйских чародеев, храмов и гильдий, – я изобразила на лице как можно более достоверную гримасу негодования. – А ты лично эти вещи видел?       – И видел, и разбирал, – кивнул он.       – А была там… Маленькая, очень маленькая шкатулка, в виде маленького шара, она не открывалась? На крышечке семиконечная звезда, сама шкатулка серебристая, а звезда – изумрудная?       – Дай–ка… – мужчина потер переносицу и принялся массировать виски. – Там много добра было, очень много, но такой шкатулки не припомню… Хотя один наш парень жаловался, что хотел девушке своей под украшения подарить красивую коробочку, а она не открывалась. Может, она?       – Не знаю… Она на самом деле стоит–то десяток серебром, там не изумруд, а стекло цветное. Да в семье поколений восемь передавалась, и вот, увели, – вздохнула я. – Думала, может, нападем на след, ну да ладно.       – Ничего, дело наживное, главное свободные, – громадная ручища ласково потрепала мое плечо, пока я гадала, как бы мне добраться до Изумрудного Стража. Я даже почти не кривила душой, говоря о семейной реликвии – так и было, Изумрудный Страж, как и еще четыре, не принадлежал нашей семье в прямом смысле, но передан на сохранение нашему далекому предку, основавшему династию, столетия назад, и прочно привязан был к нашим фамильным щитам и к крови представителей рода Оринэйских –единственной из которых сейчас была я (впрочем, всегда оставался живущий где–то на юге новоявленной Империи Саат, но искать брата сейчас было бы не лучшей моей затеей). По сути, в самой шкатулке, кроме щитов и сети чар, не было ничего примечательного – по–настоящему ценно было ее содержимое, для несведущего человека похожее на серую пыль – прах первого Вечного Спутника, наделенный волей Трингула и Барлана большой ролью в удержании над Бартиандрой защитных полей, пробиваемых сейчас над Ориусом странной красной сущностью, от одного вида которой меня охватил ужас, и голова взорвалась болью. Задействовав некое количество Стражей – я не помнила точно, сколько их и где они, кроме оринэйских, можно было открыть магическое поле – и, когда я обдумала воспоминание, пришедшее при чтении книги пару дней назад – спокойные вечера дали мне время на вдумчивое чтение, опасения и тревоги мои стали сильнее, ибо я начала осознавать, чего же хотел Карлон в Ориусе и зачем ему и его шайке нужны были эти вещи – открыть Врата Внешние, для кого – не требовало уточнений, поскольку мы его собственными глазами видели... Это осознание принесло ответ и на другие вопросы – зачем я нужна была Каэрри живой – сами–то они не могут, пока что, задействовать артефакты, и неизвестно, сумеют ли они найти способ сделать это как–то без моего вмешательства. А мешала я им из–за постоянных восстаний оринэйцев и того, что я, как прямая наследница трона, имела вполне легитимные права. Более того – я не уверена была, что согласие на вступление Оринэи в Империю дал кто–то на это уполномоченный – я его не давала, будучи для этом самым подходящим человеком. Меня «нашли» уже после окончания процесса вступления. Обретя могучего покровителя за пределами Бартиандры – как, было уже другим вопросом, Карлон, вполне закономерно, и взялся наращивать свою земную мощь и власть, развращая (и тем тоже порабощая) собственный народ и захватываемые им нации…       – Ну, ты прав, – сейчас я лишь кокетливо улыбнулась нашему новому знакомцу, торопясь перевести разговор на светлые воспоминания о старых деньках. Рассказывать ему, почему обоз так охраняли и что они на самом деле такое отправили куда–то в Эмптию, необходимости не было. А вот у меня еще одна проблема нарастала – Карлон не мог не искать пропажу, которая ему была в общем–то нужна, и не мог не искать меня – и, как показывали некоторые события, мертвая я ему была выгодна, но и от живой он мог пытаться получить пользу. И если артефакт в Саюте оказался в его лапах, до Стража в Ориусе добраться не светило и мне – я понятия не имела, где он, – а на севере, вполне возможно, и артефакта–то уже не было, то Изумрудный Страж, вполне доступный для перемещения и безвредный в руках кого–то, кроме меня, заслуживал моего внимания и был куда более досягаем. Оставалось только его найти…              ***              Утром мы выдвинулись на юг, запасшись провиантом, непромокаемыми плащами, палаткой, любезно подаренной нам Фэйзером, и полотном для защиты от дождя, и продолжили свое долгое путешествие к наурам, уже четче осознавая происходящее и имея пару весьма тревожных новостей – которые я ночью обсуждала с ребятами, пока Эстер и Ниэни крепко спали, готовясь к изнуряющей дороге. Сейчас же проводница, остававшаяся пока с нами, подъехала ближе, протягивая небольшой, сшитый из заячьей шкуры, кошель.       – Это что?       – Возвращаю заплаченное, – Эстер мило и тепло улыбнулась. – Полсотни золотых, как и было. И я с вами, если вы не против.       – Против, – отозвалась я.       – Почему? – сдвинулись темно–рыжие брови на веснушчатом лице всадницы. – Я слышала, о чем ты говорила с Фэйзером и моим отцом, кое–что слышала и в пути, и в целом представляю ваши планы. И я хочу помочь. – Предложение звучало весьма, с одной стороны, заманчиво, поскольку лишняя пара рук, еще одна голова нам бы не помешали, к тому же Эстер кое–что знала и о Рантии, на покрытые и сейчас листьями деревья и высокий, в рост человека, кустарник которой Фэрн смотрел с откровенным любопытством, не бывая и в лучшие дни южнее Ракверима, а уж невысокие дома с глиняными крышами и деревянными стенами, попадавшиеся в придорожных поселениях, и вовсе вызывали у него живейший интерес – а мне было почти интересно, как он отреагирует на вырытые прямо в холмах приземистые жилища южной части Рантии и на дома жителей тропиков – севера Кальры и и юга Рантии и Сархара, больше напоминавшие шалаши и дома на деревьях…       Но с другой стороны мы слишком плохо знали свою спутницу, впервые увидев ее аккурат в день найма проводником, в услугах которого уже практически не нуждались – в Рантии довелось бывать и мне, и Файги, и даже включилось острое чутье Дорра, немало помогавшее нам в пути. Рассказывать Эстер полную картину событий я опасалась по доброму ряду причин, не последнюю роль среди которых играла охота на мою шкуру в Великом Рокканде (а значит и по всему Альянсу тоже).       – Ты не знаешь всего, – буркнула я, отказываясь забирать кошель. – С нами опасно путешествовать. Ты сама знаешь, что двое из нас в розыске и награда за поимку немалая. В общем, нет.       – Но я действительно хочу помогать! – девушка вновь нахмурилась, прикусив губу. – И не опаснее с вами ехать на юг, чем помогать в Империи Ополчению и полузаконно торговать амулетами и заниматься кладоискательством… А отец давно привык, что меня подолгу нет дома, в общем–то, думаю, не удивится и не поспешит меня отыскивать…       – Слушай–ка, – позвал меня снизу Дорр, чуть приблизившись к моей лошади и попросив замедлить ее рысь до медленного шага – вар несколько устал и намеревался перевести дух. – Я тут подумал – а не лучше ли ее и правда с собой взять, если рвется?! Сама подумай… – я оглянулась на карие глаза, в солнечном свете чуть золотящиеся, и задумалась о том, может ли он оказаться прав. Девушка очень хорошо знала, кто я такая, и, более того, имела представления о Файгарлоне – с которым, как и со мной, был лично и неплохо знаком Тхори. Знала, куда мы идем, пусть и не детально, и где мы сейчас. И, будь она шпионом Карлона или просто ярой сторонницей роккандцев, была куда безопаснее, оставаясь на виду – магией она не владела и кто–то один из нас ее видел всегда, не оставляя шанса как–то выдать информацию врагу – даже в лагере наших спасителей Эстер оставалась под наблюдением кого–то из нас – как–то негласно вышло так, что в одиночестве мы не оставляли ракверимку дольше, чем на пару секунд. Если отправить ее прочь, куда она пойдет, было неизвестно.       К тому же роккандцы были народом на редкость обидчивым и горячим – и даже четверть роккандской крови придавала Эстер эти черты – девушка отличалась явно выраженной вспыльчивостью, хотя и отходила относительно быстро. И, если она действительно хотела нам помогать, отказаться от ее помощи могло тоже означать подписание себе приговора – обидевшись, она вполне целенаправленно могла сдать нас Великому Рокканду и даже награду не потребовать. А вариант избавиться от проводника иным, более жестким, образом, мне не нравился – убивать в бою – одно дело, но убивать целенаправленно, избегая опасностей, которых может и не быть, другое.       – Думаешь, лучше видеть? – тихонько осведомилась я у друга, согласно кивнувшего.       – Твой ход мыслей мне нравится, Алра, и мое мнение такое – под нашим присмотром она безвреднее, а если и правда помогать хочет – лишняя пара рук не мешает. Нам сейчас верных людей искать нелегко, упускать не стоит…       – Ты прав, наверное, – нехотя согласилась я, проезжая мимо заброшенного амбара на высоком холме. Вдоль наезженного тракта то и дело темнели леса, среди которых пестрели поля, жилье, реки… Грязная дорога и постоянные дожди напоминали, что сейчас зима и где–то в Оринэе лежит снег, а мы словно опережаем время года и едем прямиком в теплый сезон. – Эстер, послушай–ка… – я нагнала пришпорившую коня девушку, насупленно на меня оглянувшуюся. – Эстер! Я подумала и Дорр мне… В общем, мы решили, что твоя помощь нам очень нужна – ты знаешь южные земли, думаю, не хуже нас, да и вшестером будет чуть проще, а дело у нас еще долгое. Но залог, если хочешь, оставь у себя – с нами опасно, так что за издержки…       – Опасно всем, не только мне, зачем от общего дела отрывать? – фыркнула рыженькая всадница, убрав прядь волос от щеки. – Считайте, делаю вклад в общие запасы. Есть я тоже буду, так–то, и лошадь моя тоже ест. – Я неохотно забрала деньги, прибавив к кошелям на своем поясе, и пустила лошадку шаг в шаг с конем Эстер.       – В Ретене ты нам здорово помогла, да и с Фэйзером знакома оказалась, повезло, – дружелюбно начала я, чтобы отвлечь спутницу от недавних разговоров. – Что же насчет наших планов, извини, но рассказать все мы не можем, сама понимаешь. Если согласна на таких условиях, будем только рады тебе.       – Я родилась и выросла в Раквериме. В детстве я ходила с отцом и мамой на молебны Диаде Создателей и хорошо это помню – это незадолго до войны было объявлено, что мы перенимаем веру Альянса Света в Трингула, хотя многие украдкой и тогда славили, и даже сейчас, и Барлана. – Девушка немного помолчала, всматриваясь в темневший вдали замок. Ниэни и Фэй ехали чуть впереди, каждый на своей лошади, что–то обсуждая, покуда Фэрн замыкал процессию, о чем–то переругиваясь по традиции с Дорром, который в последнее время все чаще заставлял меня вычесывать его сваливавшуюся клоками постоянно грязную шерсть, заняв, как сам и решил, место моего питомца. – Я считаю, что я – оринэйка, и, если так – помогать тебе – мой долг.       – Я не королева, – отмахнулась я, – и даже не принцесса, если на то пошло. Никто ничего мне не должен, Эс. Диада Создателей?!       – Ну да. Оринэя – «серая»! – Эстер с искренним изумлением смотрела на меня. – Лично я, например, и сейчас поклоняюсь Диаде, а не Трингулу, и многие другие – тоже.       – Нейтральная?! – я даже не думала, что что–то может удивить меня сильнее, чем рассказ Картер о шахтах и пропажа татуировки. Оказалось – может.       – Ты… Ты точно Алеандра из рода Орина?! – Эстер оглянулась на Фэрна, широко раскрыв от изумления глаза.       – Утром была ей. У меня… проблемы с памятью, – елейно улыбнулась я, пытаясь припомнить, может ли ее рассказ быть правдой. В храмах я в детстве бывала, чаще всего с отцом и мамой, но в чьих, из головы благополучно выветрилось.       – Ну, большая, очень, часть оринэйцев были «светлыми» и в стране было полно храмов именно одного Трингула – у нас в городе были и тот, и другой, и никто не жаловался – поэтому и смена веры прошла легко – тем более что никто никого ни к чему не принуждал. Но в целом мы были страной Диады. Королева и король тоже были почитателями именно Диады, как я слышала. Но тебе виднее – они твои родители, все же, а я даже никогда их сама не видела. – Эстер, выдав длинную тираду, глотнула воды из своей фляжки и почесала коня за ухом.       – Не помню, – я кивнула ей на пару впереди и вновь натянула поводья. – Извини, я догоню… – дождаться Фэрна оказалось несложной задачей, и вскоре я поравнялась уже с ним и Дорром, настороженно оглядывая обоих. – Слушайте, у меня странный вопрос. В кого верили до войны оринэйцы?       – Вопрос странный, – фыркнул всадник, прищелкнув языком. – Но принимается. Лично я – в Диаду Творцов.       – А я?       – Мда, все–таки ты у нас немного странная, дорогая моя. Ты верила в Диаду, по крайней мере, ходила в соответствующий храм. Не знаю, куда Барлан из твоей головы подевался сейчас, но раньше он там был.       – То есть Оринэя была «серой»?       – В целом да, – заметил Дорр, – а что?       – Ничего, просто Эс сказала, что мы не были светлой страной, вот я и задумалась…       – Многие верили в Трингула, ну, поклонялись ему. В какой–то мере сдвиг в сторону «светлых» стран был.       – Ясно, – я оглянулась на спутника, сглатывая образовавшийся в горле комок. С тех первых дней после возвращения из плена минуло много дней, но мы не возвращались к вопросу наших отношений, и все же я нередко ловила себя на мысли, что мне весьма спокойно рядом с уверенным в себе и хладнокровным оринэйцем, что нежданные поцелуи были приятны, а в тот самый вечер… Я почти жалела, что не сказала «да» уже тогда, чего–то испугавшись. Уют, спокойствие, поддержка, взаимная, тепло и забота – чего еще можно было желать? И, проведя какое–то время в относительном уюте крупного лагеря и под защитой бравых вояк, я получила возможность подумать над гложущими меня вопросами и принять кое–какие решения… – Дорр, ты не мог бы передать Файгарлону, что следы пора немного замести, а сегодня моя очередь отслеживать магов поблизости? – вар кивнул, одарив меня понимающим взглядом, и помчался вперед, могучими рывками, с молниеносной быстротой, оставляя нас «наедине». – Эф, я хотела сказать, что я подумала и…       – Не стоит, – неожиданно сухо прервал меня мужчина, отведя взгляд и сглотнув. – Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, но не стоит… – опережая мой недоуменный вопрос, он добавил. Тихо, совсем, но для меня это прозвучало словно удар в гонг металлическим прутом – резко и громко: – Мне нравится Эстер.       – Ты ей тоже? – собственный голос показался мне каким–то чужим и надтреснутым.       – Да, – Фэрн, левой рукой, потер щеку. – Думаю, так будет честнее.       – По крайней мере понятно, почему она с нами, – голос все еще оставался каким–то не моим, дрожа, но слез не было. А вот скрутившее что–то в животе чувство было, заставив пальцы сжать упряжь сильнее и глаза уставиться вперед, на черный плащ и светлые волосы Ниэни. Это чувство не было похоже ни на обиду, ни на гнев, ни на жалость к себе… Да и на ревность тоже не смахивало, болезненно сжимая нутро. Я и сама не понимала, что это за ощущение… – Спасибо, что сказал.       – Ал…       – Все в порядке, – я выдавила на лице улыбку, рассматривая полоски Дорра. – Сама виновата, долго думаю. Правда не уверена, что две недели – достаточный срок, но все возможно…       – Мал… – вот тут я все же обернулась, пытаясь сделать холодный, убийственный голос хоть немного более мягким.       – Меня зовут Алеандра, господин Калдхим. – Полуневольно вырвались слова, которые я сама от себя меньше часа назад не ожидала бы. – Алеандра.