***
Настенные часы тикали, и в тишине издаваемый ими звук казался уж очень громким. Ясу, подобрав ноги, сидела за круглым столиком на коротких ножках, чабудаи, а напротив неё расположилась высокая женщина. Её чёрные волосы были убраны в низкий, пышный пучок, украшенный заколкой в виде распустившегося белоснежного лотоса, позволяя обратить внимание и на дугообразные, но длинные и заострённые бордовые рога. — Ясу, — женщина сделала глоток чая и взглянула на девушку серыми с оттенком зелёного глазами. — Если ты хочешь что-то спросить или сказать мне, говори или спрашивай. Не тяни кота за хвост, — она прищурилась. Судзин дёрнулась и подняла взгляд на мать. — Извини... — виновато протянула Ясу, улыбаясь. После девушка кашлянула и собралась с мыслями. — В общем, помнишь я тебе рассказывала про стычку между кланом Нура и Сикоку? За открытыми сёдзи, ведущими на балкон, виднелись крыши жилых номеров гостиницы и слышался отдалённый говор постояльцев. — Да, помню, — прикрыла глаза Кидзё. — Провалами в памяти, слава Богам, пока не страдаю. Благодаря твоим рассказам на протяжении всего времени у меня в голове сложилась более-менее цельная картина произошедшего. Или ты хочешь что-то добавить? — Добавить, — кивнула Ясу, держа в руках чашку с чаем. — Мам, ты что-то знаешь про Молот Короля Демонов? Чашка в ладонях Рейны замерла, и она будто обратилась в камень на несколько секунд. Судзин вся подобралась, пристально следя за каждым движением матери. Женщина, прикрыв глаза, помолчала, выдохнула, поставила чашку на стол и только после посмотрела на дочь. — Что конкретно ты хочешь узнать? — она опëрлась на сплетëнные пальцы. — Что вообще такое этот Молот Короля Демонов? Кто его создал? Как Молот Короля Демонов связан с кланом Нура? — на одном дыхании выпалила Ясу. — Учитывая, что ты уже и ранее сталкивалась с этим мечом, ничего удивительного в твоей заинтересованности нет, — непонятно было то ли Рейна обращается к самой себе, то ли к Ясу. — Молот Короля Демонов появился в эпоху Эдо, около трëхсот пятидесяти лет назад... Девушка внимательно слушала рассказ матери. На её лице отражались то недоумение, то серьëзность, иногда даже неверие, сменяя друг друга. Она поставила чашку на стол и ловила каждое слово Рейны. — Это всё, что мне известно, — закончила женщина, наблюдая за дочерью. — Приплыли... — выдала Судзин, водя пальцем по краю чашки и вперившись взглядом в поверхность стола. — Наверное, в реальности это выглядело... Жутковато. — Не самое приятное зрелище, соглашусь, — кивнула Рейна. — Честно, я думала, что твоя реакция будет более бурной, но ты спокойна, — отметила она. — Уже раз увидев способности этого меча, я не думала, что его история будет слишком обыденной, — пожала плечами Ясу, хмыкнув. — А что насчёт последнего вопроса? — поинтересовалась она, поднимая глаза. — Я не услышала ответ на него. — Сожалею, но я ничего не знаю о связи Молота Короля Демонов с кланом Нура, исключая тот факт, что им попытались убить Второго главу, Нуру Рихана, — покачала головой женщина. — Но кому как не тебе знать подробности того происшествия, — она слегка прищурилась. — Не поспоришь... — с кривой улыбкой ответила Судзин. — Ммм, можно ещё кое-что спросить? — Конечно, — кивнула Рейна. — Ты знакома с кем-то, кого называют Ёсудзуме? Бывшая подчинëнная Тамадзуки представляла для Ясу такой же интерес, как тот же Молот Короля Демонов. — Ну, ты опиши мне её или его. Ëсудзуме — это ведь общее название для всего вида, — сложила руки на груди Рейна. — Что же у этого ёкая имени нет? — К моему сожалению, она была настолько немногословна, что не представилась, а может не посчитала нужным это сделать. Хотя, стоит отметить, я тоже не говорила ей своего имени, — пожала плечами девушка, а потом выполнила просьбу матери. — Прости, — после несколько минут раздумий в серо-зелëных глазах отразилось сожаление. — Тебе лучше спросить об этом Найару или Первую Гудзи. Они живут куда дольше меня, наверняка знают больше. Моих лет явно недостаточно, чтобы ответить на твой вопрос. — Так и сделаю, но только завтра, — широко и бодро улыбнулась Судзин, однако спустя секунду девушка издала нервный и смешок, уставившись куда-то за спину Рейны. — Что там такое? — женщина обернулась и сразу же нахмурилась, отчего вены на лице, шее и руках начали вздуваться и выпирать. А всё потому, что кто-то уцепился за стойки перил обеими руками. Рейна вздохнула и закрыла глаза. — Дайки, — ледяным тоном произнесла она. Сжимающие деревяшки кулаки дрогнули. — Да? И меж стоек показались голова и лицо, глядящее на явно недовольную Рейну такими большими-большими и честными-честными глазами, что, казалось, ничего такого их обладатель не сделал, чтобы заставить женщину заговорить недобрым голосом. — Что ты делаешь? — задала краткий вопрос Рейна, буравя парня взглядом. — Висю, — с широченной и несколько нервной улыбкой ответил тот. — Это я и так и вижу и прекрасно понимаю, второй этаж как никак. Почему ты это делаешь? — Ну, я планировал залезть на балкон, но вы, мама, меня заметили быстрее. Хе-хе, — продолжая держаться одной рукой за стойки перил, он почесал свободной ладонью шею. — Для того чтобы оказаться в помещении или на балконе есть двери, пользуйся ими, — Рейна не глядя взяла лежащую по правую руку от неё кисеру и начала крутить в руках, будто бы таким способом пытаясь отвлечься. — К тому же если постояльцы увидят тебя в таком положении, могут возникнуть ненужные вопросы. И что это за "хе-хе"? — Ну, сейчас-то на улице пусто. Вам не о чем беспокоиться, мама, — продолжал улыбаться парень, теперь немного покачиваясь. — Многие ёкаи заняты приготовлениями или помогают с ними, а люди... ну, уверен, они тоже делают свои какие-нибудь людские дела. Стоило курительной трубке в руках Кидзё замереть, а серо-зелёным глазам метнуться в сторону Дайки, как тот моментально отпустил стойки перил, испуганно икнув. Только после того, как парень пропал из виду, Ясу позволила себе новый смешок. Женщина вздохнула и поднялась на ноги, выходя на балкон. После она путём нехитрых манипуляций закурила, всё также держа спину прямо, плечи — расправленными, а взгляд оставался твёрдым и сосредоточенным. Рейна определённый промежуток времени всегда находилась в таком напряжённом состоянии, ведь в противном случае иллюзия, созданная Кидзё может исчезнуть. Способности женщины заключались в искажении реальности, меняя её так, как ёкай было нужно, и именно поэтому обитатели храма и постояльцы гостиницы "Омагатоки" — люди и тех, в ком была даже крупица крови аякаши, — не встречались друг с другом, иначе возникли бы лишние проблемы. Хотя ёкаи и могли прятаться от посторонних глаз, некоторые всё же умудрялись и забывать об этой мере предосторожности. К тому же шум, который иногда создавали ёкаи, сокрытию особо не поддавался, так как аякаши редко следили за этим. Особенно тщательно она наблюдала за территорией гостиницы во времена каких-либо важных событий или когда людей становилось больше, чем ёкаев, создавая дополнительную иллюзию спокойствия и тишины. Однако Рейна всё равно старалась и расслабляться, проводя время с семьёй. Буквально через минуту послышался громкий топот, фусума отворились, и на пороге появился Дайки со всё той же улыбкой, широкой и весёлой. — Прошу прощения! — громко гаркнул он на всю комнату. Рейна обернулась и кивнула: лицо её посветлело, и тёмно-синие вены заметно поблёкли. — Рада видеть тебя, Дайки, — улыбнулась брату Ясу. — Давненько я тебя не видел, Ясу, — Дайки уселся за стол, скрестив ноги и с силой потрепав девушку по голове, на что Судзин рассмеялась. — Как поживаешь? Я слышал, в последнее время ты редко появляешься в гостинице и храме, — Дайки не переставал улыбаться. — Что случилось? Неужели нашла себе более весёлое развлечение? — он ухмыльнулся и снова растрепал тёмно-каштановые волосы сестры. — Можно и так сказать, — кивнула Ясу, теребя прядь волос. — В Укиё-э было даже... Хм-м-м... Интереснее, если можно так сказать, — хмыкнула она. — Укиё-э... — задумался Дайки. — А эт где? — уставился он непонимающими гетерохромными глазами на Ясу. — Это на равнине Канто, недалеко от Токио, — девушка смерила брата несколько скептическим гречишным взглядом. — Как можно этого не знать? — Меня никогда этот город не интересовал, что плохого в моём незнании? — развёл руками Дайки, смотря в сторону. — Но Канто... Это же владения клана Нура, если память мне не изменяет? — О-о-о-о... Я удивлена, что ты осведомлён об этом, — с лёгкой насмешкой произнесла Ясу. — Дайки тоже принимал участие в событиях, о которых я тебе недавно рассказывала, — подала голос Рейна, возвращаясь в комнату и кладя кисеру на стол. — Точнее, он увязался за мной. — О чём вы, мама? — задумчиво потёр шею парень, всем своим видом показывая, что он и правда не понимает смысл слов Рейны. — Примерно три с половиной века назад, эпоха Эдо, город Токио на тот момент назывался Эдо, — перечислила женщина. — Теперь припоминаешь? — А! Всё вспомнил! — вскрикнул Дайки, подскакивая, и почти сразу же скривился. — Фе! Тогда я впервые увидел настолько нелицеприятных аякаши. Мерзость какая! — он высунул язык и поморщился. — Это было ужасно, противно, в общем, фу! — Ого, впервые вижу, чтобы ты так о ком-то или чём-то так распинался, — удивилась Судзин, и на её губах продолжала играть улыбка. — Я просто говорю правду. Видела бы всё сама, согласилась бы со мной без всяких разговоров, — фыркнул Дайки. — Спасибо, пожалуй, откажусь от твоего предложения, — подняла руки Ясу, будто бы сдаваясь. — А почему тебе вообще стали интересны события Эдо? — продолжил задавать вопросы Дайки. В это время Рейна молча наблюдала за своими детьми, а на чабудаи уже стояли свежезаваренный чай и новая чашка. Заметив это, Дайки кивком поблагодарил женщину и залпом осушил чай. — Конкретно мне был интересен Молот Короля Демонов, а эта катана и Эдо, как оказалось, неразрывно друг с дружкой связаны. — Молот Короля Демонов?! — воскликнул Óни, теперь уже вскакивая на ноги и глядя на сестру с приоткрытым от удивления ртом. — На кой чёрт тебе знать об этой преопаснейшей штуковине?! — Так уж вышло, что мне повстречалась эта катана на пару с её неумелым владельцем. Я... и раньше слышала про этот меч от Второй Гудзи, но по её словам этот меч должен был храниться в Сикоку как реликвия. Конечно же, мне стало интересно, — нашла объяснение Ясу, опустив подробности. — Сикоку? — снова задумался Дайки, возводя глаза к потолку. — Я слышал, что с Сикоку разобрался клан Нура совсем недавно. — Выходит слухи дошли даже до Тооно. Дайки кивнул. — Погоди... — в голове Óни закрутились шестерёнки. — Территория клана Нура — Канто, Токио и, как я понял, Укиё-э расположены на этой самой равнине, и ты тоже последние месяцы была в Укиё-э... Хммм... — Давай, Дайки, шевели мозгами, — с усмешкой подбадривала его Рейна. Ясу косилась на брата и немного нервничала. Она не могла с точностью сказать, как Дайки отреагирует на её особые отношения с молодым господином клана Нура и додумается ли он вообще до этого. Судзин считала эту нервозность совершенно глупой и ненужной, но сделать у неё ничего путного не получалось. — О, понял! Ты наверняка видела, чем вся та заварушка закончилась, верно же? — предположил парень. — Да, ты прав, — кивнула девушка, мысленно облегчённо выдыхая. Рейна прекрасно видела лёгкое волнение дочери и не могла не хмыкнуть и не покачать головой. Даже несмотря на то, что Ясу считается взрослой и старается быть как взрослая, во многом она остаётся ещё совсем новичком. Женщина не считала это чем-то плохим, наоборот, находила иногда поведение дочери даже забавным и милым. Наверное, Рейна видела во влюблённой Ясу и себя, когда сама впервые кого-то полюбила. Что касается Дайки, то он на самом деле не приходился родственником не ей самой, ни Ясу, ни ею мужу, ни сыну, ни приёмной дочери. Однако Рейне сие знание нисколько не мешало принимать рогатого, со светло-русой густой, но короткой шевелюрой, с разноцветными глазами Óни как собственного сына. Об отсутствии родственной связи между ними знала и Ясу и так же, как и Рейна, не обращала внимание на данный факт. В свою же очередь сам парень отвечал им обеим тем же, относился к ним, как к матери и младшей сестре, не более. — Я надеюсь, ты не трогала Молот Короля Демонов? — серьёзным тоном спросил Дайки, чуть сощурившись. — Ну, только лезвие, а рукоять нет, — честно ответила девушка. Дайки с шумом втянул носом воздух и недовольно и с лёгким беспокойством начал буравить сестру взглядом. Ясу глаз не отвела скорее из-за упрямости нежели из-за несогласия с чувствами брата. — Мама, неужто вы ничего не скажите ей? — Дайки прибегнул к помощи Рейны. — Эй, нечестно обращаться к маме! — Возмутилась Ясу. — Такого условия не было, значит, можно! Ничего не знаю, — сложил руки на груди парень, слегка вздёрнув нос. — Ты подвергла себя ненужной опасности, так что хотя бы небольшой выговор ты заслужила. — Мама уже всё мне высказала, тебе не стоит утруждаться и читать мне лекцию ещё раз, — прикрыла глаза Ясу, фыркая. — Да и если не браться за рукоять, ничего ужасного не случится. — Серьёзно? — Дайки повернул голову в сторону Рейны. — Да, — коротко ответила та. — Однако я ничего не имею против, если ты снова напомнишь сестре о важности инстинкта самосохранения, — на губах женщины была видна лёгкая улыбка, так что сразу стало понятно, что Рейна подшучивает над дочерью. — Мама! — Судзин изобразила возмущение, едва сдерживая смех. — Отлично! — радостно воскликнул Дайки, с готовностью потирая ладони. — Ну что, сестрёнка, готова? — широко, но совершенно безобидно улыбался он. — Я предлагаю договориться, Дайки, — решила подыграть ему Ясу, начав отодвигаться в сторону фусума. — Решим всё конструктивным диалогом. — Щас ты узнаешь, что бывает, если заставить меня чересчур сильно беспокоиться, — Дайки резко оказался подле сестры и начал ту щекотать. Судзин заливисто расхохоталась, повалившись на пол и сквозь слёзы и смех прося брата прекратить. Рейна смотрела на то, как веселятся пусть и неродные брат и сестра, и не скрывала тёплой материнской улыбки. Дайки, наконец, остановился и поднялся на ноги, помогая и Ясу встать. Девушка ещё немного подрагивала от смеха и вытирала оставшиеся в уголках глаз слёзы. Одежда слегка помялась, а волосы растрепались ещё сильнее. В фусума легко постучались. — Кто там? — задала вопрос Рейна, вновь становясь серьёзной. — Рейна-доно, это Уроко. Могу я войти? — раздался голос Нингё. — Входи. Уроко раздвинула фусума, почтительно склонившись. Нингё сидела на деревянном полу. — Ты, должно быть, ищешь Ясу, — прикрыла глаза Рейна. — Уроко, что случилось? — обратилась к мико Ясу. — Так вы были здесь, госпожа, — Нингё подняла голову, но чуть только она увидела внешний вид Судзин, то не могла не вздохнуть. Ясу неловко улыбнулась. — Ясу-сама, у вас ещё есть незаконченные дела, — склонила голову Нингё. — Я пришла, чтобы напомнить вам об этом. — Я всё прекрасно помню, Уроко, просто решила заглянуть к маме и поболтать. Я уже собиралась возвращаться в храм, — Ясу будто бы увещевала мико и успокаивала её. — Приятно слышать благоразумие в ваших словах, — кивнула Нингё. — Не хочу вас торопить, — она поднялась на ноги и снова поклонилась, — но прошу, — Уроко отошла, и взору Ясу, Дайки и Рейны предстал пустой коридор. Все трое без слов поняли Нингё, а Кидзё и Óни одновременно взглянули на Судзин. — Поняла-поняла, — смирилась та, вздохнув. — Я иду, уже иду. Увидимся позже, — выйдя, она обернулась и помахала матери и брату и ушла в сопровождении Уроко. — Буду с нетерпением ждать твоего выступления, сестрёнка! — крикнул ей Дайки, выглядывая в коридор. Судзин снова повернула голову и широко улыбнулась. Оставшись наедине, Дайки и Рейна некоторое время молчали. — Мама, — первым заговорил Óни, вновь подходя к сидящей за чабудаи женщине, — появление Молота Короля Демонов, канеш, не самая приятная новостейка, спорить-то не спорю, но есть дела и посерьёзнее, — парень нахмурился. — Думаешь, Хагоромо Кицунэ представляет большую опасность? — женщина налила себе ещё чая, прикрывая глаза. — Как вы поняли, что я про неё говорю? — дёрнулся Дайки, и вся серьёзность растворилась. — Многие аякаши знают о её возвращении, я в том числе. В Киото нынче неспокойно, — она сделала глоток. — Ну, а ты завёл этот разговор, потому что боишься, что Ясу может пострадать, если отправится туда? — Канеш, да, — твёрдо ответил Дайки. — Я почти уверен в этом, раз в прошлую заварушку подобного масштаба в Эдо отправилась Вторая. Да только в отличие от неё, Ясу... Ей не хватает опыта! Что она может противопоставить тысячелетней лисице?! Это верная смерть! Разве вы не думаете также, мама?! — Я не могу не переживать за неё, Дайки, — тон голоса Рейны похолодел, она косо взглянула на парня, заставляя того остыть и проглотить слова. — Всё-таки я её мать. Но гадать сейчас бесполезно, как и накручивать самих себя. Касаемо Ясу, в первую очередь, это её решение: ехать или не ехать, — Кидзё понимала, что последние слова глупы, и её дочь выберет первый вариант. Есть достаточно причин, по которым она может решиться на поездку в Киото. — Далее, это её обязанность, как Гудзи. Ты сам ведь упомянул Найару-доно. К тому же твоя сестра не так безрассудна, чтобы лезть в бой с противником, шансы победить которого малы. Никто из храма тоже не допустит смерти Ясу, скорее уж, сами погибнут, но защитят её. А Первая и Вторая Гудзи наверняка поговорят с Ясу о предстоящей поездке в Киото. Я не считаю необходимым донимать Ясу вопросами о Киото, она сама расскажет, если захочет. Возможно, мои следующие слова покажутся тебе чересчур наивными, но что будет, то будет. Так я думаю. Дайки поджал губы и кивнул, явно подавляя желание возразить матери. — Я вас понял, мама, — пробурчал он. Рейна кивнула и нежно улыбнулась ему, явно стараясь ободрить. Однако, несмотря на прожитые годы, самообладание и свои же собственные слова, она так и не смогла окончательно унять беспокойство.***
— Ясу-сама, — Уроко отставала от Судзин на пару шагов, — Первая Гудзи просила зайти к ней, когда у вас будет время. — Поняла тебя, спасибо, — кивнула Ясу, идя по знакомым коридорам. Спустившись на первый этаж и выйдя на улицу, она, как и Уроко, предварительно скрыв себя от посторонних глаз, с удовольствием оглядела двор гостиницы: растущие криптомерии и ели, местами возвышающийся бамбук, кусты самшита и гортензии, каменные торо, вымощенные некрупным камнем и уводящие к другим зданиям гостиницы дорожки. Был также и пруд, на поверхности которого цвели лотосы, такие же белоснежные, как и украшение в волосах Рейны. Но долго засматриваться девушка не стала и в быстром темпе вышла за ворота, на которых в качестве узора были использованы ростки бамбука. Подобный рисунок был и на воротах храма Миваку-Текина, однако святилище, как и прочие здания, подвержено землетрясением, и во время одного из них двустворчатая дверь повалилась на землю. Тогда Найарой, как действующей на тот момент Гудзи, было принято решение сменить рисунок на ветви глицинии, растущие с обоих концов створок и смыкающиеся, переплетающиеся между собой в середине. Дзёрёгумо тогда сказала, что раз двери рухнули, значит, пора в них что-то поменять. Гостиница "Омагатоки" располагалась по правую сторону от условной дороги, что вела к храму. Ясу дошла до лестницы молча, наслаждаясь видами хвойного леса, густо покрывающего холм и его подножие. Уроко тихо следовала за своей госпожой, прикрыв глаза и, может, совсем чуть-чуть склонив голову. Гротескного вида ёкай с густой чёрной гривой, покрывающей всё его тело, и рыжеватой кожей держал глаза закрытыми, лёжа на воротах. Когда девушки подошли к самым первым тории, Отороси несколько лениво открыл светлые, ещё мутные от сна глаза с нависшими веками и пожелтевшими белками, однако взгляд оказался цепким. Опираясь четырьмя лапами с острыми когтями на окрашенное, тёмное дерево, ёкай чуть подался вперёд и приподнялся, внимательно осматривая девушек. Поглядев на Цуру и Нингё ещё с минуту немигающим взглядом, аякаши то ли прорычал, то ли пробурчал что-то неразборчиво себе под большой слегка приплюснутый нос и снова закрыл глаза, вовсе пропадая из виду. — Ну, проверку мы прошли, — слегка рассмеялась Ясу, оборачиваясь к Уроко, ответившей улыбкой. Храм встретил их шумом и продолжающими сновать туда-сюда аякаши: одни держали в руках и лапах фонари, за некоторыми из которых волочились верёвочки, и передавали другим, дабы уже те повесили украшения на нужное место; третьи подметали дорожки мётлами или мыли полы, начищая до блеска; четвёртые тащили кухонные или садовые принадлежности. Почти все были заняты своими делами, а потому на девушек мало внимания обращали и лишь легко склоняли головы. Обе сумели добраться до комнаты Ясу без особых промедлений. Зайдя внутрь, Судзин довольно потянулась. — Ясу-сама, вы же помните, что вам необходимо ещё раз отрепетировать танец? — в голосе Уроко прозвучала лёгкая настойчивость, вызванная волнением. — Конечно, Уроко, — улыбнулась той Ясу, разминаясь. — Я всё прекрасно помню, ведь приезжая сюда каждый месяц я повторяла его и до этого тоже. — Прошу прощения мою грубость, — Нингё прикрыла глаза, — но вы делали это, даже находясь в Укиё-э? Ясу дёрнулась, и улыбка застыла на её губах, став немного натянутой. — Ну-у-у... — протянула она. — Честно, репетировала всего лишь парочку движений, но не весь. Как-то... не до этого было... — Как вы так можете... — сокрушённо покачала головой Уроко. — Вот так, — не стала отрицать Ясу, пожимая плечами и оборачиваясь к Нингё. — Так как тревожить других совсем уж грубо, буду репетировать без музыки. — Вы уверены? — уточнила Уроко. — За столько лет, кажется, я уже успела выучить каждый звук, — Ясу упёрла руки в боки. — Что же, Уроко, давай приступим! Я рассчитываю на тебя! — на её губах появилась широкая улыбка. — Как прикажете, Ясу-сама, — Нингё чуть улыбнулась и поклонилась. Тщательное повторение всей танцевальной программы заняло несколько часов, так что Ясу была рада закончить, хотя и понимала, что совсем скоро ей придётся повторить всё снова, но уже перед бóльшим, куда бóльшим количеством аякаши, чем одна-единственная Уроко. Нингё, в свою очередь, осталась довольна стараниями девушки. — Вы хорошо постарались, хотя пару раз всё же оступались, — легко и ободряюще улыбнулась она. — Ага... — на выдохе произнесла Ясу, валяющаяся на полу, раскинув руки и ноги. — Щас бы чего-нибудь пожевать... — проныла она. — Уроко, я есть хочу. — Вы обязательно поедите, ещё есть время, — сидящая на полу Нингё поднялась. — Я попрошу Аяме или кого-нибудь ещё приготовить вам еду. — Я поем в гостинице, — выдала Ясу. На лице Уроко скользнуло удивление, быстро сменившееся улыбкой. — Хорошо, — снова поклон. Судзин села, пробыла в таком положении несколько минут, о чём-то задумавшись, потом вскочила и подошла к шкафу, скрытому в стене. Отодвинув дверь, она достала зелёную, цветастую юкату. — В таком случае, госпожа, позвольте подготовить ванну, — произнесла Уроко. — Конечно, — мельком взглянула на неё Ясу, проводя рукой по одежде. Сёдзи закрылись, и Цуру осталась одна. — Ладно! У меня ещё целая ночка бодрствования впереди! — сказала она сама себе и переоделась. Она отворила сёдзи и вышла на веранду. Час Омагатоки только-только вступал в свои права, но фонари и огни каменных торо уже зажигались, отчего весь храм наполнялся красно-жёлтым, а местами и лиловым светом. Ветви некоторых глициний, что оплетали крыши коридоров, соединяющих основные постройки храма, свисали вниз, образуя чудной красоты занавес, сквозь который пробились как лучи заходящего солнца, так и цветное сияние. А там, куда не доходил свет, царили приятные глазу сгущающиеся сумерки. Всё отбрасывало местами причудливые, шевелящиеся от потоков ветра тени. Говор аякаши так и не прекратился, но стал совсем уж тихим: ёкаи старались ходить на цыпочках и даже дышать через раз. Ясу не пошла прямым путём, она обулась и направилась к открытым воротам, не желая пока привлекать внимание. Сумерки помогли ей в этом, и девушка добралась до верхушки лестницы без проблем. Ёкаи ещё не начали прибывать, потому Судзин спустилась по лестнице, находясь в прекрасном, несколько волнительным настроении, перепрыгивая через несколько ступенек. До гостиницы она добежала чуть ли не вприпрыжку. Двери "Омагатоки" были открыты, там уже тоже горели огни. Ясу бросила взгляд в сторону, на храм, и сердце её снова переполнило только унявшиеся волнение и предвкушение. Сияние глицинии, растущей в центре храма, было видно даже отсюда. — Ух ты, какая красота! Гляди! — Ага! Не зря мы сюда приехали! — Точно! Заслышав восторженные девичьи голоса, Ясу обернулась на звук. Совсем недалеко от неё стояла маленькая группка девушек, по виду студенток, восхищающихся храмом. Как и Цуру, гостьи были одеты в разноцветные юкаты и гэта. — Мы точно не можем сейчас пойти туда? — спросила одна. — Нет, — ответила вторая. — Если верить словам моей бабушки, в первую ночь в храме собирается всякая нечисть, у-у-у-у! — она попыталась напугать своих подруг. — Кто знает, что они с вами сделают. — Чего?! — испуганно вскрикнула третья. — Ну уж нет, я тогда туда точно не пойду! — А мне кажется это ещё интереснее и веселее, — подала голос первая. — Мы сможем сходить туда завтра днём и всё увидеть, — успокоила обеих та, что обмолвилась об аякаши. — Постоим ещё чуть-чуть и вернёмся в номер. Остальные двое согласно закивали. Цуру тихо рассмеялась и юркнула в гостиницу, пока её не успели заметить. — Добро пожаловать, младшая госпожа, — в холле её встретила работница, также одетая в юкату, но более простую. — Хозяйка ждёт вас, позвольте отвести вас к ней, — предложила ёкай. — Благодарю, — улыбка Ясу стала более лёгкой. — Прошу за мной, — ёкай снова поклонилась, а после повела девушку по коридорам главного здания гостиницы, где располагались кухня, а также комнаты матери Ясу, её отца и старшего брата, который редко покидал Хоккайдо. Там же были комнаты Дайки и Саюри, когда те приезжали домой. Аякаши остановилась подле фусума, из-за которых уже слышался громкий голос, принадлежащий Дайки. Провожатая легонько постучала, и Дайки мгновенно заткнулся, а, может, его заткнули, насильно сунув что-то из еды в рот. — Я привела младшую госпожу. — Спасибо, ты можешь идти, — раздался спокойный голос Рейны. — Позвольте откланяться, — произнесла аякаши и тихо ушла. Ясу смело отодвинула фусума и вошла. За столом уже сидели её отец, Шин, Рейна, второй старший брат Ясу, Дайчи, и Дайки. Последний действительно что-то усиленно жевал, так что девушка не смогла сдержать смешка. Заслышав его, Óни стал жевать сильнее и усерднее. — Что же ты стоишь, Ясу? Садись, — мягко произнесла Рейна. — Спасибо. — кивнула Цуру, присаживаясь за стол. — Мам, это ты готовила? — она оглядела еду. — Не без посторонней помощи, — Рейна кивнула в сторону Дайчи. Тот, встретившись взглядом с сестрой, улыбнулся, явно довольный собой. — Так, а что ты запихнул в рот Дайки? — Судзин обратилась к брату. По мнению Ясу, единственным, кто мог заставить Дайки замолчать подобным образом, был только Дайчи. В отличие от Ясу, унаследовавшей внешность от отца, Дайчи пошёл в мать: чёрные короткие волосы с одной единственной тоненькой косичкой, свисающей с левой стороны, серо-зелёные глаза и, конечно же, пара бордовых рогов, не таких длинных и прямых как у Дайки, а чуть поменьше, что объяснялось возрастом Дайчи. Он был младше Дайки. Ростом Дайчи превосходил Ясу, но не Дайки, а так как все трое сидели как раз в соответствии именно с этим параметром — от самого высокого до самой низкой — картина выходила забавной. — Дык я сам не понял, чё он мне пихнул в рот! — возмутился Дайки, наконец прожевав и проглотив. — По крайней мере на несколько минут мы насладились спокойной беседой, — ответил Дайчи, усмехаясь. — Чё?! Тебя чем-то мой голос не устраивает?! — моментально взвился Дайки. — Ты мог бы вести себя потише, не у себя в Тооно находишься, или уже успел позабыть все манеры, старший брат? — выгнул бровь Дайчи. — В таком случае навещай нас почаще, а то так совсем дикарём станешь. — А кому-то не хватает уважения к старшим! — нахмурился Дайки. — Я уважаю тех, кого считаю нужным уважать, — отпил саке Дайчи. — Ты же часто вылетаешь из этого списка с удивительной скоростью, а вот возвращаешься тяжело. — Ах, ты, мелкий!.. — Дайки уже схватил Дайчи за ворот кимоно. — Ну же, заканчивай фразу, — на лице Дайчи мелькнуло раздражение. — Дайки, Дайчи, прекратите, — раздался мужской голос, и оба парня так и замерли, почти одновременно повернув головы в сторону ёкая. Одному из них, Дайчи, он приходился родным отцом, другому — Дайки — приёмным, но и тот, и другой Óни уважали мужчину и старались во всём его слушаться. Шин поставил пиалу на стол и взглянул на сыновей тёмными, гречишными глазами. — Давайте не будем портить этот чудесный вечер вашими перебранками. Умейте выбирать место и время, — голос его был спокойным, однако металлические нотки в нём присутствовали. — Да, отец, — хором произнесли парни, даже покосившись друг на друга от такой синхронности. — И извинитесь друг перед другом, — добавил мужчина. Дайки уже хотел было возмутиться, это было замечено Дайчи. Увидев насмешливую улыбку брата, Дайки снова начал раздражаться. Новую перепалку прервала уже Рейна, и ей хватило взгляда, ледяного и очень пугающего. Оба Óни вздрогнули, икнув, и ровно сели, аки послушные детки, стараясь не смотреть ни на Рейну, ни на друг друга. — Извини, — быстро брякнул Дайки. — Ты меня тоже, — машинально поддакнул ему Дайчи. Рейна покачала головой, устало вздохнув. — Что же приятного аппетита! — воскликнула Судзин, хлопнув в ладоши и привлекая внимание. — Приятного аппетита! — раздался хор из четырёх голосов, и последовали хлопки. Трапеза протекала мирно и периодически сопровождалась вопросами, адресованными по большей части Ясу. — М, точняк, Ясу! — воскликнул Дайки с набитым ртом. — Мне рассказывали, — он проглотил кусок рыбы, — что ты умудрилась попасться в лапы каких-то гадов. — О ком ты? — непонимающе взглянула на того Ясу, начав мысленно перебирать всех возможных кандидатов. — Я не помню, кто... конкретно... — Дайки задумался, нахмурившись и скрестив руки на груди. — Кьюсо, Ясу. Он говорит о Кьюсо, — помогла сыну Рейна. — А-а-а-а... — многозначительно протянула Судзин. — О! Точняк! Кьюсо! — подскочил на месте Óни. — Да, было дело, — не стала отрицать девушка и взглянула на мать. — Ты ему рассказала? — Обмолвилась, признаю, — несколько неловко улыбнулась Рейна. — Да ничего страшного, — махнула рукой Ясу. — Как тебя угораздило так вляпаться, а, сестрёнка?! — Дайки посмотрел на девушку. — Меня застали врасплох да ещё и ломом по башке дали, — усмехнулась Судзин. — Что?.. — последняя фраза заставила Дайчи нахмуриться и повернуть голову в сторону сестры. — Да как они вообще посмели?! Сволочи! — старший Óни вскочил на ноги, готовый рвать и метать. — Ну, я им покажу, как мою сестрёнку обижать! — он уже закатывал рукава шубы. — Пожалуй, я помогу, — вставил своё Дайчи. — В таком случае, вам придётся навестить госпожу Идзанами, иначе их не достать, — легко рассмеялся Шин. — А? — Дайки так и замер, уставившись непонимающими глазами на отца и хлопая ими. — Значит, с ними уже разобрались, — быстро понял Дайчи. — Верно-верно, — закивала Ясу, сдерживая смех, — ещё в апреле, так что можете не волноваться. Дайки плюхнулся на своё место. — Слышь, сестрёнка, а чего ты не разобралась с этими... нехорошими ёкаями? — подобрал определение Óни. — Я не одна была, а с двумя другими девушками, сейчас моими друзьями, и они ёкаями не были. Боялась их задеть и себя раскрыть тоже. А! И привлекать лишнее внимание к себе не хотелось, я всё-таки находилась на территории чужого клана... К тому же я знатно офигела от тех событий, в первый раз всё же похищали. Я ещё тогда не знала, как правильно себя вести. Да и сейчас не могу определить точную последовательность действий, — она развела руками. — Однако признаю, могла повести себя и по-другому. Как правда я не знаю. Теперь, вспоминая это похищение, Ясу чувствовала себя даже немного неловко, ведь действительно были иные варианты, и всё могло закончится иначе. Но были и свои плюсы: Хякки-Яко под предводительством Рикуо. Конечно, тогда Судзин ещё и не могла предположить, как сильно она с Нурой сблизится и как часто она будет видеться с Цурарой и остальными. — Зачем ты вообще этим Кьюсо понадобилась? — поинтересовался Дайчи, заметив, что младшая сестра вспомнила что-то приятное, прямо-таки расплывшись в улыбке, и это явно не удар железной палкой по голове. — Точняк-точняк! — поддакнул Дайки, пару раз кивнув. — Ну... Они использовали нас в качестве приманки, однако их затея ничем хорошим для них же не закончилась, — общими словами ответила девушка. — И для кого же? — сощурился Дайчи. Ясу начала нервничать и чувствовать некоторое смущение, понимая, что без подробностей уже не обойтись. — Дайчи... — уже было заговорила Рейна, решив вмешаться. — Для того, с кем я сейчас довольно-таки много общаюсь, — быстро протараторила Ясу. — Всё! — она бросила взгляд на брата, останавливая новый его вопрос. — Больше я ничего на эту тему говорить не хочу. Я смущаюсь, и мне... неловко, — честно произнесла девушка, опуская взгляд и поджимая губы. Если расспросы продолжатся, то она точно сболтнёт что-то, чего не хотела бы говорить, и тогда уже от братьев, по крайней мере, от Дайчи отвязаться так просто не получиться. Одно дело — делиться подробностями дел любовных и прочего с мамой или отцом, другое — беседовать на ту же тему со старшими братьями. — Молодчина, Дайчи, — недовольно протянул Дайки, глядя на замолчавшую и явно смущённую сестру. Вот только точную причину парень понять никак не мог. — Мог бы довольствоваться ответом на мои вопросы, а не лезть со своими, — фыркнул он. — С чего бы это?! — огрызнулся Дайчи, переключившись на Дайки. — А с того! Вот к чему твои расспросы глупые привели! Видишь?! — Ну вот, опять... — тихо вздохнула Ясу с улыбкой того, кто уже привык к таким спорам. — Откуда мне было знать?! — Поэтому думать надо своей башкой рогатой, прежде чем брякать что ни попадя! К тому же эта фигня уже закончилась как несколько месяцев назад. Нечего её сто раз перемусоливать! — Если знаешь подробности, я рад за тебя, но я не ты! Между обоими парнями искры уже летали, и они никого не замечали. Рейна сжала руки в кулаки, и кожа почти сразу покрылась вздувшимися венами. Шин вздохнул. Взяв жену за руку, он поднёс тыльную сторону ладони с сильно заострившимися ногтями к губам и нежно поцеловал её. Женщина вздрогнула и перевела взгляд на мужа. Холод из серо-зелёных глаз пропал, и Кидзё шумно выдохнула, стараясь успокоиться. — Постарайся несильно ругаться на них, — подавшись вперёд, шепнул мужчина. — Ничего обещать не могу, — тихо ответила Рейна, косясь на мужа. Даже спустя несколько десятков лет он всё ещё заставлял её сердце биться чаще. Шин улыбнулся и поднялся на ноги. Услышав шум и шуршание одежд, оба Óни замерли и поняли, что попали. В подобные моменты их движения были удивительно синхронны, так что две головы повернулись к родителям. — Ясу, идём, прогуляемся немного, — обратился к дочери Шин, подходя к девушке. Судзин молча посмотрела сначала на братьев, потом на строгую мать и решила принять приглашение. — Хорошо, папа! — широко улыбнулась девушка, игнорируя повисшую напряжённую атмосферу, как, впрочем, и Шин. — Сестрёнка... Отец... подождите... — залепетал Дайки, подавшись в сторону отца и дочери. — Вы что же оставите меня тут?.. Дайчи уже молча ждал своей участи, не смея поднять глаза. — Сидеть. Рейна пригвоздила его обратно к месту. Голос женщины был пугающе спокойным, а взгляд строгим и ледяным. Шин отворил фусума и дал Ясу выйти первой, после чего обернулся, и желание Дайки пойти вместе с отцом пропало с концами: — Не волнуйся, Дайки, если я решу, что разговора с матерью вам было недостаточно, беседовать вы оба будете уже со мной, — хотя Цуру и улыбался, от этой улыбки у Óни по спине пробежал холодок, от которого не спасла даже шуба. Шин вышел в коридор, и двери за ним закрылись.***
— С ними же всё будет в порядке, пап? — Ясу бросила взгляд себе за спину, а после взглянула на отца. — Конечно, Ясу, тебе не о чем беспокоиться, — ласково улыбнулся мужчина. — Как думаешь, стоило ли мне более точно ответить на вопрос Дайчи? Они шли по освещённым коридорам гостиницы, приближаясь к лестнице на второй этаж. — Он же не просил тебя отвечать конкретно на его вопрос, верно? — вопросом на вопрос ответил Шин. — Значит, нет ничего страшного в том, как ты ответила. — Хм-м-м... Пожалуй, ты прав, — подумав, согласилась девушка. — Но, надеюсь, ты не обижаешься на Дайчи? — поинтересовался Цуру. — Нет, что ты! — замахала руками Судзин. — Он, наверное, просто беспокоился, вот и решил узнать всё получше. — Не думаю, что причина только в этом, — слегка рассмеялся мужчина. — А в чём ещё? — В том, что по твоей улыбке очень легко понять, что ты чему-то очень рада, и вряд ли это те мерзкие Кьюсо или их действия. Я-то прекрасно знаю, что ты подумала о Рикуо, но Дайчи-то об этом ни сном ни духом. — Неужели было так заметно? — пробурчала Ясу себе под нос, смутившись и отводя глаза в сторону. — Да, — коротко ответил Шин. — Кстати, будь готова, что Дайчи ещё вернётся к этой теме. — Буду иметь ввиду, — криво ухмыльнулась Судзин. — Надо подумать, что ему отвечать в том или ином случае. Отец и дочь поднялись на второй этаж, причём Ясу даже не смотрела, куда именно они идут, послушно следуя за Шином. — Пап, а куда мы вообще путь-то держим? — сообразила спросить она. — К кое-кому, кто хотел бы с тобой встретиться и, может, немного поговорить до своего ухода, — загадочно ответил мужчина, на что девушка непонимающе склонила голову набок. Остановившись около фусума, Шин постучал и через минуту отворил двери, входя в тёмную комнату. — Саюри, мы пришли. Цуру сразу обнаружил старшую дочь, стоящей на балконе и глядящей куда-то вдаль. Ханъё обернулась и легко кивнула. — Саю! — обрадованная приходом старшей сестры Ясу подбежала и крепко обняла её. — Ты всё же пришла! На Саюри смотрела пара гречишных глаз с яркими, полными счастья, золотыми искорками. — Я выкроила немного свободного времени, — совершенно спокойным, даже отчасти безразличным тоном ответила ханъё, но всё же приобняла сестру в ответ. — Как тебе еда? — Шин вышел к дочерям. — Я обязательно поблагодарю маму и Дайчи за их старания. Было очень вкусно. Ханаараси тоже всё понравилось, — прикрыла глаза Саюри, чуть кивая. — Рад слышать, — улыбнулся мужчина и по-отцовски погладил Саюри по распущенным волосам — шпилька лежала на столе рядом с подносом, где раньше была еда. Противится этому действию ханъё не стала, опустив глаза. Все трое молчали, не зная, о чём поговорить. — Саю, — в конце концов Ясу решила нарушить тишину. Ханъё взглянула на девушку. — Прости за мой... щекотливый вопрос... Но почему ты не можешь призвать шикигами, какой у тебя был? — Судзин почти сразу ощутила, как сестра с силой сжала ткань юкаты, и сглотнула. — Я... одна моя знакомая тоже онмёдзи, и я знаю, что она призывала одних и тех же шикигами... Я подумала, что... ты тоже можешь также... Прости... — Саюри, — Шина тоже заметно напрягло молчание ханъё. Та с шумом выдохнула, отпуская Судзин. — Тебе не за что извиняться, Ясу, — тон голоса стал каким-то безжизненным, и от этого Ясу опустила голову. — Ты можешь не знать некоторых нюансов, ничего страшного... Дело в том, что... — Саюри облокотилась на перила балкона. — Если шикигами находится постоянно в состоянии призыва, а не в виде бумажки или какого-то другого предмета, как моя шпилька, его воспоминания... при уничтожении стираются безвозвратно... Если призвать его снова... у него лишь будут какие-то базовые знания о своём хозяине и о мире, но чувств, которые он испытывал раньше, памяти, что была раньше, больше не будет. Это уже вернуть нельзя... Никак... — под конец голос ханъё дрогнул, и она отвернулась от родственников. Повисла напряжённая и давящая тишина. — Раз ты знала об этом... — начала Ясу. — Не знала! — резко оборвала её Саюри. — Я не знала этого, пока... пока не случилось то, что случилось, — она с минуту помолчала, явно не желая больше вспоминать события семилетней давности. — Дайки... Сволочь... — вдруг прошипела она сквозь плотно сжатые зубы. — Ненавижу, — её лицо помрачнело, но большее проявление эмоций она себе не позволила. Судзин и Шин переглянулись, неуверенные в надобности каких-то ещё слов. — Прошу прощения, я устала. Хочу немного побыть в одиночестве, — поджав губы, бросила ханъё. — Конечно, — кивнул Шин и взял Ясу за руку, потянув девушку к себе. — Если тебе что-то понадобится, обращайся, не стесняйся, — на губах появилась едва заметная улыбка. Саюри машинально кивнула. — Пойдём, Ясу, — Цуру вывел дочь из комнаты. — Я снова задела её больное место... Не нужно было спрашивать... — тихо произнесла Судзин, опустив голову. — Глупо... Я снова её разозлила... — Хотя твои слова и разбередили её рану, — осторожно начал мужчина, — всё не так уж и ужасно. Я бы даже посмел предположить, что Саюри понемногу принимает произошедшее. — Серьёзно? — Ясу взглянула на отца, неверяще хмыкая. — Да, серьёзно, — кивнул Цуру. — Уверен, она понимает, что ты не желаешь ей зла. Она ответила на твой вопрос, хотя мы понимаем, как тяжело дался ей ответ. В конце концов Саюри приехала сюда, на Хоккайдо, даже зная, что тут же будет и Дайки, которого она так не любит. Ты ведь говорила, что она пообещала приехать на твой день рождения, верно? — голос отца был тихим и успокаивающим. — Точнее, Саюри сказала, что постарается, — поправила его Судзин. — Однако несмотря ни на что она всё же здесь, верно? — Верно, — болванчиком кивнула Ясу. — Может, она на самом деле и не питает к Дайки такой сильной ненависти, о которой так громко кричит? — Шин смотрел в потолок, не обращаясь ни к себе, ни к Ясу. Судзин замерла, вглядываясь в профиль отца: приятные, мягкие черты лица; немного прищуренные, тёмные, гречишные глаза, на которые падает чёлка; длинные волосы тёмно-шоколадного цвета, немного волнистые; спокойная и мягкая улыбка, казалось, немного отрешённая от мира сего. Ясу считала своего отца красивым, очень даже красивым. — Пап, — позвала девушка. — Что такое? — он посмотрел на неё. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, Ясу, — как и в случае с Саюри Шин провёл рукой по волосам Судзин. — Пап, а ты можешь побыть немного с Саюри? — Думаешь, это хорошая идея? — улыбка отца стала немного неловкой. — Может быть... — пожала плечами Ясу, опуская взгляд. — Мне просто кажется, что твоё присутствие помогло бы ей... И не только твоё, но и мамино, и моё, и даже Дайчи, наверное... Только Саюри вряд ли когда-нибудь в этом признается, так что лучше попробовать и не упускать возможность... Или я снова думаю чересчур... по-детски? — Кто знает, — Шин покачал головой. — Однако я последую твоему совету. Может, ты и окажешься права. Судзин приободрилась. — Тогда я всё объясню маме и братьям сама. — Хорошо, — не стал спорить с ней отец. — Тогда я побегу. Ясу попрощалась с отцом и побежала вниз, а вот Шин, наоборот, направился обратно в комнату Саюри. Он тихо отворил фусума и прошёл внутрь, комната была всё также погружена в темноту, которую разбавлял свет с улицы. Саюри всё также стояла на балконе, так и не переменив своего положения, сгорбившись, опёршись на перила и смотря в темнеющее небо. Шин подошёл к дочери и просто встал рядом. Ханъё бросила на него взгляд, полный злобы, резкости и недовольства, однако встретившись с тёплыми глазами отца, все её негативные эмоции начала стихать. В глазах отразилась боль и какая-то скрытая мольба, но она так не произнесла ни слова, возвращая взор на небо и желая придать лицу совершенно безучастный вид. Шин тоже ничего так и не сказал и повторил действие дочери: устремил взгляд в небо, где уже начали загораться первые звёзды.***
Ясу без стука вошла в комнату, где находились Рейна и Дайки с Дайчи, и замерла, с удивлённой улыбкой смотря на братьев, сидящих по углам, с опущенными головами, словно маленькие, несмышлённые дети. Рейна сидела спокойно за столом и пила чай, на её лице не было и следа негативных эмоций. — Ясу, где папа? — спросила мать, когда заметила дочь. — У него появилось одно дело, — общими словами ответила девушка и подошла ближе к матери, присев рядом с ней. Шёпотом она рассказала о разговоре сначала с Аяме, а потом с отцом. Выслушав её, Кидзё кивнула и окинула взглядом сыновей. — Дайки, Дайчи, вы можете встать и выйти из угла, оба. Надеюсь, вы поняли свои ошибки. Оба парня послушно и удивительно тихо поднялись на ноги, развернулись и, подойдя к столу, сели за него, боясь даже пискнуть. — Ясу, тебе, наверное, уже пора возвращаться в храм, — ласково обратилась женщина к девушке, слегка обняв. — Пожалуй, — кивнула та, довольно зажмурившись. Пару минут она ещё пробыла в объятиях матери, а после встала и попрощалась со всеми тремя, после чего покинула гостиницу "Омагатоки". Лестница уже заполнялась аякаши. Ясу понеслась наверх настолько быстро, насколько позволяли ей юката и гэта. Оказавшись внутри, она спешно направилась в свою комнату, где её уже ожидала Уроко с стопкой накидок, нетерпеливо прохаживаясь туда-сюда по веранде. — Прости, задержалась немного, — бросила на бегу Ясу и, не дав и слова вставить Нингё, направилась в ванную. Пробыв там некоторое время, Судзин выбралась в другую комнату, свою, и, как полагается, надела белые косодэ, юбку-хакама и каригину. Отворив сёдзи, она встретилась нос к носу с нахмурившейся Уроко. Виновато улыбаясь, Ясу повернулась к ёкай спиной, расставляя руки в стороны. — Старейшины уже пришли? — поинтересовалась Ясу. — Насколько мне известно только двое, — почтительно ответила Уроко, накидывая девушке на плечи одну жёлтую накидку, длиннее, чем каригину, затем — вторую, ещё более длинную, но уже зелёного цвета. Судзин терпеливо просовывала руки в рукава. В общем счёте на Ясу было надето семь цветных накидок, каждая из которых была больше предыдущей, и одежда девушки казалась струящейся и постепенно меняющей свой цвет. — Готово, госпожа, — в глазах Уроко мелькнуло восхищение при взгляде на Ясу, когда та повернулась к ней. — Пожалуйста, возьми цубами-канзаси, что лежит на столе и укрась мои волосы, — попросила девушка. — Да. Нингё зашла в комнату Ясу и быстро обнаружила нужную вещь, захватив на обратном пути и гребень, которым расчесала волосы Судзин, после чего закрепила украшение, подаренное Саюри и переданное Ясу Ханаараси. — Прошу, — Уроко сделала пару шагов в сторону и склонила голову. — В этот раз уж без браслетов на щиколотках, надеюсь, вы понимаете причину. — Ну, конечно, — Судзин взглянула на девушку и широко улыбнулась. — То была моя детская прихоть, и я искренне рада, что она была тобою исполнена. Спасибо. Уроко склонилась ещё ниже. — Пойдём, Уроко. Судзин направилась к центру храма. Уроко последовала за ней, следя, чтобы ничто не мешало пути девушки, и она не запнулась, или край одежды не зацепился за что-нибудь. Видящие девушку ёкаи отрывались от любования храмом и шли за ней и за Уроко, собираясь в толпу, не смеющую оторвать глаз от Ясу. Аякаши остановились только тогда, когда Судзин ступила за перила веранды, намереваясь подняться на сцену, куда простым ëкаям вход была запрещён. Аякаши разбежались по энгаве, желая найти более удачное место для просмотра, а кто-то заведомо полез на крышу. Некоторые крылатые ëкаи забрались на ближайшие ветви раскидистой глицинии, у подножия которой и располагались деревянные подмостки. Пока Ясу шла, — а шла она достаточно медленно из-за многослойной одежды — отмечала, что уже собрались почти все те, кого она знает: и родители, и братья, мелькнула и шпилька сестры, и старейшины, одна из которых была человеком, и постоянные обитатели храма, и Сецура, стоящая у самых перил. Судзин поднялась на сцену по ступенькам, вышла в центр и, обратившись лицом к тропинке, по которой она прошла ранее, опустилась на колени, подбирая под себя ноги и складывая руки перед собой лодочкой, и закрыла глаза, замирая. Она слышала, как постепенно стихали шепотки. Все присутствующие ожидали выхода Первой и Второй Гудзи, только при их появлении можно было начинать. Наконец, Ясу уловила две ёки, очень и очень смутно схожие с её. Аякаши расступились, пропуская двух юрэй вперёд, не издавая при этом ни звука. Первая Гудзи, Судзин, обвела слепыми глазами собравшихся ёкаев и парочку людей, повернула голову в сторону Найары и только после сконцентрировала взгляд на Ясу. В этот раз Су была без маски, как всегда и делала на подобных мероприятиях, и многие могли видеть её испещрённое чешуйками лицо и белёсые глаза. Однако Первой Гудзи не нужно было зрение, чтобы знать во что девушка одета и что она будет делать. Чуть только Судзин, опираясь, коснулась рукой перил веранды и слегка наклонилась, заиграла музыка. Сначала раз удары барабаны тайко, а после полилась мелодия флейт и раздалось пение. Казалось, чей-то голос раздавался со всех сторон. С первых слов песни Ясу зашевелилась и взяла в руку кагура судзу, что украшена несколькими длинными и цветными лентами. Взмах левой рукой, и перезвон колокольчиков смешался с ритмом музыки. Взмах в правую сторону, и девушка приготовилась вставать. Следуя за музыкой, за звучанием флейт и струнами кото и бив, Судзин поднялась на ноги, всё также водя кагура судзу из стороны в сторону в последовательности, что, казалось, была известна лишь ей одной. К взмахам добавились шаги, небольшие, то назад, то вперёд. Она замирала, когда прекращалась музыка, и тогда тишину нарушал только стихающий звон кагуры. Потом девушка снова приходила в движение вслед за пением и мелодией танца. Она делала более широкие шаги в сторону и оборачивалась вокруг своей оси. Потом отходила немного назад, перекладывая кагура из одной руки в другую. Снова оборот вокруг себя попутно с шагом в противоположную сторону и взмахом лент. Полы её одежд и края рукавов двигались вместе с Ясу и вопреки тому, что они были ей явно велики, ещё более восхищали ёкаев. Пение продолжалось, барабаны периодически били, а флейты с кото, бивой и присоединившимся к ним сямисенами почти не переставали звучать. Ясу переставляла ноги в белых таби, легко вскидывала руки, а лицо её выражало полную безмятежность и умиротворение. Сецура, как и все остальные присутствующие, наблюдала за танцем, не отрывая глаз. В прошлый раз, семь лет назад, было точно также. Словно весь храм загипнотизировали или погрузили в долгий, но такой прекрасный сон. Ёкай точно помнила, что очнулась только когда восьмилетняя Ясу замерла, также опустившись на колени, сложив руки и замерев. Сецура чувствовала в тот момент удивительную лёгкость и безмятежное, такое приятное спокойствие, будто ничто не могло её ни смутить, ни потревожить. И ёки. Она ощущала огромное количество ёки и прекрасно знала, откуда это чувство. Глициния. Древовидная лиана сама по себе была гигантским источником ёки и раз в семь лет при определённых действиях со стороны Гудзи выплёскивала всю ауру наружу. Потому и дышалось всегда в храме очень легко, потому здесь всегда было умиротворённо несмотря на весь возможный шум, потому сюда хотелось вернуться. Храм словно был домом для всех, кто искренне жаждет его, родным, тёплым и нежным. Всё это Сецура узнала от Найары, когда в первый раз увидела этот танец в исполнении самой Найары. Когда Дзёрёгумо только предложила Сецуре отправится в храм, то сказала: "Тебе там обязательно понравится. Будь уверена, там ты сможешь залечить свои раны." Похоже, Вторая оказалась права. Судзин замерла, когда прекратилось пение, однако стояла недвижно она недолго. Вновь ударили барабаны и подали голос прежние инструменты. Кагуры в руках Ясу уже не было, девушка во время паузы осторожно спустила колокольчики со сцены. Музыка ускорилась, и Судзин, следуя за ней, начала двигаться быстрее, всё также резко замирая и чувствуя, как сердце в такие моменты подскакивает к горлу, а потом ухает вниз. Движения всё те же: и пассы, и взмахи, и шаги — только в другой последовательности, в более быстром темпе, чтобы успеть, не пропустить важный момент. Она резко замерла, вскинув руки вверх, и тогда поток ёки обрушился водопадом на храм, невидимый глазу, но очень ощутимый, пробирая до самых кончиков пальцев и волос. На доли секунд стихла музыка, а потом заиграла с новой силой. Всё это время свечение глицинии становилось ярче и ярче, пока, наконец, не вспыхнуло лилово-фиолетовым светом, и не раздалось утробное китовое пение. Бакэкудзира, способный спокойно развернуться вокруг своей оси в пространстве между крышей веранды и глицинией, явился буквально из ниоткуда, мерно взмахивая костлявыми плавниками и проплыл по воздуху. Сделав несколько кругов, покачиваясь из стороны в сторону и не прекращая петь, ёкай резко взмахнул плавниками и взмыл вверх, в небо. Казалось, ему совсем не мешали ветви глицинии, он с лёгкостью обходил их. Бакэкудзира исчез, а Ясу всё это время продолжала танцевать. Она переставляла ноги всё быстрее и быстрее, кружилась всё чаще и чаще, пока не обратилась в постоянно движущийся цветной вихрь, не потерявший ни капли грации и красоты. Набрав быстрый темп, барабаны резко стихли, за ними последовали струнные и почти все духовые. Осталась лишь флейта, продолжающая напевать свою мелодию, да Ясу, что начала сбавлять темп. Всё медленней она шагала, всё медленней поднимались и опускались руки, всё медленней колыхались рукава и полы одежд. Наконец, партия флейты стала подходить к концу. Ясу сделала последнее, завершающее движение и опустилась на колени, посередине сцены, принимая ту же позу, что и несколько часов назад. Девушка сложила ладони лодочкой и чуть склонила голову, как раз в тот момент, когда стихла флейта. Девушка приоткрыла глаза. Занимался рассвет. Наступал час Хиноде. Её глаза горели пурпуром.***
— Цура! — Сецура шла по направлению к выходу, когда её нагнала Найара. По территории храма Вторая могла передвигаться совершенно спокойно. Сецура взглянула на неё, останавливаясь. За годы жизни подле храма и частого общения с Найарой она уже привыкла к этому прозвищу, которое считала странным. — Что? — голос её был пропитан холодным спокойствием, впрочем, как и всегда. — Как тебе? — чёрные глаза Найары горели, ей действительно было важно мнение Юки-Онны, хотя этот вопрос она задавала ей всё время. — Мне понравилось, — ответ Сецуры был одинаков всегда, словно отрепетирован заранее, однако ни одну из женщин данный факт не смущал. Дзёрёгумо довольно и широко улыбнулась, складывая руки на груди и несколько раз покивала с такой гордостью, будто она лично следила за репетицией Ясу каждый раз, что было далеко от истины. Юки-Онна выгнула бровь и вздохнула: — Это всё, что ты хотела? — в голосе мелькнуло лёгкое раздражение. — Нет, — на удивление Найара ответила отказом, и Сецура насторожилась: обычно Дзёрёгумо отпускала Юки-Онну с миром после столь короткого диалога. — Отойдём, не хочу стоять на пути у других аякаши. — Зачем? — Сецура не сдвинулась с места, хмурясь. — Если это твоя очередная шутка, скажу сразу, она неудачна. — Увы, мне сейчас не до шуток, — развела руками Дзёрёгумо, горестно вздыхая. — Хотя празднество ещё не окончено, официальная часть его прошла, а, значит, мы, Гудзи, должны вернуться к своим обязанностям. — Мы? — не сдержала смешок Сецура. — Если память мне не изменяет, делами храма занимаются разве что Первая и Третья Гудзи. Ты же только ленишься и надоедаешь окружающим. — Зачем же так жестоко? — Найара театрально приложила тыльную сторону ладони ко лбу. — Цура, не будь такой ледышкой. — Такова моя натура, — моментально ответила Сецура. — Да-да, сколько раз я уже слышала эту фразу, — для галочки покивала Дзёрёгумо и, не спрашивая более мнения Юки-Онны, схватила ту за запястье и потянула за собой. — Эй! Пусти меня! — возмутилась Сецура, начав упираться. — Если не хочешь, чтобы я понесла тебя на руках, как принцессу, будь послушной девочкой и иди за мной. Надолго тебя я не задержу, — Дзёрёгумо, всё также держа Сецуру, оказалась вплотную к Юки-Онне, наклонившись так, что их лица оказались на одном уровне. — В таком случае храм обзаведётся новой ледяной статуей, — прошипела Сецура, и температура начала понижаться. — Конечно-конечно, — ухмылялась Найара. — Я не собираюсь этого делать. Подобную вольность ты бы разрешила только разве что Нурарихёну. Тут мать Цурары уже смутилась, на что Дзёрёгумо рассмеялась. — Ну, я не буду тебя заставлять, — она отпустила женщину, с какой-то лукавостью наблюдая, как та прячет руки в рукавах фурисоде. — Говори уже, — раздражённо бросила Сецура, отходя в сторону и понижая голос. — Слышала уже, какая заварушка намечается в Киото? — подошла к ней Найара и чуть склонила голову набок. — Почему меня должно это интересовать? — не взглянула на неё Сецура, сконцентрировав всё своё внимание на пейзаже храма и наступающих утренних сумерках. — Ну как же? 400 лет назад, Хагоромо Кицуне и всё такое... Неужели не навевает воспоминания? — Ты хотела со мной предаться воспоминаниям? — зыркнула на Найару Сецура, цыкнув. — Выбери другой день. У меня нет сейчас желания вспоминать прошлое. — Ну, нет так нет, — пожала плечами Найара, и улыбка пропала с её губ. — Цура, не думаешь, что тебе пора вернуться... в клан Нура? — Дзёргумо внимательно смотрела на женщину, которую уже очень давно считала близкой подругой, но до сих пор не была уверена, думала ли Сецура так же. — Выгоняешь меня? А говорила, что я могу оставаться здесь столько, сколько захочу, — Сецура сама не ожидала, что слова окажутся такими грубыми и язвительными. — Вовсе нет, — замахала руками Найара, неловко улыбаясь. — Мне просто нашептали... птички, что ты снова стала о чём-то глубоко задумываться, без алкоголя, слава Богам. А ещё я знаю, что с того момента, как Третья подолгу живёт в Укиё-э, ты стала чаще встречаться с ней. — Что с того? — дёрнулась Сецура. — Брось, можешь не скрывать. Просто скажи, что волнуешься за свою дочь, что такого? — Найара не смеялась, а говорила вполне серьёзно, и она улыбалась, явно желая подбодрить и хоть немного помочь Сецуре так, как только возможно. Ведь сама Найара не могла понять чувств Сецуры. Сецура ничего не ответила, отвернувшись и собравшись уходить. Найара покачала головой и вздохнула со всё той же улыбкой. — Возможно, мои слова слишком жестоки, но не стоит всё время прятаться от тех, кем ты дорожила, дорожишь до сих пор и будешь дорожить всегда. Что думаешь? Этот вопрос тоже остался без ответа, Сецура, бросив скомканное прощание, ушла чуть ли не самой последней. Снова была затронута не самая приятная для неё тема, и женщине не хотелось признавать правоту слов Найары не потому, что та была не права, а потому, что Вторая наверняка будет ещё долго бахвалиться этим и повторять: "А я говорила". Или же было и что-то? Может, страх? Страх показаться на глаза членам клана и дочери, которые ничего не слышали о ней уже несколько лет и, наверное, переживали, по крайней мере, Цурара уж точно. Страх услышать упрёк и быть непринятой и непонятой. Хотя Сецура всегда считала, что на последний пункт ей плевать... Видимо, нет. Страх тишины вместо криков... И чьë молчание её пугает больше: Цурары или Рихана?***
Ясу проснулась не потому, что почувствовала себя окончательно выспавшейся, а потому, что проголодалась. Девушка нехотя разлепила глаза и приподнялась на локтях, оглядывая комнату. Ещё сонный гречишный взгляд наткнулся на низкий столик, на котором стояли несколько блюд и чайник с чашкой. Судзин минут пять буравила посуду и еду немигающими взором, пока не заурчал её живот. Хотя вылезать из-под одеяла не хотелось, всё же пришлось. Покряхтев, с неохотой приняв сидячее положение, она принялась завтракать, точнее, уже обедать, ведь часы показывали за полдень. В продолжении трапезы девушка становилась всё более и более живой и бодрой. Исполнение танца отняло у неё почти все силы. В прошлый раз она вообще не помнила, как до комнаты добралась. По словам родителей, её тогда на руках отнесли и оставили отсыпаться. Сейчас же Судзин чëтко помнила свои ковыляния до комнаты и желание заснуть прям на веранде. Сделать этого ей не позволила Уроко. А потом девушка провалилась в глубокий и спокойный сон. В итоге, Ясу, спавшая в одежде, в которой и выступала, поднялась и потянулась, немного разминаясь. Накидки Уроко давно убрала и подготовила чистую одежду, сложив её аккуратной стопочкой рядом с футоном. Приведя себя в порядок, Судзин было принято решение прогуляться по храму или за его пределами. Она может позволит себе немного отдохнуть, прежде чем полностью сосредоточится на ситуации в Киото. Ясу нисколько не боялась привлечь внимание, её одежда была почти такой же, как и у других мико, а к вышитой глицинии на её косодэ никто приглядываться не будет. По пути она сталкивалась с людьми, неспешно осматривающими храм, и многими мико, следящими за порядком. Более аякаши девушка не заметила. Она на несколько минут задержалась у перил круглой и крытой веранды, залюбовавшись глицинией. Древовидная лиана излучала мягкий свет, казалось, согревающий изнутри. Летнее солнце пробивалось сквозь многочисленные листья, отчего создавалось впечатление, что смотришь на удивительную мозаику. Девушка сощурилась и довольно улыбнулась, вдыхая воздух, наполненный ёки. Весь день Судзин провела в гостинице, в компании родителей и старших братьев. От отца девушка узнала, что Саюри покинула Хоккайдо и вернулась в Токио. Эта новость немного огорчила Ясу, однако Шин её быстро успокоил и добавил, что Саюри сама приносит извинения за такой спешный отъезд обратно в столицу Японии. Также ханъё, по словам мужчины, просила передать, чтобы Ясу была поосторожнее, что бы ни задумала. На вопрос дочери, что конкретно имела ввиду Саюри в своих последних словах, Цуру отрицательно покачал головой, сказав, что и сам не знает. А вот ближе к ночи в храм снова стали стягиваться ёкаи, желая принять участие в продолжении банкета, который обещал был быть полным еды и саке. В общем, всем тем, что так любят аякаши. — Сестра, ты же составишь своим любимому старшему брату компанию за выпивкой? — Ясу не успела и шагу ступить из комнаты, как её притянул к себе, обнимая за плечи, Дайки, широко и искренне улыбаясь. — Даже не знаю... — возвела глаза к потолку девушка, и не думая выбираться из объятий брата. — Значица, составишь! — её молчание парень принял за согласие. — Только, к сожалению, не тебе, — остудила его пыл Судзин, заставив брата поникнуть. Дайчи фыркнул и сразу поймал недовольный взгляд Дайки. — Как же так, сестрёнка? — жалобно захлопал глазами Дайки. — Разве можно быть трезвой в такую ночь-то, а? — Я не сказала, что буду трезвой, — усмехнулась девушка, складывая руки на груди. — Кто же удостоится такой чести, пить с тобой? — с лёгкой усмешкой поинтересовался Дайчи. — Первая Гудзи, — в той же манере ответила ему девушка. — И если быть точной, это мне выпала подобная честь. К тому же мне всё равно было нужно поговорить с ней. — Вот как, — хмыкнул парень, однако подробности выяснять не стал, остановив себя. Вспомнил вчерашний ужин. — Почему ты не могла поговорить с ней днём, и ночка твоя была б свободна? — заглянул сестре в лицо Дайки. — При таком раскладе Ясу провела бы почти весь день в храме, а не с нами, тупая твоя рогатая башка, — ответил за Судзин Дайчи. — Не тебя спрашивал! — зашипел на него Дайки. — И кто тут ещё тупая рогатая башка? Сам-то... такой же, только потупее будешь! — после парень показал младшему брату язык. На лице Дайчи отразилось раздражение. — Дайки, Дайчи, — кашлянув, позвал сыновей Шин. Оба ёкая замерли, как вкопанные, напрочь забыв о причине перепалки. — Что-то случилось, отец? — совершенно спокойным и обыденным тоном поинтересовался Дайчи, чувствуя себя неуютно под пристальным взором не только гречишных глаз Шина, но и сосредоточенных и немного пугающих серых Рейны. — Можете, пожалуйста, найти для меня и вашей матери местечко под сенью глицинии? — Конечно, отец! Нет ваще никаких проблем! — подал немного нервный голос Дайки, чуть ли не по стойке смирно встав. Он отпустил Ясу. — Мы щас же пойдём! Считайте, нас уже нет! И схватив Дайчи под руку, Дайки вылетел из комнаты. — Когда же эти двое, наконец, поймут... — устало вздохнула Рейна, массируя виски. Руки уже покрылись немного вздувшимися венами. — Ты прекрасно понимаешь, что они не хотят ссориться всерьёз. Им просто тяжело остановиться вовремя, вот и приходится тебе или мне заниматься этим, — ласково увещевал Шин, а после поднялся на ноги и протянул жене руку. — Идём. Сегодня мы тоже можем позволить себе отдохнуть. — Ты прав, — выдохнула Рейна, принимая протянутую руку. — Однако и Дайки, и Дайчи уже не такие маленькие дети, и хоть капля мозгов в их головах быть должна. Я не смогу поучать их вечно, — раздражение в голосе женщины теперь было притворным, на что оба — Шин и Ясу — тихо хихикнули, понимая, что злость Кидзё, даже если и была, ушла без следа. Всё же Рейна признавала правоту слов мужа и, порой, шугала сыновей, только чтобы посмеяться над их реакций. А так как от оба парня не знали толком, чего ожидать от женщины, предпочитали выбрать самый безопасный способ: свалить. Узнавая же, что Рейна их, по сути, разыгрывала, Дайки начинал смеяться из-за собственной дурости и наивности, а Дайчи чувствовал себя неловко и смущённо, что так легко поверил. Никто ни на кого не обижался, даже в случаях, когда Рейна могла всерьёз и за дело отругать сыновей или дочерей, если кто-то из них переходил границы дозволенного. В принципе, могло прилететь почти любому от Кидзё, но лишь в крайних случаях. — Я пойду, мам, пап, — подала голос девушка. Шин кивнул, а Рейна улыбнулась. — Хорошо вам отдохнуть и повеселиться. Судзин покинула гостиницу, оставляя родителей одних.***
— Хотя в празднества всегда шумно, я всё никак не могу привыкнуть к этому. — Первая Гудзи, Судзин, прислонившись к косяку открытых сёдзи, смотрела на качающиеся ветви глицинии и слушала громкие разговоры аякаши по сути ни о чём. — Вас это беспокоит, Су-сан? — участливо поинтересовалась Ясу, что сидела, скрестив ноги, в хондене, куда мало кому позволялось войти. Женщина бросила на девушку взгляд. — Нет, мне даже нравится, что я каждый раз удивляюсь этой атмосфере, — прикрыла глаза она. — И в этом есть своя, какая-то особенная прелесть: просто стоять и наблюдать. — С последними вашим словами я не могу не согласиться, — улыбнулась Ясу. — Что ж, — Судзин задвинула сёдзи и прошла в помещение, присаживаясь напротив Ясу, — для начала, спасибо, что пришла. Теперь я хотела бы узнать, что тебе известно о ныне происходящем в Киото? — она взяла пиалу, наполненную саке. — Хагоромо Кицуне возродилась, и в данный момент активно наводит шороху в Киото. Онмёдзи взволнованны и очень напряжены. Может, уже приняли какие-то меры. Клан Нура тоже осведомлён о её возвращении, в этом сомнений нет, — помолчав с минуту, ответила девушка. — Пожалуй, это всё, что я знаю. Су кивнула, на мгновение задумавшись. — Су-сан, у меня есть несколько вопросов, касающихся Абэ-но Сэймея и всего, что с ним связано, — решила сказать Ясу, пока Гудзи не заговорила первой. — Ведь до этого я явно слышала уж очень укороченную версию событий. — Я понимаю твоё желание узнать, Ясу, — женщина поставила пиалу на пол. — Спрашивай... Получив разрешение, девушка дала себе волю и вопросы высыпались на Первую Гудзи целым ворохом. Су терпеливо отвечала на всё, на что она могла дать ответ, и ответы её были достаточно подробны. Несколько минут обе могли помолчать: Ясу — потому что осмысливала услышанное и раздумывала над тем, что можно спросить ещё; Су — потому что ждала, пока заговорит Ясу. После Судзин начинала опять спрашивать, а Су — отвечать. Иногда обе осушали пиалы с саке, однако и Первая, и Третья Гудзи, казалось, не обращали внимание на алкоголь вовсе. — Су-сан, а что мне делать в Киото? — наконец, поинтересовалась Ясу, выжидающе глядя на женщину. — Мы ведь обе прекрасно понимаем, что одолеть ни Абэ-но Сэймея, ни Хагоромо Кицуне я не смогу. Где они и где я? — А ты так хочешь отправиться в Киото? — вопрос Гудзи поставил Ясу в тупик. Та глупо хлопнула глазами. — Мне казалось, это решённый вопрос, а обсуждение с вами и Найарой — лишь необходимая... формальность. — Я что же не должна спросить твоего мнения? — Первая Гудзи устремила взгляд в пиалу, вновь наполненную лёгким саке. — Ведь там будешь ты, а не я. Ясу не нашлась, что ответить. — Найара тоже не смогла дать ответ на этот вопрос, — в отражении плавало её лицо. — По какой причине вы спросили её об этом? — Ясу выжидающе смотрела на женщину. — По той же, по которой ты захотела узнать, что тебе делать, — слепые глаза закрылись, и Су выдохнула. — Перед тем, как отправиться в Эдо, Найара пришла ко мне, потому что я её позвала. На самом деле я думала ограничиться в тот раз лишь словами предосторожности и всё, однако Найара поинтересовалась, что ей делать по прибытии в Эдо. — И что вы ей ответили? — То же, что отвечу тебе: если ты этого хочешь, неважно каковы причины, иди. Если считаешь нужным быть в Киото, отправляйся туда. В случае Найары это был Эдо, а не Киото. — А что... — немного замялась девушка. — Что сказала вам Найара на это? — Ничего, — на лице Первой Гудзи появилась удивительно беззаботная улыбка, которая быстро пропала. — Она просто улыбнулась, явно что-то для себя решив, и ушла. Я до сих пор не знаю причин её некоторых поступков и могу только догадываться. Я также не буду спрашивать тебя, почему ты хочешь отправиться в Киото. Судзин поджала губы. — Тогда ещё вопрос... — Слушаю. — Разве... это не долг Гудзи — оберегать храм, его жителей и соблюдать нейтралитет, лишь изредка вмешиваясь, в самых крайних случаях? — в гречишных глазах отражалась растерянность. — Я всегда думала, что это так... — Твои слова не лишены смысла, сейчас всё так, как ты сказала, — кивнула Су. — Но когда я только-только задумала основать этот храм, я лишь хотела, чтобы каждый мог здесь найти покой, который, порой, нам всем так необходим. Вспоминая, я понимаю, что моё желание было даже в какой-то степени наивным, — она позволила себе лёгкий смешок. — Ясу, — женщина взглянула туда, где сидела девушка, — я знаю, что твои слова — отражение твоих мыслей, пока ты была в Укиё-э. — Да, — отрывисто кивнула головой Судзин. — Но на деле всё оказалось совершенно не так, как я предполагала, — она с улыбкой вздохнула. — Даже некоторые мои поступки... не то чтобы я жалею о них... Мне просто немного неловко и кажется, что я могла поступить по-другому, — Ясу смотрела не на Гудзи, а куда-то в сторону, будто говорила с кем-то ещё. — Но... поступи я по-другому, всё ведь могло обернуться иным исходом, а, может, и нет... — кривая усмешка, и девушка о чём-то задумалась. Судзин не трогала её, болтая в руках пиалу, так и не сделав глоток. — Странно... — Ясу снова усмехнулась, всё также не глядя на женщину. — То, что я считаю долгом, и то, почему я хочу отправиться в Киото совпадают... — Я не вижу в этом ничего необычного, — прикрыла глаза Первая, пожимая плечами. — У меня были такие же мысли, Ясу. У Найары, наверное, тоже. Судзин громко и с явным облегчением выдохнула, повалившись на спину. — Тогда хорошо, — раздалось с её стороны. — Мне стало чуть-чуть спокойнее. Снова между ними повисло молчание. Однако девушка всё ещё толком не могла понять, что ей делать. И даже рассказы Первой Гудзи, что передала и слова Хаяте, о Хагоромо Кицуне и произошедшем и 400 лет назад, и 800 лет не помогали. Хотя, может, должно пройти немного времени? И она должна сначала до Киото добраться, а потом уже думать, что делать? А не слишком ли рискованно? Но если вспомнить Тамадзуки и ту заварушку, которую он устроил, разве она тогда не рисковала? Тоже ведь не знала, что делать, была куча вариантов... А что в итоге?.. Да и ещё тогда, в Укиё-э, она всё для себя решила, разве нет? Тогда откуда сейчас такая неуверенность? Или это страх? Волнение? Беспокойство? Все эти чувства оттого, что её долг Гудзи совпал с личными мотивами? Помимо своего хоровода у неё ведь появилось ещё много тех, кто ей стал дорог... Цурара, Юра, многие члены клана Нура и Рикуо. Да, за Рикуо она, наверное, если и волновалась, то больше всего... Поэтому?.. Возможно... Ясу не помнила, сколько она так пролежала, пребывая в раздумьях, пытаясь разобраться в своих чувствах. Когда же девушка села, Первая Гудзи как была, так и осталась в том же положении, не сдвинувшись ни на миллиметр. Даже саке в пиале не плескалось. — Ну, что? — спокойный, даже немного отчуждённый голос. Иногда он даже отрезвлял. Как и сейчас. — Никакого озарения на меня не снизошло, — пожала плечами Судзин, усмехаясь. — Наверное, слишком много всего я узнала этой ночью, так что нужно время, чтобы сообразить, что делать. — Хорошо, — Су снова стала безразличной. — Однако прежде я заскочу в Укиё-э, — объявила Ясу, которая даже немного приободрилась. — В таком случае, не могла бы ты исполнить мою просьбу? — на мгновение ледяная маска спала, и на лице Первой Гудзи проявились печаль вперемешку с серьёзностью. — А? — девушка хлопнула глазами и почти сразу кивнула, приготовившись слушать. — Моя просьба заключается в том, чтобы ты передала Нуре Рихану, Второму главе клана Нура, слова Ямабуки Отоме. Судзин вздрогнула, и непонимание отразилось в её глазах. Девушка знала о печальной истории любви между Риханом и Отоме, но только в общих чертах, как знала и то, что Ямабуки умерла в храме Миваку-Текина задолго до рождения самой Ясу. Но вот в подробности её никогда не посвящали, объясняя тем, что Судзин была ещё ребёнком. После нового рассказа Первой Гудзи Ясу не смогла сдержать усталого и тяжёлого вздоха. Она помассировала виски. — Если тебе что-то непонятно из услышанного, ты можешь уточнить, — добавила Су. — Нет, — решительно покачала головой девушка. — Я всё поняла, я услышала вас, Су-сан, — она поднялась на ноги. — Пожалуй, хватит с меня информации на сегодня. Су кивнула и тоже встала. — Ты можешь остаться в храме ещё на день или два. Впрочем, решай сама. Первая была уверена, что девушка захочет сей же час отправится в Киото. — Так и сделаю, — широко и смело улыбнулась Ясу. — Хагоромо Кицуне на пару с Абэ-но Сэймеем никуда не денутся, — тут девушка криво усмехнулась и нервно хохотнула, явно подивившись уверенности, что прозвучала в её голосе. — Ладно, Су-сан, — она резво подскочила к Су и схватила ту за рукав, в гречишных глазах заплясали золотые искорки. — Как насчёт присоединиться к остальным, пока они не выпили всё, что только можно? Может, и нам что-то достанется. Взгляд женщины смягчился, и она кивнула. Похоже, алкоголь всё же взял своё, хотя была распита только половина бутыли саке. Обе Гудзи покинули хонден, не закрывая двери, и ступили под качающиеся ветви глицинии. Туда, где их уже ожидали ёкаи, ещё издалека увидев Ясу и Су. Они поприветствовали их радостными выкриками и почти сразу затащили к себе. Эта была по-своему особенная ночь, удивительно весёлая и заставляющая ненадолго позабыть обо всех заботах.