***
Светало. Тишина, царящая в Главном доме клана Нура, умиротворяла, давая небольшую передышку от событий, происходящих в Укиё-э. Лишь освежающий летний ветер гулял во дворе, возносясь к небу, закручиваясь в потоки, разгоняя облака и очищая небо, что было окрашено в мягкие цвета рассвета. Помимо тишины, дом был погружён во привычную для ёкаев тьму, не вызывающую беспокойство и тревогу, а дарующую приятное спокойствие. В одной из комнат, где освещением служил лишь фонарь, сидели четверо. — Они таки и вправду пытаются уничтожить наш клан? — после молчания, воцарившимся по окончанию рассказа Рикуо, первым заговорил Карасу. — Нападения на наших товарищей не прекращаются, — опустив голову, прикрыл глаза Дарума. — Вывод может быть только один. — Нет... — подал голос Гьюки. Карасу и Дарума с удивлением взглянули на него. — Действительно ли уничтожение клана Нура — истинная цель ёкаев из Сикоку? — Хм-м... И правда, — согласился Дарума, — если думать об их дальнейших перспективах, то выгоднее было бы захватить власть над кланом и увеличить свою боевую мощь. — Тогда каково истинное намерение ёкаев из Сикоку? — снова спросил Карасу, оглядывая обоих ёкаев. — Кто знает... кто знает... — взглянул на него Дарума. Ночной Рикуо, пряча руки в рукавах чёрного кимоно, молчал и слушал разговоры Карасу-Тенгу, Гьюки и Дарумы с закрытыми глазами, позволяя всем троим высказывать свои догадки и предположения. Сам же парень, не проронив за всё это время ни слова, был согласен с Гьюки: если бы Тамадзуки хотел расширить владения Сикоку и стереть клан Нура силой, он бы уже давно это сделал, попросту открыто напав. Однако этого не произошло, и Тануки действует из тени, словно от чего-то Нуру отвлекает... От чего? — Рассвет, — Рикуо глянул в сторону, наблюдая появляющиеся оттенки розового, и слегка подался вперёд. Отворив фонарь, он едва слышно задул уже догорающую свечу, и помещение погрузилось в предрассветные сумерки.***
— Вы просто чудом уцелели, — Цурара, пока ребята ещё не проснулись, бинтовала Кейдзюро руку, которую гейша умудрилась оцарапать во время драки с Кагибари-Онной. — Да уж, — согласилась Кино. — Эта старуха... — стоило ей вспомнить Кагибари, как гейшу всю воротило. — Раскромсаю её на мелкие кусочки при следующей встрече, — здоровой рукой она сжала кулак. — Слава Богам, господин подоспел вовремя, — спокойная Цурара, радуясь, что всё в порядке, убрала ненужные остатки бинта и принялась завязывать тот, что обматывал руку Кино. — Это точно. Но кто бы мог подумать, что Рикуо-сама придёт на моё спасение? — Цурара, уловив голос Кейдзюро, ставший восхищённым, с неким непониманием взглянула на гейшу. — Как же он всё-таки... мной дорожит, — довольно произнесла Кейдзюро, хохотнув. — Он был превосходен! С мыслями: "Рикуо-сама дорожит всеми нами, и нечего тут зазнаваться" — Ойкава, решив проучить гейшу, затянула узел на руке, не жалея сил. Кейдзюро вскрикнула и дёрнулась от внезапной боли. — Ой, простите, — с несколько натянутой улыбкой произнесла Цурара, а после подумала добить Кино окончательно: — Впредь будьте осторожны. Вы ведь уже совсем не молоды, — Цурара закрыла аптечку, с удовольствием наблюдая, как у гейши дёргается глаз и её пробирает нервная дрожь. — Что ж, отдыхайте, — Цурара встала на ноги, прижимая одной рукой аптечку и прикрывая рот рукавом фурисодэ, вышла. — Ты её прям по больному месту, — Ойкава прошла совсем немного по энгаве, когда наткнулась на Годзумару. Парень стоял, прислонившись спиной к стене, сложив руки на груди и искоса поглядывая на Ойкаву. Цурара, в свою очередь, сделала нарочито хмурое лицо и прошла мимо него. Годзумару хмыкнул и, чуть только Цурара оказалась по левую сторону от него, свернул в её сторону, нагоняя и наклоняясь к уху: — Не слишком ли жестоко? — он растянул губы в ухмылке, видя, как лицо Ойкавы медленно заливается краской, начиная с ушей. — Ты чего удумал?! — то ли взвизгнула, то ли вскрикнула Цурара, оборачиваясь и отскакивая от парня, как от прокажённого. Ладонью она прикрывала ухо, однако смущению сие действие не воспрепятствовало. Годзумару тихо рассмеялся, глядя на девушку сощуренными тёмно-голубыми глазами. — Снова за своё... — раздражённо пробурчала Ойкава, убирая руку и выдыхая. — Не боишься, что тебя увидят друзья господина? — она нахмурилась. — Волнуешься за меня? Как мило, — ухмыльнулся Годзу, даже не дав Ойкаве и слова вставить. — Вот ещё! Сдался мне ты! — фыркнула девушка, демонстративно отворачивая голову в сторону. Годзумару примирительно поднял руки, как бы сдаваясь на милость Цурары, но по его выражению лица девушка сразу поняла, что парень веселится от души. Ойкава могла лишь поджать губы, выдохнуть и удалиться, так и не сказав ни слова. Они оба знали, что слова не нужны: Цурара не злилась на Годзумару, Годзумару просто шутил над ней. Девушка помотала головой, стараясь унять забившееся сердце, а голову всё не желали покидать воспоминания о шёпоте прямо у неё над ухом, с насмешкой и вкрадчивостью. Сам же Годзумару, когда Ойкава ушла, опустил руки и запрокинул голову, прикрывая глаза с непривычной для него блаженной и счастливой улыбкой. Он не знал, какая чертовщина с ним творится. Может, Цурара постаралась, хотя вроде магией не владеет? Или это что-то другое? В любом случае парню нравилось это чувство, но признаваться ни самому себе, ни, уж тем более кому-то другому, он не желал.***
На дворе стоял полдень. По-тёплому летнее солнце заливало обширный двор клана Нура. Каждый занимался тем, что предпочитал: Вакана готовила обед; Рихан был рядом с женой, чтобы поймать вдруг выскользнувшую из рук Ваканы тарелку; Сима тренировался с мячом, тот взлетал в воздух, а после падал и, так и не коснувшись земли, вновь подлетал, подкинутый ловким движением ногой; Маки успела погрузиться в дремоту, убаюканная шелестом ветра и ласковыми лучами; Тори пыталась удобно разместиться в кресле-мешке; Киецугу, как всегда, что искал в ноутбуке, лазая на просторах Интернета в поисках интересующей его информации о ёкаях и всем, что с ними связано; Цурара и Кана вдвоём развешивали бельё и, к удивлению их обеих, сумели найти общий язык. Ёкаи самого дома Нуры вели себя тише воды, ниже травы, прячась в глубинах дома, стараясь не вылезать лишний раз, дабы не попасться на глаза. Всё равно с наступлением вечера, у них будет много шансов понаблюдать за друзьями их господина. "Гьюки прав, — Нура сидел в свой комнате, опёршись рукой о стол, слегка опустив голову, и сосредоточенно глядел в пол. — Если бы они намеревались уничтожить нас... — парень сжал руку в кулак, — уже давно последовала бы хоть какая-то атака". Рикуо прекрасно помнил с какой лёгкостью на территорию проник Инугами и с той же лёгкостью тот же Инугами убил и устроил погром. Парень помнил, какая уверенность в своих силах исходила от Тамадзуки в ту ночь, после озарившуюся пожаром. Если уж у Тамадзуки и Семи паломников получилось один раз напасть, вероятность успеха во второй раз намного выше, чем в первый. "Нападения не последовало, — Рикуо нахмурился, — что значит — цель иная. Это не клан..." Но если истинная цель Тамадзуки — не уничтожить клан Нура, то что тогда? Ведь Тануки чётко высказал свои намерения: собрать намного больше "страха", чем он, Нура. "Собрать больше "страха", чем я? — шестерёнки ускорили свой бег. — Разве... для выполнения этой задачи обязательно уничтожать клан? — такая мысль уже посещала его. — Как вариант, такое развитие событий имело бы большую возможность, будь предводителем Хачиджюхякки-Яко кто-то другой, но уж точно не Тамадзуки, — Рикуо достаточно много знал о таких ёкаях-оборотнях, как Тануки. Знал парень и об иллюзиях и розыгрышах, с помощью которых эти пушистые проказники развлекаются, вот только у Тамадзуки шуточки не безобидные, это уж точно". К тому же Тануки по своей природе способны идти на хитрости, дабы хорошенько обдурить свою жертву, заставить плясать под дудочку, играющую необходимую, специально выученную мелодию. В том, что Тамадзуки используют тот же приём, Рикуо не сомневался нисколько. И снова он пришёл к вопросу, ранее уже всплывавшему в его голове: "От чего отводит его внимание, причём очень навязчиво, Тамадзуки?". "Необходимо разобраться с этим делом как можно быстрее, дабы уберечь от опасности тех, кто мне дорог, — Рикуо выдохнул, прикрывая глаза, и ещё раз прокрутил всё произошедшее за последние несколько дней". На некоторое время Нура замер, смотря куда-то в пустоту, не фокусируя взгляд ни на чём конкретном. Нападение на Хихи и происшествие у Бакенэкояй. Встреча с Тамадзуки по пути из школы. Погромы. Новое столкновение уже у ворот его дома и последующий пожар. Стычка между Ганги Козо и Каппой. Вчерашние происшествия с Кагибари. Все эти случаи имеют общую цель... Обязаны иметь, иначе Тамадзуки действовал бы по-другому... "Думай. Думай. Думай! — мысленно твердил себе Рикуо. — Что общего?.. Что же? Что происходило в эти моменты и после них? Кто-то из клана спешил разузнать подробности, как в случае с Хихи и Бакенэкояй. После встречи с Тамадзуки Семь паломников разошлись на Первой улице и привлекли наше внимание. Далее... У ворот... Да, тогда случилось убийство и пожар, после я всю оставшуюся ночь был дома. Ганги Козо и Кагибари... Оба устроили шумиху, и я поспешил на выручку...". На какое-то время Нура погрузился в прострацию, ни о чём не думая. Мысли все исчезли, оставляя после себя лишь пустоту. "Значит! — он резко встрепенулся. — Что-то важное происходило в те моменты, когда нас отвлекали... Точнее, такое вполне может быть..." Парень вздохнул, вновь прокручивая в голове все вчерашние события, включая и разговоры. — Храмы и святилища, — Ясу хмурит брови и поджимает губы. — Не знаю зачем, но Тамадзуки, точнее один из Семи паломников, рушит храмы богов. Я никак не могу понять, почему. "Храмы и святилища! — Нура сам не понял отчего, но эти слова показались ему чрезвычайно важными". Парень вскочил на ноги. Сердце беспокойно забилось, а дыхание участилось. — Мой дом расположен рядом с храмом, где я бывала каждый день. Только и всего, — чуть прикрывает глаза Ясу, отпуская верёвку, сплетённую из рисовой соломы. — Благодарю за похвалу. "Если Судзин-сан живёт рядом с храмом, значит, должна знать о ёкаях, что с ними связаны. И о Земных Богах..." Нура с твёрдым намерением отыскать Ясу обернулся, чтобы покинуть комнату. Искать долго девушку не пришлось — Ясу обнаружилась прямо подле сёдзи его комнаты. Встреча оказалась настолько неожиданной для них обоих, что и парень, и девушка одновременно вскрикнули от неожиданности и отшатнулись. — С-судзин-сан!.. — Я тебя как раз искала, Рикуо, — быстро отошла девушка, затеребив прядь тёмных волос, что в этот раз были распущены. — Меня? — удивлённо приподнял брови Рикуо. — Разрушены ещё два храма, — улыбка сползла с губ Ясу, и выражение её лица стало схоже с тем, какое Рикуо видел прошлой ночью: прищуренные гречишные глаза, цепкий взгляд, сдвинутые к переносице брови, поджатые губы. — Где? — моментально подобрался Нура, хмурясь. Карие глаза посерьёзнели. — В этом районе. Я поняла одну вещь, — Судзин обернулась на Нуру, — все разрушенные и посещённые мной храмы за эти пять ночей произошли в районе твоего дома, Рикуо, — золотые искры теперь напоминали искры костра, резко вспыхивающие и также резко потухающие. Нура опустил взгляд, лихорадочно принимая и обрабатывая новую информацию. — Судзин-сан, — Нура вскинул голову, устремляя взгляд на девушку. Ветер колыхал её пряди, — чем так важны Земные Боги? Вы ведь знаете. — Знаю, — кивнула девушка, бросая на него быстрый и серьёзный взор, а после вновь возвращая тот на сакуру. — Земные Боги, говоришь... — Ясу сильнее прищурилась, видимо сцепляя зубы. Девушка думала, думала так же лихорадочно, взволнованно и быстро, как и он. Рикуо наблюдал за ней. Внимательно. Пристально. Кажется, он даже дышал через раз. — Точно! — озарение сверкнуло в глазах Ясу. — Земные Боги, разрушенные храмы! Ну, конечно же! — она с силой хлопнула себя по лбу, а после провела рукой по лицу. Очки совсем съехали, едва ли не упав на пол энгавы. — Теперь понятно причём здесь Содемоги... — пробормотала она уже тихо. "Содемоги? — вздрогнул Нура. — Похоже, это тот серый и низкий с круглой головой. — Рикуо понял, как выглядел Содемоги". — Судзин-сан... — тихо, но чётко позвал её парень. — А? Да, прости, — непонятно за что извинилась перед ним девушка и взглянула на него отчего-то горящими гречишными глазами. Она выдохнула, успокаивая бушующий вихрь эмоций — который был виден так отчётливо — но отражался лишь в глазах. — Многие кланы, как и твой, Рикуо, можно разделить, грубо говоря, на две основные составляющие, — она оттопырила два пальца, — собственно, сами "Ёкаи" и, так называемые, "Местные божества". Земные Боги по-другому. Тебе ведь прекрасно известно, что ёкаи получают "страх", пугая людей, — Ясу не спрашивала и ей не нужен был ответ — Рикуо понимал это, но всё равно кивнул. — Однако с Земными Богами дело обстоит несколько иначе. Подобные им получают "страх", собирая веру от людей, что молятся в их святилищах или верят в них. И чем больше "страха" Земные Боги получат, тем сильнее они станут. Если Земные Боги накопят достаточно ёки, они смогут контролировать огромные территории, а схватки между такими приведут к опасным последствиям как среди людей, так и ёкаев. Но я отошла от темы, прошу прощения, — покачала головой Судзин, вновь извиняясь. — И всё же... несмотря на свои способности, Земные Боги очень уязвимы, особенно когда они сами слабы и их не защищают. Но... в одном городе может насчитываться сотни мелких храмов и святилищ, и в каждом есть свой Бог, — Судзин перевела дыхание. — А теперь, Рикуо, скажи, что будет, если одна из составляющих — опор — исчезнет? — под конец её голос приобрёл холодность и жёсткость, которые заставили Нуру вздрогнуть, но задуматься. — Основание клана пошатнётся... — пробормотал Нура, поднимая глаза на девушку. До него дошло. — Верно, — серьёзно кивнула Судзин, повернув голову к нему. — Истребление Местных богов... Если пошатнётся основание клана, он развалится как карточный домик, — на лицо Рикуо набежала хмурая тень. — Если Местные божества исчезнут, люди с целью удовлетворить свои желания и умиротворить свои страхи обратятся к ёкаям из Сикоку. Да. Нура сжал руки в кулаки. — Не слишком ли поздно?.. — озвучил он свои сомнения. — Лучше поздно, чем никогда, — он услышал, как голос Ясу заметно потеплел и стал мягче. Это его немного успокоило. — Что насчёт Содемоги? Он тот, чей осоре — вера? — задал другой вопрос Рикуо. — Верно, — кивнула Ясу, взглянув на него с заметным удивлением, а после улыбнулась, как улыбалась ему всегда. — Содемоги способен уничтожать других Богов. Этим-то он и опасен, — Судзин снова нахмурилась. — Уверена, Тамадзуки нашёл тех, кто охраняет Содемоги. Скорее всего, это кто-то из Семи паломников. — Скорее всего, так и есть, — согласился с ней Рикуо, бросая косой взгляд на Ясу. Ему уже не впервые было видеть Ясу, отличающейся от привычной улыбчивой и спокойной, порой смеющейся, девушки. Гречишные глаза смотрели в одну точку и порой нервно дёргались, как и губы, обернувшиеся тонкой линией. Брови сведены так сильно, что, казалось, вот-вот обратятся в одну линию. Ладонями рук она обхватывала собственные локти и сжимала их так, что впивалась ногтями в кожу. Именно прошлой ночью Рикуо первый раз узрел другую сторону Судзин, сторону, напоминавшую лидера или кого-то в этом роде. Изначально, когда Ясу только присела рядом с Юрой и погрузилась в свои мысли, парню было интересно — быть может даже весело — наблюдать за сменяющимися эмоциями девушки: Судзин то сдвигала брови к переносице — Рикуо предполагал, что девушка о чём-то думала; то вдруг закатывала глаза — так выражалось раздражение, по мнению Нуры; то вдруг она кривила ухмылку, а гречишные глаза с мрачной насмешкой посверкивали в темноте — одним словом описать эту эмоцию Рикуо не мог. А когда она смутилась и возмутилась одновременно, Нура едва ли не рассмеялся. Но... стоило ему понять, что с самой Ясу не всё в порядке, — и дело не в перебинтованной кисти, которую парень заметил ещё днём, — стоило ему понять, что пальцы девушки измазаны в крови, её собственной крови, вытекающей из шеи, веселье испарилось моментально. Рикуо тогда показалось, что сердце пропустило удар, и его накрыло волной беспокойства. Парень сам не заметил, как оказался подле Ясу. Подавив желание прикоснуться к девушке, дабы рассмотреть рану получше, Нура, стараясь сохранять спокойствие, заговорил с Судзин. После её рассказа Рикуо потребовалось пару минут, чтобы сложить картинку в единое целое. И его посетили те же вопросы, что и Ясу: "С чего бы Тамадзуки нападать и на Ясу?" Рикуо не хотел, никогда не хотел, чтобы в дела клана были втянуты те, кто ему дорог. Однако парень понимал, что подобный исход невозможен никак — все окажутся втянуты, в той или иной степени. Нура радовался, что Кана и ребята пострадали не так сильно, как могли бы, что то же самое было и жителями его дома, почти. Но... где-то в глубине самого себя парень и подумать не мог, что Ясу тоже втянут во всю эту ситуацию. Нет... не так. Он предполагал, но не желал... Может, безопасности именно девушки он желал больше, чем кого-либо ещё... Странны, как же эти чувства были для него странны... Но Нура быстро отмёл в тот момент ненужные мысли, стараясь сосредоточиться на главной проблеме: Тамадзуки. На какой-то момент, на секунду у парня зачесались руки врезать Тануки хорошенько. Да, у него возникали подобные мысли и ранее, но Нура всегда старался держать их в узде. Вчера же парень едва не сорвался. И это тоже было странно... — Судзин-сан, как ваша рана? — решил всё же спросить Рикуо. — Она уже затягивается, — девушка убрала пряди волос, давая парню возможность рассмотреть рану получше. Царапина, оставленная нагинатой Ёсудзуме, действительно начала затягиваться. Крови не было, как и бинта, сама рана же уже полностью была покрыта корочкой. — Видишь? — после минуты молчания подала голос Ясу. — Всё в порядке, — она провела ладонью по шее, и пряди вновь несколько прикрыли рану. — Да, — машинально ответил Нура. — И всё же, пожалуйста, будьте очень осторожны, — в карих глазах отразилось то же беспокойство, что было прошлой ночью, и Ясу вздрогнула. — Я постараюсь, Рикуо, — в гречишных глазах отразилась вина, смешанная с мягкостью. — Хорошо, — прикрыл глаза Нура, выдыхая и успокаивая бьющееся сердце. Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь качающимися ветвями деревьев. — Что ты собираешься делать? — Ясу не смотрела на него, глядя отчасти безучастным и спокойным взором на сакуру. — Вечером я соберу всех и попрошу присмотреть за оставшимися в целости храмами и святынями, — решительно выдал Нура. — А на остальные события не буду обращать внимание. Тамадзуки наверняка ведь будет ещё нападать и устраивать переполох. Точнее, не он сам, а кто-то из Семи паломников. — Вот как, — послужило ему ответом. — А вы? — Рикуо пристально смотрел на профиль девушки, силясь понять, что у Судзин на уме. — Хм, — Ясу неопределённо пожала плечами. — Быть может, попрошу Аяме проследить за кем-то из паломников, или... что-то ещё... Не знаю, — покачала она головой. — Рикуо-сама... — из-за угла выбежала Цурара и, увидев обоих, явно только недавно закончивших разговор, остановилась, почему-то подумав, что помешала чего-то важному. — Прошу прощения, — извинилась Ойкава, переводя взгляд с Ясу на Нуру и обратно. — Всё в порядке, Цурара, — успокоил её Рикуо. — Что ты хотела? — Киецугу зовёт всех в додзё. Кажется, он что-то нашёл, — ответила Ойкава, слегка пожимая плечами. Ясу и Рикуо заинтересованно переглянулись. — Что ж, заставлять кого-то ждать — не слишком вежливо, — слегка хохотнула Ясу, обращаясь к самой себе. Девушка улыбнулась им обоим и вскоре скрылась за углом. — Рикуо-сама, я вам помешала? — озвучила свою мысль Цурара, провожавшая взглядом Ясу, что делал и Нура. Она заметила, что Рикуо смотрел на Ясу как-то странно. Такого взгляда Цурара у своего господина не видела ни разу: спокойный, заинтересованный, немного взволнованный и... ласковый? Или ей просто показалось?.. — Что? — вернулся в реальность Нура, взглянув на подчинённую. — А, нет, вовсе нет, — он привычно виновато-неловко улыбнулся. — Нам лучше поторопиться и присоединиться к остальным, правда? Нура вместе с Цурарой отправился в додзё, где столпились ребята вокруг Киецугу. На экране ноутбука высвечивалась странная картинка, напоминающая своеобразную карту. — Бюро имени Киёдзюдзи, слушайте внимательно! — объявил Киецугу, когда все собрались. — Прошу внимание на экран! — парень сидел рядом с открытым ноутбуком, демонстрируя собравшейся толпе экран. — Что за?.. — удивилась Маки, не понимая, что за красные крестики высвечиваются и мигают. — Карта этого района? — предположила Тори. — А что это за метки такие? — задал интересующий многих вопрос Сима. — Хороший вопрос, Сима! — довольно закивал Киецугу, упирая ладони в колени, — это данные, которые я получил с помощью своей информационной сети. — Красных крестиков насчитывалось восемь. Ясу, уже догадавшаяся, что значат эти крестики, нахмурилась, поджимая губы и сжимая руки в кулаки. Рикуо и Цурара, стоявшие, как и Судзин чуть позади, заметили беспокойство девушки, и оно передалось им. — Неизвестные лица рушат святыни и храмы по всему району, — продолжил Киецугу. Все трое — Судзин, Ойкава и Нура — вздрогнули. — Рушат святыни и храмы... — Рикуо сцепил зубы, понимая весь масштаб проблемы. — Да, и случай далеко не один, — взглянул на него Киодзюдзи, а после постучал пальцами по клавиатуре, и на экране появились фотографии разрушенных, развороченных храмов: валяющиеся деревянные балки, поломанные крыши и тории. — И? Что нам-то до этого? — не понимала Иенага, чувствуя как внутри неё поднимается бессознательная тревога. — Глупый вопрос, Иенага, — нисколько не удивился и не обиделся на вопрос девушки Киецугу. — Проделки ёкаев, и думать нечего. — А может... пьяница какой-нибудь? — сомнение всё ещё одолевало Кану. С одной стороны, ей не хотелось вновь сталкиваться с ёкаями, пускай она и знала, что ёкаи могут не такими уж и страшными. С другой... может, ей представится шанс вновь встретится с тем алоглазым аякаши, который заставлял её сердце учащённо биться. — В такое время нашему бюро необходимо сплотиться и остановить ёкаев, разрушающих святыни! — воодушевился Киецугу. — Начнём же расследование! Бюро Киёдзюдзи, вперёд! — громко и в предвкушении объявил Киодзюдзи. — Да... — его поддержали Сима, Маки и Тори, и то вяло. Ясу, Рикуо и Цурара, прекрасно понимавшие, что вряд ли эта затея кончится чем-то хорошим, не успели даже среагировать и попытаться остановить ребят. Киецугу собрался с пугающей скоростью — несколько секунд — и, объявив: "В путь!" — поспешил к выходу. Толпа повалила за ним, понимая, что они не смогут отделаться. — Прямо сейчас что ли? — выдала Кана. — Да подождите вы! На улицах сейчас опасно, — выкрикнул Рикуо, будто бы его слова могли остановить загоревшегося идеей Киецугу. — Идём, — бросила Маки, уводя за собой Кану. — Ушли, — констатировала Цурара после нескольких секунд повисшей тишины. — Я за ними, — произнесла Судзин и поспешно вышла, догоняя ребят. — Я должен защитить их, — решительно выдал Рикуо. — Тогда и я с вами, — серьёзно кивнула Ойкава. — Хорошо, — принял её помощь Нура. — Санбагарасу, Аотабо! — парень повернул голову в сторону. — К вашим услугам, — сёдзи раздвинулись, на энгаве стояли все трое детей Карасу-Тенгу и преклонивший колено Ао. — Идите со мной, — отдал приказ Нура. — Неужто уходите? — удивлённо поинтересовалась Вакана, подметающая двор и увидевшая чуть ли не бегущих ребят. — Да, долг зовёт, — бросил на ходу Киецугу, махнув женщине рукой. — Ясно. Будьте осторожны, — проводила их взглядом Вакана. — Не вопрос, — ответил ей Киецугу. — Постойте, мы с вами! — практически сразу после того, как пробежал Киецугу с остальными, на улицу выбежали Цурара и Рикуо. Вскоре и они скрылись за воротами. — Клан находится в столь удручающем положении, а его глава гуляет с друзьями, — недовольно пробурчал Хитоцуме, наблюдающий за всем со стороны, крутя в руках кисеру, но не закуривая. — Дитя беззаботное.***
Члены бюро имени Киёдзюдзи, собравшись в единую толпу, шли по улицам района, где располагались разрушенные храмы, под предводительством Киецугу. Тори, Маки и Кана тихо переговаривались между собой. Рикуо бросал, порой, взгляды то вверх, натыкаясь на Санбагарасу, то в сторону, за столбами и стенами скрывался Аотабо. Ясу шла в небольшом отдалении от ребят, погружённая в свои мысли. Отстранённая. Хмурая. Задумала она настолько глубоко, что не сразу услышала голос Ойкавы. — М? Что такое, Цурара? — Ясу подняла взгляд на девушку. — Что-то случилось? Ты какая-то... странная сегодня, — Цурара не могла описать конкретно, что именно она ощущала, глядя на опущенную голову Ясу и отсутствие вечной спокойной улыбки, однако тревога присутствовала. — Я просто думаю... — прикрыла глаза Судзин, выдыхая. — Откуда у тебя эта рана? — указала Ойкаву на шею Судзин. Ясу вкратце рассказала о событиях прошлой ночи. — Слушай, я, может, слишком сильно преувеличиваю, но ты не боишься? — с беспокойством спросила Цурара. Всё-таки Ясу — первая, кого Цурара могла назвать близкой подругой, с которой можно и посмеяться, и поговорить на сложные темы. И Ойкаве очень не хотелось видеть Ясу в том состоянии, в котором она пребывает сейчас. — Чего мне бояться? — криво усмехнулась Судзин, пожимая плечами. Золотые искорки знакомо сверкнули в гречишных глазах, и Цурара смогла с облегчением выдохнуть: всё не так плохо, как она думала. — Ну, вдруг в следующий раз этот Тамадзуки сам заявится. Что делать будешь? — Цурара предположила один из вариантов. — Если такое случится, — она понизила голос, заговорщически наклоняясь к Ясу. Та заинтересованно прислушалась, — господин только сильнее будет за тебя беспокоиться. Уверена, — прошептала Ойкава девушке на ухо. — Э?! — выдала Судзин с кривой, непонимающей улыбкой, хлопая глазами, и краснея. — Не думаю, что Рикуо будет волноваться так уж сильно, как ты говоришь, — затараторила девушка, махая перед лицом рукой, стараясь убрать не вовремя вспыхнувший румянец. — А по поводу встречи с Тамадзуки... что-нибудь придумаю, — Ясу улыбнулась, поднимая глаза к чистому небу. — Сейчас я не знаю, как поступить, — она пожала плечами. Ойкава бросила на девушку косой взгляд, отмечая покрасневшие щёки и понимая что-то для себя. — Эй, девушки! — обоих привлёк крик Киецугу. Оглядевшись, Цурара и Ясу поняли, что отстали от остальных. — Идите сюда! Чего вы там застыли? — кричал парень, махая одной рукой. — Скорее. — Да, хорошо! — крикнула ему в ответ Ясу, оборачиваясь к Цураре. — Пошли. И спасибо. Удивление, на секунду мелькнувшее на лице Цурары, сменилось улыбкой, и она, кивнув, поспешила за подругой.***
— Здесь тоже, — пробормотала нахмуренная Юра. — Что же происходит в этом районе? — она осматривала очередное разрушенное святилище, длинную и пустынную дорогу-сандо и окружавший небольшой лесок. Заслышав какой-то посторонний шум, Кейкаин, словно напуганный зверёк, скрылась в ближайших кустах. — Смотрите, смотрите, смотрите же! — радостно-взволнованный Киецугу первый подбежал к храму, указывая на него рукой. — Бюро Киёдзюдзи, — констатировала Кейкаин, выглядывая из-за кустов. — Вчера днём эта святыня была цела, — пока Киецугу говорил, подошли и все остальные члены. — И всего за ночь её не стало. — Прошлая ночь... — пробормотал Нура, в который раз убеждаясь в собственных мыслях. — Возможно, ёкай не успел далеко уйти, — Киецугу оглядывался по сторонам, Юра пригнулась, чтобы её не заметили. — Разделимся и поищем его. — Хорошо... — послышался вялый ответ. — Тори, Кана, пошли сюда, — Маки указала куда-то в сторону. — Ага, Кана, идём с нами, — согласилась Тори. — Хорошо, — кивнула Иенага, а после удалилась вместе с подругами. — Сима, ты со мной! — не спрашивая соглашения Дзиро, Киецугу обхватил его за шею и потащил за собой. — Встреча с ёкаями сегодня не минует нас! Сима подобному не был шибко рад, но смирился быстро. — Давай поищем тут, — предложил Рикуо, кивая в сторону самого храма, отмечая, что Судзин тоже куда-то ушла. — Ладно, — кивнула Цурара. — А зачем я вообще здесь прячусь? — спросила Юра у самой себя, удивляясь. Она уже хотела встать и выйти, когда поняла, что Цурара и Рикуо переговариваются о чём-то, но очень тихо. Кейкаин это насторожило. — Святыни продолжают разрушаться, — хмуро и серьёзно произнёс Рикуо. Парень буквально ощущал царящую в воздухе напряжённость. — Да, похоже, божество покинуло её, — Ойкава была так же серьёзна, как и её господин. — Несомненно... — Это сделал ёкай, — кивнул Нура, завершая мысль Цурары. — Что? О чём они шепчутся? — Юра попыталась прислушаться. Цурара, оглядываясь, заметила лежащий клочок ткани на земле и опустилась на корточки, дабы подобрать и рассмотреть вещь получше. — Господин, эта ткань... от чего? — она показала кусочек Нуре. — М? Похоже, на рукав кимоно, — Рикуо заинтересовался и присел рядом. — Чего?! Они что целуются в таком месте? — подумала Юра, наблюдая за всем стороны и потому не видя всей картины полностью. — Отсюда толком не увидеть, — Кейкаин переместилась в сторону. — Думаете, ёкаи из Сикоку причастны к этому? — Уверен в этом, — прикрыл глаза Нура, а после кратко поведал о разговоре, произошедшем между ним и Ясу ранее днём. — А я то думала, что Нура встречается с Каной, — задумчиво пробормотала Юра себе под нос. — Очень интересные мысли, Юра, — голос Судзин раздался над ухом столь неожиданно, что Кейкаин вывалилась из своего укрытия. На шум обернулись Рикуо и Цурара. Повисло неловкое молчание. Все трое — Юра, Рикуо и Цурара — вскочили на ноги, и лишь Ясу оставалась удивительно спокойной с привычной милой улыбкой на лице. — Вдруг она услышала разговор? — шепнула Цурара, явно нервничая. — Как быть? — Рикуо находился в таком же состоянии. Он бросил косой взгляд на Юру и наткнулся на Судзин. Ясу, по глазам поняв причину беспокойства парня, медленно, едва заметно покачала головой, прикрывая глаза, с той же улыбкой. Эта улыбка заставила Нуру облегчённо выдохнуть и более-менее расслабиться. Ойкава последовала примеру господина и тоже приняла расслабленную позу. Все эти переглядки произошли за несколько секунд. — О, Юра-кун, — атмосферу развеял вернувшийся вместе с Симой Киецугу, удивлённый присутствием девушки. — Юра, уже поправилась? — с улыбкой спросила вернувшаяся Кана. За ней шли Тори и Маки. — Нура, — Юра подошла к нему. — Да? — Рикуо привычно улыбнулся, стараясь не выказывать ещё не исчезнувшее волнение. — За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — произнесла серьёзно Юра. — А? — не понял Рикуо. После Кейкаин ушла, ни с кем не попрощавшись. — Что это с ней? — озвучила вопрос, появившийся в голове у всех, Маки. — Без понятия, — пожал плечами Киецугу. Со стороны послышался сдавленный смех — то была Ясу. Девушка, прикрывая рот рукой, другой опираясь на ствол дерева, подавляла рвущийся с губ смех. Поняв, что на неё все смотрят с тем же непониманием, с каким провожали Юру, Ясу кашлянула и, улыбнувшись, произнесла: — Прошу прощения, — она вновь кашлянула, сдерживая смех. — А, точно, смотрите, — Рикуо вспомнил про ткань и показал её Киецугу. — О! Хорошо, Нура! — искренне обрадовался Киодзюдзи, забирая клочок. — Эта вещь приведёт нас к ёкаю! — Не знаю уж, приведёт или нет, — пожал плечами Рикуо, поддерживая разговор. — Моя информационная сеть займётся этим кусочком. И ни одна бактерия не ускользнёт от их взора, — Киецугу рассмеялся как тогда, во время похода в старое школьное здание. Киодзюдзи можно было быстрее принять за ёкая, чем если бы встретился реальный аякаши. После вся компания вернулась в дом Нуры. Когда большая часть бюро скрылась в додзё, Ясу подозвала Цурару и Рикуо и, слегка посмеиваясь, объяснила им поведение Юры. Реакция у обоих была схожей: смущение и неловкость. И если Ойкава тихо бурчала что-то себе под нос, всячески стараясь показать отсутствие неловкости, которое испытывала девушка в большей степени, то вот Рикуо больше смущался, краснея. На сие зрелище практически сразу последовал смех Ясу и слова девушки о том, что Рикуо милый, особенно, когда краснеет. Сказать, что Нура покраснел ещё больше, ничего не сказать. Даже Цурара не сумела сдержать смешка. Сам же парень что-то пробурчал себе под нос и, пряча глаза за чёлкой, быстро-быстро ушёл в свою комнату, где он смог побыть в одиночестве и унять колотящееся, как сумасшедшее, сердце. Это уже даже не потому, что парень несколько смутился, когда узнал, о чём подумала Юра, а потому, что вновь услышал тот смех Ясу, который слышал три года назад. Тогда Судзин также смеялась, находя его милым, и смех её был искренним без какого-либо злого умысла. Именно этот смех заставил сердце парня заколотиться, а лицо покраснеть. И именно поэтому он спешно удалился... чтобы ни Ясу, ни Цурара не поняли истинную причину смущения, ведь по глазам распознать правду было проще простого.***
Горы Сикоку — удивительное место, красоту которого признают все, кто хоть когда-то бывал там. В память навсегда врезаются горные вершины, укутанные туманом, укрытые лесным ковром, переливающимся от яркого, изумрудного до тёмного, болотного, а в ушах ещё долго слышатся бурные голоса местных рек: как воды то ускоряют свой говор на порогах, то стихают, мирно протекая между скрытых в глубине гор троп. Могучие, вековые деревья устремляются вверх, в чистое голубое небо, раскидывая свои ветви, увенчанные кронами, словно коронами. Воздух в этом месте тоже особенный: каким бывает воздух только в горах. — Странно-таки, — ановь пробормотал Нурарихён, оглядывая местность. Он, Натто Козо и Хаяте переходили реку вброд, перепрыгивая по валунам на другой берег. Хаяте уже проделал путь и ожидал своих спутников, пиная ногой камушки. — Началось... — вздохнул Натто, оборачиваясь к Нурарихёну. — Что вам вечно неймётся? Я вот, например, ничего такого не чувствую. — Это потому, что изменения ещё не столь значительны, — подал голос Хаяте, щуря взгляд и растягивая поистине лисью ухмылку на лице. У Натто вновь пробежали по телу мурашки, он всё ещё не привык к присутствию Хаяте в поле его зрения. Маленький ёкай прыгнул, оказываясь на соседнем камне. Прыжок — следующий валун. Нурарихён следовал за подчинённым, придерживая одной рукой шляпу, другой — дорожный посох. — Воняет, — громкий, недовольный бас рокотом прокатился по округе. Троица подняла головы. Из леса вышел огромный краснокожий Óни с чёрными короткими растрёпанными волосами и торчащим на лбу белым рогом. Он был в одной лишь набедренной повязке. — Я охраняю это место уже 200 лет, — произнёс Óни, зажимая нос пальцами, — но ещё никогда я не ощущал такой вони, — он начала искать источник противного, по его мнению, запаха. — Сброженные... бобы?! — ужаснулся Óни. — Уходите отсюда и не возвращайтесь! — Странно, однако, — удивился Натто. — Не знать запаха сброженных бобов. — Это-то как раз и не странно вовсе, — Нурарихён насторожился ещё больше и успел вовремя отскочить, уворачиваясь от мощного удара кулака Óни. — В прошлом здесь не было никакой охраны! — Охраны? — Натто Козо тоже умудрился увернуться, скатываясь на противоположный берег чуть ли не под ноги Хаяте. — Чужакам вход воспрещён! — прорычал Óни, бросая в сторону старика груду камней. С лёгкостью уклонившись от удара, Нурарихён со всей силы приложил Óни аккурат между глаз. — Бо-ль-но! — ёкай взвыл от боли и, схватившись за больное место, громко топая, побежал куда-то в глубь леса, попутно заливаясь слезами, словно ребёнок. — Стой, пацан! — бросился за ним следом Первый. — Сами вы стойте, Верховный Командующий! — Натто Козо поспешил за Нурарихёном. — Так будет быстрее, — Хаяте схватил Натто за шкирку и с невероятной скоростью, прыгая по верхушкам деревьев, последовал за Верховным Командующим и Óни. Натто Козо даже не успел ничего возразить. Они убегал всё глубже и глубже в лес, снося, порой, ветки деревьев, так как не видел, куда именно он бежал. — Не убежишь! — Нурарихён замер на крошечной поляне, пытаясь разглядеть направление, в котором скрылся Óни. — И дело даже не в тебе, а в этой горе, — Первый вновь начал оглядываться по сторонам, вертеть головой, и едва не был раздавлен прилетевшей гигантской токкури, бутылкой для саке. Бутыль, ударившись о землю, подняла тучу пыли, земли и повалила несколько деревьев. Старик, отпрыгнувший, увидел среди деревьев огромного Тануки, покрытого густой коричневой шерстью, с белыми кустистыми бровями и усами, свисающими по обе сторон губ, большим пузом, напоминающим барабан. Инугамигьёбу Тануки в длинном красном хаори и каса, традиционной японской шляпой, на шее пристально наблюдал за Нурарихёном, на секунду зависшем в небе. Нурарихён замахнулся посохом, нападая. Инугамигьёбу Тануки выставил лапу, вооружённую недлинными, но короткими и твёрдыми когтями. Они обменялись ударами, и обоим вспомнились былые деньки. Нурарихён в расцвете лет, с длинной шевелюрой, уже Верховный Командующий клана Нура, в чёрном кимоно, красном хаори и мёртвой диковинной лисицей на плечах. Золотые глаза посверкивают, чёрные пряди свисают перед ушами, под глазами кто-то мазнул чернилами. Губы растянуты в ухмылке, присущей лишь главам клана Нура. Инугамигьёбу Тануки по молодости был вполне человеческого роста с длинной белоснежной шевелюрой и маской, обычно открывавшей морду, с замысловатым красным узором вокруг глаз. Бордовое кимоно, хакама темнее на несколько тонов и жёлтое дзимбаори с камоном Сикоку. — Триста лет уже прошло, — с улыбкой, какой обычно улыбаются старым и хорошим друзьям, произнёс Нурарихён. — Оволосел, Инугамигьёбу Тануки. — На голову свою посмотри, Верховный Командующий клана Нура, — с такой же улыбкой ответил ему Тануки. Нурарихён приземлился на землю. — Верховный Командующий! — к Нурарихёну спешно подбежал Натто Козо, выпущенный Хаяте. — Как приятно вновь встретить общих знакомых, согласны? — Хаяте демонстративно, нарочито медленно хлопал в ладоши, подходя к ёкаям. — Так тоже здесь, Хаяте, — взглянул на него Инугамигьёбу Тануки, приветственно, с должным уважением кивая. — По какому поводу? — Ох, я просто составляю Рихёну компанию в его путешествии, — рассмеялся Хаяте, махнув рукой. — Долгая история, — устало вздохнул Нурарихён, увидев вопросительный взгляд Тануки и заслышав смех Хаяте. — Как насчёт того, чтобы продолжить нашу приятную беседу в святыне святых для всех Тануки в Сикоку? — предложил Хаяте, хлопая в ладоши и щуря и без того узкие изумрудные глаза. — Не хочу признавать, но с Хаяте я согласен, — кивнул Нурарихён, глаза наполнились серьёзностью. — У меня к тебе несколько вопросов, Инугамигьёбу Тануки. Сможешь ли ты дать на них ответ? — какие-никакие, а крохотные приличия Первый старался соблюдать. — Следуйте за мной, — согласился Тануки. Все трое направились в глубь лесов гор Сикоку. Дорога прошла в абсолютном молчании, лишь все трое — Нурарихён, Инугамигьёбу Тануки и даже Натто — косились на уж очень повеселевшего Хаяте, то теребившего кончик косы, то задыхающегося в беззвучном смехе. Они добрались до просторной поляны с выдолбленными в камне полками, где были расставлены в многочисленные ряды разнообразные статуи Тануки. Корни деревьев, растущих вокруг, выходили наружу, обвивая несколько статуй. Кроны же были настолько раскидисты и густы, что образовывали купол. Через многочисленные листья пробивались лучики летнего солнца, и всё пространство искрилось солнечными зайчиками. В этом месте было удивительно тихо, что оправдывало его священность. — Что это такое? Да ещё в таком количестве, — оглядывался Натто Козо, удивлённо хлопая глазами. — Раньше их было больше, — хмыкнул Нурарихён. — Время быстро летит, как бы сильно нам не хотелось обратного, — вставил своё слово Хаяте, обходя поляну по кругу, с поблёскивающим в глазах редким для аякаши спокойным весельем. — Э, вот оно как? — посмотрел на Верховного Командующего Натто. — Раньше их было, если не ошибаюсь, 808, — ответил ему Нурарихён. — А что это такое? — продолжал спрашивать Натто Козо. — Место собрания кланов Сикоку. Сердце Хачиджюхякки-Яко, 88 ёкаев из Сикоку. Одна из святынь для ёкаев Сикоку — холм Ямагучи. Есть ещё один, зовётся Мацуяма, — со знанием дела произнёс Нурарихён. — Правильно я говорю, Инугамигьёбу Тануки? — он взглянул на ёкая, усевшегося на своеобразный трон. — Да... — слегка кивнул Тануки. Тот самый Óни, встреченный Нурарихёном ранее, принял настоящий облик, развеивая иллюзию. На его месте оказался маленький Тануки. — Инугамигьёбу Тануки-сама, вы знакомы с этим дедком? — спросил ёкай, чуть кивая Хаяте, который даже не обратил на него внимание. — Да, знаком, — обернул голову в его сторону Инугамигьёбу Тануки. — Поиграй пока с этим мальком, — он указал на Натто. — Нет! Он воняет! — завопил малыш-Тануки, зажимая нос рукой и убегая. — Да подожди ты! Быстро привыкнешь! — Натто Козо побежал за ним, понимая, что сейчас он будет только мешать Верховному Командующему. — Давно не виделись! — Нурарихён присел что-то мягкое и коричневое. — Извини, конечно, но я тебе не сиденье, — слегка выгнул бровь Инугамигьёбу Тануки. — Э? Ой, — поняв, что случайно сел на генеталии ёкая, Нурарихён поспешно встал с виновато-нервной улыбкой. — Прошу прощения, — он слегка почесал затылок, извиняясь. — Впереди у нас долгий разговор, — прикрыл глаза Тануки. — И очень интересный, — к ним подошёл Хаяте, на лице которого вновь сияла привычная, несколько слащавая улыбка. — Но сперва испьём саке. Вслед за словами Инугамигьёбу Тануки к ёкаям подошла женщина-тануки с чёрными волосами, собранными в низкий хвост и тёмно-карими глазами. Она была одета в красную юкату, талию обхватывал жёлтый пояс-оби. В руках она несла низкие столики, где были токкури и пиалы. — О! Саке я люблю. В Сикоку оно одно из самых лучших, — у Хаяте глаза засверкали как у ребёнка. — Благодарю за похвалу, господин Хаяте, — добродушно и мило улыбнулась ему ёкай. После она удалилась. Все трое испили сакадзуки в знак новой встречи.***
— Ох, бедные мои ноги... — Проныла Маки. — Мы ведь вернулись уже давно, а они всё равно вот-вот отвалятся. — Приложу к ним льда чуть позже, — улыбнулась ей Кана. — Сима, твоя очередь, — обратилась к Дзиро Тори. — Знаю я... — ответил тот. Все четверо играли в обакэ Карута, в то время как Киецугу вновь лазил в ноутбуке на сайте. — Не поделитесь ли... сведениями об одном ёкае?.. — проговаривая вслух, печатал Киодзюдзи. Конечно, у него был вариант расспросить об этом Ясу, однако парень так увлёкся найденным клочком и тем тайнам, к которым может он привести, что напрочь забыл о Судзин. — Осталось отослать, — он нажал нужную клавишу, и сообщение разместилось на сайте. — Рикуо не придёт? — поинтересовалась Иенага. Всё-таки она не могла не заметить, что парень постоянно где-то пропадает, по каким-то делам. — Где же он потерялся... — пробормотала Маки, глядя на карты, что держала в руке. Вечер. Солнце неизменно закатывалось за горизонт. Наступал час Омагатоки. Рикуо сидел на энгаве, скрестив ноги и сложив руки на груди, погрузившись в размышления. Он шумно выдохнул и, открыв глаза, взглянул на Ясу. Девушка стояла на тобииси и неотрывно глядела на растущую во дворе сакуру, качающую ветвями. Оба молчали. Из-за угла показалась Кейдзюро с подносом, на котором стоял свежезаваренный чай. Появление гейши привлекло внимание как Нуры, так и Ясу. Девушка приветственно кивнула Кино и, понимая, что гейша хочет что-то сказать Рикуо, решила отойти подальше. Судзин увеличила расстояние между ней и верандой, оказываясь прямо около дерева, аккуратно ступая на ковёр из листьев. Шелест сакуры немного приглушил звуки, и девушка вновь погрузилась в странную прострацию, прикрыв глаза. — От всей души благодарю вас за вчерашнюю помощь, — гейша встала на колени и осторожно с должным изяществом пододвинула чашку с чаем. — Спасибо, — с улыбкой поблагодарил её Нура, беря в руки чашку и начиная буравить взглядом зелёную поверхность. Однако улыбка почти сразу исчезла, уступая место былым думам. Парень выпил весь чай, но карие глаза смотрели в какую-то одну точку, известную одному лишь Нуре. — Рикуо-сама? — обеспокоенно окликнула его Кейдзюро, прижимая к себе поднос. — Собирай всех, — серьёзность, отражавшаяся в глазах Рикуо, заставила Кино безоговорочно подчиниться и позвать Цурару, Каппу, Куро, Кубинаси, Ао и Санбагарасу. Нура бросил взгляд на Ясу, всё ещё стоявшую прямо под сакурой, и прошёл в свою комнату, закрывая за собой сёдзи, прикрыв на мгновение глаза, дабы собраться с мыслями. — Послушайте, — Чётко начал он, взглянув на собравшихся перед ним ёкаев. — Необходимо приставить охрану к уцелевшим святыням и храмам. Хотя бы к тем, которые более или менее привлекают внимание. Не теряйте бдительности. Враг продолжит свои нападения, но это не больше, чем блеф. — Блеф? — не могла не удивиться Ойкава. — Да. Своими действиями ёкаи из Сикоку пытаются привлечь наше внимание, тем самым скрыв свою истинную цель, — Рикуо выдержал паузу, переводя дыхание. — Истребление Местных богов, — фраза погрузила комнату в мрачную атмосферу. — Они намереваются пошатнуть основание клана Нура. Местные божества внимают в себя желания и страхи людей, образуя основание нашего клана. Если Местные божества исчезнут, люди с целью удовлетворить свои желания и умиротворить свои страхи обратятся к ёкаям из Сикоку, — парень буквально процитировал слова, сказанные Ясу. — Рассчитываю на вас. — Есть! — нестройных хор голосов, и аякаши поспешили выполнять приказ своего господина. Солнце опускалось всё ниже и ниже. Город окрашивался в мягкие оранжевые краски. — Господин, все на своих позициях, — теперь уже Рикуо стоял под плачущей сакурой, когда к нему подошла Цурара. — Отлично, — бросил на неё короткий взгляд Нура, после оборачиваясь на Ясу. Судзин переместилась на энгаву и сидела, прислонившись к балке. Девушка молчала, закрыв глаза, и всё слышала. — Остаётся лишь ждать, — парень опустил взгляд. Каждый из тех, к кому обратился Рикуо, нашёл тот или иной храм и расположился от строения так, чтобы ёкая не было видно сразу и само святилище оставалось в поле зрения. Одно из святилищ, расположенное в островке леса рядом с детской площадкой, оказалось под надзором Санбагарасу. Строение было большим с просторным хондэном и изящной, изогнутой крышей. Святилище пустовало. Божество, по-видимому, спало, так как дети Карасу-Тенгу не заметили каких-либо движений внутри храма. Деревья же вокруг были обмотаны заметно старыми симэнава. Сасами вздрогнула, как и её братья, заслышав знакомые голоса и шум. — Может, не стоило уходить без предупреждения? — явно сомневаясь в принятом решении, произнёс Сима, подкидывая ногой мяч. — Сима... — подал голос Киецугу, который и вытащил Дзиро на улицу. — Школьные друзья господина, — опознал ребят Тосакамару. Вопрос о том, как двум парням удалось незаметно проскочить за ворота и не привлечь чужого внимания, учитывая шум, который всегда обозначал присутствие Киецугу, остался для Санбагарасу без ответа. — Что они здесь делают? — задалась вполне логичным вопросом Сасами. — Сима, ты же видел карту, правильно? — спросил Киецугу у друга, освещая затемнённое помещение храма с помощью фонаря, закреплённого на лбу, а после обернулся к Дзиро. Сима сначала неприятно поморщился от того, что свет фонаря ударил по глазам. Мяч откатился в сторону. — Ну, да. А с ней что-то не так? — Сима не совсем понимал, что хочет от него Киодзюдзи. — Давай посмотрим, в какой последовательности были разрушены святыни, — Киецугу достал из рюкзака, что всегда теперь носил на спине, ноутбук и раскрыл его, поворачивая к Симе экран. — Стрелка формирует спираль, — Киецугу пощёлкал по клавиатуре, и на экране появилась чёрная стрелка, проходящая через все красные крестики-храмы, действительно образуя спираль. Эта самая спираль завершила своё движение, и Сима увидел, как у наконечника стрелки замерцала такая же красная звёздочка. — Я хочу сказать, что единственная уцелевшая святыня на этом пути не иначе, как наша следующая цель. И мы уже здесь! — торжественно произнёс Киецугу, оборачиваясь и взмахивая рукой на святилище. — Долгожданная встреча с ёкаями произойдёт сегодня! Сима сглотнул. У него было очень плохое предчувствие. Киодзюдзи отворил деревянные двери и зашёл внутрь, затаив дыхание. Сима, вытянув шею, наблюдал за парнем, так и не решившись последовать за одноклассником.***
В это же время Кагибари, скривив жуткую гримасу, напала на Киёнеко, одну из работниц Бакэнекояй. Взвизгнув от страха и неожиданности, Киёнеко пустилась бежать, спотыкаясь и едва ли не падая. Она уже почти добежала до Бакэнекояй, когда Кагибари догнала её и схватила за плечо, отбрасывая в сторону. Киёнеко шмякнулась на землю, а после со страхом, которым были полны зелёные глаза, взглянула на Кагибари снизу вверх. Та довольно усмехнулась, и эта ухмылка напугала Бакэнеко ещё больше. Однако Кагибари не успела ничего сделать Киё. — Вон она! Послышались крики и возгласы. — Сюда! Кагибари лишь хмыкнула, нисколько не расстраиваясь, а после умудрилась уйти переулками, которые успела хорошо изучить за эти несколько дней. Кагибари совсем не заметила кошку с яркими голубыми глазами, которая и привела Рётанеко и ещё нескольких ёкаев к Киёнеко. Аяме прикрыла глаза, помахивая хвостом. Она подавила жгучее желание стать огромной Некоматой, броситься за Кагибари, напасть со спины и перегрызть женщину пополам или вспороть ей горло острыми когтями, перед этим прижав её к земле. Но Аяме знала, что уже действует без приказов госпожи, а потому скрылась в суматохе. — Ясно. Кагибари-Онна была замечена в одному из переулков недалеко от Бакенэкояй, — Рикуо, которому доложили о произошедшем, кивнул. — Но ей каким-то образом удалось сбежать, — добавила Цурара, пряча руки в рукавах фурисодэ. — Это лишь отвлекающие манёвры, — Нура сложил руки на груди, хмурясь. — Значит, скоро одна из святынь будет подвергнута нападению. — Касательно этого... — замялась Юки-Онна. — Сасами связалась со мной... Киецугу и Сима... — Цурара чувствовала некую вину за то, что не уследила за парнями. — А? Что случилось? — Рикуо ощутил, что на его голову вот-вот свалится новая проблема. — Они каким-то образом оказались рядом с одним из святилищ, — быстро протараторила Цурара, отводя взгляд в сторону. — Киецугу вместе с Симой?! Но я ведь говорил им не выходить! — Нура вскочил моментально, как и Ясу. Рикуо с удивлением обернулся на девушку, до этого вообще никак не влезающую в разговор. — Ты ведь собираешься идти за ними, — Судзин не спрашивала — она утверждала. Рикуо лишь кивнул. — Тогда я тоже иду. Нура нахмурился, поджимая губы. Ему не хотелось, чтобы Ясу тоже принимала в этом участие. Однако, взглянув в гречишные глаза, полные той же серьёзности и решимости, что была и в его глазах, парень согласился. Цурара, Рикуо и Ясу выбежали на улицу и как можно быстрее понеслись туда, где находились в данный момент Киецугу и Сима.***
Сима сидел на небольшой веранде, опоясывающей храм, держал в руках мяч и через плечо наблюдал за Киецугу. Тот, в свою очередь, усевшись на деревянный пол святилища, увлечённо искал что-то в ноутбуке и не обращал ни на что внимание. — Понятно, всё встало на свои места, Сима-кун, — через минуту произнёс Киецугу. — Я попросил исследовать найденный нами кусочек ткани у одного специалиста из Сикоку. — Сикоку, говоришь? — Дзиро подкинул мяч в воздух, а после постарался удержать его на макушке. — Именно Сикоку! — подтвердил Киодзюдзи. — В Сикоку обитает ёкай, любимое лакомство которого — кимоно и прочая одежда. Скоро мы с ним встретимся! Сима вновь взглянул на парня и упустил мяч. Тот скатился по лестнице вниз на дорогу-сандо и остановился в нескольких метрах. — Содемоги-сама, — назвал аякаши Киецугу. — Предназначение данного ёкая — уничтожение Местных божеств. Спрашиваешь, кто такие Местные боги? — он слегка рассмеялся. — Это такие боги, которые живут в святынях и оберегают близживущих людей. Их также называют исконными божествами. Сима, понимая, что Киецугу на него не обращает внимание, тихо встал и, спустившись по лестнице, подошёл к мячу. "Какое необычное одеяние... — подумал Содемоги, возникший из тёмного угла храма. Ёкай смотрел на спину Киецугу и рюкзак парня, из которого торчали всякие приспособления, способные найти ёкаев, по мнению самого Киодзюдзи. — Несомненно, передо мной божество этой святыни, — подумал Содемоги, уже представляя, каким вкусным будет "кимоно" этого "бога"". — Содемоги-сама в большинстве случаев появляется за спиной, — продолжил Киецугу, в то время как Сима вновь начал играть с мячом. — Затем он дёргает жертву за рукав. И любой, кто повернётся и увидит его лицо, будет проклят! Избежать проклятья можно, если сидеть смирно и не оборачиваться. Сима с мячом в руках обернулся и впал в ступор, увидев того, о ком прямо сейчас рассказывал Киецугу: маленькое тело и большая голова словно сделаны из камня; нечто коричневое, меховое, напоминающее жутко всклокоченный, потрёпанный и изъеденный свитер без рукавов, доходивший ёкаю до колен; глаза не имеют зрачков, лишь что-то отдалённо похожее на радужку, только бесцветную; нос картошкой и широкая, неестественная ухмылка. Содемоги тянул руки к Киецугу. — Нападать на него нельзя, — Киодзюдзи вовсе не подозревал об опасности, нависшей над ним. — Да ну! — испуганно воскликнул Сима, отшатываясь и наблюдая, как Содемоги схватил Киецугу за оранжевый короткий рукав рубашки и потянул. — Что они там вообще забыли? — Тосакамару попытался разглядеть происходящее получше, но ветки закрывали обзор. — Эй, Сима-кун, не тяни, а то я читать не могу, — недовольно произнёс Киецугу, не оборачиваясь. — К-киецугу! — заикаясь, выпалил Дзиро. — Сзади! — Сзади? — Не смотри! — поспешно выкрикнул Сима, помня о проклятии. Содемоги же изо всех сил тянул Киецугу, упираясь и кряхтя от злости и напряжения. — Успокойся, а? — Киецугу раздражался всё больше и больше. — Мог бы ты не мешать мне? Прошу, Сима-кун, — Киодзюдзи наклонился к экрану, чтобы получше понять текст, и Содемоги, что буквально повис на руке парня, инстинктивно подался за ним. "Я должен что-нибудь сделать, — Сима лихорадочно пытался найти выход. — Иначе на Киецугу падёт проклятье, — он мотал головой туда-сюда, будто бы это могло облегчить его задачу. — Точно! — взгляд Дзиро упёрся в мяч, который парень сжимал в руках. — Мой верный товарищ!" Глаза Дзиро яростно полыхнули решимостью. Борьба между Содемоги и Киецугу продолжалась. Содемоги уже начал терять терпение, как, впрочем, и Киецугу. Киодюздзи дёргал рукой, встряхивал ею, пытаясь избавиться от лишней ноши. Аякаши, в свою очередь, тянул изо всех своих сил, но ни ткань, ни парень не желали поддаваться. Сима выдохнул, постаравшись сохранять спокойствие. Дзиро представил, что вместо святилища, ёкая и Киецугу, перед ним футбольные ворота, он сам — игрок, и чётко забитый мяч — решающий в данном матче. Время словно замедлилось. — Заколебал, — Киецугу, разозлённый окончательно, начал медленно оборачиваться. Сима с силой пнул мяч. — Не мешай, — Киодзюдзи уже почти обернулся и посмотрел на Содемоги, когда мяч прилетел прямо в каменную черепушку аякаши. Сила, с которой Дзиро пнул мяч, была настолько большой, что Содемоги с хриплым криком пробил телом деревянную стену и вылетел с противоположной стороны храма. — Киецугу-кун, живой? — запыхавшийся Сима вбежал внутрь храма, убеждаясь, что Киодзюдзи в целости и сохранности. — Что с тобой такое, Сима-кун? — раздражённо поинтересовался Киецугу. — Ёкай. Он был здесь, — Дзиро указал в сторону, куда улетел Содемоги. — Что? — Киецугу вытаращил глаза сначала на Симу, потом вскочил и посмотрел туда, куда указывал Дзиро. — Они проделали дырку в святыне! — сказать что Санбагарасу были ошеломлены, ничего не сказать. — Значит, разрушение других святынь на их совести? — не могла не подумать Сасами. — Сомневаюсь, — взглянул на сестру Куромару. — Понаблюдаем за ними некоторое время. Вороны взмыли вверх. Рикуо, Цурара и Ясу, забежавшие с другой стороны небольшого леса, замерли, сначала глядя на упавший и прокатившийся мяч, — он был опознан, как мяч Симы, — а потом на землю шмякнулся Содемоги. Их взгляды пересеклись. — Это же... — начала Цурара. — Это Содемоги, — прищурилась Ясу. Содемоги шариком отскочил от земли и сумел восстановить координацию. Он приземлился на ноги, оглянулся на офигевших ребят и, хихикнув, понёсся в лес. — Стой! — Ясу и Рикуо выкрикнули это одновременно и уже сорвались с места, когда услышали знакомые голоса: — Где же он? Куда он мог пойти? — громко спрашивал Киецугу, вертя головой туда-сюда. — Думаю, сюда, — Сима указал в ту сторону, где были Судзин и остальные. — Они в порядке, — с некоторым облегчением выдохнул Рикуо. Ясу тоже слегка прикрыла глаза, радуясь, что парни не пострадали. — Здесь опасно. Цурара, позаботься о них, — Рикуо посмотрел на подчинённую. — Нет проблем, — слегка улыбнулась Ойкава. — Догоняй нас, — бросил ей Нура и вместе с Ясу начал погоню за Содемоги. Цурара проводила их кивком и обернулась в сторону Киецугу и Симы. Дыхание Ойкавы обратилось в холодную бурю. Девушка заморозила тропу, по которой бежали оба парня. Поскользнувшись и упав на внезапно появившийся лёд, Киецугу и Сима с криками и возмущёнными воплями покатились в прямо противоположную сторону. Цурара же, довольно кивнув, поспешила догонять господина и Ясу. Рикуо и Ясу неслись по лесу, преследуя маленького, но жутко вредного и опасного ёкая. Несмотря на многочисленные кусты, порой закрывавшие обзор, оба находили Содемоги, ориентируясь, в основном на шорох. Помогала и разница в росте. И Рикуо, и Ясу было намного проще видеть аякаши с высоты их роста. Содемоги резко затормозил перед деревом, которое он не заметил. Эта заминка чуть ли не стала для него роковой. Нура и Судзин догнали его и постарались окружить, не давая ему проходу. — Выходит, это ты разрушаешь святыни, — хмуро произнёс Рикуо. Содемоги захотел податься в сторону, незагороженную никем и ничем. Но на его пути возникла вовремя подоспевшая Цурара, расставившая руки в стороны. — Не уйдёшь! — решительно выкрикнула девушка. — Чего вы ждёте?! Спасите меня! — лицо Содемоги, если это можно назвать лицом, исказилось в злобной и недовольной гримасе. Сам же ёкай размахивал руками, сжатыми в кулаки. — Что? Не успел Рикуо закончить, как в небе, откуда ни возьмись, появился Ину-Хоо, а Теарай-Óни приземлился прямо за не ожидавшими такого поворота событий ребятами. — Разбирайтесь тут сами, — гадко хихикнул Содемоги и исчез, скрываясь в лесу. Рикуо уже бросился за ним, как Теарай-Óни преградил ему путь своей огромной ногой. — Не пройдёшь, — пророкотал он, нависая над Нурой. — Защищать Содемоги-саму наш долг! — Ину-Хоо спикировал вниз. Крылатого ёкая опередили Санбагарасу, возникшие перед ним, закрывая собой просвет между кронами. — Господин, отступайте, — Куромару летел первым, за ним — Тосакамару и Сасами. — Рикуо-сама, в сторону! — выкрикнула Цурара, намеренная защищать Нуру даже ценой своей жизни. Не прикладывая руки ко рту, Ойкава создала узкий, но мощный поток ледяного ветра вместе с кусочками льда, и направила его прямо Теарай-Óни в глаза. Великан, не думавший встретить сопротивление от девушки, взвыл от боли, когда лёд буквально заморозил его глаза. Попытка сломать лёд только усугубила положение Тарай-Óни. Не став медлить и дальше, Ойкава применила ту же технику, что и в случае с Киецугу и Симой. Земля под Теарай-Óни обратилась в лёд, и великан, которого лишили зрения, не удержался и грохнулся оземь. Попытавшись удержаться за деревья, он лишь завалил самого себя ветками. — Рикуо-сама, нужно уходить! — девушка тяжело дышала, обернувшись к Рикуо. — Да, — кивнул Нура и бросил в небо: — Санбагарасу, уходите как можно скорее! После парень и девушка скрылись. Им уже было не до Содемоги. Они предотвратили разрушение хотя бы этого храма, что достаточно неплохой результат, учитывая все их прошлые ошибки. В небе тоже завязывалась драка. — Теарай-Óни, вот дурак, — хмыкнул Ину-Хоо, глядя на великана, пытавшегося прийти в себя. — А мы с вами совсем недавно виделись, воронята, так ведь? — он оглядел Санбагарасу. — Сегодня тебе не уйти так просто, — решительно произнесла Сасами. — Я, Ину-Хоо, не бегу и не прячусь, — самодовольно сказал Ину-Хоо. — Готовься, — сжал посох Тосакамару. — Это мне следует сказать. — Не зазнавайся! — В пепел обратитесь и по ветру испаритесь! — Ину-Хоо выпустил мощную струю всепожирающего пламени. Огонь разрезал небо надвое. Поток пламени был долог и силён. Ину-Хоо двигался вокруг своей оси, и пламя описывало тот же круг. Сасами напала в тот момент, когда атака прервалась, замахиваясь оружием. Ину-Хоо заметил её и взмахнул крылом, выпуская овальный диск пламени. — Сасами! — Тосакамару вовремя успел и оттолкнуть сестру и сам уклониться. Диск рассыпался, словно фейерверк, спустя несколько секунд в воздухе. — Его пламя, как заноза на пятке! — чертыхнулся Тосакамару, пытаясь подгадать момент и напасть. — За мной, — Куромару, что-то задумав, взмыл вверх. Брат и сестра последовали за ним. Ину-Хоо оглянулся на Санбагарасу. — Посмотрим, увернётесь ли от такого удара! — Ину-Хоо выпустил сразу три огненных диска: из клюва и крыльев. Закрутившись спиралью, диски понеслись в сторону Санбагарсу. Осоре Санбагарасу — ветер, а потому всем трём не составило труда общими усилиями создать воронкообразные вихри, обратившиеся в один большой. Новый вихрь поглотил огненные диски и, задержавшись на секунду, выплюнул их обратно огненной струёй. Ину-Хоо чудом, не иначе, умудрился увернуться в последнюю секунду, ныряя вниз. Однако огонь успел подпалить аякаши перья и достаточно сильно, ведь в воздухе повис отчётливый запах гари. — Уходим, — объявил Куромару, и Санбагарасу улетели. Струя огня прорезала небо пополам и развеялась спустя несколько минут, опадая на землю искрами, тускневшими с каждой секундой.***
Ину-Хоо устало приземлился на землю рядом с Теарай-Óни. — Кажется, кому-то поджарили зад, — гоготнул великан. Лёд уже исчез, и Теарай-Óни теперь мог видеть, правда зрение было немного размытым. — А сам-то, — ответил ему той же ухмылкой Ину-Хоо. — Тебя уделала какая-то малявка. Как ледок? Великан мощным кулаком ударил в ствол дерева, вымещая свою злость. — Мы их сильно недооценили, — серьёзность блеснула в глазах Теарай-Óни. — Неохота признавать, но это так, — Ину-Хоо поднялся и осмотрел себя, недовольно морщась. — В следующий раз они у меня точно за всё заплатят, — одежда и перья были сильно опалены, запах неприятно бил в нос. — Нам стоит уведомить Тамадзуки о случившемся. Нам стоит теперь быть осторожнее, — сложил руки на груди Теарай-Óни. Ину-Хоо снова кивнул, добавляя: — К тому же обязанность охранять Содемоги-саму никуда не делась, — он развёл крыльями. — Уходим, — цыкнул Теарай-Óни, и они с Ину-Хоо вернулись в строящееся здание. — Где Тамадзуки-сама? — Ину-Хоо оказался среди других ёкаев из Сикоку. — Ушёл. Чего орёшь? — нахмурилась Кагибари-Онна, бросая на него косой взгляд. — О, неужто и вам досталось? — она глумливо усмехнулась. — Чья бы корова мычала, Хари-Онна, — косо взглянул на неё Теарай-Óни, проходя и усаживаясь на холодный пол. — Куда ушёл Тамадзуки? — Самим бы знать, — сложила руки на груди Кагибари-Онна и слегка понизила голос, бросая взгляд на Инугами: — Он даже не сообщил о своём уходе Инугами. Теарай-Óни проследил за взглядом женщины: Инугами всем своим видом излучал злость и недовольство. Парень тяжело дышал, то сжимая, то разжимая кулаки, сдерживая эмоции, рвущиеся наружу. Ёсудзуме полуприкрытым взором смотрела на вечернее небо. Она была практически уверена, что знает, где именно сейчас находится Тамадузки. И с кем он.***
Рикуо и Цурара остановились после нескольких минут бега. Санбагарасу вскоре приземлились рядом с ними. — Вы в порядке? — Рикуо беглым взглядом осмотрел детей Карасу-Тенгу. Хоть он и знал, что Санбагарасу могут за себя постоять, всё равно беспокоился. — Благодарим за беспокойство, Рикуо-сама, — ответил Куромару, Тосакамару и Сасами согласно кивнули. — Мы рады, что и вы целы. Нура с благодарностью кивнул и посмотрел на Цурару. — Я в полном порядке, Рикуо-сама, — опередила его вопрос Ойкава, кивая с улыбкой. — А? — девушка вдруг вздрогнула и замотала головой туда-сюда. — Что такое? — Рикуо нахмурился. — А где Ясу? Она же точно была с нами. Куда она могла уйти? — Цурара смотрела по сторонам, будто бы ждала, что в следующую секунду Ясу покажется из-за угла или дерева. Нуру словно окатило ледяной водой, и большая часть попала прямо за шиворот. Во всей возникшей суматохе он совсем не следил, куда подевалась Ясу. Да, парень знал, что девушка может за себя постоять. Однако... тот факт, что на Ясу уже нападали, не исключает, что её атакуют снова. Парень сцепил зубы, карие глаза наполнились волнением, так отчётливо показавшимся. Сасами уже хотела спросить, что случилось. — Вам не стоит так переживать, — раздался голос, полный непоколебимого спокойствия. Все обернулись и увидели светловолосую девушку с яркими голубыми глазами, в кимоно, хакама и амагото. В ухе покачивалась серьга. — Кто ты? — Цурара среагировала первая и загородила собой Рикуо. Санбагарасу также взяли в обе руки посохи. — Цурара, ребята, успокойтесь, — Рикуо нацепил неловко-нервную улыбку. — Я её знаю. Ойкава и Санбагарасу с некоторым удивлением взглянули на парня. Рикуо обошёл Цурару и оказался прямо напротив Аяме. — Ты... Аяме, да? Подчинённая Судзин-сан, — Рикуо постарался обращаться с Некоматой дружелюбно, хотя помнил каким недоверчивым взглядом буравила его Аяме прошлую ночь. Казалось, кошка даже не дышала, когда яркие голубые глаза смотрели на него. Но Аяме чётко исполняла приказ Ясу и не двигалась, не мешая девушке обрабатывать раны Кейкаин. Рикуо также наблюдал за ней, краем глаза, но большей частью взор его фокусировался на Судзин. Тогда чуткая ёкай слегка сдвигала голову в сторону, загораживая девушку. На вопрос Нуры Аяме лишь слегка кивнула. Ей всё ещё было сложно поверить, что стоящий перед ней невысокий шатен с карими глазами в очках и высокий парень с бело-чёрными волосами и алым взглядом — один и тот же человек. Но Аяме отметила одну общую вещь, которая сразу бросилась ей в глаза — смесь эмоций, когда речь зашла о её госпоже. Аяме плевать было, кто он такой, какие у него мотивы. Главное — он не причиняет Ясу вреда, а, значит, Аяме на него всё равно. Должно быть всё равно. — Что ты имела в виду, сказав, что переживать не стоит? — Рикуо заговорил на интересующую его тему. — Ясу-сама предупредила меня о таком развитии событий, а потому просила сказать: "Не стоит обо волноваться. Я вернусь, когда закончу", — Аяме прикрыла глаза. — Ясу знала? — Цурара не знала, чему удивляться больше: тому, что у Ясу, оказывается, есть та, кто испила с ней сакадзуки или тому, что Судзин сумела предвидеть будущее. — Нет. Ясу-сама не провидица, — слегка покачала головой Аяме, не двигаясь с места. — Она просто рассматривала многочисленные варианты развития событий и говорила о них вслух, давая мне определённые указания, как поступить в том или ином случае. Только и всего. — Ты не знаешь, где Судзин-сан, да? — Рикуо сам не заметил, как голос немного стал холоднее. — Вы обвиняете меня в этом? — Что, если да, — сощурился Рикуо. — Разве подчинённый не должен знать о местоположении того, кому служит? Или хотя бы волноваться? "Кто бы говорил... — едва не ляпнула Аяме, но сдержалась". — В ваших словах есть правда, — Аяме едва заметно кивнула. — Но вы, — она бросила на него колючий взгляд, — явно не тот, кому следует говорить мне об этом. Я знаю, что это моя оплошность, и я её обязательно исправлю. Однако знайте, — девушка на секунду замолчала, — Ясу-сама не будет меня винить в том, что меня нет в данный момент подле неё. Если не верите, — она развернулась и начала уходить, — можете сами спросить у госпожи, когда она вернётся. На этом я откланяюсь, — она кивнула и ушла, скрываясь в проходе между домами. — Рикуо-сама, каковы ваши приказания? — осторожно спросила Цурара, сама не до конца понимавшая, чем думала Ясу, и что с ней. — Возвращаемся в дом, — Нура закрыл глаза, с силой сжимая кулаки и выдыхая. Он не может ничего предъявить Ясу или запретить ей делать что-либо. А вот выразить беспокойство и высказать всё, что думает о безрассудстве девушки — может. Нура это сделает, когда Ясу вернётся и когда они останутся одни. Парню не хотелось, чтобы кто-то ещё слышал их разговор. — Слушаемся, — произнесли аякаши и последовали за Нурой, мрачным как никогда ранее.***
Содемоги сумел уйти. Чтоб его!.. Я выбежала на противоположную сторону леса и оглянулась назад. В небе парили Санбагарасу и Ину-Хоо. Я нахмурилась. Внутри была борьба: вернуться или попытаться отыскать Содемоги. Если вернусь, могу упустить Содемоги, и вероятность того, что сумею найти его в следующий раз, заметно снижается. Ни Содемоги, ни Тамадзуки не дураки, как и остальные Семь паломников. Они станут вести себя осторожнее, по крайней мере, так поступят умные люди... то есть ёкаи. К тому же возможность нападения на другой храм или другое святилище не исключена никак. Содемоги не пострадал настолько сильно, чтобы прекратить свою смертельную деятельность. С другой, если продолжу поиски — хотя бы попытаюсь — может Боги смилостивятся и помогут его найти. Однако... насколько велики мои шансы того, что моя затея увенчается успехом? К тому же ни Рикуо, ни Цураре не рассказала о своих замыслах, потому что сама не думала, что решусь на подобное. Действовала, совсем не думая. Они наверняка будут волноваться, когда не обнаружат меня рядом. Я всё же продолжила поиски, обыскивая ближайшие храмы и святилища. Какие-то были под охраной ёкаев из дома Нуры, потому ближе я подходить не стала. Но все, абсолютно все, места обитания богов я обойти за несколько часов не смогу. К тому же есть и совсем маленькие святыньки, почти заброшенные и заросшие травой, но в них всё равно теплится жизнь бога. Небо уже начало заметно темнеть. Вечер и сопровождающие его сумерки постепенно уступали место летней, безоблачной и прекрасной звёздной ночи. Если бы не происходящие события, я бы обязательно полюбовалась ими. Возможно, под тихую музыку в наушниках и с какими-нибудь закусками. Сейчас не до этого. Я помотала головой. Содемоги я уже не найду. Как бы ни было печально признавать это. Похоже, я зря потратила время и нервы, причём не только свои, но и Рикуо с Цурарой. И Аяме. Выдохнула и прикрыла на минуту глаза, прислушиваясь. Шорох листвы сразу привлёк моё внимание. Будто кто-то сгрёб граблями кучу листьев, а после разбросал в разные стороны. Я дёрнулась, чтобы обернуться, когда вспомнила, что маски на мне нет. Осторожным и медленным движением я нацепила маску и повернулась. Передо мной на расстоянии около трёх-четырёх метров стоял Тамадзуки. Парень довольно ухмылялся, глаза странно сверкали в накатывавшей темноте. Бр... Аж мурашки побежали! — Да, всё как Ёсудзуме и говорила, — промолвил Тануки. — И маска, и одежда, — он покивал. Осторожнее, Ясу. Осторожнее. Тануки, как и Кицуне, не так просты, особенно, если стоящий перед тобой Тануки — один из сыновей Инугамигьёбу Тануки, известный, по большей части, среди долгожителей потустороннего мира. — Я удостоилась большой чести, раз сам Инугамигьёбу Тануки Тамадзуки захотел меня найти, — уголок губ дёрнулся в ухмылке. — Чем обязана? — я сцепила руки за спиной. Посмотрим, что из этой беседы выйдет. — Радует, что мне не стоит представляться. Назовёшь своё имя? — Даже не удосужились узнать, с кем хотите встретиться? Не слишком ли глупо для такого, как ты, — добавляем в голос больше насмешки. — Что же, — я аккуратно, нарочито медленно убрала маску с лица, однако всё ещё прикрывала ею нос и губы, — меня зовут Ясу. Судзин Ясу. Рада нашему знакомству, — я сощурилась, хихикнув. Судя по тому, что парень никак не отреагировал, он не признал во мне ту, что, по сути занимает то же положение, что Инугамигьёбу Тануки-сан или Нурарихён-сан. Что ж... мне может сыграть это на руку. — Итак, чем обязана присутствию столь уважаемой личности? — наклонила голову набок, ядовито щурясь, совсем как Хаяте. Уж наблюдая за этим ёкаем, я не могла не научиться строить такие же гримасы, что и он. По крайней мере, пытаться. Себя ж со стороны не вижу — сказать не могу. А Хаяте никак не комментирует, хотя замечает. Гадёныш длинноволосый... Но что-то я отвлеклась. — Я хотел узнать, — он преодолел расстояние между нами, оказываясь чуть ли не вплотную, — что такого моя сестра Аяме нашла в тебе? — Тамадзуки понизил голос до шёпота, немного пугающего шёпота. Стоп! Стоп! Стоп! Куда так близко-то?! — Какая милая любовь со стороны младшего братика. Где ж ты, родной, был до этого? — я сделала широкий шаг назад. Продолжаем играть... Та же лисья улыбка, скрытая за маской, тот же прищуренный пурпурный взор, та же насмешливо-лукавая интонация. Надеюсь, румянец на щеках не проступил... Хотя у меня нет цели играть убедительно. Тогда зачем я это всё делаю? Хм. Наверное, чтобы в чём-то убедиться. В чём же? — У меня было столько неотложных дел, что некогда было и вздохнуть спокойно. Однако я всегда беспокоился о своей любимой сестрёнке, — от слов Тамадзуки я внутри скривилась. Может, кто-то другой и поверил бы в мелодичные слова Тануки, но уж точно не я. Аяме яро ненавидит Тамадзуки. Не думаю, что парень питает к ней обратные чувства. В противном случае, он мазохист. Хотя... кто сказал, что он не говорит именно таким тоном намеренно? И такое вполне возможно. Продолжай играть, Ясу. Главное, не переборщи. Ты можешь. — Отвечая на вопрос, — продолжила я после долгой паузы, — об этом лучше спросить Аяме. Я не могу залезть к ней в голову и узнать её мысли. Да и не хочется. Лишняя головная боль, — я наигранно устало вздохнула, прикладывая руку к груди. — Почему бы тебе не наведаться к ней лично? Уверена, она обрадуется, — ага, так обрадуется, что потом придётся собирать одного Тануки по кусочкам. Причём делать это буду я. Тамадзуки слегка рассмеялся, опустив голову на грудь. — Ты же не дура, далеко не дура, — он сменил тон голоса. Слишком быстро, а значит, два варианта: поехал кукухой, либо до этого была игра, как, впрочем и с моей стороны. Я терпеливо ждала, продолжая улыбаться и щуриться, со всё так же наклоненной набок головой. Такими темпами у меня глаза заболят, и шея с губами за ними последуют. — Что ты сделала с Аяме? — Тамадзуки поднял голову. Ладонью он закрывал себе лицо, глядя на меня через раздвинутые пальцы, но золотисто-жёлтые продолжали блестеть. И этот блеск мне очень и очень не нравился. — Я не понимаю, о чём ты, — прикинусь дурочкой, авось прокатит. — После смерти своих матери и сестры Аяме замкнулась, не подпускала к себе, не доверяла никому. Она была опустошена полностью. Потом пропала. Отец с ума сходил, думая, где может находиться его любимая дочурка, — Тамадзуки раздражённо, если не зло, цыкнул, продолжая улыбаться. — И вдруг спустя столько лет, более полувека, она объявляется! И где? — он резко подошёл ко мне, в этот раз отходить я не стала. — В подчинённых у какой-то малявки, ещё вдобавок которая и часть клана Нура. Так что ты сделала?! — он крикнул мне буквально в лицо, и золотисто-жёлтые глаза полыхнули. Я впала в шок. И улыбка, и прищур испарились моментально. Да что с ним такое?! Я хлопала глазами, а сам парень тяжело дышал. Какого чёрта вообще происходит?! У Тамадзуки крыша съехала окончательно или только движется к конечной точке? — Я не часть клана Нура, тут ты ошибаешься, — натянула милую улыбку я, сжимая маску. Тамадзуки моментально остыл и выдохнул, раздражённо и устало. — А насчёт Аяме, повторюсь, ничего сверхъестественного я не делала. Просто дала то, что ей надо было. И всё. — И что же? Уж больно интересно, — он буквально навис надо мной, и глаза опять заблестели. Вот оно! То-то я думаю, что с ним не так! У него в глазах отражается безумие, которое ему удаётся подавлять. Интересно, как давно оно у Тамадзуки? А может... он сам не замечает этого?.. Ещё хуже... — Отвечай, — он взглянул на меня исподлобья, и лучше бы Тамадзуки крикнул. От тихого голоса мурашки бегут быстрее и чаще, чем от громкого. — Нет, — я покачала головой. Фиг тебе! Думаешь, я разболтаю тебе в каком-то смысле конфиденциальную информацию? Мечтай! Тамадзуки распрямился и вновь посмотрел на меня. Теперь золотисто-жёлтые полыхали ярко и так же, как и раньше. Безумие или что-то схожее с ним скрылось в глубине его сознания, затаившись на какое-то время. Вот надолго ли?.. — Я узнал, что хотел, — Тамадзуки отошёл и развернулся. Я не смогла не выгнуть бровь. — Похоже, моя сестрёнка Аяме так и осталась слабачкой, раз не уяснила прошлый урок, — злость от его слов моментально вскипела во мне. — Стоит ли мне преподать его ей снова? До этого я держалась, так как какие-либо другие эмоции, помимо холодного спокойствия, были не нужны. Сейчас можно было немного выпустить пар. Главное, опять же, не перестараться. — Так ты причастен к смерти её матери и сестры? — тень пробежала по лицу. — И что с того? — он обернулся и то ли хмыкнул, то ли присвистнул от удивления. — Ты что-то мне сделаешь? — бессмертия пожрал где-то или что?! Что за тон такой?! — Ты ведь, как оказалось, самая обычная ёкай со своими причудами. К примеру, эта игра. Она ужасна, — глумливо произнёс он. Спокойно, Ясу, спокойно. Он тебя просто провоцирует, как уже, уверена, делал. Успокойся. Нападёшь сейчас, всё пойдёт коту под хвост. Он только этого и ждёт. Голос разума изо всех сил удерживал меня. Чёртов Тануки... Я выдохнула, прикрывая глаза. Надеюсь, у тебя есть ещё минутка свободного времени, вшивый Тануки. Прицепив маску к хакама, я быстро подошла к нему. Он продолжал ухмыляться. Врезать бы тебе и стереть эту ухмылочку с морды. Кулаки так и чешутся! Спокойствие... Только спокойствие... Уж следующую реплику нужно отыграть безупречно... Схватила за галстук и притянула парня к себе так, что наши лица оказались в нескольких сантиметрах, если уж не миллиметрах, друг от друга. — Ты ходишь по тонкому льду, — я взглянула на него, растягивая непомерно широкую улыбку и изо всех постаралась, чтобы в моих глазах отразилось то же безумие, что и в его глазах я уловила ранее. Только моё безумие должно быть опаснее. Осторожно выпускаем ёки... Я ощутила, как осоре расползся в небольшом радиусе вокруг нас. Ухмылка сползла с лица Тамадзуки. Он дёрнулся. — Следи за тем, чтобы этот лёд не сломался и ты не провалился под него, Тамадзуки, — я сощурилась, продолжая тянуть улыбку. Хватит безумия, теперь только улыбка, спокойная улыбка. — Кто знает, что ждёт под ним. Или кто... — последние слова я произнесла тем же шёпотом, что и он, постаравшись скопировать интонацию, — было приятно поболтать с тобой, Тамадзуки. — Я хохотнула, содрогаясь всем телом и отпустила его. Тамадзуки сцепил зубы, и сам отошёл от меня подальше. Кажется, получилось... Будем надеяться, что хоть это его как-то отрезвило. После я убрала осоре и, помахав рукой на прощание с обворожительной улыбочкой, ушла. Раздражающей она, улыбка, была для Тамадзуки. Я видела краем глаза, как лицо его исказилось. Видимо, он ожидал несколько иного результата. Что же... Закинула руки за голову, идя уже по тихому, погрузившемуся в сон району. Я узнала одну вещицу, а именно то, что у Тамадзуки не всё в порядке с головушкой. Теперь пришла другая мысль: а всегда ли он таким был? Не похож что-то Инугамигьёбу Тануки на сумасъехавшего, хотя я мать Тамадзуки не знаю от слова совсем. Может, и от неё передалось. Если же не так: что сделало его таким? Может, если узнать причину, появится шанс снизить опасность, исходящую от Тамадзуки? Я помотала головой. Пока отложу эти мысли. Лучше поговорить об этом с Аяме. Она должна ждать меня дома, следуя моим указаниями. Кстати, может, заглянуть к Нуре сейчас? Конечно, парень вполне может спать — что логично — однако сколько бы раз я не наблюдала за ним с крыш соседних домов, Рикуо всегда был во дворе, смотрел на сакуру и принимал облик ёкая и пребывал в нём чуть ли не всё оставшееся время до рассвета. Вот схожу и узнаю! Ободрённая, я направилась к дому Нуры.