***
Выходные проносятся мимолетно. Мысли об Олеге не перестают атаковать рыжую голову Разумовского, хотя он всячески пытается их прогнать. Отвлекается на встречу с Юлей, на работу, на встречу ещё с парочкой знакомых, но это не сильно меняет ситуацию. Хочется зарыться с головой в песок, лишь бы не было ненужных мыслей. Лишь бы не вспоминать. Лишь бы не хотеть всё вернуть. В понедельник Серёжа снова натягивает маску жизнерадостного человека и едет на работу, понимая, что последующие дни будут не самыми лёгкими в его жизни. Работать в одном кабинете с человеком, которого считал самым близким, которому доверял больше, чем себе, которого любил больше, чем чёртову жизнь, будет непросто. Разумовский заранее знал, что будет отвлекаться, что будет больно от сносящих крышу воспоминаний, от взглядов Волкова, в которых тоже болезненная тоска и совершенно не знал, что с этим делать. Жизнь Серёжи в один момент просто взяла и перевернулась. Такие перемены пугали больше, чем радовали. Он бы хотел, чтобы Волков не возвращался.***
Олег встречает его, когда проходит мимо курилки, где Сережа сидит, собираясь с мыслями и докуривает вторую сигарету. Волков смотрит на него пару секунд, затем идёт прямо к нему. Разумовский отводит взгляд в пол. — Не знал, что ты теперь куришь, — говорит Олег, останавливаясь в полутора метрах от Серёжи. Разумовский небрежно улыбается, поднимая взгляд. «Главное — не показать лишних эмоций». — Ты многого обо мне не знаешь, — отвечает, склоняя голову набок и выдыхая дым. Про себя радуется, что умеет контролировать себя и свои эмоции. Это помогает при работе, в первую очередь, а теперь помогает и сейчас. — Согласен, ведь шесть лет — это немалый срок, — «за который некогда любимый человек может измениться практически до неузнаваемости». Этого Олег не договаривает, но в мыслях это проносится довольно-таки отчётливо. Серёжа хмыкает и тушит сигарету, собираясь уходить. Шесть лет — это действительно много. Жаль, что недостаточно для того, чтобы разлюбить. — Я жалею, что уехал тогда. Серёжа искренне не понимает, зачем Олег это говорит. Олег и сам до конца не понял, зачем ляпнул это Разумовскому вслед, но почему-то казалось таким необходимым сделать это сейчас. Лишь бы не уходил, не убегал, позволил поговорить с ним ещё немного. — Всё, что ни делается, всё к лучшему, — Разумовский оборачивается, подмигивает и снова уходит. — Жду на рабочем месте! Олег кивает спине Серёжи. Присаживается на лавочку возле стены и переваривает ситуацию. Зачем он вообще к нему подошёл? Не проще ли и дальше оставаться лишь коллегами, общаясь только на работе? Волкову кажется, что попытки вернуть хотя бы общение не принесут ничего хорошего. Лишь тупую боль и бесконечные мысли о том, как было хорошо тогда и как всё непонятно сейчас. Да, когда-то они были не разлей вода, проводили вместе почти всё свободное время, любили друг друга больше, чем кого-либо когда-либо ещё, но ведь это всё осталось в прошлом. Это всё осталось в том проклятом мае две тысячи шестнадцатого. А значит, следует это всё там и оставить. В одну реку не входят дважды, и Олег знает прекрасно это выражение. Поэтому принимает решение не делать ничего. Работать, обучаться чему-то, но не переходить за черту. Не стоит оно того. Да и не хочется Волкову второй раз разбивать сердце ни себе, ни Серёже, ведь кто знает, смогут ли они быть также счастливы, как тогда? Олег поднимается с лавки и идёт в офис. Сегодня будет трудный день, наверняка, придётся много думать и вспоминать, как вообще проходит работа пиар-менеджера. Он не занимался этим с восемнадцати лет и сейчас почти уверен, что забыл всё, чему его учили, так как не было необходимости вспоминать. Ох, и намучаются они с Разумовским… Или Разумовский с ним.***
Волков проходит в кабинет Серёжи, закрывая за собой дверь и осматривает новое место работы. Кабинет как кабинет. Два стола в разных частях помещения, прямо напротив двери небольшой диванчик, в углу шкаф с документами, а в другом углу стол с кофемашиной и микроволновой печью. Просто и уютно, должно быть, Разумовский сам всё это расставлял, а если и не расставлял, то идея сделать кабинет именно таким, была непременно его. Олег проходит за свой стол, Серёжа подходит к нему и кладёт какую-то папку ему на стол. — Выполни вот это, это самое простое из того, что я могу сейчас дать, посмотрю, что ты знаешь и умеешь, от этого будем отталкиваться, — говорит Разумовский и возвращается к себе за стол. Олег приступает к работе. Серёжа снова отвлекается. Ему бы сейчас уткнуться в компьютер и заниматься работой, но вместо этого он разглядывает Олега. Опять. Смотрит на чёрные волосы (в которые любил когда-то зарываться пальцами), которые будто ещё темнее стали, на глаза (которые раньше всегда смотрели на Серёжу с любовью и теплотой), сосредоточенно бегающие по монитору компьютера, на руки (по которым очень скучал), выписывающие важную информацию в блокнот, на всего Олега. Замечает даже небольшие шрамы на лице и руках, которые кто-то другой вряд ли бы заметил, но Разумовский почему-то до сих пор помнит Олега в мельчайших деталях и точно знает, что вот этих двух шрамов (над губой и чуть левее носа) не было. Серёжа даже немного шокирован тем, как многое Волков для него значил. Казалось бы, подростковая влюблённость, перетёкшая в отношения, да что там может быть серьёзного? Оказывается, может, ещё и серьезно настолько, что даже спустя шесть лет не получается избавиться от образа перед глазами. Олег поднимает взгляд на Разумовского, и тот тут же опускает глаза в монитор. Волков чуть улыбается, снова возвращаясь к работе. Сосредоточиться почему-то сложно, особенно, когда чувствуешь внимательный взгляд Серого на себе. Это отвлекает и не даёт нормально соображать, поэтому Волков периодически смотрит на него в ответ, потому что чувствует — Серёжа не хочет быть уличённым в разглядывании Олега. Выполнение задачи даётся с трудом, но всё же через час Олег зовёт Серёжу, чтобы показать всё, что он сделал. Разумовский делает какие-то пометки себе в блокнот и выходит из кабинета. Волков провожает его взглядом и даёт себе, наконец, расслабиться, хотя бы на несколько минут. Работать под предводительством Разумовского оказывается сложно. И непривычно. Олег, честно говоря, думал, что они смогут работать вместе, несмотря на то, что когда-то между ними было. За Серёжу Волков говорить не решается, но вот ему точно нелегко. Одно даже присутствие Серого заставляет погружаться в воспоминания снова и снова, Олег даже не помнит, когда в последний раз настолько предавался ностальгии. Воспоминания, с одной стороны, греют и в какой-то степени улучшают настроение, а с другой неподъёмным грузом лежат на плечах, отчего Олег понимает: Не отпустило. Не прошло. До сих пор болит. Хочется спрятаться от всех этих мыслей. Волков их отгоняет всячески, не хочет погружаться в самокопание и сожаление о произошедшем, но они, словно лавина, сносят всё на своём пути. Мозг кричит о том, что это не нужно ни ему, ни, тем более, Серёже, о том, что, возможно, стоит уволиться, чтобы не ковыряться в старых ранах, о том, что всё это бессмысленно, а сердце шепчет, что нужно бороться за прощение и любовь Разумовского. Олегу кажется, что это самый громкий шёпот в его жизни.