Земли богов и чудовищ

Не так-то просто заснуть на мягкой постели, если отвыкла от удобств во время похода. Черри в который раз повернулась набок, вздыхая. А говорят ещё, что у беременных постоянная сонливость: вот бы сейчас хоть фрагмент этого мифа. Можно в аренду до утра, не на постоянной основе. – Эй, – внезапно обвили её две пары пушистых рук. – Энджи? – узнав голос, удивилась молодая женщина, – Что ты тут делаешь? – Ты знаешь, я уже как раз шёл навстречу приключениям, как вдруг мне в голову пришла отличная идея, и я никак не мог дождаться утра. Мне нужно озвучить это! – Да? – Черри повернулась к нему, тут же оказавшись с Энджелом лицом к лицу. Кровать была достаточно узкой, чтобы демоницу бросило в жар от воспоминаний. – Можно попросить тебя немножко подвинуться? Моя приключенческая часть свисает. – Конечно, – Черри заняла оставшиеся за её спиной дюймы, однако напарники всё равно остались лежать лицом друг к другу, – Так и… что за идея? Куда пойдём в следующую экспедицию? – Нет. Я придумал хорошее имя для нашей дочери. От неожиданности австралийка даже приоткрыла рот: – Ка… какое? – Кьяра. Означает «светлая»… То есть я, конечно, помню, что ты хотела назвать ребёнка после его рождения, но я подумал, что не прогадаю, поскольку мы с тобой – блондины, и она тоже будет… – Энджи, – женщина приложила пальцы к его губам, – Это имя просто чудесно. Правда. – Серьёзно? Она кивнула с довольной улыбкой. – Чер, ты супер, – сделав донельзя серьёзное лицо, изрёк паукообразный демон. – О, я ни сколько в этом не сомневаюсь. – Могу я задать вопрос? – Конечно. – Я ведь могу поцеловать мать моего будущего ребёнка в честь столь важного момента, как выбор имени. – Чисто символически – конечно. – В губы. – Допустимо. – Без эротического контекста. – Разумеется, здесь творится история, Энджи! Сухо и по-пуритански, чтобы однажды было не стыдно рассказать об этом дочери. – Тогда договорились, – Энджел мягко дотронулся до её скулы и пересохших от волнения губ. Тело женщины тут же обмякло, словно в каком-то диковинном условном рефлексе безоговорочного доверия. Все эти месяцы трансвестит балагурил, пытаясь списать их ребёнка если не на ошибку, то на забавное стечение обстоятельств. Но так нельзя. Их губы разъединились. – Что думаешь, Чер? – Более чем символично. – Не стыдно будет рассказать дочери? – В самый раз. – Хорошо, – паукообразный демон приподнялся, принимаясь стаскивать с себя рубашку, – А теперь приступим к режиссёрской версии данной киноленты. Порядком озадаченная, Черри заморгала единственным глазом так усердно, что стали слышны взмахи пушистых ресниц. – Для начала нам нужен реквизит поудобнее, – приноровившись, Энджел сдвинул две кровати, закрепляя их между собой паутиной, – Вот так-то лучше. А теперь, – он раскрыл руки, – Иди ко мне. Я знаю, ты хочешь. Демоница помедлила всего секунду, а потом кинулась трансвестит у на грудь, зарываясь лицом в его метку в виде сердечка. – «В конце концов, и он, и она – это любовь, и я никогда не чувствовал разницы» – процитировал песню Энджел, кажется, впервые осознавая её глубинный смысл. – «Если закрыть глаза, ты будешь ощущаться точь-в-точь, как он» – ответила ему строчкой того же исполнителя Черри, бороздя пятернёй белую шерсть с розовыми пятнышками, – «И разве я не делала для тебя всего? Не заботилась о тебе?». – «Но если я закрою глаза, ты будешь ощущаться точь-в-точь как он», – также шёпотом напел Энджел, целуя молодую женщину в шею. – «В конце концов, и он, и она – это любовь» – выдохнула ему на ухо Черри, и паукообразный демон щекой почувствовал её преданную улыбку. Вопросы остались, но обещали рассосаться сами собой, если так и не удастся найти на них ответа. Под ладонью Энджела шевельнулась дочка. – Неловко как-то, Чер, нас трое, – пробормотал гей, и тут же буквально сдетонировал сдавленным, заразительным хохотом, прихватив с собой и подругу. Когда они наконец заснули, животом к животу, переплетя руки и ноги, в их тепле прикорнуло и ощущение того, что все препоны и сложности, всё границы условны, и всё преодолимо, пока они вместе. А их формат «вместе» – их личное дело, и не касается больше никого в целом свете *** Отголоски смеха странной пары долетели и до верного стража молодого королевства – Кезефа. Мало кто знал, но зачастую перья на скулах поневоле трансформировавшихся ангелов помогали улавливать больший диапазон частот. Конечно, до совы ангелу небесного огня было далековато, но всё же он мог различить, кому принадлежало то сдавленное фырканье. Энджел и Черри. Наверняка творят какое-то непотребство. Любопытно, как, но… Кезеф возмущённо потряс головой. Этого ещё не хватало. Фидес действовал на всех своих жителей как расширенная версия Эдема, и даже ангелы из его отряда нет-нет да заглядывались на демониц и грешниц. Кезеф стращал подчинённых для вида, но в итоге всё же отпускал их с миром, если другая сторона также проявляла благосклонность. В конце концов, любить кого-то с настолько противоречивым телом… Министр обороны коснулся груди, стянутой кожаными ремешками. Создатель не обделил его по части красоты, но, если честно, можно было бы усердствовать поменьше. Кезефу претила мысль о том, что кто-то будет с вожделением глядеть на эту мерзость. Именно поэтому даже в своей отдалённой комнате, выходящей окнами на океан, Кезеф поначалу убеждался, что двери заперты, и лишь после этого расставался с доспехами, топая в кровать, более похожую на гнездо, свитое из веток и выстеленное мхом Катакомб. Можно было сделать поаккуратнее, но беркуты не вьют гнёзд, достойных выставки, как, например, в опочивальне Радбоса, носящего черты ткачика. Да и какая разница? Крепкое и можно спать. Снова тихий день. Суетной, конечно, но тихий. В этом мире начали рождаться дети. Один даже будет от ангела, переродившегося Эрелима. Кезеф ощутил укол одиночества, вспомнив смех двух милующихся путешественников, но тут же выжег это ощущение тем, чем привык: чувством долга. Дети беззащитны. Гармония не может длиться вечно, пока где-то есть недовольные. Кезеф слишком хорошо знал, на что способны люди даже в условиях ограничений. Зло очень изобретательно. И терпеливо. Конечно, к ним в рай никто пробраться так и не смог, однако… Старый воин шевельнул крылом, посеревшим после укуса Энджела. Поганец. Дела дней минувших, но всё равно поганец. И всё же: как эти двое завели ребёнка?.. Эта идиотская привычка думать о всякой фигне появилась именно на Фидесе. Живо спать!! Потоптавшись на слегка пружинящей поверхности и отопнув за пределы гнезда слишком сухую подстилку, Кезеф свернулся калачиком, укрываясь крылом. Подушка осталась лежать сбоку. Это для слабаков. Правда, тело Кезефа было не прочь совершить диверсию, хотя бы неосознанно демонстрируя, что он не алмазный. Иногда ангел обнимал этот предмет во сне, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Кезеф не знал этого, поскольку не запоминал снов, но ему снилась нежность. Обычная человеческая нежность.