Разделённые. Книга вторая

      Рафаэль медленно пробирался в темноте, бесшумный и стремительный, как призрак. Не шуршала одежда. Не шелестела по гладким плитам территории обувь. Все навыки, натренированные годами, пригодились ему в эту ночь.       Перемещаясь в тени зданий, оборудования и техники, Раф чутко прислушивался, внимательно оглядывался по сторонам. Территория, которая казалась на первый взгляд совершенно пустой, была очень хорошо охраняема солдатами клана Фут. Помогли советы Леонардо: хулиган точно знал, куда смотреть и на что обращать внимание. Раньше он даже со своим чутьём и зоркими глазами не уловил бы едва заметного движения, когда футклановцы осторожно осматривали порученные им участки. Но Леонардо подробно объяснил братьям, как двигаются синоби, как мыслят и какие перед ними чаще всего стоят задачи. И Рафаэль вдруг увидел их так отчетливо, как будто они вдруг превратились из невидимок в обычных солдат.       Хулиган знал, что у него нет права на ошибку, чтобы остальные не оказались в опасности. Но вместе с напряжением ощущал что-то вроде тихого ликования. Кто бы что ни говорил, но опасность, предвкушение драки и какое-то реальное действие были ему роднее, чем скучные дни лежания на диване под присмотром Донателло и Стокмана. Во время боя не было лишних мыслей, беспокоящих воспоминаний, метаний, сомнений. Когда доходило до дела, он просто выполнял то, что было на него возложено, решал текущие задачи и не размышлял, что будет дальше — абстрактно дальше, через энное количество лет.       Впервые за долгое время Рафаэль чувствовал себя даже не сносно — хорошо. И не собирался упускать момент. Занял удобную позицию за сложенными штабелями пустых строительных паллетов. Опустившись на одно колено, отстегнул на ремне пряжку, удерживающую ракетницу. Выставил её под нужным углом. Примерился. Рванул вытяжной шнур. Выпустил. В небе полыхнуло багрянцем, и хулиган проводил взглядом яркий всполох.       Началось.       Мимо паллет скользнули две стремительные тени, ища, откуда была выпущена ракета. Рафаэль медленно отступил обратно, туда, откуда пришёл. Он не пытался нахрапом прорваться вперёд. В кои-то веки послушался Лео. Тот предупредил: если лезть на рожон, будет очень тяжело справиться с футклановцами. Не поможет даже усовершенствованная Стокманом броня и природный панцирь. Опытные синоби измотают противника, а потом убьют. Или убьют сразу, если не хватит навыка им противостоять. Поэтому Рафу и остальным нужно было скрываться от них как можно дольше.       — Защитные решётки опущены и заблокированы, — через какие-то полминуты раздался в наушнике напряжённый голос Бакстера. — Возможен ручной вывод. Они им воспользуются, так что, Донателло, эта задача остаётся на вас.       — Принято. Затворы опущены. Есть ручной ввод. Я займусь, — когда Донателло нервничал, у него появлялась манера едва уловимо растягивать гласные и сокращать предложения. От этого казалось, что никто и ничто не способно вывести мутанта из состояния аристократической неспешности и невозмутимости. Но братья уже хорошо знали, что это не так.       — Устройство подъёма и опускания затворов заблокированы, — Стокман продолжал отключать оборудование дамбы. — Это основная система, ребята. Всё остальное нужно обесточить и заблокировать вручную. Донателло уже выдвинулся к вам, встречайте. Идёт блокировка охранных система. Ещё… — он глянул на мониторы, показывающие объём выполненной программой операции: — Пара минут — и все двери будут для вас открыты!       — Спасибо, док! Готовлю заряд, — Кейси на секунду включил микрофон и тут же снова затих. Голос его звучал тихо, но чётко. Видимо, полицейский подозревал, что рядом кто-то есть.       Возник неясный шум, треск, хлопки. Микрофон подключил ещё кто-то из находящихся на территории дамбы. Рафаэль догадался, что это Микеланджело — несколько мгновений назад, почти сразу после старта ракетницы, слева громыхнуло: брат отрабатывал свою часть плана по отвлечению клана Фут. Там занимался пожар; небо освещалось красно-жёлтыми всполохами.       — Левое крыло взорвано. Но у меня гости, — оповестил остальных Майки. — Дон, сюда не суйся. Раф, было бы неплохо, если бы ты мне немного помог!       — Ты всё-таки не смог остаться незамеченным! — рыкнул Донателло в микрофон. Было понятно, что мутант бежит — голос срывался на выдохах. Оказалось странно слышать откровенный упрёк в адрес Майки, да ещё по такому предсказуемому в данных обстоятельствах поводу. — Амбиции не позволили?       — Эйприл, закрой ушки, — неожиданно мягко попросил Микеланджело и тут же сердито гавкнул в микрофон: — Слышишь, Донни, ты — мудак! Захлопни пасть и отключи освещение на территории! Я тут как на ладони!       — Я иду. Джонс, держи позиции, — Рафаэль коротко ответил и тут же кинулся в противоположную сторону.       — Принял, — так же ёмко отозвался Кейси.       Слышно было, как ещё грохотала после закрытия затворок сходящая вниз вода. Рафаэль старался не отвлекаться на гул, оглядывался, пытаясь расслышать, нет ли рядом врагов. Ни он, ни братья, похоже, не предусмотрели, как сильно будет сбивать шум воды. Двигаясь в тени от зданий, избегая открытых освещённых территорий, Раф стремительно приближался к зареву. И уже слышал, как на гул воды накладывается ничуть не менее грозный гул большого огня. Когда внезапно погасло всё наружное освещение, хулиган про себя поблагодарил Донателло. Это значительно облегчало передвижение. Больше не скрываясь и не выбирая наиболее затенённую дорогу, Рафаэль стремглав кинулся на помощь брату. Подоспел как раз в нужный момент.       Микеланджело был окружён полукольцом врагов. Отступать было некуда — позади полыхали хозяйственные постройки и занималось крыло корпуса. Подсвеченный со спины огненным заревом, военный сжимал в руках нож и серп кусаригамы. Цепь не размотал, она тяжёлыми оборотами охватывала его руку. Но Рафаэль, присутствовавший на всех тренировках, знал, что это ненадёжная позиция; видимо, Майки выхватил оружие только для самозащиты, а не по стратегическому плану. Хулиган быстро подмечал мелкие детали, выстраивая картину. Выбитый из рук автомат валялся в стороне — брату не дали отстреливаться. По лицу Микеланджело, напитывая чёрную маску, текла кровь — ударили, пытались оглушить. Ткань куртки на руках распорота; поблескивают, отражая пожарище, металлические нарукавники— военного резали по предплечьям, чтобы лишить возможности защищаться и атаковать. Хорошо, что Бакстер успел изготовить для них пластинчатые защитные накладки, гибкие и удобные для боя.       Рафаэлю очень хотелось эпично появится и раскидать противников, применив саи и опробовав их в настоящем, масштабном сражении. Понять, правильно ли он усвоил все уроки, которые давали мастер Йоши и Леонардо. Рассказать брату, как легко он справился с настоящими синоби их же национальным оружием. Но Раф понимал, что не время и не место. Поэтому, замерев, вскинул автомат и выпустил длинную, меткую очередь. Не прошло и нескольких секунд, как Майки остался один. Поверженные солдаты клана лежали перед ним. Кто-то пытался скрыться, чтобы напасть на хулигана, но не успел. Рафаэль некстати вспомнил однажды произнесённые Леонардо слова: «Клан Фут — очень ценный резерв. Жаль, что мы оказались не на одной стороне. Такие навыки очень печально терять…» Им не хватило для того, чтобы скрыться, совсем немного. И если уж Рафаэль, всего только полгода тёршийся рядом с Лео, смог подкрасться незамеченным, то что говорить о тех, кто лежал на холодных плитах перед братьями?       — Ты вовремя, — Микеланджело рукавом куртки утёр лицо, уходя в тень.       Рафаэль приблизился, пальцами аккуратно придержал брата за подбородок, осматривая. Ничего серьёзного, глубокая царапина, рассёкшая кожу чуть выше виска. Достал из нагрудного кармана пластырь, припасённый как раз для такого случая. Приподняв маску, стянул пластырем края раны, чтобы кровь не заливала брату глаза. Внимательно взглянул на него.       — Всё в порядке? Как они тебя засекли?       — Ты нормальный? Думаешь, меня в этом зареве было плохо видно? — Майки сердито прищурился. Он был непривычно нервозен, и Рафаэль только смутно удивился этому новому явлению. Кажется, брат не ожидал, что ситуация с самого начала примет нешуточные обороты и, чего уж там, выйдет за все предполагаемые рамки. До сих пор черепахам удавалось более-менее удерживать ситуацию под контролем, а здесь Майки сразу попал в окружение. Если бы не вовремя появившийся Рафаэль, неизвестно, чем бы закончился для него первый раунд.       — Пойдём. Нужно прикрыть Кейси. У него-то шансов выбраться отсюда ещё меньше, чем у нас.       — Заткни свои позитивные глубокомысленные мотивационные высказывания себе под панцирь! — огрызнулся Микеланджело и трусцой побежал к центральной площадке всей территории, туда, где полагалось прятаться Джонсу в ожидании черепах.       Рафаэль тихо засмеялся и поспешил следом.       — А чё ты распсиховался, я не пойму? Не ожидал, что настолько быстро тебе хвост подпалят?       Майки остановился так резко, что Рафаэль едва не налетел на него. Обернулся. И за гневом Раф явственно различил растерянность. Растерянность, которую брат отчаянно пытался скрыть. Хулиган не испытал ни жалости, ни сочувствия. Только спокойное осознание. Но всё равно как-то отстранённо, как всегда во время боя. Он знал, что Майку и не нужно сейчас ничего говорить, чтобы успокоить — он придёт в себя сам. Зато потом им обоим будет, что обсудить.       — Я был уверен, что Лео, как всегда, сгущает краски! Что он намеренно нас пугает, чтобы просто не расслаблялись! Откуда я знал, что здесь всё настолько хреново?!       — Ну, пока что всё обошлось относительно благополучно. И — да, теперь ты знаешь, что Лео не просто истеричная курица, которая опасается за всех нас. Хотя странно то, что ты понял это с таким опозданием. Тебе полегчало от этого знания? Если нет, давай-ка это, по-быстрому собирайся с мозгами — и вперёд. Пока Кейси не покрошили без нашей поддержки, — Рафаэль несильно хлопнул брата по плечу, боялся попасть по свежим ранам.       Майки кивнул, но как-то равнодушно, всё ещё погружённый в свои неприятные мысли. Никто не обещал, что будет просто. Никто не гарантировал, что они вернутся живыми. Никто не давал им никаких авансов. Но Микеланджело почему-то всё равно рассчитывал на лёгкий успех. Возможно, потому, что до этого несколько лет все его победы были относительно легки. Раф мог позволить ему побыть наедине с собой несколько секунд. А потом уверенно зашагал в темноту. Слышал, как брат глубоко вздохнул. И последовал за ним.       — Сенсей, — Леонардо позвал учителя, остановившись у входа в узкий технический коридор. Прищурился, стараясь понять, почувствовать, услышать каждой клеточкой тела беззвучный зов собственной интуиции. Стоит ли идти туда? Лео сильно сомневался. Никого, кроме персонала или синоби клана он бы не встретил. А ведь у него была конкретная цель. Не хотелось терять время. — Мне кажется, сейчас нам не стоит разделяться. Может быть, когда будет более удобный переход, где я мог бы встретить Карай или Шреддера. Но не здесь. Это всего-навсего технические отсеки.       — Не забывай, Леонардо, что Карай отвечает как раз за техническую часть происходящего. Именно ей Ороку Саки поручил наблюдать за работой учёных. И ей же, скорее всего, доверит полный контроль над дамбой. Полагаю, что её как раз ты и можешь встретить в рабочих зонах, — Йоши внимательно взглянул на ученика.       Боится? Нет. Ни на лице, ни в глазах нет и тени страха. Сомневается? Тоже нет. Накануне учитель и ученик долго беседовали, и Йоши знал, что все свои сомнения Леонардо спрятал в сердце так глубоко, что при желании и сам не сразу о них вспомнит. Что тогда его беспокоило? Неудача? Бесплодные поиски? Да, возможно.       — Хорошо, сенсей. Тогда встретимся в зале в секторе D, как решили изначально, — Леонардо на секунду задумался, снова вспоминая карту, которую все участники вылазки очень внимательно изучали. Помедлил. Йоши мягко кивнул, разрешая высказаться. И Лео непривычно торопливо, сбивчиво произнёс: — Мастер, я не смею ослушаться вашего приказа. Тем более, что план рационален и продуман. Но я опасаюсь неверного шага. Своего неверного шага, понимаете? Вдруг я зря потрачу время, блуждая в технических коридорах, а вы подвергнитесь нападению и отца, и дочери? Или с ними будет отряд клана Фут, что ещё хуже. А я буду далеко и не смогу помочь. Понимаете, мои братья… Да, я к ним очень привязан, я люблю и ценю их, они — моя семья. Но я… я не могу потерять вас, сенсей! Да ещё потерять так глупо! — он с мольбой глядел на учителя.       Хамато Йоши на секунду показалось, что он перенёсся во времени куда-то далеко-далеко назад. В то прошлое, когда он был всем сердцем привязан к своему лучшему ученику. В то время, когда он боялся потерять Шреддера, шустрого, дерзкого с «чужими» и вместе с тем почтительного к «своим» мальчика. Чувства Леонардо гулким эхом отразились в душе мастера. Он знал, что такое страх потери любимого существа. И однажды поддался этому страху, оставив Шреддеру жизнь. Результат не заставил себя ждать: они снова должны встретиться, чтобы один уничтожил другого. В этом была какая-то безнадёжность и неотвратимость. Йоши знал: если он сейчас поддастся настроениям Лео, их общая беда пойдёт на новый круг. Это не было интуитивным предчувствием, которого мастер мог бы послушаться. Это был совершенно иррациональный чувственный порыв ученика.       Сенсей спокойно посмотрел на Леонардо, и тот замер. Во взгляде мастера мутант разглядел горечь, но лицо выражало уверенность в принятом решении.       — Я не буду говорить, что понимаю тебя. Хотя это действительно так. Но ты должен знать, что сейчас не время для страха. От того, помедлишь ты или будешь действовать, зависит не только твоя и моя жизни. Ты упомянул братьев. Есть ещё друзья: Бакстер, Кейси и Эйприл. Если мы начнём бояться друг за друга вместо того, чтобы действовать, толка будет мало. И помни: у каждого своя судьба. Что бы ты ни делал, тебе не дано изменить её. Не стоит бесплодно и бесполезно вмешиваться в чужой Путь, Леонардо. А то, что по своему ты идёшь с достоинством и честью, можешь не сомневаться. Если что-то случится с каждым из нас, в этом не будет твоей вины. А теперь ступай. Мы задержались.       Последней фразы Лео уже было не нужно. Он поклонился мастеру и поспешил в коридор, не оглядываясь и больше не тратя слов. Сенсей был прав, Лео снова слишком много брал на себя. Ему не дано было влиять на происходящее, не дано было изменить будущее. Как бы мутант не мечтал сохранить всех тех, кого успел полюбить, это было не в его силах.       Спеша по извилистым переходам в самое сердце здания, синоби старался успокоить свои мысли. Они метались, мешали сосредоточиться, лепили в памяти образы и ситуации, которые случились с мутантом в последние месяцы. Он видел перед собой лица Рафаэля, Микеланджело и Донателло, их первую встречу в Париже, когда они понятия не имели, чем всё закончится для каждого из них. Вспоминал Кейси и Эйприл, готовящих на кухне маленького домика праздничный ужин. Вспоминал себя, только идущего к мастеру в старый храм после проваленной миссии, смущённого увиденным под распоротой формой панцирем Рафаэля. Себя, ещё не подозревающего, как сильно изменится его жизнь. И за этими сменяющимися картинками Леонардо никак не мог достигнуть покоя и душевного равновесия. О главном, о том, что беспокоило его сейчас куда больше, чем собственная гибель, старался не думать вовсе. Карай. Встреча с Карай. Это была его задача, и Леонардо всей душой желал выполнить её хорошо. Это была его задача, и Леонардо только и мечтал не встретиться с девушкой, заранее предвкушая исход.       Очередной коридор заканчивался небольшим круглым залом, двери из которого расходились в несколько отсеков. Лео уже успел испытать облегчение: это была последняя развилка. Согласно плану, он должен был свернуть в первый слева проход и уже оттуда двигаться навстречу мастеру Йоши. По дороге находились несколько крупных хозяйственных помещений и складов. И там Карай делать было нечего. Получается, что Леонардо избежал сражения с ней и уже готов был присоединиться к сенсею, чтобы больше не покидать его. Если даже потом ему придётся биться с девушкой, рядом будет учитель. Одно его присутствие не даст мутанту малодушно отступить перед ней не позволит проявить неуместное сострадание. Не позволит томительному, нежному чувству первой сильной любви взять верх над разумом. Мутант почувствовал, как против воли расслабляются пальцы, сжатые всё это время в кулаки.       Ему везло. Ему несказанно везло!       Лео уже сворачивал в нужный коридор, ускоряя шаг, когда в спину ему долетел голос. Голос, заставивший его замереть. Показалось, что душа скорчилась в болезненной, внезапной судороге — так горячо, так больно стало где-то глубоко в груди. Сердце забилось, как после спринта, стремительно и гулко.       — Леонардо.       Синоби медленно, очень медленно обернулся на зов. Вот так быстро и внезапно закончилось отмеренное ему везение. Исподлобья глянул на Карай. Она стояла у противоположного выхода, но хорошая акустика зала позволяла мутанту отлично её слышать. Девушка больше не походила на пустоголовую, хотя и очень красивую куклу. Она, словно змея кожу, сбросила образ девочки-пустышки. И теперь перед ним стоял враг. Воин. Серьёзный противник.       Карай, видимо, не соблазнилась доспехом, который носил её отец. Она не изменила традициям. Более современный синоби-сёдзёку наподобие того, какой носил Лео, скрывал её точёное тело. Лео оценил, что ткань, из которой сшиты уваги и игабакама , плотная и, видимо, прочная. Тэкко и асимаки сменили металлические накладки. Судя по блеску, из того же металла, который разработал Бакстер. Дзукин был сброшен, маска опущена, открывая её лицо. Карай не скрывалась, она хотела, чтобы Лео её увидел. Мутант понимал, что это с её стороны — первый опрометчивый шаг. На его маске была закреплена камера, и к Эйприл сейчас летела информация о том, что происходит с каждым из них. Карай засветилась, ей теперь, что бы не случилось дальше, не выкрутиться.       — Вот ты и пожаловал в гости, — девушка едва заметно улыбнулась. — Надеюсь, для того чтобы остаться в клане?       — Боюсь, что разочарую тебя, — отозвался Леонардо глухо. Не спеша вытащил из ножен катаны. Слушал, как хищно шипит обнажаемый металл, и искал в этом звуке душевного покоя. Если сейчас он поддастся чувствам, то проиграет. Переживания делают его слабым, податливым, нерасторопным, невнимательным. Они — мимолётный, и завтра любовь может исчезнуть так же легко, как возникла. Всё скоротечно и всё не стоит внимания. А этот звук — металла о ножны — он обещает победу и безопасность. Он обещает жизнь не только Лео, но и его семье, его учителю, его друзьям. Это — важно. А чувства — нет.       — Значит, решил отправиться на тот свет за своими братьями, — Карай без сожаления отстегнула поясные ножны, обнажила катану . Бросила ножны на пол и удобно перехватил меч.       Леонардо едва не поддался первому порыву — оживить микрофон и вызвать всех по очереди. Проверить, в порядке ли они. Услышать голоса Донателло, Рафаэля, Микеланджело. Но потом понял, что это может быть чревато последствиями. Возможно, Карай не подозревает об их присутствии на дамбе, и тогда Лео их выдаст. Возможно, братья в безопасности, и ей нужно понять, можно ли до них добраться. А если действительно кто-то из них уже мёртв, то это знание сейчас только помешает Лео сосредоточиться на сражении. И мутант в ответ на её слова качнул головой. Где-то в памяти вспыхнул и тут же погас насмешливый образ Рафаэля. Тот бы не полез за словом в карман. И Лео неосознанно криво ухмыльнулся:       — Я бы предпочёл, чтобы ты передала им привет.       Карай коротко вскрикнула и кинулась на Леонардо. Он сделал навстречу несколько быстрых шагов, занимая себе место для манёвра. Когда японка подпрыгнула, выведя катану так, чтобы вонзить её в плечо мутанта, он быстро уклонился, отступив. Выставил лезвие меча, ловя на него удар. Сильные выпады обрушились настоящим градом, но синоби не дал себе запаниковать. Ловко и так же стремительно он блокировал каждое нападение, уже не отступая, медленно тесня Карай к стене. Она подпрыгнула снова, лёгкая и быстрая, как кобра, ударила ногой, заставляя Лео отклониться. Следом, не дав мутанту принять устойчивую стойку, горизонтально атаковала катаной. Лео вынужден был уклониться снова. Ещё два удара в диагональ — она не давала ему занять удобное для нападения положение. Леонардо принял эту игру. Вписался в её незавершённое движение и сам нанёс стремительный косой удар. Карай увернулась и потеряла инициативу. Движение сверху оказалось неудачным: мутант легко поймал её клинок на лезвие. Но не оправдал ожиданий. Чувствовал по силе давления, что девушка ждёт продолжения движения — вверх. Лео не стал её отталкивать и неожиданно увёл своё оружие в пол. Карай на секунду по инерции дёрнулась вперёд. Не церемонясь, Леонардо с силой ударил её по лицу, отшвырнув от себя. Она отшатнулась назад, прижав ладонь ко рту и носу; по пальцам побежала кровь. Лео внутренне содрогнулся, но резко, грубо одёрнул себя: это ещё не конец.       — Мы можем обо всём поговорить! — произнёс он как можно спокойнее, сдерживая дыхание — Карай явно умела изматывать противника.       — Время разговоров прошло! — она ещё отступала, через плечо глядя на него.       Леонардо задумчиво качнул головой как скажешь. Примерился и пошёл на неё. Катану, которую удерживал тупой стороной лезвия на своём плече, перехватил удобнее за рукоять. Двигался спокойно, размеренно, больше никуда не торопясь. Ему незачем было спешить и совершать необдуманные поступки: он овладел собой. И в прыжке со всей силы нанёс удар сверху. Карай поймала атаку на катану, поднырнула под руки Лео, уходя от столкновения. Но он не дал, не отпустил. Теперь уже ей пришлось крутиться веретеном, отражая один мощный удар за другим. Превосходство в силе значение сейчас не имело — только навыки и только техника обеспечили бы победу одному из них. А ещё спокойствие и предельная концентрация. Леонардо атаковал намеренно неудобно, опустив клинок вниз, и Карай пришлось вывернуть руки, чтобы отразить нападение. Лео попытался свалить её, ударив согнутой ногой, метя в тело металлическим наколенником. Но Карай успел поставить блок, своим коленом больно припечатав Леонардо по внутренней стороне бедра. Снова мутант попробовал достать её ступнёй в шею или голову — куда придётся. Но Карай пригнулась, пропустила приём. А когда выпрямилась, синоби уже не промахнулся — ударил в лицо закованным в налокотник локтем. Карай вскрикнула и повалилась на пол.       Лео, воспользовавшись моментом, спрятал катаны в ножны. Подскочил, ногой отшвырнул в сторону её катану. И, ухватив девушку за шею, рывком поднял с пола, прижал к стене. Быстрым движением поймал руки Карай, сжал, не давая ей дёрнуться. Она тяжело хватала ртом воздух; кровь струилась из носа, из разбитой губы, из рваной раны на скуле. Леонардо с горечью подумал, что навсегда испортил её прелестное лицо… Но для него она останется прекрасна любой.       — Прекрати сопротивляться! Ты делаешь себе только хуже! — прошипел он, склоняясь к её лицу. — Выслушай меня! Если после этого ты захочешь продолжить бой, я отдам тебе оружие. Меня, в отличие от тебя, воспитал учитель, которые знает, что такое честь!       — Не смей… ничего говорить… о моём отце, ты… тварь! — Карай всё ещё пыталась освободиться, извиваясь в его руках каким-то немыслимым усилием.       «Тварь».       Леонардо почувствовал, как всё его тело напряглось от этого слова. Прав был Майки, когда говорил, что люди видят в них только животных, отвратительных, наделённых каким-то подобием разума и от этого опасных. Да и сам Лео — он всегда знал, что нельзя ставить себя на одну доску с людьми. Они были разными. Они по-разному смотрели друга на друга. И Карай, узнай она, как мечтает о ней монстр, прижимавший её к стене… Что бы она сказала тогда? Умерла бы на месте от отвращения, судя по её лицу. Но синоби и сейчас не позволил эмоциям взять верх над разумом. Он собирался поговорить с ней. Она ведь ничего не знала!       — Твой отец, которого ты так защищаешь, убил твою мать! И едва не убил учителя, который не только вырастил и воспитал его, но и заменил ему отца!       — Моя мать предала… свою семью! А учитель… которого ты так любишь… Где же он?.. Он бросил тебя так же… как бросил моего отца! — Карай, задыхаясь от злобы, изо всех сил пыталась освободить руки. Но Леонардо, чуть ослабив хватку на горле, даже и не думал отпускать её.       — От тебя скрыли правду. Тебя воспитывали в ярости на весь мир. Шреддер не потрудился рассказать тебе, как погибли люди, которые создавали нас. Не рассказал, зачем мы — я! — я был создан. Я должен был ознаменовать собой новый век — по его словам. А на самом деле — уничтожать людей, которые по каким-то соображениям были твоему отцу неугодны!       — А разве… ты не делаешь… то же самое? — она ухмыльнулась. И эта ухмылка когда-то красивых, а теперь перекошенных ненавистью окровавленных губ заставила Леонардо вздрогнуть. — Ты служишь тем… кто не имеет на тебя… никаких прав. Но ты… убиваешь для них!.. Для них и ради гайкокудзинов . Ты потерял… свою суть, ты стал… простым наёмником! А отец… хотел, чтобы вы были… божествами.       — Ключевая ошибка людей: они всегда забывают поинтересоваться у богов, будут ли те служить их интересам, — сквозь зубы процедил мутант.       — Если дело… только в этом… — она неожиданно рассмеялась; кровь брызнула Лео на рукав: — То мы с отцом… готовы поклоняться тебе… божество… Хотя ты и являешься всего-то… нашей зверушкой! Отец никогда… не лгал тебе! А вот слова твоего… мастера… насквозь пропитаны ложью!.. Он никогда не озвучивал тебе то, что ты… и так уже давным-давно знаешь. Ты — фигура в чужой игре, Леонардо… Хотя создан был быть… игроком!       Синоби не мог поверить в то, что Рафаэль был прав. Голос брата возник в памяти так ясно, как будто этот разговор состоялся не несколько недель, а всего лишь пару часов назад.       «Я очень за тебя боюсь. Ты попытаешься её переубедить. Поставишь ей другую щеку, плечо, панцирь. Ты дашь ей себя убить, лишь бы она поняла, что стоит не на той стороне. И я ничего не смогу с этим сделать, не могу я тебя постоянно опекать, чтобы в нужный момент спасти. Видишь ли… У меня никогда никого не было. И за эти несколько недель я вдруг обрел — всё. Ты, Майк — вы стали мне по-настоящему дороги. Я жестоко расправлюсь с любым, кто причинит вам вред. Но здесь ты даже не даёшь мне возможности тебе помочь, ты сам суёшь голову в пасть крокодила, надеясь, что он не сомкнёт челюсти. Сомкнёт, Лео. Сомкнёт».       Леонардо опомнился, качнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Вот что ему мешало. Что не давало поверить в искренность Шреддера и Карай. Вот то, что убеждало его в правде мастера Йоши. Что бы не говорил ему учитель, он всегда оставлял выбор за Леонардо. Он никогда не внушал ученику, что тот уникален или как-то отличается от прочих, которые были у сенсея. Но ни разу в жизни, даже сердясь, не посмел назвать мутанта животным и уж тем более оскорбить. Ороку Саки рассказывал черепахам о том, что они должны были стать венцом нового мира — и держал в камере, из которой невозможно было выбраться. Карай уверяла, что Лео может стать «игроком», а сама искренне считала его чуть ли не сбежавшим из дома непослушным питомцем, у которого есть хозяин.       Мутант неожиданно для себя самого весело усмехнулся; глаза японки блеснули яростью.       — Твои слова расходятся с делом. Ты считаешь, что я могу быть вам полезен, что я могу стать рядом с вами на пути в новый мир, но при этом всё-таки пытаешь меня убить? Где логика, а, Карай? — Леонардо медленно убрал руки. Она, точно не веря, ища подвох, сощурилась, наблюдая за каждым его движением. А синоби, не сводя с неё глаз, отошёл в сторону, поднял её катану. Взвесил в руке, ища удобное положение — чтобы рукоять идеально легла в ладонь. Оценил: хорошее оружие. — Но я не хочу, чтобы с делом расходились и мои слова. Я тебе не враг и никогда им не был. Я всегда считал, что женщины более искусны в бою, потому что хитрости вам не занимать. Но сейчас ты не смогла меня перехитрить. Слишком обидные слова сорвались с твоих губ и испортили весь тот мёд, который ты лила мне в уши. Но я отвечаю за то, что говорю. Ни я, ни мои братья, ни Хамато Йоши тебе не угроза и не враги, если ты сама не поднимаешь против нас оружие. То же самое касается и твоего отца. Не было заговора, не было договора, не было нападения на лабораторию девятнадцать лет назад. Твой отец замыслил злое дело; учитель пытался спасти твою мать от гибели. Но он узнал обо всём слишком поздно и не сумел помочь. Ты всегда знала только правду, но никогда не знала истины. А ещё у тебя не было выбора. Сейчас я хочу, чтобы он у тебя был. Обдумай мои слова. А это, — он кивнул на катану, — пока останется у меня.       Леонардо прошёл мимо Карай и зашагал по коридору к месту встречи с Хамато Йоши. Напряжённо прислушивался, не кинулась ли девушка следом, но было тихо. Он не оборачивался из какого-то нелепого упрямства. Раф говорил, что подарит ему за это медаль. Если Лео сегодня выживет, он сам выкует её себе и будет носить на шее до скончания века. Понимал, что рискует, очень рискует! Но хотел показать Карай, что в мире ещё есть доверие и что ему, Леонардо, можно доверять. Показать, что то, что называет правдой её отец — только одна сторона, а есть ещё и вторая. Доказать и убедить её, что он никогда бы не поднял на неё оружие и вступил в бой только потому, что она проявила инициативу. Лео был твёрдо уверен, что она всё поймёт. А, когда всё закончится, покинет дамбу вместе с ними. И тогда Рафаэль увидит, что он заблуждался. И что правильными словами и тем более правильными поступками можно добиться большего, чем грубой силой. Леонардо слышал, что за ним никто не следует. И душа его переполнялась радостью в надежде, что Карай всё поняла.