Земли богов и чудовищ

Отныне Шарлотта Рендер-Магне знала, как выглядит катастрофа. Да, она была наслышана о тех катаклизмах, которые временами бушуют на Земле, видела чистки в аду, но это померкло по сравнению с исчезновением дочери. Хуже всего, что Чарли привёл сюда звонок Алисона: младший сын оказался гораздо более чутким, нежели они сами. Ещё и родителями называются. – Ло, – в дверях комнаты появился запыхавшийся Аластор, – Её нигде нет, мы с Аарином проверили, и… – Пресветлая Богиня Львица, – из-за спины правителя Фидеса показался Рэйнольд Пентиус, мокрый до нитки. На его плечи был накинут одолженный у правителя фрак, свисавший до самого пола. Левая скула парня заметно опухла и играла красками отменного синяка. – Что… Что с тобой случилось? – Чарли задала этот вопрос на автомате, поскольку с юноши уже успела натечь приличная лужица. – Это моя вина, миледи. Хелен выкрала мою разработку под названием «очки порталов», я преследовал её до Стёртого Клыка, а потом она... Аластор очень вовремя придержал жену за плечи: королева Фидеса резко побледнела, но тут же сжала руки в кулаки. Нечего разводить тут викторианских барышень, без чувств валяясь на полу! – Миледи, милорд, – Рэй оторвал взгляд от собственных голых стоп, и намокшие пряди расчертили его не по годам серьёзное лицо, – Она не утонула, а… Полагаю, нырнула в портал. Моё зрение отличается от вашего, я в состоянии видеть в тепловом спектре, так что я абсолютно уверен, что её не затянуло на дно, хоть я и проверил. И... все мы, дети Вита Нова, превосходные пловцы с ранних лет. – Она выжидала, – голос Чарли был совершенно бесцветным, – Решила, что не может нам доверять. И теперь… – правительница Фидеса механическим движением погладила изголовье пустой кровати. В комнату, виновато скуля, протиснулся Кеннет, тоже весь мокрый. – Рэй, – Аластор тронул парня за плечо, – У тебя есть ещё одни такие очки? – Только чертежи, но на выплавку визора и его полировку понадобится время, – не стал врать юноша. – Мы задействуем все резервы, что есть в нашем распоряжении. – Владыка, даже если так, – сын министров лёгкой и тяжёлой промышленности без страха взглянул ему в глаза, – Согласно моим расчётам, на изготовление ещё одной пары уйдёт минимум неделя. Неделя. Это слово ухнуло внутрь Чарли словно пушечное ядро. Пусть Хелен и взрослая, неделя в новых неизвестных условиях может стать для неё последней – вне зависимости от того, будет ли с ней Джеронимо или нет. – Аластор. – Родная? – Отправляйся к сыну. – Но... – Без возражений, – Чарли сжала челюсти так, что заиграли желваки, – Всё началось оттуда. Не мне тебе рассказывать, настолько мой отец отменный детектив. Найди мне того, кто это сделал. Тапело тоже там, может быть, Амат знает, что произошло. И… – её улыбка вышла грустной, – Наш младший сын как никогда нуждается в родительской поддержке. – А ты? – А я отправлю этого юного падавана подсушиться и соберу Совет. Ступай. Правитель Фидеса повиновался. Не хватало ещё, чтобы и Алисон совершил какую-нибудь глупость. – Сэнсей? – стоило покинуть покои дочери, как к нему кинулась Кьяра. Её белый мех отливал розовым из-за наступающего рассвета, – Сэнсей, Хелен... Ах ты гадюка! – Не руби с плеча, – бокор перехватил ученицу в последний момент, предотвращая её попытку схлестнуться с Рэем. – Какого чёрта ты её не остановил, ползучая паскуда?! – проорала дочь Энджела скалясь. – Могу спросить тебя о том же, – не остался в долгу Рэй. Кьяра остановилась так резко, что Аластор даже испугался. – Значит… значит, я сделаю то, на что тебе не хватило яиц: отыщу и верну Хелен! – громко прошептала молодая мамбо. – Ну уж нет, юная леди! – девушку схватили четыре руки. Энджел. – Я всё решила! Вы меня не остановите! Я верю в себя, как меня и учили! Скажи им, сэнсей! – ощутив хватку родителей, с новыми силами бросилась сопротивляться Кьяра. Аластор молчал. – Сэнсей? – Я, – алые глаза пересеклись с чёрно-розовыми, – Запрещаю тебе. – Но я достаточно сильна, чтобы... Я не отступлюсь! – Вот поэтому ты и отправишься под домашний арест. Молодая мамбо перевела абсолютно круглые глаза на Черри: – Мам, ты... Юлить можно было только у Энджела. Мать его ребёнка требовала безоговорочного выполнения наложенного запрета. Вот и сейчас демоница-циклоп не шелохнулась, хотят от неё так и веяло сожалением. – Да вы... – Кьяра и не подозревала, что сейчас собравшиеся остро переживают дежавю чего-то, случившегося ночью на пляже, и пусть решение и не предполагало лазеек, с его исполнением медлили. «Отведу» По глазам Кьяры было видно, что сейчас свершилось предательство высшей степени. – Кезеф..? Министр обороны выглядел очень усталым, под глазами наметились тёмные круги, на внутренней стороне крыла виднелись сломанные, но так и не убранные перья. Язвительные замечания, родившиеся у молодой мамбо на языке, мигом передумали слетать. – Не надо, – она хлопнула ладонью по протянутой руке ангела, – Сама пойду. К добру или к худу, а Кезеф знал её слишком хорошо, как и то, что Кьяра продолжала верить в себя и свои силы в любых, пусть и самых опасных ситуациях. Уже на подходах к комнате молодая мамбо резко рванула вбок, пытаясь сбежать, но министр обороны Фидеса был сильнее, и, к тому же, готов к такому финту. Кьяра пару раз клацнула зубами, но без попытки укусить: – Это несправедливо! Я не какой-то ребёнок! Выслушай меня! «Заходи» – Кезеф! Быть хорошим во всех отношениях и правильным солдатом ещё не значит быть таковым в реальной жизни! Ты совершаешь ошибку! Он отвёл глаза, прикрывая дверь, впрочем, не то чтобы быстро. – Ты помнишь моё гадание? – воспользовавшись моментом, слова затараторила Кьяра, – Про союз непохожих? Мы могли бы отправиться на поиски! Ладно если я ничего не видела и не знаю, но ты сильный и опытный воин! «Не юли» – Ах ты… – девушка вцепилась пальцами в дверной косяк. Её глаза пылали от ярости, – Тогда будь послушным мальчиком и продолжай сидеть на жопе ровно, думая о том, что ты мог сделать, но не сделал!! С этими словами молодая мама убрала руки и сама захлопнула дверь, аж петли заскрипели. Не медля ни секунды, Кезеф провернул ключ в скважине и сделал шаг назад, будто проверяя, всё ли хорошо. На самом же деле он таким образом хотел осознать, что сделал. Почему это выглядело и ощущалось как самое настоящее предательство? Если между ними что и было, то, пожалуй, существовало исключительно у Кьяры в голове. Или дело в принятом решении? Но он подчинённый, а не правитель. И да: Кьяра слишком молода для таких великих свершений, в ней довольно сумасбродства, чтобы напортачить так, что не разгребёшь. И думать нечего, никаких гаданий, никаких союзов. Так будет правильно и безопасно. – Как она? – не успел ангел сделать и четырёх шагов, из-за поворота появился Энджел, тревожно потирая костяшки пальцев. «Дуется» – А. Ну это было ожидаемо, – нервно усмехнулся паукообразный демон. Я уверен, мы должны что-то сделать, не впутывая в это детей, но сейчас я совершенно растерян. «План», пронеслось у Кезефа в голове. Кьяра упоминала что-то эдакое. Но теперь, будучи запертой, едва ли поделится с кем бы то ни было. Проклятье! Да целым небесным воинством командовать легче, чем сладить с одной-единственной девчонкой! *** Последнее, чего Джеронимо ждал, попав неизвестно в какой мир – так это того, что его здесь будут чему-то учить. Объяснить что-либо Чучуне не представлялось возможным: великан, уверенный в том, что это место можно назвать домом парня, довольно шустро повёл того на разведку окрестностей. К удивлению Джеронимо мир, в котором они волею судеб обретались, был небольшим: возможно, размером с Вита Нова, а то и меньше. Самым странным было то, что пейзаж неуловимо, но менялся каждый раз, стоило только отвести взгляд. Деревья, похожие на остролистые клёны, то выглядели старыми, то становились моложе, то вытягивались к Солнцу, то наоборот кряжились, словно выросшие на болоте. Но, должно быть, больше всего озадачивали именно мавки. Они поразительно ловко прятались, стоило Чучуне только пройтись в подозрительном тёмном углу. Великан не нападал на них, если они не проявляли агрессии и сидели тихо. При этом Джеронимо уже видел, насколько быстрым и ловким мог быть этот белый гигант, если кому-то угрожала опасность. При этом к Чучуне было просто невозможно не проникнуться симпатией: в ответ на вопрос, кто такие мавки, новый знакомый пробасил «СЛОМАННЫЕ», но в его тоне сквозило лишь сожаление. Даже если на деле это касалось той твари, что была убита при попытке навести морок на Джеронимо, звучало очень гуманно, если не сказать, виновато. И вот ещё что: кроме Чучуны, его невольного гостя и мавок в этом мире, судя по всему, не было ни одной живой души, если не считать траву и деревья. Ещё здесь было светло, но на небе не обнаружилось ничего похожего на солнце. Иногда нос Джеронимо вылавливал запах, похожий на таковой у свежего хлеба, но никаких следов обитания здесь не было, хотя некоторые травы обильно колосились. Если отбросить алогичность этого мира, можно было заметить, что в нём приятно тепло, совсем как в начале лета, когда уже не прохладно, но ещё не печёт. Приглядевшись, парень увидел едва заметные пятнышки, похожие на звёзды, где-то высоко в небе, хотя это самое небо, казалось, было совсем близко. – Чучуна, – Джеронимо остановился, поняв, что их экскурсия может так и не закончиться, – Я всё понимаю, и это прекрасное место, правда. Но я не отсюда. Произошла... – он задумался, – Катастрофа. Я не знаю, что точно стряслось. Но это твой дом. Не мой. Я благодарен за спасение, но мне нужно вернуться на Фидес. Ты знаешь, где это? «ДОМ» – широкая ручища обвела всё окружающее их пространство, – «ЗДЕСЬ». Попробуй переубеди, называется. – Нет, дом это… – парень помедлил, а затем вывел руками подобие покатой крыши, – Место, где я живу. Где живут мои родители. Мои друзья. Здесь я чужой. «ДОМ» – с непоколебимой уверенностью произнёс Чучуна, притоптывая и обводя рукой окрестности, а затем поманил парня следом, давая понять, что променад не закончен. Просто невозможно было не попасть под чары этого места. Поначалу Джеронимо очень сильно волновался, что родители его хватятся, а то и посчитают погибшим, представлял лицо Хелен, которая кинется его искать, волновался за испорченный из-за его исчезновение Фестиваль, но постепенно эти чувства растворились в тёплом хлебном воздухе и ярком свете. Непонятно, сколько времени прошло, но воспоминания начинали бледнеть, но не так, когда их забываешь, а словно становясь образами далёкого прошлого, в которое нельзя вернуться. Это ощущение был очень странным, но что-то внутри Джеронимо подсказывало, что так и должно быть. А ещё он по неведомой причине не чувствовал голода. Совершенно. «СЫГРАЙ» – вдруг попросил Чучуна. Джеронимо только сейчас осознал, что всё это время не расстался с верным ему сямисэном. – А… – и не думая, что этот скорее зверь, нежели человек может что-то понимать в музыке, даже стушевался парень, – Боюсь, что не выйдет. Нужен плектр. Такая пластинка. Треугольная. Может, знаешь? Или видел? Чучуна не шевельнулся. Джеронимо почувствовал себя глупо: его затянуло таким штормом, ну неужели же он думал, что плектр как миленький приплывёт вместе с ним в это странное пространство? И тем более то, что кто-то бросится искать пусть и красивый, но кусок вулканического стекла? «СЫГРАЙ» – повторил Чучуна. Это было не требование, не прозвучало в этом голосе и угрозы. Скорее всего, просто любопытство, более присущее ребёнку, при этом очень терпеливому и воспитанному. – Я, конечно, могу, но выйдет не так, как хотелось бы, – наконец сдался парень, передвигая инструмент как положено. Вспомнилось выступление на празднике. Люди так радовались его импровизации. Наверное, и здесь тоже подойдёт. Или всё же не рисковать? С другой стороны, его попросили уже дважды, а ведь он обязан этому существу жизнью. Играть так играть с полной отдачей, иначе зачем вообще нужен музыкальный инструмент и душа, которая говорит через него со всем миром? Отыскав удобный валун и усевшись на нём, сложив ноги по-турецки, парень ударил по струнам. Странно, ногти не отреагировали так, будто их вот-вот оторвёт с мясом. Казалось, они были готовы к такому напряжению. Возможно, конечно, он будет жалеть об этом завтра... но то будет завтра. Пусть под новый формат исполнения и надо было приспособиться, но звучало это сносно. Потом похоже. Потом – неотличимо от того, что Джеронимо извлекал благодаря использованию плектра. Мелодия взвилась над травой и деревьями, кружась в воздухе. Чучуна грузно осел на землю, во все глаза глядя на перебор струн. Должно быть, музыка была ему по нраву. Заросли рядом с ними зашуршали, будто тысячи ног кинулись врассыпную. А вот мавкам, скорее всего, это претило. Джеронимо прикрыл глаза, и перед его внутренним взором появились струны, светящиеся, словно спектральные линии. Одна, другая, третья... Он мог сыграть в кромешной тьме – и попасть в те же самые ноты, не изменив ни одного перелива. Что это была за мелодия? Джеронимо умел играть довольно много произведений, как минимум три десятка, но эта появилась только на Фестивале Единства. Как как бы не стереть в кровь пальцы, а то от них уже пошло тепло, разливаясь по предплечьям. Только доиграв, юноша понял, что дело не в напряжении: снова начали резаться перья. – Ах ты ж! – вскочив и чуть не слетев с того самого валуна, что служил ему сценой, чертыхнулся парень, – Погоди, я сейчас это... «СТОЙ!» – прогромыхало прямо над ухом, и Чучуна перехватил его руку, уже защипнувшую очин бесполезного пера, – «НЕ ТРОГАЙ!». – Не волнуйся, уже не больно, я частенько так делаю. Ведь они не для полёта, они… – принялся пояснять Джеронимо, да так и замолк, заметив устремлённый на него серьёзный взгляд. По глазам Чучуны казалось, что его гость совершает в высшей степени кощунство, ни дать ни взять, топит новорождённых щенков в ведре. Стало стыдно. Страшно, а потом и вовсе наступило недоумение. В конце концов, Джеронимо решил, что эту процедуру можно отложить и на потом, примерно как бритьё в длительной командировке. Не хотят видеть, как он это делает – пусть, по возвращении домой он так и так выщиплет эти злосчастные перья. Дом… Казалось, от этой игры Фидес стал ещё дальше, словно одна из тех звёзд, что едва-едва, но виднелись через розовую дымку горизонта. Как найти дорогу обратно? Как убедить Чучуну в том, что он не принадлежит этому пространству? «ИГРАЙ» – голос белого великана прозвучал с одобрением, но раньше, чем парень снова взялся за музыкальный инструмент, радушный хозяин усмехнулся, – «ИГРАЙ, КОГДА СКАЖУ. У ТЕБЯ ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ».