Главный герой моего романа

      — Тан Фана арестовали! — в покои Западной Ограды, где нынешний ее глава и ставленник Ван Джи выделил бывшему Командующему огромный просторный кабинет в знак уважения и бесконечной благодарности, ворвался запыхавшийся Суй Джоу.       Лицо его было необычайно бледным, по виску стекал пот. Одет он был в свое синее домашнее платье, в котором обычно не выходил дальше порога. Даже фартук снять не успел — так спешил, получив тревожное известие.       Жестом приказав Цзя Кую закрыть дверь и караулить снаружи, Ван Джи поднялся и, изо всех сил пытаясь сохранить спокойное выражение лица, спросил:       — Вы знаете, что произошло?       — Нет, — Суй Джоу зажмурился, стараясь восстановить дыхание. — Полчаса назад прибежал перепуганный служащий префектуры… Как его… Лао… Лао… Он сообщил, что явилась стража из дворца. Сказали, что приказ отдала Благородная наложница, — он тяжело выдохнул и поднял на Ван Джи растерянный взгляд. — Как это возможно? — проговорил он, понизив голос. — Как они могли узнать? Об этом знают лишь четверо! Тан Фан бы не стал болтать… И я бы никогда не усомнился в вас или Цзя Куе…       Ван Джи глубоко вздохнул, силясь собрать беспорядочно скачущие в голове мысли.       — Я должен вам кое-что рассказать, Суй Гуанчуань, — медленно проговорил он. — Не хотел беспокоить вас с Тан Фаном раньше времени, потому молчал. Дело в том, что неделю назад, когда на нас напали на рынке, произошло ещё кое-что, — он перевел дыхание и, отведя взгляд от встревоженного лица Суй Джоу, продолжил: — Дин Жун пропал. Он погнался за нападавшим. После этого мы его больше не видели. Он… — Ван Джи помедлил. — Цзя Куй говорит, что он расспрашивал о вашем побеге от Ван Туна.       — Вы же говорили, что Дин Жуну можно доверять! — голос Суй Джоу от волнения сорвался на крик. — Заверяли, что он больше не предаст!       По какой-то необъяснимой причине Ван Джи было сложно поднять на него взгляд. «Я действительно так думал», — пронеслось у него в голове.       — Почему вы не сказали нам сразу? Тан Фан бы что-нибудь придумал! Я бы помог с поисками!       Ван Джи молчал. Что он мог ответить? Что сам хотел разобраться? Что не желал, чтобы кто-то узнал о его ошибке? А может, что он все это время продолжал надеяться, что это лишь недоразумение и Дин Жун вернется и все объяснит?       Суй Джоу тем временем, кажется, совсем отчаялся. Выдохнув сквозь зубы, он опустился в ближайшее кресло и спрятал лицо в ладонях:       — Если они что-то знают, если Тан Фана осудят… Жунцин же и дня не протянет в Императорской тюрьме! А если его станут пытать? А если его уже пытают, Ван Джи? Что нам делать? Что мы можем сделать?       Ван Джи первый раз видел своего храброго и вечно невозмутимого друга в таком состоянии. И это было действительно страшно. Еще более пугающим произошедшее делал тот факт, что у Ван Джи совершенно не выходило ничего придумать и сообразить, ведь он даже предположить не мог, какие именно карты в руках их врагов.       — Это я во всем виноват, — продолжал сокрушаться Суй Джоу. — Тан Фан сделал это только из-за меня. Если бы послушал его и не отправился на то задание, ничего бы не случилось. У Тан Фана все впереди, он талантливый и честный… После такого не только его карьера, но и жизнь будут загублены. Императорская тюрьма страшное место! Он не сможет… — Суй Джоу, озаренный какой-то мыслью, внезапно поднял на Ван Джи покрасневшие глаза и даже протянул руку, будто желая ухватить его за край одежд или ладонь, однако потом все-таки одернул себя. — Ван Джи, мы же можем сказать, что это я убил Ван Туна? Да, я был слаб от ран, и его служащие видели это, но того, что я потерял сознание, никто не знает! Я почти задушил его в темнице, есть свидетели! Нам поверят! Это даже звучать будет правдоподобнее! Тогда Тан Фана отпустят, а уж в тюрьме я как-нибудь продержусь. Мне не привыкать!       Он смотрел на Ван Джи с такой мольбой, что у того сжалось сердце.       — Нет, — покачал он головой, поджав губы. — Вы глубоко заблуждаетесь, Суй Гуанчуань. Во-первых, после такого обвинения не только Тан Фан, но и вы в тюрьме долго не протянете. Благородная наложница страшна в гневе. До казни раздуть дело не сумеет, но вот убийц в камеру подослать — запросто. Вот и сами судите, оценит ли Тан Фан ваше благородное самопожертвование. Во-вторых, ваше признание ничего не изменит. Если правда о произошедшем раскроется, никто из нас троих в любом случае не уцелеет. Не забывайте, что после того, как я решил утаить правду от Его Величества и Благородной наложницы, я тоже стал соучастником преступления, как и вы. Говорите, я заверял вас, что Дин Жун больше не совершит предательства? — разгорячившись, Ван Джи заложил руки за спину и отвернулся, чтобы Суй Джоу не заметил его излишнего волнения. — Посмотрите на нас с вами: мы обманываем Его Величество и покрываем прес… — он откашлялся: Тан Фан был кем угодно, но не преступником. — Кто из нас после этого предатель? — добавил он тише, стараясь скрыть пронзившую сердце боль.       Несколько успокоившись и наконец собравшись с мыслями, Ван Джи вновь повернулся к притихшему Суй Джоу, который сидел, подавленно опустив голову.       — Пока рано хоронить нас заживо, — произнес он преувеличенно бодрым голосом. — Сколько бы ни думал — мы нигде не прокололись. Дин Жуну не удалось выведать ничего у Цзя Куя. И раз мы четверо держали язык за зубами, у них на нас ничего быть не может. Единственный, кто знает правду — да и то не всю — это сам господин Хэ. Но доказательств у него нет. И кто поверит маньяку? Теперь главное, чтобы Тан Фан не признался с перепугу или под… Сколько, говорите, времени прошло? Должно быть, не больше часа? Поднимайтесь, Гуанчуань! Пойдемте скорее!       — Куда? — Суй Джоу тотчас подскочил, с надеждой глядя на него.       — К Его Величеству, конечно! Только он сможет остановить Благородную наложницу, пока ничего не произошло!       Когда они вдвоем достигли приемных покоев Императора, дежуривший на входе евнух сообщил им, что Его Величество уже ждет их и повелел пустить, как только те явятся. Ван Джи несколько опешил от такой новости, однако виду не подал и вместе с Суй Джоу проследовал за евнухом, что, неодобрительно закатив глаза от неподобающего вида последнего, все-таки проводил их до кабинета Его Величества.       В зале, помимо самого Императора, находились еще четверо: Благородная наложница, с гневным видом восседавшая по левую руку от монарха, Шан Мин (как же это Ван Джи позабыл о своем поверженном, но еще живом и даже невредимом враге), стражник у входа и в центре зала на коленях — Тан Фан.       Юноша был бледным как полотно и едва заметно подрагивал, боясь поднять глаза на Императора, а когда двери распахнулись, успел бросить на Ван Джи с Суй Джоу испуганный растерянный взгляд.       Быстро оглядев его, Ван Джи убедился, что тот не пострадал. По крайней мере физически. Его не пытали. Что до остального, то оставалось лишь надеяться, что Тан Фан смог удержать себя в руках и не сболтнул чего не надо от страха.       — Ваше Величество! — они с Суй Джоу опустились на колени и, дождавшись, пока Император милостиво махнет им рукой, поднялись.       Суй Джоу, стоявший подле Ван Джи, тоже заметно нервничал, и Ван Джи молился про себя, чтобы тот прислушался к увещеваниям и ничего не выкинул.       — До меня дошли слухи, — Император поднял на Ван Джи тяжелый взгляд, — что ты все это время скрывал от меня настоящего убийцу брата моей драгоценной супруги, Благородной наложницы Ван. Ван Джи, что ты можешь сказать в свое оправдание?       — Ваше Величество, — Ван Джи упал на колени, однако ни один мускул не дрогнул на его лице. — Я не совсем понимаю, о чем Ваше Величество…       — Довольно! — не сдержавшись, вскрикнула Благородная наложница. Ван Джи видел, как стоявший впереди него на коленях Тан Фан невольно вздрогнул. — Довольно этой лжи! Ван Джи, я столько лет растила тебя подле себя! Относилась как к родному сыну! А ты! Ты все это время покрывал убийцу А-Туна?!       Ван Джи нахмурился, стараясь побороть подступивший к горлу комок страха, и поклонился еще ниже. Что могло заставить Благородную наложницу усомниться в нем и поверить уже не раз выступившему против нее с Императором Шан Мину?       Император мягко похлопал наложницу Ван по руке и та, несколько успокоившись, произнесла:       — Ваше Величество, пусть Шан Мин расскажет.       Император махнул рукой, и старый евнух, согнувшись, выступил вперед:       — Ваше Величество, несколько дней назад к Вашему покорному слуге явился человек. К кому еще обратиться, он не знал, поэтому поведал эту историю мне. Насколько нам известно, Ван Джи в своем докладе Вашему Величеству сообщил, что господина Вана убил его соратник, некий господин Хэ, через несколько часов после побега магистрата Тана и Байху Суй, однако на самом деле все было не так. Сразу после побега они столкнулись с отрядом господина Вана, завязалось сражение, в процессе которого господин Ван был убит. И убил его не кто иной, как господин Тан!       — Это серьезное обвинение, — нахмурился Император. — Что за человек приходил к тебе? И есть ли доказательства его словам?       — Доказательства есть, Ваше Величество. А человек тот — подчиненный Командующего Вана. Велите позвать его, Ваше Величество?       — Пусть заходит, — махнул рукой Император. — А пока он идет, я спрошу Тан Фана: что ты можешь ответить на выдвинутые обвинения?       Тан Фан пошевелился.       — Я… Ваше Величество… — он заикался, и Ван Джи на секунду испугался, что тот сейчас не выдержит и расскажет правду. Все-таки соврать в лицо Императору, когда тебя вот-вот раскроют, совсем не то же самое, что спокойненько помалкивать дома, пока Ван Джи улаживает все последствия произошедшего.       — Мы с Байху Суй и подчиненным Командующего Вана покинули хижину на поляне, где нас держали, — ответил наконец Тан Фан, склонившись еще ниже. — И ничего не видели. Я действительно не знаю, о чем говорит этот человек, Ваше Величество. И я… этот чиновник точно не смог бы справиться с таким опытным воином…       Благородная наложница презрительно фыркнула, а Император лишь задумчиво нахмурился. Некоторое время в зале царила тишина.       Вскоре двери распахнулись, послышались глухие шаги. Ван Джи не нужно было оборачиваться: он уже знал, кто вошел в зал.       Шаги стихли за спиной. По шороху одежд он догадался, что Дин Жун встал на колени и поклонился.       — Ваше Величество!       — Подойди, — повелел Император.       Снова зашуршала одежда. Дин Жун поднялся и, выйдя вперед, замер подле Шан Мина, склонив голову.       Шан Мин снова поклонился и продолжил:       — Ваше Величество, это Дин Жун. Все это время он служил под командованием Ван Джи и вместе с ним прибыл в столицу. Командующий Ван велел ему встретить Тан Фана с Байху Суй после произошедшего. Во время сражения с господином Ваном Тан Фан был ранен, однако Командующий Ван заявил, что ранение тот получил во время устроенной господином Хэ засады. Этот человек видел его рану. И сам сказал, что она выглядела слишком старой…       Ван Джи вздрогнул: так вот где они прокололись. Он совсем не подумал, что опытный глаз Дин Жуна сразу заметит, что рана Тан Фана не свежая и заподозрит неладное, как бы хорошо от него ни скрывали правду.       — Дин Жуну удалось выведать у Командующего Вана, что произошло, — продолжал Шан Мин. — И он, разгневанный тем, что Ван Джи посмел обмануть Ваше Величество, тотчас рассказал все мне.       А вот это была откровенная ложь. Ни Цзя Куй, ни Ван Джи не рассказывали Дин Жуну правду. А того, что Ван Туна убил именно Тан Фан, не мог знать никто! Скорее на Цзя Куя подумали бы. Или на Суй Джоу.       — Это правда? — обратился Император к Дин Жуну.       Услышав вопрос, Ван Джи не выдержал и поднял голову. Это было непочтительно по отношению к Сыну Неба, но желание увидеть выражение лица Дин Жуна оказалось сильнее. Тот низко поклонился, а затем, выпрямившись и слегка повернув голову, встретился с ним взглядом. Ван Джи пробрал озноб. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь они будут смотреть друг на друга вот так: Ван Джи, на коленях перед Дин Жуном.       — Ваше Величество, — начал Дин Жун.       Пауза длилась лишь пару мгновений, однако Ван Джи показалось, что у него перед глазами промелькнула вся жизнь. И, кажется, не только у него. Краем глаза он заметил, как трясется красная фигурка Тан Фана. Лица его он не видел, однако в том, что тот недалёк от обморока, был почти уверен.       Суй Джоу рядом тяжело дышал. Казалось, еще чуть-чуть и он упадет на колени рядом с Ван Джи и возьмет на себя всю вину. И тогда их точно будет не спасти.       Впрочем, не то чтобы сейчас можно было что-то сделать. Свидетельства Дин Жуна хватило бы как минимум на то, чтобы Тан Фана, а то и всех троих, заперли в Императорской тюрьме и подвергли пыткам, пока кто-то из них не сознается.       От одной мысли об Императорской тюрьме Ван Джи похолодел. От слов Дин Жуна сейчас зависели жизни его и его друзей. Ван Джи поймал себя на мысли, что, должно быть, сейчас выглядит в точности так же, как Дин Жун, когда он зашел в его камеру по прибытии в Хэтао. Правда, тогда Ван Джи пришел освободить своего когда-то верного слугу, однако тот об этом не знал. Дин Жун стоял на коленях, и лицо у него тогда было очень смешное. А после того, как Ван Джи с грозным видом сообщил ему о его дальнейшей судьбе, удивленно вытянувшись, стало ещё забавнее. Ван Джи и сам не знал, почему это все вдруг всплыло у него в голове.       Дин Жун внимательно глядел на него, как будто раздумывая, а затем отвернулся и низко поклонился Императору.       — Ваше Величество, Командующий Ван никогда особо не доверял мне, так что слова евнуха Шана о том, что Командующий поведал мне эту историю — ложь. Я понятия не имею, что произошло в тот день. Я лишь встретил господина Тана, Байху Суй и служащего Цзя на полпути из Чанпина. Что касается раны господина Тана… — он сделал задумчивое лицо. — Сколько бы я ни размышлял, кажется, она была довольно свежей. Так что это тоже неправда.       Шан Мин аж воздухом подавился. Он возмущенно вылупился на Дин Жуна, не в силах произнести ни слова. Ван Джи с Тан Фаном тоже пораженно уставились на него, разинув рты.       — Что?! — воскликнула Благородная наложница, подскочив со своего места. — Ты же сам сегодня утром передо мной подтвердил слова Шан Мина! Зачем же ты тогда соврал мне?!       — Что это значит?! — гневно нахмурился Император.       — Ваше Величество, — Дин Жун упал на колени и поклонился, коснувшись лбом пола. — Позвольте этому слуге рассказать, как все было.       — Ваше Величество! — воскликнул Шан Мин. — Не слушайте его! Он все лжет! Он сам рассказал мне эту историю, а теперь обманывает Ваше Величество! Наверно, хочет наговорить на меня!       — Молчать! — Император хлопнул ладонью по подлокотнику. — А ты, Дин Жун, отвечай, зачем обманул Благородную наложницу Ван?       — Ваше Величество, — спокойно отвечал Дин Жун. — Пять дней назад, когда командующий Ван прибыл во дворец, евнух Шан нашел меня. Он рассказал мне, что узнал кое от кого о том, что это господин Тан убил господина Вана. Шан Мин предложил мне помочь вывести их на чистую воду, поскольку желал отомстить Ван Джи за понижение. Я сделал вид, что согласился. По двум причинам. Во-первых, я хотел лично разобраться в этом деле, поскольку, к своему стыду, и правда усомнился в Командующем, а во-вторых, мне показалось подозрительным, что евнух Шан, которого разжаловали до самых низов, вдруг оказался так осведомлен об этом деле. И, как оказалось, не зря. Шан Мин действительно связался с тем самым господином Хэ, Чанпинским маньяком, который убивал чиновников. Тот сочинил всю эту историю, дабы оклеветать Командующего Вана и господина Тана. Он и есть настоящий убийца. Они хотели, чтобы я лжесвидетельствовал против Командующего и господина Тана. Этот слуга боялся спугнуть преступника, а потому подыграл Шан Мину и солгал Благородной наложнице Ван. Этот слуга признает свою вину. Я достоин наказания. Однако прошу Ваше Величество поторопиться и строго допросить евнуха Шана, чтобы не упустить убийцу.       — Ваше Величество! — испуганно воскликнул Шан Мин, упав на колени. — Это неправда, Ваше Величество! Меня оклеветали!       — Ваше Величество, — снова заговорил Дин Жун. — У этого слуги нет причин обманывать Ваше Величество и клеветать на евнуха Шана. Я говорю правду.       — Я верю тебе, — кивнул Император, задумчиво помолчав некоторое время. — Стража, арестуйте Шан Мина. Расследованием по делу Чанпинского маньяка занимается Западная Ограда. Пусть его доставят туда и строго допросят. Вы трое можете быть свободны. Что насчет твоего наказания, Дин Жун, то пусть моя супруга решит, раз уж ты посмел обмануть ее.       Ван Джи видел, что Благородная наложница ужасно рассержена на Дин Жуна, однако тот поступил так ради того, чтобы отыскать настоящего убийцу ее брата. Желание поймать и наказать преступника оказалось сильнее, чем обида. К тому же она была рада тому, что Ван Джи оказался не замешан в этом деле. На ее лице читалось сомнение, поэтому Ван Джи рискнул подать голос:       — Если позволите, этот слуга мог бы забрать Дин Жуна и наказать по всей строгости.       — Думаю, так будет лучше, — согласно кивнула наложница Ван. — Но, Ван Джи, не будь с ним слишком суров. Он все-таки хотел как лучше.       — Ван Джи сделает так, как Вам будет угодно.

***

      Императорский дворец все четверо покидали молча. Тан Фана до сих пор ощутимо потряхивало, так что Суй Джоу заботливо подхватил того под локоть. Ван Джи и сам ощущал предательскую дрожь в ногах, но поддержать его было некому. Оставалось лишь стиснуть зубы и из последних сил идти дальше. Дин Жун шел позади него, и он чувствовал прожигающий взгляд подчиненного на своей спине. Размышлять о мотивах поступка Дин Жуна было крайне тяжело, мысли разбредались после пережитого шока.       Только дойдя до дома, Ван Джи заметил, что к ним присоединился Цзя Куй, и осознал, что оставил свою повозку у стен Дворца, а всю дорогу они зачем-то проделали пешком.       Стоило им войти во двор, как Тан Фан тотчас осел на ступеньки, спрятав лицо в коленях. Суй Джоу бросился к нему, ласково шепча что-то, обхватил за плечи и обнял.       — Наверно, мне надо в префектуру, — пробормотал Тан Фан ему в плечо. — Там волнуются, да и дел много.       — Не говори ерунды, — мягко ответил Суй Джоу. — Куда ты в таком состоянии? Без тебя справятся сегодня. Пойдем, Дун-эр должна была закончить готовить обед.       Ван Джи внезапно подумал о том, что ему следовало бы поспешить в Западную Ограду, где сейчас проходил допрос Шан Мина. Хотя, с другой стороны, он был сейчас немного не в том состоянии для подобного. Преемник у него смышленый. Без него разберутся.       В это время с кухни выбежала взволнованная Дун-эр. Увидев братца Тана в таком состоянии, она вмиг обернулась и принесла ему чашку воды. Дождавшись, пока тот выпьет, Суй Джоу помог ему подняться и, все так же поддерживая за плечи, повел на кухню.       Ван Джи задумчиво проводил их взглядом.       Суй Джоу хлопотал над магистратом как курица-наседка над яйцом, расставлял перед ним тарелки с закусками, гладил по спине, уговаривая покушать, чуть ли с ложечки не кормил, а глядел с такой нежностью, что Ван Джи невольно закатил глаза. Что делает с людьми любовь? Узнать в этой заботливой нянюшке отставного бравого вояку было тяжело.       Ещё немного понаблюдав за сей до оскомины милой семейной сценкой, Ван Джи наконец повернулся к всё это время беззвучно стоявшему за его спиной Дин Жуну, и кивнув ему, направился в комнату. Тот все так же молча последовал за ним.       Всю дорогу от Дворца до дома Ван Джи прокручивал в голове варианты их разговора, однако так ничего путного и не придумал. Поведение Дин Жуна было крайне странным, и объяснить мотивы его поступков он так и не смог. Зачем вообще понадобилось подыгрывать Шан Мину? Только ли затем, чтобы выйти на господина Хэ? Сделать это было намного проще, если бы он рассказал о произошедшем Ван Джи заранее. Но он этого не сделал, а сбежал, замаскировав свой побег под нападение на рынке. Вывод напрашивался один: Дин Жун изначально планировал рассказать правду о Ван Джи, однако потом почему-то передумал и даже солгал Императору. Что он задумал? Шантаж? В таком случае он опоздал. Нужно было проворачивать его до встречи с Императором. Хитрая многоходовка? Было бы проще покончить с ними сегодня.       Из размышлений его вырвал голос Дин Жуна из-за спины:       — Командующий, этот слуга заслуживает наказания, — с этими словами Дин Жун опустился на колени и низко поклонился Ван Джи. — Я усомнился в Командующем и подверг его и господина Тана опасности.       — Усомнился, говоришь? — хмыкнул Ван Джи, пытаясь унять охватившее его волнение. — Ты же знаешь всю правду. Так почему солгал Его Величеству?       Дин Жун молчал, и Ван Джи, так и не дождавшись ответа, повернулся к нему.       — Командующий, — наконец произнес тот, выпрямившись и посмотрев ему в глаза, — вы изменились.       — Тоже скажешь, что я стал мягче? — фыркнул Ван Джи.       — В былое время, — продолжал Дин Жун, — вы бы ни за что не посмели обмануть Его Величество и Благородную наложницу, однако теперь ради господина Тана скрыли от них правду.       Ван Джи открыл было рот, однако так и не нашелся с ответом.       — Я не мог не заметить неточность в вашем докладе относительно раны господина Тана. И хотел понять ваши мотивы. Но вы мне не доверяете. Поэтому, когда Шан Мин связался со мной, я решился принять его предложение, чтобы выяснить правду самостоятельно. Господин Хэ оказался свидетелем произошедшего между господином Таном и Ван Туном. Вынужден признать, что был крайне удивлён, узнав, как на самом деле обстоят дела. Командующий, сначала вы сохранили жизнь предателю, а теперь рискнули своим положением и доверием Его Величества ради друга. Ранее я терялся в догадках о причинах вашего снисхождения и ждал, что вы либо отомстите мне, когда придёт срок, либо используете в качестве своей пешки, которой не жалко пожертвовать. Но теперь… я считаю, вы действительно заслуживаете восхищения и готов поклясться в верности. Если вы дадите мне еще шанс, я больше никогда вас не подведу. Я заслуживаю наказания за то, что сомневался в вас.       Он снова поклонился в пол, и Ван Джи, растроганный, отвел глаза, чтобы Дин Жун случайно не увидел, как они покраснели.       — Ты, конечно, заставил всех нас поволноваться, напугал вон Тан Фана до полусмерти, но, благодаря тебе, планы Шан Мина были разрушены. И, возможно, мы наконец сможем выйти на господина Хэ. Да и Благородная наложница просила не наказывать тебя слишком строго. Так что… Думаю, мы что-нибудь придумаем.       Дин Жун поднял голову и, пересекшись с ним взглядом, попытался спрятать едва заметную улыбку.