VIOLENCE INSTINCT

POV Блэк.       5:37       Всего одно сообщение на автоответчике. Хриплый, раздражающий мужской голос.       «Хей, Норвуд, старик. Это Дэйв. Снова трубку не снимаешь, засранец. Как сам? Слышал, ты недавно откинулся. Прессанули тебя за решеткой, а? Ладно, не бесись. Я ж по-дружески, а то так и стоит перед глазами твоя злобная рожа, аж не по себе стало». Трескучий гогот, лишь отдаленно напоминающий смех.       «Кроме шуток. По старой памяти вытяну твою задницу. Местечко тут кой-где для тебя выбил. Будешь мне должен. Посылку получил? В коробке пропуск, костюм, телефон с новой симкой, ключи от тачки — не ахти какой, зато послушная. Дело твое я подчистил — ни одна гнида не докопается. Будут проблемы — звони. И Бога ради — держи себя в руках, усёк? Вылетишь — больше напрягаться из-за тебя не стану, и так пришлось попотеть знатно. Татухи свои скрой — фирма серьезная, нужно соответствовать. Я там тебе одну штуку для грима подкинул — знакомая девчушка подсуетилась. Замажь ту набитую в уголке глаза херню. Мало того, что тело все изукрасил, так еще и на морду залез. Вроде, все сказал. Еще раз: без выкрутасов, понятно? Гонор при себе держи. Добра».       — Мудак, — удерживая заметно выступающими клыками тлеющую сигарету, мужчина стёр оставленное на домашний телефон сообщение. Татуированные длинные пальцы с остервенением вдавили разболтанную кнопку в пластиковый корпус. Невесомый пепел рухнул на прикроватную тумбочку. ***       За двадцать шесть лет своей жизни Норвуд Блэк ни разу не работал в офисе. С двенадцати жизнь пошла под откос — бесконечный мордобой, работа барыгой, кражи, угон автомобилей. Иными словами, полный набор типичного беспризорного щенка, выросшего в гетто. Потом отец задолжал серьезным людям, поэтому, по закону жанра, расплачиваться пришлось единственному ребенку в семье — и с шестнадцати началась жизнь в контексте банды.       Сначала босс хотел толкнуть парнишку на органы, а то и вовсе заставить телом торговать — малец хоть и был диким, зато лицом вышел, у старых извращенцев был бы нарасхват. Только вот криминального авторитета зацепил взгляд юнца: до сумасшествия бесстрашный, честный, дерзкий, полыхающий пламенем преисподней. Люди не умеют так смотреть.       Подобный взгляд может принадлежать лишь Зверю.       Лютому хищнику, воспитанному улицей.       Норвуду необходима была дрессировка. Вращение в преступных кругах сделало из дворовой побитой шавки дисциплинированного кобеля.       До двадцати трёх казалось, что вот оно, заветное место под солнцем, однако никакой свет не вечен. До ужаса банальная, но такая правильная мысль: тьма рано или поздно пожрёт любого. На год. На два.       Блэк погрузился в персональную Тьму на три года.       Три бесконечно долгих года в блядской тюрьме.       ***       Огонёк сигареты подобрался к правильно очерченным тонким губам, больно ужалив их. Мужчина, не обратив на это внимания, невидящим взором темно-коричневых, практически черных, раскосых глаз сверлил коробку, присланную Дэйвом. Перспектива жизни законопослушного гражданина откровенно угнетала. Ходить на работу, носить галстук, чесать языками с коллегами за чашкой отвратного дешёвого кофе из автомата, касаясь исключительно бытовых тем. Все это подавляло, злило. Гнев предательским узлом затягивался в низу живота и тянул, рвал внутренности, клокотал и ревел, подобно голодному демону.       Норвуд раздражённо поиграл желваками острых широких скул и выплюнул окурок на пол. Зачесав пальцами рассыпчатые иссиня-чёрные пряди вьющихся волос к выбритому затылку, бывший заключённый рывком поднялся со скрипнувшей кровати, разминая поджарое забитое тело. Каждый мускул стройного крепкого торса напряжённо перекатывался под тугой загорелой кожей, пропитанной чёрной краской.       По телу Блэка можно было прочесть историю всей его жизни. На мужественной груди — роза ветров как символ человека, которого невозможно сбить с курса. На рёбрах — кокетливая женщина с сочными формами — типичный для преступников эротический образ. От пупка до солнечного сплетения, нацелившись на розу ветров, угрожающе струилась змея. На бицепсе правой руки — скалящийся волчий череп, слева, в той же области, — человеческие кости. На предплечье — величественный доберман. Бесчисленные записи, в том числе и строки из Священного писания — своеобразная насмешка, включая красочное распятие во всю спину. У основания шеи — «16» римскими цифрами, как олицетворение начала скользкого криминального пути. Бесконечные мелкие тату: числа, животные, оружие, снова женщина, религиозная атрибутика. На костяшках пальцев — «RAGE» — движущая сила мужчины.       Рисунки сливались воедино, въедались в мышцы, пожирали плоть и смотрелись гармонично, невзирая на пестроту тем и стилей.       Достаточно разогревшись, Норвуд присел на корточки и рывком раскрыл коробку, сумевшую уместить в себе «новую жизнь». Классический чёрный костюм, стоимостью не больше ста долларов — дешёвка. Водолазка с высоким горлом, способным скрыть татуировки. Перчатки, служащие той же цели. Новенькие лакированные ботинки.                   Пропуск сотрудника с отпечатанным названием корпорации — «Арасака». Ребята с дурной славой, нечего сказать. Ключи от Тойоты. И банка с какой-то густой дрянью телесного цвета. Блэк подцепил ёмкость и недоверчиво ее осмотрел, затем откупорил и по-собачьи принюхался.       — Этот урод хочет, чтобы я, как какой-то пидор, на себя мазал всякую дичь? — черноволосый оскалился и уже было занёс руку, чтобы швырнуть злосчастную банку подальше, с глаз долой, но передумал, цыкнув с досадой: — Блять. ***       6:10       Огладив полы плотного пиджака и натянув на кадык ворот водолазки, Норвуд с отвращением открутил крышку баночки с кремом для грима и, зачерпнув немного, принялся аккуратно втирать пигментированную субстанцию в татуированный уголок глаза. Черная слеза — символ того, что руки Зверя испачканы кровью — пропала, словно ее вовсе не было. ***       6:20       Блэк, поправив на кистях узкие кожаные перчатки, отыскал серебристую тойоту и разблокировал дверь, рванув ту на себя. Брюнет рухнул на водительское сиденье и вставил ключ в зажигание. Руки, обтянутые некомфортной материей, тяжело легли на руль.       — Какого чёрта я делаю, — голосовые связки колебались с трудом. В горле першило. Хотелось курить. Норвуд отточенным движением вынул пачку красных «Мальборо» из кармана пиджака. Мужчина мог голодать, но никогда бы не взял в рот дешёвое курево. Зубы жадно впились в фильтр. С лязгом откинулась крышечка бензиновой зажигалки, высекая огонь. Тяга. Выдох наслаждения.       Черноволосый захлопнул дверцу авто и повернул ключ. Мотор услужливо зарокотал. ***       7:10       Показав охраннику пропуск, Блэк въехал на подземную парковку. Сдержанно вдавливая педаль газа в пол, мужчина взглядом отыскал свободную площадь и, крутанув руль, сдал назад, встав ровно между линиями, обозначающими границы парковочного места. Ручник. Кареглазый не спешил глушить мотор. Желание сорваться отсюда пульсировало в мозгу навязчивой идеей. И все же брюнет понимал — необходимо начать все сначала. Настолько, насколько это возможно. Вырвав ключи, Норвуд покинул салон легковушки и заблокировал дверь. Отойдя от Тойоты, Зверь, игнорируя знак «NO SMOKING», закурил, ощущая, как едкий сигаретный дым ласково омывает глотку.       Новый день.       Обновлённая жизнь. POV Йен.       Хорошее утро должно начинаться с качественного секса, кофе и сигареты. Казалось бы, так и должно быть, особенно, если ты в двадцать восемь лет являешься исполнительным директором крупной мега-корпорации, гребёшь деньги, влияние и внимание людей лопатой, да ещё и красив, как сам бог. Ну, или, скорее, — как сам дьявол.       Вот только сегодня утро началось не с хорошего секса, не с кофе и не с сигареты, а со звонка чёртового главы совета «Арасаки» в половине пятого утра.       Телефон громыхал вибрацией на прикроватной тумбе почти целую минуту, пока спящий в кровати мужчина сквозь пелену сна наконец не услышал звонок и не протянул руку к трубке.       — Да, господин Окинава?       Сонный низкий голос прозвучал глухо, хрипло и более вымученно, чем он того хотел. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы собраться с ещё разбегающимися мыслями и внимательно слушать собеседника, да ещё и воспринимать полученную информацию, как это требовалось от исполнительного директора. Внимательно, четко, с предельным пониманием.       Дико хотелось курить. Он глянул на циферблат маленьких электронных часов на тумбе — 4:32. Отлично поспал — целых два часа, нечего сказать. Пока господин Окинава, этот надменный старикашка, что никогда не ценил ни чужого времени, ни личных границ, распинался в ухо с жутким японским акцентом по поводу своих очередных важных дел и запросов, мужчина поднялся с кровати, потерев пальцами глаза и подавив отчаянное желание зевнуть. С ним же — и желание послать старого пердуна на все четыре стороны и лечь спать. Но зная себя, он понимал, что если разбудили, то со сном на сегодня уже покончено.       Мужчина подошёл к широкому окну, открыл его настежь, щелкнул металлической фирменной зажигалкой с инициалами, выудив из пачки сигарету, и с наслаждением затянулся. Небо над плотными рядами высоток мегаполиса лишь начинало едва заметно светлеть, но жизнь в этом городе, казалось, не замирала ни на миг даже ночью. Плотные ряды мерцающих огней внизу задавали ритм ночных улиц.       Периодически приходилось поддакивать собеседнику на том конце провода или задавать уточняющие вопросы, чтобы у Окинавы не было никаких сомнений, что слушатель точно заинтересован в том, что глава совета говорит.       Земельные участки, акции, перепродажи, бизнес-планы… Всё как обычно, абсолютно ничего нового, но старому пердуну Окинаве, видимо, обязательно нужно было просто поиметь кому-нибудь мозги. Для приличия и профилактики, так сказать. И этим кем-то обязательно должен был быть человек из другой страны и с другим часовым поясом, что мог бы спокойно спать ещё целых два часа.       Впрочем, жаловаться ему было не на что. В двадцать лет, ещё даже не окончив университет, он устроился в местный филиал «Арасаки» на самую низшую должность — обычного помощника, едва ли не секретаря. И уже к двадцати пяти годам он, почти вчерашний студент, Йен Сальваторе — поднялся практически на самую вершину, став самым молодым исполнительным директором филиала «Арасаки» в стране, благодаря своему острому проницательному уму, умению схватывать всё на лету, профессионализму и истинному таланту находить выход из любых, даже самых затруднительных для компании ситуаций.       Что уж говорить о внешности, в плане которой природа Йена не то, что не обошла стороной, а наделила лицом и телом, способными вызвать дрожь с мурашками по коже, тихие восторженные вздохи и болезненное желание хотя бы к нему прикоснуться — как прикоснуться к совершенству — от одного лишь взгляда в его сторону.       Заканчивать разговор приходилось, как обычно, выражая бесконечное почтение, что поперёк горла Йену становилось, но говорилось, как всегда, — спокойной, идеально вежливой, натренированной годами интонацией. Мужчина смял уже третий бычок в пепельнице, когда наконец сбросил вызов и со вздохом раздражения кинул телефон на подоконник. Денёк будет не из легких. ***       — Мистер Сальва…       — Эшли, я же просил.       Под холодным взглядом необычайно светлых льдисто-серых глаз девушка осеклась и выдавила неловкую улыбку:       — Простите, Йен…       Удовлетворенный взгляд в ответ. Он любил, когда беспрекословно слушаются, и не любил порой излишний официоз, хотя бы с такими, как вот она. Имя слышать приятнее громкого бездушного «мистера Сальваторе» или «господина директора», и улыбка её приятна, а девочка симпатичная. Хоть и слишком скромна, пожалуй. Отводит глаза, робея каждый раз, стоит ему лишь беглым взглядом окинуть изгибы её тела. Это, впрочем, вызвало у мужчины лёгкую усмешку, но взгляд не потеплел ни на йоту.       — Так что ты хотела? — низкий глубокий голос спокоен и мягок, как бархат. Йен откинулся на спинку кожаного кресла в вальяжной позе, глядя на секретаршу уже прямо, с откровенным интересом, чуть склонив голову набок. Ей, кажется, огромных усилий стоит продолжать спокойно стоять под таким его взглядом и вспоминать о том, что же она хотела; но, в конце концов, это удалось:       — Из кадров нового сотрудника направили, по рекомендации, но мы не знаем, куда его назначить.       Бледные губы изогнулись в чуть кривоватой усмешке, Йен неопределенно хмыкнул. Новые люди, а значит, и новые хлопоты с самого утра. Тон стал повелительным, взгляд серьёзным:       — Пригласи его ко мне. Но сначала — личное дело, как всегда. И пусть ждёт, пока я не позову. ***       Мужчина открыл окно и закурил, вернувшись к месту за широким столом, беглым, но внимательным взглядом просматривая страницы личного дела того самого «кадра». «Норвуд Блэк, 26 лет», бла-бла-бла…       Чисто. Слишком чисто. Настолько чисто, что, пожалуй, и не бывает. Подобные чистейшие биографии всегда вызывали у Йена подозрение.       Нажав на кнопку соединения с секретаршей, он спросил по громкой связи:       — Сколько он там уже сидит?       — Сорок минут, господин директор.       Йен невольно скривился от её ошибки, но в этот раз исправлять не стал. Бросил холодно, прежде чем отпустить кнопку:       — Через пять минут пусть заходит.       Он не спеша поднялся с кресла, привычным машинальным жестом зачесал назад пряди длинных тёмных волос челки, упавших на лоб от движения. Сигарета утонула в полупустой пепельнице на широком подоконнике, и Йен поднял взгляд к окну, к мегаполису за стеклом, что копошился там, внизу, огромным муравейником.       «Все мы часть этой чёртовой системы».       Мимолётная мысль, возникшая сама собой, унеслась прочь так же быстро.       А дальше тишину и раздумья вдруг довольно бесцеремонно прервали, даже без стука в дверь, хотя пять минут ещё и не прошло.       Йен повернулся не сразу, будто его совершенно не обеспокоило ни появление в кабинете человека, ни то, что этот человек больше сорока минут ждал в приёмной, пока директор закончит с кофе и прочитает личное дело — что в действительности заняло не более пяти минут.       Терпение имеет значение. Терпение, выдержка, умение подчиниться.       Какое-то время Йен так и стоял у окна, давая вошедшему человеку сполна рассмотреть его правильный профиль, чуть заостренные, выразительные черты лица, уверенную осанку и безупречный стиль. Чёрная рубашка, скрывая рельефные мускулы, идеально сидит на подтянутой стройной фигуре, оттеняя бледную, словно мрамор, кожу; жилистые руки в карманах таких же чёрных и несомненно дорогих брюк, на запястье правой — массивные часы из какого-то белого металла. Его взгляд — спокоен и безмятежен, а низкий приятный голос, вместе с тем, пронизывает обжигающим холодом и надменностью, когда Йен наконец обратил внимание на того, кто ждал сорок минут, но отчего-то не смог выдержать последних пяти:       — Норвуд Блэк, полагаю?       Мужчина повернул голову, светло-серые глаза как будто вырезаны из чистого льда и способны проникнуть под кожу, заморозив одним лишь надменным взглядом. Нетерпение нового «кадра», по крайней мере, он остудил этим взглядом моментально. Йен тут же отметил весьма дешевый костюмчик, оглядев оценивающе Блэка с ног до головы, и такой же дешёвый, тяжелый и стойкий сигаретный запах.       «Как от пепельницы».       От Йена всегда пахнет смесью ароматов качественного табака и терпковатого древесного парфюма, иногда с примесью дорогого шотландского виски. Как много и часто бы ни курил.       — Я изучил Ваше дело, — голос ровный и бесцветный, а лицо непроницаемо ровно настолько же, насколько идеально; он повернулся к столу, бросая недолгий взгляд на раскрытую папку, — и не нашёл в нём ничего примечательного или хотя бы интересного. Специально делая многозначительную паузу, Йен вновь посмотрел на мужчину. Изучающе, пристально. Прощупывая тщательно каждую эмоцию в его глазах и выражении лица, отмечая малейшие изменения в мимике. Взгляд у этого Блэка какой-то дикий, волчий, недобрый. Руки скрыты в перчатках — что странно само по себе, вызывает вопросы. Весь напряжен, к тому же, как сжатая пружина. Не производит впечатление «чистенького» порядочного гражданина. Да и какой «чистенький» пришёл бы в «Арасаку» по рекомендации? Корпорация с довольно дурной славой редко принимает тех, кто не готов продать душу этому «дьяволу».       — Что же Вы можете предложить нашей компании, мистер Блэк? И чем заинтересуете меня, чтобы я взял вас на эту работу?       Взгляд ледяных глаз теперь надменный, откровенно насмешливый. В уголках красивых губ спряталась едва уловимая усмешка; мужчина напротив — для Йена сейчас не более, чем маленькая беззащитная мышка для довольного кота, что решает её судьбу. Жить мышке или умереть?       Взгляд красноречив и понятен без лишних слов.       «Как же ты себя проявишь, мышка?» POV Блэк.       Пёс должен уметь ждать. Терпеливо, покорно склонив голову, иногда поджав хвост под яйца. Без скулежа. Данным искусством Блэк овладел в совершенстве. Потеряв хозяина, щедрую руку с кормом, он все равно остался верен привычкам — мастерство дрессуры лучших из лучших давало сочные плоды. Единственное, что привлекло внимание мужчины в приёмной, — секретарша. Хороша, сучка. Так и манила быть зажатой где-нибудь в подсобке. На женщин Норвуд был падок, как и любой другой молодой привлекательный мужчина. Бесстыдный взгляд упивался изгибами женского тела. Как же хотелось вгрызаться в ее холку и взять сзади…       Вихрь откровенных мыслей прервал женский голос и приглашение войти. Не дожидаясь окончания фразы, брюнет подорвался и, слегка поправив удушающий воротник водолазки, шагнул к массивным дверям. Зверь гораздо комфортнее ощущал себя с голым торсом — одежда, тем более такая дешёвая и до тошноты официальная, сковывала движения. Хотелось содрать с себя эти тряпки к чёртовой матери.       «Дисциплина. Ничего сложного, всего лишь нужно нассать в уши какому-то старому ублюдку в кожаном кресле».       Роковой шаг. Черта пересечена. ***       Никогда ещё Блэк так не ошибался. При неизменно высокой температуре тела, окутанного природным жаром, позвоночник мужчины пробил холод. Тело не слушалось, приветствие застряло в глотке, стоило взглянуть на статную фигуру у окна.       «Это ещё что за хер?» — немой вопрос выстрелил в висок и, пробив череп, отрикошетил в мозг, болью въедаясь в извилины. Брюнет повёл носом, принюхиваясь. Табак. Дорогой парфюм. И вечная мерзлота. Запах абсолютного одиночества и опасности. Будь у Зверя шерсть на спине, он бы ощетинился. Губы дрогнули в мимолётном оскале, однако сразу же покорно сжались. Кожа перчаток скрипнула — пальцы инстинктивно собрались в сокрушительные кулаки.       «Без глупостей. Ты же не дурак».       Врага нужно оценивать на холодную голову. А в том, что перед ним — враг, Норвуд ни капли не сомневался.       Раз.       Красив, как сам Сатана. Такой неплохо бы смотрелся на глянцевых обложках модных журналов, которые так любят дамочки бальзаковского возраста. Мужчина не мог не задержать одичалый бесстыдный взгляд на правильном красивом лице. Этим мудаком хотелось любоваться. Холоден, как камень под рукой скульптора. И так же прекрасен.       Два.       Хорошо сложен. По физическим данным даже, пожалуй, превосходит Блэка. В случае стычки выйти победителем будет сложно.       Три.       Голос. Привык всех под себя подминать. Беспринципный. Жёсткий. Такой не даёт права выбора.       «Что Вы можете предложить нашей компании, мистер Блэк?»       Норвуд сузил мгновенно вспыхнувшие глаза, без страха встречая давление бесконечно безжалостных и в то же время до боли пустых очей. Будто Волк смотрел в глаза Пантере. Зрачки брюнета сузились до крохотных точек.       «И чем заинтересуете меня?»       «Тебя? Не много ли чести, охуевший ты баклан?» — вновь мелькнуло в воспалённом мозгу. Язык неподъёмным грузом прилип к нижней челюсти. Нужно было покурить. Но нельзя.       Глаза в глаза.       Огонь во Тьме взора Блэка разгорелся до всепожирающих масштабов, намереваясь спалить все на своём пути. Лицо — непроницаемо. Лишь желваки туго переваливались в нижних частях скул.       Внезапно Норвуд расслабил каждый мускул струной натянутого тела. Ноги вновь ощущали пол. Голова — ясная. Язык шевельнулся. Глотка прочистилась. Кадык скакнул на жилистой шее.       — Всё, что я могу Вам предложить, — голос ровный, насыщенный, рокочущий, как у хищника, сидящего в засаде, — это я сам.       Это правда. Бродячему Псу больше нечего предложить.       — Целиком, — голос набирал силу, становясь тягучим рыком, одурманивающим и в то же время угрожающим, — без остатка.       «Без глупостей».       Волчий взгляд метнулся на увесистую табличку с именем.       «Йен Сальваторе».       — Йен, верно? — Блэк сам не знал, почему он решил выпалить лишь имя. Оно правильно ложилось на язык. Это казалось естественным.       Инстинкты Зверя всегда действовали безотказно. POV Йен.       Йен жёстко усмехнулся, услышав такое располагающее и безрассудное предложение от парня. Взгляд колких глаз стал хищным, но довольным, когда он смерил Блэка с ног до головы ещё раз, будто оценив товар и удостоверившись в чём-то, лишь ему одному известном. Казалось, он мог бы сейчас и облизнуться, подобно сытому коту. Мышка-то, на самом деле, оказалась, скорее, диким псом. Смотрит так смело, бесстрашно, просто одуряюще бесстрашно. Вполне хорош собой, крепко сложен, хоть большая часть тела как будто намеренно скрыта одеждой, даже кисти рук. Голос глубокий, резкий, больше похож на рык, а сжатые челюсти и этот волчий горящий взгляд… ХарАктерный. Он напоминает, скорее, уличного бандита какой-то из группировок, чем «порядочного гражданина» с чистейшим личным делом. Цепного добермана мафии. Это наблюдение Йен оставил при себе. Пока что. Любопытно и забавно — в целом. С такими людьми вести дела всегда интереснее, хоть и всегда сложнее. «Себя, значит, целиком?» Йену стоило усилий не рассмеяться на столь щедрое предложение. Вместо этого он лишь кивнул сдержанно, как подобает, не показывая никаких эмоций. Отвернулся к окну, текучим движением потянулся к пачке и щелкнул зажигалкой, уже не глядя на Блэка, будто забыв о его существовании. Сизое облачко дыма плавно выплыло в окно, директор какое-то время просто задумчиво молчит, обдумывая что-то своё. Определенно, что-то важное. Его молчание никогда не стоит прерывать. Дикий взгляд на себе ощущался буквально кожей. Блэк просто пожирал его своими горящими, почти чёрными глазами. К чему бы это? Услышав своё имя, Йен едва заметно повел левой бровью, изгиб которой разрезал тонкий длинный шрам. На его лице даже подобные изъяны кажутся настолько уместными, будто он был создан таким. Обращение к себе мужчина проигнорировал и продолжил молчать, с наслаждением сделал медленную долгую затяжку, словно сосредоточившись на этом процессе целиком. По нему кажется, что всё, что он делает в этой жизни — делает только так: вдумчиво, с толком, тщательно, без какой-либо небрежности. Даже если это касается всего лишь сигареты. — Что ты умеешь лучше всего, Блэк? — лишённая какого-либо интереса и интонации фраза, сказанная определённо с некоторым подвохом, наконец нарушила тишину, но взгляд Йена по-прежнему устремлен к городу за окном. Разглядывание пейзажа ему будто бы интереснее, чем общение с Блэком, хотя напряжение собеседника, сжатые кулаки в кожаных перчатках и играющие на скулах желваки он уже давно отметил. Но несмотря на равнодушие в голосе, Йен точно не тот тип, что позволит оставить хоть один свой вопрос без ответа. POV Блэк.       Блэк, конечно, не ожидал интереса к своей персоне, но и наплевательского отношения — тоже.       «Отвернулся, мудак. На место указывает? Нет, не указывает. Буквально тычет. Блевать тянет».       Желудок нещадно крутило. Не по-человечески развитые обонятельные рецепторы с жадностью голодающего улавливали крепость сигаретного дыма. Наткнись Норвуд на подобного выблядка где-нибудь в переулке, татуированные кулаки незамедлительно окрасились бы багряными брызгами.       Равнодушие потенциального начальника раздирало накатившей яростью, лавой лившейся из пытливых глаз. Мужчина по привычке потёр указательным пальцем кончик ровного носа с едва заметной пикантной горбинкой.       «Не стану же я перечислять все свои преступные заслуги».       Зверя подловили. Это очевидно.       — Умею быть верным, рта без дела не раскрываю, — слова тянулись с привычным гортанным рокотом на фоне, — учусь быстро. Никакой работы не боюсь.       Последнюю реплику Блэк протянул сквозь плохо скрываемый оскал, обнажив ровные ряды белых крепких зубов с плотоядными и поразительно симметричными клыками. Брюнет обернулся в сплошной комок оголённых нервов: малейший сигнал опасности со стороны директорского стола — и Пёс сорвётся с места.       «А ещё дерусь отменно, трахаюсь и кровь пустить могу. Доволен, петушара?» — так и хотелось пролаять давящие на бритые виски мысли.       Никаких безумств. Терпение. Для пылкой натуры кареглазого находиться здесь было истинной пыткой. Норвуда не покидало ощущение, что его обездвижили, уложили на хирургический стол, вспороли брюхо и медленно, по-садистски перебирали кишки.       Но было в этом ублюдке некое величие. Царственность. Ему хотелось подчиняться. Встать на колени, рычать, показывать зубы, но при этом лизать ухоженные властные руки.       «Что за хуйня в голову лезет?» — кареглазый ощутил лёгкое головокружение. Перед глазами на долю секунды все смазалось. Пол ушёл из-под ног.       Лишь мгновение. Однако столь яркое, прилипающее к центру удовольствия в мозгу.       Блэк приложил немало духовных усилий, чтобы вернуть себе контроль над телом. Взгляд — по-прежнему ясный. До неприличия честный. POV Йен.       Каждый жест Блэка не остаётся без внимания, отмечается галочкой в памяти. Люди состоят из мелочей — взглядов, жестов, реакций. Порой, незаметных даже для самих себя, неосознанных, но отлично подмечаемых цепким взглядом со стороны. Йен даже не смотрит в его сторону, но замечает буквально всё в поведении этого Норвуда. Голос такой рокочущий, а взгляд дикий. Выражается подобно настоящему бандиту из шайки. Говорит совсем не то, что втирают обычно офисные крысы.       «Точно бойцовская псина». Первая ассоциация всегда верная, не так ли? Бойцовских собак положено дрессировать. Иначе, без умело направляющей руки хозяина, животное будет кидаться на всех, до кого сможет дотянуться клыкастая пасть. И вкусив человеческой крови однажды, собака не сможет остановиться. Таких псов обычно усыпляют. Или стреляют прямо в голову. «Верный и не боится любой работы? Занимательно. Что ж, увидим». Йен повернул голову в ответ, смотрит свысока, по-прежнему равнодушно. Блэк даже скалится подобно дикому животному. Снова напряжен настолько, будто буквально готов броситься и вцепиться в глотку, хоть Йен к нему совершенно безразличен. И откуда он такой только взялся тут? Йену, правда, ничуть не страшно. Он спокойно докурил, смял бычок в пепельницу длинными пальцами с массивными перстнями из белого и чёрного металла, неспешно отошел от окна, кидая быстрый взгляд на часы на запястье. Каждое движение вальяжно и плавно, несмотря на колкость резкого взгляда, о который можно было бы порезаться. Но ведь привлекательная с виду грация хищной большой кошки не делает её менее опасной. На часах 8:46. Совсем ещё начало дня, а усталость и недосып уже дают о себе знать слабостью в теле. Два-три часа сна в сутки на протяжении последней недели, а то и большего времени — не сказываются хорошо даже на нём, хоть на безупречном внешнем виде Йена это никак не отражается. По-прежнему идеален. По-прежнему контролирует и нервы, и внутреннее напряжение, что растут с каждым днём и накапливаются вместе со стрессом. Он не из тех, кто взрывается. В голове проскользнула мысль о таблетках в верхнем ящике стола.       — Что ж, Блэк, — голос ледяной, совершенно скучающий, и на нового сотрудника Йен уже не смотрел, вернувшись к столу и каким-то бумагам на столе, — принеси мне кофе. Не просьба — прямой беспрекословный приказ, не требующий подтверждения.       Возникшую заминку и недопонимание Йен прямо-таки почувствовал. Как и взгляд тёмных глаз на себе, что готов дыру в нём просверлить. Но он не любит повторять дважды, поднял только взгляд на Блэка, вместе с тем, не отрываясь от бумаг, произнес спокойным ровным голосом, в котором отчетливо звучит острая холодная сталь: — Советую не задерживаться. Эшли подскажет и покажет всё на первый раз. Можешь идти.       Не дожидаясь никакого ответа, взгляд ледяных глаз вновь вернулся к изучению бумаг, совершенно однозначно давая понять, что разговор окончен. Кофе сейчас действительно очень бы не помешал.       Стоило Блэку покинуть кабинет, рука сама потянулась к верхнему правому ящику широкого директорского стола, доставая маленькую баночку без подписи. Несколько таблеток на ладонь, проглотил, даже не запивая водой, и с беззвучным выдохом откинулся на высокую спинку кожаного кресла, прикрывая глаза и позволив себе расслабиться на пару недолгих минут.       POV Блэк.       Приказ достиг желаемого результата: мужчина растерялся, замерев на месте. Напыщенный сукин сын. Несмотря на буйное ментальное сопротивление, отказать было невозможно. Несгибаемое нутро Пса дало крохотную трещину. Норвуд загнанным в угол волком посмотрел на Сальваторе. Глаза-угли выжигали дыру в новом начальнике. Густые и чёрные, как смоль, брови сдвинулись к переносице. Нос сморщился. Теперь лицо брюнета действительно напоминало оскаленную злобную морду.       И все же непокорный, одичавший Блэк склонил голову в лёгком кивке. Медленно, с усилием, будто на затылок давила невидимая рука; сокрушительно давила, пронзая ногтями кожу.       Перед Ним невозможно не склониться. Ему невозможно противиться. Им можно лишь восхищаться. Его можно ненавидеть.       И желать.       Умолять о порабощении.       Выпрашивать тотальный контроль.       Кареглазый, ещё раз исподлобья посмотрев на «босса», отошёл к дверям и, плечом толкнув дерево, вырвался из кабинета, словно из тесной клетки. Дыхание моментально перехватило. Горло пекло и сушило. Ноги пошатнулись.       — Вашему директору нужен кофе, — налившийся кровью взгляд метнулся на секретаршу. Норвуд не узнавал собственный голос — сиплый, клокочущий: — Сказал, обратиться к Вам за помощью. И ещё…       Зверь сглотнул, потупившись.       — Где здесь уборная? ***       Отыскав нужную белую дверь с пометкой «для мужчин», Блэк буквально ввалился внутрь. К счастью, никого. Мужчина подскочил к зеркалу, подсвеченному холодом ламп, и, уперевшись руками в вылизанную до блеска раковину, вперил безумный взгляд в собственное отражение.       — Видок паршивый, хуй поспоришь, — Пёс вымученно ухмыльнулся и включил ледяную воду.       Он горел. И замерзал одновременно. Чёртовы глаза, вобравшие в себя все льды мира, гипнотизировали, парализовывали. Гланды стягивали приторные рвотные позывы. Норвуд рывком стянул с жалобно дёргающегося кадыка мучительно давящий ворот. Жилы на напряжённой шее вздулись. Мужчина поднёс пальцы к губам и зубами впился в перчатки, освобождая забитые кисти рук от щемящих ощущений. Налившиеся былой силой конечности вновь легли на бортик раковины и стиснули его до боли в побелевших костяшках. «ЯРОСТЬ», выбитая латиницей, контрастировала с кожей, принявшей мертвецки бледный оттенок из-за натуги.       Блэк жадно хватал ртом воздух, пытаясь нормализовать сбившееся дыхание. Зверя будто со всей дури приложили солнечным сплетением о стену.       — Блядство, — отчаянный рык. Изогнув сильную спину дугой, Норвуд припал пересушенными губами к живительной влаге, алчно глотая воду, пуская ее по пылающему стянутому горлу, «смазывая» воспалённые голосовые связки. Кареглазый вывалил из пасти длинный красный язык и, подцепив струйку воды, широко облизал зубы и мокрые половинки рта. Выключив кран, брюнет рукавом пиджака протёр подбородок и уста, снимая излишки жидкости.       Только сейчас Пёс заметил тянущее ощущение в области паха. Это не гнев.       Нездоровое возбуждение кровью отливало к низу живота, изводя, раздражая, сводя с ума.       — Да ну нахуй, — губы растянулись в безумной улыбке. На высоком лбу выступила испарина. Норвуд непонимающе смотрел на вздувшуюся ширинку брюк.       В таком состоянии возвращение не представлялось возможным. Решив позже переварить произошедшее, Блэк спешно закрылся в одной из кабинок и, со скрипом сжав челюсти, брякнул пряжкой ремня.       Дрочить в общественном туалете из-за… Из-за чего? Или, вернее будет сказать, из-за кого? Как конченый извращенец.       Это дно. ***       Тщательно следуя всем рекомендациям Эшли, не упуская возможности бросить похабный взгляд на притягательный девичий зад, Норвуд освоил кофемашину и держал в руках, по-прежнему спрятанных под перчатками, чашку с крепким бодрящим кофе.       Тёмные глаза разрезала дьявольская искра. Дождавшись, пока девушка отвлечётся на телефонный звонок, брюнет быстро отвернулся и, собрав во рту как можно больше слюны, смачно плюнул в чёрный дорогой напиток.       «Пусть пьёт, сука».       Лицо подсветила гаденькая торжествующая улыбка. Стук в дверь. Порог. ***       — Извините за задержку, — бесшумно, точно ассасин, пройдя к столу Сальваторе, Зверь осторожно поставил чашку рядом с рукой директора. — Ваш кофе.       Брюнет отошёл в тень, как можно дальше от источника угрозы, ожидая дальнейших распоряжений.       Зубы сводило от пакостного удовольствия из-за откровенно ребяческой выходки. Глаза — чистые костры инквизиции. POV Йен.       Новый работничек вернулся с заказанным кофе не так быстро, как хотелось и предполагалось. Вместо ожидаемых пятнадцати минут прошло около получаса, за которые Йен уже успел полностью погрузиться в работу несмотря на то, что организм отчаянно требовал сна.       С запахом кофе — тяжёлый запах сигарет. Кинув короткий взгляд на поставленную рядом чашку, мужчина покрутил в пальцах металлическую ручку и продолжил что-то отмечать в бумагах, не отвлекаясь на стоявшего рядом Блэка и даже головы не поднимая. Хотелось съязвить по поводу задержки, но решив, что для первого раза Норвуд не так уж плохо справился, ещё и достаточно вежлив и даже услужлив, — что в принципе странно для дворовой собаки, на какую он похож, — Йен бросил лишь краткое вежливое «спасибо».       — Можешь идти, — небрежный взмах рукой с красивыми кольцами спустя пару минут молчания в документы. — И по любым вопросам обращайся к Эшли.       Нет, этот дикий взгляд наверняка способен просверлить дыру, но у Йена в мыслях сейчас совершенно другие заботы, и мозг плавился от усталости и всего, что ещё необходимо сделать. Самостоятельно. Доверять важную работу другим он не привык.       — Ах, да, Блэк, — будто что-то вспомнив, Йен остановил мужчину уже почти у двери, поднял глаза на широкую замершую спину, — избавься от перчаток. Мне плевать, для чего ты их нацепил. Снимай.       Холодный голос, пристальный взгляд и тон, не терпящий возражений. POV Блэк.       Уже было выдохнув с облегчением, мужчину снова сковал приказ. И на этот раз, какое бы решение ни принял бывший заключённый, с работой можно будет распрощаться. Клык впился в нижнюю губу.       «Прости, Дэйв. Подвёл я тебя».       Цыкнув, Блэк, не разворачиваясь, резко, отточенными движениями, содрал с рук искусственную кожу и демонстративно сунул перчатки в карманы брюк.       — Раз уж на то пошло, может, Вы и на это захотите взглянуть? — Норвуд крутанулся на каблуках туфель и, вызывающе посмотрев на Сальваторе, стряхнул с точёных непоколебимых плеч пиджак.       Пламенеющий взгляд вбивался в идеальное, прекрасное лицо директора. Обнажённые кисти подцепили низ водолазки, и ловкие пальцы рванули ткань наверх, оголяя рельефы пресса, мужественной груди, рук. Каждый участок тугой кожи отливал молодым лоском в прохладном утреннем свете из окна.       Чернильная история, рисунок за рисунком, открывалась взгляду. Закинув снятые вещи на плечо, Норвуд театрально развёл руки в стороны и медленно покрутился, подставляясь острому взгляду Йена.       На развитой мускулатуре спины волнами расходилось подробное, вплоть до богохульных деталей, изображение распятого Христа, поднявшегося кровоточащие глаза куда-то вверх.       — Дальше выводы делайте сами, — глухо пророкотав, Блэк развязно размял шею и сделал плечами круг назад, собирая лопатки вместе. Явно не собираясь вновь влезать в осточертевшие шмотки, брюнет двинулся к двери.       Сейчас необходимо покурить. Жизненно необходимо. Зубы сводило от нехватки никотина. POV Йен.       Йен спокойным взглядом проследил за представлением, даже полностью переключив внимание на Блэка, что вёл себя, пожалуй, просто вопиюще непрофессионально и неподобающе. Подобно животному, показывающему норов.       Цепкий холодный взгляд тотчас же прошёлся по едва ли не полностью забитому весьма красочными татуировками рельефному телу, подмечая мельчайшие детали рисунков и подтянутые упругие мышцы под кожей, однако без особенного интереса в глазах. Впрочем, Йен вполне мог бы назвать подобное «творчество» красивым, пускай оно и очень даже недвусмысленно отображало богатое прошлое Блэка. О чем, конечно, и так нетрудно было догадаться. Сальваторе, хоть и производил впечатление совершенно далекого от этих дел человека, знал куда больше, чем можно было представить.       Дикий пёс, правда, действительно нуждается в тщательной дрессировке. Иначе придётся стрелять прямо в голову.       — Стоять.       Жёсткий голос прозвучал негромко, но сработал как удар кнута, рассекая густую тишину и заставляя Блэка остановиться. Йен подождал, пока Блэк к нему повернулся и посмотрел в глаза этим одуряюще жгучим взглядом.       — Во-первых, — продолжил он медленно, с расстановкой выговаривая каждое слово стальным голосом, вальяжно раскинувшись в кресле, — я разве велел устраивать стриптиз?       В серых глазах проскочила откровенная издевательская насмешка, и уголок красивых губ слегка дернулся на миг в усмешке. Йен, сидя за столом, смотрит всё равно свысока, подавляюще, не оставляя выбора и не позволяя отвести взгляд.       — Во-вторых, — усмешка стала хищной, — мне плевать как на твоё прошлое, как и на то, где у тебя татуировки и сколько их. Можешь хоть член себе на лбу набить — мне будет плевать.       «Твоя задача — подчиняться», — говорят светлые глаза уже без слов.       Блэк смотрит бесстрашно, глаз не отводит и не теряется под холодом льдистого взгляда. Только зубы вновь сжимает до скрежета, Йен даже почти слышит этот звук — вполне мог бы услышать, стоит только прислушаться.       — И последнее, — усмешка пропала без следа, а в негромком, но отчётливо слышимом голосе прорезались властные жёсткие нотки, — оделся нормально, немедленно, и только потом — вышел отсюда. Ещё раз подобное при мне устроишь — сдаёшь пропуск и проваливаешь без права возврата. Всё ясно?       Глаза, отдающие серебристым блеском металла и ледниковым морозом, прибивают к месту, не давая никакого права на ошибку.       Йен терпеливо и спокойно ждал выполнения приказа, расслабленно рассевшись в кресле. Этого человека, похожего на одичалого пса, определённо нужно дрессировать. POV Блэк.       Голос, обладающий разрушительной энергетикой. В отдельном звуке силы больше, чем в кулаке Блэка. Он ведь далеко не дурак — чувствует каждой клеткой тела, что оппонент — не тот, с кем можно тягаться. Один закон улицы мужчина переварил полностью — сильный побеждает слабого. Есть только два варианта: либо самому стать сильнее, либо подчиниться. Любой из этих раскладов уничтожал, сокрушал волю. Норвуд развернулся. Пожалуй, резче, чем хотелось бы. Зубы со скрежетом тёрлись друг о друга. Скулы болели. Взгляд отливал лихорадочным блеском бешенства. Казалось, от задеревеневшего тела брюнета сейчас повалит пар — он был критически натянут.       — Слушаюсь, — всё, что Зверь смог процедить сквозь скрип клыков. Урок усвоен: будешь скалиться — с размаху получишь по зубам.       Однако, невзирая на собачью натуру, сразу мужчина прогибаться ни под кем не будет. Провинившийся набросил на плечи один лишь пиджак, оставив на виду живот и высоко вздымающуюся, как у загнанной борзой, грудную клетку. Косматая голова сдержанно склонилась в прощальном движении. ***       Спустя десять минут черноволосый уже одичало грыз фильтр сигареты в курилке. Сознание будто бы бил озноб. Всё, о чём Норвуд мог думать, — это разбитая рожа Сальваторе. И ведь даже мощный удар не сможет стереть с его лица эту мерзкую ухмылочку, от которой кровь стынет в жилах. И этот взгляд. Блэк никогда не видел таких глаз. Тлеющая сигарета выпала из пасти. Гневно сплюнув, Пёс с хрустом собрал пальцы в кулак и, развернувшись, впечатал его в стену.       — Блять! — брюнет несколько раз приложился к вертикальной холодной поверхности, игнорируя саднящие костяшки. Демон ярости ревел внутри, выл, требуя крови.       Крови.       Зверь оскалился. На стене багровели рваные пятна — доказательство того, что кто-то выпускал пар. ***       Неделя. Унизительные шесть дней. Помощник секретаря — что может быть хуже. Блэк, привыкший к иному отношению и своеобразной форме уважения в криминальном мире, пылал праведным гневом, хотя вёл себя покладисто. Мужчина больше не позволял себе каких-либо выходок. Банка с гримом полетела в урну, так как нужда в конспирации отпала. Теперь чернильная слеза драматично оттеняла левый уголок глаза, так похожего на волчье око. Одежду Норвуд стал подбирать максимально комфортную, не стесняющую движения. Бесконечные бумажки, копии, кофе. Снова копии. В перерывах между этим круговоротом занудства в природе — хлебало директора. Если повезёт, бегло посмотрит на тебя, как на собачье дерьмо. Не повезёт — вообще внимания не обратит, словно ты пустое место, никто, бездушная тварь, часть интерьера. И Зверь злился. С каждым днём — всё сильнее. Негодование копилось, миллилитр за миллилитром заполняя колбу терпения. Только вот оно далеко не вечно.        ***       Суббота. 22:40. Съёмная квартирка на пересечении Р-стрит и С-роуд. Норвуд замер после очередного подхода упражнений на пресс. Потные бока раздувались. Могучие лёгкие горели, сжимаясь до состояния крохотных мешочков. Быстрый хищный ум что-то отчаянно обрабатывал. На гладко выбритом лице, источающем средиземноморскую красоту, покоилось устрашающее умиротворение. И лишь страстный, почерневший от роковой решимости взор выдавал срыв.       Норвуд стянул с кровати чистое махровое полотенце и, насухо протирая разогретые ноющие мышцы, взял с тумбочки мобильник. Мужчина быстро набрал нужный номер. Три гудка. До боли знакомый жизнерадостный голос и бесконечный поток приветствий вперемешку с отборной руганью.       — Завали ебало, Дэйв. Ствол нужен. Незарегистрированный. Чтобы проблем не было. Сможешь устроить? — предупредительный рык в трубку. «Ты ж на условно-досрочном, друг. Уверен, что хочешь в херню очередную влезть?» — голос на другом конце провода заботливо дрогнул.       — Я сказал. Мне. Нужен. Ствол.       «Да понял я, понял. Подваливай через час в «Андромеду», будет тебе пушка». ***       Через сорок минут Блэк уже стоял у входа в ночной клуб «Андромеда», докуривая очередную сигарету. Охрана у дверей проблем не доставила, услышав имя человека, которому Зверь решил нанести визит. Один из бритоголовых верзил, воспользовавшись задним входом, сопроводил Норвуда в VIP-зону. Зеркальная дверь с табличкой «VIP-1». Охранник постучал и осторожно вошёл. Помещение пахнуло терпким кумаром.       — Босс, к Вам тут Блэк.       — Запускай его скорее.       Пёс, принюхиваясь, осторожно прошёл в зону для «избранных». В потаскушной интимной подсветке, за полупрозрачной завесой одурманивающего дыма, на длинном диванчике сидел старый знакомый в компании четырёх горячих цыпочек.       — Сколько лет, сколько зим, старый ты шакал, — Дэйв улыбнулся во все тридцать два зуба, широко раскинув руки для крепких дружеских объятий.       — Тёлок своих мацать будешь, от меня руки убрал, — ощетинившись, Норвуд окинул происходящее взглядом. Курильницы с какой-то восточной дрянью. Голова кружится. На столике — дорожки, только вот не кокаина, а чего-то весьма сомнительного. Блэк поднял разъярённый взгляд на «друга»: этот тип доверия не внушал. Если кареглазый был похож на Пса, то Дэйв — вылитый Змей. Скользкий, спокойный, усыпляющий бдительность своей тягучей манерой общения.       — Снова за старое? Я сколько раз говорил, чтобы ты с дурью завязывал? — согнув ногу в колене, мужчина пинком перевернул столик, с убийственным грохотом скидывая всё прочее, уместившееся на предмете мебели. Порошок неизвестного происхождения пылью рассыпался по полу. Шлюхи, очевидно, испуганно взвизгнули.       — Горяч, как и всегда. Что, даже три года в тюряге ничему тебя не научили? — на змеиной пасти приятеля заиграла откровенно сволочная улыбка.       — Заткнись. Ствол где? — сплюнув, Норвуд плюхнулся рядом с Дэйвом, растянувшись, точно большая обнаглевшая псина.       — На. Послушная малышка, без криминального прошлого. Уж не знаю, кто тебя довёл до ручки, но давай-ка без глупостей, понял? — устало вздохнув, Змей вынул из внутреннего кармана пиджака пакет с огнестрельным оружием и швырнул его на колени «заказчика». Брюнет без промедления разодрал бумагу и взвесил пушку в руке. М1911. Легендарная вещь, максимально удобная.       — То что надо. Будь, Дэйв. Узнаю, что херь эту толкаешь, — убью, — наигранно добродушно оскалившись, Блэк похлопал приятеля по щеке и поднялся на ноги.       — Погоди. Останься, отдохни с девочками. Они такие влажные, сам можешь проверить, — Дэйв рванул одну из проституток к себе на колени и, поглядывая на друга, пошло облизал девичью шею. — Ты же любишь послушных? А эти ещё и безотказные. Что угодно можешь вытворять. Хоть на лицо кончай, хоть в зад вставляй.       Искушение слишком сильно, да и разрядка уставшему «помощнику секретаря» была необходима. Неделя без секса — сущая пытка. Плотоядный взгляд скользнул по сочным женским телам. Тёплым, вкусным.       — Ладно, уговорил. Одолжи мне двух на ночку, — язык пробежался по блеснувшим в полумраке клыкам.       Была ещё одна причина.       Норвуд хотел избавиться от образа Сальваторе в своей голове. От этих глаз, буквально пригвождающих к месту. ***       Понедельник. Конец смены. Блэк в совершенстве выучил распорядок дня начальства. Эшли сказала, что сегодня босс отпустил охрану. Возможно, уедет с водителем.       «Один водила — не проблема».       Зверь закончил всю работу пораньше и, собрав свои скромные пожитки, зашагал прочь, к парковке. Ствол оружия приятно холодил горячую поясницу. Внутри облизывалась Ярость. ***       Автомобиль Сальваторе, как и ожидалось, укомплектован по полной программе. Блэк инстинктивно проверил колёса, попинав их пару раз носком ботинка. Мужчина действовал импульсивно. Он двигался лишь благодаря вскипающей в животе злости. Будь что будет. Терпеть к себе подобное отношение стало невыносимо. Горделиво сложив руки на груди, плотно обтянутой тканью чёрной рубашки, расстёгнутой до ключиц, Норвуд привалился спиной к двери машины.       Зверь ждал, собрав жалкие остатки терпения.       Пути назад нет.