Земли богов и чудовищ

– Ты можешь... пожалуйста... – выдавливал из себя Маверик, сам не веря то, что пытается урезонить сумасшедшую, – Перестать это делать? Выглядит капец как жутко. – Я справлюсь, – пропыхтела в ответ Пралине. Едва убедившись, что что Чизизи и Анубис ушли, до этого казалось безмятежно дремавшая демон-перевязка бросилась штурмовать прутья. И нет, не разгибать и не грызть. Это не для Пралине. Пралине решила протиснуться в промежуток между ними, и теперь рисковала получить перелом рёбер, натужно загребая ногами по полу. – Кто-то идёт! Услышав шаги, девушка стремительно всунулась обратно, подправляя сбившийся лифчик. Маверик ощутил абсолютное нежелание качать права, и больше был заинтересован в том, накормят их или нет, а если да, то чем. Устраивать революцию на пустой желудок, да ещё и в таком холоде? Нет уж, дудки. – Мне, право, неловко, – в подземелье заглянул Чизизи с подносом и одеялами в руках, – Но я не могу уделить вам достаточно времени, у нас... экстренная ситуация. Решим её – а потом примемся за ваши недомолвки, равно как из за ваше вредительство… Почему твоя подружка выглядит такой помятой? – А. Она пыталась протиснуться наружу, – ответил Маверик, прямо-таки чувствуя обжигающий взгляд Пралине. Демон-серна подождал, пока девушка посмотрит на него, но куда там: бунтарка повернулась спиной к ним обоим. – Скажи ей, чтоб прекратила. Серьёзно: если такое поведение в её Природе, это приведёт к угасанию разума. Если же нет, она может покалечиться... Мисс? Мисс, послушайте меня внимательно. Тот, кто ведёт себя как зверь, в Адливуне превращается в зверя, и исключений нет. Пока у Вас только хвост и уши, но это может стремительно поменяться. Одна моя подруга обратилась настолько, что от человека у неё осталась только грудная клетка и голова. Пралине не шелохнулась, по-прежнему не желая идти на контакт. Маверик выдвинул смелую теорию: вероятно, этот ледяной ад кажется ей каким-то до нельзя продвинутым глюком, вот она и пытается игнорировать голоса в голове и морок перед глазами в виде двух идиотов. – Ладно, – сдался Чизизи, пододвигая поднос к решётке, – Это вам. Приятного аппетита. Одеяла тоже принёс, сами возьмёте. Правда, жаль, что так вышло, но я пока не вижу иного способа вас урезонить. Увидимся завтра… А, и да, – он помедлил, но всё же спросил, – Это важно. Вы знаете некоего Джеронимо? Пралине обернулась, сверля его немигающим взглядом: – А что с ним? – Пока неизвестно, но я очень надеюсь, что он нигде не замёрз, ведь его подруга… – поняв, что сболтнул лишнего, Чизизи буркнул «приятного аппетита» и живо ретировался. Маверик лишь махнул ему рукой, пододвигая поднос. И только теперь Пралине явила свою реакцию: – Ты что, собрался есть?! – А что? Я голоден. Тебя не заставляю. Нет, реально? Снова пошла сплющиваться? – Помог бы лучше! – заслышав его вздох, прошипела демоница-перевязка, подгибая ухо в тщетной попытке высунуть наружу голову. – Мне казалось, ты умнее. Он же предупредил. Ведёшь себя как животное – становишься животным. – Полный бред, ни разу такого не видела, – она отступила на секунду, сосредоточенно примериваясь к основанию другой пары прутьев. – Уверена? Это версия ада, в котором холодно. Возможно, здесь совершенно другие законы. И Чизизи про свою знакомую упомянул, думаешь, выдумывает? – Почём мне знать, – огрызнулась девушка, однако в её голосе просквозило сомнение. – Кажется, этот странный парень нам не врёт. Да и еду принёс. Заботливый простачок, – Маверик осторожно втащил угощение и одеяла вовнутрь, принюхиваясь, – Как занятно. Пахнет знакомо, но... Не могу понять, что это. Поневоле заинтересовавшись содержимым мисок, Пралине временно отложила попытки побега, садясь рядом с ним: – Отдаёт рыбой и... ягодами, кажется. Типа голубики. – А выглядит как толчёный мозг... Рискнём? Они переглянулись и взяли по ложке. Ничего подобного им пробовать раньше не приходилось. Солёное и сладкое, кислое и горькое одновременно. Пусть и сделанное в спешке, но сытное и вкусное. – Это... – Маверик насилу вспомнил годы вольной жизни на деньги семьи, – Это красная икра, перемолотая с ягодами. – Что? – Точно тебе говорю. Вроде бы такое готовят на севере. Недурно, весьма недурно. Может, конечно, здесь такое в порядке вещей, но кормёжка огонь... Что, невкусно? – Давно не ела, – неохотно призналась Пралине, закидывая в себя угощение, – Даже забыла, что такое вкус. – Наслаждайся, пока нас не решили убить. – А они могут? – Кто знает, – по-философски дёрнул плечами демон-василиск, облизывая ложку. Накинутое на плечи одеяло вкупе с едой стало возвращать ему тепло, необходимое для бодрости, и ощущения были очень даже приятные. – И после этого ты призываешь меня не пытаться протиснуться сквозь прутья? – на всякий случай переспросила девушка. – Так если бы получалось – это одно, а так ты только сломаешь себе что-нибудь, и на этом всё закончится. И вообще, что за нетерпение? Ты восемнадцать лет ждала мести, а тут вырвешься – и что сделаешь? – Убью, если понадобится, – мрачно довела до его сведения девушка, вылавливая с подноса крекер из серой муки. – Ага. И нас порешат, да? – Ты можешь оставаться здесь, я не мешаю. Скажешь, что я тебя использовала. – Да ты сама подумай. Хахаль Хелен пропал, и, возможно, и сама она ссыпалась сюда, хоть я и не понимаю, как. Мы подняли нехилый шум на Фидесе и здесь... в этом ледяном аду. Чем не классная месть? К тому же, мы можем попросить убежища у Чизизи, скажем, что мы белые и пушистые, поведаем твою трогательную историю любви к Вален… Пралине понадобилась всего доля секунды, чтобы вцепиться в его горло: – Не смей марать имя моего Валентино!! – Кха! – обескураженный, фон Элдрич даже клацнул зубами, – Да как же ты достала! Валентино то, Валентино сё, вы же даже не были близки, как мы с Чарли! Кто заставлял его бросаться на барьер между мирами? Предупреждали же, я помню трансляцию. Если ты его любила, почему не удержала? Где ты была? – Я проспала! Маверик даже отшатнулся. Из глаз Пралине брызнули слёзы: – Я должна была идти к нему на кастинг моделей. Некоторые из живых банкоматов свалили, ад бурлил, это был мой шанс! Но я так долго репетировала накануне, чтоб проспала весь движ! Я, по сути, хорёк, и жгу энергию как чёртов ядерный реактор! – Прали… – Да! Я виню себя в том, что произошло, ясно? Все эти годы, день за днём! Я должна, должна была его спасти, а вместо этого спала в своей квартирке, видя сны о том, чему не суждено сбыться! Хотя… – она отогнула уши и поднялась, топая в противоположный угол, – Ты глянь на меня. Огромная голова, короткие ноги. Ещё и хвост изломанный. И в половину не такая красивая, как твоя Чарли. – «Моя» Чарли уже давно не моя. Да и, если подумать, тогда, когда мы встречались, она была не сказать чтобы самой красивой девушкой в аду, а вот сейчас, после двух детей, её грудь и бёдра… О, мой Сатана, я не то хотел сказать! – Да я поняла, – Пралине усмехнулась, сев по-турецки и положив лоб на стену их ледяной тюрьмы. Маверик окончательно растерялся. Демоница-перевязка никогда не казалась ему существом, которое нужно успокаивать. Если подумать, при нём она вообще не давала волю эмоциям. Какой странный экзистенциальный опыт. И что прикажете делать? Всю ночь слушать её шмыганья? О, идея! – Ты вроде говорила мне, что ты профессиональная танцовщица, – осторожно начал Маверик, отыскивая в себе до сего момента неведомые ноты сочувствия. – Я такого не утверждала. Просто говорила, что танцую, – взметнулись пушистые уши. – Особые танцы, да. Всё никак не находил момента прийти и посмотреть. Знаешь, в моём случае это проблематично. Я персона non grata в родной нам версии Преисподней. Удивительно, но она улыбнулась. Маверик почувствовала искорку тепла где-то на уровне ключицы. – Так и… В каком клубе танцуешь? Наверняка в каком-то крутом, типа «Гнилого плода» или «Адского искушения»... Или не! Не подсказывай! В «Плохой карме», угадал? – Увы, нет. Но мне лестно. – Да брось, ты смогла снять мне квартиру, и продукты приносила. Не может быть, чтобы ты выступала в каком-то днище. – Всё гораздо проще: я выезжаю на дом. Работаю с клиентом тет-а-тет. – Ох ну ничего ж себе, – даже открыл рот фон Элдрич, – Все эти годы я ни разу не видел, чтобы ты бедствовала. Как такое возможно? Хорош держать интригу, покажи мне! – Показать? – удивилась она. – А чем ещё нам тут заниматься, раз уж неясно, что с нами сделают утром? – Предупреждаю, это может тебя изменить, – повернулись к нему глаза цвета апельсиновых корок, – Мой псевдоним «Пожирательница грехов». – У, звучит мощно, но учти: я искушённый зритель, и видел много прекрасных танцев, – Маверик облокотился на прутья, изображая клиента стриптиз-клуба с невидимым бокалом в руке, – Готов изумляться, детка. Прости, денег нет, могу предложить тебе свою энергию в качестве оплаты. – Сойдёт. – Что ты делаешь? Девушка выудила из кармана маленький плеер: – Какой танец без музыки, правда? – Гляжу, ты подготовилась. – Мало ли где можно встретить очередного клиента, – демоница улыбнулась, на этот раз показав зубки. Как оказалось, это ей очень шло, – Что ж, если ты не передумал, я начинаю. Композиция оказалась странно резкой и ритмичной, будто для зумбы, что удивило Маверика. Ещё больше удивило поведение визави. Едва услышав знакомую мелодию, Пралине стала чередовать медленные движения с резкими, начиная дёргаться и подскакивать. Её полное противоречий тело, вспомнившее о звериной гибкости, охотно отзывалось на импульсы. Это был не танец. Совершенно не танец! Надо бы сказать ей, что это какая-то... Маверик не смог сдвинуться с места. Раз – и всё. Гипноз? Вот так шуточки! Сознание начало расплываться. Стены и потолок исчезли. Осталась лишь Пралине, вертевшаяся как волчок, выгибающий спину и хвост. И что-то внутри, скребущееся, словно мышь. Обида на Чарли и её нового хахаля. Сначала – на Чарли. Отвергла! Его! Или не она? Её родители. Могла бы... и сама... сказать, что ей не нравится его любовь. Что он сделал? Не слушал, не понял намёков. Так всё это – простое недопонимание? Будь он внимательным и не столь опрометчивым… У фон Элдрича возникло чувство, что из грудины вытащили моток старых пыльных проводов, которые уже давно не были нужны – только занимали место. Пралине подбиралась ближе, её губы разомкнулись. Это был оскал хищника. Пожирательница грехов, да. Она очищала его и теперь готовилась совершить сеанс своей эксклюзивной психотерапии. Показная смерть. Бросок. Ощутив её зубы на своей шее, Маверик оказался в весьма затруднительном положении. И вовсе не потому, что демоница спокойно могла перегрызть ему глотку. В фон Элдриче поднялось желание такой силы, что он перепутался, как бы не взорвалось сердце. – Ты свободен, – устало произнесла, Пралине, уже готовая мирно отчалить на поиски наиболее подходящего места для сна, как вдруг чужие ладони обхватили её лицо. – Ты что твор… Маверик обхватил её губы своими с рвением страждущего в пустыне. Девушка настолько удивилась, что отпихнулась далеко не сразу, лишь ощутив чужой язык на своём нёбе. – Сбрендил?! – демоница-перевязка покраснела, топорща хвост от неожиданности. – Хочу тебя! Прямо здесь и сейчас! – Не подходи, я буду драться! – это должно было звучать грозно, но по факту казалось, что угроза сейчас же рухнет в обморок вместе со своё хозяйкой. – Рви меня, пинай и кусай, ты потрясающа! – Маверик подползал к ней с каким-то детским восторгом в глазах, – Я не жил до встречи с тобой, ты наполнила меня смыслом, о, что я несут, кажется, мне жарко, это горячка, но чтоб меня черти взяли, я не против! – Почему это так подействовало? – практически прижатая к стенке, беспомощно пробормотала демоница-перевязка, – Мой танец помогает высветить новый путь... Неужели у тебя не было маршрута кроме меня? Вскочив на ноги, Маверик поцеловал её снова. Это обезоруживало. Тело Пралине, долгие годы ведущее войну за несуществующую любовь, отозвалось на прикосновение другого живого существа трепетом ожидания. Фон Элдрич стиснул её в объятьях. В ответ ему в спину вцепились острые когти. Они взглянули друг на друга как равные. Ни одному из них не нужно было самоутверждаться за счёт другого. Никаких статусов. Никаких ролей. Два хищника, способных быть и нежными, и жёсткими, едва будут озвучены правила игры. – Давай, – разрешила ему Пралине, нашаривая одеяло. Расправляли обрез ткани они уже в процессе, катаясь по полосу тюрьмы и совершенно не переживая, о том, услышат их или нет.