Глава 17
В молчаливой задумчивости я рассматривала медленно плывущие облака, по форме своей напоминающие большие перьевые подушки. Яркое, по-летнему тёплое солнце освещало наш путь, даря усталым путникам лёгкое ощущение спокойствия, такое казалось бы далёкое и недосигаемое, но такое важное и нужное в это непростое время. Возможно, это спокойствие связано с тем, что леса Лотлориэна видны с высоких равнин, и наше Братство уже предвкушает долгожданный отдых. А может, это спокойствие лишь хорошо продуманная иллюзия, качественно наведенный морок. Может вовсе нет никого спокойствия, только глубокая печаль, грусть и накопившиеся в недрах наших душ усталость, которую мы обманчиво принимаем за умиротворенность. Наш отряд двигался крайне медленно, ноги наши заплетались, а лица до сих пор омрачены печалью от потери. Один лишь Арагорн бодрым бегом вёл наше Братство, а задумчивое выражение лица не давало понять истинные эмоции Странника. С полной уверенностью я могла сказать, что поведение дунадана всего-навсего напускная маска. Он старается быть сильным, не показывает Хранителем то, что на самом деле чувствует в глубине души. Я и Гимли бежали в самом конце вереницы, заметно отставая от Братства. Гном от природы своей славился «скоростью на коротких дистанциях», а не «выносливостью на длинных». Гимли пыхтел и кряхтел, часто останавливался, тяжело дыша и приваливаясь на свою секиру, словно сам он дряхлый старик, а оружие своеобразный посох, что помогает удерживать вес собственного тела. В те немногие моменты, когда гном не опирался на секиру, она волочилась по земле, оставляя после себя длинный и широкий след. В моём же случае все было в разы хуже. Рана, нанесенная орчьим мечом, воспалилась, а края её почернели. Вероятнее всего, моргульский клинок был пропитан ядом, медленно отравляющим мой организм. Тело кидало то в жар, то в холод, и силы «рывками» покидали меня. Но я игнорировала те телесные боли, что приносило боевое увечье. Леголас часто оборачивался на меня. Подолгу и с беспокойством он вглядывался в изнеможденные черты лица, словно пытался понять, что же со мной творится. Но я не давала поводов для беспокойства: легко улыбалась, вела беседу с пыхтящим Гимли или рассматривала знакомые и оттого щемящие моё сердце пейзажи. На следующее утро наше Братство вступило на границу Золотого Леса. Какое чувство облегчения я испытала в этот момент! Все боли и печали отступили куда-то на второй план, спрятались на задворках сознания. Взгляд мой жадно рассматривал любые и мельчайшие изменения родных лесов и тропинок, стремился выделить то прекрасное, что осталось в густых рощах. С первого взгляда, с первого странного ощущения, что всколыхнулось в моем сердце, я поняла— с Золотым Лесом что-то не так. Многие деревья были подвержены заражениям и болезням, которые стремительно губили их. Проходя мимо заражённых деревьев, я прикасалась к их шероховатой коре, прислушивалась к беспокойному шепоту, внимала прерывистому шороху. Я шептала исцеляющие эльфийские заклинания, каждому зараженному дереву я отдавала по крупице от своей жизненной силы… Да, возможно я поступала очень глупо — тратила жизненную энергию тогда, когда самой она была так необходима… Да и на что тратила? На какие-то деревья — можете подумать вы… Но это не так — эти деревья, не просто деревья. Я выросла здесь, моя жизнь прочно связана с каждым деревом, с каждым кустиком, с каждым цветком… Они для меня — и есть часть меня самой… Ведь каждая травинка хранит тепло моего прикосновения, каждое дерево — мои воспоминания… … Братство с не меньшим восхищением оглядывала лес. Леголас, в точности как и я, медленно гладил толстые ветки, вдыхал лесные запахи, вслушивался в звонкие трели птиц. Хоббиты, Боромир и Арагорн с немым восторгом разглядывали окружающие нас красоты. На лице Гимли был написан такой же восторг, но смешалось с ним ещё какая-то странная эмоция, непонятная мне. Гном опять что-то ворчал и бубнил, а усы и борода в который раз смешно шевелились. Лишь спустя какое-то время он решил нарушить молчание. — Элениэль, ты ведь с большей радостью, чем мы все вместе взятые рассматриваешь этот лес, — заговорил гном, с интересом поглядывая на меня. Переведя лучившийся неподдельным счастьем взгляд на Гимли, я вновь отвернулась и остановила свой взор на золотой листве, что виднелась нам отсюда. Рассматривая яркие, словно солнечные кроны мэллорнов, я в своих мыслях и фантазиях грезила о том, как снова увижу эти необычные деревья. — Я родилась и выросла здесь, Гимли, — спокойно произнесла я, посматривая на ошеломленный вид гнома. — Это мой дом… Я прожила здесь все свои одна тысяча пятьсот лет… — Я думал твой дом это Ривенделл! — искренне удивился он. Я отрицательно покачала головой, а затем продолжила начатый рассказ. — В Риведелл я попала случайно и прожила там не долгое время… Без сомнения, владения Лорда Элронда великопены, а доброту Владыки Имладриса я буду помнить вечность… — голос мой был тих, а взор устремлен в ясную даль. На поверхности сознания крутилась вереница воспоминаний, заставляя вновь и вновь переживать моменты прошлого. — Но Лориэн — мой дом. Именно здесь я чувствую свободу… В родных местах всегда чувствуешь свободу и счастье — это обусловленно многолетней привязанностью… Где бы я ни была, где бы ни жила — но только родные края будут приносить те чувства, от которых ваша душа парит…***
Пройдя ещё десяток миль, Странник решает углубиться в чащу леса. Будучи в полной уверенности того, что иду в нужном направлении, я быстрым шагом обгоняла впереди идущего Арагорна. Хранители мгновенно остановились. Они непонимающе переглядывались между собой, кидая вопросительные взгляды в мою сторону. Но я не обращала на членов Братства должного внимания, со всей старательностью и сосредоточенностью продолжая осматривать территорию. В этой части Лориэнского леса царила необыкновенно тёплая атмосфера. Необычность и, казалось бы, парадоксальность её заключалась в том, что в Средиземье давно уж наступила холодная зима. А в силу того, что порог Золотого Леса мы переступили не раньше, не позже середины этой самой зимы, теплота климата кажется совсем уж неуместной. Раскидистые ветки деревьев до сих пор сохранили свою первозданную красоту и великолепие, словно времена года неподвластны этим краям. Ещё раз внимательно вглядевшись в верхушки златокронных деревьев, откуда диск дневного светила бросал лучистых зайчиков, я перевела взор на молча ожидавших Хранителей. — Знаю одну тропинку здесь… —задумчиво произнесла я, глядя прямо на Арагорна. Почему то в голове прочно засела убежденность том, что дунэдайн не меньше меня осведомлён в скрытой дорожке. —… По ней можно срезать… Мы быстрее доберёмся до Кветлориэнских границ. — Откуда такая уверенность? —подозрительно, с толикой надменности, спросил Боромир. Одарив гондорца таким взглядом, будто сомневаюсь в его умственных способностях, я вновь перевела свое внимание на Странника. — Я выросла в этих местах. К тому же. — сделав паузу, чуть помедлила с ответом. — Я думаю ты понимаешь о какой тропе я говорю… — Более чем, — ответил наконец Арагорн, направляясь в сторону той части леса, которую я так тщательно выискивала. В скором времени наш отряд наткнулся на еле заметную дорожку. Она словно длинная змея, извиваясь уходила в самую глубь леса. Слой прошлогодней листвы покрывал её, заставляя поверхность тропинки сливаться с землёй. Но Арагорн, будучи опытным следопытом, уверенно вёл Братство. Не более чем через две мили, Золотой Лес начал меняться. Высокие деревья, чьи кроны радовали нас золотыми оттенками, постепенно переходили в падубы. Один их вид говорил о прожитых долголетиях, а шепот и шорохи излучали мудрость. Но листва их не была золотой, а имела по обыкновению своему зелёный цвет. Зелёный цвет был присущ листьям лишь в летние месяца, в то время как в зимние листва опадала, оставляя после себя голые и раздетые ветки. Именно это и увидели Хранители, следуя по тропе все глубже и глубже в чащу леса. Нет, роща не выглядела совсем уж пустой. Картину безлиственных деревьев дополняли все те же златокронные древа, восстанавливая целостность картины. За счёт этого, лес выглядел гуще, но все же не настолько, насколько поражал изобилием красок в летние и осенние месяца. Я и Гимли шли все также в самом конце отряда. Гном с трудом держался на ногах, а его кряхтение становилось громче. — Держись, Гимли, — весело произнесла я, смотря на проклинащего весь мир гнома. —Осталось немного! —"Немного» до чего? — язвительно спросил он, размахивая руками. —До того мгновения, когда несчастный гном Гимли свалится от бессилия? Мой звонкий смех эхом разнесся по округам Золотого Леса. Меня смешили недовольные и саркастические восклики Гимли. А ещё веселил то факт, что из всех уставших путников, страдальца и великого мученика строит один он. Хоббиты, чьи маленькие ножки и выносливость даже близко не стояли рядом с гномом, и те идут молчком. Когда Гимли в очередной раз едва не пропахал землю носом, в вышине деревьев раздался едва слышный и неуловимый для людского или гномьего слуха шорох. Но эльфы, как известно, отличались способностью к чуткому слуху или к зоркому глазу. Следом за шорохом раздался звук сломанной ветки и чьё-то гневное чертыханье. Я едва заметно улыбнулась. Конечно, больше у меня не оставалось сомнений в том, что пограничные эльфы нашли нас. Более того, это было настолько ожидаемо и очевидно, что я с нетерпением ждала того момента, когда стражи Лотлориэнских границ покажут себя. Хранители тем временем завели разговор о колдунье-интригантке Галадриэль, что чудесными речами и прекрасным обликом своим околдовывает зашедших в Лориэн путников. Вернее, разговор этот завёл Гимли, который услышал об этом от каких-то гномов, а те гномы от других гномов, и т.д. Арагорн и Боромир слушали рассказ Гимли с лёгкими улыбками. Леголас лишь усмехался и фыркал, периодически закатывая глаза. Эльф не поверил ни единому слову гнома, но продолжал упорно молчать. Хоббит, в свою очередь, шокировано и оттого не менее удивлённо внимали рассказам Гимли. Мерри и Пиппин то и дело открывали рты, Сэм ошеломленно переводил взгляд с меня на гнома и обратно, а Фродо просто молча слушал, но было видно, что «повести о Галадриэль» весьма насторожили полурослика. Мне оставалось только молча смеяться, выслушивая очередное глупое предположение. Я ведь знала правду и истинный расклад дел, следовательно легенды о Владычице Лотлориэна казались для меня особенно глупыми. —… Хорошо, что у вас есть гном, которого так просто не заловишь, —говорил Гимли, гордо смотря на хоббитов. — У меня острый глаз орла и нюх лисицы! В этот самый момент кроны деревьев зашелестели, а ветки прогнулись под тяжестью Квэтлориэнских стражников. Разговоры моментально умолкли, а наконечники стрел остановились в опасной близости от наших лиц. — Гном пыхтит так громко, что его можно подстрелить даже в темноте! — Это так нынче встречают гостей в Лориэне! — возмущённо крикнула я, отводя пальцем наконечник стрелы. —И… Орофин, кто бы говорил! Ты опять наступил на ветку, непутевый эльф! Стражник из тебя так себе… Сказав последнее слово, я театрально закатила глаза и обратила свой взор на высокого светловолосого стражника. Добавив во взгляд ещё больше скептизма, я внимательно, точно бы оценивая, оглядела ошеломленного эльфа. Члены Братства и отряд разведчиков перевели на меня удивленно-вопросительные взгляды. — Элениэль? —громко, дрогнувшим голосом, переспросил Халдир, расталкивая впереди стоящих эльфов. Подойдя ко мне, командир стражи бросил на меня растерянный взгляд. Эльф не верил своим глазам, не верил своим хваленым ушам! — Нам сказали ты попала в плен к оркам! Мы думали ты мертва! Сделав знак своим, чтобы опустили оружия, Халдир сделал два шага ко мне. Заключив меня в крепкие объятья, стражник горячо шептал о том, как скучал, как не находил себе места… Как винил в том, что отпустил меня тогда. Я отвечала на объятья эльфа, чувствовала как в груди, словно тёплый мед, разливается радость от встречи со старым другом. Как я была счастлива в этот миг! Но сладостный миг истёк, и пришло понимание. А вместе с пониманием пришло осознание ситуации и стыд за содеянное. Ведь действительно, сбежав из дома я совершила самый глупый поступок. Я поставила под удар не только репутацию и собственную жизнь. Я заставила Халдира волноваться, оставила эльфа с всепоглощающим чувством вины и с полной уверенности того, что именно он как никто другой виноват в смерти близкой подруги… — Эй, пропустите! — услышав два недовольных восклика, я разомкнула объятья. На встречу нам, сквозь толпу разведчиков пробирались ещё два моих давних приятеля — братья Халдира, Румил и Орофин, которого непонятно как оттеснили назад. — Элениэль! Выколите мне глаза, если взор обманывает меня! —ошарашенно проговорил Румил, осматривая меня с ног до головы. — Как я рад тебя видеть и.! — Та ветка попалась случайно! —почти обиженно произнёс Орофин, отталкивая брата и тем самым его прерывая. — Честное слово! Я громко засмеялась и кинулась в объятья улыбающихся друзей. Как я скучала по этим эльфам! Как томилась в ожидании встречи. Сколько картинок рисовало моё воображение, представляя наше воссоединение. Пока я обнималась с Румилом и Орофином, параллельно здороваясь с другими знакомыми эльфами стражниками, Халдир и члены Братства успели повздорить. Из их разговора я смогла уловить одну единственную мысль. Стражники Лотлориэна не собирались пропускать нас дальше, аргументируя это тем, что Владыки Галадриэль и Келеборн ещё не осведомлены о нашем приходе. Следовательно, нам нужно будет ждать. Тяжело вздохнув, я глянула в сторону Леголаса. Поймав мой взгляд, Лесной принц холодно посмотрел на меня, прежде чем вовсе отвернуться. Я очень удивилась такому поведению эльфа, но виду не подала. Что же на него нашло?***
Наше Братство не спеша следовало за отрядом стражников. Был вечер. Золотое светило лениво покидало зенит, словно размышляя, стоит ли ему вообще уходить? Прежде ясный небосвод окрашивался в алые цвета, предвещая скорое появление сумерек. Уже отсюда я могла услышать говор шумной реки, как и скорость её водопадов. Подходя все ближе и ближе к речным водам, на моем лице шире и шире расцветала улыбка. Конечно, я помнила эту такую родную и знакомую мне реку. Казалось, прошло почти сто лет с тех пор, как я в последний раз наслаждалась видами и пейзажами её прозрачной глади. Основная часть отряда Халдира отправилась в Карас-Галадон, просить дозволения Владык на пропуск Хранителей дальше в Лориэн. Малая же часть отряда разведчиков, во главе с Орофином осталась при Братстве. — Как название этой реки? — поинтересовался Мерри, подходя ко мне. — Это Нимродель… — с благоговением произнесла я, закатывая штаны и скидывая с ног сапоги. — Много легенд ходит о ней… С блаженной улыбкой я заходила дальше в воду, пока она не покрыла колени. Прохладный ветер обдувал мои щеки и в воздушном потоке взметались мои светлые волосы. Я чувствовала, как воды Нимродель весело плескались у моих ног, издавая ласкающие слух всплески. Именно в этот момент моё сознание вновь заволокло приятными воспоминаниями, тесно переплетающимися с часами, которые я проводила наедине с Нимродель. Как и тогда, меня охватило привычное чувство эйфории, заставляя душу лучиться. Касаясь руками прозрачной глади и чувствуя, как вода откликается на мои прикосновения, я не замечала ничего, что творилось вокруг меня. Я не замечала, что кулон, который висел на моей шее, в который раз засветился белым мягким светом. Я не замечала, что всплески реки становились больше, а её мелодичные песни громче. Я не замечала удивлённых взглядов направленных в мою сторону. В этот момент, в эту секунду, в этот миг для меня не существовало ничего, кроме своенравной Нимродель. Были только я и её кристально-чистые приветливые воды…