Меж Омагатоки и Хиноде

      — Ясу-сама, мы почти прибыли в Киото, — Кё осторожно тронула меня за плечо. — Поезд остановится минут через десять.       — Поняла, спасибо, — я отрываю взгляд от окна.       Вид на побережье Тихого океана сменился городским пейзажем. Мелькали дома, улицы и улочки, люди, очертания храмов, святилищ и многочисленных часовен-хокор.         Я сняла наушники, в которых тихо играла музыка, нисколько не мешающая думать, и повернула голову в сторону своих спутниц.        Кё сидела чересчур ровно, стараясь не прислоняться затылком к спинке сиденья, дабы не причинить вреда Ку, руки её покоились на коленях. Лицо казалось безмятежным в обрамлении медных волос. Ресницы полуприкрытых глаз едва заметно колыхались, ибо Кё периодически посматривала то туда, то сюда.       Когда я как-то спросила, почему у Кё такой цвет волос, она ответила следующее:       — Моим предком был иностранец с таким же цветом волос. От него я унаследовала и свою шевелюру. Кажется, тот человек приходился мне дедушкой...       Единственное, что выдавало напряжённость Кё, — плечи, отведённые назад слишком сильно.       Аж самой больно становится.       А вот Цукико, сидящая с краю, болтала ногами, и гречишные глаза озорно бегали от одного пассажира к другому. Ногицуне наблюдала, изучала, запоминала каждое их движение, ловила каждый вдох с присущей ей оживлённостью. Не то чтобы Цукико редко покидала храм или Хоккайдо, просто она предпочитала передвигаться на своих двоих и держаться от людей подальше.       Я лишь пару раз видела, как она принимает свой истинный облик.       И если судить по её реакции в те моменты, Цукико не любила своё обличие животного.       К ней, как бы мне не хотелось, в душу я не лезла. Слишком мало знаем мы друг друга, это во-первых. С той же Кё я знакома дольше, почти с самого детства. Во-вторых, она не моя подчинённая, так что я не имею и права что-то выспрашивать у неё.        Поезд остановился.       Взяв свои вещи, я вышла. За мной — Кё и Цукико.       Перрон был заполнен людьми, но не под завязку, так что мы спокойно вышли на улицу. Впереди возвышалась Киотская башня — самое высокое здание в городе.       Надо будет сходить туда. Со смотровой площадки, наверняка, будет виден весь город. То, что нужно.       Я бросила взгляд на Футакути-Онну и Ногицуне. Кё приняла более человеческий вид, буквально: кимоно сменилось на белую футболку и красные брюки, а дзори — на кеды. А вот Цукико не сочла должным сменить стиль одежды, так что нас с ней запросто могли принять за сестёр-близняшек, за одним лишь исключением: выражения лиц. Впрочем, это её дело. Пока обличие Ногицуне мне не мешает.       Цукико радовалась возвращению в родной город, а я сосредоточила своё внимание на укромных местах между домами и крыши.       Хотя вряд ли на нас будут нападать враждебно настроенные аякаши посреди бела дня, осторожность лишней не бывает.       — Что мы будем делать дальше, Ясу-сама? — поинтересовалась Кё, идущая по правую сторону от меня. — Не просто же бесцельно бродить по городу?       — Я не против! — возникла слева Цукико. — Я столько классных мест тут знаю, госпожа Гудзи. Всё-всё покажу и про всё-всё расскажу! Не соскучитесь!       — Если хочешь развлекаться, вперёд, тебя никто не держит, — пренебрежительным тоном ответила Кё.       — Тебя спросить забыли, — вдруг хищно осклабилась Цукико, и лицо её приобрело звериные и дикие черты. — И я не к тебе даже обращалась, так что помолчи.       — Довольно, — оборвала их я. — Цукико, я не против погулять, когда появится свободное время, — сначала посмотрела на Ногицуне. — Кё, отвечаю на твой вопрос, сейчас мы дойдём до гостиницы, где я переоденусь, чтобы нас с Цукико, по крайней мере, вы не путали, и отправимся на поиски наших, — потом — на Футакути-Онну.       Кё кивнула, и оставшийся путь до гостиницы мы проделали в молчании. Точнее, мы с Футакути-Онной.       Цукико щебетала и щебетала, рассказывая то об одном месте, то о другом.       Добравшись до двухэтажного здания, которое я выбрала в качестве места хранения моих вещей на время пребывания в Киото, я внаглую эксплуатировала Кё, заставив её играть роль моей тётушки, которая с племянницами приехала посмотреть культурную столицу.        Сменив красные штаны-хакама и косоде на тёмно-зелёные хакама и бледно зелёное кимоно, оставив неизменными только таби и гэта, я вышла из гостиницы. Кё и Цукико уже ждали меня на улице.       — Отойдём, нечего у всех на виду демонстрировать твои способности, Кё, — усмехнулась я, взглянув на Футакути-Онну. — Цукико, — обратилась к Ногицуне, — знаешь какое-нибудь место, где немного народу?       — Следуйте за мной, — озорно воскликнула Цукико и вприпрыжку куда-то побежала.       Кё не скрывала своего пренебрежения во взгляде, провожая Ногицуне.       — Кё, — посмотрела я на женщину.       — Прошу прощения, Ясу-сама, — прикрыла глаза она, склонив голову. — Просто мне неприятно видеть, как Цукико разгуливает в вашем обличии. Выбрала бы кого-нибудь другого. Она ведь может принять обличие даже Хаяте-доно.       — Думаешь, было бы лучше? — хмыкнула я.       — По крайней мере, Киотские ёкаи нас бы точно побаивались. Один вид Хаяте-доно может внушить страх.       Это только тогда, когда он использует осоре. А потом, действительно, ему достаточно только явиться пред очами остальных, чтобы те уже с опаской посматривали на него. Но Кё об этом не знает.       Я украдкой выдохнула.       Приберегу эту информацию.       — Кё, не забывай, она — заведующая порядком в Саппоро и, вопреки юному возрасту, хорошо справляется со своими обязанностями. Тебе придётся смириться с её присутствием. К тому же, возможно, её способности нам понадобятся, — понизив голос, произнесла я, отправившись догонять убежавшую вперёд Цукико.       — Как прикажете, — услышала тихое за спиной.       — Что-то случилось, госпожа Гудзи? Почему задержались? Это Кё виновата? — накинулась на меня с расспросами Цукико, стоило мне оказаться подле неё.       — Всё в порядке, Цукико, — краем глаза я заметила, как Футакути-Онна едва ли не споткнулась от наглости Ногицуне. — Куда дальше?       — Сюда, — Цукико больше не убегала, а шагала рядом, изредка поглядывая на Кё.       Насколько я знаю, Кё так остро реагирует только на Цукико. И что эти двое не поделили-то? Вроде не так часто видятся...       Пока мы шли, я любовалась Киото, слушая рассказы Цукико о том или ином месте города.       — Мы на месте, — Ногицуне, наконец, остановилась.       — Где это мы? — подошла ближе Кё, сложив руки на груди.       Лицо её снова было спокойным.       — На берегу реки Кацура, — ответила Цукико.       — И это, по твоему, место, где мало людей? — съязвила Кё. — Да тут же и машины ездят, и поезда. Наверное, и людей тут целые толпы собираются.       — Но вот под мосты редко кто заглядывает. Я здесь частенько бывала, и никто меня не находил. К тому же здесь достаточно шумно.       — Кё, приступай, — посмотрела я на молодую женщину. — Мне нужно, чтобы ты нашла кого-то из моего Хякки-Яко.       — Слушаюсь, — без колебаний кивнула она, принимая обличие ёкая.       Цукико, заинтересованная происходящим, пристально наблюдала за действиями Футакути-Онны.        Я разделяла её эмоции.       Футакути-Онна порылась в правом рукаве кимоно и извлекла оттуда мешочек. Развязав его, она пару минут копалась в нём, что-то упорно ища. Наконец, Кё выудила обмотанные синей ниткой пряди чьих-то волос и затянула мешочек зубами, после ловко бросив его обратно в рукав.       — Ку! — как рявкнула Кё, мы аж дёрнулись. — Подъём. Работа есть.       — Для начала покорми меня! — волосы зашевелились, раздвинулись, и нашему с Цукико взору предстал огромный рот со вполне человеческими зубами, только язык был чересчур длинным, а губы — неестественно большими и пухлыми. — А то я быстро устану!       — Сначала работа, потом — еда. Знаю я тебя, как наешься, так задрыхнешь опять. Да и разве пару часов назад ты не был бодр и свеж?        — Тц! Давай уже! — проворчал Ку, быстро сдаваясь.       Каким бы паразитом он не был, находился в большей зависимости от Кё, нежели она — от него.       Кё довольно усмехнулась и вытянула вперёд ладонь, на которой лежали пряди.       Она использовала свой осоре, высвобождая ёки.       Эта техника не предназначена для убийства, значит, привлечь внимание онмёдзи или других ёкаев мы не должны. Всего лишь безобидный поиск.       Тёмно-рыжие волосы зашевелились.       Одна из прядей дёрнулась в конвульсиях пару раз.       — Посмотрим, что тут у нас, — облизнулся Ку.       С помощью длинной пряди он обхватил вещь, что лежала в ладони Кё, и поднёс к своему рту.       В следующую секунду обмотанные синей ниткой пряди упали в открытую пасть Ку. Пожевав немного, даже почавкав, он изрёк:       — Так себе, конечно, вкус. Кошатиной отдаёт. Гадость!       Кошатиной? И чьи это были волосы: Аяме или Йоко?       Кё проигнорировала его.       Часть медных волос обвила оголённую левую руку Футакути-Онны и сдавила.       Уж не знаю насколько сильно, ведь на лице Кё не дрогнул ни один мускул.       Рука женщины, как и прядь ранее, нервно подёргалась, после чего резко взметнулась вверх, указывая на противоположный берег.       — Туда! — гаркнул Ку.       — Вперёд, — отдала приказ я.       Кё двинулась с места, я с Цукико пошла за ней.       — Ку, обещаю, позже я накормлю тебя до отвала, — всё же пообещала Футакути-Онна.       — Куда ж ты денешься, Кё, — довольно, по-старчески крякнул он.       Мы перебрались на другой берег реки и направились в сторону горы Арасияма.

***

      — Стоп! — вновь гаркнул Ку.       — Чего стоим? — поинтересовалась из-за моей спины Цукико, любопытно хлопая глазами.       — Спасибо за помощь, Ку, — проговорила Кё.        — Я жду благодарность в виде еды.       — Да поняла я. Ясу-сама, — обернулась ко мне Футакути-Онна, до этого шедшая впереди всех, — я отойду и поищу чего-нибудь пожевать этому.       — Конечно, — улыбнулась я.        — Только не насекомых, слышишь?! Я цикад терпеть не могу! — раздавался возмущённый голос Ку. — Ты слышишь, Кё?!       Как она ещё не оглохла от его голоса-то?! Ку даже с Киецугу может посоперничать...       — Ты не уточнял рацион, — я была уверена, что женщина ухмыляется.       Кё ушла, а я посмотрела вперёд.       Мы стояли у подножия Арасияма, и я поняла, почему Кё и Ку остановились.       У самой кромки леса сидела огромная Некомата и покачивала двумя хвостами.        — Добро пожаловать в Киото, Ясу-сама, — склонила пушистую голову Аяме. — Рада видеть вас.        — Взаимно, Аяме, — ответила я и подошла к ней ближе.       Некомата приняла человеческий облик и устремила взгляд мне за спину, непонимающе нахмурившись.       — Цукико-доно? — она слегка приподняла брови.       — Да что ж вы так сразу угадываете, — наигранно обиделась Цукико. — Где я в этот раз оплошала?       — Ваша тень, — коротко ответила Аяме, кивнув Ногицуне под ноги. — К тому же ваша ёки отличается от ёки Ясу-самы.       — Чёртово солнце, — недовольно буркнула Ногицуне, зыркнув в сторону заходящего светила. — Потому я терпеть не могу солнечную погоду. Благо, уже вечер.       Однако про осоре и ёки Цукико ничего так и не сказала.       Я коротко рассмеялась.       — Как вы тут? — обратилась я к Некомате.         — Всё в порядке, Ясу-сама. Дорога от севера префектуры до города прошла без происшествий, однако в самом Киото неспокойно.       — Это я знаю.       Хагоромо Кицуне и спокойствие — два несовместимых понятия, к сожалению.       — Я расскажу вам больше, когда мы пройдём дальше, — увидев мой кивок, Аяме направилась в глубь горы и леса, покрывавшего её.       — Не отставай, Цукико, — бросила я Ногицуне через плечо.       Та поспешила нагнать меня и теперь шла рядом. Она более не выглядела озорной, как пару часов назад. Лицо её приобрело строгие черты. Цукико стала такой, какой я привыкла видеть её на Хоккайдо: собранная и ответственная.       Мы оказались на небольшой поляне, окружённой деревьями с раскидистыми кронами.       Аяме остановилась, замерла и я.       Через минуту полнейшей тишины в сумерках, меж веток деревьев начали зажигаться чьи-то глаза, из-за стволов показались различных размеров фигуры, а воздух наполнился ёки.       — Надеюсь, без меня ничего интересного не происходило, — не сдержавшись, я хохотнула, довольно оглядывая аякаши.       Вышедшие на свет ёкаи не смели сдерживать ухмылки и усмешки.       Большинство из них никогда Хоккайдо не покидало, так что их возбуждение понятно. Главное, чтобы оно не вышло нам всем боком.       Среди ёкаев в первых рядах я увидела Уроко и Йоко. К ним я и направилась.       — Добрый вечер, Ясу-сама, — хором поздоровались они.       Я улыбнулась и кивнула.       — Разве мы не находимся слишком близко к печатям онмёдзи? — подала голос Цукико, сложив руки на груди. — Онмёдзи могут патрулировать местность поблизости.       С минуту ёкаи переводили удивлённые взгляды с неё на меня и обратно, а после поняли в чём дело и начали переговариваться между собой.       — Уже нет, — ответила ей Аяме.       — Объясни, — нахмурилась я.       — Это то, что я хотела сообщить вам, Ясу-сама. Ещё одна печать разрушена. Как раз та, что ближе всего к Арасияма.       — Рюуэн-дзи? — уточнила я.       Дело в том, что две из восьми печатей — Рюуэн-дзи и Рокукин-дзи — находятся недалеко друг от друга, хотя и расположены на деле на разных витках спирали. Нужно уточнить, о каком храме идёт речь, дабы я могла понять: как далеко продвинулась Хагоромо Кицуне.       — Именно.       На мгновение я почувствовала облегчение.       Всё ещё не так плохо, как могло бы быть.       — Поэтому вблизи разрушенной печати сейчас толпы аякаши. Всё лезут и лезут, — сурово произнёс Йоко. — Не думаю, что кто-то обратит внимание на появление новых ёкаев. На руку нам играет и то, что в округе большое скопление ёки из-за аякаши.       Сейчас Кася пребывал в человеческом облике, но всё равно был одним из самых высоких из здесь присутствовавших аякаши. Лицо его было уж очень похоже на кошачью морду: чётко заметное третье веко, будто выпуклые зрачки полуприкрытых чёрных глаз, вибриссы под подбородком. Даже около ушей, не скрытых светлыми волосами, убранными в высокий хвост, виднелись чувствительные волоски, помогающие Йоко особенно чутко осязать окружающий его мир. А около обоих уголков рта скопились пучки белой шерсти.        Кася был одним из тех немногих ёкаев, что я знала, которые предпочитали современную человеческую одежду традиционной. Поэтому мужчина выделялся не только внешностью, но и рваными джинсами, голубой фланелевой рубашкой с парой расстёгнутых пуговиц, испещрённой чёрными извилистыми линиями разной толщины, и кроссовками.       — Ясу-сама, что нам делать? — спросила Уроко.       Я осмотрела аякаши, терпеливо ожидающих моих слов.       Ну, ладно. Приказы или указания остаются приказами и указаниями, просто раньше я отдавала их в более спокойной обстановке храма. Не стоит слишком сильно нервничать. Как будто впервой мне таким заниматься!       — Мне нужно, чтобы некоторые из вас проверили нынешнее состояние печатей. Всего их восемь: Святилище Фусими Инари, Императорская усадьба Хашира, Рюуэн-дзи, Сэйэй-дзи, Нисихоган-дзи, Рокукин-дзи, Сококу-дзи и замок Нидзё. Кто-то, кроме Цукико, знаком с этими местами?       — Только если теоретически, — раздалось в толпе.       — Пойдёт. Я всё равно не отпущу вас в одиночку. Возьмите с собой ещё одного-двух аякаши и можете отправляться. И ещё: в драку вступать только в самом крайнем случае, зря собой не рискуйте. Если понимаете, что не вывозите самостоятельно, дуйте обратно. Будем тогда уже разбираться. Все всё поняли?       — Да! — ответили мне аякаши.       Начнём с этого.       — Йоко, Аяме, Цукико, вы точно остаётесь, — я окинула троих взглядом.       Единственный, кому это не понравилось, — Йоко.       Ничего, уверена, будет у тебя ещё время показать себя.       От толпы отделились некоторые аякаши и последовательно исчезли в наступающей темноте. Ушла и Уроко в сопровождении парочки ёкаев. Они отправились к пятой печати.       Надеюсь, что сегодняшняя ночь будет тихой.       — Аяме, отойдём, — я позвала Некомату, зайдя чуть в лес.       — Слушаю вас, Ясу-сама, — девушка быстро подошла ко мне.       Теперь ещё кое-что...       — Помнишь нашу общую знакомую, Ёсудзуме?       Аяме тихо, даже как-то злобно рыкнула.       — Помнишь, значит, — хмыкнула я. — У меня для тебя будет отдельное задание, Аяме. Ты должна найти Ёсудзуме и позаимствовать у неё пару пёрышек. После отдашь их Кё, понятно?        — Да, — коротко ответила Аяме.       На моих губах расплылась улыбка, похожая на улыбку Хаяте. Широкая. Будто лисья.       Уверена, что Ёсудзуме тоже будет в Киото или уже тут.       — Хорошо, приступай. Город большой, тебе понадобится время. Перед этим лучше найди Кё и скажи, что от неё будет требоваться, — Аяме невольно поморщилась, поняв, что ей предстоит разговор с Футакути-Онной. — А после объясни, где мы.       Некомата ушла, обернувшись обычной кошкой.       — Ёсудзуме, говоришь? — хмурится Су-сан, явно погружаясь в воспоминания. — Думаю, судя по твоим описаниям её внешности, я знаю, кого ты имеешь ввиду.       — Правда? — едва не вскакиваю на ноги.       — Да. Это было веков шесть или семь назад, Хагоромо Кицуне ещё не возродилась второй раз. К границе Хоккайдо пришёл человек в сопровождении той, кого ты зовёшь Ёсудзуме. Хотя я тогда уже была мертва, благодаря Найаре сумела разглядеть их и дать понять, что им тут не рады.       — С чего такая нелюбовь?        — Тот человек был потомком Абэ-но Сэймея, — холодно чеканит Первая Гудзи, а у меня по спине невольно пробегают мурашки.       — Что он хотел?        — Не знаю. Вряд ли что-то хорошее, — качает головой Первая Гудзи. — Они быстро ушли.       — Вот как, — бормочу себе под нос. — Может ли Ёсудзуме появиться в Киото?        — Почему нет? Раз уж она была в Укиё-э во время стычки клана Нура и Сикоку, её присутствие в Киото вряд ли будет чем-то необычным, — Су-сан осушает пиалу саке.        — Она ведь забрала Молот Короля Демонов, который раньше принадлежал человеку. Может, она с ним до сих пор носится? — я обращаюсь, скорее, к самой себе, но Су-сан мне отвечает:       — О, так ты и об этом знаешь, — на лице Первой Гудзи отражается удивление. — Я про то, что Молот Короля Демонов был создан человеком.       — Мама рассказала. Она ведь была тогда там, в Эдо. Но я так и не узнала, как Молот Короля Демонов связан с кланом Нура. Почему именно им пытались убить Рихан-сана? — поднимаю глаза к потолку. — А если и тут тоже замешана Ёсудзуме? — озвучиваю свой вопрос я. — Она ведь так рьяно боролась за этот клинок.        — Если ты права, значит, и без того потомка не обошлось. Судя по поведению Ёсудзуме тогда, она подчинялась тому человеку, поэтому вряд ли стала бы действовать в одиночку.       — А как вообще звали того онмёдзи?       — Без понятия. Его имя — последнее, что меня интересовало.       Я вышла к оставшимся на поляне аякаши, решив остаться в их компании на всю ночь. Уселась под деревом, скрестив ноги.       Вероятно, тогда Ёсудзуме и увидела Сёгун в руках Найары, но тот онмёдзи... Потомок Абэ-но Сэймея... Не хватало, чтобы и кто-то, подобный ему, объявился в Киото. А такое вполне может быть, раз Ёсудзуме тоже тут, чтобы наблюдать за новой попыткой Хагоромо Кицуне воскреснуть. Интересно, а 400 лет назад был некто, схожий по обязанностям с Ёсудзуме? Наверное, да.        Если судить по словам Первой Гудзи, потомки Абэ-но Сэймея — удивлена, что они вообще ещё живы, — не особо светились, и та встреча, о которой говорила Су-сан, чуть ли не единственный случай, когда наследники его силы так открыто являли себя на всеобщее обозрение. С чего бы онмёдзи такого рода тащится на самый край Японии? Поглазеть на тех, кто его предка завалил? Или он хотел что-то узнать? Если да, то что?       А Ёсудзуме... Может ли так оказаться, что она... как Ханаараси? Шикигами... Такое вполне возможно, ведь Хана, если я не ошибаюсь, тоже способен действовать вдали от Саюри и на протяжении длительного периода времени. Выходит, Хана и Ёсудзуме обладают какими-то общими чертами. В таком случае, всё становится ещё мудрёнее...         А знал ли Тамадзуки о том, что в его ряды Шикигами затесался? Было бы занятно увидеть его лицо, узнай он эту новость.       Не сдержавшись, хмыкнула.       Хотя я даже не знаю, правда ли Ёсудзуме — Шикигами, а уже думаю об этом предположении, как о верном. В любом случае, я всё спрошу у неё при личной встрече.        Я прикрыла глаза.       Интересно, как там Рикуо? Пришёл ли он в себя? Надеюсь, что да... Когда он прибудет в Киото? Надо будет подумать, как отследить этот момент, чтобы быть хоть немного готовой. Сомневаюсь, что получится таскать с собой постоянно телефон... Почему я вообще так беспокоюсь о том, что должна буду делать в присутствии Рикуо? Это потому, что нынешняя ситуация предполагает и моё непосредственное и активное участие в отличии от случая с Тамадзуки? Или потому, что мне будет неловко? А с чего бы испытывать неловкость? Вроде ничего такого страшного делать не собираюсь... Может, потому, что рядом будет слишком много ёкаев, которым наверняка любопытно станет?..         Живо представив целую толпу глазеющих аякаши, я откинула голову назад, стукаясь ею о ствол.       Скорее всего, именно так и есть... Вот же ж...       Я закрыла лицо руками.       Не то чтобы мне не хотелось афишировать мои отношения с Рикуо, просто... В ближайшие дни это явно будет не лучшей идеей, наверное... Тут в городе орудует капец какая опасная девятихвостая лисица, страстно жаждущая вернуть к жизни своего сына, который, к слову, давным-давно перестал быть белым и пушистым зайкой, какая тут может быть романтика?! С другой стороны, мне не стоит быть столь категоричной, а то всё может закончиться плохо. Подобного итога мне точно не надо! К тому же Рикуо...       С другой стороны в дерево что-то с силой врезалось.       Через секунду я услышала дружное, пищащее: "Берегись!" — и на лицо мне упала тройка Кодама Незуми средних размеров.       Запах мышиной шерсти ударил в нос.       — Ясу-сама! — испуганно квакнула Каэре-ньёбо, по имени Касуми, одна из мико храма, и, судя по быстрым шагам, спешно подбежала ко мне. — Пожалуйста, простите, я не...       — Погоди, Касуми, — профырчала я в шерсть Кодама Незуми. — Слезьте с меня для начала.       — Простите, — хором пискнули ёкаи и спрыгнули на землю, опустив уши.       — Тут и мы виноваты.       Я оглянулась.       Из-за дерева вышли, точнее, выпрыгнули, Каса-обаке и Иппондатара. Последний виновато опускал блюдцеобразный глаз вниз и неловко переминался на одной, хоботообразной ноге с двумя толстыми пальцами.       — Мы заигрались, — Каса-обаке изобразил что-то, что должно было быть неловкой улыбкой, но вышел зубастый оскал на местами дырявой красной ткани зонта.       — Всё в порядке, — я поднялась на ноги, оглядывая всё ещё робко посматривающих на меня аякаши. — Мне это было даже полезно.       Отвлекусь немного от кружащих в моей голове мыслей о том, чего может и не быть. Будет ещё время поразмышлять на эту тему...       — Но всё же вам следует смотреть, куда вы бежите, — позади Каса-обаке и Иппондатары возникла высокая и грозная фигура Оникумы.       Ростом три с половиной метра, ёкай зевнул и деловито почесал когтистой лапой медвежью голову, маленькими глазами смотря на виновников шума.       — Мы поняли, — пропищали все, даже Касуми.       Честно, до сих пор удивлена, что Оникума согласился отправиться в Киото. Ведь ёкаи его вида обычно замкнутые и не любят покидать привычную среду обитания. В этом он схож с Отороси, который вместе с Койей остался в храме. Эти двое в данный момент приглядывают за храмом и следят в нём за порядком при поддержки нескольких мико, многочисленных Янари и прочих аякаши.       — Ясу-сама, что-то случилось? — к нашей компашке подошли Йоко и Цукико, пребывающая в моём облике.       — Ничего особенного, не волнуйтесь, — поспешила успокоить я Кася и Ногицуне.       А то мелким ещё больше достанется...       И всё же в окружении этих ёкаев, большую часть которых я знала всю свою сознательную жизнь, я чувствовала себя как никогда хорошо и спокойно. Они все — часть моего Хякки-Яко, которым я безмерно дорожу.

***

      Рельсы уводили дальше, на север, пересекая весь регион Тохоку. Они проносились мимо больших городов и маленьких поселений, рисовых многоуровневых плантаций, упирающихся в подножия гор и холмов, что были видны до самого горизонта. А над ними гордо возвышалось голубое небо с кучевыми облаками, то и дело принимающими причудливую форму. Вопреки ярко светившему солнцу, на крутых тропах клубился туман. По склонам лесистых гор сбегали речушки, постепенно становясь реками, а то и водопадами. Лёгкие но холодные потоки ветра колыхали кроны деревьев, что переливались от яркого, зелёного, до тёмного, болотного. Складывалось впечатление, что глазам открылось самое настоящее, бескрайнее, вечнозелёное море.       В окружении гор, Тооно всегда было местом, где царит стужа, особенно в зимнюю пору, когда снег идёт так долго и много, что образовываются сугробы высотой в несколько метров. И ёкаи, живущие в скрытой от посторонних глаза деревне, соответствовали климату этого места: сильные и свирепые. Тем не менее, многие аякаши: Юки-Онны, Каппа, Камаитати, Аманодзяку, Ямаубы и другие виды — по праву считали это место своим родным домом и относились к нему с теплотой и должным уважением.       В центре Тооно, окружённой не только туманом, но и плотной ёки, располагался большой деревянный дом-минка. Высокая крыша его была изготовлена из трав, соломы и обожжённой глины. Из-за закрытых фусума внутри царил лёгкий полумрак.       Рикуо начал просыпаться.       Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, парень приоткрыл полусонные алые глаза и по привычке пробормотал:       — О... Цурара... Я тут оставил бельё в стирку...       Сфокусировав взгляд на лице того, кто склонился над ним, Нура проснулся моментально.       Чуть ли не в упор на него смотрела обезьянья морда.       Рикуо, вскрикнув от неожиданности, вскочил и огляделся.       Повсюду были аякаши: Хихи и Каппа, собако- и волкоподобные, с петушиными головами. Все были одеты в разных цветов кимоно, штаны-хакама, хаори или дзимбаори, и взоры их, направленные на ошарашенного Нуру, не были дружелюбными, как и речи:       — Тц... Он проснулся, — недовольно и разочарованно произнёс кто-то.       — А говорили: если проспит ещё час, его можно будет съесть, — раздался другой голос.       Рикуо услышал его и, посмотрев вниз, вокруг себя, невольно дёрнулся, поняв, что находится в огромном чане. Парень моментально встал на ноги, не желая даже думать о том, что из него могли сварить суп.       — Это и правда наследник клана Нура из Канто? — неверяще ухмыльнулся кто-то.       — Чуднóй он... Только ночь настала — у него волосы отрасли, — задумчиво почесал волосатую щёку другой аякаши-обезьяна.       — Видно, в его жилах течёт человечья кровь... Он лишь наполовину аякаши. Ханъё! — чуть ли не выплюнул третий.       — Нет-нет, ещё хуже... Я слышал, что он ёкай лишь на четверть! — встрял ёкай-петух.       — Как будто это может быть правдой!       — Да вот же доказательство, прямо перед нами!       — Слабак, наверное...       Кто-то даже и не думал как-то отзываться о Нуре, лишь оскалив клыки и нахально рассмеявшись.       Подобные смешки стали раздаваться всё чаще.       — Где это я? — под нос пробормотал себе Рикуо, глядя на всё и всех ошалелыми глазами.       Нура чётко помнил, как дед отправил его плавать в пруд Каппы, после чего парень потерял сознание. Он был в отключке... Погодите, а сколько дней он пребывал без сознания?       — Вижу, очнулся наконец, — со спины к Рикуо подошёл красный Намахаге. — До чего проблемный ученик! — возмутился он.       — Ученик?..        Нура только и успел, что немного повернуть голову в сторону аякаши, как Намахаге пнул чан с такой силой, что Рикуо вылетел оттуда, как из катапульты.       Приземлившись на пол, он услышал строгое:       — Ну, поприветствуй как следует Акагаппу-саму!       — Выходит, ты — внук?        Нура поднял глаза на того, кого назвали "Акагаппа-сама".       "И это вид Каппа? — пронеслось в его голове".       Перед ним сидел громоздкий краснокожий ёкай в бежевом кимоно, белом длинном хаори и фиолетовом дзимбаори с рисунком. О том, что Акагаппа-сама принадлежал к роду Капп, говорила шапочка-блюдце на его макушке. Такое же Рикуо видел у Каппы из Главного дома клана Нура.       — Хм, похож, — кивнул Акагаппа, слегка наклонив набок косматую черноволосую голову. — Будто он сам вернулся в этом облике.       — Чего? — нахмурился непонимающий Рикуо.       — Явился, забрал с собой всех талантливых ёкаев и ослабил нашу мощь, — размеренно произнёс Акагаппа, прикрывая глаза под густыми, нависшими бровями. — Противен он мне... И у внука такая же противная рожа.       — Да кто ты такой? Знаешь деда? — заговорил Нура. — Где я, чёрт возьми, нахожусь?       Он ничегошеньки не понимал и хотел, чтобы ему дали ответы на интересующие его в данный момент вопросы.       Рвение парня не оценил никто, а вот гонор, прозвучавший в его голосе, разозлил ёкаев.       — Эй!       — Не смей... так грубо разговаривать с Акагаппа-самой!       Многие повскакивали на задние лапы и оскалили клыки, грозно зарычав.       Нура посмотрел по сторонам, на ёкаев, но говорить больше ничего не стал, хотя лицо его стало недовольным.       — Это деревня Тооно на северо-востоке Японии. Скрытая деревня, издревле называемая "Деревней аякаши", — заговорил вновь Акагаппа.       — Тооно... Скрытая деревня...       В голове Рикуо почти сложился пазл.       — Придётся тебе постараться, — усмехнулся советник Акагаппы, ёкай, который разговаривал ранее с Нурарихёном.        Кожа советника была грязно-коричневого цвета, а волосы и длинная борода — чёрными, и лишь заветное блюдце выделялось ярким пятном.       — Ну, довольно, — он приподнял руку. — Заберите этого ученика и загрузите его работой, — приказал он.       В ту же секунду Рикуо под руки подхватили два ёкая-Хихи.       — Ученик?! Северо-восток?! Издеваетесь?! — сопротивлялся Нура, стараясь вырваться из хватки аякаши. — Мне нужно скорее отправляться в Киото!       Он без понятия, сколько пробыл в отключке по милости деда, поэтому его беспокойство за Юру и за Ясу возросло. А если уже слишком поздно? Сколько вообще добираться из Тооно до Киото?        У него нет времени заниматься какой-то там работой, которой его хотят нагрузить. Есть дела и поважнее!       — Киото?        Ёкаи Тооно переглянулись между собой, на секунду повисла тишина, а после они залились таким громким смехом, что, казалось, стены вот-вот ходуном заходят.       — Тебе? В Киото?       — Вот насмешил!       Продолжали ухахатываться аякаши.       Рикуо с каждой минутой раздражался и злился всё больше и больше, поглядывая на ёкаев.       — Ты только и умеешь, что вызывать осоре. Ехать в Киото — как бежать навстречу смерти, — тыкнул в него советник, не переставая усмехаться.       — Ну и ладно!        Не став больше терпеть и слушать, Рикуо вырвался и решительным и быстрым шагом, едва ли не переходя на бег, направился к выходу.       — Эй! Сбегаешь?       Услышал он позади.       Почти добежав до двери, Рикуо, босой, в одном нижнем белом кимоно, спрыгнул с деревянного помоста.       — Отсюда так легко не убежишь, — из-под возвышения вылезло бледное женское лицо с выпученными глазами, широченной улыбкой и короткими тёмными волосами.       Нура подивился такому ёкаю, но всё же не думал останавливаться.       Когда парень оторвал взгляд от странной аякаши с чрезмерно высоким голосом, он посмотрел вперёд.       На его пути, у закрытых дверей, ведущих наружу, появилась собака, будто вырезанная из дерева с шапочкой, которая показалась Нуре знакомой.       — Собака? — недоумённо произнёс он.       В ту же секунду Рикуо закрутило, будто в водовороте, и то ли вышвырнуло, то ли выплюнуло обратно на помост.       Парень больно приземлился на спину, ударившись затылком.       Раздался новый взрыв смеха со стороны ёкаев.       — Его даже Каппа-Ину одолел!       — Он слабее пса!       — Юный глава клана Нура уступил собаке!       Аякаши уже не сдерживались, сгибались пополам, хватались за животы, с трудом стоя на лапах.       Нура медленно сел, пытаясь понять, что только что с ним произошло.        На какие-то несколько секунд ему стало жутко не по себе от того, что слова ёкаев Тооно так-то правдивы.        Его. Одолела. Собака. И, судя по всему, ей это не составило особого труда.       Он повернул голову, смотря на Каппа-Ину, который спокойно пошёл дальше.       "То же самое, как со стариком тогда... — прокручивал он в голове. — Что сейчас он со мной сделал?"       Рикуо не понимал, абсолютно ничего не понимал. И от этого внутри невольно холодело.        Желания как-то ещё грубить или пытаться силой уйти, по крайней мере, в открытую больше не было.       Заметив, что парень присмирел, всё те же ёкаи отвели Рикуо к широкой реке у подножия скал, где коротко рассказали Нуре, что от него требуется. Пока парень соображал, аякаши ушли, оставив Рикуо в одиночестве.       Нуре поначалу подумал, что его по-глупому разыгрывают, но оказалось, нет.       Парень посмотрел сначала на мешки с грязным бельём, на один из которых облокотили деревянную стиральную доску, потом — на пирамиду брёвен и воткнутый в пень топор.       Кроме стирки и колки дров ему нужно будет ещё и убраться, и вычистить ванну. Об этом Рикуо сообщили те же аякаши, что проводили его к реке, но сказали, мол, разберись сначала с этим.       Нура тяжело вздохнул, подавляя жгучее раздражение.       Делать всё равно нечего, это раз. Может, когда он закончит, ему объяснят, что он тут вообще делает, это два. Злостью ничего не добиться, это три.       Нура подошёл к мешкам с одеждой и стиральной доске.        Решил начать он со стирки. По крайней мере, это дело было ему знакомо не только в теории, но и на относительной практике. Наблюдение краем глаза за матерью и Цурарой ведь считается?       Нура взял в одну руку стиральную доску, с толикой любопытства ту рассматривая, а другой подтащил один из мешков к реке. Берег был каменистым, так что проблем с выходом к воде не возникло. Высыпав на землю грязную одежду, Рикуо впал ненадолго в ступор, думая, как правильно подступиться, с чего бы начать.       В итоге парень сел на корточки и, опустив в воду стиральную доску и взяв мыло, приступил к стирке.       Нура не знал, сколько времени прошло, прежде чем чистая, по его мнению, одежда вновь была сложена в мешки, но Рикуо думалось, что час-полтора точно, а то и больше. Поднявшись на ноги, парень осмотрелся, ища ответ на новый, возникший вопрос: а куда вешать сушиться постиранное? В конце концов, взгляд его упёрся во вбитые в землю деревянные стойки, обмотанные бельевыми верёвками.       "Похоже, мне туда, — устало констатировал Рикуо".       Однако никакой мало-мальски протоптанной дорожки парень, как ни старался, не нашёл и пришёл к логичному выводу: придётся скакать по камням, чтобы забраться на вершину склона и развесить одежду.       Взяв в руку по мешку, благо их было всего два, Нура направился к скалам, попутно раздумывая, как быстрее добраться наверх.       Стук деревянной обуви по камням гулко отдавался, пока Рикуо, изловчившись, прыгал с мешками на плечах, помогая себе руками. Он, тяжело дыша, почти достиг вершины, когда неудачно ступил на валун, покрытый мхом.        Поскользнувшись, Нура, неуклюже взмахнув руками, полетел вниз и что есть силы приложился затылком о камни.        Одежда вывалилась наружу из плохо затянутых мешков, разлетевшись в сторону и упав вокруг Рикуо.       — Больно... — прошипел парень сидя, потирая ушибленную голову.       Сколько раз за сегодня он уже приложился затылком о что-то твёрдое?        — Блин... Только ведь постирал, — он осмотрелся.       Придётся начинать сначала.       Нура едва ли не взвыл.       — Эй, новенький!        Послышался крик снизу.       Рикуо вытянул шею и увидел уже знакомого ему красного Намахаге.       Тот, приветствуя, поднял руку, в другой же держал ещё один, доверху набитый мешок.       — Вот мои вещи. Постирай их хорошенько!       Рикуо вздохнул, поняв, что работы только что прибавилось и он застрял тут, у реки, ещё на неопределённое количество часов.       — Эй... Ты ещё дров не наколол, — Намахаге перевёл взгляд на бревна и нетронутый топор. — Если закончишь стирку к вечеру, то ты не успеешь закончить с остальными делами. Ты безнадёжен. Работничек из тебя ни-ка-кой, — усмехнулся он, разводя руками и качая головой.        Тон его был таким, что Нуре сразу стало понятно: результат его стараний был для него вполне ожидаем.       — Эй! — раздражение всё же просквозило в голосе Нуры, когда он окликнул уже собравшегося уходить ёкая.       — М? — повернулся к нему Намахаге.       — Почему меня заставляют делать всё это? Что я вообще здесь делаю?        Может, ему сейчас ответят?       — Твой дед отправил тебя сюда со словами: "Если он умрёт, так тому и быть. Вбейте в моего дурного внука хотя бы каплю послушания", — заявил Намахаге, уперев руки в бока.       — Что?! — опешил Рикуо.       — Ещё сказал: "Делайте с ним, что хотите". У нас нехватка рабочих рук, так что ты очень кстати...       "Этот... вонючий старик... — у Рикуо нервно дёрнулся глаз".       — Ну, паши дальше, — махнул ему рукой на прощание Намахаге.       — Подожди немного! — снова позвал его Нура. — Почему я должен карабкаться туда, чтобы развесить бельё? — Рикуо указал на скопление бельевых верёвок и раскачивающейся на ветру одежды на вершине.       — Ну, в деревне маловато солнечного света, — посмотрел на него Намахаге. — Да и только там, наверху, скапливается достаточное количество ёки.       "А ведь и правда... — Нура поднялся на ноги и посмотрел на свои руки. — Ещё только день, а я уже в обличии ёкая, — он с минуту удивлённо хлопал глазами".       — Не прохлаждайся! — бросил ему Намахаге и ушёл.       "Проклятье... — Нура цыкнул, провожая ёкая недовольным взглядом".       Вспомнились слова деда:       — Сейчас тебя любой хиляк одолеет.        "Чёртов старикашка, — поморщился Рикуо. — Чего ему вздумалось отправлять меня сюда?"        И, похоже, что его отец тоже одобрил эту затею.       Нура собрал вещи в мешки, спустился обратно к реке и вновь принялся за стирку.  В тишине Рикуо казалось, что это дело ещё более долгое, чем есть на самом деле. Он тёр, тёр, тёр и тёр, задумываясь, как руки ещё не устали.       "Стирка, да? Как же муторно... — какое бы недовольство Нура не испытывал, но продолжал совершать одни и те же движения. — Тяжко это. А по маме и Цураре не сказать было".       Рикуо точно помнил, что и Вакана, и Ойкава всегда с улыбками развешивали чистую одежду и забирали грязную, тоже улыбаясь.       О наличии стиральной машинки парень как-то не подумал.       Следующие минут пятнадцать Нура, то и дело вздыхая, не переставая, стирал, пока в голову не закралась мысль:       "А может просто свалить? Никто ж не смотрит. Будто это кому-то надо?"       Но тут же замотал головой, протестуя против этой затеи, и сосредоточился на стирке.        Как бы Нуре не хотелось уйти из Тооно, он упорно отгонял подобные мысли.       Наконец, Рикуо закончил, и уже три мешка с постиранной одеждой стояли рядом с ним.       Подумав, парень решил брать по одному мешку за подъём: пускай выйдет дольше, зато если опять упадёт, стирать придётся меньше.        В этот раз путь до злополучного места сушки прошёл более гладко, хотя пару раз Нура чуть ли не падал, но устоять получалось, замирая в какой-то совершенно идиотской позе.       Оказавшись наверху, Нура, поставив на землю последний мешок, с облегчением выдохнул:       "Добрался".       Развесив одежду, благо данный процесс Нура наблюдал куда чаще, нежели сам процесс стирки, он оглядел плоды своих трудов и не мог не довольно кивнуть.       — Ну, с этим вроде всё, — он отряхнул ладони и, деловито уперев руки в бока, посмотрел назад, вниз.       Рубка дров.       Вся радость испарилась.       Нура несколько минут пристальным и недовольным взглядом буравил топор, искренне желая, чтобы тот исчез, ну, или сам наколол дрова. Однако ни того, ни другого так и не произошло.       Парень посмотрел в противоположную сторону.        Туда можно было запросто спуститься.       "Почему бы не прогуляться немного? Заодно осмотрюсь, а потом вернусь и продолжу, — пообещал сам себе Рикуо и, не услышав никакого внутреннего сопротивления, прыжками стал спускаться".       Оказавшись на земле, он заложил себе руки за голову и прогулочным шагом направился в лес.       Ветка на противоположном берегу реки дёрнулась, и фигура, скрытая в листве, исчезла.

***

      Нура вышел на какую-то тропинку и вскоре перешёл на лёгкий бег, так как простой шаг быстро надоел.        Вокруг росли деревья с обширными кронами, создававшими даже над Рикуо тень, укрывая от солнца. Дорожка казалась бесконечной, пока парень не увидел, как лес резко обрывается.        Нура выбежал к ущелью, через которое был перекинут мост. Глубоко внизу текла река.       Рикуо огляделся: никого.       Парень перевёл полный сомнений взгляд на подвесное сооружение.       Из того, что он успел услышать, Тооно — не совсем обычное место.       А вдруг мост тоже с какими-то хитростями?       Рикуо посмотрел по сторонам и нашёл какой-то камень. Подкинув тот в ладони пару раз, Нура швырнул его на мост, ожидая, будет ли что-то.       Камень упал, прокатился немного и замер.       Парень сделал несколько шагов вперёд, подходя к самому краю моста и пригляделся.       Всё осталось по-прежнему.       Нура задался новым вопросом: "Пойти дальше или вернуться?" — и задумался, так и оставшись буравить мост взглядом.       — Чем стоять без дела, лучше бы вернулся к своим обязанностям.       Чужой голос прямо за спиной раздался настолько неожиданно, что Рикуо не удержался от вскрика, резко повернулся, делая шаг назад, на мост.       В ту же секунду деревянная конструкция растворилась, будто её никогда не было.       Потеряв под ногой опору, Нура закачался и едва не свалился в пропасть, но устоял.       "Иллюзия, значит, — он покосился назад с кривой усмешкой".       А что было бы, ступи он на мост без каких-либо раздумий?       Только выдохнув с облегчением, Нура перевёл взгляд на ёкая, всё это время стоявшего напротив, молчавшего и хмурого.       — Ты ещё кто? — напрягся Нура.       — Я — Итаку, Камаитати.       — Мгм, приятно познакомиться, — буркнул Рикуо.       Из-за этого парня он чуть вниз не свалился.       — Меня приставили следить за тобой, так что, даже если бы ты упал, я должен был бы тебя поймать, — Камаитати будто прочитал его мысли, хотя у Рикуо было всё на лице написано. — А теперь возвращайся к работе, — строго произнёс Итаку, сложив руки в нарукавниках на груди.       — Почему тут такая иллюзия? — спросил Нура, указывая туда, где был мост.       — Ты что же совсем ничего о Тооно не знаешь? — вздохнул Камаитати.       Подавив желание съязвить в ответ, Рикуо лишь качнул головой пару раз в знак отрицания.       — Это "Скрытая деревня". Можно сказать, она и сама своего рода ёкай. Если ты не умеешь разрывать осоре, то не сможешь выбраться отсюда, как ни пытайся.       "Разрывать осоре? — Рикуо вздрогнул, уцепившись за эти слова".       — Опытные аякаши переходят на следующий уровень.       Перед глазами всплыло очередное воспоминание, когда дед одним ударом лишил его возможности пошевелить и пальцем.       Итаку развернулся, готовясь вот-вот вернуться на дерево, откуда недавно спрыгнул.       — Эй! Камаитати, или как тебя там зовут, — Рикуо сделал пару поспешных шагов вперёд, дабы остановить или задержать этого аякаши подольше. — Что ты только что сказал? Умение разрывать осоре?       — Да, я так и сказал! Ты всё ещё хочешь сбежать? — голос Камаитати наполнился раздражением. — Ты совсем дурак? Это невозможно сейчас!       — Умение разрывать страх... Ясно... Старикан... Так ты меня за этим сюда отправил, — на лице Нуры возникла немного пугающая ухмылка.       "Умереть? Ага, как же! Не дождёшься! — мысленно обратился он к деду".       Итаку с сомнением покосился на новичка, подумав, что Нура тот ещё идиот.       — Возвращайся к своим обязанностям, — бросил он напоследок, прежде чем за один прыжок оказаться на ветке.       — Эй! Постой, Камаитати!        Рикуо только-только нашёл ёкая, который, возможно, сможет ему хоть как-то помочь, а теперь тот уходит, и он, Рикуо, должен так просто его отпустить?       Нура поспешил догонять Итаку.       Камаитати ловко перепрыгивал с ветки на ветку, игнорируя следующего за ним чуть ли не по пятам Нуру.       — Эй! Пожалуйста, научи меня этому приёму, научи разрывать осоре!        Рикуо неотступно следовал за Итаку.       — У меня тренировка! Возвращайся к работе! — не выдержав, крикнул ему Итаку и ускорился.       Белый дзинбей и тёмно-синее хаори без рукавов поверх с чёрным поясом-оби стали отдаляться.       — Научи, пожалуйста!       Нура не думал отставать от Итаку и тоже прибавил ходу, дабы не потерять чёрную короткую шевелюру и тёмно-бордовую бандану среди пестрящей зелени.       Наконец, Камаитати остановился, приземлившись на толстую ветку огромного дерева.       Нура оказался рядом с Итаку, вовремя затормозив, иначе улетел бы вниз.       Могучие деревья расступались, открывая обзор на поверхность среза поистине гигантского дерева.        Повсюду клубилась ёки. Казалось, тут её ещё больше, чем у реки или в лесу.       На срезе Рикуо разглядел нескольких аякаши.       — Что это? — полюбопытствовал он.       — Это самый большой тренировочный ринг в Тооно, — ответил ему Итаку.       — Тренировочный ринг? — уточнил Нура, переводя глаза на Камаитати.       — Одна из особенностей Тооно. Посмотри, — Итаку всё это время не отрывал взгляда от среза.       Нура последовал его примеру.       На тренировочном ринге готовились начать драться двое: Каппа, если судить по очертаниям, и светловолосый юноша с зубочисткой во рту.       Вот оба сорвались с места.       Тот, что напомнил Рикуо отдалённо Каппу, яростно бросился в атаку, размахивая короткими, заострёнными когтями на перепончатых лапах.       Юноша, отпрыгнув на пару метров назад, извлёк из ножен катану и принялся с таким же остервенением защищаться.       Нура даже с ветки дерева мог наблюдать высекаемые искры.       — Обычные приёмы... Это просто тренировка, — Итаку заметил его удивлённый взгляд.       "Вот это — тренировка? — подивился Рикуо. — Как по мне, всё вполне серьёзно, — он буквально ощущал напряжение между дерущимися аякаши".       Каппа и юноша продолжали бой, нападая и защищаясь.       Юноша чаще отбегал назад, держа в обеих руках катану, чтобы потом рвануться вперёд, делая замах.       Каппа передвигался, в основном, прыжками, успевая и уворачиваться от ударов мечом.       — Сейчас начнётся настоящая битва, — снова заговорил Итаку. — Видишь... Амезо активирует свой осоре.       Каппа, которого Итаку назвал Амезо, замер и приоткрыл зубастый клюв. Он будто крикнул на очень низкой частоте, ведь Рикуо никакого звука не услышал.       Однако почувствовал резкие порывы ветра, от которых он отъехал назад и вцепился в ствол обеими руками, чтобы не свалиться.       — Ха-ха-ха! — рассмеялся Итаку, глядя на побледневшего Нуру. — Будь осторожнее.       Рикуо молча кивнул.       — Это и есть осоре, — ухмылка на губах Камаитати пропала, но он продолжал смотреть на Рикуо. — На словах трудно объяснить. Ошеломляя и вселяя ужас... Так вызывают осоре. Ведь изначально ёкаи существовали, чтобы сеять страх среди людей. Люди боялись и уважали ёкаев, чувствуя себя маленькими и слабыми по сравнению с ними. Это основная составляющая часть осоре. Проще говоря активируя его, ты создаёшь стену давления, которая усиливает твои боевые возможности. Ты можешь управлять потоком воздуха. Не зря ведь в легендах говорится: "Воздух вокруг внезапно изменился..." — это позволяет ёкаю раскрыть свой потенциал.       — Д-да, — кивнул Нура, слушая объяснение Итаку.       Что-то подобное ему в детстве говорил отец и вот совсем недавно — дед, так что хотя в чём-то он разбирается.       — Однако это работает только против людей. Порой аякаши начинают делить территорию. И им нужны средства для борьбы с себе подобными, ибо сражение становится уже неминуемым. Это и есть следующий уровень.       "Следующий уровень... — Рикуо машинально кивнул".       Пока Камаитати говорил с Рикуо, Амезо и юноша с катаной заметили их и прервали тренировочный бой.       Заметив это, Итаку спрыгнул на ринг.       Нура — за ним.       — О, Итаку, — подошёл к нему Амезо.        — Всё в порядке, продолжайте, — Итаку поднял руку в приветственном жесте.       — Кто это? Новенький что ли? — спросил Амезо, заглянув Камаитати за спину.        Хотя Амезо и являлся Каппой, блюдца на голове у него не было, да и внешне он напоминал ящерицу или хамелеона. На спине его виднелся большой и крепкий панцирь, однако это не было всей своеобразной бронёй Амезо: плечи и запястья его также были покрыты прочными пластинами, напоминающими спортивные щитки. От Каппы у ёкая имелись разве что клюв да перепончатые лапы.       — Так это он? — мягко поинтересовалась молодая женщина привлекательной наружности с нежно-розового цвета волосами, собранными в два пучка в китайском стиле по обе стороны головы. С одного из них — правого — свисала тоненькая косичка, а чёлка-бахрома немного прикрывала бледно-янтарного цвета глаза. — Паренёк, которого обучает Итаку.       — Ты! Зачем сказала?! — Камаитати явно смутился и сжал руки в кулаки, на что женщина тихо рассмеялась, пряча рот за рукавом бледно-жёлтого фурисоде с рисунком цветов и тёмно-синем оби.       Нура удивлённо посмотрел на Итаку.       — Я — Амезо, Нумагаппа. Я так понимаю, теперь ты у нас будешь ванную чистить, — он несколько раз хихикнул.        — И колоть дрова. Нелёгкая задача, — подал голос юноша со светло-карими глазами, с которым ранее сражался Амезо. — А я — Аманодзяку. Зови меня Авасима, — он приподнял губы в лёгкой, но дружелюбной улыбке.       Как и Амезо, и Итаку Авасима носил игабакама только не белые, как у Амезо, а чёрные. Из-за неплотно запахнутого тёмно-зелёного косоде, обвязанного поясом-оби, и надетым длинным красным хаори с чёрной окантовкой, можно было увидеть, что грудь и шея ёкая обмотаны бинтами, так что образовался даже воротник.       — Нагреть воды для ванны тоже не так просто, как может показаться, — прикрыла глаза женщина, а после представилась: — Меня зовут Рейра, я — Юки-Онна. А это девочка, — она наклонила голову, посмотрев на ребёнка лет шести-семи, которого Рейра всё время приобнимала, — Юкари, Засики Вараси.       Девочка кашлянула, прикрыв рот рукой, спрятанной в рукаве матового зелёного кимоно и тёмно-фиолетового хаори. Чёрные волосы, обрамлявшие румяное личико, были собраны в пучок в китайском стиле и заколоты двумя простыми шпильками, а вот в карих глазах не было зрачка — одна сплошная радужка.       — Уборка — основа всего! — заявил крупный аякаши с обезьяньей мордой, выглядящим куда более дружелюбно, нежели его собраться, с которыми успел столкнуться сегодня Рикуо. — Я — Дохико, Футтати.       Дохико был почти весь покрыт короткой коричневой шерстью и носил сизого цвета короткое кимоно с тёмно-синей окантовкой, штаны-хакама и меховое дзимбаори поверх кимоно.       — Приятно познакомиться, — чуть кивнул Рикуо.       — Приятно познакомиться, — ответили ему хором ёкаи, кроме Итаку, а Юкари снова кашлянула пару раз.       — Так ты из клана Нура? — с улыбкой спросила Рейра.       — Он внук самого Нурарихёна, — произнёс Дохико.       — Но пока он не умеет даже правильно использовать свой осоре, — насмешливо произнёс Итаку, разводя руками.        — Серьёзно? — удивлённо воскликнул Амезо, подавшись вперёд.       — И это наследник клана Нура? — с сарказмом уточнил Авасима.       Рикуо не понравились их слова.       — Просто невообразимо, — протянула Рейра.       — Что делать, порченная кровь, — пожал плечами Дохико.       — Что конкретно вы имеете ввиду? Если вы говорите об активации осоре, то я умею, — заявил Нура, уперев руку в бок и нахмурившись.       Переговаривающиеся между собой аякаши разом посмотрели на Рикуо.       — Хех, ты? Правда? Так покажи! — хмыкнул Итаку, осклабившись.       — Хорошо, — согласился Рикуо и принялся оглядываться, в поисках какой-нибудь замены Ненекиримару.       — Держи, — к нему вдруг подошла Юкари и протянула сложенную одежду и более удобную обувь.       — Спасибо, — поблагодарил её Нура, не ожидая подобного презента.       — Когда ты успела, Юкари? — мягко рассмеялась Рейра.       Засики Вараси, улыбнулась, кашлянула, прикрываясь рукавом, и убежала обратно к Юки-Онне.       Переодевшись, Рикуо вновь предстал перед ёкаями Тооно, одетый в серые штаны-хакама, чёрное кимоно, бежевый дзимбей с красными окантовкой и поясом-оби и дзори. Попутно парень отыскал подходящую палку. Осмотрев себя Нура довольно хмыкнул: "Всяко лучше, чем носиться в одном нагадзюбане."       — Что за прикид? — спросил Авасима, взглянув на Юкари, стоящую на другой стороне ринга.       — Он ходил в одном нижнем кимоно, мне стало жалко его, вот и одолжила эту одежду.       — Неплохо выглядит, — довольно кивнула Рейра.       — По слухам, он одолел ёкаев Сикоку, — произнёс Дохико.       — Сикоку? Их же победили много лет назад, нет? — закинул лапы за голову с наростами Амезо.       — Ну что ж, приступай! — Итаку терпеливо ждал и скептически смотрел на Рикуо, не ожидая от того ничего особенного.       Нура поправил широкий красный шарф на шее и выставил вперёд палку.       Если то, что они называют "активация осоре" и то, что Рикуо знает, как Мейкё Шисуй, одно и то же, и если он прав, то всё куда проще, чем есть на самом деле. Не то что Кьёка Суйгецу, что получилась у Нуры только раз и то, совершенно спонтанно. Всё-таки Мейкё Шисуй был той техникой, которой Рикуо владел достаточно хорошо. Тут не требовалась какая-то провокация. Не зря ведь в прошлом он два года потратил, чтобы научиться поддерживать покров на протяжении всей ночи. Да и, будучи пятилетним ребёнком, Рикуо быстро понял суть Мейкё Шисуя.       — Готов? — щуря янтарный глаз спрашивает Рихан у него.       — Да, — решительно заявляет он, кивая для пущей серьёзности.       Отец издаёт тихий смешок и исчезает на его глазах.       — Вау! — протягивает он. — Отец, это потрясающе! — карие глаза восторженно сверкают.       Рихан появляется всё в том же месте с улыбкой на губах.       — Что это было? — он подбегает к отцу.       — Мейкё Шисуй, или Душевный покой, — Рихан уже собирается ответить, когда его опережает дед, который довольно хмыкнул, увидев не очень довольный взгляд сына. — Эту технику я придумал.       — Круто, дедушка! — восклицает он, его прямо-таки переполняет волнение от того, что вот-вот и он будет учиться владеть этим навыком.       — Ты вроде как говорил, что будешь только наблюдать, — криво усмехается отец. — Про комментарии речи не было.       — Я передумал, — беспечным тоном отвечает дед, сидевший на энгаве около додзё.       — Так, ладно. Рикуо, — отец выбрасывает деда из головы и обращается к нему, — чтобы у тебя получился Мейкё Шисуй нужно, прежде всего, успокоиться и очистить свой разум. Иначе, ничего не получится. Попробуешь, или мне показать ещё раз, но медленнее?       — Попробую, у меня точно получится, — уверенно заявляет Рикуо, принимая обличие ёкая.       Мейкё Шисуй у него получается только раза с десятого, а то и двадцатого, — оставаться спокойным и держать разум очищенным, оказывается, сложно.       "Приступим, — Рикуо закрыл глаза, выдыхая и успокаиваясь".       Нура ощутил знакомое с детства чувство, возникающее всякий раз при использовании Мейкё Шисуя: его будто окутывает чернильное, постоянно колеблющееся одеяло. Кажется, стоит только вытянуть руку вперёд, как она тут же погрузится в эту чёрную жидкость. Да и не только Нура попал под влияние Мейкё Шисуя.       Дохико, Амезо, Рейра и Авасима разом вздрогнули, когда Рикуо исчез прямо у них на глазах, перед этим будто покрывшись чёрными пятнами.       — Что? — воскликнула удивлённая Рейра.       — Исчез?! — Авасима положил руку на рукоять катаны, готовясь извлечь её в любую секунду.       — Таков осоре Нурарихёна? — завертел головой Амезо.       — Не может быть! Он использовал осоре против всех здесь, — изумился Дохико.       Как и Авасима, Рейра приготовилась к бою, отступив на шаг назад.       — Стойте! — крикнул Итаку, посмотрев на аякаши.       Он и Юкари — единственные, кто не так ярко выразил изумление способностям Рикуо, в отличие от остальных.        — Я, Итаку, сражусь с ним! Тем, кто преодолеет его осоре, буду я.       Камаитати взглянул туда, где стоял Рикуо, скрытый от чужих глаз.       Нура не желал прятать довольную усмешку. Было приятно и даже забавно видеть как аякаши, которые лишь минуту назад его ни во что не ставили, крутят головами в разные стороны.       "Значит, активировать осоре и Мейкё Шисуй, в их понимании, одно и то же, — мысленно Рикуо сам себе кивнул. — Никто не может меня заметить, а я могу атаковать, — он сделал несколько шагов по направлению к Итаку, желая застать того врасплох".       Камаитати так и не сдвинулся места, пряча руки в рукавах дзинбей.       Он моргнул, и не только радужка поменяла цвет, — на ярко-жёлтый — но изменился и зрачок, став вытянутым.       Итаку, встав в стойку, извлёк из деревянного держателя в виде круга на своей спине пару изогнутых и заострённых серпов. Один был с бамбуковой рукоятью, другой — с деревянной.       Камаитати взмахнул серпами, на секунду замерев.       — Активация осоре... Хацу.       Нура остановился, непонимающе смотря на Камаитати.       Покрепче сжав рукояти, Итаку резко махнул ими вниз.       — Хиёй!        Рикуо вздрогнул.       "Это... Его осоре... Он концентрирует его в серпах! — парень увидел, как клинки начала окутывать потемневшая ёки".       Издав боевой клич, напоминающий рык, Итаку изо всех сил бросил серпы.       Те пролетели на невероятной скорости мимо лица Нуры — парень успел уловить лишь блеск металла в свете случайно попавших на него лучей солнца да звук рассекаемого ветра в ушах.       На несколько секунд повисла напряжённая тишина.       За спиной Рикуо послышался громкий треск — рухнуло огромное дерево.       Пыль вперемешку с землёй, травой и листьями стояла столбом.       Нура медленно повернул голову в сторону упавшего дерева.       — Ёкай Нинпо, Рэра Макири, — тихо, но чётко произнёс Итаку. — Это моя лучшая техника.       В ту же секунду вокруг ринга свалилось ещё четыре дерева.       Оглушительный грохот разнёсся по округе, и стаи птиц взмыли воздух, громко крича.       — Ой, — только и выдал виновник погрома.       — Перегибаешь палку, Итаку! — рассмеялся Амезо.       — Снова решил разрушить тренировочную площадку? — недовольно вздохнул Авасима, сложив руки на груди.       — Когда Итаку раздражён, обо всём вокруг забывает, — вставила своё слово Рейра.       Юкари согласно покивала.       — Из-за его раздражения страдают другие, ни в чём не повинные аякаши!       Новый голос раздался с другой стороны ринга.       — И ты пожаловал, Дайки, — взглянул на него Итаку.       — А как же ж! Только по чьей-то милости меня едва этими стволами не придавило! — негодовал Óни, указывая на деревья. — Знаешь ли, чуть сердце не дало отбой, когда все пять деревьев, на каждое из которых я перепрыгивал, бухнулись на землю!       — Да-да, — закатил глаза Итаку.       — О? — Дайки обратил внимание на застывшего Нуру. — Эй, парень, ты чё встал как вкопанный? — он пошёл к нему.       — Его видно! — воскликнула Юкари, только сейчас заметив Рикуо. — Итаку преодолел его осоре!       — А? Я чё-то классное что ль пропустил? — Дайки непонимающе смотрел то на ёкаев, то на Рикуо.       Резкая боль пронзила плечо.       Брызнуло немного крови.       Нура, где стоял, там и упал на колени, опираясь на палку.       От столь резкого действа со стороны парня Дайки шарахнулся в сторону, и полы его шубы всколыхнулись.       — Единственный способ рассеять чей-то осоре — это остановить поток его осоре. Необязательно бить по, условно, основному потоку осоре противника, достаточно лишь материализовать свой и зацепить им противника, — Итаку поймал прилетевшие к нему со свистом серпы и убрал их на место.       — Материализовать? — повторил Нура, взглянув на него.       — Да. Осоре — это сила, с помощью которой можно уничтожить противника, разрушив его осоре... История существования ёкаев не могла не породить средство для борьбы ёкаев с другими ёкаями. В наших краях его называют "Хиёй", — глаза Итаку приобрели карий оттенок.       — Так вот, что тогда применил старик... — пробормотал Рикуо, упираясь ладонью в поверхность ринга. — Следующий уровень... — он до дрожи сжал руку в кулак. — Пожалуйста! Научи меня! — голос его был полон решимости, а лицо показывало уверенность, когда Нура поднял глаза на Итаку.       — Тогда ты должен быть готов к смерти, — немного помолчав, произнёс Камаитати. — Я не дам тебе отдыхать во время обучения. Выдержишь ли?       — Если останусь слабаком, то так и умру! — Рикуо всё также оставался на коленях, но выпрямил спину, держась за оставленную серпом рану. — Я готов поставить на кон свою жизнь, чтобы научиться этому и отправиться в Киото! — на его губах играла уверенная улыбка, даже ухмылка.       "Киото? — Итаку подивился цели Рикуо, но ничего сказал".       В глазах Дайки блеснуло осознание, и он как-то даже неверяще усмехнулся.       — Хм... — Камаитати вновь легко улыбнулся. — Все здешние жители любят сражаться... И они не дерутся просто так, только на смерть.       Это можно было считать согласием.       Лицо Рикуо посветлело.       — Так! — со спины к нему подбежал Авасима, схватив за плечи. — Теперь ты увидишь мой осоре, осоре Авасимы! — поставил он Нуру перед фактом.       — А?       — Мне нравится твоя решимость! Ну, начнём!       — Подо...        Рикуо снова перебили.       — Я следующий! — поднял перепончатую лапу Амезо.       — Погодите... Один за другим?! — вертел головой Нура.        Авасима с горящими от нетерпения глазами начал поднимать парня на ноги.       — Эй! Подождите!.. Меня никто не слушает?!       Ему всучили палку.       — Постойте, почему так неожиданно...       Парень смотрел на оставшихся аякаши в надежде на хоть какую-то помощь.       — Смирись, — услышал он от Дайки, прикрывшего глаза. — Просто смирись, — проговорил юноша со знающим видом и с каким-то сочувствием взглянул на парня.       У Рикуо аж сердце ёкнуло от страха.       Авасима уже извлёк катану и активировал осоре.       — Ай!        — И не забывай о ежедневной уборке! — припечатал его Итаку, прежде чем по тренировочной площадке прокатилась новая волна ёки и, кажется, свалилось ещё одно дерево.

***

      Рикуо был невероятно рад, что сегодняшний день подходил к концу. Когда ему, без сил валяющемуся посреди ринга, тяжело дышащему, сообщили, что уже готов ужин, а после можно будет принять ванну, Нура начал оживать. Парень чувствовал себя куда лучше, особенно после еды.        Объяснил ему, как добраться до ванны, именно Итаку, после чего ушёл чуть ли не самым первым.       Ночь укрыла горы и леса, лишь в особняке Тооно горел свет да вокруг источника были расставлены каменные фонари-торо.       — Что стало с моим телом! — простонал Рикуо, опускаясь в горячую воду. — Так вот, что на вершине, — он посмотрел по сторонам. — Я думал, что тут огромный кратер, а оказалось, горячий источник.       Почти всё тело ощущалось как один огромный синяк. Давно же Нура так не уставал после тренировок. Особенно сильно ныл затылок — за время демонстрации осоре парень успел ещё пару раз приложится головой о деревянную площадку для тренировок. Зато Рикуо теперь мог с уверенностью сказать, что череп у него очень прочный, раз до рассечения не дошло.       — Хорошенько же его помяли... — хихикнул сидящий неподалёку Амезо.       — И это всё за один день! — вслед за ним рассмеялся Дохико. — Да ещё и не научился ничему. Может, это просто не твоё.       Помимо них троих в купальне было ещё несколько ёкаев.       — Вряд ли это то, что можно изучить за один день, — Рикуо опёрся рукой о ближайший камень.       — Ты так думаешь? У меня получилось, когда мне было пять! — весело произнёс Амезо. — Это ведь заложено в самой природе ёкаев.       — Правда? — недовольно пробормотал Нура себе под нос, отвернувшись.       — Эй, Рикуо, а чего тебя так на Киото заклинило? — поинтересовался Амезо, а Дохико кивнул, показывая, что ему тоже любопытно.       — М? — Нура посмотрел на аякаши.       — Даже до нас последнее время доходят странные слухи о Киото. Что-то о возрождении ужасного ёкая. Это опасно?       Нура устремил взгляд на своё отражение в воде и всерьёз задумался над, что ответить.       Стоит ли упомянуть Ясу, как одну из причин? Нет, определённо, нет. Это слишком... личная тема, и Рикуо, как бы дружелюбны не были ёкаи Тооно, не был готов обсуждать с ними свои отношения с Судзин. Сказать, что Хагоромо Кицуне, вероятно, как-то связана с покушением на отца? Тоже нет, ведь Нура не был точно уверен в этом.        — Да, по крайней мере, для Юры, — решил ответить Нура.       Всё-таки юная онмёдзи помогла ему, защищая какое-то время от Рюдзи, потому Рикуо считал должным помочь ей в ответ. К тому же Кейкаин была его одноклассницей и подругой — ещё одна причина, почему он не может не отправиться в Киото и почему он за неё переживает.       — Юры? — подорвались с места Амезо и Дохико.       — Это девушка?       — Хочешь спасти её? Хорошенькая, наверное.       Наперебой заговорили ёкаи.       — Да нет, обычная, — пожал плечами Рикуо, не понимая, чего эти двое так переполошились. — Она помогла мне раньше. Поэтому я не могу оставить её совсем без поддержки. Но есть и иные причины... — прикрыл глаза он. "Не менее важные, — мысленно закончил Нура". — Думаю, это что-то вроде кодекса чести, — парень сложил руки на груди.       — Говоришь прямо как настоящий якудза, — хохотнул Амезо.       — Значит, в Киото твои враги? — подал голос Итаку, сидевший чуть поодаль.       Амезо, Дохико и Рикуо взглянули на Камаитати.       — Я тоже не в ладах с ними. Наша земля холодна и небогата, — Итаку посмотрел в сторону, будто представляя заснеженные и холодные леса Тооно. — До сих пор мы не получили от Киото ничего, кроме тяжёлой работы. Вот почему... мы стали сильней. Только так мы могли выжить. Клан Тооно владеет многими боевыми навыками, а потому поставляет умелых воинов всей стране. Но мы никому не клянёмся в верности. Ёкаи Тооно — наёмники, и мы гордимся этим. А те парни из Киото смотрят на нас свысока, — он сжал руку в кулак, — и пытаются использовать.       — Да уж, чванливые они, — согласно кивнул Амезо.       — Верно! Ещё и требуют наших солдат, будто мы им обязаны, — фыркнул Дохико.       — Как будто мы рождены, чтобы пахать на них! — вынырнул из купальни Каппа, отчего Нура дёрнулся.       — Точно-точно! — поддакнул другой ёкай-Футтати.       — Давайте нападём на них, когда они явятся! — предложил Амезо.       — Ага! Плевать, что там старики наговорили! — поддержал его Дохико.       Единственными, кто молчал, были Рикуо и Дайки. И если Нура выглядел несколько растерянным и косился на аякаши, то Óни выглядел заметно скучающим, будто он уже привык к такого рода восклицаниям, и даже отрешённым.       — Правильно! Я тоже и не выношу!       Услышав голос Авасимы, Нура повернул голову и застыл, изумлённый, приоткрыв рот.       У края источника действительно стоял полностью обнажённый Авасима. Вот только больше шокировало наличие у аякаши женской груди, да и вообще тело вместе с чертами лица Авасимы выглядели женскими и более мягкими.       — Они-то меня ни во что не ставят! — подавшись вперёд, возмущался Авасима, указывая на себя. — Думают, я — обычная женщина!       — Ты уже в этом обличье, Авасима? — хмыкнул Дайки.       — А-авасима? — пролепетал ошеломлённый Нура, захлопнув рот.       Авасима с разбегу плюхнулся в воду, подняв тучу брызг.       — Аманодзяку, — это ёкай, который днём выглядит как мужчина, а ночью — как женщина! — неизменной у Авасимы осталась только зубочистка во рту.       От такого зрелища Рикуо почувствовал себя жутко смущённым и, покраснев, отвёл взгляд в сторону.       — Расслабься, новичок! — Авасима плюхнулся рядом с Нурой, что не успел отодвинуться как можно дальше, и по-дружески обнял его за плечо. — Будь с нами полностью откровенен!       Авасима явно не подразумевал ничего ужасного, однако у Рикуо всё равно по спине прошёл мороз от двусмысленности его слов.       — Ой-ой! Это немного смущает, — хохотнул кто-то, кажется, Амезо, потому что у Рикуо в этот момент в голове царила пустота.       — Авасима, прекращай смущать парня! — раздался весёлый голос Дайки, и Óни сочувственно взглянул на Нуру. — Нехорошо выглядит.       — Чего? — наигранно возмутился Авасима, немного качнувшись в сторону, чтобы увидеть Дайки.       Почувствовав, что рука с его плеча немного съехала, Нура, вдохнув побольше воздуха, нырнул под воду и отплыл метров на пять от Авасимы, после вынырнув, с облегчением выдыхая.       Его действия вызвали у ёкаев Тооно смех.       — Чуднóй ты, Рикуо! — хохотал Авасима.       Нура лишь закатил глаза и всё оставшееся время периодически посматривал на Авасиму, дабы тот не выкинул ещё чего-нибудь.       Аманодзяку решил всё же сжалиться над Рикуо и больше его не трогал.       После ванны, одевшись уже в знакомую одежду, Нура, отошедший от облика Авасимы, осознал, что он совершенно не знает, где спать.       Никого из знакомых поблизости не оказалось, поэтому Рикуо решил обойти особняк по периметру. Может, он найдёт что-то похожее на место или комнату, которая предназначена для сна.       Нура успел сделать только несколько шагов, когда его позвали:       — Рикуо!       Он повернулся и увидел уже знакомого ему Óни. У него были короткие, светло-русые волосы, пара чёрных рогов и разного цвета глаза: одна радужка была оранжевой, а другая — зелёной. Для Рикуо было ещё необычным видеть аякаши в длинной шубе, чей ворот был оторочен чёрным мехом, коим Дайки и являлся, попутно нося тёмно-зелёные игабакама и бежевый хитатарэ.       — Я ещё не представился, меня Дайки звать. Рад знакомству! — широко улыбнулся он.       — Мне тоже приятно, — ответил любезностью Нура.       — Хорошо, что я успел догнать тебя, а то ушёл бы куда-нибудь, — немного неловко рассмеялся Дайки. — Ищи свищи тебя потом.       — Разве не Итаку приставили следить за мной? — сложил руки на груди Рикуо.       — Это так, — кивнул Óни, не став спорить. — Однако в мои обязанности входит показать тебе твоё спальное место, — не удержавшись, Дайки почему-то прыснул со смеху.       Рикуо с непониманием взглянул на Óни, на что махнул рукой.       — Пошли, — он кивнул в определённую сторону, и Рикуо, не видя больше других вариантов, последовал за ним. — Знаешь, а я тебя сначала даж не признал, — хмыкнул Дайки, с толикой любопытства в глазах поглядывая на Нуру.       — О чём ты? — не понял Рикуо.       — Я про твоё человеческое обличие. Не сразу получилось провести параллели между невысоким пареньком с короткими каштаново-чёрными волосами и тобой, которого я вижу сейчас.       Эти слова поставили Нуру в тупик.       Увидев его непонимающее и удивлённое лицо, Дайки поспешил объясниться:       — Я прибыл вместе с советником Акагаппы-самы и Намахаге в Укиё-э. Однако в Главный дом клана Нура не заходил. Ты меня не шибко интересовал тогда, — пожал плечами Óни.       — А сейчас, получается, интересую? — криво усмехнулся Нура.       — Ага, — кивнул Дайки.       Рикуо на мгновение задумался.       — Слушай, раз ты тоже там был, не знаешь, где мой Ненекиримару? Он остался дома?       — Ненекиримару? — Óни свёл брови к переносице. — А! Помню! У одного из Намахаге за поясом торчал какой-то меч в простых ножнах. Возможно, это и есть твой Ненекиримару. Он, логично, у Намахаге.       Нура недовольно поджал губы, на что Дайки коротко рассмеялся:       — Даже не пытайся забрать его.       — И в мыслях не было, — прикрыл глаза Рикуо.       — Хорошо, если так.       — А что ты тогда делал, ну, пока ждал?        — Думал, успею навестить кое-кого, но, увы... — плечи Óни опустились. — Дома её уже не было.       — "Её"?       — Я про свою младшую сестрёнку, — улыбнулся Дайки. — Она где-то с апреля в Укиё-э поселилась, вроде как ей там нравится. Хм, — хмыкнул Óни, — а ведь она тоже говорила, что в Киото отправится. Я хотел повидаться с ней ещё раз и...        Нура вздрогнул, больше не слушая Óни, и в голову его закралась одна мысль, но парень быстро помотал головой: "Да нет... Не может такого быть".       — Ну, вот, добрались, — Дайки резко остановился.       Рикуо затормозил, чуть не споткнувшись и не упав.       — А? — парень посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, что хоть немного напоминало бы кровать.       — Прошу, — Дайки с каким-то торжеством в голосе указал куда-то вниз.       Посмотрев в ту же сторону, Нура опешил, увидев стоящий на земле уж больно знакомый ему чан.       — Ты... серьёзно?..        Рикуо хотел услышать, что это шутка, несмешная, тупая. Очень хотел.       — Не-а, — уже не сдерживал широкую улыбку и смешки Дайки. — Здесь ты будешь спать.       Нура всё ещё буравил Óни взглядом, в котором отчётливо читалось одно только слово, полное искреннего непонимания: "Что?"       — Рикуо, у тебя нет выбора. Я тоже через это прошёл.       — Пытаешься утешить? — саркастично спросил Нура.       — Вовсе нет, — Дайки поднял руки в примирительном жесте. — Я просто сказал правду, ничего больше. В общем, я всё равно не смогу переубедить тебя. Сам решай, верить или нет. Не хватает мне ораторского таланта, эх... — он вздохнул.       — И сколько ты уже здесь? — уже более спокойно поинтересовался Рикуо.       — Лет семь или около того, — Дайки устремил взгляд куда-то вдаль, и лицо его заметно помрачнело. — Лады, проехали! — он снова повеселел. — Мой тебе совет, Рикуо: засыпай как можно скорее. Подъём-то ранний, и я буду будить тебя, если проспишь.       Помахав рукой на прощание, Óни удалился.       Нура ещё с минуту смотрел туда, где стоял Дайки, и устало выдохнул.       Слишком много событий за один день.       Рикуо спрыгнул на землю и, обойдя чан пару раз по кругу, убедившись, что это именно тот котёл, в котором он ныне проснулся, неуклюже забрался в него. Свернувшись калачиком, обняв колени руками и как можно удобнее уложив голову, парень прикрыл глаза.       Сон пришёл не сразу, Нура прокручивал в голове всё произошедшее за сегодняшний день и, прежде чем заснуть, Рикуо подумал о том, что он обязательно перейдёт на следующий уровень, потом отправится в Киото, а там уже он встретится и с Хагоромо Кицуне, и с Юрой, и с Ясу, которая наверняка улыбнётся ему, как улыбается всегда.

***

      Занимался рассвет. Небо глубокого тёмно-синего, почти чёрного цвета над верхушками криптомерий и елей постепенно окрасилось розовым и фиолетовым, предвещая скорое наступление часа Хиноде. Ветер не трогал деревья, текла меж камней широкая река.       Конец катаны пронзил осоре, окутывающий деревню Тооно защитным куполом.  По барьеру от клинка заходили быстрые круги, как если бы в воду бросили камень. Осоре деревни был разрезан, будто оторвали неровный кусок ткани.       На территорию деревни ступили трое аякаши.       Как только они оказались внутри Тооно, проделанная одним из ёкаев дыра исчезла.       — Светает, — коротко произнёс Кидомару, чьи волосы поседели за 400 лет, однако взгляд остался таким же острым и хищным.       Его сопровождали двое ёкаев в деловых костюмах с галстуками.       Кидомару решительно с катаной на поясе отправился в особняк Акагаппы.       — Вам столько раз приходится проделывать такой путь из столицы.       Акагаппа принял Кидомару и его спутников, отослав большинство аякаши, оставив подле себя лишь советников. Однако ёкаи из Тооно были встревожены и насторожены из-за появления Кидомару, потому наблюдали за всем из коридоров.       — Прошу простить, у нас не очень гостеприимно, Кидомару-доно, — говорил дежурные фразы Акагаппа, не слишком радуясь приходу ёкаев из Киото.       — Не стоит, Акагаппа-доно, — отвечал ему таким же тоном Кидомару. — Я полагаю, вы уже знаете, что Хагоромо Кицуне-сама вернулась. Омерзительные барьеры, защищающие столицу, будут уничтожены через неделю-две. Мы хотим, что вы дали нам 20-30 ваших лучших людей.       Просьба Кидомару прозвучала как требование или приказ.       — Это невозможно, — медленно покачал головой Акагаппа. — Мы не обязаны настолько содействовать Киото...       — Но мы не можем позволить вам объединится с кланом Нура, — перебил его Кидомару.       Один из советников Акагаппы, тот, что ходил за Нурой, напрягся.       — Нам известно, что в обход нас вы отправили несколько своих людей в клан Нура, — Кидомару помрачнел, голос его наполнился холодом. — Вы не боитесь, что теперь мы уничтожим и вас вместе с ними?       — Можете попробовать, — хриплым голосом заговорил советник. — Если вы вынудите нейтральные группировки, подобно нам, делать за вас грязную работу... — он ткнул в Кидомару, щуря глаза с давно покрасневшими белками. — То сами вы будете уничтожены гораздо раньше. Снова.       — Да как ты смеешь?! — взвился один из аякаши, бывший с Кидомару, вскакивая с места.       Это был крупный, широкоплечий ёкай, напоминающий быка, с круглой головой, гротескными чертами лица и подстриженными под ёжика светлыми волосами.       — Довольно! — Кидомару остановил Гьюрики, не только взглянув на аякаши, но и уловив краем глаза, как ёкаи Тооно уже схватились за оружие. — Я запомню ваш ответ... — мужчина поднялся на ноги. — Но непременно приду снова, чтобы услышать положительный ответ.       Развернувшись, он в сопровождении двух других ёкаев из Киото покинул особняк Акагаппы, услышав вслед:       — Будьте осторожны.       На выходе с ними чуть не столкнулся Дайки, но вовремя успел уйти с дороги, провожая Кидомару напряжённым взглядом. Зайдя внутрь, в комнату, где сидел Акагаппа, прикрыв синие глаза, он спросил:       — Киотсткие что ль?       — Мгм, — кивнул Акагаппа. — Ты что-то хотел, Дайки?       Óни почтительно опустился на колени.       — Хочу, эт, поставить вас в известность, что собираюсь отправиться в Киото. Всё ж таки, там мой наниматель. Думаю, я тоже должен быть рядом.       Акагаппа сощурился, но не мог сказать ничего против: условия договора не позволяли. К тому же Дайки озвучил свою просьбу в соответствии с обговорёнными требованиями, да и сам Óни нечасто испытывал терпение Акагаппы, зная меру и никогда не переходя границы дозволенного.        — Когда конкретно? — уточнил Акагаппа.       — Получается, через пять дней, — не задумываясь, ответил Дайки.       — Хорошо, — кивнул глава Тооно.       — Прошу простить, что потревожил, — Óни поднялся на ноги. — До свидания, Акагаппа-сама.       Попрощавшись и с советниками, парень удалился.       На губах его играла бодрая улыбка.

***

      — Чёртов старик! — Гьюрики с силой пнул камень, вымещая на нём злость.        — Может, нам убить пару-тройку их воинов, чтобы проучить? — предложил шедший рядом Данки, худощавый ёкай с пепельного цвета короткими волосами, торчащими в разные стороны.       — Они так только озлобятся, — пресёк их намерения Кидомару.       Они направлялись к берегу реки, у которой и появились ранее.       Кидомару шёл по краю леса, рядом с большими валунами, когда заметил фигуру, показавшуюся ему знакомой.       — Стойте, — он вытянул руку в сторону, останавливаясь сам и заставляя Данки и Гьюрики замереть. — Смотрите...       Кидомару указал на прыгающую по камням фигуру, спускающуюся к реке.       — И что? — Гьюрики подошёл ближе к краю холма и непонимающе выгнул бровь. — Обычный мальчишка.       Данки присоединился к ним, разделяя озадаченность Гьюрики.       — Нет... это, — Кидомару била дрожь от переполняющей его злобы.        Ему были слишком сильно, до зубного скрежета, знакомы эти по-странному уложенные волосы. Он их ни с чем не спутает. Ёкай быстро направился вниз, желая убедиться, что ему не померещилось.       Рикуо, которого и приметил Кидомару с высоты, с раннего утра занимался стиркой и уже почти закончил её. В этот раз он стирал в другом месте, что обусловлено наличием ещё одного места сушки неподалёку. За небольшое время Нура заметно улучшил свои навыки, чем невольно удивил Дайки и Амезо, что пару раз навещали его. Один лишь Итаку, казалось, абсолютно спокойно реагировал на какие-то достижения Рикуо, впрочем, Нура и сам не ждал похвалы. Да и не производил Камаитати впечатление личности, даже способной на комплимент.       — Это последние, — Нура осмотрел оставшийся мешок и плетённую корзину.       Парень, слегка поморщившись, помассировал ноющее плечо.       Он уже собирался приступить к последней на сегодня стирке, благо, теперь она занимала куда меньше времени — ему объяснили, что да как.        Почувствовав чужое присутствие, Рикуо, вздрогнув, обернулся.       — Я не смог бы забыть это лицо, даже если бы захотел... — голос незнакомого ёкая был пропитан ледяной ненавистью. — Моё худшее воспоминание...        Нура не понимал, о чём говорит стоявший на валуне мужчина, откуда такая враждебность в голосе?       За спиной Рикуо возник окутанный осоре Гьюрики.       Аякаши замахнулся.       Кулак почти впечатал Рикуо в камень, но тот в последнюю секунду увернулся.       Удар Гьюрики разбил камни на берегу.       "Что... Что за?.."       Отпрыгнув подальше от внезапно напавшего на него аякаши, уперевшись рукой о камни, дабы затормозить, Нура пытался найти глазами внезапного появившегося противника.       Гьюрики, стоило пыли немного осесть, сорвался с места и стремительно приблизился к Рикуо, вновь замахиваясь и нанося удар.       Радужка глаз его побелела, улыбка обнажала квадратные зубы, а на голове возникло несколько небольших рожек.       Он показался Нуре раза в два больше него, и парень инстинктивно скрылся под покровом Мейкё Шисуя.       — А? Он исчез? — непонимающе произнёс Гьюрики, приземлившись на землю, так и не ударив полную силу: просто махнул рукой.        Данки смотрел по сторонам, ища Нуру.       — Может, упал куда? — Гьюрики вертел головой.       — Не дай ему обмануть себя, — подал голос Кидомару. — Хм-м-м... Да, это всё-таки он, — Кидомару сильнее нахмурился. — Исчезает при помощи осоре. Этот приём Нурарихён использовал для победы над Хагоромо Кицуне-самой.       "Чуть не попался. Было смертельно опасно, — отбежавший подальше Рикуо с трудом успокоил беснующееся сердце. Нура поглядывал на незваных гостей. — Кто эти типы? Атаковали без какого-либо предупреждения! Сейчас они меня не видят, но без оружия шансов победить у меня нет. Остаётся только сматываться."       За спиной Нуры возник Кидомару, видящий не его, но осоре, который источал Рикуо. От волнения и напряжения покров Мейкё Шисуя колебался.       Кидомару сделал шаг вперёд и вытянул руку.       Его ладонь окутал осоре.       Кидомару приложил усилие, и в воздухе появился чёрный силуэт быка.       Схватив катану, Кидомару резко провёл ею горизонтально.       Воздух, полный ёки, будто бы обратился в материал, который можно разрубить.       В образовавшейся "ране" с чёрными, извивающимися краями появился Рикуо.       Парень с минуту недоумённо смотрел на аякаши.       Нура, подавшись назад, неудачно спрыгнул со скалы вниз, на берег, и упал на задницу. Он понял, что его затея с побегом с треском провалилась.       — Нет... Погодите... — прищурился мужчина, вглядываясь в лицо Нуры. — Его осоре так легко не уничтожить. Ты... не он, — вынес он вердикт. — Я — Кидомару. А ты кто?         Нура молчал, не сводя алых глаз с аякаши.       — Ребёнок от той принцессы? — Кидомару будто говорил сам с собой. — Нет, не похоже, что тебе уже четыреста лет...       До Рикуо, напряжённого, продолжавшего сидеть на камнях, дошло, что речь идёт о его отце, а значит, до этого упоминались его бабушка и дед.       Кидомару задумчиво почесал поседевшую бороду, покрывающую подбородок, скулы и частично щёки.       — Выходит... Внук. Да, возраст примерно совпадает, — взгляд Кидомару стал ещё острее и мрачнее. — Как же много времени прошло. Тогда... время для ёкаев Киото будто остановилось, когда клинок Нурарихёна лишил нас Хагоромо Кицуне-самы...        Кидомару чётко помнил тот решающий удар Нурарихёна, после которого Хагоромо Кицуне лишилась своего сосуда. Что произошло на крыше в подробностях Кидомару не знал до сих пор.       "Так он сторонник Хагоромо Кицуне?! — в голове Рикуо, наконец, сложилась картина, как пришло к нему и понимание, что так просто его не отпустят".       Похоже, его дед успел хорошенько насолить и этим.       — Ненавистный клан Нура... — процедил Кидомару, глядя на Рикуо сверху вниз взглядом, полным пренебрежения и злобы. — Нурарихён...       От взгляда Кидомару у Нуры по спине пробежал холодок.       А в голове почему-то всплыли воспоминания восьмилетней давности: момент, когда его отца мечом пронзает девочка, будто являющаяся частью непроглядной тьмы, коей были наполнены её глаза.       — Но наш лидер возродился. На сей раз мы заполучим столицу, — голос Кидомару, вновь ставший холодным и спокойным, не дал Рикуо зациклиться на отголосках детства, — а я пресеку существование клана Нура, — он направил на Рикуо катану. — Я подарю твою голову Хагоромо Кицуне-саме. А тело отошлю твоему деду в качестве обещания уничтожить ваш клан, вырезанное на твоём теле!       "Плохо. Этот старик точно убьёт меня, — Рикуо сжимал руки в кулаки, пытаясь нашарить хоть что-то, что может сойти за оружие, и одновременно придумать, как выйти из приближающейся битвы с меньшими потерями".       — Так не пойдёт, — Рикуо слышит голос Итаку, пока сам болтается ногами вверх, связанный лоскутами из коры ближайших деревьев.       Эти путы оказываются уж очень прочными, но Нура не оставляет попыток выбраться самостоятельно.       — У каждого ёкая свой осоре, — Камаитати оборачивается и строго смотрит на Рикуо, держа в руках вернувшиеся к нему серпы. — Чтобы воплотить его, превратить в умение, нужно использовать навыки, способности, доступные ёкаям только твоего вида.        — Способности, — бормочет Рикуо, видя картину мира перевёрнутой, припоминая, что он сам знает достаточно много на этот счёт.       Пока он обучается у Итаку, на другой стороне ринга тренируются Амезо и Авасима, Дохико и Дайки. Лишь Юкари не вмешивается, а Рейра так вообще куда-то ушла ещё в самом начале.       — У Каппы они связаны с водой, у Юки-Онны — со льдом и так далее, — Итаку понимает его бормотание как непонимание, поэтому разъясняет.       В этот же момент Амезо окатывает Авасиму струями воды, из-за чего тот возмущается, оказываясь промокшим насквозь.       — Значит, у Камаитати — ножи, — Рикуо, освободившись, спрыгивает на поверхность среза. — Ну, это понять не трудно, — он пожимает плечами.       Нура может привести кучу подобных примеров. У той же Ясу способности связаны с ветром, как и у Санбагарасу.       — Сделаем перерыв! — подаёт голос вернувшаяся Рейра, и Итаку поднимает руку, привлекая внимание остальных аякаши, и те останавливаются.       — А что за ёкай Нурарихён? — подбегает и спрашивает Юкари.       Итаку устремляет на Рикуо взгляд с тем же вопросом.       — Нурарихён... — Нура не ожидает такого вопроса, примерно такой же вопрос он уже слышал от отца. — Ёкай, который незаметно проникает в дома людей и пьёт их чай... А ещё он Главнокомандующий всех ёкаев, — вновь не задумываясь, ответил Рикуо.       — Как-то непонятно, — слышит от Юкари, что после несколько раз кашляет.       — Ничего определённого, — складывает руки на груди Камаитати. — Ты что, шутишь?         — Это не моя вина! — Нура упирает руки в бока, хмурясь. — И я не шучу!       — От этого твой навык понятней не станет, — прикрывает глаза Итаку.       "Я определённо понимаю Мейкё Шисуй, — Рикуо, задумываясь, подносит палку, которую он использует в качестве меча, к губам. — Но не вижу, какова здесь особенность ёкая, — он пытается вспомнить, говорили ли ему отец с дедом что-то на этот счёт, однако ничего не получается".       — Что делает меня ёкаем? — едва слышно произносит парень себе под нос. — "Какова сущность ёкая Нурарихёна?" — цитирует он слова отца.       — Тогда почему бы тебе не попробовать понять себя самого? — к их компании присоединяется Рейра.       В руках она держит открытую деревянную резную коробочку.       — Вот, лимонные дольки в меду.       — О! Еда! — радостно восклицает Дайки и, используя одну из шпажек, которые любезно положила Юки-Онна, нанизывает с пятак лимонных долек в меду и махом отправляет их себе в рот, довольно хрустя и жмурясь от удовольствия. — Вкуснятина!       — Эй! Не жри всё! Мне хотя бы оставь! — возмущается Авасима, видя, что Óни собирается забрать ещё больше сладостей.       Завязывается шуточная борьба между Óни и Аманодзяку, на что Итаку вздыхает.       — Обратись к своей крови ёкая, крови Нурарихёна. Тогда твоё умение придёт само, — советует ему Рейра, не обращающая внимание на потасовку совсем рядом с собой.       — Она права, Рикуо, — подаёт голос Авасима, уведший из-под носа Дайки пару лимонных долек в меду и отталкивая другой рукой Óни подальше.       — Аманодзяку...       — Сначала я ненавидел свою особенность, — указал на себя Авасима, — но выбора не было. И я обратил её в навык!       Нура не совсем понимает, что конкретно имеет ввиду юноша, однако ёкаи Тооно явно знают больше, потому отвечают:       — Это впечатляющая техника, — соглашается Рейра.       — Только ты на такое способен... — даже Итаку говорит что-то наподобие комплимента. — Другие физически не могут повторить его.       — Хочешь, чтобы я показал, Итаку? — ухмыляется Авасима, закидывая локоть на плечо Камаитати.       Весь вид Итаку говорит об отказе.       — Удивительное зрелище, согласен, — кивает прорвавшийся за новой порцией лимонных долек Дайки, отпихивая теперь уже Авасиму, и между ними снова начинается драка, потому что Óни успевает нанизать ещё с десяток лимонных долек и теперь собирается улепётывать от Аманодзяку.       "Перейти на следующий уровень. Что сделал тогда старик? Как у меня получилось использовать Кьёка Суйгецу во время драки с Тамадзуки? Вспомни, — Рикуо прикрыл глаза, мысли с невероятной скоростью проносились в голове. — Видел же раньше, делал же раньше!"       Перед его лицом возник Гьюрики, выросший в несколько раз.       Рикуо обернулся и вытянул руку перед собой, собираясь схватить первое, что попадётся под руку.       В глаза бросилась река, точнее, отражение месяца на утреннем небе в воде.        "Это же... — его словно током ударило, и парень застыл".       Рука Гьюрики почти достала Рикуо.        Их разделяли считанные миллиметры.       Двумя серпами Итаку молнией отрубил руку Гьюрики почти по локоть.       Конечность упала на камень недалеко от Нуры.       Гьюрики то ли взвизгнул, то ли рыкнул.       — Чего ты добиваетесь? — мрачно поинтересовался Камаитати.       Его карие глаза смотрели на аякаши из-под тёмно-бордовой банданы.       Итаку спокойно точил серпы, когда ощутил чужой осоре, шедший со стороны реки, где на тот момент был только единственный ёкай. Рикуо. Будучи его учителем, Камаитати пришлось бегом нестись к месту происшествия. Благо, он долго жил в Тооно долго, а потому прекрасно чувствовал потоки ёки. Это было для Итаку так же естественно, как дышать. По пути туда Итаку прикидывал варианты, кто мог напасть на Нуру. А внезапные враги явно знали о том, что Тооно окружает барьер из осоре для защиты и чтобы войти внутрь, необходимо было сделать трещину, разрезать осоре. С такими противниками Рикуо самостоятельно, с его нынешними способностями точно не справится.       — Послушайте... Если ещё раз сунетесь на нашу территорию, господин ёкай из Киото, — чуть ли не прорычал Итаку, поняв, что перед ним ёкаи из Киото, — умрёте, — он сжал рукоять одного из серпов во рту.       — Да кто ты такой? — пришёл в себя Гьюрики. — Может, мне съесть тебя?       — Думаю, его надо повесить, — Данки потирал запястья.       Итаку вытащил третий серп. Глаза его сменили цвет и форму зрачка. Он приготовился к бою, будто хотел в одиночку перебить всех троих.       — Постой, Итаку, — подал голос Рикуо. — Он — мой противник.       Итаку отошёл, но не переставал быть наготове.       Нура схватил торчащий между камней сук и поднялся на ноги.       — Я вспомнил... Кьёка Суйгецу.       Ему стало ясно, как он использовал эту технику раньше, нашёл ответ на вопрос отца. Рикуо начал источать осоре, напоминающий растекающиеся по воде чернила. Они окутали его.       "Теперь это совсем иной осоре, — отметил Итаку, заметивший изменения как и Кидомару".       Нура выглядел пугающим, не сводя решительный и холодный взгляд с Гьюрики и Данки, сжимая в руках ветку, также окутанную осоре.       "Он... Погодите... Его осоре... — Камаитати присматривался к Нуре. — Точно. Хацу Рикуо делает его невидимым, — он припомнил, как Рикуо использовал Мейкё Шисуй. — Получается, это не хацу?!"       — Откуда ты вылез?! — разъярённый Гьюрики бросился на Рикуо. — Твой осоре уже рассеян! — на его голове выросла пара кривых рогов. — Получай! Мой хиёй! Гьюрики Сенрики Гома!       Отрубленная рука отросла.       Гьюрики, разинув пасть, завертевшись юлой, махнул ею.       Могучая ладонь прошла сквозь Нуру, будто он был лишь иллюзией, расплывшейся в ту же секунду.       Лицо Рикуо не дрогнуло.       Не понимая, Гьюрики мотал головой.       — Сволочь... Что ты сделал?! — злился и рычал Гьюрики.       Нура, спокойный и сосредоточенный, появился за его спиной, окутанный чернильным дымом.       — Что за дурак... Я им займусь!        В бой вступил Данки, используя в качестве оружия острый нож.       Воздух вокруг похолодел.       Он резким движением разрубил Рикуо, на лице которого отразился шок, пополам, от самой макушки.       Из Нуры вырвался поток осоре, напоминающий кровь.       — Прошёл насквозь?.. — неверяще пробормотал Данки.       Рикуо неслышно появился позади аякаши.       — Что происходит? — Данки обернулся, но увидел только растворяющуюся верхнюю часть тела Нуры. — Я его чувствую!       — Д... да, я тоже! — поддакнул Гьюрики, в голосе которого послышалась растерянность. — Он прямо здесь!       Нура появлялся то с одной стороны, то с другой, пока ёкаев, не понимающих, в каком случае видят они иллюзию, а в каком — нет, постепенно накрывал страх.        — Он здесь, но я не могу до него дотронуться!       — Что происходит?!       "Скверно... Они испугались! — Кидомару наблюдал за всем со стороны, как и Итаку".       Мужчина не собирался вмешиваться, однако, похоже, всё же придётся.       Рикуо, настоящий, а не иллюзия, возник недалеко от Гьюрики и Данки.         Немного разбежавшись, Нура ударил суком о камни.        Высохшая палка с треском сломалась.       Аякаши, вопреки их попыткам защититься, снесло волной ёки.       "Отдача от атаки? — Кидомару выставил катану перед собой".       Встретив преграду, ёки изменила своё направление и, обогнув лезвие со всех сторон, врезалось в барьер Тооно.       В воздухе появилась колеблющаяся трещина.       Кидомару и Итаку не сразу поверили своим глазам.       "Деревня... Осоре нашей деревни... Он пробил его?! — от удивления изо рта Камаитати выпал серп, но парень быстро его поймал".       Это был только третий день пребывания Рикуо в Тооно, а у Нуры уже получилось достичь того, чего даже у Итаку получилось не сразу. Не на второй или третий день его тренировок точно.       — Давным-давно я как-то спросил деда, что за ёкай Нурарихён? — Нура появился недалеко от Итаку, рассеивая осоре. — И он с самодовольным видом ответил мне: "Нурарихён — это цветок, отражённый в зеркале; луна, плывущая по поверхности воды". Иначе говоря Кьёка Суйгецу. Аякаши, что воплощает иллюзии и видения.       Воспоминание и о том коротком разговоре пришло неожиданно.       — Чего понурый, Рикуо? — дед находит его, сидящим на корточках у самого пруда, чей берег по кругу выложен камнями.       — Кьёка Суйгецу, — отвечает он, прикрывая карие глаза.       Дед хмыкает, из-за чего настроение становится ещё хуже.       — Знаешь, а ведь сейчас ты достаточно близок к тому, чтобы понять эту технику. Подсказка прямо под носом, — Нурарихён говорит об этом как бы невзначай, но это работает.        — Что? Правда, дедушка? — вскакивает он на ноги, начиная вертеть головой. — Где? Не вижу.       — Присмотрись получше, — подбадривает его дед, пряча руки в рукава и смеясь.        — Хватит говорит загадками! — возмущается он.        Хмыкая, Нурарихён кивает куда-то вверх.       Он сей же час запрокидывает голову так, что чуть не падает в пруд.       — О! Деда, смотри! Луна ещё на небе, хоть уже почти полдень! — заявляет он, во все глаза глядя на изогнутый месяц.       — Верно. Странно, правда? — хотя он и не видит, но знает — на губах деда играет усмешка. — А теперь взгляни на пруд, Рикуо.       — Э? — он, опуская голову, поворачивается к пруду и в упор смотрит на него.       — Луна отражается в нём, значит, это не обман зрения.       — Ты прав! Луна на воде! — восклицает он и опускает руку в воду.       По поверхности пруда сразу же идут круги, отражение начинает колебаться и быстро исчезает.       — Ой! Исчезла, — он разочарован.       — Ну, разумеется! — смеётся дед. — Ты разрушишь зеркальную гладь воды, если пустишь по ней волны. Но луна, отражённая в воде... Даже если ты всколыхнёшь водную гладь, она не исчезнет. Она ускользнёт от тебя, дрожа, потому что рябь делает её невидимой. Неуловимой. Как и Нурарихён.       — Нурарихён? — он, вытащив руку, отводит взгляд от вновь появившегося отражения и смотрит на деда.        — Да. Поймёшь то, что я сказал сейчас, поймёшь, как использовать Кьёка Суйгецу.       — Аякаши, воплощающий видения, — повторил последние слова Нуры Итаку.       "Кьёка Суйгецу, — Кидомару не сводил пристального взгляда с Рикуо. — Я могу чувствовать его, но не могу видеть. В старых книгах есть упоминание Кьёка Суйгецу. Внятного описания нет, просто фраза, призванная сбить читающего с толку... Выходит, это вовсе не миф... Его осоре ещё опаснее, чем мы думали! Нурарихён искажает восприятие и преодолевает осоре".       Мужчина сжал рукоять меча.       — Хм, — Рикуо осматривал своё временное оружие, более не пригодное для использования. — Сломалась... Действительно, бесполезно пытаться навредить ёкаям какой-то деревяшкой.       За его спиной лежали заваленные камнями Гьюрики и Данки, только начавшие приходить в себя.       — Рикуо, не рассеивай осоре! — заорал Итаку, срываясь с места.       От его крика Нура вздрогнул и обернулся.       Кидомару был готов уже извлечь катану.       "Если сокрушить, то сейчас!"       Мужчина обнажил меч.       Из-под земли выросли глыбы льда, сковывая всё тело Кидомару и его оружие. Лезвие катаны замерло в миллиметрах от носа Рикуо.       Невольно сглотнув, Нура сделал пару шагов назад.       Итаку на секунду прикрыл глаза.       — Что? Лёд? — недоумённо, с разочарованием и злобой пробормотал Кидомару, зыркая по сторонам.       — Я знаю, мы опоздали, но... Итаку, ты ведь отвечаешь за обучение Рикуо? Не делай глупостей.       На один из валунов поднялась Рейра, держа спрятанные в рукавах фурисоде руки сложенными.       Вместе с ней были Амезо, Дохико, Авасима и Юкари.       — Господин, вам не сбежать из этой ледяной тюрьмы. Вы просто замёрзнете насмерть, — заговорила Рейра, увидев попытки Кидомару выбраться. — Если же не хотите этого, вам следует изо всех сил раскаяться в том, что причинили Тооно весь этот вред, — холодно и строго потребовала женщина.       — Вы... — пробормотал Рикуо.       — Итаку! Разве они не из столицы?! — крикнул Авасима. — Что тут вообще происходит?! Говори скорее!       — А сам не видишь, а, Авасим? — к Нуре со спины подошёл Дайки, волочивший за собой за шкирки слабо брыкающихся Данки и Гьюрики. — Драка тут была. Дра-ка. А это, думаю, ваши, — Óни, обратившись к Кидомару, поднял вверх обоих аякаши как пушинки и швырнул около ледяной тюрьмы. — Забирайте. Нам они тут даром не сдались.       Кидомару сжал зубы и одним ударом разрубил лёд.       Рейра испуганно ахнула.       — Я не намерен уничтожать Тооно, — мужчина смахнул оставшийся лёд с катаны и посмотрел на Гьюрики и Данки.       Те поднялись на ноги.       — Стоять!        Авасима вскочил на ноги, готовый бросить за ними, но его остановили.       — Но я запомню, что вы помогли внуку Нурарихёна. Как и Кейкаин, все, кто связан с кланом Нура, погибнут... — он бросил взгляд на ёкаев.       Нура вздрогнул, а Дайки с силой сжал руки в кулаки, оскалившись.       — Вскоре и столица, и все онмёдзи падут к ногам Хагоромо Кицуне-самы.       Кидомару открыл проход в барьере Тооно и ушёл вместе с Гьюрики и Данки.       — Почему ты остановила меня, Рейра? — повернулся к ней Авасима, смахивая руку женщины с плеча.       — Подумай головой. Он запросто разрушил мой лёд...       Авасима недовольно сложил руки на груди, но спорить не стал.       В голове Рикуо продолжали эхом отдаваться последние слова Кидомару, заставляя проснуться забытую за тренировками тревогу.       — Дрянь, — рвано выдохнул Дайки, почесав один из рогов.       Развернувшись, Óни направился вверх по берегу реки, проходя мимо аякаши.       — Ты куда? — спросил его Авасима, впервые за всё знакомство с Óни видя его таким раздражённым.       — Надо кой-чо обдумать, — ответил тот и обернулся. — Может, чуть позже присоединюсь к твоей тренировке, Рикуо, — Óни широко улыбнулся быстро пропавшей улыбкой и скрылся из виду.

***

      Ярко-оранжевое солнце заходило за горы, из-за чего Киото, казалось, укрыт розово-красным, дрожащим маревом.        В особняке, увитом плющом, на пологом холме в европейском стиле с посаженными недалеко от входа клумбами на самой окраине Киото стояла пугающая тишина: не шумел ветер, не пели птицы и не стрекотали цикады.       — Хе-хе, Хагоромо Кицуне-сама, пора просыпаться.       У большого окна с задёрнутыми чёрными шторами, которые казались бордовыми из-за лучей закатного солнца, стоял худощавый горбун среднего роста. Его облысевшая голова была невероятно огромной, вытянутой вверх и сильно деформированной, глаза закрыты и покрыты вертикальными шрамами, лицо морщинистое, а уши большие, с сильно оттянутыми вниз мочками, а почти беззубый рот расплылся в кривом подобии ухмылки. На плече его сидел белый орёл.       Огромный изогнутый глаз с красной склерой и тёмно-голубой радужкой рыскал по просторной комнате с высокими потолками, посреди которой стояла большая кровать с балдахином.       — Сегодня будет уничтожена пятая печать, — ёкай водил ладонью с кривыми пальцами по седой бороде. — Хе-хе-хе... — смех его был с глубокой хрипотцой, протяжным и становился немного визгливым под конец.       Ответом ему стало молчание.       — Хагоромо Кицуне-сама?        — Я проснулась... Минагороши Дзидзо, — подала голос ёкай.       Она поднялась с подушки и села на кровать, держа у обнажённой груди одеяло, такое же чёрное, как простыни, как подушки, как балдахин, как тьма, как сама Хагоромо Кицуне.       Длинные, глубокого чёрного цвета волосы ниспадали водопадом по спине и растекались по простыни, сливаясь с ней. Чёлка закрывала тёмные глаза с густыми ресницами, и только фарфорово-бледная кожа ярко выделялась на общем фоне.       — Тогда мы будем ожидать вас внизу.       Минагороши Дзидзо ушёл, не переставая издавать короткие смешки, закрывая за собой дверь.       Хагоромо Кицуне протёрла глаза.       Она подползла к краю кровати, всё также придерживая одеяло, и свесилась вниз. Лисица подняла взгляд и увидела стоящую Кьёкоцу в ярком кимоно, запахнутым справа налево, как у мертвецов.       — Вот, сестрица, — аякаши держала в руках матросскую чёрную форму.       Хагоромо Кицуне часто принимали за ученицу старших классов или студентку, однако ментально она была уже зрелой, познавшей много женщиной.       Она надела чёрное, кружевное бельё, натянула рукава формы, поправила юбку. Стоя перед массивным зеркалом, она взяла любезно поданный Кьёкоцу белый воротник. Хагоромо Кицуне поправила волосы, с какой-то придиркой в глазах осматривая себя, свой повзрослевший сосуд.       Рядом уже стояла Кьёкоцу с парой аккуратно сложенных чулок.       Сидя на пуфике, Хагоромо Кицуне надела их.       Обув лоферы, лисица бросила беглый взгляд на своё отражение, и губы её приподнялись в лёгкой улыбке.       Кьёкоцу восхищённо ахнула.       Спускаясь с лестницы, Хагоромо Кицуне увидела двух девушек-горничных, не знающих о её истинной сущности, но исправно выполняющих отданные им указания.       — Госпожа!.. — одна из служанок, в очках и с хвостиками по бокам, почтительно склонила голову.       Её коллега сделала то же самое.       Одна из девушек толкала перед собой тележку с приготовленной едой, накрытой клошами.       — Вы приготовили ужин, как я просила?       Голос Хагоромо Кицуне всегда казался девушкам просто восхитительным и мягким. Они не могли противиться ни ему, ни его обладательнице.       — Д-да. Всё готово, — немного заикаясь, ответила служанка в очках.       — В таком случае... Как обычно никого не впускайте, — Хагоромо Кицуне прошла мимо девушек, скрываясь за дверьми столовой.       — Да, — ответила та же девушка.

***

      Хагоромо Кицуне ужинала в тёмной зале с большим овальным столом. Источником света являлось лишь солнце, проникающее внутрь.       Она уже много раз ужинала приготовленной человеческой печенью в этой комнате за всё время, что она жила тут, в Киото. Первое время, пока её Хякки-Яко не разрослось до пугающих масштабов, лисица иногда и сама находила подходящих людей, особенно чувствительных к ёки. Так она развлекалась. Люди поддавались её чарам с удивительной лёгкостью, и Хагоромо Кицуне вертела ими, как хотела. Правда, попадались экземпляры, сразу понимающие, что с ней что-то не так.        Как та девушка, по имени Яёй. С первого раза поняла, что Хагоромо Кицуне нечеловек, а вот её подружка оказалась не такой догадливой. Может, поэтому и прожила чуточку дольше. Всё-таки Яёй была куда ценнее, так как была мико и служила в храме. Её Икигимо определённо принесло бóльшую пользу, нежели Икигимо второй девушки, способной чувствовать ёки и видеть аякаши, даже когда те прятались от чужих глаз. Однако, увы, Икигимо тех девушек были сырыми, и не было достаточно обладать какой-то духовной силой.       Позже Хагоромо Кицуне приступила к новому развлечению — разрушение барьера, выставленного Хидемото Кейкаин 13-ым. Она забросила "игры в дружбы" и тому подобное, оставив добычу Икигимо на своих подчинённых. Те справлялись хорошо. Единственные моменты, когда Хагоромо Кицуне лично поедала Икигимо, убивая людей, — случаи, когда лисица вырывала из земли колышки, обмотанные симэнава, печати. Хагоромо Кицуне ужинала неспешно, отрезая печень по кусочку. Рядом стоял бокал с красным вином и ещё несколько блюд, к которым лисица вряд ли притронется.       — Да, да, суховато... — покивал со знанием дела появившийся в комнате Минагороши Дзидзо — Приготовлено с кровью... А всё потому, что Икигимо теряет силу...       Хагоромо Кицуне не поднимала глаз, не переставая легко улыбаться.       — Итак... Сегодня будет разрушена пятая печать. Кхи-хи-хи...       — Кстати о печатях... — раздался грубый голос, переполненный раздражением, со стороны окна.       Хагоромо Кицуне и Минагороши Дзидзо повернули головы.       На подоконнике сидел, слегка согнув ноги в колени, Ибараки Додзи. Его короткие смоляно-чёрные волосы всё также пребывали в сильном беспорядке, а правую половину лица закрывала длинная доска, конец которой скрывался под не в меру большой футболку и длинной чёрной безрукавкой с капюшоном.       — Как насчёт того, чтобы разгромить их все одновременно? По-другому это будет сложно, Минагороши Дзидзо... — он нахмурился.       — Действительно, при захвате столицы нельзя терять ни минуты, — согласился появившийся с другой стороны Сёкера, на которого тут же уставился глаз Минагороши Дзидзо.       Пепельного цвета волосы ёкая больше не были собраны в высокий хвост, а свободно падали на плечи и спину, но чёлка всё также частично скрывала его лицо. Дзимбаори, тёмно-розовое кимоно и хакама сменились на чёрную сутану. Неизменным остался лишь католический крестик, который Сёкера сжимал в руках.       — Он прав... — подала голос посерьёзневшая Кьёкоцу.       — Да, верно!       — Нам уже не терпится!       Комнату стали заполонять аякаши: высокие и низкие, с зубами или клыками, способные летать или бегать на своих ногах, одноглазые и те, у которых глаз несколько. Там были и зверо-, и насекомопободные, и пугающе широко улыбающиеся, и грозно оскалившиеся.        — Точно!       — Я хочу битвы!       — Эти 400 лет были для нас адом, — проворчала гигантская голова с белыми волосами, торчащими изо рта клыками и большим носом-картошкой.       — Мы были запечатаны онмёдзи, — провыл аякаши с разукрашенным как у клоуна лицом и одним глазом.       — Минагороши Дзидзо... ты, случаем, не испугался? — насмешливо уточнил громадный аякаши в маске Óни с пустыми глазницами.       — Может, мне тебя проклясть?!       Помещение наполнилось враждебной ёки.       Аякаши были недовольны таким медленным темпом и хотели сорвать свою злость на Минагороши Дзидзо, как на том, кто, по сути, указывал, когда надо разрушать печать. Такое нравилось далеко не всем, но Хагоромо Кицуне не высказывала ничего против деятельности горбуна, потому аякаши оставалось только ругаться.        — Хе-хе-хе... Я понимаю ваши чувства, — рассмеялся Минагороши Дзидзо, нисколько не боясь гнева ёкаев. — Однако нам нельзя недооценивать силу печатей... То, что мы не можем разрушить все печати одновременно, — ещё одно доказательство силы 13-того главы Хидемото, — он поднял указательный палец. — Такова созданная в эру Кэйтё отгоняющая демонов и ёкаев спиральная печать! Святилище Фусими Инари. Императорская усадьба Хашира. Рюуэн-дзи. Сэйэй-дзи. Нисихоган-дзи. Рокукин-дзи. Сококу-дзи. Замок Нидзё... Эти восемь храмов, святынь и замков соединены главными дорогами столицы. И фигура, образуемая ими, — спираль! Эта форма... — Минагороши Дзидзо обвёл взглядом аякаши, — такая же, как и у печати, созданной Верховным Жрецом Тенкаем при строительстве замка Эдо. Благодаря этой спирали, сёгунат в Эдо был благословлён тремястами годами мира. Киото получил четыреста, — он оттопырил четыре пальца. — Сила гениального онмёдзи Хидемото превзошла силу Тенкая на сотню с лишним лет!.. — горбун сжал сухощавую ладонь в кулак. — В каждом из восьми мест находится прочная печать. Нам не остаётся ничего другого, кроме как разрушать эти печати одну за другой, следуя по направлению спирали.       — Эй... Хочешь сказать, мы должны плясать под их дудку? — сложил руки на груди Ибараки Додзи, спрыгивая на пол.       — Разве это не интересно? — подала голос Хагоромо Кицуне, делая глоток чая.       Ёкаи обратили внимание на лисицу, не смея как-то возникать более.       — Одну за другой... Как будто рисуя спираль, — Хагоромо Кицуне смотрела на своё отражение, щурясь, — аякаши нападают и продвигаются всё дальше, в глубь столицы... Стоит мне представить это, и моё сердце бьётся чаще.       — Хагоромо Кицуне-сама... Помните, у нас серьёзная война с онмёдзи, — взглянул на ёкай Минагороши Дзидзо. — Хи-хи-хи...       — Для меня это звучит как развлечение, — Хагоромо Кицуне подняла на него глаза, хитро улыбаясь. — Наконец, в замке Нидзё, на месте первой печати, — она поднесла чашку к губам, — мы построим свой замок. И с обновлённым замком в сердце мы наполним столицу аякаши...       — У-хи-хи-хи... Как и ожидалось от вас, Хагоромо Кицуне-сама, — покивал Минагороши Дзидзо. — Меньшего я от вас не ожидал.       Хагоромо Кицуне встала из-за стола.       — Пожалуйста, позвольте мне выполнить сегодняшнее задание, — изложил свою просьбу аякаши-обезьяна с белёсыми, мутными глазами в одежде ниндзя.       — Нет, этим займусь я! Ведь я — лучший слуга Хагоромо Кицуне-самы! — заявил ёкай, напоминающий гигантскую многоножку со множеством глаз и гривой, похожей на львиную.       — Оставляю это на вас. Можете делать всё, что хотите, — Хагоромо Кицуне взяла чёрный портфель. — А теперь нам пора, — бросила она, выходя из залы.       Ёкаи толпой последовали за ней, вываливаясь наружу, в холл с высокими потолками.       — Когда мы обратим это место в рай тьмы, которого жаждем, мы утопим их всех во тьме, одного за другим.       Хагоромо Кицуне вышла на улицу, а аякаши следовали за ней не только по земле, перебирая ногами, лапами или другими конечностями, но и по воздуху, взмахивая крыльями. Стрёкот, гогот, рык, короткие протяжные завывания, визгливые смешки — всё это смешалось в единую какофонию звуков, готовую вот-вот накрыть Киото.

***

      Пятый барьер, Сэйэй-дзи       Пятую печать, расположенную на вершине небольшой горы, в Сэйэй-дзи, в восточной части Киото, окутала ночь. В храме было темно, заполненная людьми с утра до вечера веранда справа от главного зала храма, пустовала. По ней гулял ветер, завывая.       У одного из столбов, поддерживающих массивную крышу, сидел, сжавшись в комок, мужчина средних лет. Его лицо было перекошено от страха, схватившись за голову, он бормотал, подвывая:       — У-у-у-у... У-у-у... Фусими Инари... Императорская усадьба Хашира... Рюуэн-дзи... — судорожно перечислял мужчина, на мгновение замолчав. — Следующим точно будет Сэйэй-дзи! — истошно вскрикнув, он вскочил на ноги и вбежал на веранду. — Несомненно, они следуют порядку спирали, созданной Тринадцатым, тогда следующим погибну я... Не хочу умирать! — онмёдзи стал наворачивать круги, пытаясь придумать, как избежать печальной участи. — Я хочу быть главой семьи... именно поэтому я так долго учился!        Мужчина разъярённо топал ногой, сжимая короткие волосы с проседью.       — И не успел оглянуться, как мне уже 43! Они называют меня "Заместитель главы"... — вновь забормотал он, согнувшись пополам. — Благодаря учёбе я понял... что родился в дурное время! — он снова взвизгнул и провёл ладонями по лицу, отчего очки съехали. — Время, когда печать слабеет... У-а-а-а-а... Я не хочу умира-а-а-ать... Я хочу быть главо-о-о-ой!       "Ты сможешь! Ты всё сможешь! — раздался в его голове хрипловатый голос. — Будь уверен в себе, Кейкаин Хайго!"       Онмёдзи, вздрогнув, повернулся.       Он ясно представлял себе свою внешнюю копию, разве что глаза были полностью чёрными, а пальцы — более крючковатыми, да торчали изо рта клыки.       "У тебя ведь есть... плоды твоих исследований!"       — Н... но... если я приму их, то... — заблеял Хайго.       "Выпей их! — убеждало мужчину его второе "я". — Это ведь часть твоих способностей!"       — Нет, я не могу... Это по-настоящему опасно...         Кейкаин Хайго смотрел на три таблетки, лежащие на его дрожащей от смертельного ужаса ладони.       "Дурак! Хочешь, чтобы всё закончилось твоей смертью?! Прими!"       Хайго колебался.       — Вот он! Четвёртый онмёдзи...       — Кто бы мог подумать, что на весь храм будет только четыре онмёдзи?       Мужчина обернулся и содрогнулся всем телом. Тёмное небо заполонили ёкаи.       — Ну, и кто его убьёт? — с нотками игривости в голосе поинтересовалась Хагоромо Кицуне, стоявшая на костяшке позвоночника одного из больших аякаши. — Ну же, устройте мне хорошее представление! — она легко взмахнула рукой, будто объявляя о том, что ёкаи свободны в своих действиях.       — Я сделаю это!.. Ху-ху.       — Этот что ли? Да это просто трухлявый старикашка! Гья-ха-ха...       Кейкаин Хайго решился, закинув в рот таблетки.       Те сразу начали давать эффект: вены на лице стали вздуваться.       — Я ждал вас, ёкаи, — с уверенной ухмылкой Хайго уставился на аякаши, скидывая с плеч хаори.       Его тело на глазах аякаши деформировалось. Кимоно на спине с треском порвалось вместе с рукавами и нижней частью одежды онмёдзи. Мышцы рук, ног, груди и шеи выросли до неестественных размеров. Пугающе вздулись по всему телу вены, покрыв онмёдзи пульсирующей сеткой.       — Онмёдзюцу клана Кейкаин: стиль Идоро! Средство мгновенного обожествления с помощью силы Ян!       Лишь голова Хайго осталась прежнего размера.       Ёкаи непонимающе смотрели на изменившегося до неузнаваемости онмёдзи, в глазах с полопавшимися капиллярами мелькнуло что-то вроде сумасшествия.       — Бу-ха-ха-ха-ха! Внедрение начала Ян в тело — сильнейшее онмёдзюцу! — захохотав, Хайго сорвался с места, высоко прыгнув. — Теперь меня никто не остановит! Даже ты, девчонка-лиси...       Он оказался на уровне Хагоромо Кицуне.       Мелькнули белоснежные хвосты.       Выражения лица Хагоромо ничуть не изменилось.       Голова Хайго отлетела, отрубленная одним из хвостов.       Она упала в кусты под храмом.       Тело, лишившееся жизни, обмякло и замертво полетело вниз.       — Ох, я случайно убила его сама.       Хагоромо Кицуне легко улыбалась.

***

      — Госпожа Гудзи, а не слишком ли опасно бродить в одиночку по ночному Киото да ещё вблизи одной из печатей, которая следующая на очереди по разрушению? — полюбопытствовала Цукико, опасливо косясь на здание храма, находившееся по правую сторону от Ногицуне.       — Мы не будем заходить в сам храм, — взглянула на неё Ясу, стоявшая под сенью деревьев на узкой веранде, откуда открывался прекрасный вид на Киото и главную веранду Сэйэй-дзи. — Всю ночь торчать тут я тоже не собираюсь, — пожала девушка плечами, прикрывая глаза. — К тому же... я не одна, а большое количество аякаши разом привлекло бы много внимания тех, чьё внимание я привлекать не планирую.       — Госпожа Гудзи, почему вы не отправили кого-то другого проверить состояние печати сегодняшней ночью, как все прошлые дни? — Цукико задумчиво перебирала косточки на своём ожерелье. — Удобнее же в разы.       — Мне что каждую ночь на горе куковать или в гостинице сидеть? — на губах Судзин появилась лёгкая усмешка. — Да и я хочу узнать, насколько сильна Хагоромо Кицуне сейчас. Думаю, из-за того, что она только недавно получила контроль над новым сосудом, разрушение печатей идёт не так быстро.       — С чего вдруг такие мысли? — удивлённо приподняла бровь Цукико, прислонившись к стволу дерева.        — Слова Первой Гудзи. Она в этом понимает и знает, куда больше меня.       — Вы верите ей так безоговорочно? Странная вы. Не слишком ли опрометчиво с вашей стороны, госпожа Гудзи? — Ногицуне растянула ухмылку.       — Почему нет? Я верю Первой Гудзи, и у неё нет причин врать мне, — покачала головой Ясу.       — Беспечная вы, госпожа Гудзи... — вздыхнула Цукико. — Я вот считаю, что полностью никому доверять нельзя, иначе рано или поздно вам обязательно вонзят нож в спину, — монотонно произнесла Ногицуне.       Смотря на неё, Ясу приподняла уголок губ в нервной усмешке: видеть, как на своём же лице отражаются эмоции, прямо противоположные тем, что испытывает сейчас Судзин, немного неловко.       — Дело твоё, переубеждать не стану, — Судзин выдохнула.         Пока позиция Цукико не причиняла ни ей, ни кому-либо ещё из её близких вреда, всё в порядке.       — Ах, да, где маска Óни, которую я тебе дала? — Ясу пробежалась взглядом по девушке.       — Вот она, — Цукико с каким-то торжеством извлекла чёрную маску Óни, покрутила её и заткнула за пояс хакама. — Почему вы вдруг спросили об этом? Я её не потеряю, обещаю. Я не хочу, чтобы ваша дражайшая матушка меня скрутила в бараний рог.       — Немного нервничаю из-за этой тишины вокруг, — коротко рассмеялась Судзин, только спустя мгновение поняв смысл собственных слов.       Тишина.        Резко пропали все звуки.        Обе девушки насторожились.       Воздух наполнился ёки, шумом крыльев и приближающимися голосами.       Переглянувшись, Ясу и Цукико, не сговариваясь, нырнули в ближайшие кусты, за деревья и затаились.       Они слышали подвывания Хайго, то, как аякаши насмехались над ним.        Хагоромо Кицуне удивила переглянувшихся между собой девушек, обе не ожидали, что лисица будет обладать достаточно приятным на слух тембром голоса.       Ни Ясу, ни Цукико и не думали, что Кейкаин Хайго бросится на Хагоромо Кицуне, однако смерть его была, наоборот, вполне ожидаемым исходом.       — Ох, я случайно убила его сама.       От этой фразы у Цукико по всему телу пошли мурашки.       — Пойдёмте отсюда, госпожа Гудзи, — прошептала Цукико, взмолившись.       Ясу приложила указательный палец к губам.       Она тихо выдохнула и выглянула из-за кустов, дабы проверить обстановку около веранды Сэйэй-дзи.        Всё тело девушки пробрала крупная дрожь страха, когда Судзин встретилась с глазами чëрного цвета, смотрящие прямо на неё.        Несколько секунд Ясу и Хагоромо Кицуне смотрели друг на друга в полнейшей тишине.       — Госпожа... — чуть ли не пропищала Цукико, увидев, что девушка застыла и лицо её побледнело.       Судзин юркнула обратно.       Сердце бешено колотилось о грудную клетку.       Холодный пот стекал по лбу.       Девушка не верила, не хотела верить своим глазам.       Лицо. То же лицо, что и восемь лет назад, только повзрослевшее. Те же глаза. Те же волосы. Та же улыбка.       Ясу узнала её, и это поразило девушку до глубины души.       — Госпожа Гудзи... — нервно дёргала её за руку Цукико.       От волнения и страха, передавшиеся от Цуру, у Ногицуне показался бледно-рыжий хвост, а к голове прижались лисьи уши.       — Идём. Живо.       Ясу схватила Ногицуне за запястье и сорвалась с места, в глубь святилища Окуно-ин.        — Хагоромо Кицуне-сама, что-то случилось?       Один из аякаши заметил, что лисица смотрит в одну точку, и улыбка почему-то сползла с её губ. Брови она свела к переносице, будто Хагоромо Кицуне пыталась что-то вспомнить.       — Кажется, там была пара лишних ушей, — с лёгкой задумчивостью в голосе ответила лисица.       Сразу несколько ёкаев зыркнули в ту сторону, куда указала своим хвостом Хагоромо Кицуне.       — Они вполне могут быть шикигами онмёдзи. Убейте их вместе с их хозяевами, — отдала приказ она, ступая на поверхность веранды Киёмидзу-дэра и проходя внутрь, к печати.        Десяток летающих аякаши отделился и, стремглав, понёсся в храм Окуно-ин.       Они быстро неслись вперёд, выискивая беглянок.       Жужжание многочисленных крыльев разносилось по лесу.       И Ясу, и Цукико, которую девушка уже отпустила, услышали их приближение.       — Ты хорошо знаешь эти леса? — на бегу спросила Судзин.       — Сожалею, — виновато улыбнулась Ногицуне. — Я преимущественно жила в самом городе... не любила выбираться в окружающие леса.       Ясу не ответила, резко свернув вправо.       Что-то врезалось в ствол дерева, у которого секунду назад была девушка.       Цукико замешкалась и вильнула в противоположную сторону.       Ёкаи, посланные Хагоромо Кицуне, переглянулись и разделились на две группы.

***

      Пятеро аякаши преследовали Цукико.       Ногицуне то и дело оборачивалась, проверяя расстояние между собой и ёкаями. В обличии Ясу она проскочила под поваленным деревом, поднимая пыль и землю. Не мешкая, Цукико ломанулась влево, запрыгивая на ветку и начиная передвигаться по ним.       Аякаши из Хякки-Яко Хагоромо Кицуне увеличили высоту над землёй, нападая то поодиночке, то по парам.       Ногицуне уклонялась.       Лес редел.       То справа, то слева уже мелькали городские постройки.       Наконец, девушка перемахнула через стену и, оказавшись на территории какого-то храма, скрылась в нём.       Под одной из крыш зашевелились.       Сверкнули ярко-синие глаза.       Враждебно настроенные аякаши, также забравшись в святилище, остановились, насторожившись, и разбрелись по саду, окружающий главное здание, скрытое в ночи.       Ступая сухощавыми ногами с парой пальцев и острыми когтями на конце, поворачивая скруглённые головы, они прислушивались к каждому шороху.       Цукико несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. С трезвой головой она думала, как улизнуть незаметно.       Яко, обдумав свои дальнейшие действия, сделала осторожный шаг назад, когда кто-то зажал ей рот рукой, задрав голову девушки вверх.       К обнажённому горлу оказалось приставлено заострённое пёстрое перо.       Незнакомец отошёл вглубь тёмного, погружённого в сон храма Сёрэн-ин. Он ступал совершенно бесшумно, лишь его чёрная одежда колыхалась от порывов ночного ветра.       Яко увидела, как руку с её рта убрали, однако атаковать того, кто стоял за её спиной, не стала: перо всё ещё было около её шеи.       Незнакомец вцепился в плечо Цукико, сжимая пальцы так, будто это были длинные когти.        Яко недовольно поморщилась.       — А теперь позволь задать тебе парочку вопросов.       Женский голос раздался недалеко от Ногицуне.       К ней подошла девушка в серой толстовке с капюшоном и мешковатых штанах. Чёрные волосы небрежно рассыпались по плечам, пока холодные глаза цвета виски подозрительно смотрели на Яко.       — Слушаю, — Цукико, отыгрывая Ясу, постаралась говорить спокойным голосом.       Девушка недобро сощурилась, и Яко ощутила, что перо упёрлось сильнее.       — Почему ты в обличии Ясу?        Ногицуне невольно вздрогнула, но продолжила играть:       — Я не понимаю о чём вы.       "Где ж вас таких умных-то понабрали... — раздражённо подумала она".       Золотая шпилька в руках девушки резко замерла.       Стоящий позади Яко незнакомец узорчатым пером ткнул в горло. Из небольшой ранки потекла по шее кровь.        — Продолжишь врать? — спросила девушка.        Перо снова упëрлось туда же.        Цукико шикнула от боли.        — Ладно, раскусили, — она улыбнулась по-своему, сощурив левый глаз. — Я не Ясу, вы правы.       — Кто ты тогда? — девушка, говоря шëпотом, не спешила подходить к Яко, сохраняя дистанцию.       — Почему я вообще должна отвечать на ваши вопросы?        — В противном случае, он убьëт тебя, — незнакомка кивнула за спину Яко.        — Хотел бы, сделал бы в первые секунды.        Девушка нахмурилась.       Она быстро подошла к Цукико и, взяв за запястье, пригвоздила ту к столбу, вонзив шпильку в ладонь.        Яко прикусила язык до крови, чувствуя жжение, расползающееся по руке.         Девушка наклонилась к скорчившемуся лицу Ногицуне, прошипев:       — В любом случае ты получишь химический ожог. Даже аякаши требуется пару дней до полного заживления. Не будешь отвечать на мои вопросы, я вонжу шпильку глубже. Сомневаюсь, что ты хочешь знать, какую боль испытаешь при таком исходе. Уяснила?        Цукико кивнула.        — Хорошо. Я повторно свой вопрос: кто ты?        — Цукико. Заведующая порядком в Саппоро, — сквозь сжатые зубы ответила Яко.        Лицо девушки с минуту было задумчивым, после в глазах мелькнуло осознание.  Незнакомка вытащила украшение с заострëнным концом из ладони Ногицуне и, вытерев кровь о толстовку, убрала волосы в пучок.        Цукико прижала руку к груди, баюкая её.        — Прошу прощения, Цукико-сан, — сухо извинилась девушка. — Я слышала о вас, но ни разу не видела лично.        Ногицуне криво, немного вымученно ухмыльнулась.        — А вы сами, кто будете?        — Юдаи Саюри, — представилась девушка. — Я прихожусь старшей сводной сестрой Судзин Ясу.        — Буду знать.        Ногицуне лишь немного удивилась личности девушки. Боль в сжатой ладони забирала почти всё внимание Цукико.        Саюри кивнула парню, что всë ещё держал Цукико за плечо, а перо — у горла, и тот послушно отпустил её, опуская руку. Однако остался стоять на месте.        — Почему вы в обличии моей сестры, Цукико-сан? — тон Саюри не стал более уважительным.        — Я так захотела, — ответила Ногицуне, сделав шаг в сторону и от девушки, и от её молчаливого компаньона. — Сразу добавлю, — она подняла руку, — твоя сестра не высказала ничего против, даже на её лице не было ни намёка на недовольство, так что не предъявляй мне претензии более по этому поводу. А также я не собираюсь менять облик.        Саюри недоверчиво смотрела на Цукико.        — Где сейчас Ясу?        — Не знаю, — с неохотой признала Ногицуне. — Так вышло, что мы разделились. Там, — она кивнула в сторону сада, где уже слышались недовольные возгласы аякаши, что упустили Цукико, — те, кто преследовал меня и госпожу Гудзи.        После слов Яко Саюри бросила взгляд назад.        — Ждите здесь. Ханаараси, — обратилась она к парню, — присмотри за ней.        Не оборачиваясь, девушка направилась туда, где были ëкаи.        — А, всё точно будет в порядке? — Цукико сомнительным взглядом проводила девушку.        — Вам об этом не стоит беспокоиться, — спокойно ответил Хана, скидывая с головы капюшон.       На его лице с острым носом, тонкими губами и высокими скулами будто отпечатались его же собственные перья. Над глазами опустились густые брови, кончики которых касались внешних их уголков, радужка поблëскивала синим в темноте, казалось, светясь изнутри. Коричнево-серые пряди были сильно прилизаны и заправлены за уши, покрытые перьями.        Ханаараси дружелюбно и как ни в чём не бывало улыбнулся, чего Цукико не оценила, зыркнув на него.        Со стороны сада, куда ранее залезла Цукико, разом послышалось пять почти одновременных хлопков.        Ханаараси смело пошёл к Саюри.        Цукико уже хотела тихо уйти, но Хана обернулся и улыбнулся также дружелюбно:       — Следуйте, пожалуйста, за мной.        Ногицуне недовольно, но тихо рыкнула и последовала за ним.        Сад пустовал.        Не было ни намëка на присутствие аякаши.        — Спасибо.        Цукико коротко поблагодарила Саюри, на что та лишь сдержанно кивнула.        — Теперь рассказывает всё по порядку, — заговорила Саюри. — Я хочу знать, что произошло с моей младшей сестрой.        Ногицуне принялась за свой рассказ. 

***

      Ясу бежала так быстро, насколько это позволял лес. Девушка даже не знала, в какой части Киото находится. Одно дело — рассматривать карту в Интернете, другое — самостоятельно ориентироваться на местности без чьей-либо поддержки.        Она была недовольна тем, что они с Цукико разделились, но не думала винить Яко в этом, предпочтя переложить всё на следующих за ней по пятам ëкаев.        Те, в свою очередь, с чëтким намерением прикончить Судзин нападали всей пятëркой.        Девушке приходилось юлить между деревьями, уворачиваясь, перепрыгивая выступающие корни, пригибаясь, чтобы низкие ветки не ударили по лицу.        Она искала место, где могла бы развернуться, чтобы сразиться с аякаши, и не бояться упасть.        Хотя в душе Ясу всё ещё были сомнения об успешности данной затеи. Она же толком никогда ни с кем не дралась насмерть. В храме редки были случаи, когда Судзин сознательно причиняли вред, хотя девушка порой сама просила сражаться посерьëзнее. Впрочем, в прошлом уже были события, когда ей хотели навредить и навредили. То были Кьюсо и Ëсудзуме. Или когда Ясу боролась с кем-то или кого-то атаковала. Та же Ëсудзуме и Инугами.        Однако в данный момент Ясу была в Киото, Рикуо, как и кого-то из знакомых, поблизости не было, да и ëкаи, исполняющие приказ Хагоромо Кицуне, явно не собирались довольствоваться одним ударом по голове или шее. Тому свидетели поваленные от их атак деревья.        Потому Ясу пришлось выкручиваться самой.        Должно же это было когда-то произойти.        В конце концов девушка бросила попытки покинуть лес.        Первое слово сорвалось с её губ:       — Китаказе.         Вокруг девушки стали скапливаться потоки ветра.        Почувствовав это, ëкаи невольно замедлились.        Ясу, оглянувшись и замерев, постаралась сосредоточиться на аякаши.        — Санран.       Она сказала второе слово.        Порывы ветра снесли аякаши, отчего те ненадолго потеряли равновесие, однако серьëзного вреда ветер им не причинил.        Ëкаи стали только злее.        "Мало времени, — Судзин поморщилась от того, что позабыла это условие".       Она мысленно снова произнесла первое слово, намереваясь использовать ту же технику.        Только теперь требовалось бóльшая пауза, а не считанные секунды.        В руках девушки появилась нагината.        Покрепче сжав оружие, Судзин старательно убеждала себя, что происходящее — это как тренировка в храме, только с более серьëзными и опасными противниками.        Ей нужно делать то же, что и в храме во время тренировочного боя с той же Аяме, добавив лишь парочку изменений.        Ëкаи атаковали, обнажив клыки и когти.        Девушка, продолжая концентрироваться на противниках, махнула Сëгуном, отгоняя их.        Ясу окружили.        Аякаши мелькали за деревьями, быстро двигаясь по кругу.        Судзин вертелась на месте, стараясь не потерять из виду ни одного ëкая.        Те почти бесперерывно атаковали её.        Адреналин в крови бушевал.        Девушка мысленно озвучила второе слово.        Скопившиеся за это время порывы ветра оказались мощнее, чем в прошлый раз.        Следуя заданной цели, они попали в ëкаев, в этот раз задев их куда сильнее.        Кто-то от неожиданной боли повалился наземь.        Не став мешкать, девушка рванулась к упавшему ëкаю.        Она занесла Сëгун и разрубила аякаши пополам.        Тот с хриплым криком растворился.        Судзин, используя тот же приëм, принялась за оставшихся противников.        Один за другим все пали.        Ясу, тяжело дыша, осела на землю, всё ещё сжимая в руке напитавшуюся кровью нагинату.        Оружие немного вибрировало, словно показывало своё довольство.        Девушка провела ладонью по взмокшим волосам, заметив, что ногти обратились короткими когтями, а на руке вздулись вены.        — Сильное напряжение... Неудивительно, — буркнула себе под нос Судзин.        Успокоив беснующееся сердце, Ясу поднялась на ноги и, прикрыв глаза, вновь произнесла пару заветных слов с разницей в тридцать секунд.        Порывы ветра охватили небольшую территорию вокруг.        Не почувствовав никого, девушка с облегчением выдохнула.        Дабы понять, где она находится, Ясу забралась на ближайшее дерево, с которого быстро увидела огни Киото. Обрадовавшись, девушка спустилась вниз и поспешила в нужную сторону.        Судзин была готова упасть прямо на асфальт от счастья, когда добралась до города.  Девушка брела по улицам Киото, ей оставалось определиться, что делать дальше: вернуться в гостиницу, на гору Арасияма, где её ожидало Хякки-Яко, или отправиться на поиски Цукико.        За неё решили быстрее, чем Ясу смогла определиться с выбором.        Над головой раздалось громкое уханье.        Девушка подняла голову и увидела знакомую птицу с пëстрыми перьями, большими крыльями и синими глазами с двумя зрачками.        Она с лëгкой улыбкой помахала рукой Ханаараси.        Тот, ещё раз ухнув, скрылся за крышами домов.        Поняв, что скоро здесь будет Сюари, Судзин уселась на землю, прислонив затылок к стене двухэтажного дома.        — Ясу.        Саюри появилась скоро. Хотя голос не был обеспокоенным, за онмëдзи говорили её глаза. Девушка, оказавшись перед поднявшей на ноги младшей сводной сестрой, бегло осмотрела её.        — Я отделалась лишь лëгким испугом, — хмыкнула Судзин, желая успокоить сестру.         — А твои руки и лицо говорят об обратном, — отрезала Саюри, не сумев подавить вздох.        — Через пару часов пройдëт, — махнула рукой Ясу. — Гляди, уже начинают бледнеть, — девушка продемонстрировала тыльную сторону ладони.        — Ладно, верю, — смирилась Саюри.       — Госпожа Гудзи, рада, что вы в порядке, — к сёстрам подошла Цукико и поклонилась: — Прошу прощения за мою оплошность.       — Всё хорошо, Цукико, — Ясу легко улыбнулась, кивая. — Сама ты как?       Ногицуне бросила взгляд на Саюри.       Онмёдзи, хотя и заметила это, виду не подала.       — Что между вами произошло? — поинтересовалась Судзин, сложив руки на груди.       — Наше знакомство произошло не при самых дружелюбных обстоятельствах, — в доказательство своих слов Яко вытянула повреждённую руку, рана на которой уже начала медленно затягиваться.       — Нужно попросить помочь Уроко, — Ясу подошла к Ногицуне, держащейся от онмёдзи подальше и взглянула на раскрытую ладонь.        — Прямо-таки мысли читаете, госпожа Гудзи, — улыбнулась Цукико.        Судзин не стала выпытывать у сестры причину её поступка — догадывалась. Похоже, Цукико, пребывающая в её обличии, всё же начала приносить какие-то хлопоты. Девушка ненадолго задумалась, продолжая буравить ладонь Яко, которую Судзин держала в своих руках.        — Цукико, — Ясу подняла на Ногицуне глаза.       Та, кажется, поняла, что грядёт то ли выговор, то ли что-то ещё похуже, потому напряглась.       — Слушай, мне вовсе не сложно объяснять, кто ты, однако если ты не боишься, что может произойти что-то подобное ситуации между тобой и Саюри, то можешь оставаться в моём облике. Если по какой-то причине твоим ответом будет "нет", смени, пожалуйста, облик.        Яко отвела гречишный взор в сторону, явно думая над словами девушки.       — Мне не страшно, — твёрдо, без тени сомнений заявила она. — Бывала в ситуациях и пострашнее, чем встреча с вашей сестрой, госпожа Гудзи.       Саюри выгнула бровь.       — Хорошо. Однако у меня есть парочка условий. Первое — ты носишь маску и не снимаешь её без моего ведома. Второе — если я посчитаю необходимым смену обличия, ты безоговорочно мне подчинишься. Не будет никаких вопросов и возражений. Ясно?       — Я поняла вас, госпожа Гудзи, — склонила голову Цукико, отчего пряди качнулись вперёд.        — Прекрасно.       Девушка чуть сощурилась, улыбаясь.        Цукико ответила такой улыбкой и таким же прищуром.       Ясу отпустила руку Ногицуне.       — Маску наденешь, когда мы вернёмся на гору Арасияма и Уроко тебя подлечит.       Остановила Цукико Судзин, видя, что Яко уже потянулась к маске.       — Ты закончила? — подала голос Саюри.       — С ней, да, а вот к тебе у меня есть ещё вопросы, — Ясу обернулась к сестре.       — Валяй.       Онмёдзи дёрнула головой в сторону, когда на её плечо опустился Ханаараси, сложив крылья.       — Почему на звонки не отвечала?        — Вырубила и оставила телефон в квартире в Токио. Не хотела, чтобы меня беспокоили звонками или смсками.       — М-м-м... Понятно, — вздохнула Судзин. — Могла догадаться. А в Киото ты почему?       — Не думай, что меня интересует Хагоромо Кицуне и её давние тёрки с местными онмёдзи. Я решила немного отдохнуть, приехала сюда на несколько недель, а тут такое... Отдых испорчен.       — Почему Киото? Отправилась бы домой, мама выделила бы тебе самую лучшую комнату да ещё и подальше от остальных.       — Потому что захотела, — огрызнулась Саюри, морщась. — Я не хотела беспокоить отца и маму своим присутствием, — после пары минут молчания добавила онмёдзи, уже более спокойно.       Она прибыла в Киото, чтобы подумать, хорошенько подумать над тем, что происходит в её жизни, подумать о том, как избавиться от пожирающего изнутри чувства вины вперемешку с ненавистью, от которой онмёдзи уже устала. Саюри хотела выяснить, как преодолеть собственную гордость, и... поговорить. Просто поговорить о случившемся семь лет назад. Может, даже извиниться за своё поведение... Ведь девушка мучила не только себя, но и своих близких.        — Ладно, раз уж ты здесь, не могла бы помочь мне? — Судзин осторожно тронула сестру за тыльную сторону ладони, которой онмёдзи изо всех сил сжимала локоть, впиваясь в ткань ногтями.        — С чем же? — Саюри моргнула и взглянула на младшую сестру.       На лице всё ещё были видны бледнеющие синие вены, а в гречишных глазах плескалась тревога за неё.        Онмёдзи с трудом подавила очередной тяжёлый вздох: она вновь слишком ушла в себя, поэтому на её лице отразилась часть эмоций.       — Цукико, ты мне тоже нужна будешь, — Судзин повернула голову в сторону Ногицуне и подозвала её жестом.       — Слушаю вас, госпожа Гудзи, — Яко подошла ближе.       Ясу взглянула на одну девушку, потом — на другую и выдержала театральную паузу, чтобы сказать:       — Я хочу навестить онмёдзи из клана Кейкаин. А вы должны помочь найти её.       На губах Цуру играла предвкушающая улыбка.

***

      — Ещё раз! — приказным тоном сказал Рюдзи, внимательно наблюдавший за её атаками по манекенам.        Юра, тяжело дыша, подняла глаза на брата.       — Ты хотя бы что-то делала в Укиё-э, что должно было быть тренировками? Или только глазами хлопала, пока вокруг тебя ёкаи скакали?        Девушка поморщилась, но ничего не ответила.       Она наставила призванного Рентея, обернувшегося пушкой, на импровизированные мишени и сделал несколько выстрелов.       Юра уже сбилась со счёту, сколько манекенов перепортила за последние несколько дней.       Рюдзи не щадил ни её, ни Мамиру, вот только последний сносил всё молча и реагировал разве что на слова Рюдзи, обращённые к нему.        — Как была ужасным стрелком, так и осталась, — раздражёно закатил глаза Рюдзи.       Юра зло зыркнула на брата, едва сдерживаясь, чтобы не съязвить что-нибудь ему в ответ. Но девушка знала: Рюдзи её намеренно провоцирует. Стоит ей отвлечься на его реплики или забыть о целях тренировки, как тут же она поплатится за свою ошибку — на плечах юноши расположился уродливый волк Гаро.       Юная Кейкаин бросила беглый взгляд в сторону.        Мамиру без устали использовал талисманы, окружённые вспышками молний.        Манекены вместе с ближайшими деревьями обращались в пепел от одного-двух ударов онмёдзи.       — И чего мы застыли?! — рявкнул Рюдзи.       Девушка молча вдохнула и выдохнула, направляя шикигами на оставшиеся манекены.       Оставалось загадкой, откуда Рюдзи их приносит.       Юра сделала два выстрела точно в цель.       Третий же полетел в Рюдзи — девушка резко повернулась и атаковала.       Юноша с лёгкостью уклонился, даже не сдвинувшись с места.       — И что это было? — с кривой ухмылкой поинтересовался он.       — Я хотела в тебя попасть, — честно ответила серьёзная девушка.       — Я что, манекен, по твоему? — хмыкнул Рюдзи.       — Хочу не только по стоячим мишеням стрелять. Движущаяся цель получше будет. Ты не согласен, брат?       Юра наставила на юношу Рентея.       — Справедливо, — на удивление не стал спорить Рюдзи. — Учти, жалеть тебя не собираюсь.       — Я точно одолею тебя в этот раз, — решительно заявила девушка.       Онмёдзи уже вытянул руку в сторону, готовясь отдать приказ об атаке Гаро.       Дуло пушки Юры начало светиться голубым.       Земля под ногами онмёдзи мелко задрожала, как при землетрясении.       Все трое замерли, посмотрев в сторону Киото, на который открывался вид с плато, где и были онмёдзи.       В следующую секунду в небо поднялся новый, четвёртый, чёрный столб, излучающий ёки.       Над пятой печатью стали собираться тучи.       Рюдзи сильнее нахмурился, цыкнув.       Ещё один барьер сломан усилиями Хагоромо Кицуне и её Хякки-Яко.       Им троим стоит тренироваться ещё упорнее.       — Ёми Окури Юра Макс!        Воспользовавшись представившейся возможностью, Юра атаковала первой, сделав за раз шесть мощных залпов.       Рюдзи выставил защиту.       — Сколько раз повторять, Юра, слова имеют особую силу, — сетуя, покачал головой Рюдзи. — Гаро, сожри.       Волк сорвался с его плеча и, разинув пасть, бросился на Юру.