Глава 26.
Как только войско Эомера скрывается за горизонтом, я поворачиваюсь к Леголасу. Эльф прожигает меня взглядом, неотрывно наблюдая за каждым движением. Я смело отвечаю, тем самым вступая в долгие переглядки. Конечно, глубоко в душе наружу рвётся совесть, но поистине гномье упрямство заглушает её. В конце концов я решаю прервать это бессмысленное занятие. — Что мы будем делать? — немного неловко и даже смущённо озвучиваю я общие мысли. Моя смелость вся разом куда-то испарилась, лишь помахав на прощание ручкой. Арагорн отвёл взор от рассматривания долин и повернулся ко мне. Лицо его выглядело сосредоточено—вероятно, дунедайн как раз раздумывал над этим вопросом. — Нам нужно найти Мерри и Пиппина, — решительно сказал он. Я фыркнула. Как будто это было и так не ясно. Все как по команде повернулись в мою сторону. Под внимательными взглядами Хранителей, вернулась былая неловкость. Опустив глаза, я замялась. Осознание произошедшего свалилось на голову, как гром среди ясного неба. — Ну… — неуверенно потянула я, старательно отводя глаза. — Я примерно помню в какую сторону убежали полурослики… Гимли усмехнулся, а Леголас только закатил глаза, направившись к заждавшемуся Ароду. — Держим курс на юго-восток! — сказал Арагорн, залезая на Хазуфеля вслед за Гимли.***
Ближе к вечеру мы достигли Фангорна. Обуглившиеся трупы орков, сваленных в одну кучу, источали тошнотворный запах горелой плоти. В середине поля на кол была насажена большая голова орка, на разрубленном шлеме можно было различить белый знак. Разбросанные стрелы и луки, тупые и искривленные топоры, примятая трава, следы чёрной крови… Все это в очередной раз напоминало о недавней ночи и кровопролитном сражении. Я неспешно обходила вонючую груду трупов, с презрением осматривая перекошенные лица. Леголас и Арагорн осматривали территорию неподалёку, в то время как Гимли ходил следом за мной. — Неплохо этих тварей помяли, — с одобрением сказал гном, — рохирримы застали их вовремя. Я усмехнулась. — Не то слово. Если бы не войско Эомера, орки бы сожрали нас. — Да, вам повезло… Однако не всем. — тихо пробормотал Гимли, взглядом натыкаясь на человеческие трупы, поверженные моргульскими стрелами. Через десять минут блужданий и различных поисков, Арагорн не нашёл никаких новых следов. Всё эти следы и улики, так или иначе, невидимой тропой уходили в самую гущу Фангорна. Время было позднее. Полотно ночного неба тянулось далеко за горизонт. Сегодня тёмные своды неба не радовали наши взоры ярким светом луны или холодными бликами звёзд. Я предложила отправиться в Фангорн с наступлением сумерек, но моё предложение не пришлось никому по душе. Я горела желанием поскорее отыскать хоббитов, убедиться, что Мерри и Пиппина смогли сохранить свои жизни. Арагорн решил разбить лагерь на опушке леса и отправиться на поиски с первыми лучами солнца. Мы расположились под большим, раскидистым деревом. Его длинные и крючковатые ветви почти касались земли, а в мраке ночи казались устрашающими. Устало привалившись спиной к шершавому стволу, я прикрыла глаза, вслушиваясь в ночные звуки: рокот сверчков, писк мышей, шорохи. — Если наши хоббиты прячутся где-то в Лесу, костер может привлечь их, — сказал Леголас, приваливаясь к дереву по правую сторону от меня. —Было бы не плохо, если бы костёр привлёк только Мерри и Пиппина, — мрачно рассуждала я. — а не других существ. — Мы близки к земле предателя Сарумана, — сказал Арагорн. — К тому же мы на самом краю Фангорна, а говорят, что опасно трогать деревья в этом Лесу. — Я думаю нет необходимости рубить лес, — произнёс Гимли, скидывая секиру с плеч. — рохирримы оставили досточно щепок. Закончив разводить костёр, Хранители расселись вокруг него, спеша отогреть замерзшие конечности. Поплотнее закутавшись в плащ, я наблюдала за причудливой игрой огня. Казалось, будто каждый новый всполох стремился подавить предыдущий. Позади меня раздался шорох, а следом—треск. Моя рука машинально потянулась к клинкам (которые, к слову, нашёл и подобрал Леголас). Однако, моё волнения было относительно напрасно. Через левое плечо, громко скрипя, тянулась скрюченная ветка. Она зависла в близости от костра. Маленькие листочки терлись друг о друга, будто продрогшие руки. Может, это лишь временное помутнение рассудка? Но как бы там не было, Хранители ощутили присутствие тёмного и незнакомого леса, полного неизведанных таинств. — Смотрите, деревья радуются огню! — Келеборн предупреждал нас не заходить далеко в Фангорн. Знаете ли вы почему, Арагорн? Что рассказывал об этом лесе Боромир? — Леголас заговорил через некоторое время. Арагорн покачал головой. — Я слышал много рассказов и в Гондоре, и в других местах, — ответил Странник, — но если бы не слова Келеборна, я счел бы эти рассказы просто байками, которые люди сочиняют по невежеству. Я как раз хотел вас спросить, сколько правды в этих рассказах. — Среди нашего народа гуляют много поверий о Фангорне… И вдвое больше поверий об этом Лесе знают люди… — тихо произнесла я, зарываясь пальцами в мокрую траву. Капельки ночной росы, застывшие точно маленькие бриллианты на ее кончиках, медленно стекали по пальцам. — Одни повествует о том, что Фангорн населен проклятыми жителями, другие о том, что Фангорн — лишь старый лес и ничего более… Да, Арагорн прав, большинство историй—байки. Но третьи… К третьим историям я склонна прислушиваться больше. Одну из таких историй поведал мне мой отец… Мой голос, смешавшийся с различными звуками леса, тихо звучал в сумеречной тишине. Хранители сидели молча, низко склонив головы. Со стороны могло показаться, что каждый из них задумался о чем-то своем, сокровенном, предавался памяти в этот самый миг, полностью отрешевшись от внешнего мира. Но мнение это было бы ошибочным. Каждый из членов нашего отряда непременно слушал и слышал меня. Выдержав некоторую паузу, я продолжила. — Фангорн—очень Древний Лес. Когда-то давно, а может и до сих пор… Кто знает? Его населял один из самых древнейших народов Средиземья… Наверное, только глухой эльф не слышал о Стражниках Леса. Я снова замолкла. Хранители внимательно слушали меня, однако каждый из них спешил занять руки каким-то делом. Гимли водил подушечками пальцев по острию топора, Арагорн продолжал усердно подкидывать в костёр поленья (явно не замечая того, что пламя далеко не все из них успевает поглатить), а Леголас отбивал на деревянной поверхности колчана какой-то незамысловатый ритм. — Мой народ помнит песни об Онодримах, — нарушил наконец тишину Леголас. — Люди зовут их энтами. Эльф кинул на меня короткий взгляд.***
Когда луна на бархатном небе взошла выше, а треск поленьев стал убаюкивать, сморенные усталостью Арагорн и Леголас улеглись спать. Вопреки всеобщему мнению, которое непосредственно касалось пресловутой эльфийской бодрости и выносливости, я с грустью подмечала то, как осунулось лицо Аранена. Сейчас, в свете оранжево-красных всполохов, Леголас казался особенно вымотанным. Гимли, которому выпало этой ночью дежурство, меланхолично поглаживал секиру. — Как думаешь, они ещё живы? — тихо спросила я, ложась под бок Аранену. В голове моментально рождались все новые и новые вопросы. Мысли, словно жужжащие пчелы, вихрем проносились в улье памяти. Грусть и тоска, переросшая в апатию, давили грузом ответственности. Тёплая рука обвила мою талию, заключая в кольцо. — Не знаю, — также тихо прошептал Леголас. — Но надежда все ещё с нами. Уткнувшись в камзол Леголаса, я вдыхала лесные запахи. Не то чтобы здесь их было в недостатке. Нет… Просто именно сейчас этот запах казался мне другим—более необходимым. Вблизи этого светловолосого эльфа я стала чувствовать себя заметно спокойнее, ощущая как удавка на шее ослабляет хватку. Особенность Леголаса заключалась в том, что от него всегда исходил ощутимый запах хвои. Когда грудь его стала мерно вздыматься, а дыхание успокоилось, я выбралась из кольца рук. Сон все никак не хотел подступать, но и бодрость давно покинула меня. Вероятно, переживания за жизни маленьких друзей и эмоциональный подъем делали сове дело. Сев напротив гнома, вновь прислонившись к тому самому дереву, я уставилась на догоравшие щепки. — Что, уложила остроухого принца? — попытался съязвить Гимли. Однако попытка эта была вялой. Он все также водил пальцами по оружию, нередко касаясь острого лезвия. Изучая внешний вид Гимли, я сделала очевидный вывод: пропажа хоббитов подкосила и его. … Деревья шептали много и часто, а голоса их были разные, поэтому разобрать хоть какие-либо слова или отдельные фразы не представлялось возможным. Всё эти звуки мало-помалу нарастали, становились громче, пока не слились в какофонию. Убаюканная шумом леса, я и сама не поняла, как сон начал одолевать меня. От былой бодрости не осталось и следа. … Разум погрузился в уютную темноту.