Ломая правила

2 ноября 1981 года. Графство Суррей. Сиротский приют принца Альберта. Погода выдалась прямо под стать настроению — лил проливной дождь, а ветер с силой дул в лицо. Вернон Дурсль шёл через пелену из капель дождя в сторону большого здания, похожего на старинный особняк, то и дело оглядываясь, как будто делал что-то противозаконное, неся в руках большой свёрток из одеял. Табличка на входе гласила:

«Сиротский приют принца Альберта»

Он толкнул тяжёлую дверь и вошёл в тёмное помещение, освещённое только половиной лампочек в люстре. — Мистер Дурсль, — к нему чинно прошествовала пожилая женщина, одетая в старомодное платье с оборками. Она была низкорослой, с глубоко посаженными глазами и тонкими губами-полосочками, накрашенными ярко-бордовой помадой. — Здравствуйте, мэм. — Доброго дня, если его можно назвать таковым из-за такой промозглой погоды, — ответила женщина. — Миссис Робертс, — начал Вернон, слегка склоняя голову, — я вам звонил… хотел… хм… — он украдкой покосился на спутанный клубок одеял у себя в руках, словно это была бомба замедленного действия. Миссис Робертс немного брезгливо двумя пальцами приподняла край одеяльца и придирчиво взглянула на спящего ребёнка. — Мальчик? — спросила она. Вернон Дурсль кивнул. — Да, мальчик. Ему полтора года. — Слишком маленький… Хотя оно и к лучшему — быстрее заберут. Как вы знаете, за детьми до трёх лет обычно очереди стоят, это потом они никому из приёмных родителей не нужны. Сами понимаете — чужая кровь, сформировавшийся дурной характер… Боже Правый, что у него на лбу?! Вернон недоверчиво опустил взгляд на ребёнка у себя на руках. Он ещё не смотрел на него так близко, да и не питал особого желания. — Это… Он попал в автомобильную катастрофу. Родители погибли. А у него вот… — на ходу сочинил он, стараясь побыстрее отвести взгляд от ребёнка. — Пьяный отец за рулем небось, — хмыкнула миссис Робертс. — Ясно… Проходите, надо заполнить пару документов. Они прошли в полуосвещённый кабинет во флигеле приюта, где стояла дорогая лакированная мебель, явно не по финансовому состоянию этого места. — Сиротский приют принца Альберта работает с 2 февраля 1864 года. Как вы заметили, у нас большая территория площадью 200 акров. У нас содержится около 180 детей до шестнадцатилетнего возраста. Мы даём не только крышу над головой, но и необходимые знания школьной программы. Один наш воспитанник, который был усыновлён в двенадцать, поступил в Итон. Мальчики занимаются плотничеством и фермерством уже с шести лет. Также с детства ребёнку прививаются нужные для джентльмена качества… Вернон, представивший себе жизнь Гарри в следующее десятилетие, встрепенулся. Настоящая армия… — Марлен! — окликнула женщина и сразу же послышался стук каблучков. — Марлен! — Да, мэм? — пролепетала молоденькая девушка, вошедшая следом за ними. — Забери ребёнка и отнеси его на третий этаж, — она махнула рукой в сторону Вернона Дурсля. Девушка аккуратно приняла закутанного в одеяла ребёнка из рук мужчины и удалилась наверх, всё также стуча каблуками. — Полное имя ребёнка? — спросила миссис Робертс, садясь за свой стол и доставая форму с анкетой. — Гарри Джеймс Поттер, — ответил Вернон. — День рождения? — Эээ… — Мужчина задумался. — 31 июля 1980 года. — Имена родителей? — Джеймс и Лили Поттер. В девичестве Эванс. Миссис Робертс старательно выводила имена в анкете. — Значит, погибли в автомобильной аварии? — Да, 31 октября этого года. — Кровные узы? — спросила она, уточнив, — Вы кем приходитесь мальчику? — Дядей. Мы с женой его единственные родственники. Миссис Робертс кивнула головой. — Причина отказа от опекунства? — спросила она, заполняя предпоследнюю графу на странице. — Мы не оформляли опекунство. Понимаете, у нас нет возможности финансовой и… — Я вас поняла, — ответила женщина, что-то чиркнув в конце листа. — И последнее… Разрешаете опекунство или усыновление заграницу? Сейчас много семейных пар со всех стран мира приезжают в Англию в поисках идеального для себя ребёнка. Если у мальчика будет такая возможность, то скорее всего его могут усыновить из Канады или Австралии. — Да хоть куда, — отмахнулся Вернон. — Это все вопросы? — Да сэр, необходима только Ваша подпись внизу. Мистер Дурсль быстро чиркнул свою незамысловатую подпись. — На этом все, — поднялась из-за стола миссис Робертс. Вернон кивнул, выходя за женщиной в коридор. — Спасибо, мэм, — отозвался он, последний раз взглянув на скромное убранство приюта. — Я уверен, что поступил правильно. *** 15 декабря 1987 года. Графство Суррей. Сиротский приют принца Альберта. — Урод! — Дурацкий шрам! — Посмотрите на него! Гарри Поттер делал вид, что не слышит едких комментариев в свой адрес. Он сидел за партой, болтая ногами, стараясь абстрагироваться от Билли и его дружков, которые действовали ему на нервы. Уже в четыре с половиной года он понял — если сам себе не поможешь, не поможет никто. За проведённые в приюте годы он стал предметом насмешек детей. А всё из-за действительно дурацкого шрама на лбу! Гарри старательно пригладил чёлку, надеясь прикрыть шрам, но это ему не очень-то удавалось, поскольку волосы топорщились во все стороны. — Гарри Поттер, ты дур… — мальчишка по имени Билли замолк на полуслове, поскольку в класс вошёл мистер Питерс. Он с размаху закрыл дверь и придирчивым взглядом обвёл класс, остановившись на Гарри. — Мистер Поттер, — у мистера Питерса был громкий и звучный голос, от которого ребята вздрагивали. Мужчина имел обыкновение называть учеников на вы, но его уважение к детям в классе колебалось на уровне пола. Гарри медленно поднялся со своего места. — Да, сэр? — Почему вы не причесались? — сузил глаза учитель. — Что за неряшливый вид? Гарри откинул волосы со лба, пытаясь привести их в ухоженный вид, но тем самым растрепав их ещё больше, всё также продолжая смотреть в пол. — Простите, сэр. — Вы джентльмен или попрошайка с улицы? Краем уха мальчик услышал едкий комментарий Билли относительно того, кто он. — Заткнись, Билли, — Гарри провернулся назад, где сидел обидчик. Мистер Питерс нахмурился. — Что вы сказали? — строго произнёс он. — Но Билли… — Останетесь после урока и будете оттирать школьную доску от мела, — распорядился он. — Можете садиться. Тема нашего урока… Гарри понуро сел на своё место. По крайней мере, мистер Питерс не достал свою любимую линейку, чтобы неплохо приложиться к ладоням своих учеников. В классе был невыносимый холод, Гарри, сидящий в ряду у окна, чувствовал, как мороз пронизывает его. Он невольно поёжился. Форма, которую носили мальчики, была совсем тонкая и только зимние куртки спасали ситуацию. В середине урока в дверь постучали. — Здравствуйте, миссис Робертс, — послышалось со всех сторон класса. Дети разом вскочили на ноги, а директор приюта склонила голову в знак приветствия. — Я пришла сюда чтобы напомнить вам, что 24 декабря вы все поёте в церковном хоре, — произнесла она, оглядывая мальчишек. Со всех сторон послышались перешёптывания. — Тихо! — прикрикнула она на них. — Церковь Святого Николая послала приюту пожертвования. Так что в знак благодарности вы должны исполнить пару рождественских песен. Гарри едва удержался, чтобы не закатить глаза. Опять этот «Гимн колокольчикам», «Аллилуйя» и «Мрачная зима»! Каждый год одно и то же! Миссис Робертс всё не уходила. Она внимательно смотрела на класс. — Сегодня же идёте стричься — Вы обязаны выглядеть опрятно! Гарри грустно кивнул со всеми остальными. Он ненавидел моменты стрижки! «Волосы у мальчиков должны быть причёсаны и коротко пострижены». Он не подходил ни по одному из критериев, за что его всегда и ругали. Но в этом был и плюс — сегодня будет ещё один банный день, где можно будет наконец согреться. — Надеюсь, меня всё-таки поставят в первом ряду, — мечтательно протянул низкорослый мальчик по имени Майкл. — Помнишь, пару лет назад четырёх человек из хора усыновили! Есть шанс попасть в семьи, которые придут слушать рождественские песнопения! Гарри согласно кивнул. Братьев Люка и Стива Филиппс усыновила зажиточная семья из Канады, они уехали в Ванкувер и прислали им открытки на следующее Рождество. Гарри Поттер знал, что его точно никто никогда не заберёт. Как выражались некоторые мальчишки, он был странным, часто витал в облаках и любил вымышленные истории. Вместе с тем, перспектива жить здесь до совершеннолетия совсем не прельщала его. Но делать было нечего. Родственников, судя по его личному делу, у него не было, родители погибли в аварии, а сам он был беден как церковная мышь.