Земли богов и чудовищ

Странно, но Маверик испытал практически детское счастье от осознания того, что не умрёт, если задержит дыхание под водой дольше, чем на минуту. Первый раз, когда Пралине утопила его голову в ванной, парню казалось, что за ним вот-вот явится Костлявая: мало того, что повторно, так ещё и усмехаясь. Сквозь заложенные уши фон Элдрич услышал хруст ткани: наружу прорвался ящеричий хвост, вызвать который раньше не смогли ни ненависть, ни зверский голод. Из-за увеличения объёма Маверика на единицу ванны по закону Архимеда лишняя вода незамедлительно эвакуировалась на Пралине и кафель. Хватка ослабла, и демон вырвался. Кажется, он орал, но когда гнев утих, парень даже смог получить некоторое удовольствие: что-то подобное он испытывал, бродя по закоулкам Старого Города. Тьма и вода. Кажется, лучшим временем для фон Элдрича было его пребывание в утробе матери. Пралине была права – его демоническое тело быстро вспомнило о скрытой сущности василиска. А потом пришли сны наяву. Минута за минутой. Лёгкие перестают бить панику, глаза уже не щурятся, испуганные искажённым видением мира за пределами водной плёнки, а пальцы не стискивают Штормовое Око словно диковинный спасательный круг. Жаль, в его время не изобрели дзен или типа того, возможно, жизнь Маверика могла сложиться иначе. Здесь, в ванной съёмной квартирки, фон Элдрич искал «связь с камнем», раз за разом ощущая воду во всех её ипостасях: от той, что окружала его, до капелек пара, вырывавшихся изо ртов пленённых страстью любовников, живущих этажом ниже. Вода была везде. Тысячеликая основа жизни. Даже в чёртовой банке безалкогольного пива, которое пила Пралине, даже в его любимых сэндвичах. В Пентаграм-Сити. И за пределами Преисподней. Когда Маверик впервые почувствовал океан Фидеса, он было решил, что разорвётся сердце. Только после того, как Пралине выволокла его за волосы, а потом отвесила пару пощёчин, дабы привести в чувство, парень осознал, что Штормовое Око признало его, подпустив к своим тайнам. Отныне, если Маверик задерживал дыхание, лёжа в воде, его вены становились реками, капилляры – мелкими ручейками, а сам он без следа растворялся в Шепчущем океане. Вот только раз за разом кто-то или что-то не давало ему получить контроль над солёными водами. Это не было резким запретом. Нет, вовсе нет. Когда Пралине спросила, на что это было похоже, Маверик поначалу бестолково похлопал ресницами, а затем произнёс: – Знаешь, как если бы я был слепым щенком, сдуру выползшим из коробки, а большущая рука взяла бы меня за шкирку и вернула обратно. Это так унизительно, и при этом до отвращения… мило. Так продолжалось из раза в раз. Щенок и заботливая рука, хватающая за загривок. Но не сегодня. – Больше не мешают, – фон Элдрич вынырнул, уже привычным жестом приглаживая разбредшиеся по всему черепу волосы. – Можешь контролировать? – сразу же спросила Пралине. Вечно одно и то же: скорее повторно издохнет, чем похвалит или порадуется прогрессу. Сразу предоставь ей доклад по существу. Парень шевельнул пальцами правой руки: – Я попробовал поднять волну… и это возможно. Но невероятно сложно. Просто это так далеко от нас, и… Представляешь, я видел дельфинов! Чувствовал их. Они такие резвые, у меня аж мурашки побеж… Он замолк, чувствуя бурение взглядом, полным чистой ненависти: – Не рассусоливайся! Щенячий восторг мести не помощник. Хорошо, что препятствий больше нет. Вылезай и иди спать. – Я есть хочу. – Ешь. А потом – сразу спать. Тебе надо набраться сил. Маверик хотел было пошутить на тему того, что о нём в коем веке заботятся, но передумал: это была забота того же толка, который бывает у владельца, бинтующего ноги боевому петуху: чем плотнее слой, тем крепче будет держаться лезвие у шпоры. Близился час мести, и ничто не могло его отсрочить. Пралине уже притащила в гостиную два телевизора, чтобы одновременно следить за прямыми трансляциями и с Фидеса, и со светского раута в Преисподней. Лучший момент. Цель в зоне доступа. И одна специфическая штука, которую заметят, только когда станет слишком поздно. – Уж не думаешь ли ты сделать цунами? – помнится, скептически поинтересовался Маверик в перерыве между погружениями. – Было бы классно, но слишком заметно, – фыркнула соучастница, – Ты знаешь, что такое тягун? – Никогда раньше не слышал. Она коварно улыбнулась: – Вот заодно и узнаешь. *** – Ло… Во имя девяти кругов… Ло, прекрати… Вомбат! – Ой, – услышав стоп-слово, демоница послушно разжала челюсти, глядя на проявившийся на груди мужа отпечаток укуса, – Извини, дорогой, увлеклась. Я залижу, кровь идёт. Стой смирно. – Не хочется тебя торопить, но… – Радиодемон нервно сглотнул, оглядывая их временное пристанище. Кабинка туалета за ресторанным двориком. Если Чарли решила разнообразить их сексуальную жизнь, то уж точно не делала этого на минималках, – …кто-нибудь может войти сюда в любую минуту. – А мы замрём, – в её глазах всё ещё мерцали бесовские огни, – К тому же, мы женаты. – Мы правители, и подобное поведение… Её горячий язык вернулся обратно в клеть зубов. – Дорогая? Чарли вздохнула, отстраняясь и поправляя платье: – Тебе не кажется, что мы что-то упускаем? Например, друг друга? – Мы же только что… Шарлотта Рендер-Магне мимолётно улыбнулась: – Да, конечно. Мне понравилось. Удивлена, что ты согласился. – Я бы не сказал, что мы вовсе не безумствовали за годы брака, сердце моё, – убедившись, что в коридоре никого нет, Радиодемон выскользнул прочь, маня следом жену, и только после приобнял Чарли за плечи, – Как мне помнится, однажды из подобного приключения мы вернулись с Алисоном. Правительница Фидеса выдала какую-то смешанную реакцию. Она кокетливо хихикнула, но радость на лице практически сразу же сменилась испугом: – Думаешь, я… Нет-нет, по календарю ещё не время, не волнуйся! Я это… стресс сняла. – Любовь моя, – Аластор потёрся носом об её лоб, всё ещё покрытый капельками мускусного пота, – Как бы то ни было, я был бы рад новому малышу. Ты ведь знаешь. – Знаю, – демоница погладила его бок, – Но после того случая я… боюсь. То есть я рада, я тоже была бы рада, но… – Милая, – остановившись, Радиодемон обогнал её, взявшись за хрупкие плечи жены, – Всё позади. У нас двое прекрасных детей. Трудности, выпавшие на нашу долю, никак не связаны с тем, что мы делали и чего не делали. Просто Алисон… особенный ребёнок. – Да… да, я знаю, – женщина быстро закинула голову вверх, чтобы случайно не расплакаться, и Аластор всерьёз задумался о том, возможно ли повторение послеродовой депрессии, мучившей его спутницу жизни после рождения их сына. Надо бы спросить об этом Мальодора. Проклятье! Ещё и Люцифер с этой стажировкой. Будто у правителей Фидеса нет других проблем, кроме как волноваться за сына ещё и в таком контексте! А ведь знает, насколько тяжело было Чарли – но нет, делает всё по-своему! Так отбросить мысли о владыке ада, пора подумать о жене. – Знаешь, дорогая, я тут подумал… Как устаканится эта стажировка и прочее, быть может, мы могли бы устроить себе медовый месяц, которого у нас, по факту, не было? Женщина воззрилась на него с нескрываемым удивлением: – Ты серьёзно? – А что? Фидес не рухнет, если мы чуток передохнём от государственных дел. Обновим клятвы, поваляемся в постели дольше положенного, никаких забот. Только ты и я, побережье Шепчущего океана, и… – И «вомбат», – она дружелюбно боднула мужа в предплечье, – Придётся взять его с собой, поскольку я очень сильно истосковалась по твоим ласкам. Увы, когда я прихожу в наши покои после целого дня неотложных дел, всё, что я могу, это раздеться и рухнуть лицом в подушку. Да и ты в последнее время какой-то усталый, я только в туалете заметила, что у тебя круги под глазами. – Должно быть, переживания за сына делают своё дело, – он улыбнулся, подправляя волосы жены, – Спасибо за небольшое приключение, дорогая. Ну что, идём вести светские беседы? – Да, только дай мне минутку. – Конечно. Чарли достала карманное зеркальце, но вместо того, чтобы посмотреть на своё отражение, проводила мужа глазами. Давно она не видела этой улыбки. Оскал маньяка-убийцы. Что происходит? В груди завозилось дурное предчувствие. О, хоть бы ей ошибаться!