Истинная сущность человека

Из сна меня вытащил звук захлопнувшейся двери. Я резко открыл глаза и замер, прислушиваясь. Я спрыгнул с кровати и выскочил из комнаты, поспешив к входной двери. Я не знал, почему спешил к ним. Я ощущал силу Баракуса, она светила ярко в моей груди, манила меня. Этот сгусток ощущался теперь чужим в груди, будто ему было не место там. Темные фигуры вышли из машины, и я отчаянно не мог различить их лиц, поэтому пересчитал их. Четыре. Приехали все. Куда бы они ни ездили. -Дорогая, мы дома. – Нараспев проговорил гибрид, проходя мимо меня и коснувшись рукой плеча. Я не успел увернуться от его касания. Обойдусь без его приветствий. Он скользнул по мне мимолетным взглядом. Куинлан шел следом, он остановился напротив меня. Я вгляделся в его лицо, скорее, по привычке, пытаясь узнать, все ли было хорошо. Он также смотрел внимательно, даже слишком. Наверняка он использовал телепатию, проверял мое состояние, знакомился с новыми мыслями, и я отступил на шаг, противясь этому. Жало заурчало, и он прошел мимо, задев меня плечом. Я отправился обратно в свою комнату. Я чувствовал злость. И одиночество. Неужели я был таким человеком, которого можно было просто так использовать и предать? Который, по сути, никому не был нужен? И который был настолько слеп, что никогда не позволял себе усомниться в их словах? Ни разу не почувствовал ложь? Ни разу не ощутил признаки…подлости? Я присел на кровать и оперся руками о матрас. Я тосковал по тем временам, когда мне было тепло от внимания Куинлана. И когда я доверял ему слепо, ощущал плечо рядом. Когда я тянулся к нему, а он отвечал тем же. Или профессионально лгал. Тепло на кончиках пальцев заструилось почти против моей воли, и когда я понял, что творил и запоздало отдернул руки, прекращая поток, в дверь постучали. Куинлан. Я не хотел его видеть. Я хотел стереть с его лица довольство, хотел ударить его в грудь, там, где было его сердце, чтобы хотя бы так попытаться заставить его почувствовать боль, которая не покидала меня ни на секунду. -Убирайся вон. – Тихо проговорил я, громче говорить не имело смысла. Стригои, по сути, хищники, улавливали звуки, которые человеческое ухо не могло слышать. Мне можно было и не говорить ничего телепату, мои мысли ощетинились. Он был абсолютно прав. Я слишком усердно искал в нем человека, и находил. -Ты сам позвал меня. – Раздалось за дверью. И я укоризненно посмотрел на свои ладони, которые тоже почему-то только что предали меня. -Это…само. Это был не я. – Раздраженно рявкнул я, ощущая досаду из-за необходимости вести с ним беседы. -Сила – это и есть ты. – Я не был уверен, сказал он это вслух или оно раздались прямо в моем мозгу, но слова были слишком отчетливыми и громкими. Я подошел к ней и открыл. При виде Куинлана мое сердце вновь сжалось от тоски, и дыхание сорвалось, и я почти силой заставил себя успокоиться. Я однозначно ненавидел этого стригоя, все остальные чувства должны были притупиться в ближайшее время. Я искренне надеялся на это. -Можно? -Для того, кто применит силу, если я буду неблагоразумен, ты слишком любезен. – Едко заметил я. Однако пропустил его внутрь. И демонстративно глядя ему в глаза, отогнул ворот футболки, оголяя горло. -Что ты делаешь? – Недовольно спросил стригой, глядя исподлобья. -Я исполняю свою роль. – Натянуто улыбнувшись, я подошел ближе. – Вам же это нужно? Куинлан опустил глаза, мои слова не пришлись ему по вкусу, в стрекотании его жала я различил нервозность. Я хотел вывести его из себя, вызвать эмоции у этого холодного стригоя, встряхнуть его. ПРИЧИНИТЬ БОЛЬ. Любыми способами. -Прекрати. Ты имеешь право злиться. И ненавидеть. Но то, что ты продолжаешь звать меня, неосознанно, говорит о многом. – Спокойно произнес Куинлан, не поднимая на меня глаз. Я отпустил ворот футболки, задумавшись. -Я не звал тебя, иди к черту. Как удачно вы придумали. Об меня можно вытереть ноги, использовать, а потом ожидать, что все будет по-прежнему. И Фет снова станет ручным и удобным, потому что у меня нет выбора. Вы его не оставили. – Я хмыкнул. - А если я взбрыкну, то Баракус знает тысячу способов убедить меня. -Ты звал. Та часть тебя, что нуждается во мне. Ты любишь нас. Отрицание этого простого факта лишь запутывает тебя. Любовь? Как посмел он приплетать…эмоции и мои чувства, по которым они подло топтались все это время? Обманывали меня, вынуждая привязываться, симпатизировать, прощать! -Нет! – Крикнул я с отчаяньем, и весь дом, кажется, встряхнуло. Я уже не пытался бороться с эмоциями, они топили меня и я не мог выплыть. Тугой узел из моих чувств затягивался все крепче, и мое внутреннее я, мой личный демон шептал в ухо, уговаривая меня отпустить чувства, не сдерживаться. Чтобы моя боль стала общей. Куинлан быстро взглянул на осыпающийся потолок, затем на меня, сжав челюсти. О да, теперь я ясно различал его эмоции. Тревога…страх? -Сделаешь что-нибудь мне или подойдешь ближе, я, клянусь, обрушу потолок. Мы все умрем. – Предупредил я, сжав руки в кулаки. Если до этого момента сила колыхалась во мне, была неосязаемой и неизмеримой, то теперь, когда я сжал кулаки, я словно запер в них распирающую меня мощь. Она была зажата в ладонях. При малейшем движении стригоя я готов был разжать руки, готов был покончить со всем, я был полон решимости. И даже его скорость вряд ли помогла бы ему. Я силой удерживал кулаки сжатыми, это давалось мне все сложнее. Казалось, кулаки становились неподъемными, тяжелыми. Куинлан молчал. Это было самым разумным, ведь начни он говорить, я бы не выдержал. В дверях показался Баракус, и этого принесло сюда. Почему он еще здесь, не уходит? Не сваливает к чертям. Я взглянул на него с ненавистью. -Если я испытаю твою наведенную боль, я всех убью. – Процедил я. – Твоих братьев в первую очередь. Я с мрачным удовольствием наблюдал, как лицо Баракуса исказилось злобой. Ну конечно, ведь речь шла об его драгоценных братьях. И где-то на задворках сознания я хотел немедленно обрушить этот потолок, этот дом, чтобы он тоже ощутил разрывающую душу боль от потери братьев. Если, конечно, успеет. -Ты расстроен. Подавлен…- Напряженно произнес Баракус, но я не дал ему договорить. Я слушал его слишком долго, пытался понять этого монстра, его слова были, как всегда, до невозможности лживыми. -Заткнись! – Крикнул я, и по стенам поползли трещины. Мои руки начали дрожать, мне не хватало сил, чтобы справиться с напряжением и держать кулаки сжатыми. -Ты убьешь меня. Но не сейчас. – Сказал Квинт тихо, и мне стало трудно дышать. Лучше бы он и дальше молчал и не мешал мне ненавидеть его. Я начал задыхаться. Может ли кто-то дорогой сердцу перестать быть им в одночасье? По щелчку пальцев можно ли было перестать …любить друга? Сдерживаемые все это время рыдания рвались наружу. Мне хотелось лишь одного: присесть на корточки, сжаться и зарыдать, захлебываясь криком. ..И затем …сокрушить стригоев. Это желание наравне с желанием разрыдаться билось трепетной птицей, подкармливаемой злобой. Было бы забавно, если то, что они создали для себя лично как «бесконечный источник крови», их же и уничтожит. Я не мог, да и не пытался усмирить эмоции из-за внутреннего напряжения, шума, их голубых глаз, прикованных ко мне. Рук, которые тряслись слишком ощутимо и давления, которое я ощущал. Казалось, невидимые силы отцепляли мои пальцы один за другим, пытаясь разжать ладонь. -Ты обманул меня. Воспользовался, как вещью. Чертовы стригои… Как ты посмел? Мой голос ослабел к концу фразы. Сквозь пелену злости я вспомнил боль, которую он мне причинил недавно. И боль душевную, которая вопила изнутри…и я вот-вот был готов выпрямить трясущиеся пальцы и пусть все катится к черту, в ад… Я посмотрел последний раз на свои судорожно сжатые руки, которые ощущались сейчас холодными…такими же холодными были руки и у… Воспоминания вихрем пронеслись в моей голове, перед глазами, будто они ждали все это время, тайком подглядывали, но стеснялись выйти, и именно сейчас они горячим потоком начали атаковать меня…я увидел, почувствовал, как холодные руки… осторожно впервые обнимают меня, боясь причинить вред, как держат крепко, но бережно; как вечно холодный взгляд теплеет при виде меня, а черты лица смягчаются; как лед в глазах, ставших уже родными, тает под напором внутренних эмоций, которых быть там не должно. Ведь стригои не чувствуют, не должны, тем более по отношению к слабому виду. К скоту. И я ясно увидел, как проглядывает изнутри не ненависть к человеку, посмевшему противиться воле доминирующего вида, не раздражение, а…едва сдерживаемый трепет и страх…за мою жизнь. И если все, что я вспомнил, было ложью, то актерами они были отменными. Я немедленно ухватил хвост этой мысли, удивляясь про себя способности думать в данной ситуации, когда дом трещал по швам, а все мои размышления, казалось, сводились к трем словам: «не разжимать руки». Логика, логика, логика…думай, Фет, думай… Эмоции нельзя сыграть, невозможно. Да и зачем было тратить на это силы, если, поместив меня в безвыходную ситуацию, они могли бы выдвинуть свои условия, запереть меня где-нибудь и использовать как контейнер с кровью. Вряд ли мое общество так нравилось им, что они готовы были подвергать себя и братьев опасности из-за моих бесконтрольных вспышек силы. Выводы будто встряхнули меня. У меня резко появились силы, чтобы вернуть на место отцепившиеся пальцы. И я стиснул их вновь в крепкий кулак. Контроль над силой будто подпитывался чем-то теплым, что медленно и робко растекалось внутри, заполняя меня светлыми воспоминаниями... Вот Куинлан кладет мне руку на плечо, и я ощущаю поддержку, а в груди бьется несмелое и такое желанное «я не один»; вот Куинлан улыбается краями губ, и я зеркалю его улыбку, так как он нечасто улыбается и в такие редкие моменты, которые мне бы искренне хотелось в мельчайших подробностях запечатлеть в памяти, сердце щемит от нежности к этому существу; вот стригои наступают в поле со всех сторон, а друг слишком далеко, чтобы помочь, и я осознаю, что это конец, и мне страшно, и я кидаю последний взгляд на него, он также смотрит, и в этом краткий миг перед атакой монстров я успеваю уловить в нем неподдельный страх и…сожаление и…преданность. Вот Баракус обнимает меня при прощании. В его жестах я распознаю осторожность, ведь человеческое тело хрупко и он об этом знает, однако нежелание вредить ловко замаскировано порывистостью и не понять сразу, что к чему. Но его глаза не обманывают на этот раз, не могут. И я вижу, вижу отчетливо наполненный теплом взгляд и нахожу там тревогу. Все то, чем изобилуют люди при прощании, но не стригои. И все это было направлено на меня, на человека, которых он привык ненавидеть и безжалостно убивать. Я не особо разглядел это тогда, как как смотрел глазами, наполненными подозрением. Сейчас же я ясно увидел все и, кажется, понял. Меня будто окатили холодной водой, и я вздрогнул. Искренность их чувств поражала. И была настоящей. Они точно не играли. Моя ненависть робко съежилась в груди, изрядно измельчав. Мне до сих пор хотелось причинить им сильную боль как месть за ложь… но не лишить жизни. Они обманули меня, но за это не убивают. Тем более этих стригоев. - Убирайтесь вон! – Рявкнул я, ощущая неизбежность разжать пальцы. Чтобы боль ушла, ее нужно выпустить. Куда ее еще деть? Потому что усмирить вихрь эмоций – невозможно, и мне придется отпустить силу на свободу. Так как стоять со сжатыми кулаками вечно не получится. И дом рухнет на меня сверху… -Мы никуда не уйдем. Умрем, так вместе. С самого начала ты не значил для нас ничего, а затем ты стал кем-то большим. – Произнес Баракус, уже спокойно глядя на меня. -Убирайтесь отсюда! – Крикнул я отчаянно, чувствуя, что сил оставалось все меньше, и я вот-вот выпущу из рук сгусток силы. Который беспощадно сметет всех на своем пути. Куинлан шагнул ко мне. Потом еще шаг. Я покачал головой, призывая его к разумности и не сводя с него глаз. Куинлан всегда был рациональным, умным, расчетливым. А разумным было уйти, спастись. И я желал его спасения. Но почему он не уходит, а идет ко мне? Еще шаг. В глазах Куинлана была решимость. Решимость умереть под завалами? Баракус, я заметил краем глаза, тоже начал движение…- Да, да, уходи отсюда, береги братьев, свою семью, себя! - … движение в мою сторону, и я поморщился. У них что сегодня, день безрассудства? Они идиоты, такие идиоты, как они не могут понять, что сдержать рвущуюся наружу силу мне, человеку, было сложно. Она разрывала меня изнутри, просилась наружу. Маленькому, глупому человеку, дураку, как часто меня они называли, было невозможно усмирить ее. Ведь они были абсолютно правы, такие силы не предназначались эмоциональным людям. И я вот-вот разожму руки, и мы все погибнем в чужом доме, полном чужих воспоминаний. Их убью я своими руками… Еще шаг. И глаза Куинлана оказались напротив моих. Я смотрел в них…и ощущал грусть. Мне жаль, Куинлан…мне так жаль, что я так поздно все понял и осознал…Прости меня, друг… Холодное касание к руке будто ударило меня током…Я опустил глаза и увидел, как его рука крепко сжала мой кулак. Нет, не сжала. Обняла, крепко. Я недоуменно смотрел на его руку, которая теперь помогала держать мои пальцы сжатыми. Помогала усмирять мои эмоции. Вторую мою руку также сжали…и я вновь вздрогнул…но это был не Куинлан. Баракус. Теперь силу внутри сдерживал не я один. Мои руки перестали подрагивать, трястись. Ведь для этого нужно одиночество. А я был не один. Уже нет. И если я сомневался в их чувствах до этого момента, злился на них, обвинял во всех смертных грехах, то теперь же я хотел погасить порыв. Чтобы они остались живы… я и сам хотел выжить, непременно. Умереть я успею, и сейчас точно был не тот момент, когда стоит склеивать ласты. Все наладится, конечно же. Нужно лишь обуздать то, что было внутри. Я начал мыслить четко. Опустошающие холод и гнев, что я ощущал внутри до этого момента, начали согреваться, таять. Рядом находились…друзья? Которые не оставят меня умирать одного, даже если им самим грозит опасность, не бросят, как бездомного, ненужного котенка. Не будут использовать меня. Потому что я был им…нужен. Небезразличен. Необходим. Как друг, а не источник пищи. Трепет внутри и теплые, такие нежные ощущения воспламенили во мне желание жить. И подарить им шанс уцелеть. Я не хотел обрушать этот дом. Я желал успокоить душу, излечить боль в сердце. Ведь душа, как ни крути, уязвима. И ее легко ранить словом, поступком. Даже если человек, ей обладающий, владеет силами сминать, разрушать и взрывать. И да, силы были моими, а я был их хозяином, а не наоборот. И мне было решать, когда им рваться наружу, а когда сидеть тихо. Чувство поддержки, сила сжимающих мои пальцы рук укрепляла мою уверенность в этом. Потому что ошибки неизбежны, они были и будут, как без них…но вот надежное плечо рядом вселяло надежду. И дарило силу. О да, я был силен. Силен достаточно, чтобы выдержать все. Ведь они были рядом, были готовы помочь. Помочь подняться, если упал. Поддержать, если начну падать. Напутствовать, если захочу совершить безумие. Давай же, соберись, Фет. Вдох – выдох – отпустить. Все просто. И какого черта я, человек, не могу сдержать какие-то эмоции? Какую-то силу, что крутилась внутри и лишь жалила меня? Какой-то вихрь, который и вихрем не был, а был лишь рябью на воде? Той самой рябью, которая лишь искажает отражение, но не стирает его. Я прикрыл глаза. И почти физически почувствовал змею, что кружила безумной тварью в груди, норовя осклабить пасть и выползти, сминая меня, этот дом и стригоев. Я упрямо сжал челюсти. Не в этот раз. Больше я не позволю ей править балом. Эта змея разрушила уже достаточно, делала меня слабым, ведомым. Подрывала доверие стригоев из раза в раз. Она была ненавистна мне, она делала меня жалким рабом, но не правителем. Я хотел быть надежным другом, опорой им. А становился обузой, опасным попутчиком, невменяемым получеловеком. Я хотел их рядом, хотел их внимания, не смотря на их ложь, хотел их преданность, уважение…любовь. Я чувствовал, змея внутри все еще двигалась, пытаясь найти выход, но уже медленнее, ощущалась намного меньше, безобиднее, я был на правильном пути…Я мог обуздать ее, я был уверен. Наши соединенные руки вливали в меня новые силы, чтобы заточить ее в клетку, сделать ручной и маленькой. Змея, будто послушавшись меня и ощетинившись в последний раз…наконец-то сдалась. И я перестал ощущать ее. Она уползла в укрытие, однако, я был уверен, никуда не делась, в любой момент готовая вновь выползти, но я был готов. Мы все были готовы к этому. Но я обещаю самому себе, клянусь всем, что дорого…я не позволю больше ей наводить свои порядки и вредить друзьям. Ее место – глубоко внутри, под моим контролем. Я открыл глаза. Дом перестало трясти, стало непривычно тихо. Я поднял глаза на стригоев, настороженность еще не покинула их взгляды. Я пошевелил пальцами, которые еще как-то судорожно сжимались руками вампиров. Их руки осторожно расслабились и уже были готовы отпрянуть от моих пальцев, но я не хотел их отпускать, не сказав им главных слов. Я успел схватить их пальцы и сжать, сильно. Однако слова показались мне лишними. Мои пальцы оплелись вокруг пальцев стригоев, благодаря искренне. Извиняясь отчаянно. Я робко улыбнулся им. Но они не ответили, наверно, еще не отошли от потрясения. Они оба хмурились, молчали, и это зрелище грозило вызвать во мне смех. Я хотел сказать им «Отбой, ребята», но мои губы, слава небесам, были заняты улыбкой. Пережитое нервное потрясение иначе влияло на мои нервные клетки, и я стоял, из последних сил сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Это было неуместным, и если Куинлан бы понял меня, так как читал мысли, то от Баракуса можно было ждать любой реакции, вплоть до удара, поэтому я с силой сдавливал их руки, а не смеялся или городил ерунду. Баракус первым «оттаял». Его рука небрежно скинула мои пальцы и схватила за шею, стремительно притягивая к себе. Это возмутило меня, однако не настолько, чтобы снова встряхнуть дом и разбудить змею. Я контролировал свой гнев. Куинлан, я почувствовал через наши соединенные руки, - подался к гибриду, наверняка чтобы помешать ему, но то ли гибрид подмигнул, то ли кивнул, то ли качнул головой, - я не видел, как именно он просигналил - но вмиг напрягшийся стригой остался на месте, наверняка убедившись в безопасности человеческой жизни в руках рассерженного Баракуса. И лишь напоследок крепче сжал мою руку, отпустив. Я же не был так уверен в этом, поэтому мои мышцы от шеи до ног одеревенели от напряжения, а руки взметнулись...и судорожно вцепились в руку гибрида. Губы Баракуса коснулись моего уха, по спине немедленно пополз холодок, и он, тесно прижав меня к себе, заговорил. -Знаешь, Фет…если бы мы каким-то чудом выжили под завалом, то я бы с превеликим удовольствием сам убил тебя медленно, и никакой Куинлан бы тебя не спас. Я дернулся в его руках, демонстрируя ему, что понял его слова, запомнил и повторения этой сцены он может не ждать в ближайшее время, но он и не думал меня отпускать. И, кажется, сжал сильнее. -Я понял… - Сдавленно прошептал я, чувствуя нешуточную силу пленивших меня рук. – Понял… -Глупый человек. И зачем мы с тобой возимся? – Голос Баракуса стал ниже, ворчливее, но его голова была совсем рядом, и я мягко, но настойчиво прижался виском к его губам, которые, как я узнал недавно, могли не только угрожать и ухмыляться. Но и неумело прижиматься, по-отечески целуя. Гибрид замер на мгновение, а потом сделал то, что уже делал однажды и чего я ожидал. Ждал с нетерпением и тревогой, как обещание. Как клятву. Сухие губы едва ощутимо прижались на мгновение и тут же отпрянули пугливо, будто застуканные за чем-то неподобающе неприличным. Баракус все чувствовал, я был уверен, однако выражал свои положительные эмоции редко, будто стеснялся их наличия. Или боялся их. Этот простой жест растрогал меня до глубины души и раскрыл глаза на такую простую, но важную, жизненно необходимую правду. Теперь я был уверен в том, что, несмотря на все пошлые намеки Баракуса, его двусмысленные слова, взгляды, он никогда не позволит себе лишнего в том смысле, которого я так опасался. Граница морали, достаточно хрупкой и нестабильной в кровавом мире гибрида, была с трудом проведена, крепла с каждым днем и стала нерушимой для него, а я все это время заблуждался на его счет и искренне боялся за свою относительную непорочность. И, наверно, я действительно стал для него чем-то большим, как он и сказал. Но теперь уже пообещал мне. Поклялся. По крайней мере, в плане его желаний относительно меня все стало предельно ясно.