Земли богов и чудовищ

«Останемся друзьями» весьма расхожая фраза, которая зачастую вовсе не означает сохранение каких-либо связей, включая и дружеские. Единственное, чего бы не хотелось Джеронимо, так это того, чтобы произошедшее у них с Хелен переросло в лютую ненависть. Сын ангела и грешницы действительно ценил их взаимодействие, а также дружбу, длившуюся с детских лет, и вот теперь, когда была начата подготовка адливунцев, он увидел Хелен, которая, толком не зная, что ей делать, подходила то к Ласт, то к старейшинам. На её голове были закреплены очки порталов, изобретённые Рэем, и она выглядела несколько занятно, будто эдакая героиня постапокалиптического киберпанка. Наверное, тёте Нифти бы понравилось. Это же готовый сюжет для книги, а не принцесса. Какие глупые мысли. Ему бы делом заняться, а не это вот всё. Подойти к ней? А что сказать? Спросить, как она? Сам чувствовал, насколько банально брякнуть такое. Благо, юноша не успел: до его плеча дотронулась чёрная ладонь. – Господин Анубис? – Джеронимо очень удивился, увидев древнегреческого бога, – А, верно, Вы ищете Чизизи. Он просил предупредить вас, что отправился вместе с Алисоном в Преисподнюю, дабы Вы не волновались. – Да, Ласт мне уже сказала , – морда древнегреческого бога оставалась непроницаемой, – Я чувствую в тебе силу. Она растёт. Какое ты принял решение, мальчик? – Я должен остаться возле Чрева и принять свою судьбу, – без колебаний ответил Джеронимо, – Хоть я и сомневаюсь в том, что на что-то способен. Но я немного потренировался, и уже могу вызывать подобие сямисэна, – он сделал шажок назад, и, сосредоточившись, развёл руки, показывая аризрачный инструмент, сверкающий энергетическими нитями, словно маленькая затейливая молния. – Если ты действительно укрепился в твоём решении, я помогу тебе, – Анубис оглянулся на Хелен, и на его морде появилась тень улыбки, – Если, конечно, твоя подружка снова не заступится за тебя. – Хочет она этого или нет, это решение должен принять я сам, – парень помялся, слегка ёрзая, но больше от того, что пальто, одолженное Чизизи, немного не подходило ему по росту, стягивая в области подмышек. Да и в целом казалось, что одежда по непонятным причинам стала теснее, и началось это с момента попадания в Адливун и обострилось сегодня утром. – Однажды, – по тёмным губам прошёлся кончик розового языка, – Я проводил туда и Чучуну. Он не первый хранитель Чрева, они сменяют друг друга, когда через сотни, а когда и через несколько десятков лет, у каждого свой срок. – Чучуну? А как... – парень даже запнулся, не в состоянии понять, как этот белый гигант не мог быть изначальной частью того странного мира. – Чучуна есть заблудившаяся душа, – принялся объяснять древнегреческий бог, – Душа, которая обрела другие смыслы и сделавшая своей целью жизнь во спасение других. Если ты ничего не представлял при жизни, но при этом у тебя есть железная воля, значит, ты сможешь спасать других. Платой тебе будет одиночество и отречение от остальных. Ты окажешься заперт в этой сфере с мавками и душами тех, кто будет приходить к тебе, жаждя обретения покоя. Пусть ты и предназначен для этой роли, я не могу тебя не предупредить. Сразу был обязан, если бы мы всё хорошо обсудили, но увы, я не бог переговоров, не мудрый Тот, а всего лишь Анубис, провожающий души. Но я в состоянии запустить твою трансформацию, и твоя сила будет возрастать с каждым твоим вдохом. Апогея она достигнет, когда ты окончательно поверишь в себя, – золотистые глаза снова остановились на юноше, не оценивая, а просто в ожидании ответа, – Каково твоё решение? Боюсь, времени на раздумья у нас остаётся всё меньше. – Я стану как... – он снова запнулся, вспоминаю облик белого гиганта, и Анубис с расстановкой кивнул: – Каждый хранитель уникален, и возможно, твой облик будет несколько иным в силу того, кто был твоими родителями. Твои режущиеся перья – один из признаков начала трансформации. Вот так дела. Те самые перья, которые он сызмальства выщипывал, когда с воплями, когда со слезами, а когда и просто сжав челюсти от негодования. Всё это время эти самые пресловутые перья сообщали ему о месте в мире, но Джеронимо оставался глух к их советам. Согласившись на это, он станет чем-то принципиально иным, но, возможно, именно таков его путь. Что-то глубоко внутри Джеронимо говорило ему, что так будет правильно, кто бы что ни говорил, какой бы неблагодарной тварью его не считали. Здесь и сейчас он должен помочь эвакуации любыми способами, особенно из-за... Он видел их. Видел мюлингов, бестолково сжавшихся в кучку возле «Хайдаута», взявших в лапки свои игрушки и абсолютно недоумевающих по поводу того, куда их вывели. Джеронимо можно было гадать о том, какова судьба этих малышей: единственное, что они могут, так это растворится. Нельзя вывести их за границу миров, по сути, они не перерождаются, не могут пройти очищение. Они – отверженные дети, по меркам любых миров – никто, которые могут жить, только получив поддержку от божества или любых других сверхъестественных сил. Рядом со своими воспитанниками суетилась Ласт, она принесла им кашу, и теперь малыши, пусть и дрожа от холода, хлюпали угощением, и в их глазах светилась радость. Но пройдёт всего-ничего, и станет понятно, что дороги отсюда им нет. Неужто стоит дать им умереть, вот так? По сути, второй раз в жизни? – Они будут готовы, когда поймут, что путь для них один, – поняв, что юноша хочет подойти к нежеланным детям, остановил его Анубис, – Не торопи их. Всё же им здесь было хорошо. Так что, нужно тебе моё благословение или нет? – Я бы сказал, что Вы и сами знаете моё решение, но Вы можете оговориться, что Вы не ясновидящий Бог, а всего лишь провожатый, – улыбнулся Джеронимо. К его облегчению, психопомп ответил на эту вольность довольным прищуром. – Твоя правда, малец. Ну что ж, – вставь напротив него, Анубис начертал в воздухе знак анкха, который тут же засветился в воздухе и тут же растворился, коснувшись груди Джеронимо, – Я дарую тебе своё благословение. Береги Чрево, будь мудр и непоколебим в своих решениях. Не осуждай и не оплакивай, не насмехайся и не тоскуй. В тот самый миг, когда ты почувствуешь, что бремя твоё непосильно, тебе будет явлен знак о том, что очень скоро появится твой преемник. Я не могу знать, когда это произойдёт и кто это будет, но всё, что будет у тебя – это надежда. А ты, в свою очередь, будь надеждой для сотен и тысяч тех, кто придёт к тебе, дабы услышать твою волшебную песню, последнюю в их жизни. Сам не понимая, зачем делает, Джеронимо даже присел на одно колено, склоняю голову. Казалось, так уместнее, чем стоять столбом. Чувства нахлынули, затопляя его, даже слёзы показались, но онт очень быстро превратил в льдинки, поэтому пришлось совладать с эмоциями. Да и ещё... Хелен не ожидала, что он подойдёт, на самом деле, ей приходилось как-то игнорировать факт присутствия лучшего друга, а теперь по совместительству и любовного разочарования, но глаза Джеронимо светились настолько странным глубоким светом, что она замерла, передумав помогать с переноской незначительного скарба будущих жителей Фидеса: – Что ты хотел? – Я знаю, что прошу слишком много, но Алисон вроде бы оставлял тебе телефон, и я бы хотел позвонить родителям. – Мне казалось, этот вопрос решён, или всё же нет? – она приподняла одну бровь, тот самый жест, который всегда казался Джеронимо несколько смешным, и юноша слегка улыбнулся, без расчёта на снисхождение, но однако же: – Хелен. Я попросил благословения. Как бы то ни было, я уже не смогу вернуться на Фидес, не по тому, что это моя блажь, а потому... – он кивнул на мюлингов, а затем расставил руки в жесте абсолютной капитуляции, – Я предназначался для этого мира с самого начала. Прошу, пойми меня. Между ними повисла пауза, но, впрочем, недолгая. Порывшись в кармане, девушка вытащила телефон и, молча вручив другу, снова продолжила приготовления к эвакуации. – Вот спасибо, золотко, очень помогла, но проверь лучше Маверика, – несмотря на работу модельера, Люпин был очень сильным, и тоже помогал с перевязыванием тюков. Те уже были погружены на нарты, которые собирались тянуть несколько мускулистых грешников, среди которых были моржи и белые медведи, – А то мне кажется, он там жутко нервничает… Что хотел твой друг? – Ничего особенного, сообщить родителям о своём решении, – Хелен буквально заставила себя не реагировать на провокации. Пусть ситуация и оставалась неприятной, но девушка решила для себя просто забить на неё, не осознавая. Да, не очень хорошо, но эй, милосердие и сострадание – это для высших сфер, а они, несмотря на то, что живут в землях богов и чудовищ, всё же потомки людей. – Как ты тут? – поинтересовалась девушка, откидывая полог временной палатки, где расположился Маверик, шаманящий с Оком Шторма. Хелен и сама видела, что инструмент древней панели знавал и лучшие дни, внутри была чётко видна трещина, рядом с которой опасно ползла и ещё одна, готовая разделить камень на три части, и неизвестно, мог ли бы он в итоге функционировать, будучи расколотым. Фон Элдрич был ещё одним таким воспоминанием наряду с Джеронимо: вроде бывший матери, с которым та рассталась не в самых лучших отношениях, но Хелен делала вид, что не в курсе. Поневоле просилось в голову то, что вот так живут все взрослые: у них есть некие травмы, которые остаются глубоко внутри, но по факту, их не прорабатывают, оставляя всё так, как есть, вроде криво наклеенных обоев или нескольких отлетающих черепиц, а всё потому, что не хватает времени поставить стремянку и провести сколько-то необходимых манипуляций. – Да вот, шаманю, – Маверик усмехнулся. На самом деле, сейчас он действительно напоминал эдакого ведуна, склонившегося над своим пусть и маленьким, но хрустальным шаром. – У тебя обязательно получится, – пусть это и прозвучало в натянуто, Хелен не могла придумать ничего получше, – А потом мы отправимся на Фидес. Будет много еды и выпивки, и очень тепло. – Или тюрьма, – без обиды зыркнул на неё фон Элдрич, но девушка покачала головой: – Хватит с вас и жизни в персональном аду. После боя какой толк шапками махать? – Успокоила, – он улыбнулся, должно быть, тоже чувствуя некую неловкость от того, что вот эта юная особа является дочерью его бывшей девушки. – Каково это? – заметив, что Око Шторма светится пусть и неровным, но довольно приятным голубоватым светом, поинтересовалась Хелен. – Как будто... будто дышать, не знаю, какую подобрать аналогию, но это что-то глубоко естественное. О, знаю, – он прищёлкнул пальцами, – Это как насморк, и вдруг ты закапываешь капли и начинаешь дышать хорошо. То же самое и от взаимодействия с камнем, с той лишь разницей, что я и не подозревал, что мне тяжело дышалось все эти годы… А у тебя, разве, нет никакого Дара? Хелен лишь руками развела: – Попадание в неприятности считаются? – О, ну тогда и я тоже одарён, – Маверик фыркнул, и атмосфера между ними на порядок разрядилась, – Тут вот какая проблема. Я едва с водой управляюсь, а надо создать лёд. Око Шторма мне, может быть, и поможет, я чувствую, нь всё равно... Может, у вас на Фидесе есть те, кто хорошо управляется именно с твёрдой, а не с жидкой водой? – Есть, только она маленькая. Сводная сестрёнка папы, Юки. – Ох, очень маленькая? – получив утвердительный кивок, Маверие легонько стукнул себя по лбу, – Ну что ж так, у нас страховые случаи только по пальцам пересчитать... Погоди, как это сводная сестрёнка? – Бабушка Хита вышла замуж второй раз, – улыбнулась Хелен. – Ха. Воистину, страна чудес, – не став вдаваться в детали, покачал головой Маверик, – Ну а ты чего мечешься? Места себе найти не можешь? – Мне кажется, в таких вещах любые представители власти только мешают, – уперев правую руку в бок, Хелен высунулась из палатки , – Сколько бы я ни пыталась, толку от меня только помочь перетаскать лёгкие коробки и вот, проведать тебя, например, чтобы тебе стало немного лучше. – А, так тебе работу найти? Что ж ты сразу не сказала. Это я могу. Например… будь любезна, спроси, могут ли на Фидесе одолжить эту твою мини-тётю на время, чтобы я справился с этими ледяными... – Маверик повёл руками, изображая форму, похожую на ванночку, – Хотя нет, не надо. Ребёнку лучше будет в безопасности. Вот видишь, лично у меня есть талант изобретать дурацкие идеи. – Лучше так, чем сидеть сложа руки и не делать вообще ничего, конечно, если при этом не причиняется никакого вреда, – решив, что пора предложить помочь где-нибудь ещё, Хелен снова обернулась к выходу, – Эй, Маверик. – Что такое? – Я очень рада, что нам удалось уговорить тебя помогать. – О. Быть может, я всё ещё бесполезный кусок дерьма, – демон-василиск сверкнул улыбкой, но было понятно, насколько дорогая ему эта похвала. Пусть Хелен и не думала, что делает что-то важное, но на самом деле, она, словно эдакий клей, помогала собирать людей в одном месте. А это, в силу текущих событий, было самым настоящим чудом.