Глава 16
Когда кто-нибудь умирает, настает всеобщее оцепенение — до того трудно бывает осмыслить вторжение небытия, заставить себя поверить в него. Гюстав Флобер. Лотлориэн. Территория Золотого Леса. Март 3000 Третьей Эпохи. Я всегда восхищалась удивительными и такими прекрасными творениями природы, бережно храня в памяти те чудесные моменты, когда взор мой любовался утопающими в солнечных лучах полянами, а сердце моё трепещало от переполнящих его эмоций. Её великолепие всегда будоражило сознание лесных эльфов, вселяло надежду и радость в светлые души остроухих созданий, даря долгожданный отдых от нескончаемой рутины быта. Я умела ценить природу, её свободный нрав и проявления своевольного характера. Все моё естество подсознательно тянулось к окружающему миру, стремилось к воссоединению с ним. Я могла подолгу гулять среди благоухающих садов Лотлориэна, наслаждаясь чудесными видами и спокойным умиротворением, что всегда царило здесь. Я могла часами сидеть под раскидистыми ветками вековых деревьев, чутко прислушиваясь к такому приятному и успокаивающему шепоту зелёных крон. Я могла целую ночь не спать, наблюдая за медленно плывущим месяцем. Всколохи полевых трав и цветов, весёлый рокот ночных сверчков и кузнечиков, лёгкий шум и хлопанье крыльев первых вестников наступающей ночи — все это стало таким родным для меня, именно эти проявления природы глубоко засели в моём сознании. Вот и сейчас, неспешно блуждая среди деревьев Золотого Леса, я думала о том, как волшебна в своём пробуждении весенняя пора. Лишь какие-то пол месяца назад суровая и снежная зима окончательно отступила, передавая узды правления первому месяцу весны— марту. Молодые рощи уже весело шуршали ветками, листочки на которых только начали появляться. Старые деревья, что ни один год встречали и провожали разные месяцы года, до сих пор предавались забвению сна, ещё сцепленные оковами холодной владычицы. То тут, то там можно услышать звонкое пение возвратившихся птиц. Их мелодичные трели эхом разносятся по голому лесу, словно пернатые друзья стараются как можно быстрее развеять сонную тишину. Резкие порывы прохладного ветерка заставляли кутаться в красную шёлковую накидку, а хлюпающие лужи и грязные разводы на широкой тропинке, еле видной под слоем прошлогодней листвы, вынуждали поднимать длинные полы бежевого платья. Конечно, подол был уже безнадёжно испорчен, но я с завидным упрямством и упорством, которому бы позавидовал любой гном, продолжала идти напролом. За извилистой и уходящей вглубь леса дорожкой, шла опушка. Деревья и кустарники там были толще и мощнее, а ветки их крепче и раскидистей. Прошлогодние травы, прежде размером своим достающие до колен, сейчас пожелтели и притоптались к самой земле. Среди этой старой растительности пробивалась новая. Молодые зелёные травы сейчас больше напоминали мягкий ковёр, а относительно маленький рост напоминал ворс. Петляя между голыми деревьями, я шла в сторону быстротечной Нимродель. Щебет и весёлый говор её кристально-чистых вод я слышала отсюда. Она манила меня к себе, слагала мелодичные песни, воспевающие приход долгожданной весны. Нимродель радовалась тому, что её движение больше не сковывает плотный и мутный лёд. Её зов складывался в бесчисленные мотивы, наполненные волшебной, таинственной силой, которые в своём мягком звучании были усладой для моих ушей. Он действовал на меня словно какое-то мощное заклинание, заставляя беспрекословно шагать вперёд. Шум течения становился все громче, а всплески воды все выше. Аккуратно спускаясь по пологому берегу, я цеплялась руками за ветки прибрежных деревьев. Стоило моим ногам коснуться прохладной воды, как Нимродель запела с новой силой. Волшебный голос реки звоном отдавался в голове, даря незабываемые ощущения. В этот момент я испытала самый разнообразный спектр эмоций. Я чувствовала радость и нетерпение. Чувствовала веселье и счастье. Даже лёгкий оттенок грусти и тоски послышался мне в её протяжных мелодиях. Я заходила все глубже и глубже в реку, не обращая внимания на промозглый холодок, который стремительно распространялся по телу, пробираясь под одежду. Я не обращала внимание на резкие порывы ветра, что с каждой секундой набирали обороты. Мне было важно лишь единство с Нимродель, то спокойствие что дарила река. Только когда её чистые воды сомкнулись над моей головой, способность мыслить возвратилась ко мне. Волосы выбились из причёски и сейчас, словно в невесомости, разметались вокруг моей головы. Я уже было дернулась вверх, чтобы вынырнуть из реки, но толща её вод не пропускала на поверхность. Паника стремительно накрывала меня, мысли метались из одной крайности в другую. На поверхности сознания бился лишь один единственный вопрос: «Что же делать?». Я судорожно пыталась найти решение возникшей проблемы, отыскать выход из столь безысходного положения. Абсурдность ситуации удивляла и одновременно пугала меня. Кто бы мог подумать, что в возрасте одна тысяча пятьсот лет меня утопит река, предварительно заманив в свои сети? Внезапно протяжная песня Нимродель стихла. Я пораженно смотрела на удивительную и оттого волшебную картину, что открылась моему затуманенному взору. Течение реки словно остановилось, а температура её потеплела, даря приятные ощущения. Тьма глубин рассеивалась, сумрак постепенно сменялся голубоватым свечением. Вскоре стало так светло, что мой взгляд легко мог различить даже самые мельчайшие подробности речного дна: маленькая гладкая галька, светлый чистый песок и длинные речные травы. Возле меня проплыла небольшая стайка мелких рыбок, за которой охотились более крупные рыбешки. На мгновение показалось, что самая шустрая из них подмигнула мне. Только сейчас я заметила, что прямо перед моими глазами плавал непонятный предмет. Лишь разглядев его получше, я поняла, что предмет этот был кулоном. Могучий мэллорн заключённый в круг, а в кроне дерева был закреплен голубой камень. К слову, этот камень тоже излучал голубоватое сияние. Моя рука непроизвольно потянулась к этому кулону. Стоило пальцам сжать непонятный предмет, как толща воды отступила, выталкивая моё тело наверх. Стоя на берегу и будучи промокшей до нитки, я с интересом разглядывала полученный дар. А в том, что кулон этот— дар Нимродель, я даже не сомневалась. Но зачем же он мне? Что делать с этим кулоном? За моей спиной послышались тихие шаги, а затем на продрогшие плечи опустился тёплый плащ. —Неужели никто не говорил тебе, что купаться в такое время крайне не рекомендуется? — поинтересовался недовольный голос позади меня. От неожиданности я едва заметно вздрогнула и спрятав кулон в кармане мокрого шелкового плаща, резко развернулась в сторону говорившего. Передо мной стоял мой давний приятель—Халдир. Высокий светловолосый эльф был разведчиком и стражем северных границ Квэтлориена. Кроме того, у Халдира было два брата-близнеца—Румил и Орофин. — Халдир, дорогой друг, — я попыталась легко и непринуждённо улыбнуться, втайне надеясь, что у меня это получилось. — Ты же знаешь как я люблю чудесные воды Нимродель. Только на днях лёд окончательно сошёл с гладкой речной поверхности. Я не могла ни прийти на ее берег сегодня! Я улыбнулась увереннее, хотя в душе понимала, что моя отговорка является глупой и неубедительной. Мне оставалось только надеяться, что стражник Лориэна ни о чем не догадается. Но, к моему великому сожалению, Халдир оказался не так-то прост. —Cin don't baur na lie na nin, Eleniel! * —сурово произнёс стражник, делая шаг вперёд. Улыбка стремительно покинула мое лицо. Мы стояли практически вплотную друг к другу. Его тёплое дыхание щекотало шею, вызывая неконтролируемый рой мурашек. Я поспешила опустить голову и сделала шаг назад. Халдир тяжело вздохнул, сделал жест «рука-лицо» и сокрушенно покачал головой. — Твои тайны когда-нибудь либо сведут меня в могилу, либо лишат поста стражника… Я вновь подняла глаза и смущённо улыбнулась. Много раз мой друг говорил эту фразу и вот снова я слышу её из уст эльфа. Если так подумать, то Халдир прав. Мне уже и не вспомнить сколько раз он выручал меня, был соучастником в любых моих проделках, которые к слову, плохо отозвались на его репутации. — Пошли, твоя мать ждёт тебя.***
… От воспоминаний я очнулась только тогда, когда Братство покинуло жуткую пещеру. Яркий, режущий глаза, солнечный свет отрезвил меня, возвращая разум в настоящее. Леголас все это время был рядом со мной, его крепкие руки поддерживали мой локоть. Выйдя на открытую равнину Мглистых Гор, Хранители только сейчас осознали произошедшее. Мы потеряли Гэндальфа Серого. … Балрог был беспощаден, тьма чертогов Мории поглотила мага… Хоббиты без сил попадали на землю, поднимая в воздух облака пыли. Слезы лились из глаз полуросликов. Мерри и Пиппин рыдали громче всех, а Сэм молча вытирал солёные капли. Только глаза Фродо оставались практически сухими, лишь покраснела. Он отошёл дальше от остальных хоббитов, остановившись на небольшой возвышенности. Взгляд его был потерян, а какая тоска отражались в глубине невозможно голубых глаз. Взор его был устремлен далеко вдаль, но создавалось ощущение, будто в это самое мгновение Фродо был далеко не только опечальным взором, но и всей своей сущностью… Боромир, Леголас, Арагорн и Гимли молча сели на землю, вовсе не обращая внимания на пыль и песок, которые почти сразу облепили их походные штаны. Они не плакали и не рыдали, лица воинов были спокойны. Но глаза—отражение души. Их горькие и печальные взгляды говорили сами за себя. Я тихо подошла к краю обрыва. Там, внизу, на многие мили вперёд простиралась густая роща. Древние падубы, словно яркое зелёное полотно, покрывали земли равнин. Яркие лучи золотого диска освещали многочисленные леса. Я бы непременно насладилась столь чудесным пейзажем, однако сейчас струны моей эльфийской души замерли в горкой печали, никак не реагируя на красоту природы… Подняв потерянный взгляд выше, я уставилась на огромное полотно ярко-синего цвета, на горизонте сливающееся с необъятным небосводом. Странная боль разливалась в моем сердце, заставляя кровь стыть в жилах. С каждой минутой, с каждым часом и днем этот поход становится все тяжелее и тяжелее, а риск потерять друзей возрастает. Усталость и отсутствие нормального сна давали о себе знать. Колени подкосились и я тяжело рухнула наземь. Слезы градом текли из глаз, застилая взор мутной пеленой. До боли закусываю губу, чтобы не закричать. — Леголас, поднимай их! — кричал Арагорн, вскакивая с места. — Дай им минуту! Будь милосерднее! — взмолился Боромир, поглаживая по плечу Сэма. На колени рядом со мной опустился Леголас. Взгляд его обеспокоенно блуждал по моему красному от слез лицу. Он неуверенно придвинулся ближе ко мне, раскрывая руки для объятий. Я без слов поняла намерения лихолесского принца. Уткнувшись в плечо Аранена, я безуспешно пыталась унять поток слез. Его тёплая рука размеренно поглаживала меня по спине, а сам он шептал что-то успокаивающее. Мои руки исступленно хватались за походный сюртук эльфа, словно он был моим единственным оплотом. Когда слезы уже кончались, а сил лить их не было, я разомкнула объятья. Лицо Леголаса было задумчивое, а между бровей пролегла морщинка. Заметив мой взгляд на себе, Лесной принц чуть улыбнулся. Глаза его излучали нежность. Встав с земли и отряхнув эльфийский плащ, Леголас протянул мне руку. Ухватившись за крепкую ладонь, я рывком поднялась. Дуновение свежего ветерка окончательно осушило влагу на моих щеках, остужая разгоряченную кожу. Да, сегодня мы потеряли Гэндальфа. Объятая мраком бездна Мории стала для мага концом его пути. Но смерть Митрандира не была напрасной, ибо конец его пути стал началом нашего. Братство все ещё в сборе и останавливаться на полпути мы не намерены. Мы продолжим наш опасный поход, даже если конец каждого из Хранителей будет таков, каков был конец Гэндальфа.