Любимый враг

Проснувшись утром, Чуя обнаружил, что Осаму уже покинул его квартиру. Не особо переживая по этому поводу, Чуя отправился на кухню и сварил себе кофе, выпив его, Накахара начал собираться на работу, время от времени возвращаясь мыслями к прошлой ночи. Трахать скумбрию оказалось обалденно, Чуе понравилось то, что произошло вчера и он, пожалуй, не прочь был бы это повторить. Воспоминания о сексе с Осаму быстро привели его в состояние возбуждения, и он разозлился сам на себя, пришлось пойти в душ и охладиться под ледяными струями воды, чтобы избавиться от стояка. Быстро одевшись, Накахара отправился на работу, по дороге всё ещё думая о Дазае. Что-то беспокоило его в поведении Осаму, но Чуя не мог понять, что именно. Да, он вёл себя немного странно, хотя они с Дазаем долго не виделись, возможно, он стал просто больше пить за эти четыре года, кто знает? Однако тревожные мысли и нехорошее предчувствие не давали ему покоя. Приехав в порт, Накахара погрузился в работу и на время забыл об Осаму, а потом его вызвал в свой кабинет босс и задал странный вопрос: — Чуя, ты давно видел Дазая? — Э-э-э... — не зная стоит ли говорить правду Огаю, протянул Накахара. — А почему вы спрашиваете, Мори-сан? — Да так, — услышал в ответ Чуя, и босс Портовой Мафии продолжил: — Так ты ответишь? — Я видел его вчера в баре. — Значит он пил... И много? — Много. Я не понимаю, босс, почему вы задаёте мне такие вопросы? Какое это имеет значение? — Может имеет, а может и нет, — задумчиво проговорил Мори, вставая из-за стола и подходя к окну, сцепив руки в замок за спиной. — Чуя-кун, мне нужно, чтобы ты срочно отвёз Дазаю кое-какие документы. Прямо сейчас. — Документы? Что за документы, босс? И почему сейчас, разве Дазай не должен быть в это время на работе? — Не думаю, что он там. Документы нужно доставить ему немедленно. — Ну хорошо, — согласно кивнул Чуя. — Давайте свои документы, босс. Огай подошёл к столу и, порывшись в ящике, вытащил чёрную папку, которую и передал Чуе. — Как только отдашь Дазаю документы, сразу же позвони мне. — Хорошо. Взяв папку, Чуя отправился к Осаму домой, а поднявшись на лифте на нужный этаж, позвонил в дверь, однако ему никто не открыл. Накахара уже собирался было уйти, решив, что Дазая нет дома, как вдруг услышал какой-то слабый звук за дверью, будто что-то упало. Чуя прислушался, но больше ничего не услышал. Решив позвонить Осаму, чтобы спросить где он находится, Чуя достал телефон и набрал номер под названием "Скумбрия". Пошли гудки, а затем Накахара услышал мелодию, доносившуюся из квартиры, но напарник не отвечал. Мафиози снова позвонил в дверь, а затем и по телефону, но ответа он так и не дождался. Чуя задумался над тем, что ему делать дальше. Мобильный Осаму точно находился в квартире, но он не брал трубку. Возможно, Дазай просто забыл телефон дома, а может с ним что-то случилось? Ведь Чуя был уверен, что слышал какой-то звук за дверью, перед тем, как начал звонить Дазаю. Снова услышав слабый шум, доносившийся из квартиры (но на этот раз, он был немного иным), Чуя приложил ухо к двери и отчётливо расслышал, что на пол льётся вода, эспер уже не сомневался, что это ему не показалось. Не долго думая, Накахара положил руку на замок, дверь окутало красным свечением и замок вылетел с внутренней её стороны, о чём возвестил громкий стук, когда он упал на пол. Толкнув дверь, Чуя вошёл в квартиру. Теперь он отчётливо мог слышать, что в ванной на пол действительно льётся вода. Свет в душевой был выключен, хлопнув рукой по выключателю, Чуя открыл дверь и самые худшие его опасения подтвердились. — Дазай, твою мать! — вскричал Накахара, отбрасывая папку, которую дал ему босс, в сторону и вбегая в ванную комнату, быстро перекрывая воду и касаясь рукой шеи детектива, пытаясь прощупать пульс. Осаму полусидя лежал в ванной, наполненной до верха водой красного цвета, которая лилась на пол через край. Пульс у Осаму был, правда слабый, но Чуя всё равно вздохнул с облегчением, бывший напарник был жив, пока что. Вытащив Дазая из ванны, Чуя быстро перенёс его в гостиную и уложил на диван. — Где же аптечка? — вслух произнёс он, снова бросившись в душевую комнату и, открыв шкаф, увидел то, что искал. Схватив аптечку, Накахара кинулся к Осаму и, оторвав довольно длинный кусок бинта принялся бинтовать его правую руку. Порезы на венах были довольно глубокими, и шли они вдоль их линии, а не поперёк, что осложняло дело, так как кровь не желала останавливаться. Даже после того, как Чуя туго забинтовал правую руку Дазая, бинт очень быстро пропитался кровью. Наложив повязку на левую, мафиози понял, что толку от этого будет мало, раны нужно было зашивать. Снова прощупав пульс на шее Осаму, желая удостовериться в том, что он всё ещё жив, Накахара снова вздохнул с облегчением. Пульс был, хоть Дазай и находился в бессознательном состоянии, но сердце его всё ещё билось. — Чёртов суицидник! — ругая Осаму, Чуя обтёр свои руки от крови своим же плащом, который спереди был весь мокрый и, достав мобильник, сбросил плащ и шляпу на пол, после чего набрал номер. Накахара звонил боссу, так как не представлял, что делать в такой ситуации, а когда на том конце ответили, сказал в трубку: — Босс, Дазай пытался покончить с собой. Он вскрыл себе вены и находился в воде, я даже не знаю сколько времени он там пробыл, наверное, большая кровопотеря. Раны глубокие, я сделал перевязку, но кровь не останавливается, бинты пропитались ею за считанные секунды. Дазай без сознания, и я не представляю, что мне делать. — Я так и знал, что он попытается это сделать, — проговорил Мори. — Какого цвета кровь, ярко-красная или тёмная? — Тёмная. — Нужно наложить что-то вроде жгута, ниже раны сантиметра на два. Я сейчас приеду. Чуя, снова взяв бинт, туго перетянул им сначала правую руку Осаму в районе запястья, хорошо, что расположение ран позволяло это сделать, затем левую, и кровотечение стало потихоньку останавливаться. Обтерев Дазая полотенцем и укрыв его одеялом, Чуя присел рядом с ним, глядя на бледное лицо, и задумался о словах босса. Мори Огай сказал, что так и знал, что он попытается это сделать, значит, босс был в курсе чего-то такого, о чём не знал Чуя, и отправил он его к Дазаю не случайно. Поднявшись с дивана, Накахара взял в руки чёрную папку, которая валялась на полу возле ванной комнаты, а открыв её, увидел в ней лишь несколько чистых листов, без каких-либо записей. Пройдя в коридор, Накахара снял свою обувь и зачем-то решил убрать её в шкаф. Открыв дверцу, Чуя заметил в шкафу детские вещи, там висела куртка синего цвета и серое пальто. Судя по цветовой палитре и фасону, одежда принадлежала мальчику, вещи были довольно маленького размера. "Наверное, ребёнку не более четырёх лет", — подумал Чуя. Накахара был шокирован, у Дазая есть сын, к тому-же он живёт с ним? Но где его мать? Чуя не заметил в шкафу женской одежды. Но если у Осаму есть ребёнок, тогда он совсем не понимает этого человека, как можно пытаться покончить с собой в такой ситуации? Накахара прошёл в одну из спален, это оказалась детская. Там были игрушки, а в шкафу на полках лежала аккуратно сложенная мальчиковая одежда. Пройдя в другую спальню, Чуя снова открыл шкаф и осмотрел вещи, которые в нём находились. Там оказалась одежда самого Осаму и никаких женских вещей. Чуя вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, и решил проверить, как там напарник. Снова присев на диван рядом с ним, Накахара прикоснулся к его шее, проверяя пульс. Он был едва ощутим, и Чуе стало страшно за Дазая: он реально мог умереть, просто в любую секунду. — Идиот! Только не вздумай сдохнуть на моих глазах! Иначе я никогда тебе этого не прощу! — Чуя потянулся рукой к голове Осаму, убирая мокрые пряди с его лица, а затем коснулся его лба своим. — Где же босс? Только Чуя это сказал, как входная дверь отворилась, послышались быстрые шаги и в комнату вошёл Мори Огай. Взглянув на Дазая, он, первым делом, направился в ванную, чтобы вымыть руки, а выйдя оттуда, прошёл в гостиную. — Босс, у него пульс еле прощупывается, — проговорил Накахара, вставая с дивана и освобождая место Огаю. Не говоря ни слова, Мори сел рядом с бывшим воспитанником и, открыв свой саквояж, извлёк из него два пузырька с какой-то жидкостью, размотав пропитанный кровью бинт на правой руке, он осмотрел рану. Вздохнув, Огай обработал её по краям жидкостью из одного пузырька, затем из второго и достал из саквояжа хирургическую иглу, нить, пинцет, иглодержатель, ножницы и стерильные перчатки. Надев перчатки и сделав первый прокол иглой на неповреждённой коже, Мори начал зашивать рану, решив не накладывать сосудистый шов, так как в таких условиях, сделать это было непросто, да ещё и без ассистента, и при не очень хорошем освещении. Быстро наложив швы на рану, босс Портовой Мафии снова обработал её жидкостью из пузырьков и забинтовал руку Осаму, после чего снял с неё импровизированный жгут и занялся второй рукой. Зашив рану на левом предплечье и наложив на неё повязку, а так же распустив жгут, Мори извлёк из саквояжа пакет с кровью и присоединив его к капельнице, ввёл в вену на правой руке с внутренней стороны локтя Осаму иголку и вставил катетер, а Чуе сказал: — Держи пакет с кровью повыше. Только руками держи, не способностью, твой дар может повредить кровь. Чуя кивнул и поднял пакет вверх, удерживая его одной рукой. — Босс, вы знали, что Дазай попытается покончить с собой, поэтому вы отправили меня к нему? — спросил он. — Я предполагал, что это возможно, — ответил Огай, наполняя шприц какой-то жидкостью и вкалывая её Осаму. — Почему? Что у него случилось? — Несколько дней назад у Дазая погиб сын, — ответил босс Портовой Мафии, откладывая пустой шприц на край дивана и подняв голову, посмотрел Накахаре в глаза, на мгновенье Чуе показалось, что в них промелькнула грусть, но в следующий момент, глаза босса Портовой Мафии уже не выражали никаких эмоций, и Чуя решил, что ему показалось. — Вчера были похороны. Зная его характер и суицидальные наклонности, я предполагал нечто подобное. — Я не знал, что у него был сын. И как это случилось? — Произошёл несчастный случай в детском саду. — А где его мать? — продолжил расспрашивать босса Чуя. — Она умерла при родах, Дазай сам воспитывал его. — Вот как? Так он из-за этого ушёл из организации? — Нет, не из-за этого. Для того, чтобы уйти из мафии у Дазая была иная причина, а ребёнок родился уже позже. — А раньше они были вместе с матерью его ребёнка? — Насколько я знаю, нет, они не встречались и не жили вместе. У Чуи устала рука и он взял пакет с кровью в другую руку. "Надо же, — думал эспер. — У Дазая был сын, а я и не подозревал об этом." — Мори-сан, я уже говорил вам, что видел вчера Дазая в баре. Он много пил, мне показалось это странным, теперь я понимаю, почему, но в остальном, он выглядел, как обычно. Дазай не был похож на человека, у которого горе, и я никогда бы не подумал, что у него кто-то умер, тем-более ребёнок. — Я не знаю никого, кто мог бы скрывать свои чувства от других людей лучше, чем Дазай. Глядя на него, невозможно понять, о чём он думает или что чувствует на самом деле. Он может казаться весёлым и беззаботным, хотя на самом деле у него в душе адская боль, и никто никогда не догадается об этом. Вчера он казался тебе бесшабашным и задорным, а сегодня не выдержал, сорвался и вскрыл вены. Это же Дазай, и ты не хуже меня его знаешь. — Да, вы правы, Мори-сан. А может, его отвезти в больницу? — Чтобы он выбросился из окна палаты или сбежал? Я мог бы отвезти его сейчас в наш медпункт или больницу, но вряд ли он обрадуется этому, когда очнётся. Просто уйдёт, и кто знает, что может произойти в этом случае. Ему нельзя оставаться одному в таком состоянии, иначе все мои труды пойдут насмарку, и он снова с собой что-то сделает. Я знаю, что у вас всегда были сложные отношения, Чуя-кун, но я хочу, чтобы ты присмотрел за ним. Подожди, не отвечай, я назначу тебе за это тройную оплату. Накахара, оболдев от услышанного, посмотрел в фиолетовые глаза босса и, пожав плечами, спросил: — Зачем вам это? Я, конечно, присмотрю за скумбрией, но вовсе не из-за денег, а просто потому что, мне его жаль, чисто по-человечески, и не нужна мне тройная оплата. Я одного только понять не могу, босс, почему вы так заботитесь о нём, несмотря на то, что он предал мафию? — Как бы, там ни было, но он мой воспитанник, если ты не забыл. И я всё ещё надеюсь вернуть его когда-нибудь в организацию, здесь его дом, а не в Агентстве. — Не думаю, что он вернётся. — Кто знает, кто знает... — Интересно, а где его коллеги из этого хвалёного Агентства? Почему вы, Мори-сан, беспокоитесь о нём больше, чем они? Вам пришла в голову мысль, что он может совершить суицид, а они об этом не подумали. Оставили его одного в таком состоянии... — Сомневаюсь, что он принял бы чью-то помощь, если бы они её даже предлагали. Хотя могли бы за ним присматривать, хоть как-то издалека, отправить кого-нибудь к нему, чтобы проверить, как он. — Вот и я об этом говорю, босс. Наверное, им просто плевать... У Чуи снова устала рука, и он переложил пакет с кровью в другую. Когда Мори закончил с переливанием крови, то оставил на столе кое-какие препараты и рассказал Чуе в какое время и какие из них нужно давать суициднику, а так же упомянул о хорошем, здоровом питании, животном белке и витаминах. — Мне нужно ехать, Чуя, главное — он не должен оставаться один, инструкции я тебе оставил, завтра заеду, чтобы проверить его состояние, если что, звони. — Хорошо, Мори-сан. Я прослежу за скумбрией. Когда босс Портовой Мафии уехал, Накахара вызвал слесаря, и тот заменил выбитый замок на двери, хотя внешний её вид теперь оставлял желать лучшего. Когда слесарь увидел, что произошло с замком, он был, мягко говоря, шокирован, ведь дверь была бронированная, а замок вырван с мясом и металл на самом полотне был сильно искорёжен, однако, ничего не сказав, мужчина заменил замок и, забрав деньги за работу, молча покинул квартиру детектива. Дазай по-прежнему был без сознания. Перед уходом, Мори поставил ему ещё и капельницу и только когда бутылочка с препаратом опустела, он отсоединил её, впрочем не вытаскивая из вены катетер, сказав, что завтра снова поставит капельницу, после чего уехал. Закрыв за слесарем дверь, Чуя прошёл на кухню и сварил себе кофе, критически оглядев батарею из пустых бутылок, стоявших на столе и возле него на полу. Тяжело вздохнув, Накахара сложил бутылки в пакет для мусора и, открыв окно, отправил их в полёт, по направлению к мусорному контейнеру, стоявшему неподалёку от дома, использовав для этого способность, после чего сел за стол и начал пить кофе. Он и представить не мог, что должен был чувствовать Дазай, похоронив своего ребёнка, ведь у Чуи детей не было, но он знал, что такое потери, когда дорогие для тебя люди уходят навсегда. Единственное, чего Накахара не мог понять, как этому непостижимому человеку удавалось держаться так, будто ничего не произошло, натянув на лицо свою обычную маску весёлого полудурка? Как можно было так уметь скрывать свои чувства и эмоции, чтобы никто не мог заметить под маской напускной весёлости глубокую депрессию и боль, как если бы твою душу рвали на части? Нет, он никогда не сможет его понять, ему это просто не дано, да и кому вообще дано? Был ли хоть один человек в мире, способный понять Дазая? Чуя в этом сильно сомневался. К вечеру Осаму пришёл в себя и, открыв глаза, спросил: — Что ты здесь делаешь, Чуя? — попытавшись приподняться, он снова упал на диван и, посмотрев на свои руки, заметил торчавший из вены катетер, ощупав его пальцами, он задал новый вопрос: — Что это за хрень? — Не трогай, — произнёс Накахара, подходя к суициднику и игнорируя его первый вопрос. — Завтра Мори-сан поставит тебе новую капельницу. — Мори-сан, значит? Так, что ты здесь делаешь, вешалка для шляп? — снова спросил Осаму, выдавив из себя улыбку, которая Чуе показалась неестественной и наигранной, чего раньше никогда не было. — Слежу за тобой, чтобы ты не наделал глупостей, — ответил Накахара, глядя в карие омуты своими голубыми озёрами. — Так, значит, это ты мне помешал осуществить мою давнюю мечту? Не говоря ни слова, Чуя кивнул, а Осаму продолжил: — Зачем? И как ты здесь оказался? — Мори-сан прислал меня к тебе с поручением. — Каким же? — Уже не важно, — сказав это, Чуя прошёл на кухню и, набрав стакан воды, принёс его Осаму вместе с таблетками. — Тебе надо это выпить. Накахара передал пилюли Дазаю, продолжая держать стакан в руке. — А если я не хочу? — скривился Дазай и посмотрел в лазурные глаза. — Так, скумбрия, пей давай, не выёбывайся, а то я тебе эти таблетки в задницу запихаю. — Фи... злобный карлик. — Заткнись и пей! Осаму не стал больше спорить, а, немного приподнявшись на локтях, лёг выше на подушку и молча закинул таблетки в рот, а Чуя протянул ему стакан воды. — Тебе нужно поесть. — Что-то не хочется. — Меня не ебёт! Заебал, скумбрия, хорош выламываться. Сказал надо, значит, надо! Чуя, забрав пустой стакан у Дазая, снова отправился на кухню, разогревать Оякодон, который он приготовил несколько часов назад, так как в холодильнике у Осаму было пусто, хотя он отыскал в его доме ингредиенты для приготовления Оякодона. Сам же суицидник, не говоря больше ни слова, с тяжёлым вздохом прикрыл глаза. Вскоре Накахара вернулся из кухни с тарелкой вкусно пахнущей еды, однако Осаму действительно есть не хотелось, но спорить с Чуей было бесполезно, да и сил на это совершенно не осталось, поэтому он молча подчинился и, взяв тарелку, немного поел через силу. — Я больше не могу, — произнёс Дазай, передавая тарелку Чуе, в которой осталось ещё больше половины Оякодона, Накахара пожал плечами, но спорить не стал. Взяв тарелку, он отнёс её на кухню и поставил на стол. Неожиданно в дверь позвонили, Чуя пошёл открывать: на пороге стоял разъярённый мужик, который ворвался в квартиру и тут же начал орать. Накахара терпеть не мог, когда на него орали, поэтому он выкинул мужика за дверь ударом кулака в нос, послышался грохот падающего тела и стон. Потом до Чуи дошло, что это сосед снизу, который пришёл чинить разборки за то, что Дазай затопил его в ванной. Достав из кармана бумажник, мафиози отсчитал крупную сумму в йенах, которой по его мнению должно было хватить на ремонт и, кинув деньги в лицо мужику, захлопнул дверь со словами: — За ремонт. Мужик больше не звонил, возможно, его устроила сумма, а может он решил, что связываться со злобным мафиози себе дороже и ушёл, хотя вряд ли он мог знать кто такой Чуя. Вернувшись в гостиную, Накахара был встречен безмолвным вопросом, который светился во взгляде карих бездонных глаз. — Сосед с низу приходил, — ответил Накахара. — Разборки хотел устроить за то, что ты его затопил. — Наверное, он пожалел о том, что пришёл в ту же секунду? — усмехнувшись, спросил Дазай. — Или ты его убил? — Нет. Дал ему денег, и он убрался. — Вот как? Что-то слабо верится, я слышал грохот. — Ну да, сначала я его вышвырнул, пока не понял, кто это. — Чуя почесал затылок и присел рядом с Осаму, вся эта ситуация его напрягала, он чувствовал себя сегодня морально вымотанным. Сначала спасал суицидника, потом держал пакет с кровью, для того, чтобы влить в это недоразумение кровь, которой он хрен знает сколько потерял, затем ему пришлось наводить порядок в ванной, ещё и еду готовить для длинной тупой шпалы и сейчас он просто хотел спать, но боялся оставить его без присмотра. — Подвинься. Осаму удивлённо посмотрел на Накахару. — Ты собираешься спать со мной? — Именно. — Чу-уя, ты можешь лечь в моей спальне. — Чтобы ты ночью опять что-то с собой сделал? Не для этого я спасал твою дрянную шкуру, скумбрия. Двигайся, говорю. Решив не спорить с Чуей, Дазай подвинулся, освобождая место на диване для бывшего напарника и тот прилёг рядом с ним, ощущая даже через одежду жар обнажённого тела Осаму. Он совсем забыл о том, что Дазай был без одежды, ведь Чуя, вытащив его из ванны, так и не одел, лишь обтёр влажным полотенцем следы уже засохшей крови, после ухода босса Портовой Мафии и укрыл другим одеялом, так как прежнее было всё перепачкано кровью. Отвернувшись от суицидника, Накахара прикрыл глаза и попытался уснуть, хотя ему было совсем не до сна. Такая близость обнажённого любовника не могла не подействовать на него возбуждающе и в другой ситуации, Чуя не стал бы долго думать, просто трахнул бы его, но вряд ли это могло быть уместно в данной ситуации. Что же касается Осаму, то он несмотря на своё физическое, да и моральное состояние, ощущал примерно то же самое, что и Чуя, но он был слишком ослаблен для того, чтобы сейчас заниматься сексом, хотя член его моментально отреагировал на близость рыжей бестии, но сил совершенно не было, да ещё и голова кружилась. Развернувшись лицом к Накахаре, Осаму уткнулся носом в тёплую шею и, закрыв глаза, вскоре уснул. Проснувшись утром, Чуя посмотрел на Дазая, тот всё ещё спал, и Накахара, умывшись и сварив себе кофе, принялся за приготовление завтрака. Приготовив еду, Чуя проверил, как там его подопечный и убедившись, что он всё ещё спит, решил позвонить боссу и спросить, когда он приедет, так как ему нужно было сходить в магазин. Продукты были на исходе, да и сигареты заканчивались, а оставить Осаму одного в такой ситуации, Чуя боялся. Босс сказал, что приедет через час, и Накахара прошёл на кухню и открыл окно, чтобы выкурить последнюю сигарету. Вернувшись в гостиную, Чуя присел рядом с Дазаем. У последнего, кстати, во сне было просто ангельское выражение лица и не скажешь, что этот человек хладнокровный убийца в прошлом. Его дыхание было ровным и размеренным, что не могло не порадовать эспера, кажется, его жизни больше ничего не угрожало. Неосознанно, Чуя коснулся рукой волос Осаму и начал перебирать их между пальцами. На ощупь они были мягкими и шелковистыми. "Интересно, каким шампунем Дазай моет голову?" — подумал мафиози, хотя он мог пойти в ванную комнату и посмотреть на шампунь Осаму, но вставать с дивана и убирать руку от его волос совсем не хотелось. Вместо этого, Чуя прилёг рядом с ним, ещё сильнее зарываясь пальцами в каштановые кудри. Дазай просыпаться в ближайшее время, видимо, даже и не думал, поэтому Накахара закопался в его шевелюру двумя руками и даже коснулся губами лба, а потом и щеки. Неожиданно, Дазай открыл глаза, а Чуя, будто вор, которого поймали на горячем, отдёрнул руки от его головы. Расплывшись в широкой улыбке, Осаму произнёс: — Чего ты испугался, шляпка? Продолжай, мне понравилось. — Скумбрия! — Да, ладно тебе, не ерепенься, иди ко мне. — Дазай, обхватив своими перебинтованными руками Чую, притянул к себе и поцеловал. — Да как ты так можешь, скумбрия? Как ты вообще можешь так жить? — вскричал эспер, совершенно не понимая Дазая. — Никак, — тихо ответил Осаму и взгляд его в этот миг был безразличен. — Тебе-то что, слизняк? Хули ты вообще припёрся? Я без тебя обойдусь! — Я вижу, как ты обходишься... Вскрыть вены, это все, что пришло в твою гениальную башку! Идиот! Что ты творишь? Да, у тебя горе, но, что теперь сразу подыхать? Придурок! — А почему бы и нет, Чу-уя? С чего ты взял, что в жизни есть иной смысл? Может, это и есть моя судьба? — Нет! Заткнись, придурок! — Чуя схватил Осаму за руки и придвинувшись к его лицу вплотную, прошептал: — Тебе нужно жить, идиот ты! Жизнь должна продолжаться несмотря ни на что. Слышишь? Осаму удивлённо взглянул на Накахару, его эмоциональное состояние оставляло желать лучшего, как и состояние самого Дазая, и не зная что сказать, Осаму просто обнял Чую и притянул к себе. В этих объятьях не было ничего пошлого, это были странные объятья двух людей у которых не имелось особого смысла в жизни, но сейчас он, кажется, появился, и их губы встретились, а потом раздался звонок в дверь. — Это босс, — проговорил Чуя, отрываясь от любовника и вставая с дивана, чтобы открыть.