Третий вариант

      Есть такая поговорка: Дом там, где твоё сердце. Если эта поговорка верна, то мой дом должен быть ростом 5 футов 9 дюймов, с голубыми волосами и точно никогда не придаст. С этой мыслью в голове я смотрю на Хлою, ведущую свой грузовик, и чувствую тепло в сердце.       — Итак, Максимус, как прошёл твой день без меня? — Она оглядывается на меня и улыбается.       — Скучно.       — Да, я ходячая развлекательная система.       Пока я отвожу взгляд от неё, я спрашиваю себя, должна ли я рассказать ей о своих гнетущих мыслях о том, что она меня бросила. Это нелёгкое решение, но я верю в неё, что она поймёт, поэтому я говорю ей.       — Сначала я думала, что ты меня бросила.       — И с чего бы мне это делать? — Хлоя смотрит на меня с чистым неверием.       — Я не знаю, эта мысль просто пришла мне в голову. Я подумала, что из-за похорон, возможно, у тебя слишком много воспоминаний о Рейчел, и что я никогда не буду такой же крутой, как она... — пожимаю плечами.       — Прекрати, Макс! — Теперь её взгляд стал сердитым. Было ли ошибкой говорить ей об этом? — Нет, ты не Рейчел, но это не значит, что ты не крута. Ты Макс, мать твою, Колфилд, моя Макс, и я люблю тебя такой, какая ты есть; за то же самое, за что ты любишь меня. Ты понимаешь? Рейчел была Рейчел, а теперь её нет. Да, я скучаю по ней, и да, я тоже её любила, но я не использую тебя в качестве компенсации! Ты понимаешь? — Я киваю, чувствуя мгновенную вину. Хлоя проводит рукой по моим волосам.       — А теперь выкинь эти грёбаные мысли из своей милой головки! В конце концов, это должен быть счастливый день, потому что ты переезжаешь ко мне! — Теперь на её лице появилась широкая ухмылка, и я почувствовала облегчение и позволила себе упасть обратно на сиденье.       Несколько минут спустя мы подъезжаем к дому Хлои. Она помогает мне выбраться из грузовика, войти в дом и подняться по лестнице. Затем мы стоим перед её дверью.       — Ты готова? — спрашивает она с большой, детской улыбкой.       — Я уже видела твою комнату и должна сказать, что ты больше не сможешь меня шокировать.       — Посмотрим. — Не знаю, что думать об этом комментарии, но решила, что лучше пусть я удивлюсь, чем буду говорить глупости, которые могут её обидеть.       Хлоя открывает дверь, мы входим в её комнату, и она была права, я мгновенно шокирована, почти не в состоянии говорить.       — Ч-что случилось с твоей комнатой?       Я оглядываюсь вокруг. Её комната убрана, она опрятна. Ни пивных бутылок, ни мусора, ни окурков, ни грязи. Кроме её мебели и некоторых исключений, здесь ничего нет. Ковёр, может быть, и изношен, но он настолько чистый, насколько это возможно. На её кровати новое постельное бельё, а неприятный запах дыма и травы почти исчез. Она кажется светлее, чем раньше. Только её стол всё ещё представляет собой вихрь чистого хаоса со стопками бумаг; но нет переполненной пепельницы?       — Удивлена, да? — Она ухмыляется, скрестив руки перед грудью.       — Что... почему... я... — Не знаю, что ответить.       — Чтобы ответить на твои первые вопросы: Я убралась в своей комнате. — Ну, да! — А на вопрос «почему»: я сделала это для тебя. — Она всё ещё видит моё озадаченное лицо и продолжает. — Ну, причиной такого нечестивого поведения с моей стороны является твой дневник. Я прочитала ту часть, в которой ты описывал мою комнату, и огляделась вокруг, спрашивая себя, действительно ли я живу в таком свинарнике. На этот вопрос я могла ответить только большим, блядским «да». Но настоящей причиной начать уборку стали похороны Рейчел. После того как я вернулась домой из больницы, у меня было много времени на размышления. Похороны научили меня тому, что я только что потеряла ещё одного очень важного человека в своей жизни, и эта мысль открыла мне глаза. Нужно дорожить каждым мгновением, проведённым с таким человеком, не принимать его как должное, помогать ему, делать так, чтобы он чувствовал себя комфортно. И у меня возникла идея сделать твоё пребывание здесь особенным и максимально комфортным. Я знаю, что ты очень аккуратный человек; ты всегда был таким, даже 5 лет назад. Поэтому я начала освобождать место в своём шкафу для твоих вещей и, убрав их, стала убирать всё больше и больше. Сначала мама и Дэвид подумали, что я снова под кайфом, и устроили вандализм в моей комнате. Они вошли, уставились на меня, челюсти на полу, и после «что?» с моей стороны они просто отступили, и с тех пор их больше не видела. Ну, вот и вся история. Как тебе это нравится?       Я мгновенно обнимаю её. Она такая удивительная. Она сделала немыслимое, только ради меня. Это лучший сюрприз, который кто-то делал мне за всю мою жизнь. Я так счастлива, что слёзы радости начинают бежать по моим щекам.       — Я в восторге, Хлоя! Лучший сюрприз на свете!       — Так и знала. Прибранная комната возбуждает тебя! — Старая добрая Хлоя; всегда подкалывает меня, когда у нас что-то происходит. — Ты думаешь, это стоит поцелуя для меня?       — Определенно! — Я целую её.       — Может быть, второго?       — Конечно! — Я целую её снова. Она прижимает моё тело ближе к своему.       — Третий? — шепчет она.       На этот раз я ничего не говорю. Просто прижимаюсь губами к её, а она прижимает меня как можно ближе к своему телу. Чувствую её тепло. Моё сердце колотится в груди; я дышу быстрее. Её рука гладит мою спину. Вдруг чувствую язык Хлои на своих губах, который пытается проникнуть в мой рот. Я отстраняюсь.       — Всё в порядке, Макс? Я сделала тебе больно? — спрашивает она с беспокойством. Смотрю на неё, мне стыдно.       — Нет, это не так. Всё в порядке. Я просто...       — Попалась! — Она ухмыляется.       — Что? — Теперь я удивлена ещё больше и смотрю на девушку широко раскрытыми глазами. Что это значит?       — Помнишь, ты хотела немного поработать языком? В тот день у тебя была я, а теперь ты у меня! — Поздравляю, Макс! Ты попала прямо в её ловушку. Теперь я хотела бы просто ударить себя по лицу или отмотать время назад, чтобы отомстить.       — Но теперь серьёзно, хочешь ещё немного?       — Что ещё? — Она пожимает плечами.       — Ну, знаешь, ещё поцеловаться; французские поцелуи; ощупывание. — Я отворачиваюсь, смущаясь; теперь я краснею ещё больше. — Но ты знаешь, что пары должны делать это? — Я просто киваю. Я не настолько необразованна.       — Но...?       Что она хочет от меня услышать? Что у меня никогда не было отношений; что я никогда не целовалась по-французски? Не говоря уже о том, что у меня никогда не было секса? Хлоя, ты меня слишком принуждаешь! Моё смущение переходит в гнев.             — Я просто не чувствую себя готовой, ясно? Я только что из этой чёртовой больницы, и первое, что ты хочешь сделать, это заняться со мной сексом? Ты в каше?       — Эй, Макс! Успокойся! Никто ничего не говорил о сексе... пока. — синеволосая отступает на шаг, её руки высоко подняты, чтобы успокоить меня.       — Хлоя, я очень благодарна, что ты сделала всё это для меня, и я хочу жить с тобой, но ты слишком сильно принуждаешь меня. Да, я знаю, что пары должны делать такие вещи, и мы когда-нибудь это сделаем, но не сейчас, хорошо? — У меня снова болит живот и начинает кружиться голова.       Сначала она просто стоит там, не сводя с меня глаз. Потом, на удивление, она просто пожимает плечами.       — Ладно, пусть будет так! — Теперь я снова удивлена. Хлоя не впадает в ярость после того, как не добилась своего? Это что-то новенькое! Она всё ещё смотрит на меня.       — Что? Ты права. Ты не можешь заставить кого-то делать такие вещи, а у меня сейчас есть всё время в мире с тобой. Так что я просто подожду, пока ты сделаешь первый шаг, и буду время от времени принимать холодный душ.       — Хлоя, думаю, мне нужно прилечь. — Головокружение становится сильнее, моё зрение расплывается.       Она ловит меня, прежде чем успеваю упасть, и тащит меня к кровати, помогая мне лечь. Она ложится рядом со мной. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, мое зрение снова проясняется. Хлоя берёт мою руку и держит её.       — Тебе становится лучше?       — Немного. — Я киваю.       — Слишком много действий, да?       — Слишком много сюрпризов. — Снова киваю и улыбаюсь. Мы просто лежим, глядя в потолок.       — Итак, скажи мне Макс, у тебя никогда не было отношений раньше? —       Смотрю на неё. Она опять надо мной издевается? — Я не хочу над тобой издеваться!       — Ты читаешь мои мысли?       — Нет, я просто знаю тебя и твою мимику. Так скажи мне! — Я качаю головой.       — Зачем?       Этот вопрос снова давит, но я не в настроении спорить, и вообще, это разумный вопрос, который я уже задавала себе не один раз. Я пожимаю плечами.       — Я не знаю. Думаю, причина в том, что раньше меня никто не интересовал. Даже не могла понять, если кто-то интересовался мной. Может быть, потому что я слишком много жила в своем собственном, гиковском мире, отгораживаясь от всех других влияний.       — Звучит депрессивно. Что изменилось?       — Думаю, одна сумасшедшая неделя открыла мне глаза, показала, что снаружи есть другой мир. Увидела тебя, и внутри меня что-то щелкнуло. Я путешествовала по многим реальностям, но одно всегда оставалось неизменным — мои чувства к тебе; и то, что ты всегда слишком много ко мне приставала. — Я ухмыляюсь ей.       — Правда? — Она озорно ухмыляется. — Я плохая девочка. — С Хлоей комфортно говорить о таких вещах, но есть одна вещь, которая всё ещё беспокоит меня.       — Итак, теперь ты мне кое-что расскажешь.       — Всё.       — Ты бросила курить?       — Ничего себе смена темы. Если бы бросила, как бы ты узнала? — Хлоя некоторое время молчит.       — Да ладно, Хлоя. Я играл с тобой в CSI Arcadia Bay в течение недели, теперь я знаю, как следить за деталями.       — И какие?       — Во-первых, запах. С тех пор как мы впервые обнялись, я заметила, что запах сигарет и травы на тебе исчезает с каждым днём всё больше и больше; и даже твоя комната пахнет лучше. Во-вторых, я не видела ни одной пепельницы. Мой вывод: ты бросила курить!       — Умница! — Хлоя смотрит на меня большими глазами, а потом отворачивает голову к потолку. Я победно улыбаюсь.       — Я остаюсь при своём мнении! Единственный вопрос, который снова остается, это: почему? — Теперь она ухмыляется мне.       — Что? У Шерлока Макс нет ответа на главный вопрос «ПОЧЕМУ?». — Она глубоко вдыхает и машет рукой. — Просто догадайся.       — Из-за меня?       — Это был вопрос, а не ответ.       — О, смотрите, кто говорит. Профессор Умник Прайс. — Я врезаюсь локтем в её бок.       — Ой! Хорошо, хорошо. Чёрт, как больно!       — Плакса! А теперь рассказывай!       — Ну, да! Конечно, для тебя, для кого же ещё? — Она перекатилась на бок, положив голову на руку и глядя прямо на меня. — Макс, ты изменила всё! Ты принял на себя пулю, которая должна была попасть в меня, и спасла мне жизнь. Ты заставила меня влюбиться в тебя меньше чем за неделю... дважды. И ты показала мне ту сторону себя, которую я не видела более 5 лет. — Альтернативные реалии «да» или «нет», ты всегда была на моей стороне и поддерживала меня. Макс, ты заставила меня поверить в нечто большее, чем просто в эту кучу дерьма, которую я называла своей жизнью. У меня было много времени подумать, пока ты была в отключке или не рядом со мной, и вдруг я поняла, что должна изменить свою жизнь, чтобы жить с тобой.       — Но Хлоя, ты не должна делать это для меня! Я имею в виду, я влюбилась в тебя прежнюю, в тебя как в человека.       — Знаю, это так, но ты не понимаешь, о чём я. Делаю это не только ради тебя; я делаю это из-за тебя. — Я просто смотрю на неё, озадаченной. — Макс, я знаю тебя с детства, и ты не из тех, кто любит вечеринки, наркотики и прочее дерьмо. Ты хочешь нормальной жизни, стабильной жизни, и я знаю, что не могу дать тебе этого. Нет, если я не изменю кое-что.       Она говорит так твёрдо, так зрело; она действительно имеет в виду бизнес. Последний раз, когда я слышала, как она так говорит, она была в инвалидном кресле, парализованная. В душе она была панком, но внешне — взрослой отличницей. В глубине души я не хочу, чтобы она менялась, потому что мне нравится её дикая сторона.       — Хлоя, я не хочу стабильной жизни. Я хочу приключений, действий, а не той скукотищи, что я называла своей жизнью раньше. Хочу стать пиратом и захватить Аркадию Бэй!       — Макс, последние пять лет моя жизнь была всем, чем угодно, только не приключением, это был грёбаный ад. Я была полной, высокомерной засранкой, который принимала чертовски много наркотиков и бушевала против всех. И я хочу избавить тебя от этого опыта. Сначала я думала, что никогда не смогу измениться, но потом ты рассказала мне об одной неделе и о том, как я изменилась; рассказала мне, как ты пробудила мою хорошую сторону; что я могу быть больше, чем просто... ну, я. Но будь уверена, я не стану скучной занудой; я останусь крутым пиратом и буду нырять со сцены, но на этот раз без наркотиков; только с тобой, потому что ты — единственный наркотик, который мне сейчас нужен!       — Так у нас будут приключения?       — У нас будет чертовски много приключений и веселья! — Она встает и идёт к своей стереосистеме. — Итак, теперь, когда мы оставили это муссирующееся дерьмо позади, давайте веселиться!       Я просто улыбаюсь ей.       — Извини, Хлоя, но мне не хочется прыгать в воду.       — Всё в порядке. Тогда я буду прыгать со сцены, а ты сделаешь несколько снимков своей новой камерой. — Она бросает мне фотоаппарат, я ловлю его и спрашиваю себя, не является ли этот диалог очередным совпадением. Сплю ли я? Нахожусь ли я в коме, и всё это мне снится? Мой мозг заполняет пробелы какими-то ситуациями, которые я уже пережила? Или это просто очередной кошмар между реальностями, который в любой момент может стать плохим, потому что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой?       — Эй, Макс, ты что, отключилась? Я тут трясу для тебя своей милой маленькой попкой, а ты просто пялишься в стену? Давай, хиппи!       — Извини, я просто...       — Не жалей, давай сделаем несколько снимков!       Хлоя продолжает танцевать, а я делаю несколько снимков. Я даже помню эту песню; она была одной из наших любимых в детстве. Мы часами танцевали на кровати Хлои под эту песню. Моё тело щекочет; я чувствую необходимость двигаться, поэтому я встаю и тоже пытаюсь танцевать.       — Да, Макс, вот это дух. Уууууу, тряси своей костлявой белой задницей!       Я чувствую себя свободной, когда танцую с Хлоей; чувствую, что мы снова дети. Закрыв глаза, позволяю музыке течь через моё тело и двигать им в такт. Чувствую боль в животе, но не обращаю на нее внимания. Чувствую головокружение, возвращающееся в мою голову, и не обращаю на него внимания. Просто двигаюсь в такт, пока не чувствую, что могу летать, и тогда я позволяю себе упасть, приземляясь на кровать, совершенно обессиленная. Я чувствую себя счастливой, и с широкой улыбкой на лице все исчезает и расплывается: Хлоя, музыка, мои мысли. Я проваливаюсь в глубокий сон.