Третий вариант

      Понедельник, 8 утра. Звонит будильник моего телефона. Хлоя все еще обнимает меня и начинает стонать.       — Макс, пожалуйста, выключи этот грёбаный телефон, я хочу спать.       Я тянусь к нему, выключаю будильник и отталкиваю девушку от себя, чтобы встать. Загадочным образом у меня хорошее настроение.       — Давай, Хлоя! Просыпайся, просыпайся! Пора в школу!       — Уф, просто скажи им, что я заболела. — Она накрывает голову подушкой.       — В твой первый день? — Я начинаю её тыкать.       — Прекрати. — Я стягиваю с неё одеяло. — Маааакс! — Щекочу ей ноги, и вдруг она толкает ногой в левое плечо и отправляя меня на пол.       — Ай!       — Макс! — Меньше чем через секунду она встает и бросается ко мне, выглядя обеспокоенной. — Ты не ушилась? Извини, я не хотела тебя ударить. Просто было щекотно, и мои рефлексы... — Я бью её по руке. — Ай!       — Теперь мы квиты. — Она помогает мне встать. Время немного поиздеваться. — Неужели всегда нужно какое-то насилие, чтобы вытащить тебя из постели?       — Нет, в следующий раз попробуй секс. Это работает так же, но гораздо приятнее. — Чёрт, она знает, как насмехаться в ответ, и я снова краснею. 1:0 в пользу Хлои. — Давай, хиппи, пойдём в душ.       — Хорошо, но утренний секс на сегодня исключён.       — Что?! Почему? — Она кривится, а я победно улыбаюсь ей, хватаю свои вещи и направляюсь в ванную. — Даже утренних ласк не будет? — 1:1!       После душа и завтрака под эгидой Джойс мы собираем свои вещи, Хлоя даже нашла свою старую школьную сумку, и отправляемся в школу.       Поскольку Джефферсон не работает, а миссис Хойда всё ещё болеет, моё расписание немного изменилось. Наш первый совместный урок в понедельник — фотография. Когда мы приходим, большинство людей уже на своих местах. Они все смотрят на Хлою, когда она входит в кабинет, заставляя её чувствовать себя немного неловко. Виктория и её сучий отряд, кажется, очень недовольны присутствием Хлои; они шепчутся друг с другом, когда мы проходим мимо них. Даже когда Хлоя садится рядом со мной, Виктория всё ещё смотрит на неё с серьёзным выражением лица, явно ненавидя девушку. Интересно, это просто потому, что ей не нравится её стиль или, может быть, что-то ещё? Я должна спросить как можно скорее, потому что хочу, чтобы Хлою приняли, а не обращались с ней как со злобной инопланетянкой.       Странно снова сидеть в этом кабинете после стольких недель. Это похоже на начало семестра, на мой первый урок фотографии. Я так нервничала тогда, а теперь снова нервничаю.       — Привет, Макс! Привет, Хлоя! — Кейт подходит к нашему столу и улыбается нам.       — Что случилось, Кейт? — Хлоя даже улыбается.       — Ну... занятия закончились, я полагаю. — Кейт удивлена так же, как и я; у неё нет слов.       — Привет, Кейт! Ты уже видела нашу новую учительницу? — Мне нужно спасти Кейт, иначе Хлоя съест её заживо.       — Нет, я просто хотела спросить тебя о том же. Кстати, красивый цвет! — Она качает головой.       — Спасибо, Кейт! — Я совсем забыла, что у меня до сих пор крашеные пряди.       Тем временем уже 10 утра, звенит звонок, но учителя ещё нет. Вдруг в класс входит панк-девушка, больше похожая на экстремальную версию Хлои. На ней кожаная куртка и рваная одежда; её большие ботинки топают по полу при каждом большом шаге. Её длинные волосы спадают на левое плечо; правая сторона полностью выбрита. Волосы зелёного цвета с красными и фиолетовыми прожилками. На каждой видимой части её тела есть татуировка, а лицо проколото по меньшей мере 25 пирсингами. Ей не может быть больше 30 лет. Она с размаху бросает свою сумку на учительский стол и раздраженно поворачивается к классу.       — Заткнулись!       Это звучит скорее как лай собаки, чем простой приказ, но он сделал то, что должен был сделать. Все занимают свои места, и болтовня немедленно прекращается.       — Так вы этот чёртов класс, в котором я должна преподавать какую-то фигню про фотографию? — У неё легкий царапающий, но в то же время приятный голос с британским акцентом. — И вообще, сколько вам лет, ублюдки? — Слава собаке, я провела некоторое время с Хлоей, иначе я выглядела бы так же удивленно, как и остальной класс. Виктория запускает руку в волосы. — Что такое?       — Мы класс старшеклассников, и разве вы не должны представляться классу немного больше и стараться меньше ругаться? — Виктория надевает свою фальшивую, но горько-сладкую улыбку. О, чёрт, это будет катастрофа! Я просто надеюсь, что она знает своего врага.       — Это будет здорово! — Хлоя толкает меня локтем в бок; она ухмыляется во всё лицо.       — Ладно, слушай ты, дрянь! Во-первых, я ни черта не знаю о вашей чёртовой американской школьной системе; во-вторых, мне плевать на твоё чёртово мнение.       — Это возмутительно! — Виктория встает. Её улыбка исчезла. — Вы никогда не были настоящим фотографом! Я сейчас же пойду к директору и подам ему жалобу на ваше грубое поведение.       — Чувак, почему у меня нет попкорна? — Хлоя по-прежнему ухмыляется и наслаждается пейзажем.  — Это просто потрясающе! Думаю, она мне понравится.       Я просто смотрю на это с некоторым ужасом. Конечно, Виктория может быть занозой в заднице, но она не заслуживает того, чтобы её так оскорбляли.       — Определённо нет. Я думаю, что она перешла все границы.       Панк-девушка просто стоит там, скрестив руки, даже не испугавшись угрозы Виктории.       — Сядь, дрянь! — От её крика Виктория буквально падает обратно на своё место. — Ты думаешь, я не чёртов фотограф?       — Да! — Теперь Виктория скрещивает руки, её лицо, как всегда, высокомерно.       — Ты думаешь, что я просто самозванка? — Наш новый учитель медленными шагами направляется к ней.       — Да! — Виктория сидит непоколебимо, глядя прямо на неё.       Теперь она стоит прямо перед ней, наклонившись, чтобы смотреть ей прямо в глаза.       — Ну, ваши родители должны знать обратное, мисс Чейз. — Последние слова она произносит очень медленно. Виктория удивленно смотрит на неё. — Да, я знаю ваших родителей и их маленькое «Чейз-Спейс» в Сиэтле. Я опубликовала там несколько своих работ.       — Нет, этого не может быть. — Теперь Виктория отводит взгляд; высокомерие исчезло. — Я знаю каждого художника, который делал экспозицию в их галерее, и там никогда не было Риты Боуинкл.       Мисс Боуинкл снова поднимается.       — Нет, никогда не было и никогда не будет никакой Риты Боуинкл, потому что я ненавижу это чёртово имя. Но, может быть, вы слышали о моём псевдониме? — Ещё до того, как она произносит это вслух, её псевдоним всплывает в моём сознании. Почему я не узнала его раньше? Рита Бовинкл; Ри и Боу; Ребоу!       — Вы — Ребоу! — Теперь Виктория шокирована, она смотрит на неё, и я знаю, что у неё была та же мысль.       Боуинкл ухмыляется; довольная собой.       — Да, я Ребоу, а ты сейчас обделалась, не так ли? — Виктория ничего не говорит. — Ты такая же уродливая и высокомерная, как твоя мать; думаешь, что ты лучше других, потому что у тебя куча денег. Но вот тебе реальность: ты ничего не стоишь в этом деле, пока не сможешь что-то показать. И это также относится к остальным... — Её взгляд перемещается по классу. — ...вы получите от меня уважение, только если покажете мне, что способны быть настоящим фотографом! Я ясно выразилась? — Все кивают. — Хорошо. — Она идёт к передней части кабинета. — Теперь доставайте свою аппаратуру и покажите мне, что у вас есть. — Весь класс кладёт свои камеры на стол. Ребоу останавливается у стола Дэниела и берёт его этюдник, в котором он только что что-то нарисовал. — Что это, чёрт возьми, такое? — Она просматривает его наброски.       — Это мои рисунки. Мне нравится рисовать то, что я вижу. — отвечает он со своим испаноязычным акцентом. Боуинкл бросает этюдник обратно на стол.       — Они довольно хороши. Но почему ты рисуешь в моём классе фотографии? Ты ведь знаешь, что это фотография, а не рисование? — Дэниел улыбается ей, вежливо, как всегда.       — Да, мисс Ребоу. Но рисование — моя страсть, и я посещаю этот класс, чтобы узнать больше о фотографировании.       Её кулак ударяет по его столу, как гром среди ясного неба, и она кричит.       — Да мне плевать! Это класс фотографии, и мы фотографируем только с помощью фотоаппарата. Так что немедленно покинь этот грёбаный класс, потому что ты тратишь моё чёртово время!       Дэниел грустно смотрит в пол и начинает собирать свои вещи. Это было подло, а он на самом деле хороший парень, определённо не заслуживающий этого; я должна что-то сделать. Время спасти несколько задниц, Супер-Макс!       — Но разве сделать снимок камерой — это не то же самое, что нарисовать его рукой?       — Кто из вас это сказал? — Ребоу поворачивается в мою сторону, смотрит на меня, Кейт и Хлою.       Кейт в страхе отводит взгляд, а Хлоя потеряла ухмылку и смотрит на меня. Я поднимаю руку; время показа. У меня пересохло во рту, а сердце колотится так, будто вот-вот вырвется из груди. Мне нужно сосредоточиться, чтобы произнести следующие слова; я сдерживаюсь, чтобы не выдать ей своего гнева.       — Это была я.       Знаю, что должна выглядеть высокомерно и превосходно, но, наверное, выгляжу только как испуганная лань перед голодным волком. Она медленно подходит к моей парте. Чёрт, она выглядит такой злой; мне хочется убежать и спрятаться в своей комнате в общежитии, в своём безопасном коконе. Ребоу хлопает обеими руками по моему столу так, что весь класс испуганно вздрагивает; неужели она не может сделать что-нибудь тихо? Она наклоняется к моему лицу; наши носы почти касаются друг друга. Запах сигарет и травы проникает в мой нос. Старая Хлоя нашла бы в ней хорошего приятеля.       — Как тебя зовут, приятель? — Теперь мне нужно выдавить каждую букву.       — М-Макс Колфилд, мисс Ребоу. — Чёрт, надо было опустить последние два слова.       — Хм, ирландские предки, да? — Она ухмыляется. — Ну, ты, ирландская шлюха, объясни мне, почему эти две формы искусства одинаковы. Если я буду довольна твоим ответом, он может остаться в моем классе; в противном случае ты можешь помочь своему толстому другу вон там, оттяпать ему задницу.       Хорошо, Макс. Вот оно. Если ты всё сделаешь правильно, то сможешь помочь Дэниелу и дать этой британской сучке воображаемую пощечину. Только сейчас я понимаю, что весь класс уставился на меня; похоже, все надеются, что я смогу её приручить. Я облизнула губы, думая обо всём, что узнала и прочитала.       — Ну, если взять для примера Сальвадора Дали...       — НЕТ! — кричит она и снова хлопает руками по моему столу. — Своими словами! Никаких скучных, исторических примеров; никаких цитат из какой-либо чёртовой книги! Твоё мнение! И ТОЛЬКО!       Мои собственные слова?! Как я могу это сделать? Я никогда не писала книг, тем более я большой супер-фотограф; я просто Макс... Нет, я Супер-Макс, и я собираюсь это сделать!       — У обоих видов искусства есть одно большое сходство; это создание картин или изображений. Рудиментарной формой создания изображения было рисование голыми руками и грязью. В процессе развития искусства мы можем видеть, что с каждым технологическим развитием человеческой цивилизации из него вытекала новая форма искусства. От руки к палке, от палки к мозаике, от мозаики к перьям, от перьев к кисти, от кисти к маркам и карандашам; и, наконец, от кисти и марок к экспонированию фотопластин с помощью химии. Проще говоря, фотография связана со всеми другими видами искусства живописи, поэтому Дэниел имеет право рисовать на этом уроке, если это поможет ему найти свою внутреннюю музу, а значит, поможет ему делать лучшие фотографии. — Я серьёзно смотрю на неё. Боже, это была настоящая лекция.       Ребоу только ухмыляется и хлопает в ладоши.       — Браво, Макс. Неплохо. — Она только что назвала меня Макс? Ни шлюхой, ни пиздой? Возможно, я задела какой-то нерв. — Но я надеюсь, что ты в строю, потому что хочу знать ещё кое-что, прежде чем твой друг сможет остаться.       Что, ещё один вопрос?! Это нечестно! Ладно, не паникуй, Макс! Ты можешь сделать это снова!       — Теперь скажи мне, в чём большая разница между рисованием и фотографией. — Теперь она победно ухмыляется, думая, что поймала меня. Но я лучше, я прочитала достаточно книг о фотографии; и даже не цитируя их, у меня есть знания, и я собираюсь использовать их во благо!       — Главное отличие — это время. — О чёрт, я только что это сказал? Почему это всегда должно быть о времени? А как же грёбаное пространство? Но не сейчас; соберись, Макс! — В то время как художник фиксирует момент в своём сознании и рисует его после, придавая картине субъективный оттенок своего взгляда, фотограф способен запечатлеть момент почти мгновенно, без абстракции или искажения. Фотограф как будто фиксирует правду.       Все смотрят на Ребоу, а она просто смотрит на меня. Неужели она купилась?       — Так, так, так. Похоже, у этой кучи дерьма передо мной ещё есть какая-то надежда. Ладно, я дала тебе слово, и твой толстый друг может остаться; надеюсь, он выразит тебе благодарность за то, что ты сделала, потому что с этого момента я возлагаю на тебя большие надежды. — О, он уже сделал это, сделав меня своей музой в другой реальности. Дэниел смотрит на меня и улыбается во всё лицо; я просто киваю и слегка улыбаюсь в ответ. Может быть, он всё-таки сделает меня своей музой? — И это может быть примером для всех вас! Выскажите своё мнение, покажите, что у вас есть, заслужите моё уважение и, может быть, вы начнёте мне нравиться... может быть. А теперь, камеры на выход; время для первого теста: ваше оборудование.       — Это было круто, чувак! — Хлоя хлопает меня по плечу. — Ты самый умный человек на этой грёбаной планете.       — Нет, не самый. Мне просто повезло с ответами... и твоя близость дала мне адскую силу!       Ребоу ходит от парты к парте, изучает камеру каждого, высмеивая некоторых учеников в процессе. Наконец она подходит к моей парте и парте Хлои. Она смотрит на мою камеру.       — Хм, моментальные фотоаппараты; никогда не привыкала к ним, но если у вас есть талант, вы можете сделать довольно хорошие фотографии с помощью этого дерьма. Теперь я возлагаю на тебя очень большие надежды, Макс. — Как утешительно. Затем её взгляд переходит на пустую сторону стола Хлои. Она смотрит на неё, озадаченная. — Эй, приятель! Где твоя камера? Я же сказала тебе положить её на стол!       Чёрт, я совсем забыла, что у неё нет ни камеры, ни оборудования. Надеюсь, она сможет спастись от этого дракона, сыграв свой панк-бонус. Хлоя всё ещё расслаблена; это, по крайней мере, уже что-то.       — Ну, у меня вроде как нет камеры... пока. Но я собираюсь приобрести его как можно скорее и сделать на него несколько потрясающих снимков! — В эти слова она вкладывает как можно больше уверенности. Всё, что я могу сделать, это скрестить пальцы, чтобы это сработало.       Боуинкл просто смотрит на неё, её лицо серьёзное, никакого другого выражения. Хороший знак или плохой? Не делай никаких ложных движений, Хлоя!       Но она делает.       — Но до тех пор у меня есть мой телефон, а в нём есть камера, и я могу сделать несколько снимков с его помощью. — Я буквально слышу, как весь класс мысленно бьёт себя по лицу, включая меня. О, Хлоя, зачем ты только что это сделала?       Когда я смотрю в лицо Ребоус и вижу, что внутри неё что-то щёлкает, и прежде чем кто-либо успевает понять, что происходит, она берёт телефон Хлои и разбивает его о стену позади нас. Куски и осколки разлетаются повсюду.       — Чувак, мой телефон! — Теперь Хлоя уже не расслабляется.       Боуинкл хватает её за воротник кожаной куртки и поднимает со стула, поднося лицом к лицу.       — ТЫ ХОЧЕШЬ НАЕБАТЬ МЕНЯ? — Лицо Хлои становится злым, и я понимаю, что всё будет плохо!       — Убери свои грёбаные руки с моей куртки, сука! — Ребоу не впечатлен.       — Или что? Хочешь выбить из меня всё дерьмо? Хочешь сделать из меня панка? Посмотри на себя! Думаешь, только потому, что у тебя эта драная одежда, плохое отношение, татуировка и немного краски в волосах, ты панк? — Она даже не ждёт ответа. — Нет! Ты никто! У тебя есть дом, ты живёшь в маленьком городке и ходишь в частную школу; ты даже ни одного чёртова дня не прожил на улицах города. Ты просто взяла эту роль из-за какого-то пубертатного дерьма, а не потому, что хочешь жить. И теперь я скажу тебе одну вещь: мечта закончилась! Ты не панк и точно не фотограф. А теперь убирайся к чёртовой матери из моего класса!       Я вижу, как глаза Хлои становятся влажными. Ребоу отпускает её, она хватает свои вещи и уходит без лишних слов и жестов.       — Хлоя! — Я сама встаю и хочу последовать за ней. — Боуинкл смотрит на меня, в её глазах всё ещё много гнева.       — И оставайся там, где ты есть, или можешь тоже убираться отсюда! — Я остаюсь на месте и смотрю в окно, видя уходящую Хлою. Чёрт, я ненавижу эту гребаную суку! — Теперь, когда мы разобрались с одним фотографом-бездельником, давайте затянем сеть. Следующий тест будет на ваш талант. Некоторые из вас хотели показать мне своё портфолио, но я не хочу видеть ваши лучшие хиты, я хочу увидеть один пример! У вас есть время до пятницы, чтобы показать мне одну свою фотографию, которая отражает ваш стиль и талант. Если она меня порадует, ты в деле, если нет... ну, вы видели, что я сделала с этой пиздой! Завтрашний урок отменяется, потому что мне нужно отдохнуть от всех вас, а вам нужно время, чтобы найти приятную фотографию. — Весь класс уставился на неё. — Что? Перестаньте пялиться на меня и убирайтесь к чёрту! — Все молча встают и выходят из кабинета. Но я остаюсь, потому что мне нужно поговорить с ней наедине. Она смотрит на меня. — В чём дело, Колфилд?       — Нам нужно поговорить о Хлое. — Я скрещиваю руки.       — О ком?       — О лживой соплячке, которую вы только что выгнали из класса.       — Нам не о чем говорить, моё решение окончательное, так что отвали! — Я встаю и прохожу прямо перед ней, прежде чем она успевает уйти. Теперь она выглядит очень взбешенной. — Ты начинаешь чертовски раздражать меня, Колфилд.       — О, я надеюсь, что это так, потому что я не отъебусь, пока вы меня не выслушаете! — Моё выражение лица всё ещё серьёзным.       — Ты ведь знаешь, что я могу выгнать тебя из своего класса?       — Да, знаю, и мне, честно говоря, наплевать, потому что если вы выгоните меня из класса без веской причины, я пойду к директору Уэллсу, а поскольку я так называемый... — И я цитирую. — ... Герой Академии Блэквелл, он задаст вам кучу вопросов и в конце концов потребует, чтобы вы вернули меня в фотокласс. Вот так всё и будет, сестренка.       Я знаю, что мне следовало опустить часть про сестру, но сейчас я так зла, что мне плевать на её реакцию. Она всё ещё смотрит на меня, но внезапно на её лице появляется улыбка.       — У тебя есть несколько женских яиц, Колфилд, я тебе это признаю. Ладно, чего ты хочешь?       Сработало! Сначала я не могла в это поверить, но то, что я сделала с ней в стиле Хлои, действительно сработало. Ладно, Макс, ты на полпути.       — Я хочу, чтобы вы дали Хлое ещё один шанс.       — И почему я хочу это сделать?       — Потому что в ней есть нечто большее, чем кажется. У неё есть талант, и она может это сделать. Может быть, она не из тех панков, которых вы знаете; может быть, вы не принимаете её за то, что она собой представляет, но в душе она определенно панк, и это должно иметь значение!       — Это всё чертовски мило, и в депрессивный день я могла бы пролить слезу, но почему это должно убедить меня взять её обратно в класс? У неё нет ни камеры, ни приличного оборудования, и, насколько я могу судить, нет даже снимков, которые стоило бы мне показать. Так назови мне хоть одну причину, девочка!       Чёрт, она права. Я могу рассказать ей все о Хлое, но ничто из этого не заставит её вернуться в этот чёртов класс. Так что мне нужно сделать ставки повыше.       — Я не могу назвать вам причину, но я хочу сделать предложение. — Теперь её улыбка превращается в ухмылку.       — Предложение? Теперь мы говорим о бизнесе. Давайте послушаем. — Попалась!       — Я хочу, чтобы до пятницы вы дали нам с Хлоей шанс раздобыть для неё фотоаппарат и сделать приличные снимки. Если мы это сделаем, вы позволите ей вернуться в класс.       — А если нет?       — Она выбывает, и я приму это. — Её ухмылка становится шире.       — Для меня недостаточно хорошо, Колфилд. Ты должна дать мне ещё немного! — Что, ещё?! Что ещё она хочет? — Я облегчу тебе задачу, пока твоя чёртова голова не взорвалась. Если она не справится, я её выгоню, это точно; но я также хочу, чтобы тебя не было, и ты это примешь! Никаких чёртовых возмущений, никакого грёбаного директора. — Я смотрю на неё, потрясенная.       — Ч-что, почему? — Браво, Макс. Ты выбираешь лучшие слова для торга.       Она подходит ближе к моему лицу, наши носы почти касаются друг друга, снова.       — Потому что ты меня ужасно разозлила. Итак, что будем делать... сестра?       Эта чёртова сука настроила моё предложение против меня; я не могу в это поверить! Но у меня нет другого выбора; я всё отдам за Хлою, даже свою стипендию. Пожимаю руку Ребоу.       — Договорились! — Теперь она выглядит просто счастливой.       — Хорошо, увидимся в пятницу, и я не могу дождаться. Может, тебе стоит использовать это время для поиска альтернативного класса. Пока, сучка! — Она хватает свои вещи и выходит из класса, а я остаюсь одна. Чёрт, всё могло пройти лучше, но я заставила её дать Хлое ещё один шанс проявить себя. Теперь мне лучше пойти и попытаться найти её, потому что у нас чертовски много работы.