***
Нынешним ранним утром Укиё-э был окутан густым туманом. Он клубился и стелился комьями, укрывая город. Но совсем скоро восходящее солнце развеет его, освещая улицы и дома большого города. По асфальту, скрытому под мостом, бежало несколько злобных ёкаев. Перебирая шестью конечностями, они приближались к фигуре, укрытой утренним туманом. Прямо им в морды полетел вихрь необычных чёрно-белых перьев. Истошно визжа, троица исчезла, стоило перьям коснуться их серых худощавых тел. — Чёрт возьми, — устало произнёс мужчина, — как же я это ненавижу. — Зен-сама, так вот, где вы были, — раздался шипящий, хриплый, змеиный голос, и из-за спины мужчины вышла невысокая фигура с нечеловеческой головой. — Поменьше двигайтесь, это вредно для вашего здоровья. — Знаю, — сказал мужчина, разворачиваясь и скрываясь в тумане. Ёкай последовал за ним. Жуткая тень, разрезающая утренний туман, медленно поступью приближалась к владениям клана Нура.***
Было уже давно за полдень. Кубинаси подметал дорогу, вымощенную камнем, ведущую в Главный дом клана Нура, когда заслышал посторонний шум. Повернув голову, он увидел, как приобретает зримые черты оборо-гурума, ёкай, по форме своей напоминающей крытую телегу с человекоподобным лицом с одного конца, окутанную небольшими клубами тумана. Из телеги высовывался ёкай со змеевидной головой, одетый в болотного цвета кимоно и тёмно-розовое хаори. — Зен-сама прибыл! — на лице Кубинаси отразилась радость, и он поспешил сообщить о приходе гостя остальным. За Кубинаси последовала и повозка, приземляясь на каменную дорогу. — Добро пожаловать, Зен-сама! — поздоровалась быстро подбежавшая ко входу Юки-онна. Сегодня девушка осталась дома, а приглядывать за Нурой отправился Ао. — О, Юки-онна, — улыбнулся Зен. Им оказался мужчина лет двадцати с растрёпанными волосами цвета хаки и тёмно-красными глазами, одетый в фиолетовое кимоно и накинутое сверху тёмно-фиолетовое хаори с рисунком чёрно-белых перьев. Зен приветственно кивнул присутствующим ёкаям и прошёл вместе с Хебидаю в комнату, где его уже ждали Нурарихён, Рихан и Гьюки. — Рад, что ты прибыл, — произнёс Нурарихён. — Давно не виделись, Верховный Командующий, — улыбнулся Зен. Хебидаю же удалился в другую комнату, — Второй глава, — мужчина кивнул ханъë. — Рикуо должен вот-вот вернуться, — сказал старый ёкай. — Прекрасно, мне бы очень хотелось повидать Третьего. — Хорошо-хорошо, — покивал Нурарихён. — Он всё ещё не стал Третьим, — произнёс Гьюки, — не называй его так раньше времени. От слов Гьюки Зен нахмурился. — Рано или поздно клану Нура потребуется новый лидер, — ёкай-птица прикрыл глаза. — Не вижу ничего странного, называя его Третьим. Рихан приподнял губы в улыбке, наблюдая за всем полуприкрытым взглядом. — Что не говори, а Рикуо трудный ребёнок, — вздохнул Нурарихён, держа в руках чашку с чаем. — Я столько раз просил его стать ёкаем и принять наконец титул, — он подул на горячий напиток, — но всё бесполезно. Ещё пару минут все пятеро провели в молчании, после первым удалился Нурарихён, за ним последовал Гьюки. Рихан также исчез, укрывшись покровом неизменного Мейкë Шисуя. Зен, оставшись один в комнате, осмысливал слова, сказанные Главнокомандующим.***
Рикуо, наконец, добрался до своего дома. Весь сегодняшний день парень был на нервах, а всё потому, что боялся, как бы Судзин-сан не разболтала о вчерашнем. Но всё обошлось, девушки не было не видно, не слышно. Так что Нура облегчëнно выдохнул, хотя внутри него всё ещё копошился червячок беспокойства и нервозности, подбрасывая порой ему на протяжении всего дня не самые радужные мысли. Ну, а прямо у входа в дом его поджидал дед со знакомым парню недовольным лицом. — Наконец-то ты вернулся, Рикуо! — произнёс Нурарихён, недовольно щурясь. — Почему-то ты опять ходил в человеческую школу?! — Это же очевидно, — ответил Рикуо, уже привыкший к таким вопросам деда. Тем не менее, они всё больше раздражали, — потому что я ученик средней школы. — Эй… Как мой внук и как будущий глава нашего клана, ты должен посвятить себя злу! — возмутился ёкай. — Я отказываюсь, — холодно ответил Рикуо, обходя деда и заходя в дом. — Я дома! — оповестил он с радужной улыбкой, игнорируя возмущённое дедовское: "Что?!" Оказавшись внутри, Нура был удивлён, увидев, как некоторые ёкаи уминают за обе щёки сладости, причём довольно-таки дорогие. — Откуда… Эти дорогие сладости? — в голову Рикуо закрались страшные мысли об их происхождении. Парень перевёл взгляд на деда. — Ты что, кого-то ограбил?! — схватив того за ворот кимоно, Рикуо начал трясти ёкая. — Должен же быть предел твоему безумству! Наверняка воспользовался каким-нибудь хитрым приёмом, да?! Главнокомандующий пытался что-то ответить несносному внуку, но тряска мешала настолько, что ёкая начало подташнивать, благо, на помощь пришёл Натто Козо: — Простите, господин, но вы ошибаетесь. — А? — Нура глянул на ёкая, ослабляя хватку. — Это подарки от Зен-самы, — пояснил тот. — Зен-сан, здесь? — он перевёл взгляд на деда. Тот кивнул, прохрипев согласное "Да". — Он в гостиной, да? — отпустив деда и не обращая более внимание на возмущённые возгласы старого ёкая о том, что все сладости уже почти съели, а ему не досталось, Рикуо выбежал в коридор и поспешил в гостиную, на ходу приветственно кивая проходившему мимо отцу, явно чему-то довольному. Как вдруг Нура посетила мысль, заставившая его замереть на месте: "Зачем он приехал?"***
Зен сидел в гостиной, за ним в этот момент наблюдали несколько десятков ёкаев, что притаились под потолком, отодвинув пару деревянных панелей и даже свешиваясь вниз. Нура тихо открыл сёдзи и заглянул внутрь. — Господин! — голос Зена раздался настолько неожиданно и громко, что Нура аж вздрогнул. — Да? — Сколько лет сколько зим, — улыбнулся ёкай. — Зен к вашим услугам. — Зен-сан, рад тебя видеть, — сказал Рикуо. Тот рассмеялся. — Не нужно формальностей, просто "Зен". Нура закрыл сëдзи и сел напротив ёкая. — Что он здесь делает? — послышались шепотки с потолка. — В каких они отношениях с господином? — Он — глава Зен-иппа, в детстве они очень часто играли вместе. Они как братья, — прояснил ситуацию один из многочисленных ёкаев. Рикуо и Зен сидели молча, глядя друг на друга и прекрасно слыша разговоры ёкаев. Молчание начинало затягиваться, а Рикуо так и не знал, о чём поговорить с Зеном. — Прощу прощения, — за закрытыми сёдзи появился силуэт Юки-онны, буквально спасшей ситуацию. Открыв бамбуковые двери, девушка склонила голову со словами: — Я заварила чаю, — она взяла поднос, поднялась на ноги и сделала шаг, дабы зайти в комнату. Но в этот раз удача не была на стороне Цурары: споткнувшись, девушка пролила горячий чай прямо на Рикуо. — Горячо! Горячо! Горячо! — запаниковал Рикуо, подрагивая. — Ой, господин, извините, — не подумав о своих действиях, Цурара подула на Рикуо, вызывая ледяной ветер, чем обратила ошеломлённого Нуру в ледышку. — А? — она посмотрела на "плоды" своих трудов. — Эй! Юки-онна! — закричал Зен, вскакивая с места. — Как ты обращаешься с Рикуо-сама?! Он же мне как брат! Пощады не будет даже для тебя! — Извиняюсь! — девушка спешно ретировалась, закрывая попутно сёдзи. Стоило той уйти, как лёд треснул, освобождая Рикуо. — Что ж, господин, — заговорил Зен, усаживаясь обратно и улыбаясь как ни в чём не бывало. — В какие неприятности вас опять впутали? — Ой, да забудь, — буркнул Нура, стряхивая оставшийся лёд с головы. — Мне очень жаль, что я не смог присутствовать на общем собрании, — произнёс Зен. — Не волнуйся об этом, — поспешил успокоить его Нура, добродушно улыбаясь. — Они там только своими достижениями и хвастаются, — он неловко рассмеялся. — Что вы, прошу, не говорите так, господин, — Зен прикрыл глаза, чуть запрокинув голову и спрятав руки в рукавах кимоно, — однажды наступит день, когда вы поведёте за собой всех ёкаев. Не могу дождаться того дня, — продолжал Зен, как-то даже мечтательно улыбаясь, — когда вы, наконец, станете Третьим главой. — Прекрати, — Рикуо неловко почесал затылок, — я же человек. Куда мне. Повисло секундное молчание. — Да пошёл ты! — взбесился Зен, резко открывая глаза. — Я всё слышал, Рикуо! — А?! — от испуга и непонимания Рикуо повалился на пол, с открытым ртом глядя на ещё недавно спокойного ёкая. — Что ты трус! И что никто из главных не поддерживает твою кандидатуру! — продолжал кричать Зен, прожигая злобным взглядом Рикуо. — Так ты знал? — спросил Нура, более-менее поняв причину злости. — Конечно! — не унимался Зен. — А теперь потрудись объяснить, что происходит, — ёкай немного успокоился, недовольно глядя на Нура. — Но… — Рикуо на секунду задумался, а потом решительно выдал: — Разве не странно, что руководить всеми ёкаями будет человек?! Стать Третьим главой для меня невозможно! Терпение Зена после последних слов Нуры помахало ёкаю-птице ручкой и спешно удалилось. — Умри, чёртов сопляк! — в Нуру полетели чёрно-белые перья, вихрем разносясь по комнате. — Когда ты стал таким слабаком?! — Кто-нибудь, остановите его! — завопил Нура, пробравшись к выходу. В этот момент сёдзи открылись, и прибывшие ёкаи присоединились к всеобщей суматохе. — Перья Зен-самы очень ядовитые! — Не прикасайтесь к ним! Мелкие ёкаи скопом выбегали из комнаты, стараясь не касаться зловещих перьев. — Я живу не ради такого сопляка! — Зен с силой сжал руки в кулаки. Его гневная тирада была прервана кашлем, которым зашёлся ёкай, оседая на пол. Как только Зену стало плохо, перья исчезли, будто их и не было. — Зен-сан! — Нура подбежал к ёкаю. — Не подходи! — грубо произнёс тот, заходясь в новом приступе. Кто-то из ёкаев позвал Хебидаю и тот, откланявшись, перекинул руку Зена через своё плечо, и они оба медленным шагом направились к выходу из дома. Рикуо проводил Зена виноватым взглядом. По дороге Зен и Хебидаю встретили Гьюки, чуть поклонились, выражая тому уважение, и продолжили свой путь. Через пару минут оборо-гурума покинула резиденцию Главного дома, унося с собой главу клана Зен-иппа и одного из его офицеров.***
Оборо-гурума быстро летел средь бамбуковых зарослей, всё дальше и дальше отдаляясь от Главного дома. Солнце клонилось к закату. — Вы в порядке, Зен-сама? — обратился к ёкаю Хебидаю, добавив после: — Следующий глава клана Нура такой дурак. Зря мы прошли такой путь, чтобы повидать его. Зен молчал, глядя в чашку с заваренным чаем. После сделал глоток. — Порвём! Порвём раз и навсегда с кланом Нура! — решительно произнёс Хебидаю, глядя на Зена. — Вы можете прожить и без их помощи. — Спасибо, Хебидаю, — произнёс Зен, — но мы, Зен-иппа, в огромном долгу перед кланом Нура. Я, отец и дед — все мы были физически слабы, и кто, думаешь, нас защитил? — он несколько секунд помолчал. — Это был ни кто иной, как Нурарихён-сама. Зен прикрыл глаза и улыбнулся, явно вспоминая о чём-то хорошем. — Ты не должен это есть, — говорил маленький Зен маленькому Рикуо, держа в руках гриб. — Если съешь, у тебя будет диарея. — Ого! — протянул Нура, восхищённо глядя на ёкая. — Невероятно, ты даже это знаешь, Зен-кун! — Это потому, что я ёкай, хорошо разбирающийся в ядах, — ответил Зен, не совсем понимая восхищения друга. — Ёкаи очень интересные существа! Когда я повзрослею, я стану больше похож на ёкая. И тогда я смогу участвовать в общем собрании, — произнёс Рикуо, широко улыбаясь. — Но этому парню не понять, — вздохнул ёкай, устремляя уставший взгляд на горящую свечу. — Боюсь, когда Верховный Командующий совсем состарится, клан Нура закончит своё существование. Ведь здоровье Рихана-самы, хоть и не ухудшается, но и не становится лучше. Хебидаю сжал тонкие губы в линию, едва сдерживаясь, чтобы не перегрызть Зену горло прямо здесь, в оборо-гурума. Змей вспомнил недавний разговор, произошедший между ним, несколькими офицерами Зен-иппа и ещё кое-кем. — Я не сомневаюсь, что Зен последует за Рикуо, — произнёс мужчина. — Если он вам не по зубам, я могу прислать подкрепление. — Нет необходимости, — произнёс Хебидаю, глядя на своего собеседника. — Мы и сами справимся с таким слабаком, — он прищурился и метнул взгляд на других ëкаев. — К тому же, — добавил он, чуть понизив голос, — я хочу сам покончить с тем, кого когда-то называл боссом. Оборо-гурума опустилась на землю, в бамбуковую рощу, где на широкой поляне расположилось поместье Зена. Главный дом клана Зен-иппа был намного меньше дома Нура, одноэтажный, но достаточно просторный с покрытой черепицей крышей. Главным достоянием поместья Зен-иппа были лечебные травы, что росли на его территории. Хебидаю помог главе выйти и проводил его до комнаты. Выждав какое-то время, он и ещё добрая половина клана Зен-иппа принялись за свой бунт, что грозился принять более масштабные обороты. Все несогласные были убиты, по большей части самим Хебидаю. Хебидаю глянул в окно и утëр рукавом кровь с морды. — Пора, — прошипел он. Солнце уже практически зашло за горизонт.***
— Хебидаю, я выйду, чтобы кое-что купить, — выкрикнул Зен, находясь у выхода и обуваясь. Потом мужчине нужно было собрать несколько целебных трав, растущих в округе, дабы сварить отвар, поддерживающий Второго. Зен ворчал себе под нос, что не нужно быть столь безрассудным, а, наоборот, необходимо сидеть дома и лечиться, не гулять, где чëрт ногу сломит. Как ни кстати вспомнились ëкаю слова отца: "Зен, запомни, ты должен тщательно следить за здоровьем Рихана-самы. Пускай рана и затянулась, яд всё ещё бродит в его теле. Неважно как, но ты обязан, хоть силой, да давать ему специальный отвар. Понял?" Ëкай-птица горестно вздохнул, проклиная упрямство Второго: для Зена это был каждый раз своеобразный квест «Найди и напои Рихана», происходящий с завидной регулярностью. Причём находить мужчину становилось сложнее и сложнее. Задумавшись, Зен не сразу понял, что в доме стало как-то слишком тихо. Мужчина нахмурился. — Есть кто-нибудь?! — крикнул он. В ответ послышался треск дерева, а в лицо дохнуло горячим воздухом и дымом. "Пожар! — осенило Зена". Бурное пламя вырвалось из-за стены, с чудовищной скоростью пожирая всё на своём пути. От неожиданности Зен, споткнувшись, упал на пол и закашлялся от проникшего в лëгкие дыма. — Они ушли, потому что я так приказал, — раздался голос Хебидаю позади. Обернувшись, Зен увидел бывшего подчинëнного и ещё нескольких ëкаев, бывших на должности офицеров клана Зен-иппа. Постепенно к ним присоединились множество ëкаев, имеющих вид самых различных болотных гадов. — Присоединился, значит, к бунтовщикам, которые против того, чтобы Рикуо стал Третьим, — быстро сообразил Зен, хватая катану. Хебидаю лишь хмыкнул. — Куда делась та преданность, которой ты… Вы все мне клялись? — сцепив зубы, спросил Зен. — Преданность? – глумливо переспросил Хебидаю. — О чём это вы? — Вы жалки, предатели! — Зен, шатаясь, поднялся на ноги. — Говоришь такие речи, а сам-то предал нас первым, — усмехнулся другой ёкай, подходя ближе. — Что? — Если бы твоё влияние взросло, — прищурился Хебидаю, метнув злобный взгляд на сказавшего ëкая, — я бы оказался в куда более выгодном положении! Но ты всё твердишь: "Ради клана Нура, ради клана Нура!" — и снова в глазах и голосе змея слышались и отражались презрение и ненависть к Зену. — У тебя нет и капли мужества. Ты мне осточертел. — Они вышвырнут тебя… И всех вас, когда используют! — Зен сделал попытку вразумить ëкаев, но те лишь хмыкнули: — Тоже правда, но будь, что будет. — Сейчас мы способны только на это. — Ясно, — произнёс Зен. — Но у меня осталось незаконченное дело, – он снова закашлялся. Ситуация складывалась очевидно не в пользу Зена, слабое здоровье вновь сыграло с ёкаем злую шутку. — Ты про глупого наследника клана Нура? — уточнил Хебидаю. — Сколько можно… — змей раздражённо закатил глаза. — Я… Не могу умереть в таком месте, — хрипло произнёс Зен, глядя на Хебидаю и остальных, держа в руках оружие. — Напоследок, словно раненая птичка, помаши крылышками и умри! Шея Хебидаю, сильно удлинившись, быстро понеслась к Зену. Обнажились острые ядовитые клыки.***
— Когда Зен промочил свои крылья в саке, они стали обладать свойствами смертельных ядов. Он, мастер в создании зелий и ядов, ёкай-птица и глава Зен-иппа. Как любое лекарство может превратиться в яд с годами, так и крылья красивых птиц, рождённых в клане Зен-иппа, в процессе взросления становятся всё более ядовитыми. Однако из-за этого яда у них очень слабые тела и, возможно, однажды их существованию придёт конец. Эти ёкаи обречены на кратковременную тяжёлую жизнь, — закончил Карасу-Тенгу. В доме Нуры этим вечером было необычайно тихо. Зен покинул Главный дом два часа назад, в то время как до его поместья лететь не спеша все четыре, а то и пять. В относительно пустой комнате находились все три поколения Нурарихëна, Карасу-Тенгу и Натто Козо. — Ты попросил его приехать, так, дедушка? — спросил Рикуо, нахмурив брови. — Понял, значит, — только и сказал Нурарихён. — О чём ты думал? Зен-сану нельзя двигаться в таком состоянии! — возмущался Нура. — Ты жесток! — Жесток? — ёкай посмотрел на своего внука. — С такими мыслями не стать тебе моим наследником, — он поднялся на ноги и вышел. — Что? — Рикуо сложил руки на груди, провожая взглядом деда. — Как будто я хочу этого. И что из себя представляет клан Нура? — он прикрыл глаза. — Кучку ёкаев, что только и умеет создавать проблемы! Рихан также проводил отца взглядом и покачал головой. Иногда разговоры на тему титула заканчивались именно так: Рикуо возмущался и говорил то, что думает, но о чëм обыкновенно молчит; Нурарихëн уходил явно в дурном настроении. После Рихан находил старика в додзë или ещё где-нибудь, попивающим в одиночестве саке и бурчащим о том, что он уже стар, Рикуо — паршивец и прочее, и прочее. — Рикуо-сама, вы ошибаетесь, — посмотрел на своего господина Карасу. — А? — тот непонимающе взглянул на ёкая. — Вот карта Ночного парада сотни демонов клана Нура, — Карасу-Тенгу, попросив Натто Козо принести старый на вид свиток, развернул подробную карту владений клана Нура. — Здесь находится клан Нура, — он указал металлическим посохом с кольцами на герб клана Нура, — на его территории находится множество маленьких кланов. Например, Дарума Кай, возглавляемый Мокугъё Дарумой, или Зен-иппа, возглавляемый Зен-самой. С древних времён Япония служит прибежищем для многих ёкаев. Ёкаи моря, гор или же неосязаемых объектов — большинство из них лишь слабые создания, живущие во тьме. Защищать их — одна из обязанностей клана Нура. Нура опустил взгляд, чувствуя, как в нём просыпается чувство вины. Ему стоило объяснить всё Зену спокойно и без криков, но для Рикуо любое упоминание о наследовании заставляло его морщится. Особенно ему не нравилось, когда на него возлагают слишком большие надежды, которые парню либо не интересны, либо раздражают. Он сжал губы и с силой зажмурил глаза. А чувство всё росло, росло и росло. Подлили ещё масла в огонь и слова Карасу. Рикуо казалось, что оно, это чувство, заполонило всю его сущность, потому в конце концов не выдержал: — Аргх! Не могу так! — резкий выкрик Нуры заставил Карасу покоситься на парня. Натто Козо к тому времени уже куда-то убежал. Рикуо встал и быстрым шагом направился к своей комнате. Карасу-Тенгу проследил за ним взглядом со смесью интереса и непонимания. Нура добрался до нужного ему помещения, переоделся в более удобную одежду: чëрное кимоно и тëмно-синее хаори. — Карасу-Тенгу, знаешь, как быстро добраться до поместья Зен-сана? — быстро найдя ворона, Рикуо устремил на него необычайно серьëзные и твëрдые карие глаза. Карасу-Тенгу несколько секунд смотрел на Нуру, и ему показалось, что вокруг парня заклубилась ëки. — Да. Думаю, на оборо-гурума мы успеем добраться до территории клана Зен-иппа, — отчеканил ворон. — Рикуо-сама, что… Что вы задумали? — и всё же в его голосе звучала некая растерянность. Ëкай поспешил за парнем, продолжившим свой путь. — Эй, парни! — Рикуо, завидев радостных от найденного саке ëкаев, среди которых были и Ао с Куро, подошёл к ним и выхватил из рук великана бутылку, а услышав удивлëнные возгласы, произнёс: — Я хочу извиниться перед Зен-саном, потому возьму это, — пояснил он, потрясая бутылкой. — Карасу-Тенгу, что там с повозкой? Ворон поспешно закивал, всё ещё пытающийся осознать происходящую ситуацию, как, впрочем, и остальные, слышавшие и видевшие Рикуо. Их господин всегда был таким решительным? — Отлично! Пошли, — улыбнулся Рикуо привычной глазу солнечной улыбкой, но карие глаза оставались такими же серьëзными. Парень направился вместе с Карасу-Тенгу к подготовленной повозке, и через несколько минут покинул Главный дом. — Мне же… Не приснилось только что всё произошедшее? — проговорил Куротабо с несколько нервной улыбкой. — Неа… — покачал головой не менее ошеломлëнный Аотабо. Откуда-то со стороны раздался смех. Обернувшись, ëкаи увидели прислонившегося к стене Рихана. — Ночка сегодня будет занятной, — ханъë прищурил янтарный глаз и, не говоря ни слова, удалился.***
Юки-онна быстро узнала, что Рикуо покинул Главный дом. В подробности она вдаваться особо не стала, ибо сразу же поспешила уйти. Нужно было торопиться, ведь её действия идут наперекор словам её господина, но на пороге девушку остановил Рихан. — Сначала Рикуо, теперь ты, Цурара, — произнёс, несколько растягивая слова, — куда же собралась? — У меня есть одно очень-очень важное дело, Рихан-сама! — скороговоркой произнесла дева. — Это как-то связано с Рикуо? — сощурился ханъë. Удивительно, но Цурару можно легко прочитать, в отличие от той же Сецуры. При воспоминании о старшей сестре, во взгляде Рихана появилась грусть. Он встряхнул головой: — Ладно, не буду тебе мешать, — сказал он и исчез, так и не услышав ответ, хотя он ему был и не нужен. Рихан знал, что Цурара очень заботится о Рикуо, потому его сын был, наверное, единственной причиной столь скорого ухода девушки. Юки-онна тоже решила поспешить. Ей стоит закончить всё до возвращения Нуры. Имя её делу Судзин Ясу.***
Снежная дева обыскала чуть ли не всю округу, она была уверена, что девушка где-то здесь. Обязана быть. Уставшая Цурара, проклиная Ясу на чём свет стоит, вышла на какую-то самую обыкновенную игровую детскую площадку: песочница, горка, джунгли и несколько качелей. На одной из этих самых качелей и сидела знакомая Юки-онне девушка. Цурара решительным шагом направилась к ней, остановившись примерно в метре. Ясу мерно качалась, чуть запрокинув голову, подставляя лицо с мягкими чертами ночному ветру. Губы были растянуты в безмятежной улыбке, а полуприкрытые тëмные глаза, цвета гречишного мëда, смотрели в яркое ночное небо, усеянное искорками мерцающих звëзд. Потоки ветра колыхали выбившиеся из хвоста, собранного на затылке, тëмно-шоколадные пряди. Юки-онна хмуро буравила девушку жёлтым взором с несколько минут, спрятав руки в длинных рукавах фурисодэ. Ясу открыла глаза и повернула голову. Тëмные глаза устремились на девушку. Судзин вытащила наушники из ушей, ставя музыку на паузу. — Мы свиделись намного раньше, чем я думала, Юки-онна, — приветливо улыбнулась Судзин, чуть склоняя голову. Юки-онна лишь кивнула. — Сегодня чудесная ночь, согласись, — Ясу вновь перевела взгляд на небо, откидываясь на спинку качелей и отпуская цепи, за которые держалась ранее. — Ясное, безоблачное небо. Полная луна, что льëт на землю свой бледный свет. Колыхание ночного ветра, несущего отголоски центра Укиë-э. Ясу снова закрыла глаза и шумно втянула носом воздух. — Я сюда не о погоде пришла поговорить, — едва не потерявшая бдительность Юки-онна быстро вернулась в реальность. — Подожди пару минут, и я тебя выслушаю, — Ясу затормозила бег качелей и, соскочив на землю, одëрнула край кофты. Тëмные глаза вновь встретились с жëлтыми. — Так о чём ты хотела поговорить? — она чуть наклонила голову набок, улыбаясь также безмятежно. — Ты знаешь о секрете Рикуо-самы, значит, ты можешь рассказать об этом кому угодно, — холодно отчеканила девушка. — Я уже говорила, что буду молчать… — Почему я должна тебе верить? — перебила её Юки-онна. — Я совсем тебя не знаю, так с чего бы? — Тоже верно, — согласилась Ясу. — И что же будем делать? Голос её был спокойным и ровным, но всё же в нём проскальзывали нотки сдерживаемого смеха. Цурара молчала, ибо сама точного ответа дать не могла. Слишком мало она о ней знает, следовательно, от Судзин можно ожидать чего угодно. Но она обязана — Юки-онна сжала кулаки — оберегать своего господина любой ценой. — Я хочу, чтобы ты молчала, — произнесла Цурара. — Я и так буду молчать. Но ты же мне не доверяешь, — Ясу развела руками, — и я не могу обвинять тебя в этом недоверии. Оно понятно и вполне себе логично. Честно признаться, — она спрятала руки в карманы кофты, — я бы удивилась, не поступи ты так, как поступаешь сейчас. Вокруг Юки-онны земля начала покрываться опасным льдом, предупреждая девушку не делать лишних движений, а окружающая температура заметно снизилась до минусовой. Холод начал пробираться к Ясу. Судзин, заметив выпущенную ëки, примирительно подняла руки. Тëмные глаза спокойным омутом глядели на девушку. В них не было насмешки, одно лишь, казалось, непоколебимое спокойствие и даже какое-то мягкое снисхождение по отношению к ней, Цураре. Будто Ясу знала что-то, о чём не имела представлений Юки-онна. Это очень бесило. — Не создавай проблем господину, — холодно произнесла Ойкава. — Хорошо, — прикрыла глаза девушка, не опуская рук. "Почему? — думала Юки-онна. — Почему эта девушка так спокойно на всё реагирует? Почему разговаривает так, словно не чувствует холод? Почему мне кажется, что она чего-то недоговаривает? Как она связана с господином?" — Цурара, верно? — Юки-онна вздрогнула, услышав собственное имя. — Допустим. Чего? — голос девы оставался таким же холодным, а лëд приблизился к Ясу ещё. — У тебя нет причин доверять мне, как и у меня — тебе, — Судзин опустилась на колени под ставший недоумëнным взгляд Юки-онны и, упëршись сжатыми кулаками в остывшую землю, глубоко поклонилась, касаясь лбом земли, — Потому прошу поверь мне на слово! Я не собираюсь причинять никакой вред — физический или психологический — Рикуо! У меня нет абсолютно никаких причин вредить ему, тебе и всему клану Нура! Прошу, поверь мне! — она стукнулась лбом. — Если я как-то, так или иначе, наврежу Рикуо, ты вольна заморозить меня в ту же секунду. Сопротивления ты не встретишь, клянусь. Наблюдая эту картину, Цурара не знала, что и думать. Ëкай ожидала практически всего, но никак не того, что девушка встанет перед ней на колени. От произнесëнных слов Юки-онна вообще впала в короткий ступор и могла лишь хлопать широко распахнутыми глазами да смотреть на девушку, не двигающуюся и терпеливо ожидающую её решения. Прошла минута. Вторая. Третья. Пятая. Цурара молчала, не зная, что делать: то ли развернуться и уйти молча, то ли помочь девушке встать, то ли ещё что-то. "Ох, наверняка я ещё об этом пожалею, — буркнула про себя Юки-онна и подошла к Ясу вплотную, рассеивая ëки". — Поднимайся уже, — сложив руки на груди, Цурара мотнула головой в сторону, всё же краем глаза за собеседницей наблюдая. Судзин поднялась на ноги, будучи с закрытыми глазами и несколько поникшей головой, производя внешний вид какой-то поломанной куклы, настолько ломанными показались Цураре её движения. — Ты странная, — сказала, наконец, Юки-онна, прерывая вновь повисшую между ними обеими тишину. Судзин подняла на неё тëмно-карий взгляд. В нём мелькнули золотые искры, и девушка весело улыбнулась: — Да, мне часто такое говорят. — И тебе не обидно? — Цурара покосилась на Ясу. В ответ та прыснула. Поймав полный непонимания взгляд Юки-онны, девушка окончательно, не сдерживаясь более, залилась коротким, но звонким смехом. — Сумасшедшая… — не могла не сказать Цурара, на всякий случай отходя от Ясу подальше. Обладающая чутким слухом, Судзин засмеялась с новой силой, держась руками за живот. Отсмеявшись через пару минут, она, утирая тыльной стороной ладони слëзы, произнесла дрожащим голосом: — Давненько меня так не называли, — она сделала несколько глубоких вдохов. С губ сорвался нервный смешок. Но уже через пару мгновений лицо Ясу вновь стало спокойным и безмятежным с виноватой и мягкой улыбкой на губах: — Прошу прощения, — она склонила голову, — не хотела тебя напугать. Меня частенько называют странной, реже, конечно, сумасшедшей, но для меня слышать такое обращение не впервой. Ответ на твой вопрос: нет, я нисколько не обижаюсь, — она вновь посмотрела на Юки-онну, прямо той в глаза. Цурара лишь кивнула, поражаясь удивительно быстрой смене эмоций и непредсказуемости, хотя нервное подрагивание уголков губ говорило, что окончательно смех не прошёл. С минуту молчания и Судзин направилась мерным шагом к Цураре. Та сразу же напряглась, хмуря брови. "Она задумала что-то ещё?" Но нет, Ясу просто прошла мимо неё, пожелав спокойной ночи и уже покинула территорию площадки, как вдруг замерла и, чуть повернув голову в сторону, добавила: — И всё-таки Сецура-сан была права. Ты действительно очень красивая, Цурара. И вы чем-то похожи. Юки-онна не сразу осознала смысл услышанных ею слов, будто специально брошенных. Её мать, Сецура, уже очень давно не бывала в Главном доме, да и вообще от неё редко приходили вести. Цурара последний раз виделась с матерью восемь лет назад, когда жизнь Второго была под угрозой. Тогда, прежде чем снова уйти, Сецура сказала Цураре, чтобы та не беспокоилась за неё, что она, Сецура, скоро вернётся. Юная дева не знала, где её мать находится на данный момент, ведь будь она на обширной территории клана Нура и подконтрольных ему кланов, Цурара абсолютно точно об этом бы знала. Но это было не так. Ни в регионе Канто, ни в регионе Тюбу, ни в префектуре Сига, ни даже в деревне Ушио Тооно, родине Сецуры, что в регионе Тохоку и клану Нура не принадлежала, обладательница малиновых глаз не появлялась уже очень давно. А потому любая информация о матери была ценна для Цурары. Но когда девушка осмыслила сказанное и метнулась туда, куда ушла Ясу, той уже и след простыл. Вернулась домой в этот раз Цурара особенно рассеянной. В голове её копошились самые разные мысли, и девушке понадобилось время, чтобы разложить всё по полочкам.***
— Поместье Зен-сана! — Рикуо, выглядывая из повозки, со смесью испуга и шока наблюдал за домом, что пожирал огонь и застилал дым. — Оно горит! — Рикуо-сама, осторожнее! — Карасу летал рядом. — Нам стоит поторопиться, — как бы про себя произнёс Рикуо, чьи слова были заглушены треском дерева. — Спускаемся вниз! Живее! — он постучал ладонью по внешней стене повозки, и ëкай послушно начал снижаться. Он не позволит Зену умереть. Оборо-гурума с изображением герба главного клана достигла поместья клана Зен-иппа за несколько мгновений до того, как Хебидаю бросился на Зена, пока другие мятежники окружали ëкая-птицу. Помогал им в этом и бушующий огонь, вырвавшаяся струя которого едва не задела Рикуо, высунувшегося из повозки. Слышал Нура и обрывки слов как Зена так и Хебидаю, и в нём вскипели негодование и злость на предавших Зена ëкаев, на Хебидаю в особенности. Карасу-Тенгу сорвался с места и врезался в Хебидаю в тот момент, когда ëкай готов был вонзиться в Зена клыками. Удар посоха ворона пришёлся змею точно в темя. И всё же не только Хебидаю потирал ушибленное место, Карасу шмякнулся на землю рядом с Зеном, всё-таки он не так силён как раньше, но ворон быстро пришёл в себя. — Карасу-Тенгу?! — изумлëнно воскликнул Зен, будучи не единственным, кто удивился. — Эй! Вы кто такие, чëрт вас дери?! — раздались злобные возгласы ëкаев. — Этот герб! Они из клана Нура! — Зен-сан! Соберитесь! — Рикуо выскочил из повозки, когда та ещё не коснулась земли, и подбежал к Зену. — Почему ты?.. — закашлялся Зен, так и не договорив. — Я хотел извиниться перед тобой, — перебил его Нура, сам кашляя от дыма. — Хотел объясниться, потому и следовал за тобой. — Ты один? А как же телохранители? — спросил Зен, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть подмогу. — В таком состоянии я не смогу защитить тебя, — мужчина согнулся пополам, заходясь в новом приступе. — Карасу-Тенгу, кто эти парни? — Рикуо устремил взгляд на ëкаев, чьи фигуры казались несколько нечëткими. — Это члены клана Зен-иппа, несколько офицеров, среди которых Хебидаю, — произнёс ворон, паря рядом с Рикуо и Зеном. — Вы как раз кстати, — произнёс змей. — Убью внука Нурарихёна и, прославившись, создам собственными руками клан Хебидаю! — он зло, предвкушающее растянул губы в улыбке. Его совсем не беспокоил окружающий жар и едкий дым. — Хебидаю! — Непростительно! — Рикуо загородил собой Зена. Негодование парня достигло критической отметки и, перевалив за допустимые границы, вновь заставило пробудиться Ночного, только этого и ждавшего. — Уйди, Рикуо! — попытался остановить его Зен. — Что ты можешь сделать?! — Умри! — яростно прошипел Хебидаю, вновь бросаясь вперёд. — Рикуо! — Сиди смирно, — голос стал для Зена незнакомым. — Что?... — только и успел вымолвить ëкай. Смертельное лезвие катаны, блеснув в свете огня, упëрлось Хебидаю прямо в основание клыков, останавливая змея. Хебидаю, да и не только он, шокированно переводил взгляд с меча на Рикуо, Ночного Рикуо. — Твоя преданность и близко не стояла с преданностью Зена, — алые глаза сощурились, лезвие в умелых руках сместилось к глотке Хебидаю. — И поэтому жизнь твоя окончена. Мечом Ночной Рикуо разрубил тело змея вдоль, словно острый нож разрезал масло. Алая кровь брызнула, окропя траву и самого Ночного, пачкая лицо и одежду. Рикуо, выпрямившись, резким движением смахнул с катаны кровь. От кроваво-алого взгляда, источающего холод, мятежники вздрогнули и хотели отхлынуть назад, словно волна, но на их пути встала опасная огненная стихия. Ночной шумно выдохнул и взглянул на руку, сжимающую катану, сосредотачивая алый взгляд на едва виднеющихся венах, по которым текла бурлящая кровь его деда и отца. Он ухмыльнулся. Четверть крови ëкая. Четверть крови Нурарихëна. Четверть той крови, что даëт ему силу. Он соврëт, если скажет, что ему не нравится это чувство. Нура сжал рукоять катаны и перевёл взгляд на ëкаев, стоявших молча, в напряжении ожидающих действий Рикуо. Всех скрывал густой дым, тëмно-серой змеёй проникая внутрь организма. Но почему-то никто из присутствующих не мог пошевелить и частичкой своего собственного тела. — Теперь ваш черëд, — размеренным тоном, в котором отчëтливо слышался металл, произнёс Ночной. Сосредоточившись, Рикуо закрыл глаза и, погружаясь в глубины собственных воспоминаний, активировал "страх". Чëрная ëки, похожая на чернила, стекающие по мокрой бумаге, смешалась с голубовато-белëсым туманом и начала расползаться по земле, опасливо клубясь. — Карасу, — Нура, обернув голову, обратился к ворону, — уводи отсюда Зена, — голос Рикуо был немного хриплым от дыма. — Е-есть! — не задумываясь, ответил Тенгу. Он чуть потянул ëкая-птицу за кимоно. — Подожди… Карасу, — Зен мотал головой туда-сюда, глядя то на ворона, то на Рикуо. — Кто это?.. — Рикуо-сама, — ответил тот. — Рикуо?! — изумился Зен, заходясь в сильном кашле. — Уходи, Зен, — твëрдо произнёс Ночной, на секунду он обернулся, дабы разрубить напавшего на него офицера клана Зен-иппа. — Дым явно не пойдëт на пользу твоему здоровью. Уходи. — Повторил Рикуо. Зен всё же повиновался, и его увëл Карасу, прежде чем очередная балка обвалилась, пострадавшая от пожара. Дым окончательно заволок всё пространство. Ночной закашлялся. "Пора заканчивать". Укрывшись покровом Мейкë Шисуя, Рикуо, не особо церемонясь, метнулся к оставшимся в живых ëкаев, тем, кого ещё не поглотило пламя и кто не успел задохнуться от дыма. Раздавались громкие крики, вопли. Но они быстро затихали. Для него, Ночного, сущности ëкая, демона, убивать не впервые. Взять того же Гагозе. Хотя, честно признаться, не особо Рикуо любил применять силу, по крайней мере, таковы мысли человеческой сущности. По большей части, Дневной предпочитал разрешать возникающие проблемы умело подобранными словами, прибегая, в редких случаях, и к манипуляции. А вот Ночной отличался. Обладатель алых глаз не гнушался такой вещью, как убийство, особенно, если кто-то его спровоцировал всерьëз обнажить катану. Ночной Рикуо жалеть никого не собирался. Расправившись со всеми предателями, внук Нурарихëна поспешно покинул догоравший дом Зена, изредка и сам заходясь в кашле. Он нашёл Зена и Карасу, а вместе с ним и пару оборо-гурума, одно из которых принадлежало клану Нура, а другое — Зен-иппа, недалеко от догоравшего поместья, на поляне, окружëнной бамбуком. Что есть, точнее было, хорошего в расположении дома Зена, так это то, что здание было построено на хорошо вытоптанной, уже, видимо, ранее горевшей, поляне. Так что огонь потух сам, погребëнный под обломками крыши, без какого-либо топлива. Ночной откашлялся и взглянул на ëкаев, смотревших на него с той же смесью неверия и удивления. Увидев, что с ними всё в порядке, Рикуо мысленно облегчëнно выдохнул. Губы расползлись в довольной ухмылке, а в глубине алых глаз вспыхнула огоньком насмешка. — Йо, Зен, — хмыкнул Ночной. — Ты ведь впервые видишь меня в таком облике. Ëкай-птица лишь ошарашенно кивнул. — Карасу, — позвал Рикуо ворона. — Я здесь, — с готовностью выполнить любой приказ своего господина Карасу-Тенгу подлетел к парню. — Возвращайся в Главный дом и расскажи о случившемся либо отцу, либо деду, — прикрыл глаза Ночной. — Будет исполнено, — решительно кивнул ворон и, забравшись в ту повозку, что принадлежала клану Нура, отправился в обратный путь. — А теперь, Зен, позволь мне разъяснить тебе некоторые моменты, — ухмыльнулся Ночной, ловя на себе недоумëнный взгляд мужчины. Рикуо рассказал ëкаю о многом: что он знает о своей сущности ëкая; что помнит обо всём, что происходило, происходит и будет происходить, и не важно, в облике он ëкая или человека. — Но из-за того, что "моë" пробуждение — явление редкое, "мои" воспоминания достаточно смутны. Словно "Я" смотрю через грязное стекло, а за окном идёт сильный ливень. Если б Дневной принимал облик ëкая чаще, "моё" положение было бы куда лучше. Зен молча слушал, стараясь поскорее переварить всë сказанное Рикуо. Особенно его поразил факт своеобразного раздвоения личности давнего друга. — Я попрошу тебя молчать об услышанном. — Разве не лучше будет рассказать об этом хотя бы Нурарихëну-сама или Рихану-сама? — возмутился Зен, вскакивая с места. — Они знают, — коротко произнёс Ночной, заставляя Зена осесть обратно на землю. — Знают? — неверяще повторил глава Зен-иппа. — Именно. Знает и мама, — Рикуо сложил руки на груди и прислонился спиной к стене повозки. — Теперь ещё и ты. Достаточно. Пока, по крайней мере, — он буравил Зена серьëзным алым взором, что так отличался от несколько хитрых и лукавых взглядов Нурарихëна и Рихана. — Понятно. Я буду молчать, — произнёс Зен, — Хах, — он горько усмехнулся, — и чему я так удивляюсь, всё-таки на одну четвёртую ты ёкай, — мужчина вздохнул, морщась от злости на самого себя. — Как же я жалок. Хотя я полностью покрылся перьями, толку от меня никакого. Он закашлялся. — Скажи, Рикуо, — повернувшись к парню, произнёс Зен. — В таком обличии ты сможешь стать Третьим? — он улыбнулся. — Мне бы хотелось увидеть тебя в качестве Третьего прежде, чем я умру. Ночной поднял с Земли выкатившуюся из оборо-гурума бутылку саке, взятого из дома. — Хочешь выпить? — Очень. Нальëшь мне? — улыбнулся Зен. Кажется, кашель немного отступил. Ночной хмыкнул и подошёл к мужчине, усаживаясь на землю напротив него и наливая алкоголь в белую маленькую пиалу. — Бедняги, — Зен посмотрел на поднимающийся к небу тоненький столб дыма. — Всё потому, что из меня никудышный босс. Им, наверное, было тяжко. Я хочу выпить с тобой саке, — он перевёл взгляд на Рикуо, — чтобы официально стать твоим братом. Если я умру, то служа тебе, а не предыдущим поколениям. — Уверен? – коротко спросил Ночной, метнув взгляд напоследок в ту же сторону, что и Зен, и усмехнулся. — Я поставлю свою жизнь на твоё нынешнее обличие, — кивнул тот. — Отлично, — Рикуо, держа в руках пиалу, переплёл свою руку с рукой Зена, — ты слабый ёкай, Зен. Мой долг — защищать тебя. И, кажется, у тебя есть причина, по который ты не можешь умереть. Зен, услышав последние слова, удивился. — Так ты подслушивал? — глава Зен-иппа усмехнулся. Ночной Рикуо лишь хмыкнул и отпил саке. — Как грубо, — произнёс Зен, также делая глоток.***
После того как церемония сакадзуки состоялась, а саке в бутылке закончилось, Рикуо было принято решение возвращаться. — Зен, забирайся в повозку, — Рикуо поднялся на ноги. — М? — измотанный произошедшими событиями, пожаром и болезнью Зен взглянул на Рикуо. — Зачем? — Пока твоë поместье не отстроят заново, поживëшь в Главном доме, — Ночной подхватил Зена под руку и легко поставил мужчину на ноги. — Или ты думаешь, что я позволю тебя ночевать чëрт знает где? — он усмехнулся. Ëкай-птица бросил взгляд на Рикуо: длинные белые с чëрным волосы; метка, словно чернильный развод, под левым, сияющим алым рубином глазом, как и правый; кимоно и хаори были испачканы в чужой, уже подсохшей крови. Уверенность в собственных действиях и непоколебимость убеждений. Спокойный и серьëзный алый взгляд. Такая удивительная разница между Ночным и Дневным. Сначала в повозку забрался Зен и практически сразу же уснул, прислонившись к головой к углу повозки. По сигналу Рикуо повозка оторвалась от земли и взмыла в небо, необычайно яркое и звëздное нынешней ночью.***
Не думала, что наш с Юки-онной разговор закончится мирно. (Я сидела на холодной земле под фонарëм на улице, что находилась недалеко от моего дома) Она ж меня заморозить была готова и, я абсолютно уверена, сделала бы это с вероятностью в процентов девяносто, если б не спонтанное решение встать перед дочкой Сецуры-сан на колени. Благодаря этому мне удалось избежать возможного с ней конфликта. Не хотелось бы портить отношения. И если судить по тому, как дочка Сецуры-сан на меня смотрела, репутация странноватой начинает укрепляться. Главное, не перебарщивать. И тогда всё будет хорошо. Наверное… На меня действительно порой смотрят косо да за глаза, а могут и напрямую, чудаковатой и странной называть. Мне даже весело становится, а не стыдно или неловко. Но только когда меня так называют близкие мне люди и те, кого я более-менее знаю. В остальных же случаях, наоборот. А за «сумасшедшую», правда, в любом случае обидно немного. Я прислонилась затылком к холодной стене. Приятно… Губы сами собой расползлись в довольной улыбке. Пищу для размышлений, так сказать, Цураре я дала, специально упомянув имя Сецуры-сан. Теперь остаëтся только ждать, пока любопытство Цурары не перебьëт её подозрительность и недоверчивость, и она не задаст мне интересующие её вопросы. Ну а я… Я нисколько не соврала, сказав, что слова малиновоглазой оказались правдой. Сецура-сан — воистину женщина, обладающая холодной, но в то же время завораживающе прекрасной красотой. Вылитая Снежная Королева из сказки. Даже характер чем-то схож: холодность в голосе, серьëзность и даже суровость в малиновых глазах, постоянная сосредоточенность на чём-то или на ком-то, редкая улыбка. Таково было моё первое впечатление об этой ëкай, когда она впервые посетила гостиницу. Как оказалось повелительница льда была давней знакомой Найары и пришла на Хоккайдо, потому что, цитирую: "В каждую нашу встречу она звала меня сюда. Я пришла. (Раздражëнный и усталый вздох)". Поначалу Сецура-сан меня пугала холодом своей ëки, что излучала постоянно. Но за то время, что она у нас провела, я поняла, что даже такая ледяная женщина способна на светлые и тëплые чувства. А будучи выпившей хорошенько, чем грешат, думаю девяносто девять процентов всех ëкаев, Сецура-сан упоминала и о клане Нура. От неё-то, точнее из её пьяных рассказов, большую часть про клан Нура, Нурарихëна, Рихана, Рикуо и остальных я и узнала. Что-то услышала я и про Цурару, от той же Сецуры-сан, хотя о своей дочери, как и о прошлом, женщина говорить не любила, а я и не настаивала. Но не могла не отметить, что, в отличие от Сецуры-сан, её дочь более эмоциальна. Не считаю это чем-то плохим, наоборот, это здорово — ярко выражать свои эмоции, ничего не боясь. Главное, не переходить границы дозволенного, которые я сама, наверняка, переступаю очень часто. Так… Что-то мысли ушли не в ту степь… Встряхнула головой и резко поднялась на ноги. Запрокинула голову и с шумом втянула воздух… Пора возвращаться домой. Немного покачиваясь в такт тихо, вновь заигравшей в наушниках музыке, я пошла по дороге, попутно теребя прядь тëмных волос, то пропуская её сквозь пальцы, то наматывая на них. Свернула направо на нужном повороте. Ещё минут 15-20 неспешной ходьбы и снова поворот, но уже налево. Теперь до дома рукой подать. Я шла, уже выключив плеер и слушая ночные звуки, чуть приподняв губы в улыбке и прикрыв глаза. Наверное, многим знакомо чувство, которое испытываешь бродя по улицам своего района, когда уверен, что тебе ничто не угрожает. Удивительное спокойствие и умиротворение. Любой шум, даже стук или шарканье собственных шагов и дыхание, отдаëтся в сердце каким-то особым, неповторимым ритмом. И слышатся далеко-далеко, там, где всю ночь горят огни многоэтажек, те звуки, что присущи ночной жизни огромного города. А здесь, вдали от этого шума машин и людских разговор, света неоновых вывесок и рекламных щитов, можно сказать в пригороде, своя какая-то атмосфера, которой хочется наслаждаться вечно. Шелест деревьев… Редкий лай собак… Сияющее над головой небо… И освещаемая светом луны дорога… Никакая музыка этого не заменит…***
Я была уже практически дома: подходила к каменной лестнице, которая вела к моему небольшому двухэтажному домику, скрытому за густо разросшимся лесом на холме. Раньше это место было святилищем, но по истечению многих столетий оказалось разрушено временем. Дом, в котором я живу, был построен на этом священном месте с разрешения последнего жившего здесь хранителя, аосагиби, так что всё вполне законно не только со стороны живших или живущих на данный момент на холме ëкаев, но и с юридической стороны: земля всего холма была выкуплена моей семьëй, она перешла в собственность моей матушки, а та, в свою очередь, сделала и меня собственником. Моë внимание привлëк внезапно появившийся посторонний шум, явно не принадлежащий никаким естественным окружающим ночным звукам. Это было… смесью крутящихся деревянных колëс телеги или какой повозки и шороха колышущихся от ветра плотных бамбуковых жалюзи, но, покрутив головой в разные стороны в попытках найти источник звука на дороге, я никого не обнаружила. А шум всё приближался. Тогда я подняла голову вверх, и в это мгновение из-за холма вылетела оборо-гурума и, зависнув на пару секунд в воздухе, начала медленно, но верно спускаться вниз. Ëкай крутил колëсами, окутанными мелкими клубами ëки, благодаря которой, кстати, мрачная повозка и могла летать, а также скрываться от взора людей, да и просто любопытных глаз. Но, видимо, так как сейчас давно уже перевалило за полночь хозяин оборо-гурума решил, что нет смысла маскироваться. Интересно… И кому это ночью не спится-то? Вот только придëтся несколько повременить с ответом на этот вопрос, ибо мне надо куда-то спрятаться: добежать до вершины лестницы не успею — по закону подлости местность там открытая, деревья растут по бокам, меня легко заметят; на самих деревьях тоже не укроешься — любой, даже случайный взгляд, и меня поймают, не стоит забывать, что одно неловкое движение, и шорох будет слышан отчëтливо. Но надо что-то делать! Я в небольшой панике вертела головой туда-сюда, замерев на месте. А повозка всё снижалась и снижалась, кажется, даже ускоряясь с каждой секундой (Или это просто моя мнительность…). Эх… Простите, соседи! Я рванула вбок и перемахнула через каменную стену, что ограждала чей-то частный двухэтажный дом. Оказавшись в чужом дворе, добралась до смежной стены с той, через которую перепрыгнула. Чуть оттолкнувшись ногами от земли, я зацепилась руками за край стены и, подтянувшись, с интересом стала наблюдать. В этот момент оборо-гурума приземлилась на дорогу и покатила к — я повернула голову влево — дому Нуры?! Опа-па-па! Хотя чему я удивляюсь? Всё же Главный дом клана Нура — единственное место в округе, куда может лететь повозка. Кто же из клана Нура у нас полуночничеством промышляет и, главное, почему? Частично ответ я получила, как ни странно, в последующие секунды. В тот миг, когда оборо-гурума пролетала мимо меня, внезапно сильный порыв ветра подхватил жалюзи, прикрывавшие вход и выход, и взметнул их резко вверх. Моему взору в бледном свете полной луны предстал… Рикуо… Нура Рикуо собственной персоной. Точнее, его Ночное обличье… Аргх! Неважно… Кхм… Сомнений в том, что это именно он, у меня не возникло. Ну у кого может быть так странно зачëсанные белые с чëрным волосы, сощуренные кроваво-алые глаза с чернильной меткой?! Парень сидел, согнув одну ногу в колене, а другую свесив вниз, и с повëрнутой влево головой, облокачиваясь затылком на стену повозки, буравил сосредоточенным алым взором — я быстро проследила его взгляд, — лестницу, что вела к моему домику. Ветер колыхал его волосы и края хаори, что, как мне показалось, было в каких-то тëмных пятнах. Отчего? Повозка проехала и вскоре скрылась за стеной Главного дома. Я повисела ещё несколько секунд, хлопая глазами и пытаясь осознать только что увиденное. Перелезла через стену и оказалась на той самой дороге. От нового потока эмоций меня отвлëк запах… Он какой-то странный… Я принюхалась, хмуря брови. Погодите-ка… Это… Кровь?! И дым?! Теперь понятно, что за пятна у Рикуо на хаори — пятна крови. А вот дым откуда? Неужто пожар где-то был? Вот и веская причина сводку новостей проверить через компьютер. Есть, конечно, и другой вариант, но это уже на крайний случай, хотя разожëнное происходящим моë любопытство вспыхивало в голове золотыми искрами, словно фейерверки, которые запускают на фестивалях. А спрашивать у Рикуо — верх глупости. Его дневной облик меня не помнит, значит, он мне не доверяет, а следовательно, ответы я не получу, только подозрений в свою сторону заработаю. Выискивать Ночного — себе дороже: не знаю я, помнит ли это чудо меня, потому риск ещё выше, чем с Дневным. И вообще кто сказал, что они оба согласятся отвечать на мои вопросы? Я устало вздохнула и помассировала виски: стоит, наконец-то, добраться до дома и там всё спокойно обдумать. Может, даже поспать успею до будильника.***
Оборо-гурума тяжело, но тихо опустилась перед гэнканом, ведущим в глубины запутанных коридоров Главного дома клана Нура. Колëса едва слышно стукнулись о камень, и ëкай выдохнул. — Мы прибыли, — прохрипела повозка. — Просыпайся, Зен, — Рикуо мотнул в сторону названного брата головой и спрыгнул на землю. Обойдя столь необычный транспорт Ночной увидел стоящего отца с бумажным фонарëм в руках и парящего рядом Карасу-Тенгу, во взгляде которого так и не исчезло благоговение. — С возвращением, — хмыкнул Рихан, прислонившись к балке. Ночной послал отцу ту же ухмылку, что украшала сейчас лицо ханъë. — Дед знает? — Ага, — кивнул Рихан, внимательно наблюдая за изменившимся сыном, чуть сощурив янтарный глаз. — Здравствуйте, Второй глава, простите за доставленные неудобства, — подошёл сонный Зен, склоняя голову. — Ты не сильно пострадал, Зен? — Рихан метнул на сына Чженя взгляд. — Благодаря Третьему моя жизнь более не находится под угрозой скорой смерти, — уважительно произнёс ëкай-птица. — Чудесно, — улыбнулся ханъё. — Зен, пойдëм, я провожу тебя, — из коридора вышла Вакана, чем очень удивила прибывших ëкаев. — А, да, спасибо, — кивнул Зен, и женщина увела его в дом. — Ты и ей рассказал? — багровые глаза устремились на отца, не особо обращая внимание на Карасу, который тихо наблюдал за отцом и сыном, такими похожими и, одновременно, такими разными. — А ты против? — вопросом на вопрос ответил Рихан. — Нисколько, — прикрыл глаза юный Нура. Рикуо прошёл на веранду и, словив на себе лукавый янтарь, не мог не ухмыльнуться и не сказать, как бы невзначай, чуть обернув голову в сторону ханъë и ворона: — Интересно, сколько мне надо выпить саке, чтобы ëкаи признали меня? — Э?! — воскликнул Карасу, моментально закрывая себе рот и замотав головой, проверяя не потревожил ли он кого. А вот Рихан тихо рассмеялся. — А что так, а, Рикуо? — ханъë выгнул бровь. Ночной едва сдержал рвущийся с губ смешок. Он ещё раз метнул багровый взор на ëкаев и произнёс голосом спокойным, твëрдым, не терпящим возражений: — Я стану Третьим главой, — и парень направился в свою комнату, ему ещё надо привести свои воспоминания в порядок, и, быть может, он получит ответы на интересующие его вопросы. — Есть, — по привычке произнёс Карасу, окончательно сражëнный уже сейчас проявлявшийся харизмой юного главы, склоняя голову. "Как жаль! Наступит рассвет… И он вновь… Жаль! Очень жаль! — Ворон едва ли не пускал слëзы". Рихан же не мог не ухмыльнуться, провожая взглядом сына. Похоже, скоро ему не придётся беспокоиться за клан, а его отец так вообще сможет вздохнуть полной грудью и окончательно отдалиться от дел, внимательно следя за новым главой, что вот уже на протяжении нескольких лет делал сам ханъë.***
— Я пошёл! — громко оповестил Нура, покидая территорию Главного дома и бегом пропустив к станции, дабы не опоздать на электричку, что обычно довозила парня до нужной остановки, откуда Рикуо пешком уже добирался до здания школы. — Поторопись! — крикнул Аотабо в человеческом облике, выбегая во двор. — Ага! — Юки-онна спешила за ним. Они оба обязаны следить за господином в школе, к тому же необходимо было сообщить юному Нуре и то, что теперь он будет ходить в школу вместе с Цурарой и Куратой. — Возьми это, пожалуйста! — позвала девушку Вакана. — Рикуо забыл свой обед, — женщина протянула подошедшей Цураре три завëрнутые в разного цвета и узора ткани — синего, розового и зелëного — бэнто с вложенными под узелки футлярями для палочек. — Хорошо, — кивнула Цурара с улыбкой. — А? — она удивилась, увидев количество коробок. — А это для тебя и Аотабо, ой, то есть для Кураты и Цурары, — исправилась женщина. — Хорошо, — девушка взяла бэнто. — Я ушла! — бросила она напоследок и поспешила догонять Аотабо.***
— Так и сказал? — Нурарихëн, прожевав рис, бросил взгляд на сына. — Да, — Рихан сидел у стены комнаты, окрашенной в матово-винный цвет, и пил чай. — Карасу может подтвердить. — Ханъë при воспоминаниях о недавних событиях не смог сдержать смешка. — Видел бы ты лицо нашего надзирателя, когда Рикуо произнёс эту фразу. Давно я такого восхищения в глазах не видел. Нурарихëн лишь хмыкнул, продолжая трапезу. — Пойду прогуляюсь, — Рихан с улыбкой поднялся. На выходе ханъë столкнулся с женой. — Как Зен? — осведомился мужчина. — С ним всё в порядке, ну, если можно так выразиться, — улыбнулась в ответ Вакана. — Ты гулять? — Хочешь со мной? — он наклонился к жене. — Я бы рада, да дел по горло, — покачала головой Вакана. — Укрою Мейкë Шисуем, никто и не заметит, — шепнул он на ухо жене. — Не злоупотребляй своим здоровьем, — нахмурилась женщина, зная о том, что длительное применение ëки опасно для жизни ханъë, на двоих особенно. — Или скажу Зену, как тебя найти. — Шантаж? Не знал, что ты умеешь, — беззаботно рассмеялся Рихан, коротко целуя Вакану в нос. — Понял-понял, не отвлекаю, — примирительно поднял руки мужчина. — Ну, я пошёл, — и он исчез, укрываясь покровом Мейкë Шисуя. Вакана не смогла сдержать улыбку и, пребывая в прекрасном настроении, отправилась по делам.***
— Голова раскалывается, — Рикуо зашёл в школу, держась за стучащую голову, — что же такого произошло вчерашней ночью? Нура проснулся сегодня от головной боли, несильной, но всё же ощутимой. Сомнений в том, откуда эта боль, у него не возникла. Кто ещё, кроме его ëкайской сущности может быть виновен в этом? "Выскажу ему всё в ближайшее время! Пьëт-то он, а страдаю я. Нечестно!" — О, доброе утро, Кана-тян, — заметив подругу, улыбнулся Рикуо, откладывая хмурые мысли в сторону. — Доброе, мы сегодня рано, — поздоровалась Иенага. Но эту дружелюбную атмосферу разбила тяжëлая рука, опустившаяся на плечо Нуры: — Привет, ребята! — произнёс всё ещё несколько бледный Киецугу. — Мы не виделись с той ночи, да? — Киецугу-кун?! — воскликнул от неожиданности Рикуо, сделав попытку вырваться из хватки друга. Сима, стоявший рядом с Киодзюдзи, выглядел не лучше: взъерошенный, бледный, несколько напуганный. Похоже, они оба ещё не до конца отошли от прогулки в заброшенную школу. Но вот надеяться на то, что страсть Киецугу к потустороннему хоть немного да поутихнет, бесполезно. Нура знал это. — Вы их видели, да? — обратился к Нуре и Кане Киецугу. — Что? — Что видели? — неловко улыбаясь, спросил Рикуо. — Они определённо были в старом здании… Ёкаи! — Киецугу обхватил рукой шею Нуры, начав трясти и даже придушивать парня. — Ты видел же?! Видел?! — Не могу… дышать… — хрипел тот. — А вы не видели этих ёкаев? — раздался голос позади. Все дружно повернули головы в сторону говорившей. Ею оказалась Цурара. — Кто такая? — поинтересовался Киодзюдзи. — Я — Цурара Ойкава, — представилась девушка, дружелюбно улыбаясь. — А вы Киецугу Киодзюдзи и Сима Дзиро из параллельного класса, да? — она оглядела парней. — Может, вы в панике убежали или притворились, что ничего не видели? — Ойкава Цурара-тян, — восхищëнно протянул Сима, кажется, успевший влюбиться в девушку с первого взгляда. — Ни в коем случае! — усмехнулся Киецугу, наконец, отпуская Рикуо. — Я был там до последнего мгновения, но так ничего и не увидел. Оно и понятно, ёкаев-то не существует, — похоже, вопрос о ёкаях в этот раз встал ребром, и Киецугу не горел желанием говорить об этом. Потому он, взяв Симу за ворот пиджака, стараясь скрыть неловкость смехом, удалился. — Юки-онна… — констатировал Рикуо, откашлявшись. — О, господин, — девушка, как ни в чём не бывало, подошла к нему, — с этого дня мы будем ходить в школу вместе, — объявила она. — Ах, да, — она протянула ему бэнто, — вот обед, сделанный Ваканой. Цурара перевела взгляд на Кану и улыбнулась ей широко и дружелюбно. Та неловко улыбнулась в ответ, не совсем понимая происходящую ситуацию. — Иди-ка сюда! — Рикуо, поняв, что девушки пересеклись взглядами, схватил Цурару за руку и отвёл её туда, где совсем не было учеников. Кана и, пришедший с Юки-онной, Аотабо проводили их взглядами. Последний же, посмотрев на Иенагу, неловко улыбнулся, как бы извиняясь за поведение Рикуо и Цурары. — Что вы делаете?! — изумилась Юки-онна. — Не преследуй меня повсюду! — сказал Рикуо, останавливаясь и поворачиваясь к девушке. — Ну, вообще-то я теперь всегда буду с вами, — спокойно ответила Цурара. — Я хочу прожить свою школьную жизнь в мире! — не выдержал Рикуо. — Конечно. Никто не узнает о секрете вашего тела, — видимо, девушка не так поняла недовольство Нуры. — Секрет м-моего тела? Что… это за секрет? — быстро остыл парень и непонимающе посмотрел на девушку. Та ответила ему улыбкой. — Ладно, я понял, — вздохнул Рикуо, — По крайне мере, не зови меня "господином". — Тогда называйте меня "Цурара-тян"! — хлопнула в ладоши девушка. — Ц-цурара-тян? — удивлённо повторил Рикуо. — Да! — довольно кивнула Ойкава. Рикуо мысленно взмолился богам, прося о терпении и здоровье собственной нервной системы, и через пару минут отправил Цурару в её класс, а после сам пошёл в свой. Голова снова начинала болеть.***
Сегодняшняя надпись на меловой доске была необычной. На ней было аккуратно выведено: "Юра Кейкаин". — Я прибыла из Киото. Меня зовут, Кейкаин Юра, — представилась девушка с немного бледной кожей, короткими чёрными волосами и карими глазами, взгляд которых казался немного не от мира сего. — Надеюсь, мы поладим, — она поклонилась. Тем не менее по классу прошлись шепотки о том, что новенькая мила как внешне, так и голосом. Почти все, за исключением Нуры, смотрели на новенькую. Голова стала понемногу отходить, зато навалилась дикая усталость и сонливость, так что парень едва не засыпал прямо за партой, надеясь всем сердцем, что этот кошмар скоро закончится. А урок продолжил своë течение.