Глава 36.
Усадив хоббитов на низкорослую лошадь, мы двинулись дальше. Нашей конечной целью была башня Ортханк — самая высокая точка Изенгарда. Именно в этой башне обитал Саруман, отдавая распоряжения полчищам орков. С подачи мага тысячи мордовских тварей разоряли деревни и посёлки, внося суету в быт мирных жителей. Под предводительством Сарумана Предателя десять тысяч орков штурмовали Хельмову Падь. Из-за колдуна погиб Халдир. Башня Ортханк уходила высоко в поднебесье, теряясь в пушистых облаках. До того, как энты сокрушили Изенгард, над башней, казалось, вечно зависали хмурые грозовые тучи, и тёмная, мрачная чернота расползалась по небу. Но стоило загнать Сарумана в ловушку, и мрак рассеялся. Только оказавшись в непосредственной близости от Орхтанка, нашему взору предстали энты. Древнейшие жители Средиземья, Хранители Фангорна… Они видели рассвет и закат ни одной эпохи; стойко переживали бесконечные войны Зла и Света, терпели разрушительные последствия. Мы с Леголасом благоговейно провожали взглядом каждого энта. Они медленно, но верно устраняли учиненный погром: переносили доски и камни, сносили постройки… Вскоре, один из энтов, вероятно, самый старый и мудрый, отделился от общей массы. Лишь подойдя ближе, я смогла полноценно оценить лесного жителя. Он был подобен вековому дереву: мощное тело, покрытое слоем толстой коры, длинные кисти рук походили на ветки и были усыпаны сочными молодыми листьями. На голове энта возвышалась настоящая крона. — Мой юный господин Гэндальф. — заговорил глубоким голосом Хранитель Фангорна. Я шумно выдохнула. — Я так рад, что ты явился. С камнями и завалами я справлюсь, но нужно разобраться с колдуном, запертым в башне. Кивнув на прощание, Древобрад удалился, по пути прихватив тяжёлую трубу. Подъехав к ступеням Ортханка, мы спешились. Оказавшись у ворот, Арагорн со всей силы стал тарабанить по ним. Грохот железа эхом прошёлся вдоль стен. — Покажи себя! — зычно крикнул Арагорн, отсутпая назад. — Будь осторожен! — предупредил Гэндальф Странника, чуть остудив его пыл. — Даже побежденный Саруман может быть опасен… Но у Гимли было другое видение сложившейся ситуации: — Отрубить ему голову и делу конец. Гном дал очень дельный совет. Я и сама ни один год грезила о том, как одним лишь махом снесу голову предателю, а мои мечи испьют вражеской крови. Но помня предупреждение Гэндальфа, бессильно сжимала эфесы клинков. — Нет. — решительно возразил маг. —Он нужен живым. Надо кое о чём с ним поговорить… Мелодичный голос послышался откуда-то сверху. От неожиданности, я застыла. Этот голос я узнала бы из десятков… Сотни других голосов. Он долгое время сопровождал мои мучения, а завораживающий тембр отныне ассоциациировался с местью и ненавистью… Потому именно эти чувства вспыхнули в душе и сердце, стоило обладателю столь чудесного голоска показаться на балконе. — Ты много воевал, убил многих воинов, король Теоден, и после заключал перемирие… — речи Сарумана были также сладки, какими и были раньше. Маг нисколько не изменял себе. — Неужели мы не можем собрать совет как в старые добрые времена, мой друг? Неужели мы не заключим мир — ты и я? Король Теоденом, дернув поводья, подъехал ближе к крепости. Голос его звучал уверенно, а слова — жёстко: — Мы заключим мир… — сказал он. —Мы заключим мир, после того как ты ответишь за то, что сжёг Вестфольд, за тех детей, что ты погубил. Мы заключим перемирие, когда отомстим за жизни воинов, чьи мёртвые тела были изрублены перед вратами Хорнбурга, когда ты будешь повешен на потеху воронам. Тогда и настанет мир. — На потеху воронам, ненормальный старик? — высокий смех огласил Изенгард. Я отступила назад, в который раз содрогнувшись. Едва не подпрыгнула, когда почувствовала твёрдую хватку на своей талии. Руки Леголаса невесомо прошлись по бокам, успокаивая. Глубоко вздохнув, я выбросила их головы тревожные мысли, а затем сжала ладонь эльфа. — Чего тебе надо, Гэндальф Серый? — обратился Саруман уже к Митрандиру. — Дай угадаю… ключи от Ортханка, или быть может ключи от самого Барад-Дура вместе с коронами семи королей и жезлами пяти магов? Холодная усмешка исказила старческое лицо Сарумана. В глазах же Гэндальфа царила стужа и гнев. Такие разные эмоции, подобно пламени и льду, удивительным образом уживались в нем. Эти противоположные чувства будто удерживали друг друга, не давая пробиться сквозь маску спокойствия мага. — Твоё предательство стоило многих жизней. — Гэндальф сделал ещё один шаг вперёд. Посох в его руках засветился. — Многие тысячи подвергали себя риску, а ты мог их спасти, Саруман. Но ты слишком погряз в делах врага… Саруман точно лишился какого-либо чувства самосохранения. Вероятно, даже его зачатков. Либо в упор не замечая того, либо делая вид, что не замечает, Саруман продолжал изводить Гэндальфа. Гнусные речи лились рекой. — Так вот зачем ты пришёл сюда — чтобы выведать. У меня есть что тебе сообщить… Маг поднял над головой нечто круглое, завернутое в тёмную материю. Скинув тяжёлую ткань, он завороженно стал рассматривать круглый стеклянный шар. У Сарумана был такой вид, словно этот предмет — величайшая ценность в Средиземье. Лишь вглядевшись внимательно в поверхность шара, я поняла в чем дело. Голову пронзила настолько резкая боль, что я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Мой взор затуманился, а окружающий мир на секунду померк. Я не видела ничего… Кроме огромного красного глаза. Он хаотично вращался, а после внезапно обратился ко мне. Я в панике отшатнулась, и наваждение спало. Леголас прижал меня крепче к себе. Эльфы тонко чувствуют мир. Думаю, Аранену не составило труда догадаться, что частичка тёмной магии коснулась меня. — В Средиземье кое-что начинает гнить. То, чего ты не увидел. Но великое око видит всё… Скоро он нападёт на вас. Вы все умрёте! Ты знаешь это, Гэндальф, не так ли? Уж не думаешь ли ты, что бродяга сможет сесть на трон Гондора? Этот изгнанник, скрытый тенями, никогда не будет коронован. Гэндальф никогда не поколеблется, чтобы пожертвовать теми, кто близок к нему, кто исповедует любовь. Скажи-ка, какими словами ты напутствовал полурослика перед тем как отправить его на гибель? Тропа, на которую он ступил, ведёт лишь к смерти… Слова предателя окончательно вывели меня из себя. Я с трудом выдержала нелестные высказывания в сторону Арагорна… Бродяга, так он его назвал. Я скривилась… Но дальше—больше. Обвинение мага, упоминание полуросликов, пожелание скорой смерти… Я выступила вперёд. Леголас предупреждающе схватил мою ладонь, прося остановиться. Но я отмахнулась. — Каждый имеет право на самозаблуждение, Саруман. — громко произнесла я. — А ты заблуждаешься… Оставь свои хитросплетения слов при себе. Перестань морочить наши головы! Ты — предатель, и понесёшь за то наказание… Пристальный взор Сарумана остановился на мне. На долю секунды задержался на глазах. Тонкие губы растянулись в злорадной усмешке. — Элениэль… Принцесса Лориэна, ещё одна дочурка Галадриэль, — маг презрительно оглядел меня. Я упрямо вздернула подбородок, стойко вынося его взгляд. — Странница — неудачница, сбежавшая из-под надзора матери-инригантки… Кажется, ты собиралась путешествовать по землям Гондора? Да… Да, я припоминаю… Но задержалась в Барад-Дуре… На этой фразе Саруман изобразил высшую степень сожаления. Я гневно сжала кулаки, крепко прижав их к бокам. Руки так и тянулись к стреле! — Надеюсь, тебе понравилось гостить у нас? — участливо поинтересовался маг. — Помнишь, сколько там было развлечений? А во многих ты и сама принимала участие! Последние его слова были как пощечина. Я даже отступила назад, будто что-то невидимое толкнуло в грудь, выбивая воздух из лёгких Очередной смешок Сарумана показался мне раскатом грома. Я замолкла, признавая поражение. Снова. — Я достаточно наслушался. — буркнул Гимли. Злость в его голосе была осязаема. Гном повернулся к Леголасу, выразительно оглядев эльфа. Но Аранен уже и сам тянулся к луку. — Убей его. Вонзи ему стрелу в глотку! — Нет! — коротко отрезал Гэндальф. … Дальше следовали длительные переговоры и попытки Гэндальфа проявить милосердие. Но Саруман был глух, старик упрямо стоял на своём. Совсем скоро, на балконе Ортханка появилось ещё одно действующее лицо, знакомое нам ещё в Рохане — Грима Гнилоуст. Король Теоден пытался переманить бывшего советника на нашу сторону, напоминая, что когда-то он сам был воином Рохан. Грима оскалился, ответив на доброту оскорблением страны и короля. Хотя я готова поклясться, что на мгновение в бегающих глазах Гримы отразилось сомнение. Саруман тоже заметил это. Ударив со всей силы Гнилоуста, маг заявил о том, что тому никогда не бывать свободным. В следующий момент произошло то, чего не ожидал никто. Грима резво подскочил, будто и не валялся на полу ещё совсем недавно. Когда Саруман повернулся спиной, советник вонзил в его спину кинжал. Леголас, тотчас же выхватив свой лук, насмерть поразил Гриму своей верной стрелой. Глаза Сарумана закатились. Выронив палантир на ступени, маг выпал с балкона Ортханка… Должна признаться, смерть предателя—единственное, что сгорело душу. Хотя слова, сказанные Саруманом совсем недавно, оставили на сердце неприятный осадок. Не желая более смотреть на распростертое тело мага, я повернулась к Мерри и Пиппину. И глаза мои расшились, когда в руках последнего я заметила палантир… Гэндальф, с несвойственной старцу резвостью, подскочил к хоббиту. — Перегрин Тук, дай мне это, дружок. — мягко, но настойчиво попросил Митрандир. Заметив, в глазах полурослика сомнение, маг крикнул. — Быстро! Лишь когда магический шар был надёжно скрыт от чужих глаз, наша процессия покинула Изенгард.***
Наш путь лежал обратно в Эдорас. После победы в Хельмовой Пади столица Рохана снова заживёт привычной жизнью… Несколько часов мы беспрерывно ехали в седле; Изенгард давно уж остался за нашими спинами. Я оставалась все также молчалива и занималась тем, что в последнее время удавалось мне лучше прочих дел — самокопанием. Вроде бы, слова лживого старика ничего не должны значить для меня. Ни для кого не секрет, что в слащавых речах Сарумана давно уж не сыскать правды. Но они звучали в моей голове, путали мысли, которые и без того разбегались в стороны. Уставившись лишь вперёд, я вспоминала о своих ошибках, в том числе и о побеге… Галадриэль ни раз предупреждала меня. Как и Халдир… Но я пропускала все их наставления мимо ушей, не воспринимая всерьёз. Думала, что со всем справлюсь. Одним словом, излишняя самоуверенность едва не погубила меня… Глубоко вздохнув, я подняла голову. Уже знакомые мне пейзажи: холмы и равнины — сменяли друг друга, а травы медленно качались, прогибаясь под редкими порывами ветерка. Высокие вершины Мглистых Гор, покрытые пушистыми снежными шапками, возвышались над линией горизонта. Кое-где, на отдельных участках, стояли одиночные деревья. Их мощные корневые системы выглядывали из-под почвы, протягиваясь на несколько метров. На самых высоких ветках гнездились птицы. Они провожали нас сверкающими глазами бусинками, а после, теряя интерес, возвращались к прежним занятиям. Иногда я завидовала пернатым товарищам. В Лориэне я часто наблюдала за птицами, их повадками и поведением. Что же меня в них привлекло? Да, по утрам и вечерам они часто радовали нас звонкими трелями, а в дни скорби — над Золотым Лесом звучали печальные песни. Но привлекали птицы крыльями. Раньше, крылья всегда ассоциировались у меня со свободой. Казалось, так просто—вспорхнуть и взлететь в поднебесье. Затеряться в сизых облаках, лететь, обгоняя ветер… Но потом я поняла, что даже будь у меня крылья, ничего бы не изменилось. Я все также была бы зависима от окружения, но крылья создавали бы некую иллюзию свободы… — Подобные вести никогда не приходили в Лихолесье… — нарушил молчание Леголас. Я сразу поняла, что Аранен имел ввиду. — Да… — неуверенно протянула я, лихорадочно думая, как бы сменить тему. — Лесные эльфы живут отдалённо… Например, новость о сборе Совета в Ривенделле лихолесцы узнали едва ли не последними. Даже гномы… — Ты прекрасно понимаешь о чем, Элениэль, — прервал меня Леголас. Его голос был твёрд. — Что значили слова Сарумана? Я ощутила, как руки на моей талии сжались крепче. Вздохнув, я попыталась отодвинуться, но Леголас лишь крепче притянул меня. — Знаешь… Верить всяким сумасшедшим старцам — это плохо… Знаешь, однажды я чуть не повелась на авантюру Радагаста Бурого… А чуть позже повстречала Гэндальфа… — Элениэль! — Кажется, Леголас начинал терять терпение. Свыкнувшись с неизбежностью разговора, я едва заметно скривилась. Данная тема была, ох, как мне неприятна! — Я и вправду, по собственной глупости, конечно, провела меньше года в плену… Если бы не Арагорн, Арвен и Лорд Элронд, врятли бы я здесь сейчас сидела… Странник перехватил ту тележку, в которой меня везли… Не помню куда. Возможно к Саруману… Более Леголас ничего не спрашивал. Его рука только сильнее обхватила мой живот, а мягкие губы эльфа коснулись моей макушки.***
Прибыли мы в Эдорас уже ближе к вечеру. Едва спешившись, король Теоден объявил пир по случаю победы над Саруманом и свержении его войска под стенами Хорнбурга. Эовин, выбежав к нам навстречу, крепко обняла сначала отца, а затем и меня. Схватив моё предплечье, роханская принцесса настойчиво потянула меня к входу в цитадель. —"Видимо, новость о пире настигла и её» — успела подумать я, прежде чем меня целеустремлённо запихнули в купель. Оказавшись в гостевых покоях, я устало уселась на край кровати. Единственным моим желанием сейчас было хорошенько выспаться. Вопреки всеобщему мнению, эльфы тоже устают! Хотя, может это касается отдельных эльфов… Дверь широко распахнулась, и в комнату вплыла Эовин. В руках она несла целый ворох одежды. Протяжно застонав, я повалилась на кровать. — У нас так давно не было пиров и праздников! — весело вещала девушка, раскладывая одежду на левой половине кровати. — Я тут наткнулась на такое чудесное платье! Надеюсь, оно подойдёт тебе… Поднявшись, я заинтригованно посмотрела на Эовин. Что же интересного она принесла на этот раз? Лукаво улыбнувшись, девушка открыла чехол. Признаться, увидев принесенное Эовин платье, я не сдержала восхищения. Белое шёлковое одеяние в пол, ткань которого на свету переливалась мягким светом, отлично подойдёт к моим светлым волнистым волосам. А немного прозрачная, нежно-голубого оттенка накидка, также спускающая до самого пола, хорошо будет смотреться с моими глазами. Эта накидка имела что-то общее с верхним платьем, но полностью открывала взору белый лиф, запахиваясь на талии аккуратной брошью. Кроме того, я не без удовольствия отметила, что рукава-колокольчики накидки превосходно скроют ссадины. Эовин осталась довольна произведённым эффектом. Улыбнувшись еще шире, девушка подхватила свои вещи, и поспешила скрыться в коридоре, оставив меня одну.