Пламенеющие Небеса. Книга Первая. Вспоминая себя

      Так или иначе, дальнейший наш путь лежал на юг, как можно дальше от поселений и как можно быстрее – канки успели рассказать, что в Рантии нас ищут наемники и Карлон добивается разрешения на наш розыск Роккандом во многих ближайших странах. Никто из шестерки не возражал, когда Дорр предложил более не задерживаться, да и картина разоряемой, возможно, сейчас Галдрии не шла из головы. Реально это было или нет, мы не знали аккурат до вынужденной встречи с людьми – путь пересекала бурная широкая река и пришлось покупать места на пароме. Дорр принял размер собаки и был от души покрашен в черный цвет находчивой Эстер – выдавшей его в итоге за очень крупного волкодава. К счастью, уловка сработала – если кто и усомнился в «собачьей породе» Дорра, мнение свое этот человек скрыл, а паромщикам было решительно плевать на нас и наше зверье – платили щедро, золотом… С нами отправились несколько склонных к болтовне старух и стариков, от которых Фэрн и услышал, разыграв простого парня–работягу, что на севере, в Галдрии, развязалась война – дескать, на поставленный Карлоном ультиматум о присоединении Галдрии к Рокканду был категоричный отказ, после чего границу пересекли войска… А около полусотни тысяч солдат вторглись в Ретен. Да и новость, принесенная Ниэни, болтавшей с молодыми «кумушками» на другом конце парома, не радовала – Империя Великий Рокканд окончательно и бесповоротно сменила веру. Храмы Диады и кажого отдельного Творца были закрыты, Жрецы отправлены в казематы, а в стране провозглашен был культ Истины и Алого Тигра. Скрывать свои деяния, которые еще в начале осени для меня были загадкой, Карлон окончательно перестал… Чем и подтвердил сложившееся у нас мнение о нем, его планах, друзьях и ближайших целях.       Между тем чем южнее мы продвигались и чем больше шло дней, тем теплее становилось вокруг – а плотные каменные и деревянные дома на юге сменились и вовсе на глиняные постройки с соломенными крышами… у Ниэни и Фэрна, никогда не бывавших южнее Ракверима, буквально глаза засветились от любопытства. А одежды местных жителей были несравненно легче наших – и порядком откровеннее. Поэтому я даже не удивилась, когда засмотревшемуся на стайку девиц в платьях чуть ниже колена с обтягивающим тело верхом Фэрну Эстер, пару минут наблюдавшая за происходящим, впечатала локоть в живот… Когда мне удалось снять боль, друг, возмущенно фыркая, принялся доказывать Эстер, что они с ней не шли ни в какое сравнение и представлял он ее… Гнев на милость Нхан, однако, сменила только через неделю, поддавшись увещеваниям миролюбивой Ниэни, выступавшей в нашем отряде своего рода посредником и примирителем…       Легким, при всей осторожности, переход через Рантию для нас не стал – неоднократно за два месяца, что мы провели в этой стране, приходилось с боем вырваться из лап наемников Рокканда – подчас казавшихся до последней минуты обычными сельчанами и горожанами – вот только под вышитыми рубахами и распахнутыми плащами нередко скрывались доспехи разного вида и оружие – маленькое, но смертоносное – после первой же стычки мужчины, осмотрев трупы, сообщили, что дротики в самострелах и кинжалы были обильно смазаны ядом – правда, к счастью, широко распространным, от которого у меня при себе (и у Эс тоже) имелось много противоядия. И все же они порядком замедляли нам путь и осложняли жизнь – заставляя в каждой встречной группе мужчин и юношей выискивать признаки врага – встретившиеся нам отряды различались и внешне – от рыжих и блондинов, в лицах которых без труда угадывалась роккандская кровь, смуглые крепыши–басскардцы и полуварвары из некоторых дружественных Карлону племен, высокие темноволосые жители крайних западных стран, сероглазые тонкокожие остроносые жители Галдрии, худощавые и мускулистые сархарцы и жители Кальры…       В том, что они посланы Роккандом, сомневаться не приходилось аккурат с одной из схваток – враги имели при себе фирменный роккандский кинжал – выдаваемый от имени Карлона за «особые» заслуги перед новоявленной Империей. Вернее, как минимум один кинжал – обнаруженный Фэрном при осмотре трупов… В ход коренастый смуглый покойник, правда, пускал секиру.       Рантию мы покинули уже в начале весны – в середине первого весеннего месяца – дожди лили часто, сильные… Дорр, постоянно промокавший насквозь, словно специально на привалах обдавал меня тучей брызг, отряхиваясь.       И вот однажды низкие домики, наполовину вырытые в многочисленных холмах и знаменитые Рантийские «хижины на деревьях» кончились, мы, не без помощи Эстер и Фэрна, имевших опыт подобного рода занятий, подальше от гарнизона – впрочем, бывшего скорее для красоты, чем по нужде – далее шли почти безлюдные полупустынные земли, населенные разнородным обществом магических существ, а от Минаура объявления войны было ждать как минимум странно, – пересекли южную границу Рантии. Едва за спиной осталась пара лиг Минаурской земли, мир вокруг кардинально изменился, заставив почти всех – кроме меня – с едва ли не открытыми ртами озираться.       – Ничего себе, – выдохнула Эстер, широко распахнутыми глазами осматривая журчащий перед нами широкий ручей, радужные брызги которого искрились в солнечных лучах. Тонкие радужные нити окутавшей эти земли магии были заметны даже человеку, лишенному дара – как искорки в голубом небе. Минаур, средоточие магии многих народов, был маленьким уголком, не знавшим зимы, уныние, увядания. Здесь всегда что–то цвело, всегда пели птицы, разноцветные яркие бабочки и деловитые мохнатые шмели жужжали, летая по своим делам, упитанные рыжие лисицы и молодые олени сновали, не обращая внимания на людей, а в многочисленных озерах и речушках плавали рыбы – от крошечных Радужных до ленивых, хищных щук и самдов – здоровенных рыб, питающихся живой плотью – иногда даже человеческой. Серебристая чешуя Летучего Яла, выпрыгнувшего из воды и плюхнувшегося обратно, сверкнула справа. Дорр прижал уши к голове, ворча, что столько магии разом – это уже слишком для его глаз и ума.       – А что ты видишь? – полюбопытствовал у нее Файгарлон, с интересом рассматривая широкие равнины и горизонт, на котором маячили Цунские холмы – и там же прятался один из немногих заселенных уголков Минаура – небольшая деревушка Цун, заселенная людьми и гномами. Городов, кроме Минаура–города, в этих краях никогда не было. Впрочем, и сами края–то были крошечными в сравнении с другими странами. Меньше был, разве что, Таунак.       – Ну зелень, бабочек всяких. Цветет все, хотя весна только начинается.       – Здесь всегда что–то цветет, – улыбнулась я. – И здесь не бывает зимы, да и жары тоже. Вам тут понравится.       – А где ты жила? – уточнила Эс.       – В Минауре. Минаур – это город.       – И вся страна называется тоже Минаур. Это как в Рокканде – столица когда–то тоже называлась просто Рокканд. Кстати, в Таунаке тоже так. – Добавила Ниэни.       – И ты тут все–все знаешь? – вкрадчиво осведомился Дорр, принюхиваясь. – Да?       – Многое. Мы с аманэ Сариной много походили по стране… Ближе к городу все будет еще красивее, – кивнула я. Остальные переглянулись, жадно рассматривая места и явно сомневаясь в том, что красивее может быть. Через неделю с небольшим, однако, их мнение изменилось.       С очередной гряды холмов открывался вид на северную границу Минаура, утопавшую в зелени окружающих город чародеев садов, полей и лугов. Широкая река с прозрачной водой тянулась вдоль линии городских строений, широкие окна которых выходили на водную гладь, далекие горы с водопадами и парой снежных вершин, от которых тянулись к жилью ажурные, легкие и очень прочные водоводы… Резные перила широкого белоснежного моста через реку, розовый, зеленый и желтый камень, вымостивший дорогу и улицы, начинавшиеся сразу от береговой линии. Четкие, строгие, прямые широкие полосы, с радужными фонтанами, вода в которых чаще всего подкрашивалась, с линиями фруктовых деревьев и цветов, тянущихся повсеместно. Белые ласточки – символ Минаура и чародейское средство быстрой передачи сообщений – сновали тут и там, одна пролетела мимо, блестя золотистыми глазами и унося письмо куда–то на северо–восток… Эстер нахмурилась.       – А на что вы все смотрите? – буркнула она.       – Белая ласточка – одни чары, для общения, имеют такую форму. У других магов, не отсюда, иногда тоже бывает такое средство, но птицы другие, – охотно поведал выпрямившийся в седле Файгарлон. Ниэни же с интересом смотрела на две скульптуры – из черного и белого иглака, изображавшие опустившихся на колени лучников, готовых выпустить стрелы в небо. Солнце, высоко над головой, заливало гигантов, стоявших у моста, по обе его стороны, на другом берегу, светом.       – Мне тут не нравится, – насупилась оринэйка, накидывая на рыжие волосы капюшон. – Тут все какое–то красивое и странное.       – Тут много магии, даже я искорки вижу, – отозвалась Ниэни. – Эстер, здесь хорошо, не пугайся так, ты просто не видишь магию и для тебя не все такое же, как и для нас.       – Давайте уберемся отсюда и пойдем сразу на юг, а? – Эсси нахмурилась еще сильнее, останавливая лошадь. – Мне тут не нравится. Тут слишком много магов, все будут на меня глазеть, я для них приметная.       – Успокойся, – вздохнула я. – Давайте–ка, сейчас учебное время, так что поедем в сторону школы – там у меня знакомые, к которым можно обратиться за советом и попросить помочь добраться до науров. Если с вами заговорят – не пугайтесь, пожалуйста, здесь общаются на верхне–арракском, я переведу.       – Мы переведем, – поправил Файгарлон. – Дорр, кстати, должен кое–что на нем знать, вары общаются с наурами.       – Ну… пару десятков слов знаю, – поддакнул вар. Лошади уже привыкли к нему и теперь громадный зверь шагал рядом со мной и Ниэни, первыми проскакавшими по мосту и въехавшими в город. Остальные следовали за нами мимо фасадов, статуй женщин в длинных свободных платьях и мужчин в старинных доспехах и магических одеяниях, мимо барельефов на стенах Совета Магов, Храма Диады Создателей и Городского Правления, где заседали десять мудрейших старцев Минаура. Горожане – в основном женщины в длинных голубых, зеленых и золотистых платьях, несущие корзины, плывущие за ними по воздуху, провожали нас взглядами и возвращались к своим делам.       Домики на окраинах были самыми простыми – в один–два этажа, с широкими комнатами, светлыми стенами и большими окнами. Фруктовый сад у каждого дома, очаг – здешние женщины нередко готовили пищу на улице в ясную погоду, колодцы, заботливо ограженные от детей и украшенные фигурными навесами. Мрамор, иглак, глина и снова мрамор, мощенные дорожки, на которых почти не было пыли – а уж тем более грязи…       По мере продвижения к юго–восточной части, где и стояла, на окраине города, огромная Школа, мы видели и колоннады, и арки, воздвинутые в честь великих магов, пересекали пруды и небольшие реки, рынки, где торговали всем на свете – от сархарских саюджи – женских одежд, состоящих из длинных полотен, до редких магических снадобий и предметов… Звери–спутники были здесь обычным делом, поэтому на Дорра мало кто обращал внимание, зато вот на Эстер косилось все больше людей, заставляя ее еще сильнее нахохливаться и бормотать, что ей тут не по душе.       Впереди выросли стены главного здания школы, белого, широким квадратом охватывающего большую площадь. Белые стены ограды парка и школьных плантации, россыпь небольших строений в глубине и двустворчатые двери, целых три рядом, ведущие в основную часть здания, спрятавшиеся под колоннами – на втором этаже вдоль стен шла длинная терраса. В тени скрывались золотистые статуи и серебряные вазы. Дверные молотки в виде головы дракона, на широко распахнутых створках дверей, запертые кованные ажурные ворота с щитами, изобажавшими белую ласточку…       От одного вида трехэтажного здания с башнями и галереями, крытыми переходами и подземными лабораториями в горле родился комок, и я осознала, как сильно соскучилась по Минауру… По Сарине и Наставнику Нарусу, по ребятам, которые учились вместе со мной.       – Вот это красота! – Фэрн во все глаза рассматривал сидевших на широких ступенях каменных орлов с распростертыми в стороны крыльями. Солнечные часы на площади перед Школой показывали полдень, когда я соскользнула на землю, отдала поводья Файгарлону и направилась к зданию школы, стягивая капюшон. Оставаться в самом замке нам не дали бы, но и в таверну не слишком хотелось, и я знала пару людей, которые могли приютить нас ненадолго. Но дойти до дверей я не успела – мне навстречу выбежала низкая полная девушка с каштановыми косами, облаченная в лиловый балахон. В веснушчатом лице я не сразу узнала Маргу, девочку, учившуюся на одном курсе со мной, когда занятия были еще общими. Родом она была из Галдрии и после рассеивания принялась обучаться на Преобразователя… Когда я сдавала экзамены, Марга еще не завершила свое обучение. Но сейчас на форменное белое платье до колена ее одежда не походила, да и волосы ученицам собирать не разрешалось.       – Аля! – я не успела пискнуть, как оказалась в стальной хватке ее рук. – Какими Тенями?! А похудела–то как! Ал, ну ты чего молчишь, а?! – это она тараторила, расцеловывая меня в обе щеки.       – Я… хотела бы обратиться к кое–кому за помощью, – буркнула я. – И мне не очень хотелось бы, чтобы мое имя звучало так громко. Есть некоторые моменты…       – Знаю, до нас доходили сведения, но мы отказались раскрывать какую–либо информацию о тебе, – посерьезнела Марга. – Минаур не подчиняется Альянсу, сама понимаешь кто тоже ничего не приказывал, так что… Угрожать городу идея тоже не лучшая… – криво улыбнулась она.       – А что ты здесь делаешь?       – Я осталась тут помощницей Наставника Макба, он готовит меня на роль своей замены. Учу младших детей основам, понемногу оттачиваю магию и знания, готовлюсь сдавать теорию на втором уровне. В общем, собираюсь становиться Наставницей Маргой. А ты как? Впрочем, давай–ка лучше зайдем, я сегодня присматривала за дверями и как раз увидела тебя. Эти ребята с тобой?       – Да. И… я хотела бы увидеться с аманэ Сариной, она здесь?       – Сарина уехала в Сар–ма–шани, завтра к вечеру должна вернуться, ее вызвали из–за вспышки тифа. Кстати, у нас тут столько всего поменялось! Все ученики теперь живут в самой школе, не так, как раньше, когда часть жила в домиках. А мы, наставники и кое–кто из работников теперь живем там, в домиках, – размахивала руками Марга, и в детстве бывшая энергичной и подвижной. – Наставник Нарус год назад возглавил Школьный Совет Магов, Наставник Сушэ ушел в отставку… Новостей уйма, – это она вещала, следом за мной приближаясь к остальным, на ходу чуть подпрыгивая. – Давай–ка мы вас устроим, если хочешь у Сарины остановиться, завтра с ней и поговорите, а сегодня в доме для гостей приютим, у нас сейчас посетителей нет. И сама знаешь, учеников Минаура тут всегда рады видеть…       – Я уточню у Наставника Наруса о том, могут ли мои друзья остановиться сегодня на территории школы. Если нет – я буду ночевать с ними в таверне, – осадила я порывистость подружки.       – Они тоже маги?       – Не все. Я познакомлю, – Марга, как и многие в школе, общалась в основном на фаргаре, хотя в самом городе упрощенный и чуть более современный верхне–арракский услышать было обычным делом. – Ребята, эта моя подруга, Марга, мы учились вместе. Она работает в Школе.       – Диран Калдхим, – голубые глаза Фэрна прищурились, словно всматриваясь в детали. При всей бесшабашности отказать ему в наблюдательности и настороженности к новым вещам и людям было нельзя. – Друг и защитник Ал…еандры. – Эстер буркнула что–то неразборчивое и темные глаза чародейки расширились.       – Я ее не вижу даром. – Вопросительно уставилась она на меня. – Ал…       – Эстер… она немного необычная, у нее в детстве оборвалась связь с магией. Эстер тоже мой друг и спутник, и я уверена, что в этой осоБенности нет ничего страшного.       – Вар! – кивнула Марга, всегда очень быстро улавливавшая намеки и скрытые в словах просьбы. В данном случае – не заострять внимания на уникальности Эсси. – Мне не доводилось видеть варов–тигров, и я очень рада приветствовать вас в Минауре, Тангу…       – Дорр. Варсэ–тангу Дорр. – Вежливо кивнул последний. – От имени варов Иринэйских лесов выражаю почтение к вашей стране и привествую вас.       – Файгарлон, – кивнул роккандец, спешившись и стянув с рыжих косм капюшон. – Друг Алеандры и ее… товарищ по службе.       – Мы с Фэем работали вместе три года, – улыбнулась я.       – Среди вас только кто–то один с даром… – тихонько буркнула Марга, сложив руки у груди.       – Я. – Вздохнул роккандец. – Мы работали в Королевском Высоком Совете Магов… А это Ниэни…       – Наша спутница и моя близкая подруга, – улыбнуась я, приобнимая за плечи насупленную стушевавшуюся девочку. – Ниэни и Диран у нас оринэйцы, поэтому… – уточнять, что излюбленные минаурские вопросы о родных краях будут не слишком уместны, необходимости не возникло – ответом мне послужил серьезный взгляд Марги.       – Оринэйцы, – протянула девушка, прикусив нижнюю губку. – Ну да, голубоглазые, серьезные… Не смущайтесь так, у нас здесь привествуют всех, кто пришел с добрыми пожеланиями. Конечно, будь вы все маги, было бы проще, но, думаю, Наставник Нарус будет рад вас принять в нашем замке… – она свистнула, всколыхнув волны магии и вызвав на площадь полусонных работников, тут же принявших у нас лошадей и отправившихся с ними на конюшню – почистить, накормить и дать напиться. Мы же, слушая тараторившую о порядках Школы и вперемешку с ними новшествах волшебницу, прошли под колоннами в огромную дверь и оказались в просторном светлом холле, мраморные плиты которого изображали черную на желтом фоне семиугольную звезду. У противоположной стены застыли две высоких, в два этажа – именно такой и была высота холла – фигуры в длинных плащах. Тонкие черты красивых и суровых лиц, устремленные вперед горделивые взоры, руки, лежащие на эфесах скрытых под плащами клинков, длинные распущенные волосы. Правая фигура простирала левую длань к входящим в Школу, в то время как левая поднимала ее благословляющим жестом. Ребята, рассматривая привычные для меня статуи, застыли с приоткрытыми ртами…       – Это… – пискнула Эстер, завороженно рассматривая величественные лица.       – Это Диада Творцов. Справа – Создатель Трингул, несущий миру свет знания. Справа – Творец Барлан, благословляющий сотворенный ими край, – пояснила я, ущипнув заглазевшегося на скульптуры Фэрна под ребрами.       – По воле наших покровителей науров Творцы приветсвтвуют и могут узреть каждого, кто входит в это здание. – Марга поклонилась обеим статуям, почтительно опуская взоры, и засеменила между скамьями, идущими вдоль стен, вазами, цветами и роскошными гобеленами. У запертых дверей в восточный коридор она остановилась, припала на левое колено и направила поток чар в замок, сплетения которого изображали увитую плющом лозу. Мгновение спустя ветви расплелись и створки распахнулись, открывая нам залу с голубыми стенами, серебристыми шторами на окнах, серебристыми статуями, небольшими, известных магов древних эпох, с кушетками, обтянутыми голубым атласом и заваленными изящными вышитыми подушечками. Под потолком вилась причудливая лепнина – растительные узоры. Мраморный пол устилали голубые же ковры с ручной вышивкой. Большие картины на стенах посвящены были религии – Диада, сотворяющая мир, рождение первого человека, Храм Творцов, в котором шел молеБен... Эстер, когда Марга, извинившись вышла в еще одну дверь – противоположную той, куда мы вошли, устремила взор на утопавший в тени угол комнаты, вдоль стен которой тут и там стояли тумбы с мозаичными нефритовыми поверхностями, украшенные безделушками и копиями магических инструментов. Там, куда робко подошла Эсси, стояла небольшая, в рост человека, скульптура из белого мрамора… Девушка и обнимающий ее плечи мужчина, с гордым, решительным лицом. Руки женской фигуры были сложены на груди, взгляды встречались, даже в мраморе выражая нежность, любовь, верность. Лица, выполненные в мельчайших деталях, как и руки, обнаженные у девушки от локтя, как и пальцы мужчины, рука которого словно ограждала от напасти ту, кого он держал в объятиях. Пакту у пояса женской фигурки выдавал Целителя. Распущенные длинные волосы развевались под порывами несуществущего ветра. Короткая стрижка мужчины и поджатая линия губ придавали ему при всей нежности застывшего взгляда решительный и ожесточенный в стремлении защитить ее вид.       – Сэнра Алеандра кэ Шакурэм Барэ Санджай, – Файгарлон, подойдя следом за приобнявшим талию Эстер Фэрном, скользнул взглядом по высеченным на постаменте рунам.       – Чего? По–людски можно?! – Эстер уставилась на него убийственным взглядом. – Я в этих ваших рунических рунах ничего не понимаю… Мы с Ниэни только нормальные буквы читать умеем…       – Целительница Алеандра и Покоряющий Кровь Санджай, – возвел очи к голубому потолку Файги. – Историю о Великой Любви Вечных Спутников Создателей слышала?       – Это моя любимая! – оживилась Нхан, потирая ручки. – Это они? Здорово! И такие красивые! Я однозначно люблю эту статую и вообще эту комнату!       – Алеандра! – прозвучавший от северной двери голос показался знакомым, заставляя обернуться, отводя взгляд от воплощения Вечных Спутников. Молодой мужчина в темно–зеленом балахоне, расшитом по вороту и рукавам серебром, широко развел руки, словно пытаясь обнять меня. – Как мы давно не виделись!       Длинные черные волосы, небрежно переброшенные через плечи, казались спутанными и давно хорошенько нечесанными, как и в период моего обучения. Впрочем, я прекрасно знала, что на самом деле Дарго, один из младших помощников учителей уже во время моей учебы, очень трепетно относится к чистоте – но его голова чрезвычайно быстро пачкалась. Я не успела ойкнуть, как оказалась в сильной хватке жилистых рук, и щетина кольнула щеку… Теплые губы коснулись щеки и рядом с нами выросла фигура Фэрна, ненавязчиво и выразительно одновременно положившего на щуплое плечо широкую ладонь. Файги, выразительно изогнув в подобии улыбки уголки губ, уставился на Дарго, чуть прищурившись. Искорки прощупывающей окружающее пространство магии приятеля кольнули кожу, разливая приятное тепло.       – Думаю, стоит представиться и нам, господин… – голос Фэрна зазвучал нарочито спокойно. – К тому же я вынужден попросить вас не упоминать имя нашей спутницы столь громко – ее визит носит несколько тайный характер, Волшебник…       – Дарго, – худощавое лицо, усыпанное прыщами, дернулось, руки разжались, вызвав у меня немалое облегчение.       – Волшебник Дарго. Меня зовут Диран Калдхим, я спутник Ее Высочества и ее давний друг.       – Никогда о вас не слышал, – прищурился чародей, скользнув по моему лицу взглядом. – Мы с Алеандрой были… дружны… в период ее обучения здесь, но мне не приходилось слышать о вас. – За словом «дружны» таился хорошо уловимый для меня намек, который я, впрочем, предпочла проигнорировать. Когда мне было четырнадцать, а Дарго – восемнадцать и он только–только заканчивал обучение и собирался оставаться в Школе, он попытался за мной поухаживать – дело даже дошло до поцелуя, который мне тогда жутко не понравился. На нем, собственно, по моему пожеланию «роман» и закончился… А мое отношение к поцелуям изменилось уже позже – когда за мной стал ухаживать Алкир – ненастойчиво, красиво, заботливо… И, как оказалось, исключительно из корыстных целей. Дарго же и в оставшиеся два с небольшим года моего пребывания в Школе то и дело пытался возобновить свои попытки, и, судя по блестящим глазкам и бурной радости при виде меня, и сейчас был бы не прочь это сделать.       – Мы с Дираном подружились после. – Отозвалась я, отходя поближе к Ниэни и Эстер, тут же замершим у меня по бокам. Дорр, обнюхивавший до этого окружающую мебель и настороженно ее оглядывавший, не без интереса, подошел к нам, заставив некроманта вздрогнуть.       – Что ж, прекрасно. – Дарго, прокашлявшись, познакомился с остальными, оповестил, что Наставник Нарус сейчас занят, но вот–вот подойдет лично. И, усевшись на одну из кушеток, оглядел нас. – Вам повезло, к слову, сегодня вечером начинается Фестиваль Любви, будет открыт вход в Лабиринт Видений, чествование тех, кто обвенчался в минувшем году, вкуснейшие угощения.       – Лабиринт Видений? – заинтересовался Дорр.       – Там – он открыт, к слову, только одну неделю в году, – можно увидеть, если ты одинок, своего будущего возлюбленного, ну, возлюбленную, если говорить о мужчине. Или – будущего спутника жизни. Некоторые пары боятся заходить туда…       – Потому что опасаются увидеть, что их пути разойдутся, – добавила вернувшаяся Марга. Перед ней плыл поднос с выпечкой и кувшином яблочного сока. Семь стаканов красноречиво сообщали, что уходить они не собираются. – К слову, Алеандра, – она сдвинула воротник, открывая алевшую на коже татуировку Преобразователя. – Я же обещала тебе похвалиться символом… – я, выдавив улыбку, сильнее натянула рукав, скрывая отсутствие на предплечье черного круга, разделенного на четыре «лепестка», в которых прорисованы были стихии. К отстуствию символа я до сих пор не привыкла, и, помня о рассказах Эны, не испытывала желания показывать даже здесь то, что его нет.       – Файгарлон у нас тоже Преобразователь, – брякнул Фэрн, до того увлеченного рассматривавший картину, изображавшую некоего младенца, перед которым в страхе отступали легионы темных фигур. Что символизировал данный «шедевр», я за восемь лет учебы так и не поняла.       – Правда? – оживилась Марга, разливая сок по кубкам. – Здорово! Всегда приятно увидеть практикующего товарища по роду магии, коим ты одарен. Если хотите, я была бы рада пообщаться… Для обмена опытом. – Файгарлон, одарив «Дирана» уничтожающим взглядом, изобразил покашливание. Ниэни, и до того взиравшая на девушку без особой симпатии, позеленела, взглядом едва не выжигая в последней дыру.       – Полагаю, что моей возлюбленной, – роккандец, подойдя к нам, аккуратно коснулся ладонью плеча блондинки. – Захочется посетить Фестиваль. Не думаю, что мы откажемся от этой идеи, к тому же нас привели сюда дела.       – Возлюбленной? – выгнулась бровь Дарго, пригубившего свой сок.       – Ниэни и Файгарлон… – начала Эстер.       – Ниэни – моя невеста, – серые глаза выразительно устремились на Маргу, а легкий порыв магии оборвал скользнувшие к оринэйке незримые для неволшебников «щупальца». – Находясь в столь чудесном городе, мне хотелось бы провести время, тем паче по случаю такого события, с ней. – В голубых глазах оринэйки воцарились счастливые искорки, и все личико на миг приобрело торжествующее выражение… Рука Боевого Мага обвила ее талию. – Прошу прощения, но едва ли сумею принять ваше предложение, госпожа Марга.       – Ничего, – девушка вздохнула, обращая взгляд на Дирана, которого весьма бесцеремонно обняла выразительно улыбнувшаяся Эсси. А я припомнила, что мне никогда не нравилось в Марге – ее пристрастие к общению с юношами и молодыми мужчинами. Судя по всему, до сих пор не угасшее. – Разумеется, я понимаю ваше желание немного побыть вдвоем.       – Полагаю, одинока лишь Алеандра? – елейно улыбнулся Дарго, тут же поперхнувшись: Дорр просеменил ко мне, отойдя было, и оскалил клыки в улыбке, как мы окрестили это выражение его морды.       – Она – моя жена.       – Что?! – от рассказа о посещении Обители Канков, потребовавшего бы срочно придумывать цель оного, нас спасло появление нескольких работников Школы, игравших, как правило, роль охраны замка. И главных Наставников. Выстроившись вдоль стен, заслонившись прочными щитами, они почтительно склонили головы, окутывая магией торопливо шагавшую высокую жилистую фигуру с дряблой от старости желтоватой кожей, длинными седыми волосами, глубокими морщинами… Длинный черный плащ, скрепленный у ворота золотой фибулой в виде орла, темно–зеленая туника до колена, высокие сапоги – по обыкновению, Наставник Нарус, Повелитель Воды, Маг Теней и один из величайших Магов Иллюзий в наши дни был одет одновременно скромно и представительно. Темные глаза устремились на нас, оглядывая каждого. ОсоБенное внимание Наставник уделил Дорру и Эстер. Впрочем, весь «осмотр» занял не более десятка секунд и взгляд остановился на мне. Я, опуская голову, почтительно, складывая ладони рук в жесте уважения, принятом в Минауре, приблизилась к старцу и поклонилась. Но прежде, чем я успела коснуться кончиками пальцев края его плаща, меня остановили на удивление сильные руки, сжавшие плечи и заставившие выпрямиться. Жилистый узловатый палец с длинным ногтем коснулся моего лба и ладонь накрыла макушку.       – Мои благословения и доброго пути тебе, амила Алеандра, – на чистейшем фаргаре заговорил он. – Мы рады приветствовать в Минаурской Школе каждого из своих учеников, но твой визит наполняет мое сердце особой радостью. Нечасто нам выпадает счастье обучать столь одаренных чародеев, обладающих подобным даром. Целительство – прекрасная магия. К сожалению, сегодня я не сумею оказать вам должное внимание – в Школу прибывают высокие гости и мне необходимо подготовиться к их встрече и выразить свое глубочайшее почтение. Ваши лошади уже устроены в школьных конюшнях, я распорядился подготовить вам один из пустующих домиков – Дом для Посетителей будет занят высокими гостями, кои пожелали уединения. В городе начнется за час до заката Фестиваль Любви и Гармонии – очень красочный праздник, уверен, каждый из вас сумеет найти себе занятие по душе. Завтра к вечеру в город вернется аманэ Сарина, если ты пожелаешь остановиться в ее доме, разумеется, вы сможете это сделать. Дарго и Марга послужат на время вашего пребывания в Замке Школы вашими гостеприимными хозяевами, проводниками и толмачами – в Минауре говорят обыкновенно на верхне–арракском, как известно, разумеется, амила Алеандре.       – Не думаю, что мы нуждаемся в услугах толмача, – улыбнулась я. – Я и мой друг Файгарлон владеем верхне–арракским языком, и наш спутник Дорр немного знаком с ним.       – Полагаю, с моей стороны было крайне бестактно не представиться и не спросить ваши имена, простите, – встрепенулся старец. – Я – Наставник Нарус, Глава Школьного Совета Магов и Член Городской Гильдии Чародеев и Мудрецов.       – Варсэ–тангу Дорр, – теплый бок прижался к моему бедру и проницательные карие глаза устремились на Наставника, едва заметно поблескивая в свете магии.       – Диран Калдхим, – остальные подошли к нам, сбившись плотной группой. Фэрн краем глаза следил за Маргой, отступившей в тень, судя по всему, «считывая», что творит дар собравшихся вокруг магов, едва ли стремившихся скрыть свои действия – необходимости и не возникало.       – Эстер, – в зеленых глазах подруги мелькнуло что–то странное, когда Наставник, всматриваясь в нее, коснулся кончиком пальца нижней губы. Его темные, почти черные глаза чуть прищурились.       – Никогда не доводилось видеть Лишенных связи с магией, – изрек он наконец, странно прозвучавшим голосом. – Мне доводилось лишь встречать упоминания о подобном в древнейших свитках. Не уверен, что вам будет комфортно здесь, Госпожа Эстер, но мы постараемся создать для вас возможно более привычные условия.       – Уверена, мои впечталения о городе и Школе будут самыми приятными, – роккандка почтительно поклонилась. – Я очень признательна за ваше гостеприимство и, поверьте, я восхищена Минауром.       – Это прекрасно, – Наставник улыбнулся, но обычно теплая его улыбка показалась мне на миг слегка натянутой. – А каково имя очаровательной юной дамы? – уже куда более тепло улыбнулся он Ниэни.       – Ану, – внезапно озвучила девушка, заставив нас удивленно оглянуться на нее. Дарго нахмурился, рот Марги принялся открываться. – Меня зовут Ниэни Ану.       – А я – Файгарлон… Шау. – Оскалился в улыбке роккандец, невинно моргая. – Очень рад встрече с вами, мудрый Наставник. В Рокканде ваши достижения и свершения известны и почитаемы.       – Видеть Преобразователя, – я бросила быстрый взгляд на Файги и заметила, что краешек его татуировки виднелся из–под ворота. – Весьма приятно. Этот дар почитается в нашем городе очень высоко. Где вы обучались?       – В Тагэйской Школе в Рокканде, в городе Тагэй. Завершал обучение я в Гвенто–Роккандской Школе – мои способности были отмечены представителями Императора, и я был принят туда в возрасте тринадцати лет. – Серые глаза чуть настороженно всматривались в охрану Наставника Наруса.       – Прекрасные Школы. Они ценятся в Альянсе очень высоко. Пожалуй, более высоко ценилась лишь Оринэйская Школа магии в Санмэ. – Взгляд скользнул на меня. – Право, то, что король Аланд отдал предпочтение нам, после обучения своей дочери там, большая честь для Минаурской Школы – мы… не столь часто готовим Целителей. Для Наставницы Сарины это была прекрасная возможность передать ее знания и одновременно большая ответственность, – он сделал вдох. – Мне сообщили, что Алеандра желала встретиться со мной по некоему важному вопросу, но, к сожалению, сейчас у меня очень большая занятость. Я постараюсь встретиться с тобой в ближайшее время, дабы не задерживать долго, понимая, что вы, верно, спешите.       – Уверена, мы можем дождаться, когда вам будет удобнее выслушать мою просьбу и побеседовать со мной, – улыбнулась я. – Не стоит прерывать важные дела из–за нашей просьбы, аманэр Нарус. Поверьте, она не столь срочна.       – Ты всегда была удивительно тактична, моя дорогая девочка, и удивительно доброжелательна. Я подумаю, как лучше будет поступить. На время пребывания в Минауре, прошу вас, не стесняйтесь обращаться к нам, если возникнет необходимость. А я с удовольствием приглашаю вас остановиться в моем доме.       – Полагаю, мне бы хотелось сперва увидеть с Наставницей Сариной, – я натянула на лицо как можно более невинное выражение. – Мне не терпится порадовать ее моими достижениями и услышать ее мудрые пожелания.       – Редко встретишь ученика, который столь предан своему Учителю, – Нарус постучал по подбородку кончиком пальца. – Впрочем, и аманэ Сарина всегда тепло отзывалась о тебе, считая очень одаренной Целительницей и прилежной ученицей. Думаю, вы можете почтить визитом и мой скромный дом, позже, когда встретитесь с ней. А сейчас, сожалею, должен покинуть вас. Дарго и Марга окажут вам всемерную помощь. Разумеется, запрет покидать территорию Школы без дозволения Наставников на вас не распространяется – он касается лишь младших помощников и учеников. Впрочем, – взгляд стал чуть насмешливым. – Некоторые ученики, даже лучшие, не считали обязательным его исполнять.       – Вы смущаете меня, Наставник. – Вздохнула я. – Мои… отлучки носили исключительно познавательный характер.       – Детские годы – чудесная пора, коей стоит наслаждаться в полной мере. Потом, к сожалению, наступает куда более хлопотная и куда менее счастливая часть жизни. Как человек, проживший более века – в прошлом году мне исполнилось сто пять лет – я могу пожелать вам лишь наслаждаться своей юностью, счастьем, любовью. Умение обретать наслаждение: в общении с друзьями, в любимом деле, в своем спутнике… Это ключ к большому счастью. Суровая, аскетичная жизнь, ограничения не приводят, когда ты становишься стар, к ощущению света прожитых дней. Теперь я сожалею, что вел жизнь, полную запретов и ограничений, стремясь обрести благо высочайшей духовности – высочайшая духовность – это любовь. Не запрещайте себе любить и получать удовольствие от близости к вам вашего избранника или вашей избранницы, ведь жизнь полна хлопот и тревог, и часто семья становится тем, что помогает обретать гармонию духа, тела и мира вокруг… – выдав длинную речь во славу любви, заведенную неведомо по какой причине, Наставник удалился, в окружении стражи. Дарго все время этих изречений буравил меня глазами.       – А к чему он все это? – проводив глазами ушедших, моргнул Фэрн.       – Наставник Нарус делится простыми мудростями, открытыми ему, – ехидно улыбнулся некромант. – Полагаю, сегодня речь шла о любви по случаю начинающегося Фестиваля. К слову, если желаете, я с удовольствием буду сопровождать вас в городе. – Я потрепала холку Дорра, соображая, как бы потактичнее поведать ему, что мы не слишком нуждаемся в его услугах.       – Думаю, мы хотели бы сперва немного отдохнуть после долгого пути, – невинно улыбнулась Ниэни, принимая кроткий и очаровательный вид. Дарго расплылся в умиленной улыбке.       – Конечно. Я понимаю…              ***              Однако за час до заката ребята, заслышав песни и звуки музыки, доносившиеся из–за стен и приоткрытого окна большой комнаты выделенного нам домика – помимо нее обнаружилось еще две небольших спальни, в каждой из которых стояло по три довольно узких кровати, – собрались–таки отправиться на Фестиваль. Вернее, собрались туда не все…       – Эстер, ну пойдем, будет весело, – увещевал девушку, отрицательно мотавшую головой, оринэец, сжимая ее руку. – Ты не хочешь немного погулять? Между прочим, это Фестиваль Любви!       – В городе магов, – хмыкнула рыжеволосая спутница. – Что мне там делать, объясни? Я лучше тут посижу, отдохну, возьму у Ал книжку и почитаю… Иди без меня.       – Эстер!       – Не хочу я! – огрызнулась девушка. – Я все равно не вижу все эти ваши магические штучки и мне гораздо уютнее тут.       – Ладно, как знаешь. Дорр, пойдешь со мной?       – С радостью, – отозвался тигр. – Я хочу походить по Лабиринту Видений.Мне интересно.       – Ты же женат! – хихикнула принарядившаяся в самое симпатичное из своих платьев Ниэни, распуская обычно заплетенные в косичку подраставшие волосы и расчесывая их.       – Эй! – возмущенно фыркнул вар.       – Ну ты же над нами подшучиваешь, вот и мы над тобой тоже.       – Ал, а ты пойдешь? – осведомился Файгарлон, зачарованно наблюдавший за собиравшейся оринэйкой. Я оглянулась на насупленную Эстер, вспомнила детсткие поцелуи с Дарго, три года с Алкиром и… то, что у нас не очень–то сложилось с Дираном, и отрицательно покачала головой.       – Нет. Ты же знаешь мое отношение к всем этим чествованиям любви, показным нежностям… Я лучше останусь тут, составлю Эстер компанию.       – Она у нас не верит в любовь, забыл? – усмехнулся Дорр. – Кстати, а Алкир знает, что ты у нас уже в школе обзавелась поклонником? Не ревновал?       – Дорр!       – Ну не скромничай, моя дорогая. Я вовсе даже не ревнив, к тому же… Ты мало меня интересуешь, я куда более заинтересован в поиске женщины моего племени. Если захочешь, я позволю тебе разорвать священные узы нашего брака…       – Тигриная ты шкура! – шикнула я, подумав запустить в него яблоком, полная ваза которых стояла на низком столике. Но тигр, махнув на прощание хвостом, уже посеменил следом за роккандцем и двумя оринэйцами. Эстер подняла на меня глаза.       – Если хочешь, тоже иди. Я… правда… не хочу. Да и не стоит привлекать к себе внимание, оно мне вообще не нравится. Лучше пусть Ниэни и Файгарлон немного погуляют, им, наверное, давно хотелось побыть вдвоем. А с нашей жизнью сложновато это устроить. – Выразительно округлила она глаза.       – Им еще, наверно, придется переводить Дирану и Дорру, – махнула я рукой. – Не побоялась отпускать?       – Нет. – Девушка немного помолчала. – Ты… Ты извини, что так вышло, я… не хотела.       – Ты о чем? – не поняла я.       – У вас с ним ведь что–то было, да? Ну, когда я присоединилась к вам. – Зеленые глаза выжидающе уставились на меня.       – Нет. Мы просто подружились и…       – Я видела, как ты злилась поначалу, и прекрасно догадалась, на что. Знаешь, я сама не понимаю, как это случилось. Можно… с тобой поговорить? У меня никогда не было подруги, если честно, и я не очень хорошо умею разговаривать о всяком таком, но… – рука сжала мою кисть и губы, обычно изгибавшиеся в ухмылке или прямые, поджатые, тронула легкая улыбка. – Ты и Ниэни… Вы очень добрые, умные, а я похожа на ежика, наверное. И вы с ней… Хотя она и пытается казаться твоей служанкой и стесняется, но вы очень сильно привязаны друг к другу, как подруги. Я даже заметила, что, когда мы слышим плохие новости или нам грозит опасность, вы с Файгарлоном словно соревнуетесь, кто быстрее обнимет или заслонит Ниэни. А она очень любит тебя, правда, это видно. Я вам завидую, – совсем тихонько добавила она. – Я чувствую себя лишней.       – Что за глупость?! – возмутилась я, крепко стискивая ее узкую кисть. – Ты не лишняя, ты такой же участник похода, как остальные. Просто мы все дольше знакомы, может, это сказывается. С Ниэни и Файгарлоном я и вовсе знакома уже больше трех лет, Эстер. Да уж больше четырех, наверное.       – Я… если честно, я правда очень хочу пойти с вами. Хотя поначалу и вовсе не собиралась, поэтому и попросила такие деньги – думала, вы не заплатите и вам придется отказаться. Ну а когда ты помрачнела и согласилась, я поняла, что проводник очень нужен, начнете искать еще и… Вляпаетесь в неприятности. В Раквериме много роккандцев и полно наемников.       – А поначалу ты очень испугалась за отца, верно? – горько улыбнулась я, припоминая добродушного чудоковатого Тхори, оказавшего мне огромную помощь, по его меркам конечно.       – У нас кроме друг друга никого нет, и когда я тебя увидела, сначала страшно испугалась. А теперь… Я помню, что ты говорила у нас, вот, и что вы мне рассказали про ваши планы. И все, что мы прошли вместе…       – И наемники тебя уже видели, – вздохнула я. – Что ты с нами.       – Ну да… В общем, если ты согласишься, я пойду с вами до конца, – просто сказала девушка, улыбнувшись. – У таких, как я, одиночек, обычно никого нет. Но вы… вы стали мне дороги.       – Почему тебе нужно именно мое согласие?! – фыркнула я.       – Ты у нас лидер, – пожала плечами бывшая проводница. – Это ты начала всю эту заварушку.       – Тогда я даю тебе добро, если уж оно тебе нужно. Тем более у тебя есть и личный интерес, а я все–таки не жестокая злюка… И не волнуйся, мы просто дружили, ну, может, он и был мне симпатичен, но не более того…       – Знаешь, я даже сама не понимаю, как так получилось, но я как будто… Встретила кого–то очень знакомого. Давнего друга… Не знаю, как описать. Как будто мне чего–то не хватало, и я это встретила, наверное.       – Наверное, именно это и называется любовью, – хихикнула я, внезапно развеселившись. – Не знаю точно, сама не сталкивалась. – Внезапная горечь заставила осечься, когда пришло осознание, что я и впрямь не сталкивалась с любовью. И в какой–то мере, скрывая это сама от себя, завидовала друзьям, нередко на привалах садившимся рядышком и о чем–то болтавшим, хихикая, парами. Мою пару, словно желая хоть немного утешить, составлял Дорр. – Ладно, давай–ка устроим себе маленькие посиделки, пока все остальные ходят по всяким Лабиринтам Видений – такая глупость, кстати, ни разу за всю учебу туда не ходила.       – Отлично… Я сейчас приведу себя в порядок и вернусь, – пропела Эстер, тряхнув рыжыми вихрами и скрывшись в двери нашей с девушками спальни, где и остались наши заплечники и кое–что, взятое из седельных сумок. Пару минут спустя, когда я, с помощью магии, растопила очаг поярче и убрала со столика «лишнее» в виде гребешка Ниэни, нитки и игл, которые оринэйка, с несвойственным ей легкомыслием, забыла убрать, починив рубаху Файги, в дверь постучали. Открыв, я столкнулась нос к носу с Маргой.       – Слушай, мы с девушками идем на праздник, – заметила она, приподнимаясь на цыпочки, словно пыталась заглянуть за мое плечо. – Пойдешь с нами?       – Нет, я очень устала, хочу почитать и отдохнуть, – почему–то (и я сама не понимала причины) мне совершенно не хотелось говорить ей, каковы мои настоящие планы. Интуиция, некогда заставившая меня удрать из Рокканда, теперь кричала, вынуждая промолчать.       – А остальные? – улыбнулась она. Из спальни не доносилось ни звука и я, почему–то позволив интуиции работать самой, отозвалась, прекрасно зная, что даром, даже прощупав, она не увидит Эстер.       – Я одна.       – О… Ребята сами решили погулять? Ну хорошо… Ты, если передумаешь, попробуй нас найти, вместе будет веселее.       – Ладно. Извини, я… Очень хочу спать, – отделавшись от назойливой девушки, я захлопнула дверь и прижалась спиной к холоду стены, стараясь унять взбунтовавшийся дар. В последний раз такая тревога охватывала уже давно, очень давно, и я лихорадочно пыталась вспомнить, когда. От раздумий меня оторвала показавшаяся в двери Эстер, попытавшаяся – безуспешно – пригладить торчащие во всю сторону вихры, переодевшаяся в чистую тунику – платья она принцииально не носила, ворча, что они жутко неудобны.       – Так, давай–ка тоже умойся, расчешись, – волосы понемногу отрастали и уже прикрывали уши – впрочем, сделанный мной отвар, укрепляющий, немного помогал ускорить их рост. – И будем есть яблоки и сладости. И пить травяные чаи… – улыбнулась она, едва ли не силой запихивая меня в соседнюю комнату и захлопывая за мной дверь…       Отыскав свой заплечник, скинутый мной второпях, я выудила из него гребешок, складное зеркальце и кое–какую чистую одежду, торопливо умылась – нам, устраивая на ночлег, принесли штук десять кувшинов с водой – видимо, пропитанной магией – она оставалась теплой… Закончив сборы и уже собираясь покидать небольшую уютную комнатку – с плетенным сундуком, состоящим из трех частей, тремя узкими кроватями под цветными легкими покрывалами, и тремя небольшими тумбочками – я беглым взглядом окинула бревенчатые гладкие стены с парой гравюр и квадратными вырезами окошек, прикрытых полупрозрачными занавесями. Мое внимание привлекло небольшое старинное зеркало в золотисто–бурой раме, украшенной изображениями драконов. Чуть мутноватое стекло, словно запыленное… Почему–то не замеченное прежде, сейчас оно словно манило, предлагая взглянуть в него – к тому же возможность хорошенько себя рассмотреть давно не представлялась.       На удивление четкое отражение, хотя стекло и показалось сперва немного мутным. Бледная кожа, чуть синеватые круги под глазами и осунувшиеся щеки – впрочем, дни, полные упорного движения вперед, и не самое роскошное питание не могли не сказываться. Отраставшие черные прядки, напоминавшие мне о прежних, роскошных волосах, которые я твердо намеревалась вернуть… Уже прикрывшие уши, они казались просто короткой стрижкой или следствием перенесенной болезни – не самое частое явление, но и не самое редкое, в общем–то. Зеленые глаза, почему–то немного поблескивающие, впрочем, мне частенько говорили, что в моих глазах видят некую искорку. Тонкие бледные суховатые губы и короткие, обломанные ногти на поднесенной к носу руке. Почему–то собственный вид, уверяя меня, что я немного худовата, но в целом очень даже мила, опъянял, завораживая и вытесняя из головы все прочие мысли – от недавних рассуждений о том, что меня тревожит, до постоянных раздумий о дальнейших планах, о цели визита в Минаур. Что–то заныло где–то далеко в голове, когда я озадачилась вопросом, что вообще вынудило меня покинуть Гвенто–Рокканд. После слов какой–то незнакомой женщины о каких–то непонятных шахтах я удрала? На слово верила шайке разбойников и стае тигров, которых впервые увидела. Проделала с немногочисленными плохо знакомыми спутниками весь этот большой путь от Рокканда до Минаура и почему–то решила, что знаю старшего из них с детства? Напрягая память, я силилась припомнить, кто такой Фэрн, но безуспешно – имя мне ничего не сообщало, а если и сообщало – какую–то мелочь, которую, как я сочла, и помнить–то не стоило.       Тихонько нывшее нечто в подсознании привлекало внимание, мешая поддаться искушению немедленно отправиться к Наставнику Нарусу и посоветоваться о том, как мне лучше поступить в дальнейшем. Но, как ни старалась я осознать это нечто, резавшее ножом окутавшую меня пелену просветления и, казалось бы, родившейся в голосе ясной картины произошедшего – сводившейся к тому, что меня обманули, возможно, околдовали, и, не исключено, мои же спутники.       «Файгарлон – мятежник. Диран (и почему–то я называю его Фэрном?) – повстанец, вары тоже не очень любят людские власти… Эстер я сама наняла проводником, вот она и с нами, к Тхори я же решила пойти…».       Не вязалась с моими откровениями только одна вещь – наличие со мной Ниэни, беззаветно преданной мне и едва ли способной меня обманывать. Наткнулись на нее мы случайно и именно я решала, окончательно, пойдет ли она с нами.       «Вы и принц очень разные. Вам нужно что–то другое…» – прозвенел в голове голосок Ниэни. Это она сказала мне в тот самый день, когда я решила покинуть Империю… Как–то очень в точку и очень вовремя…       «Она не стала бы желать мне вреда умышленно», – возразила какая–то часть сознания.       «Но почему ты не поверила Алкиру, которого знаешь несколько лет и с которым помолвлена, зато незнакомая дама из Уйтака вызвала у тебя такое доверие… Да и к разбойникам прийти и поверить… Это глупо, по меньшей мере, а по большей – опасно. Может, Ниэни и не желала тебе вреда, но и ее тоже обманули? Например, Файгарлон – она ведь что–то к нему испытывает, он мог этим пользоваться».       «Мы были у канков, они никогда не обманывают…»       «Они сказали лишь то, что считают истиной…» – в висках тупо заныла боль. Мысли путались, сознание помутилось, хотелось одновременно искать совета, спать, сбежать отсюда и отправиться обратно в Гвенто–Рокканд, забрать ребят и уходить в Наурган. Звучали обрывки рассказов Картер, Наар–Гха, ребят из Иринэйских лесов. Слова Эны. События в Саюте… Непонятное что–то в небе, так и преследовавшее нас. Красные всполохи на Ориусом. Мгновение назад четкая картина того, что меня обманывают, стремительно размывалась, унося с собой четкость и всех остальных мыслей, и воспоминаний, и лишь едва слышно что–то шептало, что здесь что–то не так. Попытка коснуться дара ничего не дала – а я припомнила, что уже был случай, когда я не дотягиваась до дара. Только не помнила, что же такое случилось…       Неожиданно меня грубо развернула сильная узкая рука и я столкнулась мутным взглядом с яркими зелеными глазами. Короткие рыжие вихры, плотная сероватая рубаха с вышитым воротом. Рука с силой хлестнула меня по щеке, пока я пыталась понять, кто это вообще. Что за девушка и почему она меня бьет. Озарение снизошло мгновенно – Эстер. Наша Эстер, проводница через Ретен, которая осталась с нами.       – Я передумала тут сидеть, погода отличная, там танцы и вкусности, мы с тобой еще никогда никуда не ходили вдвоем, вот. Пошли в город, – затараторила она, повязав на пояс небольшой кошель и накинув плащ. Второй она вручила мне, пока я тупо смотрела на нее, тщетно пытаясь вернуть в голову хоть одну мысль. – Мне нужен кто–то, кто знает Минаур и умеет болтать на их языке. Ты знаешь и умеешь, ты мне подойдешь, так что пошли, – настаивала Эстер, едва ли не силой утягивая прочь из комнаты, домика, парка и наконец с территории Школы. Я, впав в полнейшее отупение, следовала за ней, как овца за пастухом, и почему–то дотоле попискивающий о тревоге голосок подсознания умолк, решив, что это правильно.       Сознание вернулось, когда я обнаружила нас с Эсси сидящими на улице, у таверны, с чашками сладостей и сладкими напитками. Вокруг сновали наряженные пары и группки, хихикали, пели, славили любовь, танцевали. Яркие магические огни в небе, флажки, гирлянды цветов, звонкие быстрые мелодии… Пара юношей подмигнули было нам, но были отправлены Эстер прочь. Последняя заявила, погромче, что у нее есть любимый и мы именно его и ждем. Я добавила, что не хочу знакомиться.       – Ты как, пришла в себя? – осведомилась рыженькая спутница, проводив их глазами и понизив голос.       – Вроде да. А где мы и зачем ты меня сюда притащила?       – Ты больше часа проторчала в комнате, – отозвалась она, потягивая сладкий сок. – Я решила тебя позвать и увидела, как ты смотришь на голую стену и что–то бормочешь, ну и решила, что тебя лучше увести оттуда, пока ребята гуляют…       – На голую стену? Там было зеркало, я смотрелась на отражение и прошло всего минут пять, не больше.       – Ал, я звала тебя три раза, – вздохнула девушка. – И там была обычная голая стена. Ну насчет часа не знаю, у нас там нет песочных часов, но по моим прикидкам примерно так вышло.       – Не может быть…       – Может. А поскольку остальных не было, я решила, что лучше и нам погулять. – Она огляделась вокруг, на сидевшие за столиками пары, хихикавшие и постоянно целовавшиеся, на дверь таверны, открытую, из которой лились пение арфы и женские голоса, тянувшие любовные песни на верхне–арракском. Затем обошла столик и склонилась к моему уху. – Слушай, я тут подумала, когда уводила. Зачем ваши наставники красят кончики ногтей в черный? Я сначала не придала значения, а сейчас вспомнилось.       – Красят кончики ногтей? – я тряхнула головой. – Слушай, мы видели только одного Наставника, Наруса.       – Ну да. И у него кончики ногтей черные. Ну… Видела, как девушки из богатых красят ногти в специальных магазинчиках? – Эстер как–то полуехидно хмыкнула. Она, в отличии от Ниэни, никогда не стеснялась своего простого происхождения, а уж тем, что она целых три года училась в школе в Раквериме, и вовсе гордилась.       – Видела. Я не люблю все эти помады и пудры, но мои соседки во дворце очень увлекались подобными штучками.       – Вот такие же. – Я вспомнила, как Нарус подносил руку к губам. И ногти у него были самые обычные.       – Эс… у него были нормальные н… – я осеклась, осознавая, как интересно все получается. Зеркало на стене, от которого я не могла оторвать взгляд, а Эстер уверяет, что она не видела там никакого зеркала. Проблемы с памятью – я ведь начала забывать цель похода, да и другие воспоминания затуманивались. И нет уверенности, что они не стерлись теперь… Слишом навязчивое общество Марги и в чуть меньшей степени Дарго. Черные ногти у Наруса, которые почему–то увидела только Эстер. А она у нас не видит магию. А Нарус, если вспомнить, признанный Иллюзионист, да и многие здесь владеют психическими чарами и миражами, и не на уровне «ну может и сойдет», как у меня.       – Ты чего? – встревожилась девушка. – Аля!       – А чего я? – отозвалась я, потянувшись. – Опять побледнела?       – Ну да.       – Наши Наставники никогда не красили ногти в черный, и мы этого не видели, а на тебя не действует магия. Получается, он зачем–то скрывал это от нас… И если ты говоришь правду про зеркало, то получается очень неприятная штука, Эс…       – А еще эту речь про благость любви помнишь? – поддакнула бывшая обитательница Ракверима. – Что надо любить, наслаждаться и все такое, он говорил, когда мы только прибыли и он нас встретил. Я подобные речи слышала в Раквериме и окрестностях – нас иногда всех собирали в Ратуше и на площадях, чтобы послушать проповеди об этом новом Творце.       – И что?       – И то, что речи в общем–то совпадают с теми речами, которые я там слышала, не могу сказать, чем, но я вот про них вспомнила.       Каждое ее слово все больше приводило меня в чувство, вернулись воспоминания о причинах моего побега, месяцах пути, пройденном вместе с ребятами. О цели встречи с наурами, о том, что мы установили, что с моей памятью что–то не так, когда я вспомнила–таки Фэрна. И что она возвращается потихоньку… Вспоминая события в Санмэ, когда мы вытащили оттуда Ниэни и побывали на молебне Алому Тигру, я судорожно сглотнула, припоминая загадочные слова Наруса и его недружелюбные взгляды на Эстер… Марга спросила, одна ли я, и потом – именно потом! – я увидела это самое пресловутое зеркало. Судя по всему – иллюзорное, впрочем, когда мы все вернемся, лучше попросить ребят тоже изучить, что там в домике. Хотя следы, скорее всего, попробуют стереть, когда поймут, что ничего не вышло. Вот только кому, во имя духов, могло понабодиться такое проворачивать? Неужели сам Нарус… Или все же кто–то иной…       – Слушай, сколько я провела у этого несуществующего зеркала? – в том, что Эстер мне не врет, я не сомневалась, потому как успела убедиться, что она не станет этого делать, при всем хамстве и всей ехидности.       – Больше часа, говорю же!       – Ясно… Они на меня влияли больше часа… – потери, при всей, казаось бы, полноте воспоминаний, могли оказаться огромными… А что было бы, не будь рядом Эсси? Что случилось бы, пока ребята гуляли? – Думаю, от идеи встречи с Сариной и Нарусом отказываться я не буду, но не стану рассказывать все, – я облизнула губы. – И подумаем, как бы все устроить так, чтобы вызнать побольше…       – А пока, раз уж все наши друзья гуляют, давай и мы тоже немного развеемся, – вытянула ноги под полированным столиком Эстер. – Поедим и пойдем смотреть город.       – Согласна с тобой, – осматриваясь и изучая взглядом окружающих людей, я подключила – без трудностей – дар, чтобы заметить опасность, если таковая случится. Но вокруг были самые обычные пары и группы, веселившиеся, целовавшиеся и радостно щебечущие…              ***              – Ура! – возопила Эстер, третий раз подряд выигравшая у сидевших напротив нас за столиком в заведении с чудесным названием «Белая шишка», во дворике у здания самой таверны, двух мужчин, каждый из которых возвышался над нами, как скала, да и в ширину они, пожалуй, по одному выглядели так же, как мы вдвоем. Правый из них поскреб черную бороду и хлебнул эля, в этой игорной таверне оказавшегося очень крепким – сознание помутилось уже после первой пары глотков, заставляя как–то бесшабашно и неуместно весело смотреть на мир. Вот и идея играть в ланг–нау, сархарскую настольную игру, смысл которой заключался в том, чтобы выбить шашки противника, оставив ровно одну свою собственную – осоБенную, обошедшую все поле, – нам очень даже понравилась. И то, чтобы играть с двумя громилами, то и дело похлебывавшими спиртное, в сомнительной таверночке. С нашей стороны все ходы делала Эстер – я не очень хорошо сображала.       – Слушай, крошка, – когда десяток серебряных монеток упал в наш мешочек, ухмыльнулся его товарищ. – Давай сыграем на раздевание, а? Если тут не снимем чего, мы здесь остановились… – смутное предчувствие кольнуло, и я потянула захмелевшую Эсси за рукав.       – Не думаю, что мы согласны. Нас серебро нас вполне устраивает, – выдавить слабую улыбку оказалось едва ли не выше моих сил. Мужик же криво ухмыльнуся.       – Ну цыпа, ну чего ты такая гордая, а? Давай поиграем, вон, подружка у тебя везучая, – сильная рука стиснула мое запястье, едва я начала вставать. Попытка коснуться дара провалилась – очевидно, из–за хмеля. Эстер настороженно и лихорадочно думала, что делать.       – Нет, мы уже наигрались, нам пора, к тому же муж наверняка уже волнуется. – Заговорила она. – Так что пока, красавчик, мы пойдем.       – А я так не думаю…       – Зато я так думаю, – раздался у меня над ухом знакомый молодой голос. Я подняла голову и с облегчением увидела Файгарлона, выразительно улыбнувшегося нашим соседям, и Ниэни, которая, скрестив руки у груди (жестом, характерным больше для Эстер), буравила нас глазами. Весь ее вид выражал глубочайшее недовольство. – Эти девочки пойдут с нами, нас ждут друзья.       – А я думаю, – поднялся мужчина – торговец, привезший товары в Минаур и оставшийся попраздновать, – они хотят еще поиграть. А ты, щупленький, давай–ка иди подобру.       – Эти. Девочки. Пойдут. С.Нами. – Отчеканил роккандец, пока громила нависал над ним, угрожающе стискивая кулаки. Ниэни тем временем помогла нам с Эстер подняться, с трудом, и это было явно, удерживаясь от того, чтобы покрыть нас бранью.       – Слышь, ты… – в руках мужчины появился нож, тускло блеснувший в свете множества фонариков, и тут же бессильно ударился о камень дороги. Плечо его товарища пригвоздил к стене метательный нож, пропоровший плащ и едва не скользнувший по коже. Эстер красноречиво выудила из–за голенища второй такой же, а я впомнила, что Фэрн учил ее метать ножи еще с Ретенской южной границы и ее решения быть с нами. Сверкнули зеленые глаза и губы изогнула усмешка.       – Мы пойдем с ними, а ты заткни рот, рожа, и похлебывай эль дальше, – отчеканила абсолютно трезвым голосом девушка. – Или следующий уже мимо не пролетит.       – А если мы гвардию позовем?       – И скажете, что принуждали нас уединиться с вами, а он не дал? Здесь законы запрещают, как я слышала, принуждать к такому. Так что всего доброго и спасибо за серебро… – за спиной Файги выросли еще двое таких же мужиков, угрожающе сжимая кулаки и занося внушительного вида топоры. Кто–то из шушукавшихся парочек завизжал, некоторые мужчины поднимались, явно решая, стоит ли вмешиваться, когда, почти не оборачиваясь, роккандец послал в них легкий заряд магии. Схватившись за животы и пороняв оружие, оба громилы упали на колени. Кто–то поблизости заикнулся о гвардии и рядом с нами внезапно выросли белый от ярости Диран, Дорр, тихо рычавший… Торговцы и примкнувшая было к ним пара молодых охмелевших магов отступили назад, когда глаза Дорра полыхнули светом магии.       – Моя жена пойдет домой, сестра тоже… – Фархат на треть выскользнул из ножен, он подошел к Эстер, а Дорр прильнул боком к моему бедру. Ниэни поддерживала меня с другой стороны.       – Грозные все такие… – пробормотал наиболее пьяный из группки. И осекся, заметив, как из–за самого дальнего столика поднялись два молодых парня, на вид лет двадцати, неторопливо приближаясь к нам. Темные многослойные одежды – рубахи, туники, плащи и накидки… До этого они сидели в тени и теперь свет подчеркнул ярко–зеленые волосы одного и фиолетовые глаза обоих. Волосы второго были вполне обычного черного цвета… Ниэни завороженно рассматривала их, медленно и внушительно подошедших к нам. Тонкие губы дрогнули, но хладнокровные выражения на их лицах остались.       – Самиры, – присвистнул Дорр, прищурившись. – Ишь ты…       – Полагаю, если девушки устали и хотят отдохнуть, а их супруги и друзья разделяют их мнение, с вашей стороны крайне нетактично задерживать прелестных особ, господа. – Отчеканил на чистейшем верхне–арракском темноволосый, скрестив у груди руки. Голос самира звучал тихо, вкрадчиво и в то же время без труда перебивал и громкий шепот, и музыку, и хохот, и одобрительные или осуждающие выкрики окружающих. Я же заметила, когда самир опускал руки, что на его запястье красовалось что–то темное. Впрочем, тут же скрывшееся под складками одежды, а я доверять своим глазам сейчас не очень–то могла.       Если Файгарлону, угрожающе копившему магию на кончиках пальцев, они рисковали перечить – впрочем, на нем не было написано, что он Боевой Маг, то вот возражать нашим нежданным сторонникам не рискнул никто. Вернее, почти никто. Когда мы собрались уходить – меня, как оказалось, пошатывало при ходьбе и бедной Ниэни пришлось крепко обхватить меня за талию, чтобы хотя бы не дать незадачливой «Госпоже» рухнуть и опозориться окончательно, – в нас полетела яркая вспышка заклятья. Провожавшие нас самиры обернулись одновременно с выпущенным Файги парализующим шариком, скорее предупреждающим. Чары атаковавшего бессильно разбились о неразличимые нами хваленные самирские щиты, а сам он – оказалось, совсем молодой Преобразователь и Темный Маг широкого круга умений, прыщавый и ушастый, внезапно весь съежился и поник, за малым не постаравшись заползти куда–нибудь в уголок и сжаться, поскуливая. Фиолетовые глаза полыхнули магией и обратились на нас.       – Советуем привести ее в чувство и более не повторять подобных прогулок, – пройдя с нами пару кварталов, они остановились, нарушая молчание. – На Фестиваль в Минауре бывает много случаев не слишком добровольных связей. В городе нет суда для немагов, к тому же и законы весьма вольны и слишком мягки.       – Вы – гвардия Минаура? – наивно осведомилась Ниэни. Речь самиров и на фаргаре звучала так, словно они всю жизнь на нем говорили. Жизнь, которая могла длиться как лет двадцать, так и все лет пятьдесят.       – Нет. Мы путешественники, – отрезал зеленоволосый. Его голос звучал хрипловато и чуть более эмоционально – показавшись назидательным и немного резковатым. – Всего доброго и нам пора. К слову, гвардия Минаура наверняка выступила бы на стороне торговцев, поэтому не советуем вам повторять такое поведение. Впрочем, в городе сейчас особые гости, это хорошо скажется на поведении приезжих, и все же будьте осторожнее… – они, развернувшись и не слушая наши благодарные речи, скрылись в полумраке, пока Ниэни зачарованно провожала их взглядом, а Эстер с сожалением поджала губы.       – А почему мы остановились? – спросила она Файгарлона, когда наши помощники ушли. – Они магию применили, да? Я про тех мужчин у таверны…       – И они, и я, и самиры, – кивнул он. – И те, кто ко мне сзади подходил, к ним я тоже применил магию.       – Ничего не заметила, – как–то грустно выдохнула девушка. – Давайте отсюда уедем, а? Мерзкий город… И на меня таращатся многие неприятно…       – Ты просто их удивляешь, для нас очень непривычно не видеть человека даром, – отозвался Файги. Я же старательно пыталась отделаться от охмеления, чтобы стоять хоть немного тверже и ровнее. Впрочем, понимать разговор и соображать я могла, нарушилась лишь способность двигаться… И касаться дара. Роккандец оглянулся на все еще завороженную Ниэни и ревниво нахмурился, коснувшись ее плеча. – Ни?       – Я никогда не видела настоящих самиров… Это же такая… магия… – девушка подняла на него глаза и впервые с таверны улыбнулась. – Ты знаешь, что мне очень интересны чары, разные народы и прочее. Но я… я тебя… – по нежному взгляду окончание фразы читалось без труда, а серые глаза потеплели и пальцы коснулись ее щеки.       – И я тебя…       – Кстати, Дорр, – стоило Дирану открыть рот, Эстер широко улыбнулась и перебила его без всяких церемоний. Я же осознала, что небо на востоке начинает светлеть, а ушли мы достаточно быстро… Выходило, что наша веселая прогулка с элем заняла почти целую ночь. – А что ты видел в Лабиринте? Ни, Фэй, переведете?       – Конечно, – оринэйка бросила на меня сердитый взгляд, покуда Файги подхватил меня под вторую руку, и мы неторопливо зашагали к школе, следом за Дорром, игравшим роль проводника – ориентируясь, видимо, на запахи и звериное чутье.       – Я видел там самку, с которой создам пару, – поведал тигр, жизнерадостно помахивая хвостом. – Она вар, только рыжая, и она такая красивая… Какой у нее хвост… И ушки… И…       – Да вы все одинаковые, – ухмыльнулся Фэрн, на что вар отозвался обиженным урканьем. – У нее еще было четыре лапы, усы, и черные полоски, ага…       – Болван! И я видел семерых тигрят, три белых и четыре рыжих… А глаза у нее как у меня… – мечтательно протянул Дорр, оскаливая клыки в улыбке.       – А вы создаете одну пару и навсегда? – поинтересовалась чуть порозовевшая Ниэни, передав его слова Нхан.       – Да. У нас верность пары – огромная ценность и мы никогда даже это не обсуждаем, – Дорр взмахнул хвостом. – Изменить своей паре – преступление… За такое выгонят из стаи обоих и лишат права появляться на ее территории.       – У людей тоже должно быть так, – роккандец бросил мимо меня взгляд на зардевшуюся еще сильнее оринэйку. – Если ты выбрал свою женщину, и она выбрала тебя, зачем потом искать еще что–то?       – А вы ходили в Лабиринт? – улыбнулась я. Ни отрицательно покачала головой.       – Я не захотела смотреть, пусть лучше это будет тайной, так же интереснее жить. Да и я знаю, кого хочу видеть моей парой.       – А ты кого видел? – подбоченилась Эстер, буравя глазами Фэрна.       – Никого. Видение было, но просто черная пустота и все, – пожал тот плечами, под гневным взглядом проводницы.       – То есть меня ты полдороги, на ухо, ругаешь за попытку отдохнуть, а сам даже никого в этом своем лабиринте не увидел, да?! Да я тебя видеть не хочу!       – Начались семейные сцены, – Дорр свернул в очередной проулок и вздохнул, не глядя на то, как Эстер пихает Дирана локтем в бок, что–то обиженно ему рыча, пока я наконец почувствовала прояснение в голове и зашагала сама, опираясь на локоть Ниэни… Далеко, на другом конце улицы, поплыла в воздухе, чуть колыхаясь, мрачная фигура, высокая, в длинном сером плаще с капюшоном, низко опущенным на то, что должно было быть лицом. Ни ног, ни рук силуэт не имел, а исходящее от него ощущение магии было столь сильно, что собственные способности показались ничтожной каплей, и все внутри сжалось в трепете и благоговении… Лица ребят отражали те же эмоции, что и у меня, кроме ошарашенно смотревшей на нас Эстер. Но, прежде, чем кто–то успел что–нибудь произнести, капюшон чуть повернулся, фигура ненадолго застыла в воздухе, а у меня возникло прожигающее ощущение, будто смотрит нечто оттуда, из–под тени плаща, что–то, лишенное глаз, привычных, и все же пронизывающее взглядом насквозь. В висках заныла тупая боль, постепенно разрастаясь и усиливаясь, в глазах помутилось и откуда–то из пелены показались тонкие красные всполохи, похожие на нити, тянущиеся ко мне, чтобы коснуться, погладить, провести по коротким прядям волос, щеке…       «Иди ко мне… Я знаю, что тебе нужно… Вместе мы сможем сделать это…». Вкрадчивый голос, манящий, завораживающий, обволакивающий. Казалось, сопротивляться ему невозможно, стоит сделать лишь пару шагов и эти нити коснутся меня и освобоят из оков трудной ситуации, и помогут найти верный путь к установлению в Оринэе мира и согласия. Вновь родилась, вытесняя из головы все, мысль о том, что меня обманули, что это не Карлон умыслил вред, что мне нужно вернуться туда, домой, и помочь ему…       «Ты запуталась, девочка, но мы хотим тебе помочь…»       Деревенеющие руки сжались в кулаки и я изо всех сил стиснула зубы, заставляя тело не подчиняться давящему желанию шагать вперед, заставляя ногу оставаться прижатой к пыльной дорожке улицы.       «Алеандра, не упрямься… Ты нужна Оринэйским Стражам, нужна нам, нужна Оринэе… Без тебя помочь твоему народу достичь гармонии нам будет сложнее…»       Бороться с манящим ощущением становилось все труднее, от боли в голове разрывались виски, казалось, еще немного, и кости треснут, выплескивая кровь и плоть на стены домов и каменные ограды. По щекам покатились слезы, руки сжались еще сильнее… Нога начала отрываться от земли, когда за пеленой боли, отчаяния и ломающего сопротивление желания поддаться искушению я услышала едва различимое, сдавленное, словно кто–то пытался докричаться до меня из–за невидимой прочной преграды.       «Не смей. Ты действительно нужна Оринэе, но они тебе не нужны. Ты прекрасно знаешь, кому ты веришь и кому служишь. Ты прекрасно знаешь, почему сбежала и куда идешь. Ты уже осознаешь, чего хочешь…» – почему–то на миг мне показалось, что этот бесполый голос похож на женский, а щупальца словно остановились, столкнувшись с чем–то, что препятствовало им дотянуться до меня. Что–то коснулось плеча и я вынырнула из пелены давящей боли еще внезапнее, чем погрузилась в нее. На меня снова уставились влажные зеленые глаза, а пальцы Эстер еще крепче сжались на плече.       – Да что с тобой такое? – спросила она, хлопая меня по щекам. – Алеандра, право, ты с ума скатываешься! – вцепившись в оба плеча, она легонько тряханула меня, заботливо осматривая. – Эти стоят, как зачарованные, а ты с таким видом, будто или расплачешься, или вообще прям тут дух из тебя выйдет.       – Ты разве не видишь?       – Кого? Рассветный переулок? Прекрасно вижу, – сварливо отозвалась она.       – Фигура. В плаще. У нее не было плоти, только плащ…       – Ты там что хлебнула без меня, эль вроде вместе пили…       – Это был наур, кажется, – Файгарлон тряхнул головой, легонько потрепав Ниэни по волосам. – Ребята, мы же только что видели самого настоящего наура!       – Да у вас тут у всех мозги вытекли! – развела руками Эстер. – Там не было никого, шарахнутые!       – Ты не видишь магию, – подала голос Ниэни, – а науры – существа, рожденые как средоточие магии, значит, и их ты увидеть не можешь…       – Ну… может… – я тяжело опиралась на ее плечо, осознавая, что сил стоять на ногах после этих видений почти не осталось. Эстер кивнула на меня. – А с этой что?       Я рассказала о случившемся, с трудом ступая вперед, что очень быстро надоело Фэрну и дальше я уже ехала у него на руках, пока Эстер, внимательно слушавшая нас, шагала рядом… Я отдаленно и мимолетно подумала, что голос того, кто заставил щупальца отступить и меня очнуться, напомнил мне чем–то недавний, когда мы болтали в домике, голосок Эсси. Ребята, когда я закончила повествование, переглянулись.       – Ал, – осторожно начал Фэрн. – Мы все видели наура. Кроме Эсси. Но больше ни у кого таких видений не было, вряд ли их вызвал он… Может, этот… как там его… Ну, Алый Тигр, короче, попытался до тебя добраться?       – А раньше ему что мешало? – осведомилась Ниэни. – Вы рассказывали про случай у Ориуса, когда Ее Высочество чуть не спрыгнули в пропасть, но после этого такого не было, а от Санмэ с вами иду уже и я.       – А помните ту штуку черную, что за нами летает? – внезапно притормозил вар. – Мы же ее с самой границы Минаура не видели! Может, сил скопила и вернулась?       – А где этот защитник тогда? – вздохнул Файгарлон. – Которого, по словам канков, к вам некто могущественный приставил. И потом – у тебя–то видений не было?       – Были, но смутные, тоже что–то вроде предложения примкнуть и нести в мир гармонию сообща, но не так сильно, как у нее, и голова не болела. Зато я эту рожу красную опять увидел, мельком, которая над Ориусом порхает. А защитник – не знаю, может, отлучился куда, или тот прорвался ненадолго… – рассвело и мы, заметив высыпавшие на улицы парочки и группки, да и засновавших торговцев, горожанок с корзинами и кувшинами, лекарей в белых плащах, ребятишек, рассматривавших радужные флажки и цветочные гирлянды, заговорили о том, как прошел вечер, выделенный нами на отдых. Фэрн и Дорр почти всю ночь гуляли по лабиринту и перекусили в одной из таверен, как оказалось, а потом и столкнулись с Ниэни и Файгарлоном. Те, поужинав и вдоволь нагулявшись по улицам и площадям (а Ниэни гордо показала нам выигранный для нее в соревновании магов Файги золотой браслетик), отправились в домик отдыхать и обнаружили, что нас там нет. Расспросив стражу в воротах и узнав, что мы ушли, ребята и решили нас разыскать. В итоге Дорр обнаружил наши следы по запаху, примерное место пребывания, и нас отыскали–таки. Как оказалось, не зря.       – Мы просто видели, когда гуляли, что здесь много одиноких мужчин, которые… Ну, приставали к девушкам. И я решила, а Гарли… Файгарлон… согласился, что это может быть опасно для вас, – поведала Ниэни, сердито поглядывая на меня. И гордо улыбнулась, когда Эстер похвалила ее первое в жизни, как оказалось, украшение… К обсуждению того, что произошло перед нашим уходом и после встречи с науром, мы вернулись только добравшись до площади перед Школой Магии. К тому моменту я пришла в себя и уже шагала рядом с друзьями, искренне благодаря в мыслях Эстер за сообразительность и внимание. И понимая, что, если бы не она, ситуация была бы жутковатая. Не став возвращаться в домик, мы уселись в уличном «трактире» в паре кварталов от площади, пустующем в утренние часы, но по случаю Фестиваля работавшем и ночью, заказали завтрак, заняв один из столиков в углу. Дорра, из уважения к варам, присущего Минауру, пропустили и принесли ему за счет хозяина огромное блюдо сырого мяса, что у тигра вызвало крайнее одобрение…       – Говоришь, она видела зеркало, а ты нет? – уточнил Файгарлон, отправив в рот порцию запеченных с овощами ребрышек. Куда в его худощавое тело влезало столько еды, оставалось для меня загадкой.       – Ага, – кивнула Эстер, уплетавшая сладкий рис. Мой завтрак, из–за поднимавшейся после непривычного хмеля тошноты, составили кусок хлеба с сыром и салат из свежих овощей. Остальные же, отмечая выигрыш Эс, заказали себе явств от души – после походного питания, впрочем, я их понимала… При всем мастерстве Ниэни разнообразить еду все равно было трудно. – Кстати, один из этих бугаев подкинул нам еще деньжат, – на ее ладони подпрыгнул увесистый позвякивающий мешочек.       – Ты украла? – побелела Ниэни.       – Ну да. Сами виноваты, играть и выпивать с незнакомками иногда опасно, а уж тем более, когда твои намерения не такие уж и добрые, – тонкие губы Фэрна тронула слабая улыбка, впрочем, его недовольства это не убавляло. – А что это могло быть?       – Иллюзия. Вернее, само зеркало – иллюзия, но не могу сказать, действовала бы только на Ал – это одна магия. Или же рисовала бы картинку поверх стены – это совсем другая… Учитывая влияние, скорее всего, первый вариант – психическая магия, она очень тонкая и труднораспознаваемая. К слову, очень часто ей пользуются самиры – у них она даже тоньше и хитроумнее людской. – Ниэни чуть покраснела, потупившись и явно вспоминая сцену с участием этого народа, разгоревшуюся недавно… Я с уверенностью могла сказать, что девушке неловко так засматриваться на них, когда рядом с ней был человек, открыто и довольно уверенно прошлым днем назвавший ее своей возлюбленной…       Я вспоминала все, что знаю о чарах, как и Дорр с Фэем, и постепенно мы пришли к выводу, что на психическую магию с примесью Иллюзий это походило довольно ощутимо… Вот только кому могло понадобиться стирать мне память – а что еще это могло бы быть? Кому–то из Наставников? Кому? Нарус – Иллюзионист, конечно, но я не помнила, чтобы он владел психической магией… И все же почему–то из головы черные кончики его ногтей не лезли, только вот о таком символе или таких последствиях какой–либо ворожбы никто из нас шестерых прежде не слышал… Файгарлон, уже в домкие осмотрев комнату, выбранную нами с девушками, подтвердил, что магию и впрямь применяли, но сети тонкие и очень запутанные и расшифровать их едва ли получится – слишком эфемерные следы оставались, даже на их с Дорром особый взгляд…       – Не уверен, что оставаться здесь – хорошая идея, – отозвался на это Фэрн.       – Если мы теперь уйдем, это будет подозрительно, – вздохнула я. – Вечером переедем к Сарине, лошадей поместим в городскую конюшню, а на встрече с Нарусом я буду как можно осторожнее.       – Ты уверена, что твоей Наставнице можно довериться? – прищурился оринэец.       – На этот раз почему–то уверена, а моя интуиция пока нас не обманывала… – кивнула я. И изумленно уставилась на застывших в двери комнаты мужчин Эстер и Фэрна. Файгарлон открыл было рот.       – Тогда нам всем пора отдохнуть. Мы с Эс будем здесь, ну а ты, если чего, поспишь в общей комнате. Нам еще кое о чем стоит поговорить, – метнул он взгляд на ухмыльнувшуюся Эстер.       – Я не собираюсь оправдываться, первым гулять один ушел ты, ясно?       – А мне где спать? – обрел способность речи роккадец.       – Тут, или у девчонок. Или Ал тут, а вы… – покрасневшая до ушей Ниэни одарила его гневным взглядом. – Короче, сами разберетесь… – донессшиеся из–за довольно тонких стен голоса, поначалу явно ссорившиеся, мы старались не замечать, вместе с улегшимся у очага Дорром обсуждая, как лучше будет в данной ситуации покинуть Минаур в ближайшее время. Из осторожности причиной тому негласно была согласована наша поспешность и желание поскорее достичь цели. О том, что истинная причина похода должна остаться тайной, и говорить не стоило… Весьма красноречивый скрип кровати и донесшиеся следом шорохи заставили Ниэни побледнеть и в ужасе уставиться на дверь, съеживаясь и за малым не пытаясь закутаться в одежду еще сильнее. Впрочем, что происходит сейчас за стеной, было очевидно… Я попыталась натянуть на лицо уверенное выражение, хотя смущена была не меньше, чем Ни, и пригласила Файги поспать у нас, поскольку раздеваться ни я, ни Ниэни не собирались, а спящими мы друг друга все давно уже увидели… Оринэйка, стеснительно опуская глаза, разулась и торопливо, словно осталась совсем нагой, нырнула под теплое одеяло. Серые глаза смущенно скользнули на ее личико, явно игнорируя мое здесь присутствие. На тонком бледном запястье блеснул браслетик.        – Давайте–ка спать, – зевнула я, когда из общей комнаты донеслось урчание оставшегося там вара. – К вечеру попытаюсь добраться до Сарины и покинем это чудесное место, не будем смущать Школу. Не делегация по набору работников, в конце концов, в магическую гильдию.              ***              И все же встретиться с Сариной у нас вышло лишь через три дня – вернувшись, она сразу же отбыла по поручению Школы в соседнее поселение, за что Нарус, устами Дарго и Марги, приносил глубочайшие извинения. А Фэрн заметно мрачнел с каждым часом… Вообще к концу третьего дня в Минауре от общества некроманта и Преобразовательницы меня начинало тошнить – они, словно забыв о всех других делах, уделили нам все свое внимание, заставляя тихонько скрипеть зубами от одного их вида, едва появлялись утром на пороге домика. Эстер, которая, «прижившись», проявила себя как весьма приветливую особу, на них косилась еще злее, чем на меня в первую встречу. Марга, всем видом выражая превосходство над ней, да и над Ниэни, окрестила одну хамкой, а вторую «девочкой». И голубые глаза Ни впервые на моей памяти весьма откровенно выражали желание кого–то убить…       Именно поэтому я обрадовалась, когда заметила, прогуливаясь рядом с домом, белый плащ Сарины, торопливо шагавшей по тропинкам в сторону Лекарских Комнат, расположенных у самой ограды Школы и имевших еще один выход, на городские улицы – пару часов в день эти дверь почти всегда были открыты, показывая, что Сарина – одна из немногих Целительниц в Минауре – готова принять страждущих. И тут же условилась с Аманэ о встрече, получив радушное приглашение побыть гостьей в ее доме. Жила она в паре кварталов от Школы, в крошечном, но очень уютном домике, окруженном небольшим садиком. Кусочек земли, отведенный ей под земледелие, был засажен травами и цветами, используемыми в Целительстве. Когда–то я провела немало часов, пропалывая садик и копаясь в семенах и плодах, выращенных нами…       Отделавшись от Дарго, настоятельно предлагавшего помочь с переездом и убеждавшего, что нам просто необходимо его присутсвие рядом, мы перебрались в ее дом вечером того же дня, устроив лошадей на городских конюшнях, что стоило немалого количества и без того заметно поскудневших сбережений. Опасность остаться без денег становилась все более явной, вот только продать было нечего – украшений мы не носили, чего–то ценного при себе никто не имел (а возможность продавать оружие я запретила даже рассматривать). Заработать в Минауре, при всей его многолюдности и вечной суете, надеяться не стоило – город, полный магов, в обычной рабочей силе едва ли всерьез нуждался.       – Ничего, – решил, подсчитав остатки денег, Фэрн. – Нам еще на некоторое время хватит, если экономно – потянем довольно долго, а там и разживемся. Лошадей мы на три недели оплатили, думаю, уж дольше–то тут торчать не будем.       – Надеюсь, – кивнула я, оставляя ребят и спускаясь вниз. В доме Сарины было два этажа – на втором находились три небольшие спальни, в одной из которых когда–то в детстве я жила летом, в одной обитала сама Сарина, а еще одна почти всегда пустовала – гостей у женщины, в детстве оставившей Филарэсс и более туда не возвращавшейся, бывало мало. Первый этаж занимали кухня, небольшой кабинет с длинными стеллажами, заставленными книгами по Целительству, теории магии, травам, животным и птицам… Комнатка с ванной, уборная и, пожалуй, самая большая в доме Лекарская Комната. Именно там и обнаружилась Наставница, наводившая чистоту. В центре помещения стоял длинный стол, вдоль всех стен тянулись узкие столы и шкафчики, заставленные лекарствами, коробками с бинтами, полотнами, простынями… Инструменты лекарей, нитки и иглы. Пара узких кроватей в углах – для тех, кому приходилось остаться под присмотром на ночь. И письменный стол у двери, с которого аманэ и стирала пыль, приводя в порядок стопки бумаг, чернильницы и связку перьев.       – Амила Алеандра, – заслышав мои шаги, женщина подняла голову. Возраст оставил на ее лице отпечатки даже за те три года, что мы не виделись. На лбу пролегли глубокие морщины, как и на щеках, в волосах прибавилось седины. Тонкие бледные губы тронула слабая улыбка. – Девочка моя, как я рада тебя видеть, моя дорогая. Не могу не отметить, что у тебя славные друзья. ОсоБенно Ниэни, такая милая девочка… – последняя, с присущей ей скромностью и доброжелательностью, завоевала расположение хозяйки дома с первых минут встречи. – Надеюсь, вы хорошо устроились?       – У вас в доме всегда уютно, даже стены пропитаны радушием и теплом, – улыбнулась я, обнимая пожилую волшебницу за плечи и усаживая.       – Истинный Целитель должен принимать мир с теплом, заботой и вниманием. Один из первых законов, которым я научила тебя, милая. В моем доме часто бывают те, кому очень нужна помощь. И когда они приходят просить о ней, им гораздо спокойнее, когда они видят понимание и участие. – Сарина часто улыбалась, когда мы встречали посетителей. Как–то раз я спросила ее, почему она всегда встречает каждого больного, словно это ее давний друг, и почему улыбается, никогда не говоря человеку, с чем мы имеем дело, если болезнь или рана опасны. Ответ мне был одним из тех уроков, что я запомнила надолго. Сарина, усадив меня здесь же, в этой самой комнате, без тени улыбки поведала, что Целителю никогда не следует говорить тому, кто обратился за помощью, что опасность велика, а тот, кто видит участливое и приветливое отношение, и сам гораздо светлее принимает мир.       – Светлые мысли, – кивнула я, – немалый шаг к исцелению. Даже тот, кого ты не в силах исцелить, должен видеть поддержку и надежду.       – Ты всегда умела запомнить важные слова, – темные глаза скользнули на мое лицо. – Когда я вручала тебе три года назад пакту, мне показалось, что я отпускаю в большой мир свое дитя. Ты выросла на моих глазах из бойкой любознательной девочки в очень красивую, умную девушку с прекрасным даром и чистым сердцем… Довелось ли тебе помогать людям, милая?       – Да, и, надеюсь, я сумела сделать мир хоть немного лучше. Но на моем пакту появилась прядь…       – Сожалею, первая прядь всегда самая болезненная и горькая, – вздохнула женщина. – Что привело тебя в Минаур, дорогая? До меня доходили сведения о том, что ты, будто бы, напала на Его Высочество принца Алкира?!       – Это досадное недоразумение, – выдавила я улыбку, мысленно благодаря Трингула за то, что покинула Школу. Почему–то за радостью, которая родилась сразу после возвращения, пришло осознание, что это место не очень дружелюбно. А после событий с зеркалом, которого не было, и с рассказом Эстер о том, что она заметила в Наставнике Нарусе, оно переросло в навязчивую мысль о том, что я, придя сюда, совершила огромную ошибку.       Когда я рассказала наспех придуманную нелепицу о том, что, якобы, споткнулась на лестнице и невольно толкнула Алкира, аманэ насмешливо покачала головой, серьезно меня рассматривая.       – Ты никогда не умела обманывать правдоподобно, дорогая.       – Иногда самая нелепая история бывает правдивее тщательно выверенной и логичной, не правда ли, аманэ? Это тот самый случай, поверьте, – выразительно заметила я, указывая глазами на стены. Даже здесь я всерьез опасалась, что тот, кто устроил случай с зеркалом (а, быть может, был связан и с тем утром, когда я встретила наура и на меня словно обрушилась чья–то неумолимая, ломающая воля), будет за нами следить.       – И что привело тебя сюда?       – Когда мне пришлось… покинуть столицу, о чем я сейчас искренне сожалею, мне довелось узнать о многих несчастных семьях. О том, что в день, когда исчезли войска, пропали очень многие оринэйцы… Я пытаюсь понять, что произошло и как можно помочь моему народу теперь… И науры, если, конечно, они согласятся выслушать мое прошение, возможно, единственные, кто мог бы пролить свет на случившееся в тот день и поведать мне, как уберечь мой народ… если вдруг подобное повторилось бы.       – Получить встречу с наурами нелегко, дорогая, – Сарина коротко кивнула, показывая, что поняла скрытый смысл моих слов. – Уверена, Наставник Нарус поспособствует тебе, но сейчас он очень занят, в Школе высокие гости, как ты, верно, слышала… Впрочем… – она уставилась куда–то на окно и перевела серьезный взгляд на меня. – В Школу прибыли науры, возможно, вам не пришлось бы посещать Наурган, они не очень привечают пришедших туда смертных. И, если позволишь, я посоветовала бы тебе вспомнить, что в Минауре, как и в Наургане, вес каждого сказанного тобой слова должен быть велик. Осторожность речей и стремление избежать пустых бесед, Алеандра, иногда воистину бесценны, – на сей раз кивнуть, показывая, что истинную цену ее слов я понимаю, довелось уже мне.              ***              Получить встречу с Наставником Нарусом мне довелось через две недели после переезда к Сарине… И у нас с ребятами родилось стойкое ощущение того, что нас здесь словно специально держат, растягивая время. Тем неприятнее было узнать, что в Школу прибыли несколько науров, которые и заняли Дом для делегаций, вот только докучать им здесь без посредничества Наруса мы не рискнули, а они оставили Минаур буквально через несколько дней после прибытия. Осознание того, как близки мы были к цели, было бы обидным, не звучи в голове вновь и вновь слова Эстер и предостережение Сарины. Аманэ не требовала от меня откровенности, принимая любые рассказы так, словно они были чистой правдой – и прекрасно понимая, знала я (ей ли, моей Духовнице, было этого не видеть), насколько отчаянно я лгу. И тем весомее и серьезнее было наставление, данное в самый первый день, ценить свои речи, которое красноречиво показывало, что мои опасения были не столь беспочвенны.       – Моя милая Алеандра, как я рад видеть тебя, – худое лицо с глубокими морщинами расплылось в улыбке, когда я поклонилась, переступив порог дома Наставника Наруса. Огромное здание со светло–зелеными стенами, широкими окнами, резными перилами крыльца, чисто выметенными ступенями. Большие комнаты, украшенные дорогими коврами и занавесями, мебель из красного дерева, обитая роскошным бархатом насыщенных ярких цветов, живые цветы и кустарники в расписанных вручную кадках, некоторые выше моего роста… – Давай пройдем в трапезную комнату, я велю слуге подать ужин, – Нарус всегда был одним из тех немногих Наставников, кто не гнушался окружать себя прислугой и роскошными вещами, хотя Минаур всегда проповедовал отречение от материального. Вот и сейчас, усевшись на мягкую скамью за длинным столом, ножки которого украшала затейливая резьба, а полированную гладкую столешницу – позолоченный узор, изображавший гордо вскидывающего голову дракона, я невольно отмечала, что стены, обитые парчой, украшают большие портреты – сам Нарус, виднейшие правители и чародеи мира, наших дней и прошлого…       – Всех этих людей, – отметил Нарус, проследив направление моего взгляда. – Кроме тех, чьи жизни минули сотни лет назад, разумеется, мне случалось встретить лично.       – Из всех, кого я могу увидеть здесь, о Наставник, мне доводилось встретить лишь Владычицу Танру и Его Величество.       – В моей библиотеке ты могла бы увидеть твоего отца. Аланда почитали мудрым и рассудительным королем, дорогая… – подали ужин, роскошностью не слишком уступавший обычным трапезам Алкира, на которых мне случалось присутствовать. От мясных и рыбных блюд, заставивших полстола, исходили пряные аппетитные запахи, заставляя почти жадно предвкушать угощение… Нарус, устроившись напротив, изящными движениями наполнил свою тарелку до краев, отослав прислуживавших нам молчаливых юношей и девушку, опускавших глаза и державшихся так, словно их призвали на аудиенцию к Карлону. Неприятно скребнувшие мысли заставили и без того напряженное нутро сжаться еще сильнее. Светский разговор о городских и школьных событиях трех лет, вскользь брошенные Нарусом слова о том, что он отослал всех слуг и нашей беседе никто не помешает, ароматно пахнущее вино… Случись этот ужин в первый вечер в Минауре, я, пожалуй, рассказала бы все, покупленная дружеским, казалось на первый взгляд, приемом и уютным вечером. Но с моего побега из Рокканда прошли месяцы, и случившееся за это время – встречи с духами, проведенные у Ополчения дни, все, что мы узнали, что рассказали мои спутнки… И сами Минаурские события круто изменили что–то внутри меня. Первый бой с роккандскими солдатами показался мне самым страшным событием в жизни, но теперь для меня стало довольно легким делом, как бы горько ни было знать это, совершить убийство… Как выразился Дорр, провожая меня сюда и оставаясь снаружи, произошла своего рода закалка.       – Итак, милая, – внезапно поднял глаза старец, прерывая пустые речи ни о чем. – Что привело тебя в мой дом?       – Как я говорила вам, Наставник, в Минаур меня привела необходимость просить мудрейших и уважаемых чародеев и ученых о посредничестве в деле, имеющем немалое значение для моего народа, – отозвалась я, тщательно подбирая слова.       – Я слышал, моя дорогая, что в Рокканде ты была сочтена преступницей? – взгляд на меня стал каким–то холодным, режущим. У меня родилось ощущение, словно этот самый взгляд пронизывает меня острой иголкой.       – Ох, это такое нелепое недоразумение, Наставник, право… – покачала я головой, натягивая на лицо невинное кроткое выражение, вроде того, что обычно изображало личико Ниэни. Как оказалось при близком знакомстве с ней, далеко не всегда соответствовавшее ее истинному настроению. – Вы даже не поверите в то, как глупо вышло. Вы, верно, слышали о планируемой помолвке?       – Да, мне сообщал об этом сам принц Алкир, – темные глаза не отрывались от моего лица, лишь на миг скользнув к медальону на шее. – Он упомянул, что негласно вы уже помолвлены, но это было почти за год до твоего бегства из Гвенто–Рокканда.       – Мы ждали моего девятнадцалетия, хотели объявить о ней к зиме – свадебные приготовления завершились бы весной, к теплом сезону, – кротко улыбнулась я.       – Да… Разумное решение. И… что же случилось? Я слышал, ты, будто бы, покушалась на него?       – Вы бывали в городском имперском парке Гвенто–Рокканда? Там… очень большие лестницы и ступени довольно… узкие. Мы прогуливались, и… Лестница была скользкой после дождя, к сожалению, я запнулась, испугалась, что упаду, и невольно схватилась за руку Алкира. Моя неловкость едва не окончилась тем, что я столкнула бы его вниз, и стража решила, что я хотела сделать именно это.       – А что же царевич? – кончики тонких узловатых пальцев сомкнулись под длинным носом. Весь Нарус, облаченный в черный балахон, показался каким–то мрачным. В памяти всплыли другие пальцы–когти, в Саюте. Тогда пришел Фэрн, очень вовремя, у меня лишь начала нарастать паника. А кто придет теперь?       – К сожалению, он подумал так же, а переубедить сразу не вышло. Я испугалась возможных последствий, и решила сбежать. Понимаю, что это было очень глупым поступком, но…       – Юность нередко становится временем крупных и мелких ошибок, дорогая. Сейчас ты, верно, желаешь вернуться?       – Думаю, да. – Выдавила я улыбку. – Уверена, мы все достаточно успокоились и остыли, и я сумела бы доказать, что в моей голове не было и тени умысла.       – Уверен, Император Карлон, как и принц Алкир, очень рассудительны и мудры, милая. Право, я изумлен, что они могли допустить подобную мысль о тебе. – Лицо его при этом не выражало ни этого самого изумления, ни чего бы то ни было еще, оставаясь холодным, едва ли не каменным.       – Оставив столицу, я встретила многих оринэйцев, которые пострадали в Последней Войне Оринэи, и они рассказали мне о дне Алого Тумана… Я и мои друзья приняли решение, которое и привело нас сюда. Мы хотели бы обратиться к наурам… Я опасаюсь, они единственные, кто может пролить свет на случившееся и помочь мне вернуть счастье моему народу. Как принцесса Оринэи, я не могу не заботиться о тех людях, чьи жизни вверены мне.       – Разумные речи, – как–то странно улыбнулся он. – Такая же любовь к оринэйцам была присуща твоему отцу… Но Император Карлон заботится о твоих подданных, как и о всех людях…       – Ни ему, ни мне не ведомо, что произошло в тот страшный день. Я же опасаюсь, что, если это нечто сумело проникнуть в мир раз, оно однажды вернется, и я хочу попытаться помочь своим людям, помочь избежать такой трагедии. Не только в Оринэе, но и в любой иной стране…       – Похвальное желание, и очень характерное для тебя, дорогая. Нельзя не отметить, милая, твоей искренней любви к миру. Действительно, осознать события того дня, постичь эту истину не удалось пока ни одному мудрецу нашего мира. Случившееся – большая загадка, да простят Творцы нам наше отчаяние и скорбь, – меня прошиб холодный озноб, змеей вползавший в разум. В верхне–арракском, а речи Нарус вел, если общался с чародеями, именно на нем, существовало отдельное выражение для двойственного числа и отдельное – для количества единиц, превышавшего две, чего бы то ни было. Говоря о Творцах, Нарус, вольно или нет, упомянул последнее.       – Я знаю, что науры отошли от дел давно, даровав людям мудрые наставления, но… Я знаю, что в деле заботы о моем народе я могу просить помощи у Императора, как и мудрого совета, но мой дух приводит в смятение, произошедшее тогда, в войну. Возможно, Светлейшие даруют мне свой мудрый ответ.       – Науры стремятся познать Истину, оставив ради этого мирские дела, но, возможно, они окажут тебе эту честь. – Серьезно и на вид благодушно кивнул Нарус. – Я постараюсь помочь тебе получить встречу с ними в ближайшее время.       – Я буду очень признательна, – я подключила все свое умение делать невинные наивные глазки, благодарно сомкнув ладони. – Но, право, нет необходимости в поспешности, мы будем ждать столько, сколько потребуется.       – Твоя тактичность меня всегда приятно радовала, – вздохнул Нарус. – Но я постараюсь устроить все в ближайшее время… Знаешь, ты делаешь первые шаги на пути мудреца, принимая такие решения. Но этот путь сложен. Ведь даже в Священных книгах нельзя быть уверенным, что тебе открывается Истина. Книги написаны людьми, тысячи лет назад, и, вольно или неосознанно, немало могло быть искажено. Многие ученые мужи и чародеи посвящают свою жизнь тщательному изучению книг, мира, отыскивая истины… – речи про Истины окончательно обрисовали уже давно осознаваемую мной картину и показали, что решение не открывать правды и быть осторожнее, если уж мне хватило глупости привести ребят сюда, было правильным. Я просила о помощи и трапезничала изображая невинность, с человеком, пребывавшем в Обществе Внемлющих Алому Тигру. Именно так описал мне их Орден Алкир, разглагольствовавший об истинах и откровениях. О благости любви и гармонии и прочем, о чем я слышала речи в исполнении Марги, Дарго и Наруса. Неужели и они тоже Внемлющие?! И я привела ребят сюда, в это логово врага?!       – Как прошел твой путь сюда, амила Алеандра? – между тем ласково осведомился человек, которого я теперь воспринимала как опасного врага. – Сейчас опасно путешествовать, к тому же, полагаю, принц пытался отыскать тебя?       – Да, и нам не раз с трудом удалось избежать встречи с гвардией, – кивнула я. – Мой друг, Файгарлон, отправился было за мной и… тоже попал в немилость, его сочли моим сообщником. Я побоялась возвращаться и решила, что лучше будет дать нам всем время успокоиться.       – Все войска не сумели отыскать двух магов? – насмешливо уточнил Нарус.       – Сейчас на восточной границе и на юге Оринэи участились восстания, пара Ретенских племен доставила неудобства… Нас искали лишь небольшие гвардейские части, думаю, к тому же пара моих друзей умеет хорошо прятаться. Например, вар… Мне очень жаль, что мои люди так относятся к Рокканду, думаю, их сердца все еще в смятении и несчастье.       – Произошла большая трагедия, – кивнул Наставник. – Уверен, Император Карлон понимает это и прощает людям их ошибки, осознавая, что зла в их головах нет…       – А через Ретен мы нашли хорошую проводницу, поэтому дело свелось к паре стычек с племенами, да и в Рантии она знала безопасные дороги.       – Местная?       – Нет, оринэйка. Она часто бывает в Ретене и Рантии, добывает насекомых, растения, камни и продает колдунам и магам. Мы заплатили ей сотню золотых.       – Две страны и нынешние опасности… Думаю, она взяла весьма уместную, даже малую, плату, – кивнул маг. – И вам более никто не помогал?       – Нет. Мы были вшестером, ну, и наша проводница. – Рассказывать про отряд Фэйзера я по понятным причинам не спешила. – К слову, ребятам очень понравился город, осоБенно Дорру, и мы очень благодарны Школе за гостеприимство.       – О, право, не стоит. Мы рады принять вас в нашем доме… – елейно и ласково улыбнулся Нарус. Я же отгоняла мысли о том, зачем ему знать, кто нас сопровождал. Как и навязчиво вертевшуюся в голове идею, как выпутаться из этой ситуации. То, что оставаться в Минауре нельзя, было очевидно, а моя интуиция, коей я привыкала доверять, шептала, что нелишним будет, коль скоро он едва ли еще представляет мою осведомленность и мое знакомство с сектой в полной мере, совершить и кое–что иное. – И мое приглашение провести время в качестве моих гостей сильно.       – Я поговорю с ребятами. К слову, у вас очень талантливый повар.       – Хороший повар в наши дни, как и хороший проводник, на вес золота… – его речь прервал мелодичный звон, наполнивший залу.       – Подожди пару минут, – вздохнул Нарус. – Это срочный вызов, наверное, из Школы доставили кое–какие важные сообщения. Право, мне неловко оставлять гостью одну, дорогая, но я постараюсь вернуться через мгновение.       – Я осмотрю портреты, они столь… ярко и живо написаны, я не могу не восхититься, – поднялась я, кланяясь.       Когда его фигура скрылась в двери, я выудила из тайника в эфесе крошечный флакон, вылила содержимое в свой кубок, и, глубоко дыша, чтобы успокоить бешенно бьющееся сердце, обошла зал, рассматривая портреты людей, которых никогда не видела. Да, в общем–то, и не слышала их имен, в большинстве случаев.       Мое внимание привлекла картина, изображавшая высокого, широкоплечего мужчину, довольно молодого, в парадной военной форме, почему–то черной с серебром. Он опирался на двуручный меч, чуть прищуренные темно–карие глаза словно заглядывали в душу… И все же красивые для мужчины черты лица, показавшиеся знакомыми, внушали невольное расположение и доверие, которого не создавали почти все, чьи лица взирали на меня со стен. А где–то глубоко в душе всколыхнулось что–то давно забытое. Или стертое из моей памяти…       Мне упорно казалось, что я где–то видела этот внимательный прищур, четкие строгие скулы, короткие черные волосы. Узкие пальцы, лежащие на эфесе огромного клинка, казалось, еще миг, и придут в движение. У многих принцев и царей, да и иных «воинов» с портретов имелось то или иное оружие. Секиры, булавы, у одного из–за плеча выглядывал колчан, полный стрел… Парадные мечи и кинжалы, вроде того, что носил на церемониях и приемах отец. И все же я мало сомневалась в том, что многие из них владеть оружием не умеют, и нужно оно им лишь как украшение – царственные лица нередко считали, что их умы должно занимать более высоким вещам. Один из молодых принцев, отдаленно мне знакомых, и вовсе кинжал держал так, хвастаясь им как–то в Рокканде, что даже у меня возник вопрос, зачем он ему нужен. Алкир, отозвав меня «подышать воздухом», не преминул посмеяться над этим случаем вместе со мной… Тогда, полтора года назад, мы часто смеялись… До ставших роковыми слов он никогда не заставял меня плакать, мелькнула горькая мысль.       Но этот великан, от лица которого я сейчас не могла отвести взгляд, завороженно пытаясь вспомнить, где я могла видеть его, производил совсем иное впечатление. Мне казалось, что еще миг, и грозное оружие взметнется в могучем замахе, точными и смертоносными ударами разя врагов, превращаясь в умелых руках в страшную, опасную и… величественную вещь. Вот только кто из нас, оживи этот портрет, был бы сочтен врагом? Нарус… или я?       – Где же я тебя видела? – невольно вырвалось вслух, а пальцы сами собой коснулись рамы картины. Я знала, что я действительно встречала этого человека, помнила хмурый прищур и изгиб губ в чем–то, напоминавшем горькую усмешку, помнила черные с серебром ножны парадного меча, одноручного, ни в какое сравнение с этим не идущего… Карие глаза, казалось, неотрывно следили за мной, словно решая, стоит ли мне отвечать.       – О, многие девушки были сражены его смазливым лицом, – вырвал меня из раздумий голос Наставника. Его жилистое тельце быстро приближалось. – Ты, кажется, тоже сочла его миловидным?       – Кто это? – как можно невинее спросила я, разыгрывая из себя Ниэни.       – Это… ох, дорогая моя, это очень страшный человек. Его жестокость не уступает красоте, опасаюсь. Это принц Арэн, из династии Фамэ.       – Фамэ… Они, кажется, из Круга…       – Верно. Династия Фамэ, моя дорогая, с самого момента зарождения Никтоварилианской Империи правит оной. А до нее они были королевским домом Дариана. Помнишь легендарное королевство из Песни о Великой Любви? Вот, это и был Дариан… Сейчас он уж Император Арэн, конечно…       – Если он из Круга… В Круге ведь живут довольно развратные и жестокие люди, – невинно улыбнулась я.       – Арэн – демон среди скопища демонов, я слышал о нем много ужасного. Конечно, и здесь нужно отыскать Истину, не думаю, что он впрямь ест на завтрак младенцев, а на ужин пьет кровь изнасилованных им днем девственниц. Но многое из того, что говорят о нем, может быть правдой. Например, что он занял трон посредством убийства отца. В Круге это обычное дело.       – Даже в Альянсе случаются подобные коварства, – пожала я плечами, тут же ругнувшись на свою беспечность. Зная, с кем имею дело, я не могла слепо принимать слова Наруса на веру, в том числе и об этом человеке. Если служитель Красного Тигра столь нелестно отзывается о нем (а ведь Эна тогда назвала его одним из главнейших Хранителей Стражей!), не значит ли это, что на самом деле этот человек – враг Красному Тигру? И возможный союзник для нас? Впрочем, делать и такие выводы поспешно я тоже себе позволить не могла.       – И все же Круг – мрачное и суровое место, моя милая, – отозвался Нарус. – Мне искренне жаль тех отчаянных людей, что почему–то надеятся найти там хорошую участь… К чужакам люди Круга осоБенно жестоки, хотя они и так славятся своей кровожадностью. – Темные глаза пристально всматривались в мое лицо. – Участь тех, кто попадет в лапы Арэна, будет особенно печальна. Ради развлечения он живьем скармливает девушек и детей своим прирученным харрам, и у меня есть основания полагать, что это правда. Впрочем, его палачи виртуозно калечат и кроваво расправляются с людьми, особо славится жестокостью и неумолимостью Особый Отряд – скопище отборных ублюдков, у которых ничего святого нет.       Меня почти подмывало спросить, чего ради вернувшийся за стол Нарус рассказывает мне все это, но я, благоразумия во имя, предпочитала хранить молчание. Нарус, прихлебывая вино из своего Кубка, предложил мне десерт – творог с фруктами – и вернулся к повествованию об ужасных жестокостях юноши с портрета.       – Когда был написан этот портрет, к слову, Арэну было двадцать три года, и он был женат на очаровательной девушке, дочери младшего брата короля Агрора – дворянских кровей, этот умнейший муж посвятил свою жизнь наукам и магии, воспитал прекрасную дочь, Лайнери. Она много читала, славилась радушием и добродетелями, и, к своему несчастью, была удивительно красива. К несчастью потому, что, когда принцу исполнилось двадцать… - Нарус ненадолго задумался, что-то подсчитывая, - примерно двадцать четыре, он решил жениться и выбор его пал на Лайнери. Девочка, конечно, не посмела ему отказать, как и ее отец. И после свадьбы я видел ее однажды, от живой озорницы и всеобщей любимицы в ней следа не оставалось, она поведала, улучив минуту на общение со мной, что муж жесток к ней, не гнушается на ее глазах ложиться в постель – чаще всего недобровольно со стороны бедняжек – с девушками, имеет целый полк детей, коих отказывается признать… А ее избивает, за то, что она не может подарить ему наследника… И за то, что она пытается защитить бедняжек, кои попали под его «интерес». В общем… Когда сын наконец появился, эта кошмарная жизнь бедной девочки оборвалась через полгода, и есть основания считать, что не без его на то команды. Он тогда был не в Империи, но ведь и не он сам совершил такую жестокость… Вот так за внешней красой и милым обликом, что он создавал себе на приемах и во время визитов в иные страны, скрывается зверь. – Чем больше грязи лилось на голову этого человека, тем сильнее я почему–то начинала думать, что дела обстоят точно наоборот. История с девушками и скандальным браком и вовсе напоминала Карлона, причем о проделках последнего я знала куда более достоверные вещи.       – Думаю, – произнесла я вслух, – принцесса Лайнери была очень красива, если привлекла подобного тирана.       – О да… И с тираном ты попала в точку, негласно он правит всем Кругом, и, конечно, держит их в железных окровавленных по плечо руках. Казни и убийства – обычное и излюбленное дело. Даже вот этот фламберг, с портрета, познал озера крови. Впрочем, не будем об этих ужасах, милая. Думаю, стоит отметить нашу встречу и то, что ты так легко проделала такой путь, небольшими кубками сархарского вина. Оно некрепкое, не бойся.       – Если позволите, я хотела бы почтить традицию Минаура – в знак дружбы обменяться кубками. – Сердце бешенно забилось в груди, пока я наблюдала за тем, как старик, кивая, обменивает наши кубки и подносит мой к губам. Поднеся свой, я коснулась губами пряной жидкости и невинно улыбнулась, пожелав мира и долгой жизни бывшему Наставнику. И, делая вид, что пью, проследила взглядом за тем, как опустел его кубок… На губах появилось что–то вроде улыбки, рот приоткрылся и тут же изогнулся в болезненной несчастной гримасе… С жутким грохотом стул опрокинулся, а я, поднявшись, склонилась к мертвому телу, проверяя факт смерти, как учила Сарина, стараясь не прибегать к магии. Не оставлять лишних следов…       Нарус был мертв, что не вызывало у меня сомнений, а к моменту, когда его обнаружат утром, даже те следы, что могли бы остаться (впрочем, яд был в этом отношении весьма надежен), уже исчезнут. В целом же действие похоже на сердечный разрыв, следовательно, напрямую улик против меня не было. Впрочем, я рассчитывала утром оказаться уже на пути к южной границе Минаура, подальше отсюда… Но руки уже сами собой, осторожно, нырнули под накинутую на его плечи мантию, выуживая из–под полы сверток, заботливо перетянутый бурого цвета тесьмой. Судя по всему, несколько сложенных вместе листов, свернутых в свитки. Находка скрылась под моей туникой, рука невольно отдернулась от тела покойника, поклонявшегося Красному Тигру, который, даже оставив мир живых, производил на меня мрачное впечатление. Этот человек, впрочем, даже без своей истинной сущности был не самым приятным типом, взять хотя бы портреты, похвалявшиеся знакомствами с сильными и властными.       – Вы были правы, Наставник, – коротко и нежно улыбнулась я, торопливо покидая дом. Если здесь и были охранные чары, почему–то сейчас они не срабатывали, позволяя мне уйти легко. Как–то слишком, скребнули холодные когти, у меня все легко получалось. Нарус не мог не иметь какой–то защиты, особенно будучи членом Ордена Внемлющих Алому Тигру. Людям он вряд ли доверял, даже своим приспешникам Марге и Дарго, как и прочим им подобным. Защита, вернее всего, была магической. Почему тогда я, убив владельца дома, так легко ухожу? Впрочем, думать стоит после, а сейчас надо срочно уносить ноги из города. – Каррам мне сослужил очень хорошую службу. А заодно избавил мир от вас…