Земли богов и чудовищ

Глядя на огромное чудовище, клацающее зубами, Аластор лихорадочно пытался понять, как так вышло. Перед ним был его сын – и одновременно что-то принципиально новое, неизведанное. Правитель Фидеса и помыслить не мог о том, что его действия приведут к чему-то подобному. Но вот – случилось. И не так, как он ожидал. Все планы рухнули, и теперь Алисон был готов наброситься на него. Не сказать, чтобы без причин, но... Он же его сын! Тот мальчик, которого он держал на руках, такой хрупкий малыш, который едва смог зацепиться за эту жизнь, и позже продолжал бороться с солнцем, которое вызывало у него только ожоги. И теперь древнее хтоническое чудовище? Не может быть. Просто не может быть. Сплощенный хвост со свистом разрезал воздух, и бокор понял одно: ему придётся обороняться. Применять магию против собственного сына. Только для того чтобы его остановить, а дальше... Не хотелось говорить «как пойдёт», однако такая вероятность существовала. «Молодой господин!» – попытался дозваться Табрис, но капрозух лишь оттолкнул его боком, заставляя отлететь на несколько метров. – Ты бесполезен! – как более опытный, придержал ангела Бен, – Демон должен набушеваться, и всё тут. Мы сейчас ничем не можем ему помочь, только следить, чтобы он не сбежал. – Он прав, – подхватила Табриса под локоть Вэгги, – Знаю, что он твой воспитанник, но нам придётся понадеяться на Аластора. Удивительно, что это говорю именно я, но дела обстоят именно так. – Не понимаю... – совершенно сбитый с толку, бормотал Бакстер. Он знал Алисона пусть и недолго, но только с одной стороны, и эта метаморфоза поразила его глубже, чем он мог представить. Только теперь мальчик предстал перед друзьями в своём истинном обличье: в хрупком балансе между животным и человеком. Единственным, кого никоим образом не волновала эта ситуация, был Пура. Он стоял на прежнем месте, поставив ноги на ширине плеч и сцепив руки в замок. – Я, конечно, та ещё паскуда, – обратился к нему Вокс, – Но, по-моему, ты меня превзошёл. «Так надо» – даже не изменившись в лице, соизволил ответить ему ангел. – Да неужели? – министр просвещения ада даже прищурился, – Интересно, кому надо? Тебе? «Ты не видишь истинной силы этого мальчика. Видишь только то, что на поверхности, я же зрю вглубь» – повернулись к нему беспристрастные глаза. – У, да конечно, – хмыкнул высокопоставленный демон, – Не верю ни одному слову. «Ты забываешь, что я ангел, мы руководствуемся большим, чем наши личные корыстные интересы» – Поглядите только, какой текст, – Вокс мог бы спорить и дальше, но Бакстер дёрнул за пиджак. – Чего? – только умильность этого рыбообразного удержала демона от грубости. – С девчонкой что-то не то, – Бакстер указал на Тапело, у которой засветились глаза. – Она толмач богини Амат, ничего страшного. Вроде, – министр был не силён в подобных вопросах, предпочитая оставлять их более сведующим, но в нужную сторону всё же взглянул. Судя по всему, Тапело была озадачена тем, чтобы не дать разъярённому Алисону сбежать: территория вокруг них засветилась интенсивным зелёным, образуя практически ровный круг. Богиня Амат. Ещё одна беспристрастная, как выразился этот серый выпендрёжник. Все такие правильные, даже плюнуть некуда. Жаль только, что они теперь заперты вместе с разбушевавшимся ребёнком, и нет, это не смешно. Как бы его ни называл Пура, Вокс прямо спиной чувствовал силу, исходящую от наследника престола Преисподней. Ощутить же подлинные объёмы ярости предстояло именно Аластору. Сын, поняв, что отступать некуда, бросился на него в атаку. Приняв облик огромного оленя, правитель Фидеса как мог блокировал его выпад, но чудовищные зубы прошлись по рогам, да так, что раздался натужный скрип. – Пожалуйста, успокойся, – всё ещё контролируя речь, попробовал урезонить своего ребёнка бокор, – Мы можем это обсудить. То, что я сделал, уже не повернёшь вспять. Ответом ему было шипение, переходящее в рык. Зеркальные глаза прорезал вертикальный зрачок рептилии, и они из серых стали грязно-жёлтыми. Не дозваться. Слишком долго держал в себе, слишком долго робел. Всё равно что дикий пёс, проведший всю свою молодость в клетке, а потом внезапно понявший, что один из прутьев отошёл, и свобода находится на расстоянии вытянутой лапы. Где, спрашивается, носит в такой момент Люцифера? Разве он не хотел это увидеть? Ещё, поди, обрадовался бы, что рассорил отца и сына. Впрочем, он не имеет к этому касательства. Это вина только Аластора, ему и отвечать. – Алисон! – следующий удар был гораздо чувствительнее, сын атаковал хвостом, и, несмотря на риски, пришлось его отбросить. Капрозух ловко вскочил, да с такой прытью, будто у него в лапах были настоящие пружины, и снова изготовился к атаке. Он собирался биться не на жизнь, а насмерть, не находя выхода для охватившей его боли. Немудрено: всю жизнь следовать принципам гуманизма, а теперь ощутить такое предательство от собственного отца. Но себя можно погрызть и потом, как его остановить? Одна из острых чешуй чиркнула оленя по копыту, и кровь заструилась на расколотый асфальт. Аластор, при жизни привыкший резаться для ритуалов, даже не почувствовал эту царапину, но вот кровь пригодится. Только бы успеть начертить несколько парализующих веве, только бы... – Ты ещё куда?! – заметив, что Бакстер напрягся, Вокс произвёл хватающий манёвр, но его пальцы цапнули воздух. Поздно: учёный бросился наперерез огромному крокодилу, пытаясь замедлить его: – Я должен это сделать! На принятие решения у Вокса была всего доля секунды. Столкновение крокодиловой туши и этого мелкаша приведёт к тому, что в Бакстере не останется ни одной целой кости. Отчаявшись, министр воззвал к своим способностям, которыми хоть и редко, но пользовался. Дар электричества доложил ему о том, что под ними проходит кабель. Как удачно. Только бы никого не задеть. Всё, что смогли увидеть Бен, Табрис и Вэгги – это вспышку, которая оттолкнула Бакстера прочь, и тот, целый и невредимый, отлетел к барьеру, созданному Амат. А потом послышался треск разбитого стекла. Аластор успел начертить веве, и его глазам предстало невероятное зрелище: Вокс, который пожертвовал собой для того чтобы спасти кого-то, кто в глазах министра считался практически мусором. До сего момента. Удар клыкастой головы пришёлся аккурат в экран. Алисон, которого немного шибануло током, остановился, пятясь. Он клацал зубами, смахивая осколки и тяжело дыша. – Нет… нет! – опомнившись, Бакстер бросился навстречу телу, лежавшему, словно сломанная марионетка. – Нет... – донеслось из горла чудовища, и звериные зрачки сменились обычными зеркальными глазами. Медленно, но верно чешуйки стали втягиваться обратно в бледную кожу, и скоро юноша вернул себе исходный облик, разве что его одежда висела нелепыми порванными клочьями. – Во имя девяти кругов, – стерев барьер из магии вуду, который пусть и немного, но смягчил удар, Аластор поспешил к пострадавшему. Все распри были отложены в сторону: если этот щёголь откинется прямо здесь, у сына будет травма почище, чем та, что его отец продолжал уничтожать маньяков в Преисподней, нарушая данное ему и матери слово. – Что ты... Ну кто тебя просил?! – уже сидя на коленях, выкрикивал Бакстер, желая и одновременно боясь приподнять искорёженную голову нового друга. Уцелевшее стекло экрана отозвалось едва заметной улыбкой: – Всё… обойдётся, Окунёк. «Ты пробудился, халуль», – будто бы ничего и не произошло, двинулся навстречу ошарашенному юноше Пура, – «Теперь идём со мной». – Да ты, верно, тронулся?! – прорычал подросток, отпихивая протянутую к нему руку безо всякой боязни, – Мой друг умирает! «И что?» – в голосе ангела-грифа промелькнуло странное любопытство. – Помоги ему! – Во имя всех лоа, – Аластор упражнялся как мог, но всё, что было ему по силам – так это собрать осколки в единую композицию, которая хоть и встала на своё место, но не привела Вокса чувства. Возможно, Амат могла бы помочь, но Тапело, порядком израсходовавшаяся при создании барьера, бесчувственно висела на руках у Табриса. Пура заметно призадумался. Пусть починка кого бы то ни было не была в его компетенции, но этот молодой упрямец не собирался подчиняться его требованиям. «Пойдёшь со мной, потому что так надо» – решив, что никто не может ему помешать, Пура уже хотел было схватить мальчишку за шиворот, как вдруг... – Я не потерплю вольностей от каких-то низших чинов в моём царстве, – прозвучало откуда-то сверху, и все, кто не был занят спасением Вокса, к своему удивлению увидели самого Люцифера. На памяти Аластора он ни разу не пользовался своими сгоревшими крыльями, и вот теперь настал этот момент: пусть горелые перья и вились в воздухе, но правитель ада держался на лету весьма и весьма уверенно, – Если мне не изменяет память, Пура, твоё место между ангелами рая и демонами ада, соответственно, ты подчиняешься как высшим чинам, так и мне. А теперь немедленно убрал лапы от моего внука, починил этого идиота и нормальными словами объяснил мне, что тут, чёрт возьми, происходит! Пауза показалась собравшимся вечностью, но затем пришлец, будто бы опомнившись, сложил крылья над головой и согнулся в поклоне: «Владыка» – Вот так-то лучше, – Люцифер приземлился, небрежно отряхивая рукава, – Алисон, мой мальчик, ты пробудился. – Вокс... Вокс, он... – трясущимися губами шептал мальчик. – Ты глухой, или чего-то не понял? – Люцифер безбоязненно пнул огромного ангела по лодыжке, – Я сказал – чини! Кажется, удивлённый ещё больше остальных, Пура всё же поспешил к месту трагедии, и, обойдя Вокса полукругом, опустился возле него на корточки. Откуда-то из-под рукава одеяний прополз тоненький корешок и неуверенно коснулся разбитого экрана телевизора. «Будет не так, как было» – наконец пусть и неохотно, но признал ангел забвения. – Он должен нормально функционировать – и точка, – скрестил руки на груди Люцифер. Поняв, что отбрехаться не получится, Пура принялся за работу, шевеля пальцами, словно кукольник. Осколки завертелись в воздухе, пересобираясь. – Мне кажется, или он восстанавливает его исходный облик? – удивлённо пробормотал Бен, глядя на то, как меняется форма головы министра просвещения ада. – Я бы пошутила про откат до заводских настроек, но… – Вагата взглянула в сторону Бакстера и примолкла. Рыбообразный мелкаш трясся, словно в лихорадке. Алисон, заметно притихший, подошёл к нему поближе, приобняв за плечи в знак поддержки. – Это всё моя вина, не моего сына, – покаянно опустил голову перед Бакстером Аластор. – Мне всё равно, кто виноват, – по водяному воротнику шли пузыри, и, казалось, учёный едва сдерживает слёзы, – Просто спасите его, пожалуйста! – Да чего ты, в самом деле? – сдуру попробовал обратить ситуацию в шутку Люцифер, – Всего около двух десятков лет назад у нас здесь были убийства на каждом углу, раз – и нету! – В таком случае, – вознёс на него глаза Бакстер, – Хреновый из Вас правитель. – Вы только взгляните, какой дерзкий, – падший ангел прищурился, прекрасно зная, что не сможет ничего сделать одному из друзей внука, а затем вдруг расцвёл в улыбке, – Шарлотта, моя девочка! Аластор полагал, что ситуация не станет патовее, но ошибся. Обернувшись, он увидел, что супруга стоит на расстоянии вытянутой руки от него. Её губы были сжаты, а в глазах полыхал огонь. Не оставалось никаких сомнений в том, что она застала последний момент этих отвратительных разборок. – Ло... – начал было правитель Фидеса, но Шарлотта Рендер-Магне подняла раскрытую ладонь на уровень лица: – Позже поговорим. – Мам, я не хотел, – заметив мать, не выдержал Алисон, и правительница Фидеса раскрыла объятья, гладя его по голове: – Я не виню тебя, родной. Взрослеть тяжело. Мне тоже было несладко в мой первый раз принятие облика. Но... если позволишь, ты у меня очень красивый. «Получается! Взгляните, мой принц!» – окликнул наследника престола ада Табрис, указывая на праведные труды Пура. Тот действительно восстановил разбитую голову Вокса, и то, что было экраном телевизора, превратилось в лицо с острыми скулами и чётким носом, покрытое кожей, посверкивающей, словно стекловолокно. Корешок вытянул оставшиеся провода, трансформируя их в аккуратные волосы до плеч, а после Пура, не церемонясь, размахнулся и ударил пострадавшего под дых, да так, что тот согнулся пополам, выдавая судорожное «Кха!». «Я сделал» – ангел-гриф отступил на шаг назад, глядя, как компания облепливает чудом спасшегося Вокса. – Больно-то как, – только и успел пробормотать министр просвещения, и в ту же секунду ему на шею кинулся Бакстер: – Ты жив! Я боялся, что ты умрёшь! – А что... – на новоявленном лице отразилось недюжинное замешательство, но затем Вокс пусть и неловко, но обнял маленького демона следом, – Впрочем, и неважно, если после такого следуют бонусы. Наследный принц набушевался? – Ты остановил меня. Спасибо, – подождав, пока Бакстер отодвинется, тоже обнял министра Алисон. – Ой, да всегда пожалуйста, чего уж... Кто-нибудь объяснит мне, что стало с моим... – Вокс озадаченно ощупал лицо, – Не понял. Меня очистили, или что? «Только в порядке исключения» – не стал обнадёживать его Пура, хмыкнув, – «А теперь халуль пойдёт со мной». – Ты, конечно, странное создание, – снова заговорил с ним Люцифер, – Но чтобы звать моего внука пустышкой, это, признаться, позволяешь себе только ты. – «Пустышкой»? – озадаченно переспросила Чарли. «Халуль. Да. Пустой» – словно это объясняло всё, что можно, Пура постучал себя по груди, – «Он родился мёртвым. Без намерения. Без души. Халуль. Пустой». Аластор почувствовал ледяную дрожь: – Что ты имеешь в виду? «У твоего сына нет души. Нет ничего подобного. Он проклят, и притом уникален» – поняв, что без объяснений его всё равно никто не отпустит, принялся вещать Пура, – «Чтобы жить, он вбирает частицы других душ. Таков его дар. Его глаза» – ангел-гриф показал на свои собственные, – «Отражают. Но я показываю человеку его грехи он же… » – Пура задумался, – «Видит только лучшее. Да, он может поглощать, и вот почему он нужен мне там, наверху». – В очередь, цесарка ты ощипанная, – грубо оборвал его Люцифер, – Это мой наследник, и ему суждено править адом. «Там, наверху...» – в тоне Пура прорезалась озабоченность, – «Очень много душ. Скоро будет целая толпа. Душеткачи не успеют их переделать. Я чувствую. Единственный способ спасти – поглотить. И он» – когтистый палец снова указал на Алисона, который вообще перестал понимать что бы то ни было, – «Умеет поглощать». – Я должен кого-то убить? – безжизненным тоном спросил подросток, обнимая себя за плечи. И только теперь на бесстрастном лице ангела забвения прорезалось хоть какое-то подобие улыбки: «Нет, халуль, наследник престола ада. Ты станешь для них сосудом. Временным убежищем. А потом, когда всё успокоится, выпустишь их в безопасное место».