Разделённые. Книга вторая

      — Мы можем поговорить? Спокойно поговорить, а не как обычно?       Рафаэль обернулся. В первое мгновение даже не смог скрыть удивления. Но потом быстро сориентировался; взгляд стал равнодушным, а губы изогнулись в презрительной усмешке. Джонс эту перемену немедленно заметил, но не отреагировал. Ершиться не стал, язвить — тоже. Присел на какую-то старую жестяную бочку (они с Рафаэлем прятались в темноте за грудой сваленного металлолома, ожидая приказа Лео выдвигаться). Скрытые за высокой стеной непереработанного металла, могли не опасаться быть замеченными. Со стороны дамбы их скрывал мусор, а появись кто рядом, союзники увидели бы его первыми. Раф проверял оружие, на всякий случай отстегнул ремешок, удерживающий рукоять ножа на голени. Мало ли, вдруг придётся быстро вооружаться для рукопашного боя. И фраза Кейси застала его врасплох.       — Те чё, дома разговоров не хватило? — уточнил хулиган. — Тут, знаешь ли, не самое подходящее место и время.       — Напротив. Дома постоянно вмешивается Эйприл. Говорит, что у тебя детские травмы и вообще жизнь тяжёлая. И чтобы я к тебе не лез.       — Надо же, какая проницательная девочка! — хмыкнул Раф. Помолчал. — Вообще знаешь, Кейси, в каждой паре один — умный, а второй — красивый. Вот ты даже на мой вкус настоящий красавчик. Довольствуйся этим и — слушайся Эйприл. Не лезь!       — Ты ненавидишь меня или в принципе людей терпеть не можешь? Если второе, то всё ясно. Если первое, то у меня вопрос: какого хрена?! — Кейси спрыгнул с бочки, подойдя, толкнул Рафаэля в плечо.       Мутант даже не пошатнулся, сверху вниз глядя на полицейского и борясь с искушением: унизить. Поставить на место. Двинуть ему сейчас по башке так, чтобы провалялся на мусорной куче до утра. А потом, когда очухается, напомнить, кто тут всем заправляет. Но Раф сдержался. Отступить не отступил, но и сдачи не дал. С внешним спокойствием ждал, когда мужчина перебесится.       — Это комплексы, Джонс, — наконец ядовито произнёс черепах. — Тебе всё время кажется, что на тебя косо смотрят, что тебе чего-то по жизни недодают — каких-то небесных пряников. Что кто-то метит на твоё место и пытается тебя подвинуть. Могу понять. Рядом с тобой — уникальные бойцы, до уровня которых ты никогда не дорастёшь. Но это же не повод кидаться на нас, верно?       — Всё сказал? — полицейский сощурился. — Может быть, комплексы как раз у тебя? Чтобы ставить себя выше других, нужно обладать просто колоссальным списком!       — Неа, это не комплексы, — Рафаэль усмехнулся и поправил патронташ, чтобы не мешал. — Это понимание, кто чего стоит. Ты вот хороший парень, молодец, спас Эйприл, спасёшь ещё не раз — уверен, представится такая возможность. Но ты всё время озабочен собственной судьбой. Великое тебе не по плечу . Ты всегда будешь плестись где-то в хвосте, жалуясь и скуля. Тебе никогда не представляются шансы, у тебя никогда не бывает возможностей. Ты всё ждешь какого-то волшебного случая, а его нет и нет. И ты вроде при делах, но постоянно — не у дел! Я презираю таких ребят, как ты. Случая не бывает в принципе, Кейси. Удачи как таковой, на ровном месте, просто не может случиться. Все эти замечательные события каждый готовит и формирует сам — отвагой, трудом, действием. А ты вместо того, чтобы готовить почву для удачи, бастуешь. Сидишь на жопе слишком ровно и воешь. Это же проще всего. Только шума много, а толку мало. Под лежачий камень хрен не затолкнёшь , ясно тебе? А ты пытаешься. И плачешь, когда больно и не получается, — Раф ухмыльнулся.       — То есть ты считаешь, что в своей неудавшейся карьере я один виноват, целиком и полностью? И за это ты меня презираешь? — Джонс смотрел на мутанта странно, не то с обидой, не то… Не то осознавая, что хулиган совершенно прав.       — Так а кто ещё, брат? — неожиданно искренне засмеялся черепах.       Рафаэль знал, что она была бы крайне возмущена его поведением и словами. Это Михалыч считал самым лучшим способом воспитания обломать первую попавшуюся дубину о хребет новобранца. Неважно, в физическом или в моральном плане. И Раф был с ним полностью солидарен. Но она учила его другому. Может быть, именно благодаря её вере хулиган и стал тем, кем он стал. Отчаянно-смелым, несдержанным, сильным, башковитым, иногда по-змеиному хитрым и беспрецедентно удачливым. Но сам как «воспитатель» так и не состоялся. Сторонился новеньких. Никогда никого не наставлял, не учил, не натаскивал по доброй воле. А если давали команду, пользовался коротким простым способом Михалыча, памятуя, что слюнтяям и нытикам в рядах спецотрядов не место. И сейчас не собирался себе изменять. Если бы не то, что услышал.       — На твоём месте я бы здорово дёргался, — тихо, без угрозы, произнес Джонс. Он не смирился, не расклеился, не размяк. Не давил на жалость. Просто констатировал факт.       Рафаэль нахмурился, напрягся, внимательно взглянув на него.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Рядом с тобой бесполезный, неуверенный в своих силах человек. Практически кабинетная крыса с минимальными навыками боя и подплинтусной самооценкой. Это была очень вдохновляющая речь накануне сражения, спасибо тебе. Так что, возможно, вам придется самим взрывать дамбу. Не исключаю, что меня вынесут в первые десять минут. Но это уже твоя проблема, — и он неожиданно мрачно усмехнулся. Раф, хоть и нехотя, повторил его усмешку. — Вся беда в том, что ты стопроцентно прав. Но мне потребуется время, чтобы это не просто понять, но ещё и принять. Хотя это и очевидно. Если, конечно, мы сегодня останемся в живых.       Рафаэль помолчал, внимательно глядя на мужчину. Тот неуловимо менялся, и хулиган знал, что значат эти перемены. Джонс жил абы как, можно сказать, спустя рукава. Но умереть собирался достойно. И не хотел разменивать оставшиеся несколько минут просто так. Это стоило как минимум поощрить. Хулиган не верил, что они (особенно коп) выберутся целыми и невредимыми из сегодняшней потасовки. Не верил, что они вообще выберутся. Но стоило поставить маленькую засечку на будущее. Так, на какой-нибудь — тот самый! — волшебный случай. И он уже без внутреннего сопротивления протянул Джонсу руку.       Леонардо не мог понять, почему собственный внутренний голос вдруг стал так узнаваем и превратился в голос Рафаэля. Пока ниндзя медленно пробирался в темноте вдоль забора, этот невидимый внутренний Раф твердил (дословно), что происходит какая-то херня. Сам хулиган молчал, выполняя свою работу. И он, и Микеланджело, и Джонс. Леонардо иногда казалось, что у него сломался прибор связи — остальные члены команды не просто не издавали ни одного звука, казалось, что они даже не дышали. Вокруг царила морозная, стылая тишина. Ни шороха шагов по гравийным насыпным дорожкам, ни возможной переклички охраны (обычной охраны, разумеется, а не синоби). Казалось, что дамба вымерла, снова стала пуста и необитаема, как до покупки Шреддером. Хотя горели охранные фонари-кобры, в лабораторном корпусе светились несколько высоких, от перекрытия до перекрытия, витражных окон. Леонардо всей кожей чувствовал, что что-то происходит, несмотря на абсолютные неподвижность и беззвучие. Он оглядывался, но за ним никто не следил, к нему не подкрадывались неясные тени, на него никто не собирался нападать. Сомнений не оставалось: путь был открыт, дамба больше не охранялась. Операцию пришлось сместить на день, но всё равно — прошло всего девяносто шесть часов, а место было не узнать. Лео понимал: не хватает только транспаранта «Добро пожаловать! Это — ловушка!» Но все равно ещё надеялся — что, может быть, людей Шреддера кто-то спугнул.       — Какого дьявола?! — в эфир ворвался напряженный шёпот Микеланджело.       — Сам о том же думаю, — немедленно отреагировал Рафаэль. — Лео, у тебя тоже пусто?       — Да. Не расслабляетесь!       — Да какие там расслабления, — фыркнул Майки. — У меня даже хвост судорогой сводит на нервах. Какая-то ерунда, парни. Мне кажется… кажется, надо убираться!       — Всем сохранять позиции! — рыкнул ниндзя. — Это наш шанс! Возможно, единственный! Раф, Кейси с тобой?       — Нет, я проиграл его в карты, — хмыкнул хулиган.       — Раф!       — Да со мной, куда ему деться! Подай голос, виджиланте ! Слышишь, босс беспокоится!       — Я тут, Лео, тут, — отозвался Кейси; было слышно, что он улыбается на слова Рафаэля.       Леонардо мельком подумал, что Раф и Кейси наверняка о чем-то разговаривали. У них было минут сорок до начала операции, когда ещё связь только проверялась, а микрофоны почти всё время были отключены. И странно, но ниндзя показалось, что слова Рафа прозвучали с меньшим презрением, чем обычно.       — Уходи, — коротко скомандовал синоби. — Здесь пусто. Мы справимся сами.       — В смысле — уходи?! — раздался взволнованный голос Эйприл. Всё это время, помня о необходимости хранить тишину в эфире, она молчала. Сидела дома, в оборудованном для неё на кухне штабе, и на мониторе ноутбука наблюдала за тем, что творилось вокруг команды. Её с самого начала била нервная дрожь, потому что она понимала (хоть и старалась об этом не думать): если кого-то убьют, она узнает об этом первой. И должна будет сообщить остальным. Но хуже всего — увидит смерть глазами убитого, и это будет кто-то из близких. Кто-то из её друзей. — Лео, пожалуйста! Вы останетесь втроём! Мне не нравится то, что там происходит! Вернее — не происходит…       — Прекрати паниковать, — голос синоби прозвучал строго. — Повторяю, здесь никого нет. Кейси, отходи к фургону и жди нас там. Мы проверим корпус, если лаборатория на месте, уничтожим её. Эйп, отключи Джонса от общей сетки — наушник и микрофон. Захочет что-то сказать — передаст через тебя.       — Наше мнение тебя не интересует? — раздался насмешливый голос Микеланджело. — Или с некоторых пор есть твоё и неправильное?       — Мы, кажется, договорились: без дискуссий.       — Кажется, мы договаривались, что всё будет по плану! — огрызнулся Рафаэль.       Кейси молчал, и Леонардо догадался, что каким-то фантастическим образом между его вспыльчивым братцем и копом установились если не дружеские, то вполне себе добрососедские отношения. Как будто они друг другу улыбались, но пока ещё через забор.       — Всё уже не по плану, — из последних сил сохраняя спокойствие, отозвался Лео. — Тебе следовало бы стать более мобильным в своём мышлении! Ты видишь, что происходит всё не так, как планировали, значит, план нужно менять! Или мы сейчас все отсюда уходим и упускаем возможность, которой больше не представится!       — Что-то это какая-то паршивая возможность… — проворчал Микеланджело.       — Не ссорьтесь. Не сейчас. Я возвращаюсь в фургон, — коротко бросил Джонс и отключился от общего эфира.       Рафаэль обернулся и взглянул на него. Тут же щелкнул микрофоном, выключая его — Лео со всем своим здравомыслием откровенно раздражал. Кейси слабо улыбнулся, сделал руками успокаивающий жест. Хулиган усмехнулся. А коп направился к забору вокруг территории, который оба так успешно преодолели несколько минут назад.       — Кейси, это ничего не значит, — произнес Рафаэль негромко. Джонс услышал. На ходу обернулся и насмешливо бросил:       — Ну да, я просто не успел удобрить почву для прорастания удачи! Кстати — удачи, Раф!       Хулиган глубоко, прерывисто вздохнул. И щёлкнул микрофоном. Молча последовал к точке встречи — перед главным входом в корпус, которые мутанты считали лабораторным. Разговаривать с Леонардо по рации не было никакого желания. Он хотел посмотреть ему в глаза и уточнить, что за цирк синоби устроил. На взгляд солдата, ситуация не стала легче. Она усугубилась неизвестностью. И отпускать Кейси было куда как глупо. Они теряли боевую единицу в и без того смехотворно крошечном отряде. Какого?.. Нет, Раф не станет забивать эфир. Он спросит Лео, когда увидит. Благо, осталось метров триста свободного поля, которое перебежать — и можно будет поговорить. Может, в бою, может, под пулями. Но всё лучше, чем эта звенящая тишиной ночь.       Но Рафаэль ничего сказать не успел. Не встретив никаких препятствий, черепахи оказались перед входной группой. Однако хулиган немного припозднился, и Майк уже выговаривал ниндзя. Тот не спорил. Замерев, слушал. То ли брата, то ли — звуки вокруг, с него сталось бы пропустить все слова напарников мимо ушей. Синоби только обернулся к подоспевшему Рафаэлю. И хулиган заметил, что глаза его блестели нехорошим, тревожным блеском.       — Мне не нравится то, что происходит. Всё может пойти не так, как мы ожидали. Кейси убьют, это будет неоправданная жертва. Мы должны попытаться справиться сами.       — Он не ребёнок! — вступился за копа Рафаэль.       — Согласен. Но и здесь не детский сад! — отозвался Лео четко.       Обернулся на дверь и с силой распахнул её.       Оправдались самые худшие опасения. Внутри горел свет, но снова — та же пугающая, неприятная тишина. Чистота и тишина. Ни одного человечка в длинном коридоре, ни охраны на посту — никого. Леонардо медленно ступил в здание и тихо произнес:       — Будьте наготове. Дальше работаем по плану. Если всё пройдет хорошо, дамбу взорвём потом, вместе.       — Да замолчи уже и шагай, руководитель, — буркнул Рафаэль.       Мутанты шли по коридорам медленно, осторожно открывая двери кабинетов. Те поддавались легко, как будто каждую из них забыли запереть. Никаких следов того, что люди покидали здание в спешке, не было. В кабинетах царил порядок: стояла выключенная офисная техника, бумаги были аккуратно разложены. Леонардо не хотел признавать, что происходящее слишком сильно напоминало ему визит в транспортную компанию Ороку Саки. И чувствовал, что не всё ладно. Интуиция подсказывала, что они в большей опасности, чем раньше. Но всё, что мутант видел, уверяло его в обратном. Снова ни звука, ни движения. Потолки не навесные — открытые, даже не оштукатуренные бетонные плиты. Не спрятаться. Поднимаясь по широкой металлической лестнице на второй этаж, он все старался обмануть собственное шестое чувство и упорно повторял себе, что всё в полном порядке.       Этажом выше располагались огромные открытые пространства за стеклянными перегородками. Такое же планировочное решение было и в Лиссабоне: крупные по площади «аквариумы», каждый из которых предназначался для своих экспериментов. Все они пустовали, и только в одном блоке, в самом конце горел свет. Там явно кто-то был. Леонардо мельком окинул взглядом пустующие стеклянные отсеки. В одном из них в террариумах томились земноводные и рептилии. В других копошились белые мышки. На мгновение промелькнула мысль, что и они когда-то точно так же сидели в маленьких стеклянных ящиках, ожидая своей участи… Но ниндзя от этой лишней мысли немедленно отмахнулся. Не сейчас.       Мутанты двигались по узкому коридору бесшумно и ещё издалека услышали два голоса. Один — холодный, жёсткий, приглушенный, очевидно, маской. И второй, как будто оправдывающийся в чем-то и явно напуганный.       — Señor, no entiendo lo que quiere de mí. No es mi trabajo!       — Да мне плевать, чья. Понимаешь по-английски — тогда делай, что сказали. Принеси мне образец!       — Está en otra sala. ¡No tengo acceso!       — Значит, я разобью дверь твоей головой, — прорычал первый. — Показывай, где помещение!       — Señor, por favor… ¡y no hice nada! ¡No sé nada!       Леонардо медленно, осторожно выглянул из-за угла. Матовое стекло боковых перегородок мешало ему рассмотреть, что происходит, пришлось на свой страх и риск высунуться из узкого коридора.       В таком же, как и прочие, рабочем отсеке за столом сидел невысокий мулат. Он вжался в спинку рабочего кресла и с откровенным ужасом смотрел на возвышавшуюся над ним фигуру. Стоявший был одет в чёрный плотный комбинезон, и Леонардо не составило труда мгновенно его узнать. Слишком характерной была одежда. Но ниндзя точно окаменел. К этому он оказался не готов. Стоя неподвижно, глядя на опередившего их, Лео только сглотнул. Неожиданно получил тычок в бок, обернулся. Рафаэль сделал «большие глаза» — мол, чего остановился? А ниндзя не знал, что делать. Можно было ухватить Рафаэля за форму и заставить тоже высунуться из коридора. Но Леонардо понятия не имел, какие последствия будет иметь это действие. Был и второй путь, по которому синоби и пошел бы, приказав братьям оставаться на месте. Но в отсеке события развивались. Чёрная фигура размахнулась и наотмашь ударила мулата. Тот скатился со стула и так и остался лежать на полу. Солдат обернулся и сердито рыкнул:       — Мозгляк!       Рафаэль вдруг весь обратился в слух. Он как-то вытянулся, напрягся; глаза стали бессмысленными. Хулиган больше ничего не видел и не хотел замечать. Ему нужно было только ещё раз услышать этот голос, который и без того казался до боли знакомым. Но военный, как назло, молчал. Леонардо понял, что из всех возможных вариантов Раф выберет единственный. И вцепился в брата обеими руками.       — Стой на месте!       — Пусти!       Рафаэль вывернулся из захвата, но ниндзя оказался проворнее. Он точно вырос из-под земли перед хулиганом. Но тот с силой толкнул его плечом, и оба вылетели из своего укрытия в коридор. Микеланджело попытался ухватить Леонардо, чтобы удержать, но только оторвал шлёвку от куртки. А Раф, не глядя больше на брата, остановился напротив фигуры в комбинезоне. Тяжело вздохнув, Леонардо выпрямился, прекратив бесполезную борьбу. Обернулся. И тихо, вкрадчиво попросил:       — Пожалуйста, только не здесь и не сейчас…       Микеланджело выглянул из-за угла. Он не видел, кто именно беседовал с лаборантом, а теперь изумленно присвистнул. Его тоже не обманули ни новая форма, ни шлем, скрывавший лицо. Солдат криво усмехнулся и произнес:       — Ты?..       Фигура застыла, точно не веря, что перед ней — три мутанта. А потом медленно, как-то робко и неуклюже стянула шлем. Ещё несколько долгих, бесконечно долгих мгновений взволнованный карий взгляд перебегал с одного черепаха на другого. Донателло как-то странно, судорожно вздохнул, чуть не подавившись воздухом.       — Лео?! — учёный отступил от ниндзя, как от привидения.       — Что… Что происходит? Кто это? — раздался у каждого в наушнике тихий, испуганный голосок Эйприл. Ей никто не ответил.       Рафаэль секунду осознавал происходящее. Но и эта секунда показалась ему невероятно долгой. Не тратя время на возгласы и удивлённые вздохи, он выступил вперёд, коротко замахнулся и сильно, страшно ударил учёного в челюсть. Ахнув, Донателло отлетел к стене; одной рукой закрывал лицо, пальцы другой беспомощно скребли штукатурку. Медленно, словно нехотя, он съехал на пол, но Рафаэля это не остановило. Подлетев к предателю, хулиган ногой ударил его в пластрон. Микеланджело и Леонардо видели, что здесь и речи не идет ни о технике боя, ни о каких-то законах и правилах. У Рафа просто сорвало все якоря. Глаза, сощуренные, злобные, быстро и привычно выискивали бреши в защите; удары сыпались на учёного градом, попадая в незащищённые места. Плечи, живот, снова лицо, опять живот… Тот скрутился на полу, прижимая руки к груди и даже не пытаясь ответить, закрыться или хотя бы подняться. Да это ему вряд ли бы удалось.       Оправившись от первого удивления, ниндзя, а за ним и солдат кинулись оттаскивать Рафа от забившегося в угол Донателло. Тот пытался продышаться, откашливаясь, отплёвываясь кровавой слюной и выставив вперед раскрытую ладонь. Как будто это могло его спасти от лютого, безудержного гнева Рафаэля.       — Тише! Тише-тише-тише! — Леонардо обхватил брата за плечи, прижимая к себе, пытаясь хоть как-то утишись бушующую ярость. Получил ощутимый удар кулаком в боковые пластины, заставивший его вздрогнуть: хулиган в захлестнувшем его гневе перестал контролировать происходящее. В ухо синоби полился непрерывный поток отборной брани. Как будто то, что Рафаэля лишили возможности избивать Донателло, немедленно развязало ему язык.       — Сука такая!.. Выродок, у тебя ещё хватило совести припереться обратно?! Пусти меня, Лео…       — Да ты же так его убьешь! — воскликнул синоби, прилагая все силы, чтобы сдержать здоровяка. Ему казалось, что он обнимает какой-то жуткий огнедышащий поезд, который вот-вот сомнет и его самого, и учёного. Хотелось, чтобы Донателло исчез, хотя бы на время, тогда Рафа, может быть, удалось бы успокоить.       — Я к этому и стремлюсь!       — Это не выход! Раф, пожалуйста!..       — Четвёртый лишний! — рявкнул мутант.       — Раф! Прекрати его лупить! — Микеланджело всем своим весом кинулся на панцирь брата, оттягивая его назад. — Я хочу узнать, как он сюда попал и зачем!       — Сначала… я его грохну… — задыхаясь, прорычал хулиган, с силой расталкивая черепах. — А потом устроим… спиритический сеанс! И ты всё у этого говнюка… спросишь!       — Дай… Дай мне сказать! — воскликнул Донателло, с трудом поднимаясь на ноги. Руки он по-прежнему прижимал к куртке на груди. Леонардо смутно подумал, что жест достаточно странный. По крайней мере, не характерный для учёного. — Я… я вам не враг!       — Так и напишу на твоём надгробии! — рявкнул Рафаэль и с удвоенной силой начал прорываться к нему.       Но внезапно что-то произошло. Раф вдруг коротко вскрикнул, вскинул руку, елозя по затылку. И Леонардо ощутил, как слабеет его напор. Вот хулиган рванулся ещё раз, повернул голову. Встретился взглядом с Лео, и ниндзя с ужасом увидел, как золотистые глаза брата стекленеют. А потом хулиган зажмурился и тяжело рухнул на пол. Синоби не смог его удержать; мутант упал, увлекая за собой и Майки. Тот легко откатился в сторону, тут же поднялся на ноги и кинулся к здоровяку.       — Его что, инсульт разби… ай!       Майки ахнул, прижал ладонь к шее, защищенной только тканью его излюбленной, извечной балаклавы. Посмотрел на пальцы, словно ожидал что-нибудь на них увидеть. Поморщился, тряхнул головой, как будто отгоняя что-то. Пошатнулся. Леонардо только и успел подставить ему плечо, но брат сполз на пол и замер.       — Беги! — успел крикнуть Донателло. Отвернулся, сделал один решительный шаг по направлению к окнам, видимо, собираясь прыгать. Но вдруг запрокинулся; нелепо взметнулись руки. Сделал ещё один шаг, шаткий, как-то нелепо, враскачку. И с грохотом ломая мебель, повалился навзничь, оставшись лежать среди обломков рабочего стола.       — Лео! Лео, что происходит?! — отчаянно вскрикнул Эйприл.       Хотел бы он понимать, что, чёрт возьми, происходит!       Леонардо обернулся. Прямо перед ним — только руку протяни — возникла прекрасная юная японка. С собранными в гладкий узел волосами, одетая в форму клана Фут, с ниндзято в заплечных ножнах. Все это Леонардо успел увидеть в один коротенький миг. А в следующий рядом с Карай появился ещё один воин с короткой трубкой фукибари , и что-то вонзилось мутанту под подбородок. Он вскинул руку, но не обнаружил смертоносной иглы — видимо, она полностью вошла под кожу. Коротко вздохнув, сделал отчаянную попытку отступить к витражу. Но тело словно сковало; руки и ноги налились свинцовой тяжестью. В глазах помутилось, комната точно разломалась на две части, а потом рухнула во мрак.