Земли богов и чудовищ

Когда Чучуна снарядил Джеронимо на поиски судьбы, парень и не подумать не мог, что в итоге предстанет перед его глазами. Надо сказать, он потерялся в догадках, увидев маленькое существо в свитере, которое вошло в их мир, робко остановившись на самом входе и переминаясь с лапки на лапку. Кажется, или над ним что-то виднелось? Будто выведенный упавшим волосом образ, едва-едва заметный силуэт, но чей?.. Это существо не было похоже на человека, но Джеронимо готов был поклясться, что перед ним – маленький мальчик. «ИГРАЙ» – только и сказал Чучуна, освобождая юноше место. Кажется, маленькое существо ждало от него того же самого. Играть? Но какой смысл? Этого малыша было впору взять на руки, покачать и поинтересоваться, где его родители, ведь это даже не обычный ребёнок, а беспомощное нечто, оказавшееся тут неведомо как. При мысли о мавках и о том, что они могли бы без труда разобрать это создание на запчасти, Джеронимо похолодел. Может, играть надо именно для этого? Отпугивать их? Но сколько он сможет?.. На Чучуну можно было и не смотреть: свято уверенный в том, что взятый на поруки догадается и сам, белый гигант грузно улёгся чуть поодаль в позе медитирующего Будды. Счастливчик, совершенно ни о чём не волнуется. Джеронимо снова взглянул на малыша, взявшегося словно из ниоткуда. Вздохнул. А ведь такую крошку можно и напугать, если заиграть что-то энергичное. Сам не отдавая себе отчета, парень смотрел в огромные желтоватые буркала создания, припоминая лучшую из мелодий. В его взгляде было столько грусти... Да, пожалуй, это лучший вариант. Перебор струн заставил мюлинга вздрогнуть. Под пальцами Джеронимо рождалась нежная и тонкая мелодия, повествующая о том, что он позаботится о малыше. Несмотря на боль, горести и слёзы этого мира, найдётся тот, кто приютит, поймёт и согреет. «I will carry you…» Слова взвились над Чревом, и Джеронимо не узнал собственного голоса: казалось, он пел совсем как мать этого подкидыша. В огромных глазищах слушателя наметились слёзы, а после на мордочке расплылась вполне себе человеческая улыбка. Всё-таки это было не животное. Это был человек, маленький, хоть и довольно странный. Образ над ним высветился чётче, словно настоящий облик, которому не суждено было появиться в этом мире. Продолжая играть, Джеронимо вытянул к нему свободную руку, и мальчик доверил ему свою тонкую, почти беличью лапку. Едва они коснулись друг друга, кожа странного существа пошла рябью. О, нет, нет-нет-нет! Неужели случится то же самое, что и с мавкой? Только этот не деревенел, а как будто... разлетался на мельчайшие кусочки, словно стая присевших ненадолго речных мушек. Страх сменился уверенностью в том, что вот оно, так оно и надо. В груди Джеронимо родилось то, чего не было прежде: экзистенциальный покой. Столько раз за свою жизнь он задумывался о том, где он и где его место, зачем он и почему он, но теперь эти вопросы затихли. Он пел песню и был ею, он играл мелодию и был ею. В этот самый миг, в эти самые секунды, складывающиеся в вечность, он был частью этого странного мира, неотделимый от него, словно сердце от живого тела. А между тем образ маленького существа наполнялся искрами, и мюлинг, совершенно не морщась от боли, возрождался, словно Феникс из пепла. Низкие небеса Чрева засветились, и нестройный хор мавок, казалось, скорбел о чём-то невозможном. Это была всего одна вспышка, всего мановение ока, но вот струны взяли очередной аккорд – и маленький пришелец исчез, став гроздью вспышек, потухших прямо в воздухе. И следом, практически сбивая с ног, огромная волна благодарности захлестнула Джеронимо, да так, что у него пересохло во рту. Послышался негромкий «цзинь» – лопнули струны, и юноша безвольно опустил руки, не понимая, что он сделал, чувствуя лишь, что это было совершенно правильно. А потом он услышал голос. Голос по ту сторону. Кто-то звал его. Это был очень знакомый голос, и юноша, прищурившись, разглядел маленькую фигурку. Непривычно укутанную во что-то тёплое, но эти жесты, эта фигура... – Хелен? – не поверив собственным глазам, проморгался Джеронимо. Да! Это была она! И она звала его! Сямисэн выпал из его рук, более неспособный произвести ни звука. Дерево, составлявшее инструмент, лопнуло на мелкие щепки. «ТЫ СПРАВИЛСЯ» – прогудел Чучуна, совершенно не обратив внимание на безвозвратно утерянный инструмент. – Да. Только на этот раз, – Джеронимо беспомощно показал на обломки, – Спасибо, что показал мне этот мир и то, что я могу. Но... больше мне не суждено этим заниматься. Пойми, он сломан. «ЭТО ИГРУШКА» – Чучуна отодвинул лапой навсегда замолчавший инструмент, – «ТО, ЧТО НУЖНО, ВСЕГДА С ТОБОЙ». Хелен позвала снова, была заметно, как она ломает руки, отчаявшись попасть к ним, и Джеронимо понял, что в забыл о доме в этом непонятном маленьком мирке. Забыл о своих родных и друзьях. Надо было что-то менять. – Прости. Мне правда очень жаль, но я не из твоего мира! – со всей горячностью, на которую был способен, юноша сложил руки в молитвенном жести. Чучуна оставался неподвижен, даже брови не хмурились, то ли шокирован, то ли очень неприятно удивлён, но сопротивления он не выказал. – Я должен идти, – поняв, что ответа не последует, Джеронимо поднял более никому не нужные обломки, прижимая их е груди, – Я, конечно, попробую починить... Я не знаю, что тебе сказать. Я не принадлежу этому миру, хоть он и прекрасен. Я чувствую, что могу, но... Это не я! Я остался там. И я нужен ей. Возможно, она пришла за мной. И я... Мои родители... Я... «СТУПАЙ» – громогласный тембр Чучуны стал тише как минимум на пол-октавы, –«ВЕРНЁШЬСЯ КАК БУДЕШЬ ГОТОВ». – Я постараюсь починить, – всё ещё не понимая, чего от него хотят, юноша только и мог что бестолково кивать, нашаривая руками что-то вроде портала. Там, где проходил мюлинг, было совсем мало места, но оно пружинило, совсем как проход в Преисподнюю, так что Джеронимо сел на корточки и буквально втиснулся в узкий лаз, который уже стремительно затягивался, стискивая его рёбра. Юноша успел как раз вовремя: по лёгким ударил ледяной воздух, и... он попал в тёплые объятия, ощутив знакомый аромат многочисленных цветов родного Фидеса. – Хелен, – скорее констатировал, нежели удивился Джеронимо, чувствуя, как по щекам бегут слёзы, буквально сразу же превращающиеся в льдинки на щеках. Возле девушки виднелись ещё какие-то силуэты, даже, кажется, большая собака, но сын ангела даже не задался вопросом, откуда они взялись и почему под ногами снег. – Я нашла тебя! – девушка обхватила друга покрепче, зарываясь волосами в его скулу, полную прорезавшихся перьев, – Как хорошо! Теперь мы с тобой можем вернуться домой! Подождав, пока она ослабит хватку, Джеронимо оглянулся. Кроме слабого свечения ничто не напоминало ему о том, что он только что сделал. Стены снова стали непрозрачными, но юноша буквально чувствовал, что по ту сторону за ним наблюдает Чучуна. И ждёт. Но вот дождётся ли?