***
– Доброе утро великим отравителям! – с первыми рассветными лучами разбудил меня голос Фэрна, в ту ночь сторожившего, вместе с Эстэр, последним. – Вставай–вставай. Поговорить надо. – Я привыкла просыпаться под обещание съесть меня на завтрак, – огрызнулась я, решив, что могу урвать еще немного сна, пока не рассвело, и укуталась в одеяло плотнее. – Могу Дорра привести, хочешь? Он все равно не спит, на разведку пути пошел… – теплая крепкая рука хлопнула меня по плечу. – Поднимайся, женщина. – Хэй! Между прочим, в Оринэе такое обращение крайне нетактично! – фыркнула я, усаживаясь и сбрасывая с плеча груз. – Не поверишь, я знаю, – невинно улыбнулся друг. – А если серьезно – давай, поможешь со сборами, а заодно перекинемся парой словечек… – я осмотрела стоянку, в виде небольшого костра, едва теплившегося, расстеленных кругом одеял – палатка, довольно просторная, чтобы вместить, хотя и в тесноте, пять человек, у нас была, но мы не ставили ее каждый раз, не слишком желая тратить время и на это тоже. Укрытие мы создавали в дожди… Ниэни, Эстэр и Файгарлон мирно спали, лошади тихо ржали чуть в стороне, конь Файги заигрывал с моей лошадкой, на что та отзывалась неодобрительным ржанием и фырканьем… Где–то далеко заливалась какая–то птица, наполняя тихий воздух чириканьем. А на самом горизонте, там, где оставался Минаур, в сумрачном небе колыхалась темная пелена, которую легко можно было бы принять за игру света, не преследуй она нас от самых лесов. – Остальных тоже будим? – я, мысленно оторвав уши оринэйцу, не давшему еще немного подремать, поднялась на ноги, принимаясь сворачивать одеяло. – Чуть позже, – отмахнулся он. Его пожитки, как оказалось, были уже сложены и стояли чуть в стороне, дожидаясь хозяина. Фэрн же, подхватив меня под локоть, направился к лошадям – дать им напиться, проверить копыта, прочесать гривы… Я, понимая, что он не отстанет, поплелась следом, где, выполняя мелкие поручения, вроде просьбы подержать щетку, взглянула на сосредоточенное лицо. – Что–то случилось, Эф? – Да нет, просто пара мыслей имеется, – наблюдая за напивавшимися лошадками, пожал он плечами. – Я вот думаю, что ты собираешься делать, если науры отошлют нас с отказом? А учитывая последние события, это вполне вероятно… – Я даже не уверена в том, стоит ли, после всего… – отозвалась я. – Помнишь того наура, которого мы видели в первый рассвет в Минауре? И что со мной случилось? – К чему ты это? – Фэрн, внимательно осматривавший копыто лошади Эстэр, бросил на меня взгляд. – А если видение Алого Тигра и этот наур… каким–то образом… связаны?! – Ты думаешь, среди науров могут отыскаться… Скажем так, не вполне верные своему делу и Творцам? – Я не уверена в этом, Фэрн, но… может быть, кто–то из них связан с Алым Тигром? – Или даже не один, а несколько, – кивнул посерьезневший мужчина. – Малышка, а ведь это может быть правдой. – Тем более науры очень давно отошли от дел Бартиандры. А теперь некая сущность пробивается в мир, именно по эту сторону Нерушимой. Полуденные не вмешиваются в ход истории здесь, и не мешают ему претворять замыслы в жизнь. На фоне всего, что мы видим и что знаем про Алого Тигра, выглядит это, мягко скажем, не самым лучшим образом. Но попробовать обратиться мы все же попробуем. – А если они откажут? – Тогда попробуем отправиться в Эмптию, Эна сказала, что Изумрудный Страж там. Отыщем и вернем его, постараемся добыть побольше фактов, документов, узнать больше… Разнюхаем, что творится в Галдрии и что это за видения показали канкам. И, главное, кто их показал… – И со всем этим ты намерена… – Я еще думаю попытаться отыскать пару Стражей – Карлону они нужны, но нашел он только два, и один из них его покинул. С одним он ничего сделать не сумеет, а я могла бы утянуть еще парочку и осложнить работу. Даже если найдет достаточное количество для открытия Великой Двери, о которой говорил канк, без меня ему будет нелегко заставить их работать. – Вот поэтому ты им и нужна, – кивнул он. – И, желательно, думаю, живой. – Ну или Саат, но его придется еще найти, более того – он сам не знает, кто такой, и не владеет чарами Дома в достаточной мере. – Вздохнула я, коснувшись скрытого рубахой предплечья. – Ну а потом, если мы добудем пару Стражей, думаю, имеет смысл обратиться Полуночным. Они, сколь мне известно, куда более активно вмешиваются в жизнь людей. – И ты собираешься вот так просто пересечь Стену?! – фыркнула я. – Ты понимаешь, что это такое?! – А зачем просто? – искренне удивился Фэрн, прочесывая гриву своего коня. – Сначала пойдем в Таунак, он нейтральный и поддерживает отношения с Альянсом и Кругом. – И в Круг пойдем с верительными бумагами от Таунака? – уловила я идею, вместе с другом направляясь обратно и внимательно слушая. – В Никтоварилью, она – негласный лидер всех стран по ту сторону Границы. Думаю, если обратиться к посредничеству династии Фамэ, дело пойдет быстрее. А с предложением если что поразнюхать согласен, Эстэр как раз с нами не пойдет, она решила, что в Наурган ей лучше не являться, – я оглянулась на рыжие вихры девушки, в немалой степени открывшей мне глаза на настоящий Минаур. Что было бы сейчас, не будь рядом Эстэр? И почему я так недолюбливала ее раньше? – Так что отправим ее в Эмптию, она у нас знакома с Ополчением, может, чего хорошего накопает… – А мы потом ее отыщем? Кстати, если хочешь, иди с ней… – Фэрн отрицательно покаал головой. – Я дал слово, что буду помогать принцессе и защищать ее, и я буду это делать. – Отрезал мужчина. – Ты – мой друг… – А ты, если я когда–нибудь коронуюсь, снова станешь герцогом… – И Тайным Советником, м, моя королева? Я очень надеюсь на эту должность… – Размечтался! Это будет Эстэр! – Эй! Это моя должность и моя женщина, – нахмурился «разбойник». – Эстэр не будет работать, работать буду именно я… – Я подумаю. Так вот, касательно встречи с наурами – вести переговоры станем я и Дорр, думаю, так будет разумнее всего, и, если мы опасаемся возможности того, что там есть некто, примкнувший к Красному Тигру, лучше будет кое–что скрыть. То есть случай с Нарусом, как много на самом деле мы знаем про Тигра… Выдавать поэтапно. Скрывать мысли Дорр меня уже немного приучил, иногда его чтение слишком навязчиво, хотя он не старается специально. – Фэрн кивнул, соглашаясь со мной. – Заодно посмотрим, как я буду реагировать на науров… И в целом будем осторожнее. Если согласятся помогать – будем давать сведения. – Ну а если опять впадешь в ступор, они приведут тебя в чувство. Им это вряд ли понравится, – кивнул он. – Да, я с тобой согласен, разумные соображения. Кстати, письмо, которое ты украла, да и карта – а там, как мы подозреваем, местонахождение некоторых Стражей, очень любопытны. Показать бы их наурам, но пока… лучше не сразу, а если союз станет плодотворным, как думаешь? – Согласна. – Я, подкинув в костер дров и усилив пламя, повесила над огнем котелок, чтобы попить чаю перед дорогой. Фэрн хлопотал, собирая пожитки и нарезая солонину и хлеб. – Слушай, Эф, я вот тут думаю… Как–то слишком легко все происходит, не находишь? – Ты о чем? – скосил на меня глаза друг. – Ну смотри, я отравила Наруса и просто вышла из его дома, без трудностей… Не уверена, что это не значит ничего плохого, такие люди всегда ставят защиту – магию или охрану. Она сработала бы после случившегося, но этого не было… И я боюсь, что за нами могут… Ну, следить. – Возможно, конечно, – прищурился он. – Ты думаешь, что нас сейчас преследуют, следят и поэтому тебя отпустили? То есть, что вы там были не одни? – Ну может и не в самом доме, но поблизости мог кто–то быть… – Или Нарус сам убрал защиту, чтобы было проще тебя вывести, когда зелье начнет действовать? – предположил оринэец. Я была вынуждена признать, что подобная возможность как–то не приходила мне в голову, но была вполне вероятна. И все же были и другие моменты, заставлявшие немного задумываться… – И все же иногда все складывается слишком уж просто и удачно. Я вот так вот легко услышала слова Алкира – с чего бы вообще такие темы стали обсуждать просто так? Сам подумай! Легко сбежала, сразу встретила Дорра… Стая меня приняла радушно, а Дорр привел именно к тебе, и ты меня узнал… – И что же именно тебя так настораживает? – недоуменно выгнул бровь Фэрн, кусая губы. Я же заметила, что его левая рука работала куда активнее правой. – Все это лишь череда совпадений. Да, очень удачных, но совпадений. – Слишком уж складно все выглядит. И Фэй появился так вовремя и как раз, когда я была еще там. И его тоже привели вары… И мы встретили в Санмэ Ниэни – кто бы мог подумать, какая удача. В общем, если это совпадения, то я беру прозвище Счастливица. А если это не совпадение – я не знаю, кто устроил мне встречу с Дорром и тобой, но очень хотела бы это узнать… – хотя в том, что он сознался бы, кто именно подсобил мне во встрече с ним и Дорром (и, вернее всего, Файгарлоном тоже), я сильно сомневалась. – Думаешь, это враги? – ухмыльнулся мужчина. – Ты знаешь, что я работаю на Круг, в каком–то смысле, но, поверь, они здесь ни при чем… – Я не думаю, что эти люди враги – слишком изощренный способ убрать меня с дороги, можно было найти куда более простой. Я просто не знаю, Эф, кто это и почему он или она мне так помогает. Если бы не Дорр, я бы не вышла из Иринэйских лесов, в лучшем случае вышла бы, но с большими трудностями. И сейчас я куда сильнее боюсь того, что легко улизнула из Минаура. Если за нами следят, мы окажемся в большой беде. Нас всего шестеро. Я прошу тебя, как самого опытного из нас в этом, быть внимательнее к возможным опасностям. Я уверена, что должна попасть в том место, о котором говорилось в прорицании. Том, духов, еще в лесу… И я, если честно, немного сомневаюсь, что этот путь лежит в Наурган… – впервые призналась я, глядя на юг, туда, где за радужными всполохами и пеленой, простирались уже не спорные и полные зелени и жизни поля и леса то ли Минаура, то ли Наургана. Там лежали края, равных которым смертные не видели и не могли узреть. Страна науров. Хранителей и спасителей мира, помощников Диады. Помощников… Или врагов? К терзающим вопросам и новостям прибавился в тот долгий и тревожный путь от города к границе страны еще один…***
Через два дня мы остановились в низине, спешившись, чтобы проститься с Эстэр, путь которой лежал на запад, ибо идти в Минаур она еще как–то согласилась, а в Наурган отказалась наотрез… И сейчас я, протягивая ей собранный мной и Ниэни узелок припасов и лекарств в дорогу, судорожно подбирала уместные для такой ситуации слова: многое можно было сказать Эс, из хамоватой проводницы ставшей для нас частью команды, и все же сейчас, когда нам пришлось расставаться, любые слова казались глупыми и нелепыми. – Удачи тебе, и будь осторожнее, – всхлипнула Ниэни, крепко обнимая девушку. – Мы будем очень по тебе скучать, Эс. – Ты береги себя, Эс! – рыкнул Дорр. – И поменьше называй варов шкурами. Живые мы красивее и грациознее. – Ниэни перевела его слова Эстер, которая кивнула, осторожно потрепав могучую шею вара. – Ты славный, Дорр, хоть я тебя и не понимаю, но ты славный. Ладно, еще увидимся. – Старайся не попадаться на глаза всяким… плохим роккандцам. – Файгарлон вздохнул и пожа руку девушки, поправившей свой плащ, скрепленный у ворота медной фибулой. – Подожди нас, будем портить их жизнь все вместе. – Как скажешь, рыжий, – Эстэр старательно натягивала на лицо браваду и полупрезрительное выражение, скрывая блестевшие в уголках глаз слезы. – Ты тоже будь осторожнее, Ниэни. Ничего не скажешь, чернявенькая? – Многое можно сказать, но в этом нет смысла. Просто… береги себя и спасибо тебе за все. И запомни, что для меня ты – друг… – ответом послужил долгий выразительный взгляд, отражавший благодарность и привязанность. Фэрн, молча прошагав мимо меня, крепко обнял девушку, прижимая к себе. Пальцы сплелись и парочка, не замечая ничего кругом, уставилась друг другу в глаза долгим и пристальным взглядом. А я подумала, что где–то видела что–то похожее… И, впервые без укола ревности, осознала, что на самом деле лежало между ними. В этом прощании не было произнесено ни слова, но было сказано больше тысячи таковых. Эстэр, отстранившись от мужчины, натянула заплечник, одарив каждого из нас долгим взглядом, и взмыла в седло, старательно изображая холодность и гордость. Оглянувшись напоследок на Фэрна, судорожно сглотнувшего и не сводившего с нее взгляда, тронула поводья, уводя коня, из–под копыт которого взлетала сырая земля. Наводень… На севере уже воцарялась весна, в Минауре выражавшаяся затяжными промозглыми ливнями. Эс ехала к степным просторам Эмптии и лесистым холмам Ретена, к полупустыням и степям Сархара, красотой которого восторгались поколения и поколения странников, но наш путь лежал в ином направлении. Туда, куда не ступали люди несколько тысяч лет, как гласили предания и летописи, а в далеких частях и вовсе никогда не бывали… Радужные всполохи, сквозь которые просматривались зеленые и почему–то фиолетовые луга и далекие горы на горизонте, мы проехали за весьма приличное время. Ощущение было таким, словно мы целиком окунулись в какое–то вязкое, щипавшее и заставлявшее кожу саднить зелье, лошади неодобрительно фыркали, конь Фэрна то и дело норовил встать на дыбы. Дорр, шагавший рядом со мной, прижимал уши к голове, опустив кончик хвоста. И непрестанно жаловался, что ему в шубе душно и жарко. Вскоре мы поняли, почему – утирая пот со лба в десятый раз и пытаясь вдохнуть хоть немного нормального воздуха, а не заставлявшего горло гореть от сухости. Оголенную кожу рук и шеи начинало жечь, мир стал размытым, словно нас окружали вившиеся во всех немыслимых направлениях эфемерные нити чар, вихри и ветра, внезапно ставшие почти видимыми, словно стекло, превращавшееся в туманную серость. Я попробовала было разогнать туман, но, стоило коснуться дара, тело сковала невыносимая боль, и я едва не упала с лошади. Больше попыток применить магию не предпринимали ни Файгарлон, ни я… А дорога постепенно становилась все более и более изматывающей, и конца ей не предвиделось. Ужасное пекло сменил ощутимый холод, заставивший кутаться в плащ и вызвавший у Дорра новую порцию жалоб, а дар почти отказался даже отвечать на наши касания, отрезав саму возможность обращения к нему. Все эти ощущения и поездка вслепую – лошадей словно вела неведомая сила, а мы, различая силуэты друг друга, могли не разбредаться, случайно, в разных направлениях, – кончились так же резко, как и начались. А перед нами выросла стена уходящих к самому небу скал, кипельно–белых, озаренных ярким сиянием, не солнечным, каким–то нечеловеческим, исходящим с вершины самих каменных гигантов. Под копытами коней вилась серебрящаяся в этом волшебном свете дорожка, уводящая к вырубленным прямо в скалах воротам – высоким, незыблемым, существующим, казалось, извечно. «Вырубленным ли? И существуют ли на самом деле эти скалы?!» – мелькнула мысль. По обе стороны от дорожки лежали насыщенно–фиолетовые поля. Стена гор и полоса равнины тянулись, насколько хватало глаз. Мы переглянулись, Дорр открыл было пасть, но сказать ничего не успел: отовсюду сразу и словно рождаясь в сознании зазвучал совсем другой голос: – Мы знали о вашем визите, потому наше решение было позволить вам пересечь границу. Смертные очень давно не отваживались посетить нашу обитель, поэтому нас заинтересовала ваша решимость. Вы будете приняты с соответствующим почтением, но вам надлежит выполнять указания неукоснительно и не нарушать ход миропорядка. В нашей обители сложился ряд традиций для смертных, который вы должны соблюдать. Цель вашего визита нам известна, мы примем вас, когда сочтем это возможным. Более подробно о правилах обители и запретах вам расскажут наши слуги. Когда голос, лишенный эмоций, не женский и не мужской, прозвучавший удивительно ровно и однообразно, затих, воздух кругом наполнили переливы арф и монолитные ворота впереди исчезли, открывая перед нами невысокие строения, белоснежные, с резными проемами окон и дверей, огороженные аккуратно ключи, вода в которых меняла цвет от ярко–алого до темно–зеленого, ряд плодоносящих деревьев с причудливой формы фруктами всевозможных цветов… Когда мы подъехали ближе, все еще не решаясь заговорить, до нас донеслось блеяние и мычание. Животные? Здесь? Впрочем, обдумать это я уже не успела, следом за легконогой лошадкой Ни въезжая в, как оказалось, огороженный и в задней части высокой стеной двор, набитый двухэтажными домами из камня и деревянными сарайчиками. Сад, небольшой огород, что–то вроде скотного двора и небольшого луга, стог сена вдалеке, пасущиеся на лугу коровы и несколько овец и куры, квохчущие на скотном дворе. И чистые каменные дорожки между зданиями. – Светлейшие сообщили нам о вашем визите, – послышался справа голос, чуть более живой, чем прежде, но все еще лишенный каких–либо признаков. Я обернулась и вздрогнула, увидев облаченного в светлые одеяния… Мужчина это или женщина, я не смогла определить. Лицо, с длинными светлыми волосами и серебристыми глазами, чуть приподнялось и с каменным выражением продолжило: – мы позаботимся о ваших лошадях и покажем вам ваш дом. Светлейшие сообщат, когда решение о вашей аудиенции будет принято. – Вы самиры? – нахмурился Файги, сидящий рядом со мной, рассматривая их полным подозрения взглядом. Ответом ему послужило холодное «нет». – А кто вы? – моргнул Дорр. – Мы Старейшие. Мы были созданы задолго до первых самиров, и должны были стать ими. Но мы можем жить лишь здесь. Творцы поручили нам помогать наурам и принимать тех смертных, кто прибывает к нам. Смертных в нашей обители не было долгое время. – Я не могла сказать даже, на каком языке они говорят. Но Ниэни и Диран, не знавшие верхне–арракского, понимали их хорошо. – Мы ваши хозяева, проводники и помощники на период вашего пребывания в Обители Светлейших. Добро пожаловать… – Вы бессмертные? – уточнил Волшебник. Старейший (или Старейшая?) все так же безучастно отозвался: – Мы смертны. Но наша жизнь связана с наурами и лишь они примут решение о том, чтобы перестать поддерживать ее. Мы не можем иметь детей, потому вы видите лишь первое поколение тех, кого вы зовете самирами. – Не можете иметь детей? – сглотнула Ниэни. – У нас нет пола. Мы едины в своем рождении и едины в своей форме. Меня зовут Эо, и я буду вашим проводником. – Эо? Воздух? – Имена нам давали Светлейшие. Вам нужно спешиться, забрать у лошадей свои вещи и отдать лошадей моим друзьям. Я проведу вас в ваш дом. – Мы думали, здесь все более… Не такое, как у нас в мире, – влез Фэрн. Эо обернулось к нему, пока я размышляла, кем же его считать, все с тем же выражением лица. – Все здесь сотворено для обычных смертных. Чтобы ваши умы не приходили в смятение, и вы были в привычном мире. У нас есть коровы, овцы, куры, столы и стулья, как у вас. Вы не будете чувствовать себя странно и неловко. – Мы спешились, забрали поклажу и выстроились перед Эо, стоявшей (я решила считать Эо женщиной) перед нами совершенно спокойно и холодно. – Теперь я покажу вам наше поселение и расскажу о правилах и запретах. – Она обернулась, зашагав куда–то между домами, я пошагала следом, Дорр тоже, прильнув к моему бедру, ребята потянулись следом. – Вам запрещено пользоваться магией, специально, и касаться дара. Вар может, разумеется, но только то, что он творит непроизвольно. Вам запрещено покидать пределы поселения и пытаться сделать это. Вам запрещено входить в здания, кроме тех, что будут вам указаны. Вам запрещено прикасаться к незнакомым предметам, есть и пить что–либо без разрешения. Вам будет предоставлено все необходимое по первому запросу, вы можете обращаться к нам, если вас заинтересует что–то – вещь или явление. Мы ответим вам, если это возможно. Вы можете находиться в своем доме и делать в его стенах все, что вам будет угодно. Вы можете заговаривать со мной или теми, кого я пришлю к вам. Вы не должны искать общения с кем–либо еще… Пища будет подаваться в определенное время и вам надлежит есть в это время. У вас нет строгого времени для сна и пробуждения. – В общем, лучше сначала спрашивать у вас, если нам захочется сделать что–то? – уточнил Дорр. Эо кивнула. – Да. – Мы пошли через целое переплетение зданий, вышли к мостику через какой–то пруд – там стена уходила далеко в сторону и на другом берегу пруда виднелось что–то вроде рощи. В перилах моста еще на нашем берегу был проем, ведущий на лесенку и к прячущемуся в низине – мост вел с холма на холм – домику, небольшому, увитому зеленью. Три окна на втором этаже, выходящем на уровень моста, дверь в середине внизу и по окну с каждой стороны. Спустившись вниз, мы следом за Эо вошли внутрь чисто убранного домика. Скудно обставленного, но в целом вполне удобного для жизни. Центральной комнатой оказалось что–то вроде трапезной залы – высокий длинный стол с двумя скамьями в центре, небольшие шкафчики у стены напротив, между двумя окнами и под ними, пара гравюр с изображениями летящих драконов, и очаг в одной из стен, рядом с дверью. У другой стены, тоже с дверью, в самом углу, была лестница. – Это трапезная. – Поведала Эо. – За дверью слева, у лестницы, вход в уборную. Там стоит ванна. Вода будет подана прямо туда, вам не нужно носить ее. Справа – комната, где вы можете собираться все вместе и отдыхать. Наверху несколько спален, вы можете выбрать себе любые. За домом, на берегу пруда, вы можете гулять. Если подниметесь на мост, можете выйти в наше поселение или перейти к роще, но туда вам лучше не ходить одним. В пруду нельзя купаться, но вы можете удить в нем рыбу. Ее нельзя есть. Улов отдадите нам, мы знаем, что с ним возможно будет сделать. Вы можете свободно перемещаться в доме и вокруг, недалеко, разумеется, и свободно ходить в нашу часть. Но заходить в здания без нашего разрешения нельзя. Исключение составляет конюшня, там вы можете навещать ваших лошадей. Мы подадим вам пищу через несколько часов, вы услышите звук колокола – это сигнал о том, что вам пора кушать, – отчеканив все это, Эо развернулась и оставила нас одних. Ребята переглянулись, пожимая плечами. – Одни сплошные запреты, – заметил Дорр. – То нельзя, это тоже. – Это ради нашей же безопасности, – отозвалась Ниэни. – Здесь ведь много магии, лучше и правда ничего не трогать, если сами не велят. Ну что, идем наверх? – Лично я буду жить внизу, – Дорр махнул хвостом, что, будь он человеком, наверное, было бы попыткой отмахнуться. – Лестница узкая и деревянная, неудобная. Я вон в общей комнате буду спать. – А мы поделим три спальни, – кивнула я. – Ниэни со мной, а ребятам – по комнате. Или нам с Ни по своей, а вам одна. – Я могу пожить с вами, принцесса, – застенчиво улыбнулась девушка. – Думаю, так будет удобно для всех. – Хорошо, – улыбнулась я, следом за всеми поднимаясь наверх. Три комнаты, совершено одинаковых, с широкими кроватями под лоскутными одеялами. Понимая, что делать нам здесь до прибытия Эо с ужином совершенно нечего, мы разбрелись по новым «покоям»… Где я, обняв улегшуюся рядом Ниэни, по походной привычке, провалилась в приятный и впервые за долгое время спокойный сон.***
Дни в Наургане потянулись долгой, в какой–то мере нудной чередой… Примерно в одно и то же время прислужники науров приносили нам пищу, вполне обычную, и вкусную сладкую воду… На вопрос Фэрна в первый же день, нет ли у них эля, Эо с удивлением (как я предполагала) отозвалась, что эля у них нет и хмельное вовсе не нужно в этих краях. Молока, как оказалось, они тоже не пили. Впрочем, на питание жаловаться не приходилось… А все остальное время мы были предоставлены сами себе. И очень скоро поняли, что в запретах не было нужды – мы бы и так не могли покинуть эти места, даже если бы попытались, и общаться нам было не с кем, кроме немногословных Старейших… Трогать что–либо мы тоже не спешили, и просто любовались яркими, невиданными в привычном мире рыбками, сновавшими в воде, на которую выходили окна трапезной и нашей с Ни спаленки, птицами, явно никого и ничего не боявшимися, растениями, знакомыми и в то же время удивительно отличными от мира там, по ту сторону границы Наургана… Дорр с откровенным любопытством и радостью осматривался, обнюхивая все кругом и допытывая Старейших об их жизненном укладе, намереваясь похвастаться, если встретит своих собратьев, что не просто видел наура, а сам побывал у них в стране. Но мы радости вара не разделяли – при всем подобии обычной жизни, созданной в стенах дома и на конюшне, это место казалось нам подозрительно чужеродным привычному миру… А за странной эйфорией, то и дело накатывавшей на меня и ребят, я отчетливо различала что–то, тихонько бьющее в виски. Что–то в этой суматохе мыслей тихонько шептало мне, что мне нужны, в идеале, совсем другие науры, не эти… И даже совершенно не обязательно идти к ним, они и сами приходят к людям. А здесь я только теряю время. Но, понимая, в чьей безраздельной власти нахожусь сейчас я (и мои друзья тоже), и тихонько радуясь, что здесь нет Эстер – то, что большая часть мира вокруг рисуется магией, было несомненно, и я не хотела знать, что на самом деле представляет собой этот край, – я старательно отгоняла подобные мысли прочь. Файги и Фэрн коротали время за ловлей рыбы, общением с лошадьми, чтением книг… Мы же с Ниэни предпочли долгие прогулки и беседы, я училась у Ни несложным житейским мудростям вроде починки платьев и стирки, а вечерами, собравшись все вместе, мы рассказывали легенды наших родных стран (в случае Дорра – стаи), пели песни и играли в принесенное Эо лайнаасиэ. Буквально это переводилось как «Игра Мудрости» – излюбленная игра многих стран, смысл которой был в том, чтобы выстроить свои ходы так, чтобы не задеть ни одной фигурки противника и обойти всеми своими фигурками полный круг… Фигурки обычно изображали разных зверей – наша с Ниэни «команда» представляла собой белых деревянных тигров, покрытых лаком, фигурки мужчин – орлов с раскрытыми клювами… Дорр предпочел роль стороннего наблюдателя… Дни тянулись за днями, однообразные и сливающиеся в один… Погода не менялась – каждый день светило Солнце (или то, что нам рисовали вместо него), было тепло и сухо… Дождь пошел только после нашей просьбы хоть как–то разнообразить жизнь, высказанной нами в первый день Цветеня – когда в Бартианде настал новый год… И чем дольше тянулось это уютное безделье, тем сильнее становилось мое желание уйти оттуда. Старейшие на вопросы о наурах предпочитали молчать, и даже Дорру не удавалось их разговорить. Календарей тут не вели, и мы специально записывали каждый новый день новую цифру – что помогало хоть как–то понять, сколько мы здесь сидим. Прошло больше месяца, и уже близился Травень, последний месяц весны, когда в один из обычных вечеров, покуда Ниэни играла с Фэем, Дорр дремал, как и Фэрн, а я читала «Круг Тьмы», от нечего делать, к нам явилась Эо. Ужин к тому моменту миновал и до утра мы никого не ждали. – Светлейшие вопросили: кто будет говорить от вас? Все или посланники? – Я и варсэ–тангу Дорр, – отозвалась я. – Да прибудете вы завтра утром к воротам поселения, сразу, как закончите завтрак, и да пройдем мы в Обитель Светлейших, ибо изъявили они намерение увидеть и выслушать вас. Сейчас да подойдите вы ко мне и да выслушайте повеления… – я поднялась с низкого диванчика, шлепая босыми стопами по деревянным полам, и вышла вместе с Эо… Усевшись прямо на каменную ступеньку, она заговорила вновь. – Тебе надлежит прийти к Светлейшим с распущенными в знак твоего целомудрия и чистыми в знак твоей чистоты волосами. В залу Светлейших да войдешь ты босой, в знак своего единения с землей, что дает тебе жизнь. Да наденешь ты белое платье, что будет означать свет твоих помыслов… – я рассматривала каменное лицо, поглаживая Дорра, подставившего мне крупную голову под руку. – Когда ты войдешь в залу, ты должна будешь поклониться ровно семь раз, низко, почти до пола, и сомкнуть у груди ладони… Не прерывать речь Светлейших и не заговаривать, покуда не спросят. Выполнять все их повеления в точности. Садиться тебе нельзя… – нечто подобное я подозревала, догадываясь, что сильной нежности науры не проявят. И все же… Ну не настолько сурово же! – Ты же, варсэ–тангу Дорр, войдя в залу, да не поднимай взгляд на лица Светлейших, как и спутница твоя и духовная супруга Алеандра, не близься к ним, далее указанного вам предела, не пытайся прибегнуть к дару, чтобы увидеть незримое или узреть мысли Светлейших, ибо твой смертный взор не узрит и разум не осознает. Садиться тебе нельзя, заговаривать можно, лишь когда вопросят, и речь Светлейших прерывать нельзя. Да будет шкура твоя чиста и гладка, дабы не смущать Светлейшие Чертоги небрежием телесным… – Эо поднялась и удалилась, оставив нас с Дорром рассматривать друг друга в немом вопросе. – Это все к чему? Ну, я понимал, конечно, что нужна вежливость и существуют определенные правила, но… странно все это выглядит… – задумчиво протянул вар, когда серебристые волосы гостя скрылись в полумраке, здесь имевшем какой–то зеленоватый оттенок… Я посильнее натянула платье на ноги, поджав колени и рассмативая лесенку наверх, мостик, зеленую стенку холма, усеянную цветами всевозможной окраски. Дорр, посмотрев на меня, ткнулся холодным носом в мою щеку, поводя ушами. – Ты не бойся, я буду рядом и вместе мы справимся. Знаешь, я в детстве слышал, что у твоей прародительницы, жены Орина Алеандры, были друзья среди варов Иринэйского леса. Тебя тоже зовут Алеандра и у тебя тоже есть друг из народа варов, – хвост легонько хлопнул меня по плечу. – Меня зовут Ираила, – почему–то вырвалось впервые за долгие годы почти забытое Истинное имя, данное мне при наречении Владетельницей Танрой. Истинные имена, дать которые было привилегией только жрецов и очень уважаемых чародеев, служили своего рода защитой от воздействия враждебных мыслей, темных чар. И для обрядов, проводимых для пользы обладателя такого имени. – Забыл? – Ну… Это твое чародейское имя, а для всех ты Алеандра… – шершавый язык лизнул щеку, заставив меня, в который раз, осознать, что я позволяю огромному хищному зверю находиться рядом – даже когда я сплю и остаюсь беззащитной. Но этому зверю я доверяла больше, чем большинству людей. – Ну… Наверное, да и мне оно больше нравится, – хихикнула я. Впрочем, серьезное, даже мрачное предчувствие, зародившееся при появлении Эо, очень быстро загасило во мне все искорки веселья. – А их условия – возможно, так науры выразили свое превосходство. И, думаю, нам с тобой лучше не нарушать их правила. – Тогда надо будет встать рано, сначала искупаешься ты, а потом я, – кивнул Дорр. – И сейчас пошли спать. – И, уже заходя следом за мной внутрь, словно пытаясь отвлечь от гнетущего ощущения, что что–то во всем происходящем в последнее время и осоБенно в Наургане, неправильно, Дорр хмыкнул: – И не забудь утром меня расчесать. Я твой кот, все–таки… – Очень крупный и очень вредный кот, – потрепала я густую шерсть на его загривке. – Который мне безумно дорог… Ты мой лучший друг, Дорри… – Не смей меня так называть, – светло–коричневые глаза вара гневно сверкнули, и морда вновь нырнула под мою руку. – Поняла? – Поняла, тигриная морда, – я натянула на лицо улыбку, слишком хорошо понимая, что обмануть друзей она не сможет. Ниэни, завидев мое появление, оставила игру, принявшись расспрашивать о том, что нам сказали, как и присоединившиеся к нам Фэрн и Файги. Нам пятерым предстояла непростая ночь – в которую нам надлежало решить, о чем можно упомянуть. И о чем лучше не стоит.***
Поспать в ту ночь мне не довелось – даже когда мы, далеко за полночь, улеглись по кроватям, я, укутав Ниэни в теплое одеяло, отвернулась от девушки, притворившись спящей и гадая, как пройдет моя встреча с созданиями, могущество которых было несомненно и незыблемо, и мы пятеро прошли несколько стран, чтобы… Обратиться к ним с весьма странными вопросами. К тому же из головы упорно не выходили воспоминания о той встрече в Минауре – почему я увидела наура и голова так разболелась? И даже больше, я вновь узрела Алого Тигра и с трудом устояла под натиском его воли, возможно, не без помощи Эстер. А теперь к Светлейшим войдем лишь я и Дорр, и невозможно было сказать, чем закончится такая встреча. Задолго до рассвета, тихонько, чтобы не будить Ниэни, я спустилась вниз, осторожно взяв ее длинное белое платье – парадное, как выразилась оринэйка, простенькое и чистое, лежавшее на самом дне ее мешка. Отраставшие понемногу волосы, греБень… Дорр, вытянувшийся у очага в общей комнате, поднял голову на звук моих шагов, непривычно серьезный, даже словно бы подавленный. – Я не спал всю ночь, – сообщил он, поднявшись на ноги и подойдя ко мне. – Я вспомнил про тот Минаурский случай, и про твоего Наставника… Может, мы зря это затеяли, Ал? Может, не стоит… – Поздно менять мнение, – сдавленно улыбнулась я, сжимая висевшей у сердца медальон. – Мы в Наургане, и они ждут нас, и лучше их не злить внезапным отказом… Хотя мне все больше кажется, что мы зря пришли именно сюда. Я кое–что вспомнила ночью… Ты ведь знаешь, что я довольно поздний реБенок? – Знаю, – кивнул Дорр. – И? – Когда мама и папа… Пытались родить наследника, отец обращался к наурам за помощью, потому что Оринэе нужен был наследник трона, а соседняя с нами ветвь оборвалась, ну… У папиного кузена не было детей и внуков, когда он скончался… И других ветвей не было. Так вот, отец обратился к наурам с просьбой помочь. Светлейшие отказали на его обращение, папа даже показывал мне свиток с их отказом, незадолго до войны. Тогда он рассказал мне очень много всего – он поведал, что такое Стражи, провез меня по местам расположения некоторых из них, показал живого единорога. Он рассказал, что мое рождение стало для него долгожданным чудом, что он посетил много волшебных и святых мест, и лишь тогда Творцы послали ему меня. – Светлейшие отказались помочь… Но как это связано с тем, что мы утром пойдем к ним? – не понял друг. – Я размышляла обо всех новостях и всех недавних событиях, – отозвалась я. – Дорр, а что, если они и не хотели моего рождения? Что, если кому–то очень невыгодно то, что я появилась на свет? Если бы не было меня, и тем более Саата, рождение которого стало большой неожиданностью для мира – тетя не была замужем и даже не была помолвлена… Когда папа исчез, род бы прервался, новых Хранителей стражей могут назначить лишь науры, если род прерывается… И тот наур, после которого мы с тобой снова увидели… Тигра… А если они и стоят за этим? Если Карлон действует не тайно от них, а с их дозволения?! И на этот раз все так легко, как в Минауре, может не получиться… – В любом случае, – взгляд Дорра помрачнел, клыки оскалились, хвост нервно заметался из стороны в сторону. – У нас уже, как ты справедливо отметила, нет выбора. Давай собираться. – И надеяться, что они нам откажут и мы наконец–то уйдем из этого чудесного края. Уже новый год настал, а мы сидим здесь и ничего не делаем, – пожала я плечами из–за внезапно прошедшего по телу холодка. Что–то глубоко внутри шептало, что я зря пришла сюда. Может, визит к наурам и не будет лишним. Но не к этим… Завтрак нам принесли раньше обычного, но мне кусок упорно не лез в горло, и, едва Старейшие принялись убирать посуду, я поднялась, вместе с Дорром подходя к Эо и снова сжимая свободной рукой медальон. Она (или все же он?!) холодно кивнула, положив руку мне на плечо: – Нам пора, – поведала она, осмотрев меня с ног до головы. – Белое платье и распущенные волосы, очень хорошо. Украшения можешь оставить, они не смутят взоры Светлейших. Вы помните мои наставления? – Да, Старейш…ее… – замялся Дорр. Эо, впрочем, никакой реакции не выразила, ни возмущения, ни чего–то еще. – Отлично. Когда мы выйдем за ворота поселения, без моего дозволения никуда не ступайте и не говорите. Я провожу вас в Обитель Светлейших, в Залу Собрания по прошению Смертных. Все иные залы Обители запретны для вас. – Глаза устремились на меня, неприятно царапая. – Любое нарушение запрета будет караться. – Мы поняли, – влез Дорр, возведя глаза кверху. – Пойдемте уже. – Нетерпение есть грех и ошибка, – назидательно произнес холодный голос Эо, поначалу казавшийся мелодичным, но сейчас вызывавший все большее раздражение. – Пойдемте. Светлейшие ждут вас… Ворота открылись по мановению тонкой руки с длинными узкими пальцами, и мы с Дорром, переглянувшись и глубоко вдохнув, вышли следом за Эо, туда, к горам, в паре сотен шагов от которых разливалось в небе радужное сияние. То самое, сквозь которое мы прошли сюда. А справа, в завершение ведущей от ворот искрящейся серебром дорожки, вилась куда–то вверх, к облачным силуэтам, лестница, казавшаяся хрустальной… Рука сама собой схватилась за оказавшиеся приятно холодными перила, пока я поднималась следом за совершенно невозмутимой с виду Эо. Дорр покорно семенил следом, тихонько недовольно ворча. Пальцы свободной руки впились в медальон, словно ища поддержки. Пролет за пролетом мы медленно поднимались, в полной тишине – не слышно было даже собственного дыхания, вокруг словно повисло безмолвие и безвременье. Тихое плавное серебристое сияние окружало нас, мешая увидеть что–либо еще, помимо лестницы и друг друга. Платок, обмотанный вокруг шеи Эо, развевался, словно шлейф, в потоках несуществующего ветра. И чем ближе мы были к наурам, без тени усталости поднимаясь все выше и выше, и словно оставаясь на одном месте, тем сильнее было мое желание просто развернуться и уйти обратно. Но я слишком хорошо понимала, что нельзя. И идти придется до конца. – Итак, – виткам, казалось, никогда не будет конца, но Эо остановилась и повела тонкой бледной рукой. Случившееся мгновением позже заставило меня ахнуть, крепче впившись в ограду лестницы: прямо перед нами, вместо бесконечной лестницы, вырос переливающийся радугой замок, с множеством этажей и окон, в которых мерцало цветное стекло. Площадка, ведущая от лестницы к двери, приветливо распахнутой, казалась хрустальной, заполняя воздух почти нестерпимым сиянием. – Светлейшая Обитель сыновей Трингула, – словно повинуясь незримой нам магии, огромная дверь, казалось, сотканная из тысяч паутинок, распахнулась, и Старейшая пропустила нас внутрь, оставшись за пределами залы. Длинный светлый проход, казалось, созданный прямо в сиянии из ничего, вел к еще одним дверям, при нашем с Дорром приближении распахнувшимся. Переглянувшись, мы переступили порог… Круглое помещение наполнял все тот же невыносимый свет, от которого глазам становилось больно. Сила сияния чуть угасла и я разглядела в его дымке около десятка высоких фигур, в светлых плащах (материальных ли, я не знала), которые стояли полукругом, взирая на нас из–под опущенных капюшонов. Силуэты напоминали человеческие и все же что–то в них даже сейчас выдавало то, что эти создания неизмеримо далеки от людей. И мы с варом сейчас словно песчинка под занесенным над ней сапогом. – Нам ведома цель вашего прихода в наш дом, хотя мы крайне удивлены тем, что смертные осмелились прийти в наши земли, не будучи приглашенными сюда, – зазвучал спокойный холодный голос, лишенный каких бы то ни было чувств, напоенный сокровенной сейчас мощью, по сравнению с которой я ощущала себя ничтожеством. И все же мощь, которой обладало то нечто над Ориусом, многократно превосходила могущество оратора, кем бы он сейчас ни был. – Из уважения к вашей смелости мы даем вам обратиться к нам. Поведайте же, что привело вас в нашу Обитель… Я опустилась на колени, пройдя немного, и устремила взгляд на пол, побелевший и утративший сияние, твердый и очень холодный. Дорр, застыв рядом со мной, опустил глаза, не глядя на силуэты науров. – Говори первым, сын варов Дорр, – добавил другой голос, такой же холодный и мощный, но несколько более мелодичный. – Я сопровождаю принцессу Алеандру в ее пути и оберегаю ее от опасностей. Но решение обратиться к вам со смиренной просьбой, Светлейшие, приняла она. Дозвольте ей говорить, милостью великого Создателя и его сыновей… – Да говорю я тебе, – прервал его второй голос. – Вопрошай, дочь людей Алеандра, – сглотнув комок в горле, я начала рассказ о том, что мои народ, разоренный варварами, нуждается сейчас в защите и опеке, милостиво предоставленной ему Империей Великий Рокканд, придя после Минаурских событий к выводу о том, что все рассказывать нельзя. – Однако нам довелось узнать больше о Дне Алого Тигра, что лишил Оринэю многих ее жителей. В Ориусе мы узрели над небом Алое Сияние, и я опасаюсь, что то, что причинило тогда вред моей стране, может вернуться. Многие люди пострадали и многие семьи познали горе в тот день. Забота о моем народе и страх, что другие страны могут познать этот ужас, привело меня в вашу обитель… – выдохнула я. Вид испещренного алыми нитями неба все еще стоял перед глазами, а в ушах звучал рокот низкого мощного нечеловеческого голоса… – Мы внимательно следим за покоем Бартиандры и ее равновесием, и нам ведомо, что происходит у города, именуемого вами Ориусом, – прервал меня чей–то голос. Низкий, ледяной, с едва уловимой зловеще–знакомой ноткой. – Поводов для тревоги нет, принцесса Алеандра, пришедшее тогда зло не может вернуться и вновь причинить вред твоему народу, ступай и не тревожься об этом. Но прежде ответь… Неужели ты думаешь, что нам ничего не известно? Ты, смертная, пришла в наш дом лишь для того, чтобы поведать о войне, о которой нам известно лучше, чем тебе, и о том, что в небе над Ориусом остались следы силы, пришедшей тогда в Оринэю? – О Светлейшие, я не смею считать вас недостойными и сомневаться в вашем могуществе и вашей заботе о мире. Я лишь смиренно прошу вашей защиты для моего народа. Как наследница короля, я не могу видеть страдания оринэйцев, и не могу видеть их страх перед сиянием в небе. – Я коснулась сложенными ладонями лба, в знак смирения, хотя внутри тихо вспыхнула злость… Дорр не отрывал взгляд от плит рядом со мной. – Смертные дерзнули явиться в наш дом, чтобы докучать нам, – бесцеремонно перебил меня обладатель все того же голоса. – И отрывать нас от важных дел, порученных нам нашим отцом, и от познания мировых истин. Полагаю, мои братья согласятся с тем, что это недопустимо… – Их привела в наш дом любовь, – первый голос жестко оборвал «злого» наура, и тут же холодно спросил меня, все ли вопросы я задала. Я, сглотнув и набравшись смелости, и почему–то лишь сильнее укрепившись в своей решимости ничего не говорить, пока не удостоверюсь в их снисхождении к нам, отозвалась: – Все, о Светлейший! – Наша забота о мире глубока и непреходяща, – невозмутимый голос прозвучал почти в ушах, забираясь куда–то в глубину сознания и царапая острым коготком. – Твои сведения были бы важны, если бы нам было неведомо это, королева Оринэи, но нам известно о том, что беспокоит тебя, и мы уверяем тебя, что подобной опасности нет. Мы неусыпно оберегаем Бартиандру… – Тогда почему, – возможно, не произойди той встречи с науром в Минауре, не выясни я, что двое моих друзей и мой Наставник, которому я когда–то почти безгранично доверяла, предались Алому Тигру, не продержи науры нас здесь столь долгое время совершенно бесцельно, я никогда не дерзнула бы вести себя так, да и едва ли у меня возникла бы причина, но сейчас я, забыв разом о всех предостережениях, вскинула голову, прищуриваясь и взирая на молчащих науров, пока Дорр рядом со мной тихо заскулил. – Тогда почему, если вы так неусыпно ее оберегаете, как твердите мне, не желая слушать, это случилось?! Где мой отец и немалая часть моего народа, ответьте мне? Где была ваша забота, когда она была нужна?! – Ты пришла в наш дом, вместе с друзьями. Мы стерпели то, что вы явились, не будучи приглашенными, хотя мы запретили визиты. Мы пропустили вас через границу, призванную убить все живое, что является сюда без нашего зова. – В голосе, и до того не самом теплом, зазвучали нотки скрытого гнева. – Мы встретились с вами, отложив иные свои дела, чтобы выслушать, и приняли вас с милостью. Наши помощники сообщили тебе то, как надлежит вести себя на встрече с нами, по данным тысячи лет назад правилам. Но неповиновения и дерзости смертных мы не терпим… – я не отводила взгляд, потихоньку рассматривая каждого наура, впившись пальцами в холку что–то залопотавшего в мое оправдание о моей бессонной ночи и страшном волнении Дорра, поднявшись на ноги. И, когда я скользнула глазами на очередного из науров, виски внезапно разорвала страшная боль, пронзающая до костей, наполняя все тело невыносимой дрожью… Такое случалось со мной только дважды, в Ориусе и Минауре, и спутать эти ощущения с какими–либо иными я не могла. Темный провал под капюшоном приковал глаза, в ушах зазвучало тихое, зловещее, словно даже радостное, но неразборчивое нечто… Алый Тигр вновь решился меня достать?! И смог даже в Минауре и Наургане?! Или… Тело покрыл холодный пот, когда я снова взглянула на провал там, где у человека или гнома, скажем, было бы лицо. Остальные науры куда–то исчезли, как и голос Дорра, с жаром пытавшегося выступить в мою защиту, и убийственная холодность остальных науров потеряла значение. Я пришла разоблачать Алого Тигра, упомянув в своей речи и его имя, якобы с трудом мной проведанное в пути сюда, к… нему, или, по меньшей мере, его подручному. Я была права, когда подумала, что именно так все и окажется. И притащила всех сюда тоже я… Боль разрывала голову, ноги словно приросли к полу… Сквозь пелену до меня донеслось холодное «за свою дерзость дочь народа людей Алеандра будет наказана, вар, а ты вернешься к вашим спутникам». Из–под посеревшего плаща вытянулась рука, похожая на туман, с узкой длинной «кистью», поднимаясь, медленно, собирая мощь мировой магии, и внутренности скрутило узлом, когда меня неожиданно для нас с Дорром заслонило что–то, как будто солнечный свет вдруг пробился в эту обитель, и размытая человекообразная фигура поглотила первые нити магии, со строгим, непреклонным и суровым приказом, одно только звучание голоса приводило в трепет. Вот только при первых же нотках его боль изсчезла, как и парализующий страх и наваждение. – Не сметь, – коротко произнес некто, лишь на миг коснувшийся обители науров, и за мелодичным словно женский голосом стояло могущество, соизмеримое с могуществом Тигра. Он выдает себя за Третьего Творца. Но… кто тогда… говорил сейчас?! – По древнему уложению мы не вправе уничтожать жизнь, если она не грозит равновесию мира и его существованию, – подал голос еще кто–то, а сияние, заслонившее меня, не угасало, исчез лишь силуэт. Повисла тишина. – В твою защиту выступил тот, кого мы не станем ослушиваться, – решили науры, после долгого гнетущего молчания. – Твои слова непростительно дерзки, но ты и вар можете покинуть Залу немедленно, наша встреча завершена. Мы услышали все ваши слова, и дозволяем вам уйти, – я, сочтя за лучшее не связываться, потеребила шерсть Дорра, вместе с тигром покидая залу. Едва я миновала первую дверь, как оказалась у нашего домика, Эо, застывшая наверху, у лесенки, покачала головой, отворачиваясь и медленно уходя. – Ты с ума скатилась?! – рыкнул вар, принимаясь лизать мою руку. – Ты кричала на науров?! А если бы они разгневались?! Что бы они сделали с тобой?! – Они и разгневались, – я обессиленно опустилась на чисто выметенное крыльцо у порога нашего домика, сглатывая слезы и понемногу осознавая, что совершила громадную глупость. – Дорр, они были очень сильно разгневаны, я это видела. Они и слушать тебя не пожелали, да и меня тоже. Мы прошли тысячи лиг, чтобы услышать, как мы глупы, а они прекрасны?! Половина населения немалой страны исчезла, а другая половина по сей день видит кошмарные сны и боится повторения, а когда я смиренно прошу их защиты, они отсылают меня прочь и говорят, что мы глупы и ничтожны? – Это науры, Ал… – вздохнул Дорр. – Сильнейшие мира нашего, и кричать на них крайне опасно. – Они не сильнейшие, – я не знала, почему меня внезапно охватила небывало яркая злость, и я всмотрелась в мост, ведущий к воротам. – Они одни из множества науров, и есть и другие. И есть те, кто выше науров. И не им решать, достойны ли смертные их внимания и защиты, – пальцы сжались в кулак и ногти больно впились в ладонь. – Я намеревалась рассказать им все, когда только решилась обратиться за их помощью, но сейчас вижу, что и то, что я рассказала, о моем народе и красном небе, слишком много. Все свои слова я вложила в уши того, кто… кто стал нашей истинной целью. – Он был там?! – Дорр уселся на землю, забыв о недавнем гневе на меня. – Ты уверена?! – Я смотрела на них, и на одном из них испытала то же самое, что случилось подле Ориуса, не столь четко. Но я узнала эти ощущения. Не думаю, что он сам был там, но кто–то из его слуг был… Думаю, тот, кто первым стал обличать меня и взывать к наказанию… – Я не знаю, что бы случилось, если бы не эти свет и голос, – вздохнул вар. – Интересно, кто это был? И зачем он защитил тебя?! – Если бы мы знали ответ… – я взглянула на Дорра, справившись с обидой на бесполезное путешествие и с испугом. Даже если он здесь, он не тронул меня, а другие науры послушаются приказа этого неведомого кого–то… – А вдруг они все за Тигра? И это был он? – внезапно ужаснулся вар, но я покачала головой. – Не думаю, Дорр. Голос был подоБен женскому, пусть и отдаленно, и не думаю, что все. К тому же он вызывает у меня боль, а когда появился голос, она тут же исчезла. Если однажды я узнаю, кто это, я буду вечно благодарить его, – я сжала пальцами густую шерсть друга. – Нам пора убираться отсюда, искать пару доказательств и друзей, и идти в другое… место. И я найду, кому рассказать, что случилось сегодня, – я почему–то с яркостью осознала, что эти науры не единственные в мире. Следом вспыхнуло в голове решение обратиться к другим наурам, тем, что живут далеко отсюда, далеко на север и к востоку, тем, что не отошли от дел людей и наверняка выслушают. И… может статься, о бедах мира станет известно что–то пусть малое, но важное, тому, кто выше их. Кто, быть может, прислал к нам Сохраняющего Свет и спас сегодня меня от гнева науров. – Тогда идем к остальным, нужно еще им рассказать, что все прошло плохо, – кивнул друг. – Зря мы сюда шли, ты правильно думала. Зря. Но ведь дядя рассказывал, что науры защищали нашу стаю несколько раз и были добры. – К тебе они и были добры, – хмыкнула я. – А потом, ты уверен, что то были эти науры? – Раньше да, – Дорр бросил взгляд на мост и понизил голос. – А теперь уже как–то нет. Они все какие–то странные. И даже те, что не как он, они все равно злобные. А еще Светлейшие! – Разделение мира придумали люди, – я оглянулась туда, где лежали земли смертных рас. – И я теперь уже понимаю, что это деление совсем не соответствует правде. Потому что если то, что мы видели в Альянсе – похоть, убийства, грабежи, еретическая вера, ставшая основной и единственной, война… Если все это – свет и праведность, то какова же тогда тьма?! Что может быть хуже всего этого?! Что жители Круга могут придумать хуже насилия над детьми и войны из–за того, что одни люди не хотят верить в то, во что верят другие? – Оринэя была куда более дружна с Кругом, но твоего отца чтили мудрецом и благим человеком. – Дорр уставился мне в глаза, неторопливо поводя хвостом. – Однажды старейшие в моем роду сказали, что подчас под маской добра, заботы и гармонии кроется гнилое сердце. А под ликом суровости и холода скрывается справедливость. Варвары приходили в наши леса, приходили и войска Рокканда, желая покорить Оринэю. Оринэские люди до последнего бились за них, и я слышал о тех, кто пришел с востока и старался помочь. Карлон созвал Совет Всех Земель и лишь тогда вынудил их уйти. Я не знаю, откуда точно они были, но мы с тобой знаем, что лежит к востоку от Оринэи… Сегодня говорят о том, что Рокканд помогал Аланду, но ведь мы осознали, что это не так. Тогда, быть может, истинный помощник, коего мы ищем, лежит совсем не там, где нам, в силу старых привычек, хотелось бы? – Твои слова иногда очень неожиданны для вара, который никогда не учился в школах, не умеет читать. Ты подчас видишь больше, чем я, хотя я образованная и, вроде, много знаю, – я опустилась на колени, обнимая могучую шею и впервые за месяцы давая волю слезам. – Рокканд явил миру свое гнилое сердце, веками считаясь центром духовности. А кто явит миру другое, противоположное?! Знаешь, Дорр, я встану под его знамена, не раздумывая, если однажды такая страна или такой герой, как были в древности, найдется. – А может быть, это мы, если мы сумели открыть глаза, стали осоБенными? – вопросил он, заставляя обдумать его слова и покачать головой. – Я не герой, и никогда им не буду, и никто из нас. Я просто девушка, которая хочет помочь своей стране, и ее друзья решили помогать ей. Я мало что умею, мало что знаю. О героях слагали легенды, они вершили подвиги и творили историю мира. – Даже самая маленькая победа ее творит, и самый малый успех, – теплый язык лизнул мою щеку. – Может, мы и не самые непревзойденные герои, но мы стараемся делать хорошие дела. Я не знал короля Аланда, но, думаю, он бы очень гордился твоей решимостью. Не каждый осмелится прийти к наурам, а уж тем более сказать им в глаза правду. Ты ведь была права… Рисковала, но была права. Если забота неусыпна и достаточна, почему она не помогла? А если они совершили ошибку, какова твоя вина? – Они сильнее, и мы должны их почитать, – не написанный нигде и нерушимый закон силы. Сильнейший угнетает более слабого. Но, успокоившись и забыв о страхе, я осознавала, что не жалею о своих словах наурам. Я сказала только то, чего они заслуживали. И если я о чем–то и жалела, то лишь о приходе сюда.***
Ребята встретили мой рассказ с мрачными лицами и бранью – испугавшись, что науры накажут меня. Мне стоило немалого труда успокоить Ниэни, весь вечер не отпускавшую меня, словно опасаясь, что науры меня заберут и убьют, и Фэя с Фэрном, разгневанных и поведением науров, и моей глупостью. Дорр, поначалу ругаясь, потом встал на мою сторону, а постепенно и друзья решили, что я хотя бы сказала правду. Когда нам принесли ужин, вар поинтересовался, когда нам надлежит уехать, и ответ неприятно корябнул: – Светлейшие не позволили вам уйти. Они сказали, что сообщат, когда решат, что вам пора уйти. Они так же сказали, что более не желают давать вам аудиенции. Алеандра оскорбила их, и они разгневаны. Но тот, кто выше, запретил ее наказывать. Тот, кто выше, намерен посетить обитель, – в глазах Старейшего зажегся, впервые за время здесь, огонек гнева. – Веками Творцы не приходили сюда, а теперь придут. Их сила столь велика, что принесет нам страдания, ибо вольется в наши тела. И причина тому – вы… Так мы утратили расположение хозяев и, как оказалось, тем не менее застряли здесь – потянулись еще более безрадостные дни, которые пришлось коротать за книгами и играми. И беседами. А вскоре ребятам пришлось лично обихаживать лошадей – Старейшие отказались делать это, обвиняя нас в том, что кто–то из Творцов, когда–то, посетит Обитель Науров. Кто и когда, мы не знали… Я обдумывала, что делать, когда нас отпустят, и приняла решение следовать старому плану – сначала Эмптия и Страж, потом через Сархар и Таунак за Стену Границы, к тем наурам, что живут на севере. И к тем странам, что пытались помочь отцу. Я читала книжку про Круг несколько раз, узнав, что там много стран, по ту сторону, и самая сильная и большая – Никтоварилья. Никтоварилианская Империя, вернее. Конечно, написанному я не верила – едва ли Темный Император поедал младенцев и насиловал по сорок девственниц за раз. Где бы он их столько взял–то, если уж вдуматься? Но, глядя на ровные буквы, гадала, какая из множества стран помогала отцу… Этим я занималась и в тот вечер середины Травеня, совсем близко к теплым летним дням, расстелив на полу общей комнаты карту Бартиандры, и, лежа на животе, рассматривая ее, когда рядом со мной сел Файгарлон. – Что делаешь? – начал Преобразователь, подобрав ноги. – Думаю, какая страна приняла бы нас с тобой. – Если гадаешь, кто помогал Оринэе, то, уверен, ответ–то и так виден, – хмынул он. – Общая граница с вами, если отбросить то, что Басскард и Рокканд ее отняли, и у кого еще достало бы могущества? – Никтоварилья? – я горько улыбнулась. – Халнир еще говорил, что моя тетя родила от принца Дукона, так что и он тоже там наверняка был замешан. – В Круг вроде не все они входят, – махнул рукой Фэй. – Это так в книжке пишут. Но там вообще большая ересь. Я тут вспомнил про ту песенку в Санмэ… – Королева Алеандра на престол взойдет, И спаситель наш с востока нам помочь придет, Захлебнутся в лужах крови наши палачи, Вспомнят, вспомнят наши руки, как держать мечи… – пропела я. Файгарлон мрачно кивнул. – Именно. Давно не слышал, как ты поешь, а зря. У тебя очень красивый голос… Раньше ты много пела. – Перестала, когда Алкир сделал мне предложение, – фыркнула я, вспоминая тот период своей жизни. У меня была интересная работа, славные друзья, как мне казалось. Вот только все оказалось ложью, и со мной сейчас только те два человека, которые были и в Рокканде мне дороги. А тот, кто был даже больше дорог, собирался сжечь меня на костре… Теплые руки обняли, привлекая к жилистому плечу. – Я всегда думал, что тебе лучше было бы с другим человеком, не с Алкиром. – Внезапно произнес он. – Знаешь, ты как–то увядала с ним. Ты была такой смешливой, когда приехала, такой наивной и забавной… Я ведь поначалу думал, ты очередная избалованная принцесска, а потом понял, что ты добрая и простая. Но чем ближе ты была с принцем, тем была все мрачнее и мрачнее… – Мне лучше одной, – отмахнулась я. – Спаситель с востока… Мы давно понимаем, что он из Круга, а в Круге, скорее всего, руководит тот, кто мощнее. Значит, Никтоварилья. Тогда добываем Изумрудный Страж, узнаем, как дела в Галдрии и Ретене, и уходим в Таунак. Главное не попасться. – Ну, нас пятеро, а там Эстер ждет и ищет союзников. – Улыбнулся он. – Будем надеяться, хотя бы Эсси там даром время не теряет, – кивнула я. – Интересно, когда они нас отсюда выпустят? – Ты их здорово разозлила, боюсь, а они мстительные, – вздохнул роккандец, серые глаза которого блеснули в свете пламени. – Долгие дороги нас ждут, долгие… – Если бы не все вы, я бы и сюда не дошла, – улыбнулась я. Сверху доносился храп Дирана, Ниэни тоже уснула, Дорр ушел гулять вокруг домишки… А я, коснувшись узловатой кисти, заглянула в глаза доброго товарища. – Зачем ты пошел со мной, Фэй? Я же поначалу тебе не доверяла, да и мы не были слишком уж близки… – Ты стала моим первым в жизни другом, в Школе меня особо не любили, из простых же. – Хмыкнул он, похлопав меня по плечу и отводя от щеки прядь здесь как–то быстро отраставших волос. – Я хотел помочь другу, сам покопался в деле Картера и понял, что там очень гнилой вопрос. Да и вместе выкручиваться из проблем и бороться легче, чем поодиночке. Ну а недоверие... Если бы ты сразу поверила, была бы полной идиоткой, и я понимал, что будет именно такая реакция. – Теперь я рада, что вы со мной. Приятно, когда ты хотя бы идешь с друзьями и можешь опереться на их плечо. – Улыбнулась я. – А я надеюсь, что мы все стали–таки друзьями. Как сказал Дорр, славная шестерка. – Я промолчала о том, что очень скучаю по нашей капризной, простодушной и очень забавной Эстер. С ее отъездом мрачное настроение все больше сгущалось и проходить не желало у всех. И чем скорее мы сумели бы выбраться из этой западни, в которую я сама нас загнала, тем быстрее бы Эсси вернулась в наш отряд, и, быть может, она нашла там союзников. Чем нас будет больше, тем мы будем сильнее… – Нам пора отсюда убираться, тут с тобой не поспоришь, – заметил Файгарлон. – Может быть, вам с Дорром попросить второй аудиенции и там просить об отъезде? – Или наша просьба их так взбесит, что они нас отсюда выставят… Мне интересно, зачем они нас тут держат? – Здесь очень странные нити магии сгущаются, я начинаю их ощущать, даже не стараясь. Не знаю, к прибытию ли Творцов они готовятся, или кто другой что плетет, но я бы унес отсюда ноги поскорее… – Тогда давай писать прошение, – прищурилась я. – Идея неплохая, попробовать стоит, – через пару минут мы обзавелись бумагой, чернилами и пером, а еще с десяток минут спустя к нам присоединился вернувшийся с прогулки Дорр… Утром вежливое, подчеркнуто скромное письмо было передано молчаливым мрачным Старейшим, и мы все напряженно ожидали ответа, потратив ночь на определение маршрута, обдумывание планов и совещание. К утру наши мешки были собраны, лошади готовы к пути, и на завтрак мы вышли, старательно натягивая на лица простодушие, в походной одежде. Как оказалось, не зря – вместо завтрака нас ждал свиток, оставленный на столе, перетянутый золотистой нитью и скрепленный печатью тонкой, но слабой магии. «В аудиенции варсэ–тангу Дорру и принцессе Оринэи Алеандре отказано, объяснения представлены не будут. Советом Светлейших вам приказано немеленно покинуть Наурган. Если это не будет сделано в ближайшее время, Совет Светлейших оставляет за собой право применить к вам любые меры, какие будут сочтены необходимыми». Именно это гласили ровные строки алых чернил на светлом фоне. Ниэни, когда я дочитала вслух письмо, едва заметно улыбнулась уголками губ, и, подчеркнуто громко, произнесла: – Полагаю, мы не смеем гневать Светлейших и нам надлежит поскорее покинуть их гостеприимный дом и отправиться в дальнейший обратный путь. – Договаривала она уже направляясь к лестнице, куда потянулись и все мы, собирая мешки. Через полчаса четыре лошади медленным шагом двинулись к воротам Обители, под мрачными взглядами Старейших, следом за семенящим туда же варом. Стражники в воротах отперли засовы, не произнося ни слова, и, стоило нам выбраться за высокие монолитные стены, окружившие наш «приют», все невольно ахнули, вновь привыкая к солнечному свету и краскам живого мира. На сей раз нам не пришлось испытывать неприятных ощущений и долго–долго ехать сквозь границу – то ли желая скорее избавиться от нас, то ли просто сокращая нам дорогу из их страны (опять же, чтобы мы поскорее ее покинули), науры, судя по всему, выпустили нас сразу из Наургана в земли смертных. Вот только вместо густой зелени и ярких цветов Минаура нас ждали, как оказалось, сухие, поросшие редкой, жесткой буроватой травой, низкими кривыми деревцами, колючими кустарниками земли севера Кальры… – Какая прелесть, – сплюнул Фэрн, оглядываясь. Позади нас простиралось примерно то же самое, насколько хватало глаз. – Это что? – Это Кальра, наверное. Здесь и пустыня есть, – жизнерадостно сообщила Ниэни. – Небольшая, она до западной границы там доходит. Неделю–две пересекать. – Просто пустыня? Это где песок, зной и нет дождя? – уточнил оринэец. – Ну… Там еще живут… кхм… – замялась я. – Большие черви, они едят людей, выползают из–под песка. Не помню, как они называются, – все тем же, странно жизнерадостным голосом отозвалась девушка, и я поняла, что вызвана такая интонация тем, что Ниэни нервничает. Впрочем, было, от чего – впереди лежала пустыня, населенная всевозможными опасными насекомыми и зверьем, где мы, мы точно не знали, с едой и водой у нас было не густо… Возникала, как ни крути, необходимость обзавестись проводником… Но для начала найти жилье и узнать, как бы странно сие ни звучало, куда нас принесло и как добраться до вожделенной Сантании – на самом востоке там тоже пустыня, но иначе с Эмптию можно попасть только через Рантию, а туда мне не хотелось – страна входила в Альянс и, как сказали канки, сопереживала идеологии Карлона.