Третий вариант

      Я даже не могу вспомнить последнюю ночь без кошмара. Кажется, что прошла целая вечность, когда у меня была нормальная жизнь; жизнь без оружия, бурь, смерти, психопатов и, к сожалению, даже без любви. Всё изменилось так быстро, что мой разум не успел это переварить. Но после этого последнего поцелуя и осознания того, что я предотвратила все эти ужасные вещи, я просто чувствую себя свободной. Свободной от бремени, которое так долго лежало на моих плечах. Мой разум наконец-то отдыхает, а вместе с ним и всё остальное.       Кажется, что я спала всего несколько секунд, но, открыв глаза, я понимаю, что на улице уже темно, и только лампа для чтения на моей тумбочке, заставленной цветами и открытками, немного освещает комнату.       Слава богу, кто-то выключил этот чёртов ЭКГ. Хлоя всё ещё здесь, сидит на стуле рядом с моей кроватью, спит согнувшись, используя моё правое бедро в качестве подушки. Она выглядит очень мило, когда спит, слегка похрапывая. Она напоминает мне о прошлой среде, когда я завалилась к ней домой; в её постель. Я не могу удержаться, чтобы не провести рукой по её голове, начиная перебирать её голубые волосы.       — Не можешь больше заснуть, спящая красавица? — Внезапно она начинает улыбаться. Из чистого инстинкта я убираю руку.       — Эй, не останавливайся! Это даже приятно! — Она открывает глаза, а я продолжаю перебирать её волосы.       — Ты всё ещё здесь, разве время посещения не закончилось?       — Да, но где ещё я должна быть? В моей дерьмовой комнате, ждать до завтрашнего утра и умирать от скуки в процессе? Нет, я лучше буду умирать от скуки рядом с тобой.       — Но если они увидят тебя здесь после окончания времени посещения, они вышвырнут тебя, возможно, навсегда!       — Этого не случится! Моё отношение здесь очень хорошо известно, так что я могу оставаться здесь столько, сколько захочу! — Она потянулась со стоном. — Кстати, ты могла бы сказать мне, что мои поцелуи настолько плохи.       — Прости за это, но я просто была так измотана и... — Я краснею.       — Ну, может быть, в следующий раз мне стоит добавить немного языка! — Хлоя выпрямляется и делает насмешливое лицо. Я знаю это выражение и на этот раз не попадусь в её ловушку. Поэтому я просто смотрю в её глаза с ухмылкой и отвечаю:       — Может, и стоит — Её улыбка исчезает. Она смотрит на меня с чистым неверием, её лицо краснеет. Не так много моментов, когда Хлоя Прайс теряет дар речи, и в данном случае я просто дорожу этим.       — Кстати, спасибо, что не ушла. — Через минуту я нарушаю молчание и опускаю взгляд на свои руки.       — Что?! Какого хрена я должна от тебя уйти, Макс?       — Ну, знаешь... любовь и всё, что я тебе сказала. Не слишком ли это было? — Я пожимаю плечами.       — Ну да, было, но я просто... я не знаю... просто это было правильно. — Её лицо задумчиво, как будто она пытается найти правильные слова. Но я чувствую, что в этом есть что-то большее, чем она хочет признать. Мне нужно знать.       — Что ты имеешь в виду? — Теперь Хлоя пожимает плечами.       — Я не знаю, но мне кажется, что я всегда была влюблена в тебя. Мне всегда нравилось твоё общество, а после смерти отца ты была единственной, кто мог заполнить пустоту в моём сердце. Даже в эти плохие времена ты заставляла меня улыбаться. Я просто нуждалась в тебе. — Выражение лица Хлои становится грустным, когда она продолжает. — Потом ты внезапно переехал в Сиэтл, оставив меня одну со всем этим горем и новой большой дырой в моем сердце. Каждый день, когда тебя не было, я всё больше и больше впадала в депрессию. Только мама была рядом со мной, и у неё было достаточно своих забот, особенно после того, как в нашей жизни появился Дэвид. Я чувствовала себя такой одинокой и завидовала ей, потому что ей было кого любить, кто утешал её. — Она делает небольшую паузу, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть; я вижу, как по её щекам текут слезы. Я молчу, чувствуя внутри себя сильное чувство вины.       — После этого моя жизнь пошла под откос. Мои оценки стали хуже, люди перестали иметь для меня значение; если мне кто-то был нужен, я просто использовала его, а потом выбрасывала. Наконец, я сбежала из дома и начала принимать серьёзные наркотики, финансируемые моим фондом колледжа. После того как полиция привезла меня домой в первый раз, мама плакала, а Дэвид бушевал против меня. Они хотели засунуть меня в гребаную клинику; хотели, чтобы я отправилась к психиатру. Тогда всё пошло от плохого к худшему. Я больше не могла спать, стала психически неуравновешенной, у меня были продолжительные депрессии. Я решила, что больше не хочу так жить. Я хотела, чтобы эта чёртова боль в душе ушла навсегда. Всё равно всем было наплевать. Поэтому я выкурила дохрена травы, чтобы побороть свои страхи, а после этого принял кучу разных таблеток, которые мне дал Фрэнк Бауэрс. На следующее утро Дэвид нашёл меня на полу в моей комнате, лежащим в собственной рвоте. Он привёз меня сюда, в эту больницу. Они выкачали всё дерьмо из моего тела. Дэвид спас мне жизнь, и в это время я ненавидел его за это. Он лишил меня моего собственного гребаного решения.       Теперь я чувствую себя ещё более дерьмово; чувство вины внутри меня начинает разъедать мою душу. Я начинаю плакать. Это была моя вина. Хлоя прошла через ад, а я была цела и невредима в Сиэтле; мне было всё равно, я оставила её одну, слишком боялась написать хоть одно маленькое сообщение или позвонить ей. Я ненавижу себя за это! И я не уверена, смогу ли я когда-нибудь простить себя.       — В конце концов я оказалась здесь; у меня было много времени, чтобы всё обдумать. И я решила для себя, что если судьба хочет, чтобы я осталась на этой гребаной планете, по каким бы то ни было причинам, я хочу зажигать здесь до тех пор, пока не придёт время уходить. Так что я набрасывалась на всех и начала создавать проблемы везде, где только могла, даже в этой больнице. Наконец, я захотела покинуть этот дерьмовый город и продолжить свою ярость в другом месте. Как раз в это время я встретила Рейчел. С ней у меня снова появилась причина жить, она заполнила моё сердце, и я влюбилась в неё. Но у меня было чувство, что мне всё ещё чего-то не хватает. Я не знала, чего именно, до прошлого понедельника. — Она смотрит на меня. — Ты снова была там, вернулась из Сиэтла, стояла в этом чёртовом туалете, говорила Нейтану, что будешь скучать по мне, спасая мою задницу на ходу. После пропажи Рейчел ты была первым светлым пятном после шести гребаных месяцев. И вдруг я поняла, что ты всегда была той частью, которой мне всё время не хватало. После этой безумной истории, которую ты мне рассказала, я просто ещё больше поняла, что нам суждено быть вместе; что ты нужна мне в моей жизни; что ты всегда была мне нужна; что я всегда любила тебя. Вот причина, по которой я не убежала. Причина, по которой я поцеловал тебя! — Все эти слова бьют меня как молотком по кишкам.       — Хлоя, мне очень, очень жаль! — Это единственное, что мне удаётся сказать между рыданиями. Я обнимаю её, плача ещё сильнее. — Я клянусь, что никогда больше не оставлю тебя! С этого момента я навсегда останусь на твоей стороне, и никто и никогда не разлучит нас! — Я чувствую, что Хлоя начинает всхлипывать, что она плачет от радости.       — Спасибо, Макс! Я тоже тебя не оставлю! — Теперь она обнимает меня ещё крепче, как будто больше никогда не хочет меня отпускать. Несмотря на боль в животе, я тоже не хочу её отпускать.       Спустя, казалось, целый час, мы снова расстаемся. Вытираем слезы и вытираем носы целой коробкой "Клинекса". Хлоя трясется всем телом, издавая звук отвращения.       — Фуф! Ну, время нежностей закончилось. — Я улыбаюсь. Прежняя Хлоя вернулась. — А теперь у меня для тебя новости! Твои родители были здесь! Они навещали тебя ежедневно первые 4 дня, но на выходные им нужно было вернуться в Сиэтл. — Я просто киваю. Они очень занятые люди: папа со своей строительной компанией, а мама со своим новым интернет-магазином. — В любом случае, они попросили меня позвонить им, как только ты проснёшься, и я позвонила, как только ты снова заснула. Они приедут завтра в полдень. Они сказали, что хотят поговорить с тобой о чем-то важном.       — Ну, если они хотят сказать что-то важное, я должна ещё немного отдохнуть. — Я пожимаю плечами и смотрю на часы. Два часа ночи.       — Думаешь, это могут быть плохие новости?       — Нет, но моя мама умеет заставить уснуть, и если я сделаю это во время разговора, она не будет такой снисходительной, как ты. — Я говорю это с ухмылкой. — Значит, мне нужно ещё немного поспать, и тебе это тоже понадобится, потому что ты собираешься оставаться со мной на протяжении всего разговора! — Хлоя смотрит на меня с недоверием, но потом пожимает плечами.       — Ладно, дело твоё, но не пугайся, когда я начну храпеть! — Я улыбаюсь ей и кладу руку на ее плечо. — Ты справишься! — Я немного отодвигаюсь в сторону, чтобы освободить место на кровати, и поглаживаю это новое свободное пространство. — Давай, давай спать.       — Что ты делаешь? — И снова Хлоя смотрит на меня с недоверием.       — Освобождаю для тебя место, чтобы ты могла лечь рядом. Она достаточно большая, и мы можем немного по обниматься; или ты предпочитаешь кресло? — Я победно улыбаюсь, когда Хлоя вздыхает, снимает сапоги и ложится рядом со мной.       — Ты такая пошлая Макс!       — Тебе удобно? Поблагодаришь меня позже. — Прежде чем она успевает ответить, целую её в лоб и придвигаюсь к ней как можно ближе, наслаждаясь её теплом и запахом. — Спокойной ночи, Хло!       — И тебе, Макс!       Через минуту Хлоя засыпает, но я не могу. Я лежу, смотрю в потолок и спрашиваю себя, о каких важных вещах хотят поговорить мои родители. Я знаю их очень хорошо, а важное означает, что происходит какое-то очень большое дерьмо. К счастью, мои мысли уносятся в сон ещё до того, как я успеваю подумать о каких-то худших сценариях.