Земли богов и чудовищ

– Прид-дурок, – с расстановкой пробурчала Хелен, пробираясь сквозь заросли высокой травы, обожавшей термозёмы Змеиных источников. Иногда приходилось переступать и булькающие гнёздышки фумарол. В иное время принцесса Фидеса залюбовалась бы каплями росы, ещё не успевшими испариться, и игре солнечного света в водяном пару, но из головы никак не шло высокомерное лицо Рэя, гордо взирающего на простых смертных с балкона своей комнаты, то есть – простите великодушно – мастерской. Делает что-то грандиозное во благо народа? Ага, как же! Хоть бы показал кому-нибудь, наверное, ничего нет, а он выделывается на пустом месте. Отцовский любимчик, освоивший школьную программу раньше срока – тьфу! Лучше бы с людьми общаться научился! Ещё и пришлось просить, чтобы камеру настроил, того и гляди, раздуется от величия. Хелен помнила, как Сэр Пентиус попросил у её матери аудиенцию для своего отпрыска. Кажется, это было года три назад: серьёзный мальчишка, тогда ещё сохранивший некоторую припухлость щёк, пришёл с блокнотом и тщательнейшим образом записал всё, что ему рассказали. Его интересовал вокалоид и всё, что было связано с созданием жизни. Только в моменты возни с приборами на лице этого странного паренька появлялось живейшее любопытство. Особенно ему понравилась рабочая панель. И вот, с того самого времени – интрига. Что Рэй делает, над чем работает – чёрт его знает. Таинственность на уровне бокора. Ходит иногда в Начальный лес, или, как придумали котята дяди Хаска, «лес Фасоль», что-то карябает в своём блокноте – и поди узнай, какие планы зреют в этой тёмной голове. Правда, Сэр Пентиус в восторге от своего наследника, и, что ни день, приводит Рэя в пример бедному Августу, правда, эффект от этого не совсем тот, что нужно: Рэйнольд раздувает своё эго сверх меры, тогда как Гас и не думает становиться на путь истинный. И чего она взвилась, спрашивается? Слишком много чести тому, кто ещё ничего не сделал. Но этот мерзкий характер… – Успокойся, девочка, – Хелен, совсем как в детстве, непроизвольно взяла в руки собственный хвост, приглаживая вспушившуюся от душевных метаний кисточку. Рэй – параноик и пессимист, вечно готовится к какому-то Апокалипсису. Его бы воля, заставил бы всех ходить с серьёзными минами и думать о проблемах вселенского масштаба. Сямисэн заиграл снова, и девушка выдохнула. Игра Джеронимо – то, что нужно после бестолковой стычки с Пентиусом-младшим. Осталось только найти, где он расположился на этот раз… *** – Джер, это я, привет, – мягко окликнула друга Хелен, отыскав источник звука. Уши привели её к раскидистому гиацинтовому перолисту. Девушка хмыкнула, покачав головой: негласные традиции Фидеса гласили, что на широких ветвях этого необычайно красивого дерева приходят посидеть те, кто хотел бы, чтобы исполнилась их заветная мечта, а всё потому, что Шарлотта Рендер-Магне сделала это дерево в честь женщины, которая мечтала снова стать матерью. Джеронимо был склонен к мистицизму ещё с раннего детства, поэтому Хелен ощутила шевеление любопытства. И трепет. Что если он предложит встречаться? Сидит там, играет на сямисэне, и думает о ней? О, во имя девяти кругов! Не краснеть, спокойно! Друзья, просто друзья! Ни к чему превращаться в Кьяру с её океаном любви. Успокоиться. Вдох. Выдох. – Привет. Давай подсажу, – свесилась к ней ладонь юноши. Всё. Можно было начинать успокаиваться заново. Джеронимо не мог не знать о том, что его подруга может усилием воли вызывать львиные когти, доставшиеся ей от Амат, но всё равно подал руку! – Ты чего такая румяная, бежала, что ли? – несколько удивился парень, когда Хелен уселась рядом, не зная, куда девать глаза. – Да я это… смешно вышло. С Рэем ругалась. – О. Что-то серьёзное? – Не считая того, что он с каждым днём становится мудаком премиум-класса – ничего особенного. – Брось, он неплохой парень. Просто характер сложный, – Джеронимо снова переключился на сямисэн, с лёгкой улыбкой перебирая струны при помощи плектра, сделанного из обточенного кусочка обсидиана – подарка Кьяры на один из дней рождения. – Я стараюсь верить в это, но, похоже, во мне слишком мало ангельской крови, – пожала плечами девушка, проверяя, безопасно ли свесить хвост по ту сторону ветки. Зверьё возле Змеиных источников постоянно подкармливали туристы, и как-то раз Хелен подпрыгнула на добрый метр, когда её хвоста коснулась просящая лапка обезьянобелки. – А во мне, видимо, слишком много, – парень закатал рукав одной из четырёх рук, и Хелен увидела новые почки совершенно бесполезных перьев, готовых вот-вот прорезаться. Похоже, дрейф генов интересовало только то, чтобы эмбрион смог уберечься от влияния вируса, наградившего бесплодием ад. Как объяснял дедушка Мальодор, гены животных изменяли оболочку яйцеклетки, и вирус не считал её за человеческую, проходя мимо зародыша. Увы, время от времени жителям Фидеса приходилось иметь дело с последствиями, связанными с их антропоморфной сущностью. В случае Джеронимо это были прорезающиеся то тут, то там перья, совершенно ему не нужные и причинявшие боль как при росте, так и при удалении. Из-за этого в детстве Джеронимо редко ходил в школу, совсем как Алисон, так что Хелен долгое время составляла сыну Эрелима компанию. Ещё с ранних лет те, кто видел их вместе, пророчили появление будущей пары. Они, совсем как Гас и Доми, понимали друг друга. Если бы Хелен спросили, что ей нравится в Джеронимо больше всего, она сказала бы, что обожает класть голову ему на плечо и слушать, как он играет мелодии собственного сочинения, переливчатые и наполненные какой-то странной светлой грустью. К тому же, Кьяра была права: Аластор бы точно одобрил этот союз. Джеронимо приходился внуком Джой, возлюбленной отца из земной жизни, и даже этот сямисэн был получен в качестве подарка от «дяди Ала», когда малыш мучился от боли из-за треклятых перьев. Чарли же а данном вопросе предпочитала нейтралитет: давали о себе знать неудачные попытки отношений с уже знакомой Хелен Вагатой и неким Мавериком фон Элдричем, о котором девушке было неизвестно ничего кроме того, что тот причинял матери боль. Что думала об этом сама Хелен?.. – Хел, я хотел тебя спросить. Пульс принцессы скакнул до 120-и, а то и больше: – Да? – Как ты заметила, я сижу на дереве, связанном с исполнением заветной мечты. – Ага. Не хватает ещё венка из цветов бесконечной удачи, – нервно улыбнулась наследница престола Фидеса. Все заготовленные сценарии мигом разбежались из головы кто куда. А вдруг Джеронимо спросит о них? Прямо О НИХ, прямо тут и прямо сейчас? Что там рассказывала бабушка Анахита? Раньше дамы падали в красочные обмороки, и это принималось вместо ответа? О, золотые были времена!! – Так вот… – он вздохнул, глядя на девушку своими водянисто-голубыми глазами, – Ты уже думала о том, каково твоё предназначение? – А… – в мозгу Хелен моментально настал вакуум, – Что? – Хотя о чём это я, – Джеронимо улыбнулся, зарывая пятерню в волнистые волосы цвета густых сливок, – Ты ведь принцесса. Можно сказать, ты родилась с предназначением: править Фидесом. – Мо… моя мама родилась править адом, но при этом отыскала новое королевство, – несмело заметила девушка, толком не понимая, к чему клонит её приятель. – В любом случае, наша Пресветлая Богиня Львица – правительница, – с уважением произнёс парень, делая перебор на сямисэне, – Как и ты. А мы… Рэй гениальный изобретатель… – ...это ещё не доказано, – памятуя об обиде, буркнула Хелен. – Гас хочет быть писателем, Доми выбрала стезю фоторепортёра, Тапело – маленький толмач богини Амат, Кьяра хочет стать великой мамбо и выйти за Кезефа – каждый уже отыскал своё предназначение. – Ты забыл хулиганов дяди Хаска, – напомнила принцесса. – Насчёт Трефа и Спэйда не знаю, а Даймонд увлёкся кузнечным делом. Должно быть, будет делать оружие и доспехи для ангелов. – Да ну? Серьёзно? – изрядно удивилась Хелен. – Ага. Я своими глазами видел, как он договаривается о стажировке в кузнице. – Вот это новости! Я рада за него. – И я. И при этом… – юноша повернул голову в сторону горизонта, подавляя тяжёлый вздох, – Я всё ещё не нашёл своё предназначение. Скоро мне исполнится 18, надо будет искать работу, а я… Средний балл по всем предметам, постоянно температурю из-за перьев, и всё, что я хорошо умею – играть на сямисэне. – Тогда организуй театр кабуки. Шутка была необдуманной и глупой, но Джеронимо засмеялся. Хелен обожала его смех и всегда радовалась, слушая переливы мягкого баритона. С годами юноша смеялся всё реже, будто в целом свете не осталось причин для радости. – Да, ты права. Найдётся и мне место. Просто… я ведь… бестолковый, от меня никакого проку. – От меня, можно подумать, его полно, – развела руками девушка. – Ты – принцесса. Этого более чем достаточно. – Вот что, – наследница престола Фидеса повернула его голову к себе, утыкаясь своим лбом в лоб Джеронимо, как делала каждый раз, желая поддержать родного брата, – Ты отыщешь своё место в мире, даже не сомневайся. Я узнавала. – У кого? – Пф, чел. Я же принцесса. У принцесс свои источники информации. – Спасибо, – парень потёрся лбом об её лоб, заставив девушку снова покраснеть. – Если вы закончили миловаться, быть может, меня проводят до обсерватории? Моё время не резиновое, – раздалось брюзжание снизу. Рэй, кто ж ещё такой деликатный! – Камера! Точно! – Хелен отстранилась от Джеронимо, будто ошпаренная, – Извини, мне пора! Обещала брату записать взрыв сверхновой! – Вау. Я бы посмотрел, если получится. – Тогда покажу, – от смятения Хелен едва не сорвалась с ветки, но всё же смогла спуститься вниз без ушибов и переломов, – Пока, Джер! Продолжай думать, что-то обязательно отыщется! Юноша ласково улыбнулся ей из обрамления синих листьев и снова перевёл взгляд вдаль, настраивая свой диковинный музыкальный инструмент.