Разделённые. Книга вторая

      С тех пор, как Эйприл и Кейси оказались в убежище черепах, прошло несколько дней. Люди стойко и терпеливо сносили все сложности подземной жизни. Только один раз Эйприл попросилась на поверхность. Микеланджело и Леонардо сопровождали её. Девушка с наслаждением дышала холодным ночным воздухом, было видно, как ей не хочется возвращаться обратно во мрак. Но она не сказала ни слова. Не жалуясь и не сожалея, покорно последовала за новыми друзьями. Мутанты не могли не оценить, что, вопреки ожиданиям, помощники не доставляли им никаких хлопот.       Дождавшись удобного момента, Рафаэль и Леонардо уехали на дамбу, чтобы издалека изучить и объект, и местность. Другого способа произвести разведку не было: Эйприл и Кейси разыскивали солдаты клана, а отправляться втроём, бросив людей без защиты, казалось рискованным. Кроме того, братья не без умысла оставили дома именно Майка. Подсознательно каждый из них подталкивал брата к Эйприл, видя, что отношения между ними складываются. Вот и сейчас, пока угнанная тонированная машина неслась по пустой дороге, разговор между мутантами свернул с рабочего на личное.       — Как думаешь, между ними что-нибудь возникнет? — спросил Леонардо, неотрывно глядя в темноту.       Спросил задумчиво, но так, что Раф сразу понял — ниндзя сомневается. И на это у него были личные причины. С одной стороны, если бы на его глазах у солдата и журналистки закрутился роман, это могло бы означать, что и у него самого есть шанс. С другой — Лео всегда был реалистом, понимая, что и физиология, и психика будут ставить миллион и тысячу препонов этим отношениям. Камиллу он видел несколько минут, мертвой, и поэтому все рассказы Майки — сколько тот посчитал нужным рассказать — казались мутанту или вымышленными, или сильно приукрашенными.       — Я не гадалка, — хмыкнул Рафаэль, покосившись на брата. — Не знаю. Может быть. Майк умеет быть обаятельным, когда хочет. Видишь же, они частенько сидят в гостиной, как воробушки на ветке, читают какие-то бумажки. И Эйприл не шарахается от него, как от чумного.       — Этого мало, — показалось, что в голосе ниндзя прозвучала досада. — Между дружбой и отношениями громадная пропасть. Эйприл с ним просто интересно — поболтать, похихикать, что-то обсудить. Но и только.       — С этого очень часто начинаются хорошие, прочные отношения. С дружбы.       Рафаэль почувствовал, как в душе всколыхнулась ярость. Он прекрасно знал, к чему все эти фразы, к чему домыслы и предположения. Леонардо, что бы он там ни говорил, не успокоился. Он думал о Карай и, кажется, прикидывал, каковы его возможности. Да, он ничего не обещал Рафаэлю, не говорил, что выкинет японку из головы. Но хулиган был уверен, что на это у брата и так, без разговоров, хватит ума.       Мутант понял, что резко испортившееся настроение сейчас сорвёт им всю разведку. Он вывернул руль, сворачивая на обочину, и затормозил так резко, что Леонардо швырнуло вперёд, на приборную доску. Ремень безопасности больно впился мутанту в не защищённую панцирем кожу. Ахнув, ниндзя обернулся.       — Что случилось?!       Рафаэль повернул ключ, заглушая двигатель. Выключил фары. И в темноте обернулся, опершись рукой о руль. Глаза его, сощуренные, мерцали во мраке. И Леонардо, уже успевший достаточно хорошо узнать брата, только вздохнул.       — Ты всё ещё надеешься приударить за Карай?       Леонардо слабо улыбнулся.       — Последнее, на что я надеюсь, так это как раз «приударить» за ней. Послушай, Раф, я понимаю, что тебе кажется дикостью — то, что я думаю и чувствую на этот счет. Но… может быть, это отец заставляет её совершать ужасные поступки? Если ей показать другой мир, возможно… возможно, она стала бы другой.       Рафаэль молча смотрел на ниндзя. А потом неожиданно покачал головой.       — И откуда ты такой взялся, ума не приложу? Как это ты не берёшь футклановцев за руку и не ставишь в угол, чтобы перевоспитать?..       «Да откуда же ты такой взялся, святая наивность?»       Фраза, сказанная Донателло в самолёте, всплыла в памяти, заставив Леонардо страдальчески сморщиться. Может быть, братья правы, и он действительно фантастически наивен? Может быть… может быть, он просто глуп? В мире, в котором мутант застрял, слова и истины мастера Йоши не действовали, не работали, не существовали. Тут было больше жестокости, больше страха, куда больше смятения и боли. И даже шанса на любовь никому не давалось. Вот и сейчас Рафаэль смотрел на него — нет, не с презрением, но с каким-то невыразимым сожалением. Так смотрят на пробившийся сквозь асфальт цветок, который все равно рано или поздно уничтожит город. Раф и рад был бы сохранить брата таким — тонко чувствующим природу мироздания. Но знал, что не защитит, ничем не сможет помочь. Рано или поздно Лео столкнется с действительностью. И она его раздавит, если только синоби не успеет измениться.       — Тебе со мной сложно, — пробормотал ниндзя, отворачиваясь. — Я знаю. Я… я даже завидую тебе. Иногда мне хочется стать таким, как ты, а у меня уже не получается. Вроде бы ты тоже бываешь наивен, но все равно ты… ты куда сильнее меня.       — Я?! — Рафаэль взглянул на него с горечью. — Это не сила, брат, это просто чуть больше опыта. Ты уходил на задание в мир, выполнял его и возвращался в своё лесное царство. А я убивал в миру и возвращался в мир же. Как и Майк. Как и Дон. Поэтому мы куда более испорченные ребята, чем ты. И гордиться этим точно не нужно, никому из нас. А ты… Ох, Лео, я, честно признаться… — Рафаэль откинулся на спинку. Запрокинул голову, закрыл глаза. И как будто через силу, но чётко и внятно произнёс: — Я очень за тебя боюсь. Ты попытаешься её переубедить. Поставишь ей другую щеку, плечо, панцирь. Ты дашь ей себя убить, лишь бы она поняла, что стоит не на той стороне. И я ничего не смогу с этим сделать, не могу я тебя постоянно опекать, чтобы в нужный момент спасти. Видишь ли… У меня никогда никого не было. И за эти несколько недель я вдруг обрел — всё. Ты, Майк — вы стали мне по-настоящему дороги. Я жестоко расправлюсь с любым, кто причинит вам вред. Но здесь ты даже не даёшь мне возможности тебе помочь, ты сам суёшь голову в пасть крокодила, надеясь, что он не сомкнёт челюсти. Сомкнёт, Лео, — Раф, повернувшись, пристально взглянул на брата. — Сомкнёт.       — Сдаться проще всего, — отозвался Леонардо негромко. — Я ещё даже не попытался, а ты уже призываешь меня именно к этому. Сдаться.       — Я знаю, что подарю тебе на день рождения. Медаль за упёртость. Если ты до него, конечно, доживёшь, — хмыкнул хулиган, но нервно, обречённо. Понимая, что разговоры ничего не дадут. И неожиданно фыркнул: — И ты хочешь, чтобы я не следил за ней?! Да я теперь глаз с неё не спущу!       — То, что должно случиться, случится, даже если ты будешь находиться рядом с ней неотлучно, — философски заметил синоби. И снова улыбнулся: — Перестань думать об этом. Я не дам ей себя убить. Обещаю. Даже если для этого мне придется убить её. Помни, что я, в первую очередь, ниндзя, и долг для меня значит очень много. Но в остальном я буду пытаться убедить Карай при случае. Может быть, у меня что-нибудь получится.       — Донателло ты тоже убеждал. Убеждал-убеждал, а он нас кинул и смылся. Как я и говорил, он жив и прекрасно себя чувствует. Ты сам имел счастье в этом убедиться.       — Если ты правильно меня понял, Донни под колпаком у Шреддера.       — Ай, это меньшее из неудобств, — отмахнулся Рафаэль, снова заводя машину. Оставаться дольше было бессмысленно. Всё равно Леонардо оказалось невозможно переубедить. Выезжая на дорогу, заметил: — Донателло прекрасно чувствует себя в строгом ошейнике, по его собственному выражению. А кто там дёргает за поводок, ему без разницы. Слушай, давай не будем о нём, а то меня крыть начинает. Так бы и грохнул урода.       Леонардо спрятал улыбку и отвернулся к окну. Он был уверен, что любой может однажды изменить свои мысли. И даже Рафаэль.       Остановившись в небольшой роще, братья вышли из машины. Ниндзя обернулся. Посмотрел на Рафа внимательно, оценивающе. Как будто сомневался, стоит ли вообще снова с ним заговаривать. Или уже не дёргать, закончить то, что начали, осмотреться на местности и молча возвратиться назад. Если бы хулиган в лучших традициях что-нибудь изобразил (выразительно изогнул надбровные дуги, состроил какую-нибудь — любую — гримасу), мутант бы промолчал. Или сказал что-то, не имеющее никакого отношения к делу. Но Рафаэль был странно, непривычно собран, точно разговор, который откровенно его беспокоил, настроил черепаха на серьёзный лад. И Леонардо проговорил:       — Как ты считаешь, мы должны произвести только разведку?       — Так и знал, — Раф неожиданно весело усмехнулся.       — О чем ты? — синоби сощурился, ожидая.       — Я так и знал, что ты не случайно оставил Майка нянчится с ребятами. Ты хочешь, чтобы он и дальше их опекал. Пока мы с тобой будем геройски соваться в пекло. Одного пока не понял, о ком ты больше заботишься: о них или о нашем брате? Или, может быть, ты кому-то из них здорово не доверяешь? Ну тогда не Майку точно!       — Я доверяю, — спокойно отозвался Леонардо. — Но ещё стараюсь думать на пару шагов вперёд. Что будет, если нас всех убьют, когда мы нападем на сооружения на дамбе? Эйприл и Кейси — их смерть станет просто вопросом времени. Клан Фут легко до них доберётся, их некому будет защитить.       — Да их и сейчас особо некому защитить, — хмыкнул хулиган, натягивая маску и проверяя, работает ли прибор ночного видения. — Или ты думаешь, что мы втроём — такая великая сила? Брось, Лео. Если мы не покончим с Карай и Шреддером, то нашей милой журналистке и отчаянному копу не жить. Нет у нас других вариантов. Возвращаясь к нашему разговору: перетаскивай её на сторону добра (слова прозвучали так язвительно, что Лео сморщился) как можно быстрее. Раз уж решил. Времени у тебя не так много.       — Идём.       Леонардо решительно зашагал по краю рощи, не выходя на открытое пространство и не стремясь оторваться от Рафаэля. Хотя впервые за долгое время брат был ему неприятен настолько, что ниндзя с удовольствием скрылся бы от него в ночной темноте. Но он не мог позволить себе такой роскоши, как одиночество, потому что понимал: Раф ни в чем не виноват. Он говорил правду. Грубо, прямо, в глаза, но — правду. Леонардо действительно немного сошёл с ума, считая, что куноити удастся переманить. Именно переманить, потому что «образумить» здесь не существовало. И Лео впервые за долгое время сам себе задал вопрос: а он бы свернул с Пути? И честно ответил.       Нет.       Так уж вышло, они — редкие по своей ценности и уникальности воины, он и Карай. Воины не по воспитанию, а по убеждению. Воины по духу. И у них не может быть одной стороны, по крайней мере, в этой жизни. Черепах злился, и злость эта распространялась и на Рафа в том числе: потому что именно его разговоры выступили катализатором этой честности. Это его фразы расколотили все иллюзии вдребезги. Всё, что оставалось Лео — мечтать. Даже когда у него будет возможность спасти её жизнь и умереть самому, он никогда этого не сделает. Потому что у него есть цель, есть семья, есть выбранная однажды дорога. Даже когда его катана пронзит её тело, и он в одночасье станет самым несчастным существом на свете, рука не дрогнет. Прямо сейчас, шагая по холодной земле, Лео осознавал, что ждёт его и Карай. Однажды он её убьет.       …Вечер прошел более чем напряженно. К ниндзя было не подойти. Он не грубил, не ругался, не злился. Но веяло от него почти физически ощутимым раздражением, и остальные не рисковали соваться мутанту под руку. Достаточно было того, что на пару замечаний Рафаэля он ответил достаточно жёстко. Вопреки ожиданиям, хулиган не взбунтовался, не окрысился. Даже спорить не стал, только молча покивал. На удивлённый взгляд Микеланджело как-то неопределённо мотнул головой. Леонардо подробнейше изложил результаты разведки, разрисовал на фрагменте топографической съёмки, как именно расположены здания и объекты, где находится охрана, мимо которой ночным визитёрам удалось-таки проскользнуть. Расписал все свои мысли по поводу будущей операции. Суть её был проста: взорвать основной административный корпус, где, по расчётам мутантов, находились учёные, предварительно выгнав оттуда людей. Ороку Саки и Карай надлежит сдать властям. Раф пошутил, что операцию стоит назвать «Реставрация», потому что после неё Шреддеру придётся отстраивать всё заново, оправдываясь перед правительством и потратив куда больше средств.       Это — то, что было озвучено для Эйприл и Кейси. Между собой мутанты знали, что учёных спасти вряд ли удастся или удастся, но, может быть, не всех. А Шреддер и его дочь будут убиты вместе с большинством футклановцев. Иначе война не закончится никогда. Черепахи будут вынуждены то и дело сгонять японца с места, разрушая его планы. А если их однажды не станет, то у Ороку Саки будут полностью развязаны руки. Об этом рассказывать людям мутанты, конечно, не собирались. С них достаточно и того, что слишком много знают о них.       Майки, наблюдавший за синоби весь вечер, задумчиво покусывал губу. Но спрашивать ничего не стал. Только когда Рафаэль попытался запереться в ванной комнате, чтобы основательно выкупаться после ночной вылазки, вошёл следом. Закрыл за собой дверь и вывернул кран, открывая воду на полный напор. Заглушая звуки предстоящего разговора. Рафаэль удивлённо наблюдал за происходящим, потом неожиданно опасно ухмыльнулся. Рванулся к Микеланджело, прижав его панцирем к стене, выставил руку, отрезая путь и не давая увернуться. Прошептал:       — Так и знал, что однажды ты захочешь вместе принять душ!       — Дурак, — спокойно сообщил Майки, но не удержался, усмехнулся тоже. Хулиган улыбнулся, отступая и неторопливо снимая с себя форму.       — Чё хотел?       Микеланджело присел на край ванны и внимательно посмотрел на брата:       — Что с Лео?       — Рискну предположить, что у него внезапно лопнули иллюзии. Как большой мыльный пузырь. Не скажу, что меня это радует — по факту. Но радует, что он наконец-то остался без своих замечательных розовых очочков. Это может однажды сберечь его шкуру и панцирь.       — Ты объяснишь мне полностью, что с ним происходит? Я догадываюсь, но в общих чертах. Всё-таки у меня в тот вечер в городской ратуше тоже был в ухе наушник. И я не совсем идиот, — Майки хмыкнул.       — Так если не идиот, зачем спрашиваешь? Подвинься.       Раф, не обращая внимания на брата и едва не свалив его в ванну, полез купаться. Отвернулся, и Микеланджело вынужден был отойти, опершись спиной о каменную кладку. Задумчиво глядя куда-то мимо Рафа, уточнил:       — Он это что, серьёзно?       — Как оказалось. Я надеялся, что он не рассматривает Карай в качестве партнёрши на совместную старость. Но, как видишь, ошибся. Нравятся нашему брату альфа-самки, ничего не поделаешь.       — Может быть, подсунуть ему Эйприл? — вслух размышлял мутант.       На эту фразу Рафаэль обернулся и удивлённо уставился на него.       — Я даже не знаю, что в этой фразе поразило меня больше. То, что ты предлагаешь ему её «подсунуть» — куда? В постель в ночнушке? Или то, что это предложил именно ты.       — А что не так? — Майки неожиданно усмехнулся. Прямо посмотрел брату в глаза. Вздохнул и терпеливо, как ребёнку, разъяснил: — Слушай, Раф, я же уже тебе говорил. У меня нет каких-то видов на неё, по крайней мере, сейчас. Я волочусь за Эйп просто потому, что больше заняться всё равно нечем. Она хорошенькая, согласен, но если её присутствие рядом с моим братом спасет ему жизнь и успокоит душу — ты что, думаешь, я буду продолжать за ней ухаживать?       — То есть все твои взгляды, твои шашни-машни — это просто от скуки? И ты готов предложить её Лео, как… какой-нибудь кусок торта? Так вот запросто? Не считаясь с тем, что она — живой вообще-то человек и, кажется, льнёт к тебе, как кошка? — Рафаэль забыл смыть мыльную пену. Так и стоял, опустив руку с душевой лейкой и глядя на Майка. То ли восхищался, то ли злился, то ли просто обалдел от информации — понять было сложно. Солдат это сканирование спокойно выдержал и едва заметно пожал плечами.       — Скажи ещё, что я должен был подумать о Кейси, который из-за меня теряет свою женщину.       — Да ты знаешь, было бы неплохо! — заметил хулиган.       — Ещё о ком мне поразмышлять на досуге? — Майк склонил голову к плечу.       Рафаэль вдруг понял, что не хочет продолжать этот театр абсурда. Ни при каких обстоятельствах. Он за сегодня выслушал и понял слишком много, настолько, что ему хватит информации как минимум на год. Пусть в этом сумасшедшем доме творится что угодно. Пусть они все тут женятся, разводятся, крутят друг с другом романы… С него хватит. Он, в конце концов, просто силовик, просто солдат. У которого есть две задачи: разобраться со Шреддером и помочь этому человечеству (хотя, на взгляд мутанта, далеко не все заслуживают помощи). А потом поехать и начистить рыло Донателло за то, что он — малодушный козёл. Но и всё, дальше по обстоятельствам. Последнее, что его интересовало — как и с кем будут его братья, в любом контексте, хоть в приличном, хоть в развратном. Хулиган, не осознавая, что делает, махнул лейкой на дверь, заливая пол.       — Уйти отсюда, ради Бога!       Микеланджело улыбнулся, опустив голову. Направился к двери, но уже взявшись за ручку, неожиданно обернулся. И Рафаэль подавился готовым сорваться с губ ругательством. Столько тоски и боли было в глазах брата, что он просто не смог на него вызвериться. А Микеланджело произнёс:       — Я люблю тебя и Лео. Тебя, Раф, и Лео. А больше мне любить некого. Мне никто и не нужен. Так что да, я сволочь, но что поделаешь. Не я придумал этот мир.       Когда он вышел, мутант тяжело облокотился о стену, закрыв глаза. Глубоко вздохнул. Понять бы, когда его судьба свернула на эти рельсы, и что-нибудь с этим сделать…       За время недолгого сна с Леонардо произошла очередная метаморфоза. Он вышел к завтраку таким, каким Раф и Майки увидели его впервые, тогда, во Франции. Спокойным, рассудительным, сдержанным, закрытым. Правда, даже без тени былого смущения и какого-то наивного изумления от каждого взгляда и слова. Дождавшись, пока со стола уберут посуду, ниндзя принёс топографическую съёмку, от руки набросанный план территории вокруг дамбы. Собрав всех, коротко, ясно изложил:       — Мероприятие опасное. Каждый из вас должен понять, что он играет в нём определённую роль. И во что бы то ни стало должен отработать свою часть задания до конца. У каждого подразумевается только два варианта: остаться в живых и возвратиться сюда или погибнуть. Вы должны отчетливо понимать, что каждое ваше действие будет иметь последствия. Для вас или для кого-то из партнёров — не важно. Пришли на свою точку раньше — подставились. Пощадили врага — возможно, от его руки умрёт кто-то из своих. Помедлили — сорвали чей-то этап. Это понятно?       Эйприл и Кейси обменялись быстрыми, изумлёнными взглядами. Для них перемена в Леонардо была заметна и разительна. С чем она связана, ребята, конечно, не догадывались, спрашивать не решились. Даже лёгкая в общении с Лео Эйприл. В ответ на его вопрос молча кивнули. Синоби перевёл взгляд на Майки, тот криво ухмыльнулся, показывая, что он и так всегда знал правила и готов к ним. Ниндзя уставился на Рафаэля. Тот молча, неотрывно смотрел на Лео.       — Есть вопросы?       — Всё предельно ясно, — отзывался хулиган.       — Тогда будь добр реагировать.       Фраза прозвучала мягко, вежливо, но Рафаэль сощурился, ощущая весь скрывающийся за ней яростный контекст. Снова на хулигана накатило тяжелое осознание того, что он ничего не может сделать, ничем не поможет. У него не было никакого желания ссориться, ставить Лео на место или снова лезть ему в голову и в душу, чтобы натоптать там своими берцами. И так уже наследил — дальше некуда. Поэтому мутант согласно кивнул и перевёл взгляд на карту. Про себя слабо улыбнулся: ниндзя был опасен и непреклонен. Когда хотел. Это внушало не только уважение, но и невольные опасения.       — Далее, — Леонардо взял в руки карандаш. — Наша задача — попасть вот в это здание. Корпус, в котором находится лаборатория. Заходить будем с трёх сторон, чтобы хотя бы у одного оставалась возможность войти внутрь. Майк, ты попадешь на территорию с юго-запада, там ещё ведутся строительные работы, а прямо возле забора организовано хранение строительных материалов, тебе будет где укрыться. Рафаэль, возьмёшь на себя северо-восток. У тебя неплохая позиция, но только первые метров семьдесят, там, где стоят хозяйственные корпуса. Потом придется перебежать по открытой территории. Но у тебя с этим проблем возникнуть не должно. Я правильно понимаю?       И снова Леонардо холодно взглянул на брата. У Рафаэля аж зубы заныли от досады. Да что ж такое-то! Только всё было хорошо! И на тебе!       — Да.       — Отлично. Я проникну на территорию через центральные ворота. Отвлеку синоби на себя. Действовать буду скрытно — сколько позволит ситуация. Но потом мне всё равно придётся рассекретиться, и тогда будет сложно. На этот случай ты, Кейси, устроишь диверсию на противоположном конце территории, у самой дамбы. Взорвёшь её. Войдешь на территорию вместе с Рафом, он тебя прикроет, но встретиться с врагами тоже придётся. Будешь отстреливаться, другого выхода нет. После взрыва ты сразу уходишь на безопасное расстояние и ждёшь нас в машине. Мы найдём какой-нибудь подходящий фургон для этой операции.       Далее, Эйприл. У нас не так много технических возможностей, но нам с тобой необходимо что-нибудь сообразить. Во-первых, тебе придётся отсюда координировать все наши действия. Во-вторых, у каждого из нас на форме будет установлена камера. Всё, что будет отснято, тебе нужно будет смонтировать и выложить в интернет. Естественно, с другого устройства, чтобы невозможно было отследить ID номер и вычислить тебя. И, в-третьих. Если никто из нас не вернется, тебе нужно заранее продумать, что ты будешь делать дальше.       — Ничего себе поворот! — девушка сморщилась, глядя на ниндзя. — Слушайте, давайте придумаем другой план! Такой, где все вернутся домой!..       — Такого плана нет, — спокойно прервал её Леонардо. — Мы идём не на ярмарку и не на распродажу в центральный супермаркет, откуда можно просто взять и уйти. Наша конечная цель — Шреддер и уничтожение лаборатории. Пока Ороку Саки находится в загородном доме, у нас есть возможность убрать все его наработки. Но нас всего четверо. Если вы ждёте от меня ободряющей речи, то я не оправдаю ваших ожиданий. Мне нечем вас ободрить. Единственное, чем хороша операция, так это внезапностью. Нас считают погибшими и не ждут, что мы нападём. В этом наш шанс на удачу. А потом разобраться с самим японцем. Поэтому вопрос остаётся открытым. Тебе придётся или скрываться здесь, или покинуть город как можно быстрее. До начала нашего мероприятия ещё два дня. Обдумай этот вопрос.       — Хо… хорошо, — она на секунду замялась. А потом твёрдо, уверенно ответила: — Я поняла.       — Прекрасно, — мутант кивнул. Обернулся к братьям. — Теперь нужно будет пополнить арсенал. У нас не такие большие запасы, а лезть на дамбу с двумя катанами я совершенно не готов. Не тот случай.       Микеланджело неожиданно открыто усмехнулся. Солдату не нужно было быть телепатом, чтобы понять: не для себя Лео пополнял арсенал. Он-то как раз будет сражаться только собственным оружием. А вот они… Но мутант ничего не сказал и только пояснил:       — Представил, как мы грабим оружейный магазин.       — Нет, — Рафаэль тоже не сводил взгляда с Леонардо. — Есть другой вариант. Расчехлим какую-нибудь банду в Бруклине. Заодно и потренируемся перед серьёзным заданием.       Ниндзя в секунду всё понял. Раф надеется, что кого-то ранят. Раф надеется, что что-то пойдет не так. Если нужно, он и сам подставится под удар. И тогда операция сорвётся, потому что ниндзя не рискнёт отпустить Кейси на дамбу без прикрытия. За время этой паузы настроения Леонардо поулягутся, а мысли придут в привычный светлый порядок. Но синоби чувствовал, что медлить нельзя. Обстоятельства складывались благополучно, Шреддер был далеко. А ещё… ещё ниндзя действительно боялся растерять решимость, которую собирал по крупицам, понимая, что ему придется лицом к лицу столкнуться с Карай.       — Майк, найди подходящий магазин. Завтра ночью решим вопрос с арсеналом. Эйприл, идем, ещё раз посмотришь, что осталось от оборудования Донателло. Подумаем, что можно сделать.       Кейси отправился с журналисткой и мутантом. Рафаэль и Микеланджело стояли над картами и планами, как два изваяния. Солдат как-то диковато улыбался своим мыслям, а потом неожиданно пробормотал:       — Он сошёл с ума. Это же самоубийство…       — Не совсем, — Рафаэль уселся за стол, машинально взяв в руки карандаш. Посмотрел на брата. — Он просто прётся на погребальный костер. А нас тащит с собой, как наложниц, скот и рабов. Кто ты — выбирай сам. Я, чур, раб, — и он слабо усмехнулся.       Майки рассмеялся.       — Незавидная роль досталась Кейси, потому что я остановлюсь на скоте… Но кроме шуток, что ты думаешь по этому поводу? Может быть, свяжем Лео и накачаем валерьянкой, чтобы не дурил?       — В целом, план неплох. Но было бы нас хотя бы десять-двадцать душ на всё про всё… Единственное, что может нас спасти, как по мне, так это — внезапность нападения. А в остальном… я бы сказал что-то пафосное вроде «Да поможет нам Бог!» Но в данный момент не хочу шутить на эту тему. Потому что только Он, пожалуй, и может спасти наши шкуры. Или какое-нибудь невероятно счастливое стечение обстоятельств.