***
Стройка. Здание, покрытое строительными лесами, словно бронёй, возвышалось над многими зданиями. Закатывалось солнце. На этаже, заваленном строительными материалами, расположилась группа из нескольких аякаши. Усевшись на плиты, прислонившись к стене, они слушали слова того, кто их сюда привёл: — Место, где мы сможем осуществить наши мечты, прямо у нас перед глазами, — Тамадзуки стоял спиной к солнцу, и его тень отбрасывалась причудливой формой. — Нурарихён пропал после битвы с Мути. Воспользовавшись беспорядками, которые вскоре произойдут в этом городе, мы без проблем уничтожим клан Нура. Послышались довольные смешки. — Но даже сейчас в клане Нура состоит немало сильных ёкаев. Это одна из причин, по которой клан сумел так расширить свои владения, — подал голос Ину-Хоо. — К тому же, будет ли что-то предпринято насчёт Нуры Рихана? Вы правда думаете, что всё будет так легко? Некоторые вздрогнули, услышав имя Второго главы. — Пустяки, — криво усмехнулся Теарай-Они. — Нам также стоит опасаться местных, ныне забытых богов, что собирали страх у живущих здесь людей, — хмыкнул Ину-Хоо. — С давних времён они связаны крепкими узами с людской расой. Эти боги могут оказать весомую поддержку клану Нура. — Значит, сначала избавимся от них, — развёл руками Тамадзуки, ухмыляясь. — Уберём основание, и клан Нура рассыплется сам собой. Что касается Второго главы, — он наклонил голову набок, — не стоит о нём беспокоиться. Хлопот особых он не доставит, ведь, насколько мне неизвестно, он уже не так силён, как раньше. — Жалкие местные боги... — Теарай-Они сжал с силой руки в кулаки. — Пусть нападают хоть разом, я, Теарай-Они, одной левой их всех уложу. — В таком случае, завоевание будет несложным, — усмехнулся Ину-Хоо. — Полностью согласен, — поддержал его другой ёкай. Вновь по помещению прокатились волны смешков и усмешек. — А сейчас... — поднял руку Тамадзуки, все прислушались, — ...можете удовлетворить ваши буйные желания, утроив погром в районе Первой улицы. Для того, конечно же, чтобы на нас клюнули их сильнейшие бойцы, — золотисто-жёлтая радужка глаз хищно сверкнула в отблеске солнечных лучей. Первая улица привычно мерцала огнями и вывесками. Люди спокойно шли по улице, по своим делам. Многие из них не особо обращали внимание на яркие вывески, уже приевшиеся и даже рябившие, ставшие привычными для взгляда простого обывателя. Однако, как много народу игнорировало различного рода рекламу, так много и с интересом разглядывало. Стоял шум, присущий большому городу, туда-сюда ездили машины, слышался шум электричек, подъезжающих и отъезжающих. Ко всему этому добавлялся смех школьников, зашедших в караоке, и говор тех, кто разговаривал по телефону. И даже несмотря на царившее оживление и движение, которым невозможно сопротивляться, на Первой улице было спокойно и в какой-то степени умиротворённо. Потому, естественно, что малейший звук, резко отличающийся от остальных, вызывающий резонанс, обязательно привлечёт внимание. Грохот обрушившегося от мощного удара здания мгновенно вселил страх в граждан Укиё-э. Куски здания, металла и стекла полетели вниз, разрушая при приземлении дорогу и неизбежно задевая другие строения. Люди с криками шарахались в разные стороны. В другом конце Первой улицы Ёсудзуме, взмахнув нагинатой, устроила дождь из разбитых осколков больших стёкол и погрузила весь мир на некоторое время в кромешную тьму, развеяв свои перья. Каждый из Семи паломников тут и там сеял хаос и страх, охватывающий простых горожан.***
— Верховный Командующий! Верховный Командующий! — крики Карасу-Тенгу, носившегося по всему дому, доходили до ушей каждого жителя. — Верховный Командующий! Где же вы?! Куда же вы подевались, Верховный Командующий?! — наворачивая не первый круг, Тенгу мотал головой туда-сюда, в надежде обнаружить Нурарихёна. — Верховный Командующий! — ёкай в очередной раз пронёсся по веранде мимо сакуры. Его проводили недоумённые, беспокойные взгляды нескольких аякаши. — Надеюсь, ничего серьёзного не приключиться, — обеспокоенно произнёс ёкай-кои, обращаясь к своей жене. — И не говори... — Согласилась она с ним, прижимая тоненькие ручки к груди и качая головой, имеющей форму рыбы-карпа светло-красного цвета. Во многих вопли Карасу вселяли беспокойство и волнение от непонимания происходящего и путанности. Ворон же продолжал тщетные поиски. — Приятного аппетита! — Рикуо и Рихан принялись за еду. Вакана сидела рядом и счастливо улыбалась, глядя, как муж и сын с аппетитом едят её стряпню. Всех троих отвлёк какой-то посторонний звук, исходивший из закрытой плетённой кадки. Через пару секунд, упираясь в крышку руками, оттуда вылез Карасу-Тенгу, облеплённый рисом, со слезами на глазах. — И здесь его нет! — воскликнул он. — Потерялся наш Верховный Командующий! — Нашёл, где искать... — покосился на него парень. — Точно! Его там нет, и быть не может, — прикрыла глаза Вакана, кивая. — Но! Верховный Командующий!.. Почему вы покинули нас?! — утирая слёзы, Тенгу вылетел и приземлился на столик Нуры. — Карасу, чего же ты так распереживался? — Рихан слегка сощурился. — И не надо так сильно нагнетать обстановку. — Спокойнее, Карасу-Тенгу, — улыбнулся Рикуо. — Ага! Дедушка, как внезапно исчезает, так и внезапно возвращается. Неоднократно проверено и доказано, — чуть рассмеялась Вакана. — Мне это известно, но подходящее ли сейчас время для исчезновений? — шмыгал Тенгу. — Верховный Командующий, возвращайтесь уже скорее! Возвращайтесь! Рихан рассмеялся. — Второй глава, в этом нет ничего смешного! — Карасу обратил внимание на ханъё. — Вам, кстати, тоже лучше сейчас не уходить никуда! Слышите меня?! — Я буду осторожен, — Рихан скрыл усмешку за чашкой чая. Тенгу горестно вздохнул. Лёгкая улыбка, появившаяся на губах Рикуо, пропала. Опустив взгляд, он нахмурился и поджал губы. Мысли крутились вокруг сказанного тем парнем: — Просто смотри. Я соберу больше "страха", чем ты. Нура сцепил зубы. Непонимание, возникшее беспокойство напрягали его, может, куда больше, нежели пропажа деда. Ханъё, краем уха слушающий причитания Карасу, что постепенно стихали, перевёл янтарный взор на сына. — Рикуо, что-то случилось? — А? — встрепенувшись, парень посмотрел на отца. — Можно и так сказать... — он немного помолчал. — Пап, ты знаешь что-нибудь о Семи паломниках из Сикоку? Мужчина прикрыл глаза, едва заметно хмурясь. — Только слышал, но не встречал. Похоже, твоё волнение связано с ними. — Да, — кивнул Нура. — Рихан-сама. Рикуо-сама, — постучав и получив разрешение войти, в помещении возник Куромару. Увидев сосредоточенное лицо ворона и его хмурый взгляд, Рикуо и Рихан моментально изменились в лице. Они поднялись. — Проклятье! Кто они такие, чёрт возьми?! — злился Аотабо. Рикуо, Рихан и ещё несколько жителей дома, приближённых ко Второму и будущему Третьему, собрались в одной комнате. Куромару с сидящими рядом Тосакамару и Сасами объяснил произошедшую на Первой улице ситуацию. — Наглым образом выразили свои притязания на нашу землю, — Куротабо прикрыл глаза. — Что они замышляют? — Если они не отступят, войны не миновать, — сложил руки на груди Кубинаси. — Проблемные ребята... — нахмурившись, вздохнула Кейдзюро, поджимая губы. — Это, должно быть, они, — перед глазами Нуры чётко встала картина идущих ёкаев, — ёкаи из Сикоку, Семь паломников. — Семь паломников? — повторил Ао, напрягая память. — Мне приходилось слышать о них, но... — незаконченность фразы Куро также говорила о недостаточной осведомлённости монаха. — Ёкаи, представляющие Сикоку, — протянул Рихан в какой-то задумчивости. Однако, если на его губах была улыбка, взгляд янтарных глаз — холоден и серьёзен. — Может ли так оказаться, что Хихи-саму убили именно они? — с тревогой в голосе спросила Кино. — Доказательств нет, но... — Рикуо слегка замялся, отводя карий взор. —... нельзя исключать такую возможность, — закончил за него Рихан. — Существование ёкаев для людей пока ещё остаётся загадкой. — Необходимо что-то предпринять и как можно скорее, — сурово произнёс Аотабо. — Ваши приказания, глава? — Куротабо обратился к Рихану. — Рикуо, что скажешь? — вместо ответа мужчина перевёл взгляд на сына. Нура вздрогнул и в каком-то недоумении посмотрел на отца. Слова ханъё удивили не только Рикуо, но и остальных присутствующих. Однако они дружно взглянули на парня, ожидая его слов. Рикуо обвёл взглядом и нахмурился, слегка опустив голову. Ему нужно подумать. — Эй, ты слышал? — под сакурой между собой взволнованно переговаривались ёкаи. — Ёкаи из Сикоку буйствуют в нашем городе! — Слышал, слышал! Ненормальные! Ведут себя как звери! — Согласен! — поддакнул другой аякаши. — Хулиганьё вдобавок! — А зачем им это? — поинтересовался синий ёкай-кои. — А что непонятно? — направил на него один-единственный глаз иной аякаши. — Хотят захватить нашу землю! — Захватить?! — испуганно повторил ёкай-кои. Его жена приложила ручки ко рту, испугавшись слов аякаши. — Точно! — он же в свою очередь подлил масла в огонь. — И это будет означать конец клану Нура! Муж и жена дружно вскрикнули. — Разнервничались из-за каких-то чужаков из Сикоку, — Годзумару, разместившись на краю крыши, не смог не закатить глаза. — В этом месте, в отличие от клана Гьюки, полным-полно слабаков, — поддержал того Медзумару, не сумев сдержать смех. — И это Главный дом клана Нура? Слёзы наворачиваются, — в голосе Годзу слышалось раздражение вперемешку с сожалением. — Согласен, — кивнул Медзу, наблюдая как паника охватывает ёкаев внизу. А под сакурой беспокойные разговоры продолжались. — Что произойдёт с нами? — Нас порежут и подадут как закуску? — И куда делся Верховный Командующий в такое время? — Ребята, успокойтесь, — к ним подошла Цурара, привычно сложив руки и спрятав их в рукавах фурисодэ. — С кланом Нура всё будет в полном порядке. Ведь у нас есть он, — ободряюще улыбнулась Ойкава. Услышавший её слова, Годзумару закатил глаза и цыкнул уже скорее по привычке, нежели из раздражения. Годзумару косо наблюдал за Цурарой всё время, пока она успокаивала ёкаев. Однако, услышав хихиканье Медзумару, Годзу отвесил тому подзатыльник и отвёл взгляд в сторону, всё же украдкой на Цурару поглядывая. — Он, говорите? — не совсем поняла её красная ёкай-кои. — Вы имеете ввиду Аотабо-сана? Или Куротабо-сана? — Я не о них говорю, а о господине, — Цурара с улыбкой на лице перевела взгляд на прекрасную сакуру. — Покуда кланом управляет наш Рикуо-сама, бояться нечего. — Ну, раз Юки-онна так говорит, то... — с сомнением начал синий аякаши. — То... я спокойна, да... — нервно рассмеялась его жена, взглянув в сторону. — Да... не о чем беспокоиться. — Вот-вот, правильно, — кивнула Цурара. — Не забивайте себе этим головы и наслаждайтесь жизнью так же, как и всегда. Но всё же и сама Юки-онна не могла скрыть беспокойства и волнения. Улыбка сползла, брови свелись к переносице, а синие глаза наполнились тревогой. "Но я... волнуюсь. Что же будет дальше?" Она обернулась. В открытые сёдзи прекрасно был виден Рикуо. Парень сидел, слегка сгорбившись, в своей комнате, скрестив ноги, сложив руки на груди, и сосредоточенным карим взором буравил пространство перед собой. — Ёкаи из Сикоку намерены захватить наш клан? — Нура слегка сощурился. Под лампой под потолком хлопала крыльями ночная бабочка, случайно залетевшая в комнату Рикуо. Он заслышал шаги, приближающиеся к его комнате. Вскоре показался Рихан. Ханъё прислонился к открытой двери и, чуть щурясь, глядел на сына. — Отец? — Нура с удивлением, так чётко отражающимся на лице, смотрел на мужчину в ответ. — В раздумьях, Рикуо? — Рихан улыбался. — Не думаешь, что пора показать, чего ты стоишь в качестве Третьего главы? — Я пока ещё не Третий... — с натянутой улыбкой пробурчал Нура. — Это лишь вопрос времени, когда ты им станешь. Разве ты сам уже не свыкся с этим, или у тебя есть ещё сомнения? Рикуо слегка поджал в губы, отводя глаза в сторону и сдвигая брови. Нет, сомнений у него не было. Для него просто не было привычным слышать, что к нему обращаются так же, как к отцу и деду, как к полноправному главе. — Я понял тебя, отец, — едва слышно выдохнув, Нура вновь взглянул на Рихана. — Славно, — Рихан был вполне доволен увиденными эмоциями сына, то отсутствие боязни в принятии и осуществлении решений. — Тогда, рассчитываю на тебя, Рикуо. — Да. — Нура отрывисто кивнул.***
Следующий день выдался пасмурным. Обычное голубое небо закрывали серые тучи, солнце с трудом пробивалось сквозь, казалось, застывшую на месте завесу. Четвёрка: Ясу, Рикуо, Цурара и Аотабо — совершала привычный маршрут из пункта "Дом" в пункт "Школа". — Господин! — Цурара вместе с Аотабо шла поодаль от Нуры. — Покорно прошу прощения, но вам не кажется, что сейчас нам лучше не покидать дом? — Кто знает, что может произойти. На улице нынче опасно, — согласно кивнул Ао. — Враг пытается запугать нас, — Рикуо свернул на небольшой мост, раскинувшейся над рекой. — В такое время нельзя ему потакать, — он даже не оборачивался в сторону подчинённых, голос его был твёрд. — Ведь именно этого он и добивается. Нельзя отбиваться от своей повседневной жизни. И тогда враг явит своё истинное лицо. Цурара и Аотабо, мельком переглянувшись, неслышно вздохнули, однако больше перечить своему господину не стали. Ясу, шедшая левее, чуть далее Рикуо, с опущенной головой косо глядела на Нуру поверх очков. В гречишных глазах поблёскивали искорки интереса и довольства. Видя Рикуо таким непривычно серьёзным, Ясу не могла не улыбнуться, постаравшись быстро улыбку скрыть. Судзин перевела взгляд на экран телефона и нетерпеливо выдохнула, убирая гаджет. Никаких сообщений от Аяме или матери пока не поступало. Хоть Ясу и не знала, каким именно будет сигнал Аяме, но была уверена: Аяме прибудет вовремя. Пунктуальность была одной из её черт. — Народ, вы только посмотрите, что я нашёл! — уже в школе, ближе к концу обеденного перерыва, Киецугу подозвал ребят к себе, указывая на монитор ноутбука. — Тёмная сторона Первой улицы — обитель ёкаев? — несколько нескладным хором прочитали яркий, выделяющийся заголовок услышавшие зов Тори, Маки и Сима. Нура, Кана и Юра подходить не стали, но прислушались к громкому говору Киодзюдзи. — Неужели?.. — начал Сима. — Опубликовано множество статей, касающихся необъяснимых происшествий, случившихся вчерашней ночью в районе Первой улицы, — развёл руками Киецугу. — И все свидетели говорят, что видели ёкаев! — голос его наполнился знакомым воодушевлением. — Серьёзно? Страшно, однако! — поёжился Сима. — Снова байки о ёкаях? — вздохнула Тори, упирая руки в бока. — Ты просто без ума от них... — закатила глаза Маки, с привычным сомнением вздыхая. Реакция девушек Киецугу не огорчила, наоборот, парень рассмеялся. — Народ! Вы ещё не понимаете, насколько серьёзно наше положение? Показания свидетелей говорят о том, что вчера ночью, в нашем городе, были замечены ёкаи из Сикоку, Семь паломников. Их существование подтверждено! — Нура, услышав о Семи паломниках, вздрогнул и сильнее напряг слух. А Киецугу продолжал: — Что сейчас скажете, а? А, ничего, да?! — А кто такие, эти паломники? — достаточно простой вопрос выбил Киецугу из колеи. Он в отчаянии чуть было не схватился за волосы. — Семь паломников... — Киодзюдзи с важным видом принялся объяснять. — Самая устрашающая группа ёкаев, обитающая в Сикоку. Поговаривают, что любой, кто увидит их на горной тропинке, уже не вернётся в деревню живым. — Деревню? — повторила Тори, выгибая бровь. — Из какого века эта легенда? — сложила руки на груди Маки. — Ничего вы не поняли! — не выдержал Киецугу. — Не дано вам, и всё тут! — Меня кое-что беспокоит из произошедшего вчерашней ночью, — подключилась к разговору Кана, весь вид Иенаги говорил о её беспокойстве. Рикуо взглянул на подругу. — Что там могло случиться? Столько всего произошло в последнее время... — вопрос Каны так и остался без ответа. Нура устремил взгляд, ставший задумчивым, во двор. Рикуо наблюдал, как ученики выходят на улицу для занятий физкультуры. Он практически сразу нашёл глазами Ясу. Девушка шла одной из последних, кажется, разговаривая с кем-то из своих одноклассников. Её волосы были собраны в короткий, даже забавный хвостик, на плечи накинута спортивная кофта, которую Судзин придерживала одной рукой. Нура подумал: может, стоит, расспросить о Семи паломниках у Ясу? — Чёртовы ёкаи... — пробормотала себе под нос Юра. Вчерашние вечер и ночь она частично провела на Первой улице, точнее, в парке неподалёку. Там Кейкаин тренировалась. Она услышала испуганные визги и вопли прохожих, кинулась на звуки и сама едва не попала под удар. Однако, как Юра могла наблюдать, никто из обычных людей не пострадал. Все отделались испугом. Вечер. Уроки и клубная деятельность закончились. Нура, Ясу, Ао и Цурара шли по тому же самому мосту, который переходили и утром. — Все взволнованы из-за вчерашней ночи, — произнесла Цурара. Рикуо замер. Остановились и остальные. Нура повернулся и подошёл к перилам, сосредоточенно глядя на заходящее солнце, которое было прекрасно видно. От лучей всё вокруг окрашивалось в оранжевые тона. Река текла по каналу, уходя дальше, виляя, проходя под другими мостами. Некоторое время спустя она станет более широкой и большой, течение — более быстрым, мост, перекинутый через неё, — более крупным. — Надеюсь, ничего серьёзного не произойдёт сегодня, — сощурилась Цурара, губы обратились в тонкую линию. — Не о чем волноваться, — успокоил её Рикуо. — Мы повсюду расставили стражу. Это было действительно так: чуть ли не вся Первая улица оказалась под охраной жильцов из Главного дома. Куротабо, Кубинаси, Кейдзюро — на участках, что располагались недалеко от тех, где ранее были устроены погромы. Санбагарасу летали в небе, осматривая улицу с высоты, готовые в любую секунду пресечь буйство чужаков. — Всё будет хорошо, — голос Ясу вернул всю троицу в реальность. — В итоге, всё будет хорошо, — повторила Судзин, стоящая прямо противоположно ребятам, прислонившись к перилам. В свете вечерних лучей гречишные глаза казались светлее, и золотые искорки были даже не нужны. Несколько минут царило молчание, после Ясу прикрыла глаза и отлипла, делая несколько шагов. — Что ж, — она бросила взгляд куда-то в сторону, глядя на то, что было видно, казалось, лишь ей одной, — у меня появилось одно срочное, не терпящее отлагательств дело. Я откланяюсь, — Ясу и в самом деле отвесила поклон, одновременно наполненный и уважением и какой-то шуткой. — Увидимся. Она вновь мотнула головой на дорогу, и сощурилась, но как-то странно. Какая-то непривычная, чуждая хитринка сверкнула в гречишных глазах и сразу же пропала. С губ Ясу, растянутых в плохо скрытую улыбку, сорвался смешок. Лицо на долю секунды приобрело лисьи черты, будто бы в Судзин текла не кровь Óни, а Кицунэ. Судзин развернулась и продолжила путь. Её плечи подрагивали от едва сдерживаемого смеха. Рикуо, будучи в смешанных чувствах, проводил девушку взглядом. Он повернул голову, чтобы взглянуть туда же, куда и Судзин ранее. Но на полпути Нура наткнулся на кошку, которой до этого на мосту не было. Обвив лапы хвостом, животное недвижно сидело посреди моста и, как показалось Рикуо, не моргало и не дышало. Колыхалась лишь отбрасываемая кошкой тень, причудливо извиваясь. Кошка резко повернула голову в его сторону, и парень невольно вздрогнул. Что-то потустороннее отразилось в стеклянных, бледно-голубых глазах. Пушистый зверь поднялся и, покачиваясь, засеменил по дороге, вскоре скрываясь за тем же поворотом, что и Ясу. — Рикуо-сама, — позвала его Цурара. Взглянув на подчинённых, Рикуо понял, что они тоже видели кошку. — Идём, — коротко бросил Нура. Он догадывался, что эта кошка и Судзин как-то связаны, однако решил отложить эту мысль. Сейчас у него есть более важные дела, требующие принятия мер.***
С каждой минутой, отдаляясь от Рикуо и остальных, Ясу ускоряла шаг до тех пор, пока не перешла на бег. Судзин сжимала лямку сумки, гречишные глаза поблёскивали странным азартом и весельем. Она словно пыталась кого-то обогнать. Ветер свистел в ушах. Распущенные волосы колыхались, как и кумихимо на запястье. Ясу резко затормозила и остановилась перед лестницей, слегка вскидывая ногу и делая пару шагов назад. Голова опущена. Очки съехали набок. Тяжёлое дыхание. Горящие глаза. Широкая улыбка. — Было весело, верно, Аяме? — Ясу резко вскинула голову и бросила взгляд себе за спину. Не дожидаясь ответа, запрокинула голову и расхохоталась. Громко и заливисто. Крутанувшись на пятках, Судзин, не собираясь удерживать равновесие, грохнулась на каменные ступени и криво на них развалилась. Сумка улетела в траву. Смех не прекращался ещё около минуты. — Вы абсолютны правы, Ясу-сама, — Аяме, согнувшись в глубоком поклоне, терпеливо ждала, пока девушка придёт в себя. Ясу выдохнула, проглатывая смех и утирая слёзы тыльной стороной ладони. Она резво вскочила на ноги и, проведя рукой по растрёпанным волосам, пропуская пряди сквозь пальцы, перевела взгляд на Аяме. — Я рада видеть тебя в добром здравии, Аяме, — улыбнулась Судзин. — Благодарю за заботу, Ясу-сама, — Аяме не пошевелилась. — Не стоит более находиться в таком положении, — махнула рукой Ясу, подходя и подбирая сумку. — Мне бы хотелось смотреть тебе в глаза при нашем разговоре. — Да, — Аяме послушно выпрямилась и встретилась с гречишно-золотым взором. Какое-то время они обе молчали, разглядывая друг друга, словно виделись в первый раз. Первой молчание нарушила Ясу: — Как дорога? — Никаких происшествий не случилось, — Аяме прикрыла глаза. — Чудно, — кивнула Ясу. — Ясу-сама, что от меня требуется? Судзин выдержала паузу, растягивая губы в улыбке. — Подожди меня здесь, я быстренько сбегаю переоденусь, а потом мы с тобой прогуляемся, и я тебе всё-всё расскажу, — ответила Ясу. — Как вам будет угодно. Хмыкнув, Ясу убежала вверх. Аяме проводила девушку долгим взглядом. Аяме была намного старше Ясу, с Саюри же — практически ровесницы. Бледные, голубые глаза, которые кажутся при поверхностном рассмотрении мёртвыми, утратившими всякую искру жизни. Пряди платиновых волос по бокам стянуты к затылку и скручены в пучок, оставшаяся часть нескладным водопадом спускается по плечам и спине, доходя до колен. Одетая в светло-голубое простое кимоно, бежевые хакама и расшитое бабочками амагото, с болезненно бледной кожей, Аяме походила на цветок. В отличие от хмурой Саюри, лицо Аяме часто выражало задумчивость. Смотря куда-то вдаль, она инстинктивно принялась теребить длинную серьгу в ухе, вспоминая: Аяме появилась на Хоккайдо благодаря слухам, ходящим в Сикоку. Не желая больше чувствовать боль, которую причинял ей родной остров, Аяме не нашла иного выхода, кроме как отправиться туда, куда мало кто решится сунуться — храм Миваку-Текина. Она пришла в храм зимой. Хоккайдо накрыло белым снежным покрывалом. Снежинки падали с неба и, касаясь её носа, таяли. Аяме оглянулась назад: многочисленные тории, образуя этакий коридор, уходили вниз; каменные, по-своему изящные ступени очищены от снега; окна гостиницы Омагатоки начинали загораться. Холодный, январский вечер. Аяме выдохнула, прижала руку к груди, а другой постучала в тяжёлую двустворчатую дверь с узором бамбука. Стуки отдались непривычно громким эхом в ушах, отчего Аяме поёжилась, сильнее кутаясь в амагото. Прошло несколько томительных минут ожидания. "Я пришла невовремя? — только эта мысль мелькнула в голове Аяме, как створка начала открываться". Аяме отошла назад. Дверь приоткрылась на чуть-чуть и наружу вышла высокая, статная женщина. Казалось, её совсем не смущал холод: укороченные чёрные брюки, белая ассиметричная рубашка с глубоким вырезом, небрежно наброшенный на плечи чёрный мундир со слишком длинными рукавами, словно их отодрали от кимоно или фурисодэ и пришили к мундиру, а на боку покачивалась пара катан в чёрных ножнах. Половина волос была чёрной, другая половина — белой. Из-под такой же цветной чёлки на Аяме смотрели хитро сощуренные пурпурные глаза. Женщина усмехнулась и, прислонившись к косяку, сказала несколько слов. — Не зовите меня так, — Аяме поморщилась, отводя болезненный взгляд в сторону. — Лучше просто по имени. — Как пожелаешь, — усмехнулась женщина, вглядываясь в лицо девушки. — Ты, что же, больна? — Всегда болею зимой, — тихо ответила Аяме. — Милочка, ты вот-вот сознание потеряешь, — Найара, вздохнув, схватила Аяме за бледное запястье и притянула к себе. — И что мне делать тогда прикажешь? — она заглянула в глаза Аяме, приближая своё лицо настолько, что их носы могли соприкоснуться. — Говори быстрее, за чем пришла. — Мне нужно место... — щёки Аяме от такой близости стали ещё краснее. — Место? — хмыкнула Найара. — Да... Место, где я могу остаться, не боясь прошлого. — Хорошее желание, — улыбнулась Найара, отпуская Аяме. — Заходи. Что обсуждать на улице... — она дала Аяме войти внутрь и зашла следом, закрывая дверь. Аяме замерла. В бледно-голубых глазах отразилось восхищение. — Удивлена? — раздался насмешливый голос Найары прямо над ухом. — А? Да, — кивнула Аяме. — Я слышала многое, но никогда бы не подумала, что это место так прекрасно. Аяме и Найара стояли на краю большой, хорошо вытоптанной поляны. Далее в глубь храма уводила широкая дорога-сандо, припорошенная свеже выпавшим снегом. По обеим сторонам дороги разрослись широколиственные и хвойные деревья. Где-то мелькал бамбук. Укрытые белом снегом ветки прогибались под тяжестью этих великолепных, созданных самой природой, ковров и наклонялись к земле так низко, что малейшее случайное движение повлекло бы за собой огромную лавину. На самой же земле то тут, то там виднелись торо, каменные фонари. Напоминающие путеводные огни, они несли свет, разгоняя вечерние сумерки. Было тихо. Казалось, ничто не может нарушить умиротворённую, священную тишину храма. — Идём, — вдоволь насладившись восхищением Аяме, Найара пересекла поляну. Аяме поспешила за ней. Они прошли по дороге. Чётко слышался стук её гэта и шпилек туфель Найары, ступающей по камню. — О! Найара-сама, доброго вам вечера! — дойдя до круглой деревянной колоннады, окрашенной в оранжево-чёрный, крытой четырёхскатной крышей, Найара и Аяме увидели сбежавшую вниз по ступеням девочку лет двенадцати в одежде мико. Большие, бледно-зелёные глаза, будто бы подёрнутые плёнкой, на слегка вытянутом личике. От круглого рта и маленького носика шли разрезы, напоминающие шрамы, однако в них плескалась вода. Эти "разрезы" доходили до самых ушей и исчезали под волосами. — Уроко, у нас гостья. Попроси кого-нибудь из старших приготовить комнату и лекарственный отвар. Да, и предупреди Су о нашей новой жительнице, — поднялась наверх Найара, бросая на нингё косой взгляд. — В-вас поняла, Найара-сама, — девчушка вытянулась по струнке и, взлетев по лестнице, быстро скрылась из виду. — Она Нингё? — проводила её взглядом Аяме. — Значит, те линии — жабры? — А ты догадливая. Это хорошо, — оглянулась на неё Найара. — Не отставай. — Бросила она, ускоряя шаг. Аяме едва ли не побежала за Дзёрёгумо.***
— Вы звали меня, Найара-сама, Су-сама? — Аяме стояла на коленях в огромном помещении хондена, главного зала, и терпеливо ожидала дальнейших слов её благодетельниц. — С каждым новым поручением Уроко становится всё проворнее и проворнее. Это прекрасно, — послышался насмешливый голос Найары. — Аяме, подними голову, — спокойным, Аяме даже сказала бы безразличным ко всему голосом произнесла Судзин. Аяме послушно исполнила приказ. Ни Судзин, коротко Су, ни Найара нисколько не изменились за все эти годы. — Помнишь, о чём мы договаривались, когда ты только пришла сюда? — хоть Аяме знала, что Судзин не может её видеть, она всё равно ощущала на себе давление от слепых глаз, скрытых за маской дракона. — Вы сказали, что я заплачу, когда вы потребуете, — сглотнула Аяме. Сердце ускорило ритм. — Надо же, ты помнишь, — усмехнулась Найара, чёрные глаза озорно сверкнули. — Всё верно, Аяме, — Судзин не обращала внимание на реплики Второй. Поняв, что реакции никакой не будет, Найара с наигранным раздражением вздохнула и начала прохаживаться по залу туда-сюда. — Аяме, я хочу, чтобы отныне ты присматривала кое за кем, — не меняющимся тоном объявила Судзин. — Вы... доверяете мне чью-то жизнь? — не сразу поверила Аяме. — Да, — чуть кивнула Судзин. Аяме сжала ткань хакама. Один раз она уже оплошала и не хотела повторения. Однако возмущаться Аяме не стала, ведь таковыми были условия: Аяме может жить в храме сколько захочет, но рано или поздно ей придётся расплатиться, и, кроме Первой и Второй, никто не знает, что это за плата. — Я... поняла вас, — кивнула Аяме, с трудом вставая на негнущиеся ноги. Судзин довольно кивнула, крутанув в руке изящный зонт. — Следуй за мной, — Судзин прошла мимо Аяме, даже не обернув голову в её сторону. — Эй, Су, я свободна? — подскочила Найара. Судзин промолчала, проигнорировав Дзёрёгумо. Та сочла молчание за согласие. Аяме попрощалась с Найарой и последовала за Первой, держась от неё на почтительном расстоянии. Оказавшись под крышей колоннады, Судзин подошла к краю и, положив руку на деревянное ограждение, мотнула головой куда-то вниз и сказала: — Смотри. Аяме послушно подошла ближе и взглянула в указанную сторону. На деревянной сцене сидела девочка лет четырёх-пяти и болтала ногами. Тёмно-коричневые волосы собраны в низкий хвост, в гречишных глазах поблёскивают искорки интереса и любопытства. В руках же книга. Потоки ветра покачивали ветки гигантской глицинии — главная ценность всего острова, — лилово-фиолетовые лепестки, кружась в причудливом танце, опускались на сцену, образуя удивительно-прекрасный ковёр. — Это Третья, хотя она пока не носит этот титул официально, — Аяме показалось, или голос Судзин как-то изменился. В нём скользнула мягкость. — Ты должна оберегать её, как зеницу ока, Аяме. Эта девочка, как и глициния, — драгоценное сокровище. Аяме не могла не криво усмехнуться: отработка, наверняка, займёт всю её жизнь. — Выполняй свою работу до её тринадцатилетия, после переселишься в гостиницу, или можешь пойти, куда пожелаешь, — вдруг добавила Судзин, подумав. — Что, — видеть усмешку на губах Первой было непривычно, — думала мы, такие изверги, на всю жизнь тебя припашем? Аяме промолчала. — Я даю тебе время свыкнуться и наладить контакт с Ясу. Если захочешь, принесёшь клятву верности. Развернувшись, Судзин удалилась, оставляя Аяме наедине со своими мыслями. Аяме шумно выдохнула, возвращаясь в реальность. В итоге, она осталась в храме навсегда, принеся клятву верности Ясу, испив с ней сакадзуки. Аяме и в самом деле хотела уйти, как только Ясу исполнится тринадцать. Однако её мнение поменялось после нескольких лет общения с Судзин. Аяме привязалась к ней, при этом видя порой в Ясу свою погибшую младшую сестрёнку. В то же время Аяме не могла не восхищаться Ясу, особенно в дни праздника: невообразимо прекрасная, танцующая священный танец на сцене, а после веселящаяся со всеми. Солнце почти зашло. — Аяме, я всё. Прости за задержку, — Судзин спустилась вниз. — Предавалась воспоминаниям? — слегка наклонила голову набок. — Да, — Аяме позволила себе призрачную улыбку. — Так что от меня требуется? — однако, мгновенно посерьёзнела. Ясу сделала несколько шагов, оказываясь рядом с ней практически вплотную. Послышался смешок со стороны Судзин. После она прошлась ещё немного и остановилась. Лучи солнца косо падали на Ясу, освещая лишь с одной стороны. Другая оставалась в тени начавшихся сумерек. Судзин сложила руки за спиной и обернулась к Аяме, щурясь: — Расскажи мне всё, что знаешь о Семи паломниках из Сикоку, — сверкнули пурпуром глаза, лисья ухмылка расползлась на лице. Аяме вздрогнула, не понимая от чего больше: от выражении лица Ясу или её слов о Семи паломниках. Скорее, от первого. Это было тем, что невольно заставляло Аяме дрожать, но не страха, а от какого-то странного благоговения перед Ясу. Как та, в ком, хотя и против воли, течёт кровь Тануки, Аяме знала, каково это: менять маски одну за другой, создавать нужные иллюзии. Сейчас Аяме наблюдала очередную маску, и Ясу была одной из тех, кто, по мнению Аяме, чуть ли не на высшем уровне овладел этим навыком. Хитрая лисица. На секунду Аяме даже засомневалась, что в Ясу нет крови Кицуне. Аяме успела заметить: у Ясу всегда такое лицо, когда Судзин предвкушает интересное представление или зрелище. Улыбка, едва ли не переходящая в оскал, сощуренные, горящие пурпуром, золотом и зарождающимся азартом глаза, с трудом сдерживаемый хохот. — Пойдём. Прогуляемся, — прикрыла глаза Ясу, возобновляя шаг. — С удовольствием, Ясу-сама, — Аяме склонилась в глубоком поклоне, а после последовала за Судзин, готовая ответить на любой её вопрос, рассказать всё, что та пожелает, выполнить всё, что будет приказано.***
— Что? Кейкаин-сан ранена? — взволнованным, звенящим от напряжения голосом переспросил Рикуо, держа у уха трубку телефона. Его очень удивил звонок на домашний телефон. Подняв трубку, парень мгновенно посерьёзнел, услышав дрожащий, немного сбивчивый голос Иенаги и слова о том, что Юра пострадала от чужих рук. — Да, её ранили в парке по пути из школы. Она получила ожог, — добавила некоторые детали Кана, сидящая на кровати. — Мне кажется, нет, я уверена, это был ёкай. Он прилетел с неба, — Рикуо внимательно слушал. — Но нас спасли, — поспешно произнесла Кана. — Спасли? — встрепенулся Нура, внутренне облегчённо выдыхая. — Хотя теми, кто нас спас, тоже были ёкаи... — уже по голосу подруги Рикуо мог понять всю её взволнованность и некое непонимание происходящего. — Это были большие чёрные птицы. — Большие чёрные птицы? — Рикуо на секунду задумался. — Вороны? — Вроде бы они! — Кана постаралась вспомнить фигуры спасших её и Юру ёкаев. — Ясно... — "Слава Богам, Санбагарасу успели вовремя". — Рикуо, знаешь, я... — вновь заслышав паузу в голосе Иенаги, Рикуо напрягся. — Я всё же верю в существование ёкаев. Поэтому будь осторожен, хорошо? — Да, хорошо, — хотя Рикуо и не совсем понимал, зачем девушка сказала ему эти слова, Нура разделял волнение Каны. Точнее, его волнение и тревога только усилились. Разговор был окончен, потому Нура встал и вышел на улицу подышать свежим воздухом, надеясь привести ворох мыслей в порядок и решить, как поступить дальше. Он подошёл к знакомой сакуре, всматриваясь в её ветви. Они мерно покачивались под порывами ночного ветра. Ёкайской сущности на привычном месте не было. — Старейшины негодуют, — Рикуо слегка обернулся на голос подошедшего отца вместе с Гьюки. — Они один за другим ищут защиты в нашем доме. Рикуо вновь взглянул на сакуру, перед глазами мелькали фрагменты из прошлого, особенно яркими в этот раз были воспоминания четырёхлетней давности. Его решимость спасти ребят, кипящая кровь, блестящие алым глаза, несколько тяжёлое дыхание, уродливая морда Гагозе, испуганные лица и вскрики ребят. — Хотя тот день не был днём, когда я пробудился впервые, тогда моя кровь кипела сильнее обычного, — выдохнул Рикуо. Рихан и Гьюки переглянулись. — Но потом, долгое время, я отрицал свою вторую сущность, потому что хотел быть человеком, как и мои друзья. Однако, помимо друзей, мне очень дороги мои товарищи. И товарищи эти — ёкаи. Поэтому я никогда не прощу тех, кто пытается навредить моим друзьям или товарищам. Никогда и ни за что! — Нура сжал руки в кулаки. — Отец, Гьюки, более я не сомневаюсь, — Нура обернулся к мужчинам, карие глаза поблёскивали мрачной решимостью. Рихан довольно, даже гордо улыбнулся. Гьюки слегка кивнул, прикрывая глаза. — Хорошо потрудились, — Тем временем, Тамадзуки, прекрасно осведомлённый о действиях паломников, едва ли не хлопал в ладоши. — Вы запустили фейерверки, ознаменовавшие начало нашего спектакля. И вот, занавес для следующего действия уже приоткрыт, — словно ведущий перед началом шоу он раскинул руки в стороны, после медленно опуская их. — Сыграем мы его на сцене врага, в главном доме клана Нура, — он сощурился, в золотисто-жёлтых глазах блеснула искра безумия. Сказано — сделано. Неслышной толпой Семь паломников покинули строящееся здание и направились к Главному дому клана Нура. Инугами, обогнав остальных, оказался подле стены раньше. Перепрыгнув через неё, Инугами скрылся в темноте дома. Жители же Главного дома даже не поняли, что у самого порога их уже ожидает враг, готовый нанести удар в любой момент. — Ну, ничего себе, сколько знакомых лиц в одном месте собралось... — с какой-то нервной насмешкой подал голос Хитоцуме, оглядывая собравшихся в зале старейшин. — Так ты, наверное, и был тем, кто подсуетился и собрал нас здесь, — Дарума пристально взглянул на Ньюодо. — Наступили небывало тяжёлые времена для нашего клана, — покосился на него Хитоцуме. — Это было необходимо. Какие могут быть возражения? На слова старейшины Дарума лишь фыркнул и отвернулся. — Сколько нам ещё сидеть здесь без дела?! — громкий выкрик, полный отчаянной злости, из дальней части зала заставил старейшин перевести взгляды в сторону сказавшего. Слегка опираясь на вложенную в ножны катану, чья длина соответствовала огромному росту хозяина, на ноги поднялся юноша с короткими, закрывающими правую часть белыми волосами — некоторые пряди окрашены в красный — и ярко-красными змеиными глазами. — Здоровый, — ошарашенно выдал Хитоцуме, быстро опознавая парня, что был роста выше трёх метров. — Боги, — Ньюодо рассмеялся, — неужели, Сёэй? Ты так изменился с нашей последней встречи... — Да плевать мне на это! — перебил Хитоцуме Сёэй. — Моего отца убили, так?! — злость парня била едва ли не через край. — Это так, грустно на душе тебе должно быть, — Хитоцуме поднял ладонь, стараясь успокоить Сёэя. — Я понимаю твои чувства! Очень хорошо понимаю, — прикрыл глаз Ньюодо. — Отомстить за своего отца как можно скорее — бескорыстное желание. Ведь даже я... — Тогда позвольте мне сделать это! Я обязан найти убийцу своего отца! — Но в отсутствие Верховного Командующего все приказы отдаёт Второй глава, или молодой господин... — хмыкнул Хитоцуме. Аобаке и Мицуме Язура, бывшие также членами собрания, согласно кивнули. — Приказы неважны! Это моё дело! — Сёэй слегка обнажил меч. Лезвие катаны угрожающе блеснуло. — Я отомщу за своего отца! — Сын достоин своего отца! — улыбнулся Ньюодо, можно сказать, одобряя решительность Сёэя. — Сразу видно надёжного товарища! Свирепый дух, не то что у господина! — он громко рассмеялся. — Согласны? Чувствуешь себя в безопасности... — Ох, Хитоцуме-сама, рот бы вам зашить, — Кейдзюро, внимательно слушающая вместе с другими происходящее в зале, вздохнула. — Он безнадёжен... — Кубинаси стоял рядом, сложив руки на груди. — Однако, и господину настало время показать свой характер, иначе... — Куротабо прикрыл глаза. — Да, тут я с тобой согласен, — кивнул Аотабо, слегка хмурясь. Цурара лишь кивнула, соглашаясь со всеми. Заслышав шаги, она первая обернула голову в сторону. — Рихан-сама? Господин? — удивилась девушка. По веранде действительно шли Рихан и Рикуо. Войдя внутрь, оба сразу привлекли всеобщее внимание. За ними зашли те, кто был ранее подле сёдзи. — Просим прощения, что заставили ждать, — Рихан растянул губы в спокойной улыбке. Рикуо кивнул, соглашаясь с отцом. — Неужели сам господин и даже Второй глава здесь? Припозднились вы сегодня, однако, — ухмыльнулся Хитоцуме. — А ты сегодня чересчур рано, Хитоцуме, — позволил себе лёгкую, нарочито милую улыбку Рикуо. — Так ведь данная ситуация требует принятия решений, — ухмылка не сползала с лица Ньюодо. — Я даже бросил все свои дела и поспешил сюда. — В таком случае я скажу только одно: отныне вам запрещается принимать вольные решения, — хмуро произнёс Рикуо. — Своеволие запрещено! Что бы ни произошло, при встрече с врагом мы должны сохранять единство! Сёэй, тебе всё понятно? — Рикуо взглянул на юношу. — Твоё возмездие мы понесём вместе. — Но господин! — Сёэй чуть снова не вскочил, однако сдержался. — Убили моего отца, и мстить за него мне! — Всё верно говорит. Он ведь его сын, — хмыкнул Ньюодо, глядя через плечо на Сёэя. — Сёэй, мне бы не хотелось задевать твои чувства, однако ты даже не предполагаешь, что тот, кто убил Хихи, уже сам отправился на тот свет? — подал голос Рихан, мгновенно остужая пыл юноши. Похоже, Сёэй даже не задумывался о таком варианте развития событий. Парень отвёл взгляд в сторону и замолчал, в красных глазах отразилась глубокая печаль от потери отца. — Даже если и так... — он пытался подобрать слова. — Сёэй, наши чувства в чём-то схожи, — спокойно начал Рикуо, слегка хмуря брови. — Именно поэтому ссоры и дрязги сейчас недопустимы. Иначе мы все дружно будем плясать под дудку врага. Будь Хихи с нами, он бы сказал то же самое. В Сёэе бушевали эмоции, как ему хотелось возразить, выплеснуть всё, что он сейчас чувствует, однако, глядя на собранных и бесстрастных Рихана и Рикуо, сын Хихи просто не мог и дальше продолжать буянить. Это банальное неуважение, если не к Рикуо, которого Сёэй видел впервые, но к Рихану. Юноша, поджав губы, сжал руки в кулаки и сел обратно на место. Качнулись края красного хаори, накинутого поверх бордовой толстовки. Капюшон прикрыл лицо парня. — Ситуация требует мер, и я их приму, — вновь заговорил Рикуо. — Поэтому в отсутствие моего деда командование принимаю я, — объявил он. Его слова вызвали бурную реакцию у пребывавших в комнате. — Как Третий глава клана Нура, — Рикуо улыбнулся. — Господин! — радостно воскликнула Цурара. — Это наш бесподобный господин! — поддержал её Аотабо. — Рассчитываем на вас, Рикуо-сама, — довольно прикрыл глаза Дарума. Хитоцуме раздражённо цыкнул, бросая взгляд на Рихана. Ханъё преспокойно сидел, ни коим образом не показывая недовольства происходящей ситуацией. — Господин, — поднялся Сёэй, — жду ваших приказаний. — Спасибо, Сёэй, — кивнул ему Нура. — Но пока мы здесь говорим, враг неустанно нападет на наши земли, — нехотя смирившись, Хитоцуме исподлобья взглянул на Рикуо. — Единство — это, конечно, прекрасно, но ведь также необходима и хоть какая-то стратегия. — Понимаю, — с уверенной улыбкой Рикуо стойко выдержал взгляд Ньюодо. — Сперва мы усилим охрану в округе. Постарайтесь сделать это как можно скорее, — Рикуо обвёл всех взглядом. — Какая-то неинтересная и даже не забавная стратегия... — пробурчал Хитоцуме, отводя взгляд в сторону. — А ты думал, что стратегия подразумевает нечто весёлое? — ухмыльнулся Рихан, видя, как Ньюодо фыркает и затыкается окончательно. — Защищаясь, победы не одержать, — произнёс Инугами, прячась на скате крыши и слушая весь разговор. Растянув рот в страшном оскале, он кинулся с крыши в толпу ёкаев, что столпились у пруда. Обернувшись, синий ёкай-кои громко вскрикнул, увидев несущуюся на него то ли морду, то ли лицо. Его предсмертный крик громким эхом разнёсся по всему двору, доходя до ушей тех, кто были внутри. Рикуо моментально нахмурился, взглянув в сторону двора, скрытого за закрытыми сёдзи. Цурара, подбежав, решительно отворила двери и, оглядев двор, дала Нуре выйти наружу. Оба сразу же заметили столпотворение у пруда. — Дорогой! Дорогой! — плача, восклицала красная кои. Цурара и Рикуо кинулись к толпе. Аякаши дали обоим пройти. — Как жестоко... — пробормотала Ойкава, глядя на плавающий в воде труп аякаши. Тёмная вода окрасилась в бордовый цвет. Рикуо молча смотрел, нахмурившись. Убийства ещё ему не хватало. — Что здесь случилось?! — испуганно вскрикнул Хитоцуме, тряся первого попавшегося ёкая. — Что?! Посторонний? — увидев кивок, Ньюодо отбросил беднягу в сторону и завопил: — Конец близок! Посторонние проникли в дом! Конец клану Нура! — он схватился за голову. — Замолкни, Хитоцуме! — оборвал его Рикуо. Ньюодо замер. — Не создавай панику! Сейчас приоритетной задачей является поиск чужака. — Нура Рикуо, — голова собаки, покрытая короткой коричневой шерстью, прячась в ветках сакуры, хищно облизнулась, — вскоре я заберу твою жизнь. Цурара резко обернулась, почуяв опасность. Инугами, точнее его голова, вылетела, ломая ветки, и пронеслась мимо Рикуо и остальных, сея хаос. Голова, сверкая жёлтыми глазами, взмыла ввысь, в ночное небо. Годзумару и Медзумару всполошённые криками снизу вскочили на ноги, следя за летающей частью тела. — Не уйдёшь! — сорвался с места Рикуо, глядя, как голова, описав кривую дугу, вновь спикировала к дому Нуры. — Господин! — Аотабо рванулся следом. За ним Юки-онна. Инугами врезался в здание, ломая крышу и оказываясь в какой-то комнате. Окна второго этажа мгновенно потухли. Инугами выламывал фусума, тушил фонари, громил второй этаж, пугая аякаши, отшатывающихся в стороны. По лестнице пронёсся вниз, врезаясь в стены, оставляя вмятины. Вышиб очередные фусума, оставляя за собой лишь разруху и темноту. Рикуо бежал по погружённым во тьму коридорам, стараясь не упустить проникшего врага. Цурара и Аотабо следовали за ним. По пути, сворачивая на очередном повороте, Ао умудрился врезаться в потолок, однако быстро пришёл в себя. Инугами прилетел в гэнкан и, потушив очередной фонарь, метнулся вниз, вздымая тучу пыли и скрываясь за воротами, пространство за которыми было пропитано чёрной мглой. Рикуо, как был в носках, перемахнул через ступени и, пробежав по каменным плитам, оказался за дверьми своего дома. Он практически сразу остановился, тяжело дыша. Сердце с силой билось о грудную клетку. Напротив него в ряд стояло восемь аякаши, среди которых Рикуо сразу узнал Тамадзуки и Инугами, встреченных ранее. Голова пса приземлилась и приросла к шее Инугами, возвращая тому человеческий облик. Кубинаси, Куротабо, выбежав следом за Рикуо, замерли. Санбагарасу приземлились позади своего господина. В следующее мгновение к ним присоединились Цурара, Кейдзюро и Ао. Вышедший Рихан прислонился к воротам и, хмурясь, смотрел на незваных гостей. — Мы снова встретились, Нура Рикуо, — расплылся в улыбке Тамадзуки. Вышедшая из-за облаков нарастающая луна осветила пришедших: Инугами, Ганги Козо, Ину-Хоо, Теарай-Они, Ёсудзуме, Содемоги и Кагибари-Онна — вот они, все Семь паломников из Сикоку, а Тамадзуки был тем, кто возглавлял их. Разношёрстные, Семеро паломников походили на людей лишь одеждой, да отдалённо внешностью, кроме Инугами, Тамадзуки, Кагибари и Ёсудзуме. Эту четвёрку легче всего было принять за людей. Вот только образ Кагибари, или Хари-Онны, портили длинные волосы, напоминающие гигантские иглы, и серая кожа, блестящие аметистовым глаза; Ёсудзуме была обмотана странно разукрашенной тканью, скрывающей её руки и лицо, а за спиной — маленькие чёрные крылья, при надобности увеличивающиеся в размерах; Инугами привлекал вниманием высунутым, как у собаки, языком; нечеловечность Тамадзуки выдавали лишь глаза, золотисто-жёлтые, странно поблёскивающие, в них плескались предвкушение и безумие. — Я пришёл официально поприветствовать тебя, — вновь заговорил Тамадзуки. — Поприветствовать? — Рикуо едва ли не процедил вопрос сквозь зубы, с трудом сохраняя спокойствие. — Да, поприветствовать, — подавляя смешок, повторил Тамадзуки. Семь паломников из Сикоку и их предводитель, Инугамигьёбу Тануки Тамадзуки, наконец вышли на сцену, отыгрывая новый акт представления. Битва, чем-то походящая на спектакль, лишённая всякого благородства близка к своему началу.