***
Повернув обратно на восток, мы, по совету наших пленных, свернули на север, и через три дня, погребя их под толщей песка, надежно укрывшего и тела и кровь из ран на их шеях, действительно заметили на горизонте высокие стены, башни, ажурные, казавшиеся кружевными, причудливо одетых людей в длинных рубахах и свободных штанах, кафтанах и халатах, с обмотанными вокруг голов покрывалами… Стены оказались желтыми, а вот крыши сияли всевозможными цветами, которые только можно было представить, вот только из узких прорезей в опущенном на лицо покрывале, поскольку нарушать местные законы мы не собирались, видно было плохо. Файгарлон и Фэрн подхватили нас под руки, крепко, изображая наших мужей, Дорр, часто дышавший, старался нырнуть в тень домов, тихо поскуливая и прося воды. Несколько лавок, в которых нехотя принимали наши золото и серебро, ворча что–то на неведомых нам языках, и мы обзавелись парой карт, противоядиями, средствами для отпугивания всяческой пустынной живности. Когда мы выбрались из последней лавочки, размышляя, как бы продать лошадей и купить верблюдов, более, как нам охотно поведал торговец зельями, пригодных для пути через пустыню, к нам подошли немолодой мужчина с острой черной бородкой, в белой рубахе, черном распахнутом жилете и черном же покрывале на курчавых темных волосах, и парнишка, его точная копия, в белых одеждах. – Вы идете в пустыню? – без обиняков и на вполне чистом фаргаре заметили они, скорее даже утверждая, а не спрашивая. – В целом да, – кивнула я. – Мы с севера и нам нужно вернуться обратно. – Пустыня опасное место, – сплюнул старший. – Я провожу людей через нее, мой сын тоже учится. За пару десятков золотом мы проведем вас на север, ну еще траты на кое–какие вещицы в дорогу. Вам нужно к реке или к Эмптии? – На север. Чем быстрее, тем лучше, но в Эмптию, – влез Фэрн. – Мы платим по полтора десятка золота каждому и все закупки на нас, если вы честно и подробно отвечаете на все расспросы. – А чего нам врать–то? – хмыкнул мужчина. – Через недели три будете на севере, а если удастся, то и через две. Главное червей обойти, их на севере шибко много, а так… Без проблем проведем, дорогу знаем, по ней часто ходят, и караваны идут, и путешественники. Оазисы там есть, чтоб воды набрать и передохнуть, документы состряпаем. Завтра утром пойдем, а сегодня можем вам посоветовать уголок–другой… – Или в нашем доме оставайтесь, мы вдвоем живем, – влез парень. – Вечером только лошадей продать надо, верблюды лучше перенесут, у нас–то свои есть. – Или у нас, если захотите, – кивнул кальриец. – Вы не шугайтесь, если с добром идти, так и люди с добром пойдут. Меня зовут Амдан, к слову, а моего сына – Шандар. – Так, разговорившись с ними, мы и стали гостями неожиданно гостеприимного Амдана и его сына, поспособствовавших нам с продажей лошадей, повыгоднее, сбивших цену на верблюдов и накормивших в итоге сытным ужином. И неожиданно нашли проводников… Следующим утром, напившись вдоволь и набрав свежей воды, в которую проводники насыпали порошок, по их словам, сохранявший ее дольше, мы и двинулись назад к пустыне, сверившись с картами и узнав, что мы находимся в городе со сложным названием Анградэнжарскармах. Амдан оказался куда более общительным, чем наши прежние проводники, и мы вскоре узнали, что он всю жизнь водит людей через пустыню, что его единственная жена умерла родами, и сын учится ремеслу отца, что Амдан любит болтать с северянами, которые рассказывают про диковинные страны… Услышав, откуда мы, мужчина живо заинтересовался оринэйскими лесами и животными, о которых слышал в молодости, и не менее охотно рассказывал нам про свою родину – что у их нынешнего правителя всего три жены и пять сыновей, и дворец, с широкими окнами и узорчатыми стенами, что мы видели, это дом его старшего сына – у которого пять жен и гарем наложниц… Мы с Ниэни молча переглянулись, осознав, куда именно нас, видимо, и хотели продать. Каким чудом мы избегли засады, я не знала, не сомневаясь, что нас наверняка искали. К счастью, не нашли… Так и пролетела примерно неделя нашего пути через пустыню, когда мы, устроив ночлег, оставили уснувшую Ниэни и измученного Дорра под присмотром Фэрна и кальрийцев, вызвавшись осмотреть окрестности, и медленно побрели по песку, казалось, прожигавшему обувь. Файгарлон молчал, хмуро глядя вдаль, и я нарушила тишину первой: – Давно мы с тобой не говорили наедине, – искоса посмотрев на него, я отметила, что роккандец криво улыбнулся. – Давно. Обычно мы держимся все вместе… – Сейчас спокойнее, когда мы все вместе, – пожала я плечами. – Слишком много опасностей кругом, а нас не так уж и много, на самом деле. К тому же науры здорово испортили нам жизнь… – Что думаешь делать дальше? – уточнил он, оборачиваясь наконец ко мне. – Пока идем на север, ищем Эстер и Изумрудный Страж, я не могу отдать его Карлону. А потом… не знаю, хочу присмотреться к Ополчению, которое мы встретили тогда в Ретене, узнать, что они из себя представляют, чем промышляют. Пока планы такие, – пить хотелось невыносимо, но тратить воду было сейчас опрометчиво, и я же сама установила строгую меру. Больше всего пил Дорр, потерявший весь пух и очень страдавший от жары… – Сейчас главное выбраться отсюда, и выбраться живыми. – Это точно, – кивнул друг. – Песок, кажется, уже везде забился… – проворчал он. – Как думаешь, мы оторвались от тех, первых? – Надеюсь, – буркнула я. – Не думаю, что их обрадует, что мы прирезали их братьев. С этими проводниками больше повезло. – Надеюсь только, – неопределенно заметил Файги, – что не повторится… Вот та история… – Не знаю, пока они показали себя хорошо – знают дорогу, умеют беречь воду, кажутся искренними, Дорр за ними присматривает, но не насторожен. Главное, чтобы ничего в воду не сыпанули, у нас такое частенько, как оказалось, случается… – Я вот думаю, стоит к наурам все же пойти, – неожиданно заметил чародей. – К темным, конечно. Вот уж не думал, что эта зараза и на светлых науров наползла, но ежели и так, Ал, все равно стоит попробовать посмотреть на восток. Сама понимаешь, сами мы не справимся, нужны могущественные союзники. У Оринэи такой был, почему бы тебе не попробовать наладить… связи. – А я подозревала, что все будет так, когда мы увидели того наура и меня посетил Алый Тигр. Сомнения исчезли, когда я навестила Наставника, мир ему. – Прищурилась я. – Он, кстати, был неприятнейшим типом. Хвастался своими знакомыми. Даже темных правителей показывал, например, принца Никтоварильи… – Принца Тиония?! – искренне удивился приятель. – Так ему… лет восемь… откуда Нарус его знал?! – Зачем?! Принца Арэна, сейчас он уже сам правит, – махнула я рукой. – Портрет был написан, когда он был принцем. А откуда ты знаешь, как его зовут? – Это сын нынешнего императора, наследник престола, – пожал плечами Фэй. – Ему лет восемь. Я читал ту книгу, про Круг, мне стало интересно, как все на самом деле. В Гвенто–Рокканде есть посольство из Круга – вернее, именно из Никтоварильи, как крупнейшей страны Круга. Вот они и рассказали пару мелочей, – обезоруживающе улыбнулся он. В голове зашумели голоса, из прошлого, и отрывки речей показали мне кое–что… – Так что, если обращаться к Темным наурам, нужно посредничество Круга, – вещал тем временем друг. – Сдается мне, именно Никтоварилианской Империи, она наиболее сильная и развитая страна Круга. Именно они были союзниками Оринэи, как оказалось. Я даже читал, что, когда они пришли, войска были выведены только после Совета Всех Земель… Так что, если мы хотим получить аудиенцию Темнейших и найти союзника, достойной кандидатурой и необходимым нам человеком будет именно Император Ар… – Хватит, – с неожиданной яростью не выдержала я. – Я ни за что, слышишь? Ни за что не стану обращаться за помощью к этому человеку, пока у меня будет хоть какой–то другой выбор. Мне все равно, какой он замечательный правитель и как развита его Империя, все равно, как его зовут, будь он хоть бочонком эля, я не стану просить его о помощи! – Алеандра? – Никтоварилья сама предложила нам войти в Круг, но почему–то затягивала процесс вступления. Никтоварилья заключила договор о военном союзе. Именно этот распрекрасный человек, между прочим, должен был ввести войска, когда назрела война. И он ввел, о да, когда уже мало что мог сделать. Легко сказать, что они не успели, очень легко… Вот только тем, кого больше нет, тем, кто умирает на шахтах, что должно помочь? Что они не успели? Что некий принц… ну никак не мог перейти Стену раньше, хотя ему было разрешено находиться на территории Королевства? Возможно, он прекрасный человек, Хранитель Стражей, справедливый правитель и отец. Возможно… Но Оринэя уже просила о помощи Никтоварилью, и более десяти лет Оринэя в рабстве у Рокканда. Оринэйцы ждут помощи с востока, но этой помощи не будет, потому что никто и не собирается помогать. И я обращусь только за посредничеством между мной и наурами и только если это станет единственным выбором. Если бы этот человек раньше ввел войска раньше… Мои мама и папа, возможно, остались бы живы. Я понимаю, что до откровенной атаки на союзника он не мог ничего сделать… Но он ввел войска лишь через три месяца. Науры позволили пересечь Стену, Файги, и я помню, отец был уверен, что они придут. Я никогда не стану унижаться перед тем, кто помог мне лишиться родных. Никогда… – Ты уверена, что не было никаких условий? Прямой границы ведь уже не было, возможно, это осложнило и ее пересечение. – Файгарлон сжал мое плечо. – Ты ведь не знаешь, как все было. Между прочим, Совет Всех Земель большинством голосов вынудил его уйти. Рокканд выступил с тем, что Оринэя войдет в его состав – большинство было за, и… Рокканд же заявил, что более в услугах Круга Тьмы не нуждается. Отношения уже тогда были сложными, но и сейчас есть торговые и дипломатические связи, и тогда были, и Никтоварилья не стала осложнять мировую ситуацию… – В любом случае, я намерена обратиться к этой стране, только если увижу острую необходимость, – отрезала я, вспоминая, что слышала о грядущей беде еще в свой последний визит домой. Я тогда не понимала, почему отец отправил меня в другую школу магии, так далеко, и с таким количеством вещей – все, что осталось у меня при себе к выпуску, от одежды до предметов быта вроде зеркальца, было вручено мне родителями. Но все же где–то в глубине памяти сохранилось то, что война уже нависала над Оринэей и отец обратился за помощью к тем, кто казался единственным союзником и единственной надеждой на спасение. Печальный итог веры отца в помощь Империи был налицо… Впрочем, вспомнилось мне в те дни в пустыне, когда днем терзала невыносимая жара, а ночью – ледяной холод, и кое–что совсем другое. Когда мне было восемь лет, я ненавидела Карлона Каэрри, тогда еще всего лишь несколько лет как короля Рокканда, а не просто Владетеля Священной Земли… Когда мне было десять, мое отношение к нему было не лучше, но именно тогда я впервые увидела послов из Рокканда, вещавших, что благодетель и спаситель оринэйского народа милостиво желает стать моим покровителем. Когда и что изменилось, и почему, в моем отношении к нему, я не знала – но неприязнь стерлась из памяти, сменившись еще недавно царившей почти беззаветной верой и глубоким уважением. Только после побега, и то далеко не сразу, я осознала, как велики расхождения моей памяти и реальности мира… От Карлона не раз приезжали какие–то люди, когда он становился и стал моим опекуном, к тому же Нарус, как оказалось, был его подчиненным в негласной шайке Внемлющих Истине, из чего я сделала вывод, что Нарус и занимался наверняка подчисткой моей памяти – сам или нет, было не так уж и важно. И нечто подобное, но неудачно, попытался провернуть и в Минауре совсем недавно… Наверное, эти измышления занимают немало места сейчас, но тогда они заняли всего пару мгновений, и я, кутаясь в шаль – жара успела смениться холодом – и шагая в сторону лагеря, бросила на Фэя взгляд. – Знаешь, – прикусив губу, заметила я. – Совет Всех Земель признал включение Оринэи в Рокканд еще до того, как официально закончилась война? – В самом ее конце, – отозвался Файгарлон, кутаясь в одежду еще плотнее, чем я. – И тем же Советом Земель, после этого, было рекомендовано Никтоварилье покинуть пределы страны. Ну, это как я читал, конечно, мне в посольстве Никтоварильи подарили небольшую книжечку, что–то вроде коротких рассказов о событиях в мире для широких кругов. – То есть я еще не была под опекой Карлона, – протянула я, поглядывая на него, – более того, мое местонахождение тщательно скрывалось? – По крайней мере, написано было, что тебя разыскивали и определялся вопрос как раз с тем, как позаботиться о тебе, если ты жива и не исчезла. Твоя судьба была неизвестна к тому моменту. – И моей подписи на бумагах о желании Оринэи и ее согласии войти в другую страну быть не может? – прищурилась я. Чародей, согревавший нас с помощью магии, притормозил. – Ты к чему это? – К тому, что единственной легитимной подписью в такой ситуации по законам стала бы моя собственная. Я не считалась покойной и не было признано мое безвестное исчезновение, а с пропажей правителя я становилась лицом, на которое были возложены обязанности правителя. Не королевой, без коронации, но по сути – ей. Учитывая, что мне было восемь, право такой же подписи от моего имени имел регент, но одно «но» – мой регент, герцог Фэйзер Шауру, тоже пропал, а следующий регент, моя матушка, была убита. Других лиц отец не назначал, значит, право принимать подобное решение имела только я… – Я читал, что Высший Совет Оринэи – та его часть, что была жива и свободна – принял такое решение… – Пока я его не признаю, Файгарлон, оно не станет легитимным. Оринэя в составе Рокканда находится незаконно. Помимо более частого Совета Всех Земель для стран Верхнего Аррака существует его более широкий вариант, собирающийся, однако, с дозволения науров – полным Совет считается только в той ситуации, когда на нем присутствуют либо науры Наургана или Тарты, либо, пару раз за историю мира случалось, один из семи первых науров. Решения Совета Всех Земель при таком собрании могут быть обжалованы и пересмотрены, слово науров, сколь ты понимаешь, неоспоримо… – И ты можешь обжаловать то решение? – моргнул роккандец. – Сейчас нет, – вздохнула я. – Для этого мне нужно будет, прежде всего, ознакомиться с теми пресловутыми бумагами, кроме того, желательно иметь свидетелей и доказательства. И еще одно – подать такое прошение сейчас я не могу – для этого мне необходимо, чтобы хотя бы несколько независимых от Рокканда и Оринэи стран признали меня правительницей Оринэи – в таком случае выступать я буду от имени Оринэйских и Зелёного Королевства, но при поддержке союзников. Правда, для этого мне нужно найти таких союзников, которых не испугает могущество Рокканда и опасные связи Карлона. Облегчить ситуацию может, к примеру, признание бумаг относительным большинством стран, а не абсолютным. – Многие страны отказались их признать, – нахмурил лоб Файги. – Не помню, какие точно, но перевес был совсем небольшим, и Совет был самым обычным. Но почему Карлон не вручил тебе эти документы на подпись, когда ты была в его руках? – уже почти в лагере осведомился он. – Потому что не было необходимости, после одобрения Советом, – вступив в пределы стоянки, отозвалась я, наблюдая за крепко спавшим у костра Дорром, Фэрном, доедавшим скудный ужин, и Ниэни, гревшейся у огня. Проводники поблизости ужинали, что–то обсуждая с оринэйцем. – А мое венчание с Алкиром было бы даже лучше моей подписи. Что касается науров – я не знаю, кто спас мою шкуру, но… – я поежилась, вспоминая довлеющее над головой размеренное могущество, голос, за которым перекатывались волны таких сил, перед которыми меркли силы самих науров, и яркий, но не причиняющий боли свет. Словно в эту «обитель» протянул свою длань сам Трингул. Но отчего тогда голос показался мне имеющим женские нотки? А ведь науры сообщили, что и помыслить не могут ослушаться говорящего… Кто–то из Творцов или из семи первых науров – их сыновей, как гласили старинные свитки и откровения Жрецов, – удостоил меня высочайшей чести своего покровительства? В висках тихо кружился вопрос о том, чем я заслужила их милость… – Кто бы он ни был, я не могу даже облечь свою благодарность в слова… – А вы заметили, – неожиданно влезла Ниэни, когда мы присели рядом с ней, накидывая на плечи шерстяные теплые одеяла, и приняли из ее рук плошки с дымящейся кашей. – Что нас больше не преследует эта тень в небе? Ваше Высочество, если позволите, я ее после Наургана не видела, – тихонько произнесла она. – А ведь и правда, и я ничего подозрительно не ощущаю, – поскреб щетину на щеке рыжеволосый спутник. – Ал, ты… – я отрицательно покачала головой, добавляя в мысленный список странностей еще одну. Впрочем, обдумать ее сразу мне не дал вопрос Ниэни, обращенный к Файги, о том, как мы найдем Эстер. – У нее при себе есть зеркало, на которое я наложил поисковые чары, насколько умею, – пояснил чародей. – Вы же знаете, как они работают? – Протягивают своего рода связь между магом и предметом или человеком, и маг ее ощущает, – пожала я плечами. – У поисковиков работает на огромном расстоянии и необязательно с заклятьем поиска на чем–то. А ты умеешь ими пользоваться? – Начнем с того, что азы такой магии обязательно постигаются преобразующим энергии магом, – отмахнулся Фэй, попивая горячий чай. – Конечно, живое существо на другом конце Бартиандры я вряд ли найду, но кое–что умею. Мы вообще при необходимости можем овладеть многими видами чар – хоть некромантией, хоть… чем угодно. Другой вопрос в том как долго будем учиться и как глубоко постигнем… Я как раз больше поисковой магией интересуюсь, немного овладел. Когда выберемся в Эмптию, начну отслеживать сети, и, думаю, смогу разыскать или зеркальце Эстер, она знает, что на нем магия, будет беречь. Или… она ведь оставляет за собой своего рода след. – Но она не связана с магией, – непонимающе протянула Ниэни. – Тем и проще. Эстер выглядит в магическом поле как своего рода провал, и за ней остается небольшой след в виде разрыва – латается он быстро, относительно, но оказавшись поблизости от Эс, я получу шанс такие полосы заметить. – Облизнул нижнюю губу волшебник. Я тихо позавидовала его владению магией и познаниям о ней. Мне довелось хорошо овладеть только Целительством… – Надеюсь, у нее лучше результаты, чем у нас, – буркнула Ниэни. – Простите, что я это говорю, но мы как–то напрасно ходили так далеко. – Не извиняйся, – улыбнулась я, приобнимая подругу. – Во–первых, ты такая же участница похода, как мы, а во–вторых, ты очень даже права. Кроме того, в Эмптии мало зеленоглазых и рыжих, порасспросим местных… Может, ей удастся найти Фэйзера и его отряд… – Соскучились? – ехидно улыбнулась Ни. – Что? – не поняла я. – Ну… вы так ему улыбались и так хорошо отзываетесь… Кажется, кое–кто у нас… – Оу, ты в кого–то влюбилась? – подтянулся ближе к нам проснувшийся вар. – В того филарэссца, да? – Что?! Какая глупость! – огрызнулась я, утыкаясь взглядом в чашку каши. Мужчина, конечно, показался мне интересным, сильным и умным, но не более того. К тому же Фэйзер был лет на пятнадцать меня старше, вот только разница в возрасте никем и никогда, и мной в том числе, не возбранялась… Возможно, он бы и понравился мне, если бы не кое–что… Почти наяву ощутив касание горячей ладони к моей щеке и горьковатый вкус губ, я вздрогнула, искоса посмотрев на смеявшихся и подтрунивавших над моими чувствами к ополченцу друзей, какой–то глубоко спрятанной частью души осознавая, что даже та поимка и тот ужас, пережитый мной в день предполагаемой казни, не сумели до конца затушить теплящиеся угольки совсем другого чувства… – А вы покраснели, – хихикнула Ниэни, дружелюбно на меня посматривая. – Кажется, вы все же и впрямь заинтересовались им… – Меня не интересуют какие бы то ни было чувства, – огрызнулась я, отставляя посуду и кутаясь в одеяло, чтобы немного поспать – на страже стояли Фэрн и Дорр, а затем – Ниэни и Файги, я с Дорром дежурила прошлой ночью. Разумеется, я прекрасно понимала, что на самом деле чувства меня интересуют, при всем моем нежелании. Вот только… О своих чувствах я хотела забыть… Не вслушиваясь в звонкий смех Ни и рычание Дорра, я вновь занялась уже привычным обдумыванием своих мыслей, подозрений и событий последнего времени. Ощущение, что все складывается подозрительно удачно и хорошо, упорно не желало меня оставлять – слишком гладко и ровно прошел мой побег из Роккандской столицы. И услышала я о грядущей опасности ну просто удивительно вовремя. Из плена меня вырвали достаточно легко и все люди Карлона словно разом разучились искать, а ведь я довольно долго оставалась в пределах Великого Рокканда. Мысль, царапнувшая следом, пришла в мою голову впервые с побега, но, сложив в голове все обстоятельства первых месяцев скитаний и того, с чего они начались, я неожиданно четко ее осознала. Медальон висел на очень прочной цепочке и с того дня она не рвалась ни разу даже в сражениях и во время тренировок… Алкир провел ладонью по моей шее, когда мы разговаривали. – О Трингул… – вырвалось совершенно непроизвольное, и где–то внутри вновь скрутился тугой узел боли. Он хотел, чтобы я услышала эти слова, знал, что я обнаружу отсутствие украшения и вернусь за ним. Он рассказывал мне о Красном Тигре – новой вере и Братстве Внемлющих – довольно подробно, поясняя, что я никуда не денусь, но, когда мы сбежали, нас отчего–то не ловили все возможные для это службы и войска. Мне не причинили ровно никакого вреда во время заключения, а тех, кто меня избил, судя по всему, как–то наказали… – Зачем ему все это?! Я впервые с побега по–настоящему задумалась о причинах моего путешествия, всех известиях и странностях, сопутствовавших ему, о том, откуда такая легкость в моих деяниях, именно в те знойные пустынные дни, когда каждый глоток воды казался самым сладким питьем в мире, и в те холодные ночи, когда теплые плащи и одеяла из верблюжьей шерсти все равно пропускали мгновенно с закатом остывавший воздух… Размышляя о рассказе Дианы Картер и в большей степени Халнира, я осознала, что действительно вспоминаю и то, что отец заключил союз с Кругом Тьмы – были подписаны последние бумаги, когда не стало границы, но объявить на Совете Всех Земель, последний этап вступления в альянс стран, мы не успели – под гнетом всего Альянса Оринэя, почти окруженная им, была вынуждена отдать спорные земли. Окружив тем самым страну еще сильнее, Альянс вынудил отца на удивление скоропостижно вступить в свои ряды. Процесс не мог занимать год… Выходило, что Карлон загодя подготовил необходимые документы, следовательно, запланировано все это было задолго до произошедшего. Саат рожден от принца Дукона – единственного сына местного короля, Санджая Второго, значит, связи с Кругом у нас были установлены куда более прочные, нежели мне казалось – тот факт, что из Круга был мой жених, был красноречив еще более – я не помнила точно, не граничим ли мы с какой–либо страной помимо Никтоварильи, но в целом даже брак с далеко отстоящим от трона в очереди принцем и Оринэю не лишал независимости, и создавал бы очень крепкие узы. Оринэйцы ненавидели Карлона, не без оснований на то – во что превратилась их жизнь, я и сама видела. Потому–то, наверняка, многие и оказались на шахтах – чтобы предотвратить опасность восстания и проблемы, связанные с ним. Внемлющие Красному Тигру, которыми, по моим выводам, ныне руководил Император Карлон, очень хорошо потрудились, чтобы провернуть максимально благообразно такие вещи с Оринэей. Я, ничего не знавшая и проторчавшая безвыездно в Минауре восемь лет, была одним из больших козырей Карлона – став женой Алкира, я закрепила бы нелигитимные бумаги, стала неплохим примером для относительно сносно живущих оринэйцев, а знать об обнищавших и о шахтах мне было совершенно необязательно. Рассматривая осколок, отданный Халниром, я осознала и то, что матушку и тетушку зарезали по приказу Карлона – живыми они наверняка не были ему выгодны. Я, маленькая девочка, которую можно было обработать, была более уместна для его целей и планов. Именно поэтому меня «спрятали» в Минауре – чтобы под горячку Карлон и меня не отправил к праотцам. Именно поэтому упрятали и Саата – живой пример связи Оринэи и Круга, слишком невыгодный в этом свете. Впрочем, в работе со Стражами он бы был полезен, как и я. Никтоварилианские войска сумели отбить у варваров немало «рабских караванов». И знатно попортили планы Карлона: не вести же ему после этого было освобожденный народ гробить здоровье на шахтах. И надежда на помощь Никтоварильи и по сей день, хотя я и отметала эту мысль, грела моих подданных… Странным казалось то, что никто из духов не говорил об отце в прошедшем времени, но эти странности я списывала на то, что он не умер, в привычном смысле, а исчез. Не менее странными были и слова о том, что у меня братья – Саат был всего одним моим братом, а у отца с величайшим трудом родилась уже я – многие лекари подозревали его бездетность, и папа провел немало свободных дней у Целителей, в святых местах, у духов. К наурам обратиться было последней каплей, криком отчаяния. Светлейшие отказались помогать, но я, тем не менее, на свет появилась… Не при участии ли Темнейших? Ответа на этот вопрос я не знала, как и на многие другие… Из всех событий и легкости побега и путешествия – я ожидала, что все будет много труднее, – я могла сделать тогда несколько выводов: что мой побег несущественно порушил планы Карлона – скорее, заставил ускорить работу, и, быть может, допустить пару погрешностей. Что роккандцы порабощены сильной чужеродной миру магией – не все, но немалой частью, и являются ударной силой Карлона – а развращая их, он превращает народ в легко управляемое скопище. Натравить таких окажется удивительно легко – хоть на соседнее поселение, хоть на тот же Круг Тьмы, когда Карлон почувствует себя достаточно мощным для этого нападения. Но, конечно, сперва все же обратит свои взоры на запад и на юг, чтобы усилить свои войска, найти ресурсы и обезопасить себя от войны на две стороны. Разумно, хотя и долго, и опасно, и я едва ли сильно помешала его планам. Кроме того, я пришла к выводу, что кто–то мне очень здорово помогает, в какой–то мере даже направляет на некий неведомый мне пока путь – с помощью Халнира, приславшего меня в нужное место, и, я не сомневалась, кто–то помог мне вовремя встретиться со стаей и с Дираном. Вары слишком тепло приняли человека, из чего я вывела, что они и ждали меня. Значит, кто–то заранее велел им меня встретить. Тот же кто–то, кто прислал защитника, отпугнувшего в итоге преследовавшее нас нечто, кто запретил наурам наказывать меня, или же кто–то более материальный и менее сильный, я не знала, но в наличии «помощника» уже не сомневалась. И взгляды мои все чаще падали на восток – туда, где прежде у моей семьи были союзники, и, возможно, помощь исходила именно от кого–то неведомого мне и живущего там, за Стеной Науров. Достаточно сильного, чтобы направлять меня и оставляться незримым. Он устроил мне встречу с варами, недаром же Диран связан с Кругом Тьмы, как мне удалось вытянуть из него. Его люди, наверняка, помогли мне покинуть дом Наруса (ну, может, и не совсем люди – те самиры, что выручили нас в таверне, могли быть причастны к этой самой помощи). Вот только кому понадобилось мне помогать, и зачем, я понятия не имела. И все же, как бы ни злила меня сама эта мысль, путь на восток все больше представлялся мне разумным исходом – донести до Темнейших пусть мелкие, но сведения, и, быть может, найти того, кто помогает мне – возможно, верного и надежного союзника, коих не удалось отыскать отцу. Впрочем, учитывая любовь оринэйцев к темным и то, что Никтоварилья ввела огромные силы, по многим меркам, безвозмездно, найти их ему скорее удалось. Вот только почему меня тогда не забрали из лап Карлона, когда было можно? Я ведь несколько лет не была под его опекой… Ответы приходили в голову и сменялись все новыми и новыми вопросами, и все же многое становилось яснее – то, кто помогал отцу, а кто внес вклад в крах Королевства, то, что на юге помощи я не найду, и стоит, вот только сначала все же разобравшись кое с чем другим, обратиться к востоку. Очевидно стало и то, что где–то, возможно, совсем близко, а может и на другом конце света, у меня был «друг», покровитель, достаточно могущественный, чтобы дотянуться и остаться в тени, и достаточно надежный, чтобы вытаскивать мою шкурку из проблем, в которые я умудрилась завидно часто и крепко влипать. Последним выводом, пришедшим в мою голову, было то, что Алкир зачем–то помог мне улизнуть из Рокканда – да еще и подкинул пару интересных сведений. Он мог или метить на место главаря шайки, и мешать отцу в его планах, или вести какие–то более тонкие игры, для которых я уместнее была живой. Какими бы ни были его игры, вреда миру, откровенного, они не приносили, а мне оказались очень даже на руку. И злость, уже давно и прочно связавшаяся с его именем, как и необъяснимая тоска, все же разбавились крошечной каплей благодарности – по крайней мере, его проделки сохранили мне жизнь. И, быть может, не несли той опасности Бартиандре, которую приманивал Карлон. Так или иначе, пустынные дни, в Кальре мы провели меньше трех недель, подошли к концу, а проводники воззвали к осторожности – мы вступали в пески, населенные огромными плотоядными «червями», самые опасные районы Кальры и немного Сантании… Пройдя через пески, мы за пару дней выбрались бы в каменистые приграничные просторы, узкие, воинственные, и скоро покинули бы Кальру. – Вы идете на север? – в тот вечер старший из проводников подсел к нам, прищуриваясь и нервно хлопая себя по колену. – Да. – Кивнул Фэрн. – Мы с сыном хотим попросить вас кое о чем. Жить в Кальре хорошо, если ты принц, солдат или торговец. А все остальные гнут спину за гроши. Дочерей и сестер могут предложить купить, могу украсть. Так я лишился своей сестренки, она в гареме младшего принца седьмой ветви… К тому же наши правители заинтересовались какой–то глупостью, про красного великого бога, и закрывают храмы Творцов. – Красного Бога? – влезла я. Как оказалось, эта пара вполне терпимо относилась к женщинам и нас с Ниэни их злобные взгляды минули. – То есть? – Алый Тигр, они говорят, он Великий Творец. Многие не верят, но у нас никто не станет спрашивать народ, у нас все сурово. Я знаю, плохо думать о данных отцами традициях нельзя, но не могу ничего поделать с собой – я вожу северных людей и людей с востока много лет, слышу, как вы живете, видел город на юге Эмптии… Нам с сыном не светит жить здесь хорошо, да и, если честно, мы работаем не по законам Кальры – по законам, через пустыню могут водить люди принца, их услуги стоят дорого, а девушки могут запросто оказаться в гареме, если караван не из знати и богатеев. – И мы хотим уйти с вами. На границе отец договорится, нас пропустят. Мы хотели вас попросить дать нам с вами дойти подальше на север. Мы ничего такого не будем требовать делать, просто хотим найти другую жизнь. Я хочу научиться грамоте и потом учить ей других, – застенчиво улыбнулся парень. – Я не умею читать и писать, а мне всегда хотелось… – Это легко, – тут же заулыбалась Ниэни. – Я тоже научилась, когда мне было уже тринадцать. – Когда ты вышла замуж? – понимающе улыбнулся Шандар, потянувшись к костру. Оринэйка порозовела. – Вообще–то я не жена Файгарлона, мы помолвлены. – Пробормотала она, краснея все гуще. – У нас девушек берут замуж с двенадцати лет. Если повезет, и не затащат в очередной гарем, – сплюнул Амдан. – А можно поподробнее узнать о Красном Тигре? – перебила его я, стискивая руку под накидкой в кулак. – Говорят, это какой–то главный из Богов, а Трингул и Барлан свергли его и стерли у мира память о нем. Но он набрался сил и возвращается на законное место… – из лаконичного рассказа Амдана мы узнали привычные уже россказни про Красного Тигра, и до юга дотянувшегося, и что мужчине эти новомодные веяния не по душе. – В общем, я надеюсь найти жизнь в нормальной стране, и чтобы без глупостей про Творцов, – заключил он. – В таком случае… Ты не хотел бы немного помочь в борьбе с ним, Амдан? – склонил голову вар и скосил глаза на кальрийца. – Мы здесь все не любим Красного Тигра и на севере такая вера тоже есть. Те, кому она не нравится, хотят с ней бороться, для будущих поколений и для сохранения мира. Эта сущность очень сильная, но она хочет навредить Бартиандре… – Да я же не воин, – развел руками Амдан. – Не обязательно сражаться. Там все руки и головы нужны, – поддакнул Фэрн. Дорр не сводил с проводников испытующего взора. – А мы как раз ищем такие войска. Мы тоже боремся, но по–другому. – А что он сделает миру? – задумался младший. – Ты слышал, что случилось в Оринэе? Было такое Королевство на севере, – отозвалась я. – Красивое, процветающее, и жизнь там была совсем не как в Кальре. Если вы хотите найти другую жизнь. Но однажды Алый Тигр проник в мир, над Оринэей, и забрал многие жизни. Маги лишались сил, кто–то заболел, много людей оставило мир. А король Оринэи и почти все войска исчезли. И многие простые жители тоже… – И то же самое случится с нами? – ужаснулся Шандар. Я кивнула, придавая лицу суровое выражение. – Я слышал еще, королева и принцесса–сестра убили себя, – пробормотал Амдан. – А маленькая принцесса тоже пропала. Ее тоже забрал Красный Тигр, наверное… – Нет, – еще более проникновенно отозвалась я, зажигая магический огонек на ладони и поднося ее к лицу. И, впервые за многие месяцы, озвучила эти слова не для друзей и минаурских знакомцев, не для науров, и так все знавших. Впервые за долгие месяцы я, глядя прямо в глаза немолодого кальрийца, негромко произнесла то, что старалась скрывать: – Принцесса Алеандра не пропала, Амдан. Принцесса Алеандра – это я.Часть третья. На Восток. Глава первая. Безбрежные пески
30 ноября 2021 г. в 22:30
– Трингулова благодать, – когда вторые сутки в седле подходили к концу, и мы тащились по все более голым и засушливым районам Кальры, куда нас вышвырнули Светлейшие науры, отказав в аудиенции и весьма красноречиво подтвердив, что мои мысли об их связи с Алым Тигром были верны, выдохнул Фэрн. – Кажется, люди…
Он оказался прав, и вскоре нас окружили всадники верхом на легких, тонконогих лошадях и странных животных с двумя горбами на спине, между которыми и устраивались седоки. Одежда этих людей тоже оказалась очень необычной, напоминая длинные рубахи, бесформенные, свободные, и очень широкие штаны, кончавшиеся легкими закрытыми туфлями. Головы смуглых темноглазых южан были обмотаны покрывалами, сейчас обнажавшими суровые бородатые лица тех, что постарше, и совсем еще гладкие щеки тех, кто был совсем молоденьким даже с виду. Одеяния почти у всех оказались белыми, видимо, чтобы получше защищать от терзавшей нас второй день духоты и становившегося все сильнее зноя.
Взоры этого десятка мужчин и мальчиков не сулили нам ничего доброго, а в нас с Ниэни прямо–таки впивались взгляды, смешивавшие выражение одновременно и какой–то похотливой заинтересованности, и крайнего неодобрения. Стоило нам пошевелиться, и в руках у некоторых выросли, мгновенно, странные, узкие изогнутые причудливо клинки, с длинными узкими рукоятями, обмотанными темной тканью, напоминавшей бархат. Клинки эти оказались длинными и внушительными на вид, и рука Дирана едва заметно легла под плащом на эфес Фархата, а между пальцами Файги заискрилась магия. Я едва успела предупреждающе вскинуть руку, международным жестом мира призывая стороны не вступать в схватку, заведомо для нас, голодных, сонных и терзаемых жаждой, проигранную.
– Кургдха нсааршэ ибрагхэ срад? – на неведомом мне языке, низким сердитым голосом начал один из мужчин постарше, заставив нас переглянуться – языка мы не знали, а Дорру, чтобы привыкнуть, нужно было немного времени. Нас и недружелюбных кальрийцев окружали казавшиеся бесконечными каменистые долины и холмы, поросшие колючими редкими кустами, каким–то сухим бурым подобием лишайника и низкими чахлыми деревцами. Мы ехали бесцельно, не зная даже, куда именно отряд вынесло, когда мы миновали ворота в обители в Наургане. Чего бы ни добивались этим науры – избавиться от меня, не напрямую, или проучить дерзких смертных, нам пришлось несладко… Почти без воды и еды, в духоте, иссушавшей горло и нос, мы не смогли уснуть, хотя от усталости падали с лошадей… Заметив нашу растерянность сейчас, мужчина оглянулся на спутников. И вновь обернулся к нам, заговорив уже на другом языке. Удивительно мелодичном и смутно знакомом. Фэрн навострил уши.
– Кажется, наанак, но сильно исковерканный, – шепнул он. Дорр, прислушиваясь, выступил вперед, припадая на передние лапы и отвечая, все на том же языке, казавшемся все более знакомым, да и Ниэни как–то встрепенулась. Вар тем временем неторопливо подошел ко мне, вновь склоняя голову, на что лошадка настороженно покосилась, недовольно прядая ушами.
– Они недовольны тем, что наши женщины не скрывают лица, в Кальре это недопустимо, – заметил тигр. – Кроме того, они недовольны тем, что мы разгуливаем столь свободно по их стране. Их деревня неподалеку, и они намерены ее защищать…
– Скажи им, что мы оказались здесь, когда покинули Наурган, и мы смиренно просим приюта, дабы могли принять подобающий облик, – прохрипела я. – Мы не намерены причинять какой–либо вред, вовсе не хотели нарушить их традиции и законы… – Дорр, уловив суть, покорно опустился на передние лапы, переводя мои слова местным, хмуро косившимся на меня и Ниэни. Фэрн понемногу начинал привыкать к их речи и склонился к моему уху, переводя, что Дорр уверяет в нашей покорности и добрых намерениях, но недовольные случившимся кальрийцы не спешат сменять гнев на милость и прятать свои странные клинки обратно. Когда прозвучала очередная фраза, тигр гневно прищурился, даром что не принимаясь глухо рычать, а Фэрн оскалил зубы.
– Они спросили, сколько мы с Фэем попросим за вас. Они хотят вас купить… – прошипел он, покуда роккандец, бросив на меня короткий взгляд, выдавил подобие улыбки и уставился на нашего толмача.
– Передай им, что мои жены не продаются, Дорр, – холодно, подчеркнуто спокойно произнес Файгарлон. Когда Дорр озвучил его слова местным, те, переглянувшись, недовольно покивали, все еще бросая на нас взгляды, и соизволили убрать оружие. Парочка мужчин помоложе не сводила с Ниэни заинтересованных взглядов, но покорилась воле более взрослых. Тот, что первым заговорил с нами, подъехал ко мне, переходя на фаргар, безжалостно и почти до неузнаваемости исковерканный.
– Вар сказать, что у тебя есть письмо науров, из–за оно вы покинуть Наурган. – прищурился он. – Смертные давно не посещать страну науров, и мы хотеть увидеть послание…
– Мой муж не позволяет мне отдавать его кому–то еще, – невинно улыбнулась я, посматривая на Файгарлона. – Простите, но я не могу вам его показать.
– Тебе и твоей сестре будет надеть покрывало, в нашей стране нельзя открывать лицо, это есть против закона. Купить вы покрывало в деревне, – сплюнул он, недобро косясь на Файгарлона. Окружив, молчаливые кальрийцы сопроводили нас к своей деревне.
Дома у них оказались сложенными из песчаника, желтоватыми, не очень высокими, но довольно просторными. Деревушку окружали небольшие сады и луг, огороженный системой канав, связанной с небольшим озерцом, на берегу которого лежала деревенька. Первым делом мы сняли комнату в доме пожилой вдовы, неохотно показавшей лавку одежды, куда мы с Файги тут же и отправились за местными длинными платьями и покрывалами, оставлявшими открытыми только глаза, даже рот и нос прикрывая шелковым платком. Впрочем, выйдя обратно на жару, я оценила облачение по достоинству – оно и впрямь неплохо уберегало от зноя, и дышать стало немного легче. Мужчины последовали примеру, и мы обзавелись кое–какими припасами, вернувшись в дом уже когда тени удлинялись. Хозяйка, худо–бедно говорившая на фаргаре, поведала, что женщинам одним нельзя покидать дом – если только они не одинокие вдовы, но и тем можно ходить лишь на рынок и к озеру за едой.
– А ночью следите за своей женами, – добавила она, угощая грубыми сероватыми лепешками и странным, усыпанным специями тушеным мясом. – Одному из наших принцев, его дворец неподалеку отсюда, часто красть красивых девушка в наложницы, а ваши жены очень красивые. – Покачала она узким пальцем с желтоватой кожей перед носом Файгарлона.
– А скажите нам, далеко отсюда пустыня, а? – поинтересовался Дорр. Старуха едва–едва согласилась впустить его в дом, ворча, что тиграм среди людей делать нечего.
– Далеко. Три дня верхом. – Махнула она рукой, заставив нас обреченно переглянуться и вновь подумать о том, что нужен проводник. – Вы быть странные. Где видано, чтобы женщина и мужчина есть за одним столом, как равные… – ворчала хозяйка, дожидаясь, пока мы поедим. Меня вновь принялось щипать какое–то нехорошее предчувствие, и кусок не лез в горло, впрочем, мне и так верблюжье, как оказалось (так называли горбатых животных), мясо не понравилось. Съев половину лепешки, я ушла в отведенную нам тесную «комнату», с несколькими тощими тюфяками, мягкими, словно из свернутых ковров. Пахло песком, старостью и каким–то непонятным затхлым душком, от чего голодный желудок понемногу скручивала тошнота. Науры очень постарались осложнить нам жизнь – три дня до пустыни означали, что мы оказались почти в центре северной части Кальры. Даром что не в самой пустыне сразу…
Выходило все более очевидным то, что Светлейшие питали целью от меня избавиться, но сделать это напрямую, и даже отправив нас в пустыню, не могли. Впрочем, у них и так имелись вполне очевидные шансы добиться–таки желаемого результата… Да и взгляды мужчин не внушали большого спокойствия… Как оказалось уже ночью, когда мы спали, вернее, пытались поспать, хотя бы сейчас, не зря.
За окном замелькали тени, быстрые, неуловимые глазом, и дар отчетливо отметил, что рядом с нами около десятка человек, с оружием. Файгарлон, чей дар тоже сработал, приподнялся на своих тюфяках, вытягивая к двери руку и беззвучно накапливая магию на кончиках пальцев. Я последовала примеру, и, когда дверь пристройки, где мы ночевали, с треском вылетела из петель и на нас набросились едва различимые в ночи тени, в них полетели две ярких молнии, озаривших все тех же наших негостеприимных хозяев, и в этом свете мелькнула сталь метательных кинжалов Дирана, двух, оба нашли свою цель в виде шей разбойников, ничем не защищенных. Дорр метнулся, разрывая воздух клыками и когтями, острые магические лезвия резанули тела, и в воздухе поплыл запах крови, а остальные напавшие, вооруженные до зубов, с сетями наготове, все же ринулись к нам, навстречу засверкавшему в всполохах магии Фархату и звериному оскалу Фэрна, навстречу молниям Файгарлона, в минуты боя полностью утрачивавшего малейшее подобие обычной мягкости, навстречу мне, старавшейся не покалечить, не убить, а лишь вывести их из строя парализующими чарами. Оставить кровавый след за собой не хотелось…
Позади взвизгнула Ниэни, к которой подобрались особо ретивые работорговцы, уже принявшиеся ее связывать, когда я, нырнув под их ноги, хорошенько резанула заклятьем лезвия по голеням, приложив напавшего на меня мужчину пяткой между ногами, вынудив согнуться пополам и что–то просипеть на их языке, что заставило его товарищей потянуться к выходу. Сам же он, отдышавшись, велел им принести причудливые пузатые фонари, которые установил около двери. Это оказался, как я и ожидала, один из тех, что встретили нас, довольно молодой, но уже успевший отрастить небольшую бородку.
– Уходите отсюда, – бросил он, глядя на своих павших товарищей, двое из которых были убиты в самом начале Дираном и еще один разодран тихо остывавшим Дорром. – Мы не тронем вас, я скажу людям принца, что мы напали на змею, которая умеет кусаться. Но чтобы вашей ноги в наших землях больше не было, я обид не прощаю…
– Мы никого и не трогали, – прорычал Файгарлон. – Это вы напали.
– Принцу нравятся северные девушки, он платит золотом, – криво ухмыльнулся мужчина. – Мои младшие братья проведут вас через пустыню до Сантании, ближе к выходу из песков, в знак нашего мира. Но мои люди вас не простят, вы убили наших братьев. Так что убирайтесь отсюда, северные псы.
– Мы не хотели никого убивать, мы просто просили ночлега, – Фэрн украдкой погладил эфес Фархата.
– Ваши женщины ходили перед нашими мужчинами в неправедных одеждах и смущали умы, – заметил с невинным выражением лица собеседник. – А так нельзя… – я сжала предплечья обоих мужчин нашего отряда, посеревших от гнева, убеждая покориться и уйти, пока кальрийцы не передумали. Братьями «друга» оказались два совсем молодых парня, с кривыми ухмылками на смуглых лицах и длинными изогнутыми кинжалами на поясах. Они ждали нас за отсутствующей дверью, удерживая в поводу двух странных зверей, именуемых «верблюды»… Когда мы, прихватив походные мешки и кутаясь из–за ночных весьма суровых похолоданий в плащи, добрались до двора старухи, в сарае которой и стояли лошади, нас ждал не самый приятный сюрприз – из четырех лошадок у двух оказалось перерезано горло… В свете магического пламени на ладони Фэя я с горечью узнала в двух окровавленных телах, неправдоподобно еще теплых, свою лошадку и коня самого Файгарлона. Оставшиеся лошади тихо и испуганно ржали, на копытах мощного коня Фэрна темнела кровь, а в углу сарая вскоре обнаружилось тело с проломленным черепом… Коснувшись еще теплого покойника, я обернулась к сопровождавшим нас парням:
– Наши лошади мертвы. Нам нужны другие…
– Мы не выполняем слова женщина, что должна покориться мужчина, – с неприятным, картавящим акцентом произнес один из них.
– В стране, откуда мы и куда возвращаемся, совсем другие порядки, – медленно, нарочито спокойно произнесла я, мысленно призывая себя не усложнять и без этого неприятную ситуацию.
– Будешь говорить свой муж, что делать, в своей страна. А сейчас иди, нам надо до Солнца уйти.
– Нам нужны лошади, – раздался за моей спиной низкий, усталый голос. Я с удивлением узнала в его обладателе Дорра, обычно говорившего с рычащими и звонкими нотками. – И ты нам их дашь. Или таких зверей, как твой. Сейчас же. И мы сразу отправимся отсюда на север… – кальрийцы открыли было рты, но отчего–то покорно развернулись и вышли из низкого помещения с каменными стенками и плоской крышей. Вар вышел следом, с едва заметно поблескивающими в темноте круглыми большими глазами. Когда мы, ведя уцелевших лошадок в поводу, выбрались следом за ним, нас ждали все те же два парня и… три верблюда. Дорр, помахивая кончиком хвоста, смотрел на кальрийцев, понемногу ослабляя магическое воздействие, а у меня по спине прошла дрожь – я знала о способности варов вкладывать в головы людей свои команды и управлять волей, в разной мере у разных людей и существ, но так откровенно Дорр, вне схватки, показал ее впервые… Так или иначе, очень скоро я уселась на лошадь Ниэни, под неодобрительными взглядами местных, проклиная длинное неудобное для верховой езды платье и восхваляя спрятанные под ним привычные штаны, сама оринэйка и Фэй уселись на коня Фэрна, добровольно вызвавшемуся ехать на новом животном… Наблюдая за тем, как сопровождающие учат его правильно забираться на верблюда, слезать с него и управлять им, я крепче сжала поводья, касаясь дара, чтобы в любой момент к нему прибегнуть… Осознание того, что мы с Ни рисковали угодить в гарем, не радовало, но кое–что пугало и омрачало настроение сильнее – неприятное покалывание интуиции не желало уходить, заставляя с подозрением коситься на проводников и гадать, почему нас так легко опустили… Что–то не то было в их поведении, весь облик и этой пары, и замеченных мной во мраке людей казался разбойничьим, не таких разбойников, как Диран… Куда более кровожадных, к тому же о южных странах мы знали не слишком много.
– Они пока под заклятьем, но оно через пару часов перестанет работать, и они перестанут меня слушаться, – Дорр подошел ко мне, настороженно принюхиваясь ко всему вокруг и прислушиваясь. – Вам лучше быть настороже, в их мыслях мелькало что–то о неприятном сюрпризе, я еще плохо привык к их языку. Не вижу точно… Кстати, на наанаке они говорят сносно, узнаешь?
– Он кажется мне знакомым, но я не могу понять их слова, – отрицательно покачала я головой. – Я даже не помню, чтобы я его вообще знала. Но, наверное, знала, раз могу узнать, – я пожала плечами и тронула поводья, следом за Фэем и Ниэни выдвигаясь в путь. Неприятный сюрприз только подтверждал мои сомнения и страхи. Вот только в чем он заключался, мне приходилось только гадать.
Впрочем, узнать это довелось весьма скоро – мы ехали всю ночь и большую часть дня, и уже достигли песчаной почвы, по которой ступали копыта, оставляя вмятинки. Наши проводники оказались неразговорчивыми, грубоватыми и хмурыми, но это было лучше, чем брести совсем вслепую по довольно опасной стране.
Привал устроен был к вечеру второго дня путешествия, когда позади остались многие мили местной земли, песок становился все желтее, растения исчезали окончательно. А мы добрались до озерца, вокруг которого росли незнакомые нам южные деревья, кусты и цветы. Высокие стволы, лишенные веток, и только на самой верхушке – широкие, как у лопухов, листья, бросавшие на песок освежающую тень.
– Это пальмы, я о них читала, – заметила Ниэни, когда мы, проверив место на безопасность, расстелили одеяла, дали животным напиться и устроились на отдых. Проводники разместились в стороне обихаживая верблюдов и прихлебывая что–то из пузатых серебристых фляжек. Девушка, страстно любившая книги о разных странах, традициях, растениях и животных, с восхищением изучала, каким все оказывалось на деле. – В пустынях тоже есть такие места, – добавила она, поправив одеяло и недружелюбно покосившись на проводников. – Они называются оазисы. А на западе даже протекает река – на ее берегах есть кусты, трава и деревья, там пустыня кончается.
– Странные у нас на этот раз спутники, – ворчливо отозвался Диран, – молчаливые, и ведут куда–то… Вот, вроде, и на север, но все равно странно…
– Боюсь, – усмехнулась я. – Что скоро их путь с нами закончится… – основания так считать имелись, притом с лихвой – как только окончилось влияние магии Дорра, косые взгляды возобновились, а то, что они, как оказалось, забрали одного из верблюдов своей семьи, им жутко не понравилось… Вот и сейчас, когда мы улеглись и друзья, вымотанные последними днями, уснули, я окружила нас невидимой стеной магических щитов, сжала в руке эфес спрятанного под скатанным у головы одеялом кинжала, и закрыла глаза, слишком хорошо понимая, что не смогу крепко уснуть. От почти бессонной жизни в голове мутилось, слепящее Солнце и духота днем изнуряли, терзая жаждой, так, что я всерьез подумывала привязывать себя к лошади, от ночных холодов не спасали даже прочные теплые плащи и одеяла, к тому же припоминалось некогда прочитанное о скорпионах, живущих в южных песчаных землях, о местных ядовитых змеях и насекомых, о том, что здесь растут кактусы, сок которых вызывает видения… О миражах…
«Что–то ждет нас в пустыне? А я еще сетовала на северные снега и дожди… Хочу домой»…
Эти мысли, закружившиеся в голове, отогнала другая, прогнавшая туманную дрему. Я хочу домой, но это еще не значит, что я хочу туда, куда могу вернуться. У меня нет дома уже более десяти лет, а те места, которые я могла бы так назвать, в руках Алого Тигра… Оставалось лишь одно место, где я могла бы жить так же, как и дома, лежащее далеко на восток. И именно туда я собиралась отправиться, если бы мне удалось раздобыть хотя бы один Страж – я с уверенностью могла думать о его сохранности только в Таунаке.
Открыв по какому–то наитию глаза, я обнаружила, что рядом со мной крепко спит Дорр, а вот наших проводников, коих мне было очень хорошо видно с моего одеяла, на месте нет. Ждать их возвращения пришлось почти до самой ночи, когда решено было двигаться дальше – под покровом тьмы духота уходила и становилось легче ехать вперед. Вернулись они довольными, даже разговорчивыми, и поведали, за ужином, что скоро будет еще одно поселение, беднее их деревни, где мы тоже закупим кое–чего в дорогу и наберем воды – они, дескать, знают пару способов сохранять воду подольше…
– Завтра к полудню доберемся, строго на запад, в пустыне. Там оазис. Они продают верблюдов и шерсть. – Поведал старший из проводников. – Вы лучше быть осторожнее. В пустыне много ядовитых зверь и хищных птиц, – добавил он.
– Пустыня начнется завтра? – уточнил Фэрн, счищая с одежды забивавшийся в нос и уши песок, вызывавший желание хорошенько вымыться.
– Мы уже есть в пустыня, – хмыкнул младший проводник. – Ты видеть песок, белый с севера. Это быть пустыня на ваши языки. Мы называть ее саарга муша. Большой песок.
– Саарга муша. Ясно, – вздохнул мужчина. – И насколько муша саарга?
– Просто переставить слова не быть вопрос. Но мы знать северные языки. Мы жить на севере Кальра, здесь бывать люди с севера. – Назидательно ли они хотели ответить или нет, но вышло не то чтобы назидательно. Чуть ли не угрожающе.
– И как же, о почтенные, – Ниэни раскопала в своем мешке всю ту же книгу о южных краях и сейчас старательно изображала уважение к кальрийским обычаям. – Велика пустыня?
– Вам надо попасть на север или на запад? – спросили проводники, переглянувшись.
– Нам нужно попасть в Сантанию. Можно на самом севере.
– Пустыня идет далеко по Сантании, до большой реки. Вам нужно туда?
– Нет. Нам нужно потом на север, в Эмптию. Там уже нет пустыни, там степи, – буркнула я. Унижаться перед ними я была не слишком намерена…
– Тогда не много времени надо. Мы пройти быстро. Вы выйти из пустыни и дальше одни, – то, как они, уже забравшиеся на верблюдов, переглянулись, мне не понравилось, и я подозвала Дорра.
– Ты можешь на них еще разок повлиять? Думаю, будет лучше узнать, что за сюрприз они нам готовят… – глаза вара полыхнули огоньком магии и он в несколько мощных рывков нагнал проводников. Несколько мимолетных встреч взглядов и кальрийцы, ставшие какими–то отстраненными и чуть заторможенными, внезапно натянули поводья, оглядываясь. И что–то очень–очень быстро рассказывая Дорру на наанаке. Ниэни рядом со мной пробурчала, что начинает узнавать отдельные слова – она, дескать, учила наанак в детстве, да и Фэрн ее иногда учил, владея им весьма неплохо… Вот и сейчас он открыл было рот, чтобы перевести слова кальрийских жителей, но необходимости не возникло: откуда–то из глубин памяти, из которых понемногу выплывало все о моем прошлом, выплыли уроки наанака, ежедневные, и беседы с отцом и гостями из стран Круга. Я очень бегло говорила на нем, и даже сейчас общий смысл слов оказалась способна уловить самостоятельно…
Выяснилось, что уже неподалеку нас ждала заброшенная деревня, та самая, про которую они рассказывали, и в ней – их старшие братья и друзья, чтобы поймать – в деревне они не знали, что мы маги, и решили не поднимать шум, но теперь они это знают и подготовили сети, чтобы справиться с нашим даром. Конечно, если бы мы заранее все знали, это не сработало бы, но мы должны были ни о чем не догадываться… Глубоко в пустыне эта парочка в жизни не была, потому что там обитали очень опасные хищные звери, а из–под песка выползали черви, пожирающие живую плоть. К концу рассказа оба проводника спешились и сидели на песке, закрывая глаза руками и прося не наказывать за обман… Когда прозвучало полное ужаса «раскаленное железо, зачем?!», мы уставились на Дорра, уже давно лежавшего, не сводя с них глаз, на животе.
– Какое железо, хвост? – уточнил Файгарлон. – О чем они?
– Некоторых, чтобы разговорить, надо немного напугать, – неохотно пояснил вар. – Они думают, вы их бьете, я угрожаю покусать, а сейчас вы решили добавить каленое железо.
– Мы рассказали все, правда… – раздалось за спиной. – Мы больше ничего не знать…
– А вот мы знаем уже достаточно, – прищурилась я. – Дорр, если ты закончишь, как быстро они придут в себя?
– Если оборву видения сейчас – сразу. И, боюсь, все произошедшее они сочтут реальностью, и оно им не понравится. Впрочем, даже если я медленно их выведу, все равно не понравится…
– И что ты предлагаешь? – вздохнула я.
– Пока они еще в мире видений, и, кстати, я немного устаю, это трудно, вы… немного от них избавитесь… – я оглянулась на мужчин, сейчас похожих на беспомощных детей, и горло сжал спазм бессильного отчаяния. Убивать в бою – одно. Но убить вот так, беспомощного человека, было страшнее… И все же иного выбора не оставалось – если бы мы не избавились от них, пока они были во власти вара, даже изгнав их, мы бы не уничтожили опасность – скорее, навлекли бы. Сменить направление было теперь самой разумной идеей, не считая того, только, что проводники, разъярившись, позвали бы засаду и все равно нагнали бы нас – в местах, известных им куда лучше, преобладая численно и в силе, пусть и грубой, телесной, они имели немалые шансы лишить нас жизни, чего нам, естественно, не очень хотелось…
– Я не думаю, что это хорошо, – Ниэни с жалостью рассматривала кальрийцев, поджав нижнюю губку. – Но опасно дать им уйти – они приведут других, – словно прочитав мои мысли, заметила она. – А мы не можем идти сами, мы не знаем этих мест и дороги. У нас с собой мало воды, к тому же.
– Нужно узнать, есть ли где–то поблизости поселения, – прищурился Файгарлон. – Если не доберемся сами – пусть они и проведут, а там найдем новых проводников. Дорр, ты сможешь управлять ими еще пару–тройку дней?
– Да вы ошалели! – возмутился тигр. – Вы сами подумайте, это легко, что ли?! – зарычал он. – Я ноги протяну в этой духотище, без питья и с постоянным напряжением. У вас ведь так говорится, да? – словно на всякий случай уточнил он.
– Дорр, пожалуйста, узнай у них, куда нам лучше пойти, чтобы найти людей, – попросила я, погладив линяющую холку, и вар, ворча, отчего–то успокоился. Я уже давно заметила, что из всех наших спутников Дорр отчего–то склонен был слушаться только меня, вот и сейчас исключения не было, и вар покорно передал мои слова нашим пока еще проводникам, велев им рассказывать мне. Остальные подтянулись ближе, и мы принялись слушать, что на север и немного восток отсюда – крупный город, у самой кромки пустыни, где стоит дворец старшего принца, вернее, один из его трех дворцов, живут некоторые крупные торговцы, располагается гарнизон. Там, по их словам, мы могли нанять настоящих проводников через пустыню и купить специальные порошки, чтобы сохранить воду подольше и отпугнуть пустынных насекомых. От змей, как они пояснили, порошки не спасали, но зато были лекарства от их яда, в многочисленных городских лавочках.
– Город быть дня три или пять, – тараторили они, надеясь, казалось мне, что мы их не тронем. Я же рассматривала молодых еще мужчин, стискивая в ладони медальон, сейчас прохладный. Три или пять дней были слишком долгим сроком для и так страдавшего здесь Дорра… Выхода не оставалось…
– Вы пойдете с нами, укажете путь, – медленно произнесла я, наконец приняв решение. Дорр обреченно взглянул на меня, заставляя их подниматься на ноги и шагать вперед.
– Ты хочешь убить меня? – прокряхтел он.
– Нет. Следующей ночью, Дорр, мы убьем их. Я хочу найти место, где мы сможем незаметно оставить их тела, и сейчас еще немного обезопасить нас от их дружков…