Грань

-Клинт, как продвигается наблюдение? -Джон пока не объявлялся. Правда, появилась небольшая проблема, - Клинт затянулся, выпуская изо рта кольца дыма. - Что на этот раз? - голос Старка прозвучал очень устало. - Домой к той девушке заходил этот... ну, как его... писака Романофф... - Лафейсон что ли? - Да, точно! Так вот, по его маршруту могу однозначно сказать, что двигается он слишком целенаправленно. Мальчишка однозначно владеет какой-то информацией. - Не упускай Лафейсона из виду. Нам нужно узнать, как далеко он зашёл и о чём уже знает. - Хорошо, - Клинт опять затянулся и, выкинув окурок в открытое окно, двинулся следом за отъезжающим внедорожником. - Чёрт бы побрал эту зиму, - пробурчал журналист. На одном из поворотов его машина забуксовала. Слишком обильные снегопады, нехватка техники, и вот результат - сугробы на плохо очищенных дорогах. Промучившись ещё немного, Локи выбрался из машины. Оценив масштаб трагедии, Лафейсон двинулся вперёд по дороге пешком. До особняка Спенглера всего миля. С каждой минутой, с каждым шагом решимость исчезала всё быстрее и быстрее. Но вот в поле зрения показались ворота, и Лафейсон готов был прыгать от счастья. Он пришёл, он наконец-то нашёл этот дом. Металлическая ручка обжигала холодом и без того замёрзшие ладони Локи, но он упрямо постучал в деревянную дверь. Никто не спешил выходить навстречу. Журналист опять постучал и прислушался. Тишина была просто осязаемой. Постучав ещё раз и так же безрезультатно, Локи ругнулся, но сдаваться без боя не стал. Если уж он не встретит хозяина, то хотя бы узнает, какие тайны хранит дом. Особняк оказался огромным и старым: каменные серые стены с местами обвалившейся штукатуркой; огромные деревянные рамы окон с облупившейся белой краской; металлические, покрывшиеся кое-где мхом и хорошенько припорошенные метелью перила у балконов. Обойдя вокруг дома, Локи вернулся к центральному входу и, оглядываясь по сторонам, достал из кармана кусочек проволоки. Руки дрожали, никак не получалось открыть замок. Но школа юного домушника, сдобренная некоторым журналистским опытом, ещё никогда не подводила - упрямый механизм в конце концов щёлкнул, открываясь. Ещё раз осмотревшись, репортёр зашёл в дом, закрывая за собой дверь, погружаясь в темноту и тут же роняя на пол что-то увесистое. Нечто увесистое на пробу оказалось гидрой подсвечника, помещенного кем-то заботливым на дороге у охотника за сенсациями. Зажигалка нашлась у самого Лафейсона, так что пробираться на ощупь и далее не пришлось. Деревянные половицы размеренно поскрипывали под ногами. Рассеивая тьму вокруг робко подрагивающим пламенем свечей, Локи продвигался вглубь дома. Скудная, но дорогая - обстановка нагнетала тоску и страх. Огромные портреты в позолоченных рамах висели на стенах. Видимо, художник был знатоком своего дела: люди на картинах были словно живые. Незваный гость подходил к каждой из них и фотографировал. Яркая вспышка на мгновенье освещала коридор, отражаясь в хрустале люстр, и тут же гасла. В самом конце коридора журналист споткнулся о небрежно брошенный тяжёлый книжный том и, не удержав равновесия, сбил стеклянную вазу. Удачно рассыпавшиеся по полу осколки моментально впились в запястье, разрезая тонкую кожу. Парень, шипя, принял сидячее положение и выдернул кусочек стекла из ранки. Кровь пошла с удвоенной силой, капая на пол. - Чёрт! Чёрт! Чёрт! - Лафейсон обмотал руку салфеткой, ранее служившей подложкой для злосчастной вазы, и прислушался - тишина. Оглянувшись по сторонам, юноша нагнулся к увесистой книге, с которой имел честь только что познакомиться нетрадиционным способом. Кожаный переплёт скрывал пожелтевшие от времени страницы с затерявшимися между ними фотографиями. Заинтригованный, журналист откинулся на стену полистать старый альбом. Летящие, размашистые строчки с периодичностью появлялись под снимками. Травы, фазы луны, звери - всё подписано по-латыни, иногда по-французски. Локи быстро переворачивал страницы, запечатлевая каждую из них на свой аппарат. Засушенные растения, кости животных, нанизанные на ленты, и те же размашистые строчки в углу листа. На одном из них журналист увидел девушку, что пустыми глазами смотрела в объектив камеры. Рядом была подпись: "Май, 1860 год". Юноша всё быстрее шелестел истончившейся от времени бумагой ,не утерпев, просто перевернул книгу и хорошенько встряхнул. На доски выпали какие-то сложенные бумаги, фотографии, ленты, бусы. Внимание к себе привлекла небольшая потрёпанная карточка, плавно опустившаяся к самым его ногам. На ней, дружески обнимаясь, стояли Джон Спенглер и Тони Старк, улыбаясь в объектив, обнажив неправдоподобно длинные клыки, а в самом углу сохранилась расплывчатая подпись: "Сентябрь, 1916 год".