Когда Венди обернулась, её взгляд уткнулся как раз в лицо Вана, которое, наверное, впервые за время знакомства с ним выражало настолько искреннее удивление. Похоже, девушку он всё же вспомнил, и теперь считал её каким-то призраком, явившимся подразнить его воображение. На них обоих таращился Камео, так что выглядели все троя приблизительно одинаково, а более-менее человеческое сознание сохранилось только у репортёра. Пробормотав извинения, мужчина выскользнул на улицу, заверив хозяйку дома, что обязательно вернётся попозже и продолжит интервью. Венди этого даже не услышала, пытаясь осознать, что видит перед собой именно то, что видит – того самого Вана Утренней Зори, спасшего целую планету. Человека, которого она ждала долгие десять лет почти без надежды, что этот миг когда-нибудь наступит. Её мир обрушился в третий раз за прожитые годы.
«Когда же закончатся эти жестокие шутки судьбы?» – хотелось бы воскликнуть Венди, но ещё ни разу в жизни сердце её не трепетало так неистово и со щемящей сладостью, как сейчас. С её души свалился огромный камень – пожалуй, даже больший, чем реликтовый монстр, чей живописный скелет лежит неподалёку от Эвергрина, – и жаловаться высшим силам на несправедливость в такой ситуации просто непозволительно.
Первое, что Ван сделал, пытаясь проникнуть в дом Венди, не удосужившись притом спросить её согласия, так это запнулся за Камео, который с восторгом узнавания – большая рептилия обладала развитым интеллектом, по уровню равным собаке крупной породы, – «бросился» молодому человеку под ноги, чтобы выразить свою привязанность нежностью, понятной одной лишь черепахе. Обычно свою любовь и радость Камео выражал мелодичным посвистыванием и попытками легонько куснуть человека, к которому испытывал особые чувства, за пальцы. А если нагнуться к славному чешуйчатому «столику на лапках» – тогда ещё и за кончик носа. Исключительно из чистой и всеобъемлющей любви, и, конечно же, совершенно безболезненно. Однако за годы своей маленькой жизни Камео так и не разгадал тайну, почему далеко не все гости обожаемой хозяйки разделяют его рвение встречать старых друзей и заводить новых.
Включая Вана: пилот седьмого доспеха отдёрнул ногу секунду спустя после того, как визуальный контакт двух широко распахнутых пар глаз прервался глухим стуком кости о каменную пластинку панциря. На незначительные травмы закалённый организм перестал реагировать уже через месяц после первого подключения к системе Данна – нанороботы умели выталкивать из тела пули и за минуту стягивать края рваных ран, – но Ван всё равно смерил черепаху хмурым взглядом. Камео пригнул голову в знак примирения, глядя на блудного и заблудившегося рыцаря виноватыми карими глазами. Ван тяжело вздохнул, решил продолжить свой путь вглубь кухни (Венди заметила, что взгляд усталых глаз переместился на новенький белый холодильник), но снова покачнулся. От падения его спас лишь удачно попавший под руку дверной проём.
– Ван, как я рада тебя видеть! – Сбросив оцепенение, грозившее примагнитить её к стулу на добрых полчаса, воскликнула девушка.
Скорее всего, голос Венди дрогнул от внезапного прилива эмоций, с которыми она была не в силах справиться, даже смущённая своей собственной откровенностью. Ну, в конце концов, оставляя множество завершённых приключений позади, она имела полное право считать Вана самым близким и дорогим другом. Тёплая волна нахлынула изнутри, образуя в теле и сознании небольшую бурю восторга не в пример сильнее, чем у Камео. Сердце наполняло приятное щемящее удовольствие от одного лишь взгляда в знакомое лицо, и, боги, теперь она ни за что не согласится прервать это созерцание дольше, чем на пару секунд!
– Что с тобой случилось? Почему ты падаешь? – Обеспокоенная Венди взяла своего кумира под руку. Теперь, когда они стояли друг напротив друга, от рыжей девушки не укрылось, с каким напряжением её обожаемый рыцарь держится за стену. Рука мелко дрожала, и Венди слышала его тяжёлое дыхание.
– Я не ел две недели. Может быть месяц, я не помню, – не стал таить своих истинных намерений Ван, упорно предпочитая соблазнительный и манящий блеск холодильника в уголке кухни сияющим от счастья изумрудным глазам.
– Сколько?! – В ужасе бледнея, прошептала Венди, отчётливо ощутив, что её собственные ноги непроизвольно сгибаются в коленях. И поспешила нащупать позади себя спинку стула. – Как же так можно?
Ван с видимым облегчением опустился на сиденье и прикрыл глаза.
– Если честно, я отдыхал в кабине Данна длительное время, и совершенно потерял счёт дням. Битва с Клешнёй отняла слишком много здоровья и сил. Можешь не беспокоиться… – на лице Вана отразился активный мысленный процесс, вызывающий в памяти имя давней напарницы, но он быстро сдался и махнул рукой. Потом залпом допил чай из двух стоящих на столе кружек и потянулся к вазочке с шоколадными конфетами. Было заметно, каких усилий ему стоит сдержаться, чтобы не вытряхнуть их все разом и не начать есть вместе с фантиками.
Полторы тысячи голодных – достаточно точное определение, хотя оно, возможно, не вполне применимо даже к разумной биотехнике, – нанороботов неустанно перемещались по его венам в течение стольких лет, что Ван успел позабыть, когда его кровь не состояла на 80% из этих микроскопических искусственных организмов. Благодаря им же приобрела красивый сапфировый оттенок и способность переливаться под солнечными лучами, словно ртуть. Имей кто-то столь изощренное чувство прекрасного, чтобы рассматривать истекающего кровью человека, непременно восхитился бы подобным зрелищем. К счастью для Вана, все его враги и монстры, миссии по уничтожению которых он выполнял ради заработка, совершенно не обладали художественным вкусом. А пилота собственное тело давно перестало приводить в восторг; однако его точку зрения не разделяла ни одна девушка, в чьё поле зрения Ван Утренней Зори попадал хотя бы на пару секунд. Особы женского пола, все, как одна, страдали от чрезмерной впечатлительности и отличались крайне слабым здоровьем, в результате чего их плачевным диагнозом была склонность моментально сходить с ума. Вану доводилось наблюдать сей пугающий процесс несколько раз с расстояния в десяток шагов: сопровождалось всё это распахивающимися до нечеловеческой ширины глазами, явным в них помутнением, смешанным с немножечко маниакальным блеском вожделения, а ещё краснеющими ушами и щеками. А что творилось с руками прелестниц, возжелавших мужского внимания… Ван вообще не мог смотреть на этот ужас, поскольку он напоминал ему о каком-то кошмарном приступе, сопровождающимся судорогами. Пилот седьмого доспеха со всей искренностью надеялся на отсутствие у данной разновидности сумасшествия, носящего массовый характер, склонности распространяться на сильный пол и заставлять так же реагировать на девушек. Даже если он сам, неким образом, стал его переносчиком. От любовной лихорадки лечащие способности Данна его точно не спасут.
Тем девушкам никогда не узнать, сколь высока плата за идеальное, на первый взгляд, тело. Бессмертие – тяжкое бремя, и каждая клеточка, каждый элемент сущности Вана несёт отпечаток, похожий на клеймо, что выжжено у него на груди.
Сколько вас уже прошло, пилоты Доспехов, словно волн реки Времени мимо берегов земной жизни, и сколько, вероятно, будет? Быть может, он всех вас переживёт, оставаясь истинно преданным своему механическому напарнику, однако не наступит ли для Вана Утренней Зари момент, когда существование внутри отливающего белым металлом вакуума одиночества начнёт невыносимо тяготить его душу?
Наноботы, точно бешеные шакалы, вгрызались под рёбра изнутри, мешая дышать и проносясь по кровеносным сосудам пульсирующей, тягучей, как мазут, болью. Механизм слияния с Доспехом, основанный на сапфировой жидкости и поддерживающий своего пилота, в такие минуты превращался в хищную тварь, готовую пожрать носителя. Ван знал, что непростительно давно переступил лимит ожидания, длящийся от одной подзарядки нанороботов до другой. Если он не восполнит этот резерв едой немедленно, он умрёт, причём, по подсчётам Вана, часам к пяти вечера. Привычка цинично относиться к своим болезненным состояниям дала ему возможность не запаниковать по этому поводу ещё несколько недель назад, когда перед глазами уже стоял туман, а денег на еду не было, как и шансов добыть их вовремя. Потому Вану пришлось коротать время в анабиозе внутри Доспеха.
По причине всего описанного, уж на кого, а на человека, проспавшего тридцать суток подряд, Ван не походил никоим образом.
– Поняла. Я сейчас тебя покормлю.
Брюнет кивнул, не оборачиваясь. Он пытался пристроить не вмещающиеся ноги под столешницей – в пространство, куда обычно влезал весь Камео, желающий спрятаться от солнца под плотную скатерть, чтобы вздремнуть в тишине и покое. Если черепашка зарывалась посреди газона в саду, частые гости в доме его хозяйки принимали симпатичный звёздчатый «камушек» приятной родонитовой расцветки за декоративное украшение, и норовили присесть. Камео подполз с обратной стороны стола, с интересом наблюдая, чем же Ван занимается в его законном черепашьем жилище.
Венди стояла к Вану спиной, отчасти радуясь тому, что он не видит её улыбку. Смуглый, темноволосы, с потрясающими фиалково-карими глазами – совершенно точно, он не человек, ведь никто из встреченных ею молодых людей не приблизился и на сотую долю к неземной красоте её любимого рыцаря. Разве только Михаэль – девочки падали в обморок при его появлении, начиная с начальной школы, когда он был пронзительно рыжим и с огромными глазами лемура. Недаром мама называла брата маленьким ангелочком.
«Венди, Венди, ты нашла своего Питера Пена – мальчика из сказки, – и мечтаешь, да просто дрожишь от желания, чтобы все свершилось так, что он навеки останется твоим!».
Ван скучающим взглядом обводил помещение в очередной раз, когда его глаза намертво примагнитились к слегка порозовевшим ушам девушки, кончики которых виднелись из-под огненных волос. Будь у Вана силы, он бы непременно отгородился от очередной жертвы пагубного вируса входной дверью, дабы переждать самый опасный момент. Или, на худой конец, нырнул бы под стол, оккупированный черепашкой, активно лезущей мордочкой под сложенные на коленях руки, перекочевавшие туда, когда конфеты в вазочке закончились – требуя, чтобы её погладили.
– Если тебе не хватит, у меня ещё есть, – Венди поставила на стол тарелки и присела напротив. Конечно, она рассчитывала расходовать эти запасы на своих гостей в течение недели, но на какие только подвиги не пойдёшь ради любимого мужчины. Вану на один раз должно хватить.
Камео понял, что любовь в чёрством мужском сердце ему пробудить не удастся, и пополз к хозяйке.
Ван впервые за очень долгое время посмотрел на красиво приготовленные блюда с живым огнём в глазах, как и полагается человеческому существу. А не с выражением глубокой скорби человека, перед которым на выбор разложили пыточные инструменты, которые придётся опробовать на себе любимом. Нанороботы, безусловно, справлялись с поставленными задачами отлично, но их никоим образом не заботило самочувствие носителя в те моменты, когда его жизни не угрожала смертельная опасность. Зато о своём благополучии беспокоились исправно и требовали кормёжки пять раз в день, причём в таких количествах, что для обычного человека оно было, мягко говоря, не совсем нормально; в зависимости от интенсивности охоты на монструозных зверей, кружащих близ городской черты, словно осы. Некоторым из этих созданий хватило бы одного шага, чтобы переступить через крепостную стену, но основную их массу отпугивали ультразвуком особой частоты, которую человеческий слух не в состоянии уловить. В ранние годы колонизации Бесконечной Иллюзии, до той поры, пока учёные не вычислили оптимальный уровень звучания, волны нередко приносили вред и людям, и домашним животным.
Ван, однако, больше страдал от собственных нанороботов и прочих модификаций тела, чем от монстров. Потому что если от ранений первых пилота мог спасти Данн, то последним он противостоял, вооружившись лишь собственной выдержкой и сознанием. Которое категорически не рекомендовалось терять, на четырёх конечностях двигаясь в сторону ближайшего населённого пункта и надеясь на благосклонность местных жителей. Из-за перебоев с деньгами и работой, нередко приходилось наедаться впрок, что было ничуть не лучше, чем голодному свернуться клубочком где-нибудь вне досягаемости палящего пустынного солнца, и стонать от боли, когда становилось совсем худо. К счастью для Вана и его безупречной репутации, никто из окружающих не мог наблюдать агонию героя.
Но Вэнди готовила вкусно, Ван это чувствовал. И сегодня, в коем-то веке, он проголодался по-настоящему. Пожалуй, внеплановая спячка оказалась не настолько плохой идеей.
По всей вероятности, неотвратимый и быстро протекающий процесс таяние Вендиного сердца – словно оно целиком и полностью состояло из клубничного мороженого, – отразился у неё на лице, потому что Ван, наконец, перевёл взгляд на девушку, изобразив подобие улыбки. Прежде Венди никогда не замечала у него столь ярко выраженных позитивных эмоций, из-за чего от начала и до конца их приключения пребывала в твёрдой уверенности, что Ван не умеет улыбаться. Или разучился, поглощаемый призраками трагичного прошлого.
– Если думаешь, что я намеренно заглянул именно к тебе, то ошибаешься. Просто этот дом стоял ближе всех к тому концу улицы, откуда я пришёл. А я, знаешь ли, не мог далеко идти.
Венди вздохнула. Ну, конечно. Раз Ван даже имени её не помнит, стоило ли тешить себя мыслями о том, что события десятилетней давности задержатся в его изменчивой памяти дольше, чем на неделю? Однако Венди продолжала всматриваться в глубину тёмных глаз Вана, и в груди рыжей девушки поднималось приятное предчувствие, что он её обманывает. Причём намеренно, и ему чрезвычайно нравится её реакция – волнение, надежда и мольба в огромных, как у оленёнка, глазах. Определённо, догадка девушки об истинном положении вещей тоже не укрылась от него.
– И забор здесь ниже, – добавил мужчина с такой интонацией, словно после подобных заявлений у Венди не должно остаться и тени сомнения относительно подобных аргументов.
Венди смешливо фыркнула, но тут же смутилась и спрятала лицо в ладонях. Хотя этого можно было и не делать, ведь искристые океаны её солнечной души выдавали влюбленную леди, что называется, с головой. Ван определил радость старой знакомой, как особо тяжёлый синдром любовной лихорадки. Вероятно, хронической, поскольку она прогрессировала на протяжении последних лет. Поневоле общаясь и встречаясь со многочисленными девушками на своём пути, Ван был вынужден изучить, как всё это работает, и в каком виде проявляется. Но по совершенно непонятной Вану причине, именно сегодня подобные обстоятельства его не раздражали, а наоборот, даже подняли настроение. Возможно потому, что он действительно устал и подсознательно желал, чтобы за ним поухаживала симпатичная девушка.
Риски перехода Венди на неадекватную стадию, само собой, оставались, но что поделаешь? По крайней мере, за время их путешествия вместе она ведь не сошла с ума.
Обычно все женщины уверены: мужчины
обязаны понимать их с полувзгляда, и при том их совершенно не интересует, что по этому поводу думают сами мужчины. Вану же несказанно повезло: с возрастом его боевая подруга не утратила детской наивности, духовной чистоты и открытости всему миру. Люди с подобным характером, как это принято говорить, несут в себе Свет, моментально погружаются в свои чувства, обладают безграничной верой в других, и готовы самоотверженно, преданно любить веками, отдавая своё внутреннее сияние по первому зову тех, кто их попросит. Многие эксплуатируют подобные качества у окружающих, порой немыслимо жестокими способами, от чего такие люди чаще всего и страдают. Ван мог без труда читать Венди, как раскрытую книгу, и в данный момент пилот доспеха видел, чего она хочет больше всего на свете. Складывающиеся варианты его вполне устраивали, но пилот Данна не стал сразу озвучивать своё согласие на невысказанный вопрос, чтобы не испугать впечатлительную девушку.
Ван продолжил наблюдать за Венди из-под полей низко надвинутой шляпы, стараясь за безразличием скрыть свои настоящие эмоции, хотя душевные скитания девушки казались ему чрезвычайно забавными. Вану стоило огромных усилий, чтобы сдержать улыбку. Он считал, что они, эти скитания, того не стоят, поскольку собственная привлекательность для девушек его вообще не интересовала с момента кровавой свадьбы. Даже жизнь, порой, не казалась Вану особенно значимой, и самым важным в ней, алым, как свежая рана, пламенем горела только жажда мести, а не любовь или привязанность…
Впрочем, вполне ожидаемая реакция от молодой леди.
Пока Ван усиленно питался, Венди упивалась аурой красоты своего ненаглядного и единственного. Но, в итоге, натолкнулась на странный изучающий взгляд Вана, стушевалась и покраснела, как маковый цвет. Мужчина хмыкнул, заставив её опустить голову ещё ниже, призвать последние крупицы смелости и улыбнуться, от смущения теребя кончик «хвостика». Если она отвлечёт себя разговором, быть может, желание умереть от счастья притупится хотя бы на полчаса?
– Можешь мне рассказать, чем занимался всё это время?
– Ничем особенным, как всегда. В основном уничтожением монстров, но это не работа, а больше развлечение. Чтобы мы с Данном не потеряли формы и не превратились когда-нибудь в двух старых дряхлых ослов, или на ком там вы меня катали в прошлый раз? На ламе?
– Ван, – улыбка Венди стала ещё ярче.
– Что?
– Сказать по правде, не знала, что ты умеешь шутить.
– Я тоже не знал. У меня получилось?
Венди рассмеялась, чувствуя, как исчезает всякое напряжение.
– Вполне.
Настроение повышалось пропорционально количеству уменьшающейся на тарелках еды, тем самым внося серьёзные изменения во взгляды высокого брюнета в чёрном на окружающий мир. К наступлению описанного момента, уже не кажущийся наредкость враждебно настроенным по отношению к его персоне и довольно унылым местом. Впрочем, некоторые тени ощущений недавнего выхода из комы продолжали мелькать где-то на грани подсознания, точно ушедшие на глубину хищные рыбы.
– А ты живёшь одна? В смысле, только с ним? – Ван легонько пихнул ногой ластящуюся черепаху. Кто бы мог подумать, что рептилии бывают настолько активными.
Камео вознамерился одарить гостя всей своей любовью и вниманием, как пёс, встречающий хозяина после долгой разлуки. Милое создание, весящее больше, чем Ван и Венди вместе взятые – приблизительно таков вес одной небольшой детали Данна, – поднялось на задние лапки и полезло к Крутому Парню Вану целоваться. Венди, учившаяся на горьком опыте по мере возникновения у питомца всё новых способностей, была вынуждена поменять всю мебель на более прочную сразу после того, как черепашонок научился вставать в стойку. Присматривать за Камео, порой, приходилось столь же тщательно, что и за маленьким ребёнком.
– Да, в данный момент Камео – мой единственный защитник. Было несколько продолжительных романов; всем ведь хотелось встречаться с девочкой, принявшей участие в спасении мира. Но руку и сердце до сих пор никто не предлагал, а под венец не звал. Скажу честно, мне те молодые люди совсем не понравились, они меня не заинтересовали… – «в отличие от тебя» едва не продолжила Венди, но вовремя спохватилась и вздрогнула от немедленно возникшего желания начать изливать душу. Но Ван слушал её как будто в пол уха, и даже не обратил внимания.
Однако кареглазого брюнета последние слова Венди, похоже, обрадовали, и он вновь установил визуальный контакт, который девушка восприняла, подобно контрольному выстрелу в сердце. Ван никогда ещё на неё так не смотрел. Разговоры между ними ни разу не выходили за пределы пары слов без малейшей эмоциональной окраски, с одним лишь безразличием или едва уловимым раздражением со стороны хмурого спутника. И если настроение Вана когда-то бывало позитивным, то уж точно не в её присутствии. Колоссальные изменения в поведении друга (во что она искренне верила) сбили девушку с толка. Венди замерла, по дрожи в коленях угадывая, что именно сейчас случится самый важный поворот в её спокойной жизни.
– Могу я остаться у тебя на пару дней? До той поры, пока ни соберусь с мыслями и ни решу, куда идти дальше. Обещаю, я обязательно постараюсь… как можно меньше тебе мешать.
Ван поплатился за свои слова страхом, что Венди станет первой девушкой, любовную лихорадку которой он, по неосторожности, довёл до летального исхода. Испугался бесстрашный пилот Истинной Семёрки по-настоящему, но, как оказалось, напрасно. Венди, закалённая в боях с гангстерами и сектантами, даже не упала в обморок после такого заявления. Только на её хорошеньком, почти кукольном личике отразилась смесь восторженного ужаса, а в глазах вспыхнуло пламя обожания.
«Да, друг, ты сам захлопнул дверцу ловушки у себя за спиной. Как теперь выбираться будешь?» – мысленно проговорил Ван и покачал головой. Вот только, от чего же он совершенно не волнуется по этому поводу?
– Сколько пожелаешь. Я совершенно не возражаю.
– По рукам, Венди, – Ван неожиданно перегнулся через стол и сжал маленькую ладошку девушки. – Но с тебя, готовка, хорошо? Скоро у меня будут деньги, и я сразу же их тебе отдам.
«Он вспомнил моё имя. Этого не может быть. Или он его и не забывал? Нет, невозможно. Зачем он на меня так смотрит?»
Обмирая под взглядом агатовых глаз, Венди на секунду остановила дыхание, проверяя, слышен в груди знакомый стук, или уже нет. С левой стороны, под жёлтой тканью сарафана раздавались настолько громкие звуки, словно там целый отряд марширующих зайцев отбивал дробь на барабанах.
«Знает ведь, что я совершенно не в состоянии смотреть ему в лицо дольше трёх секунд. А потом моментально теряю голову. Ван, неужели же ты..?»
Почему бы, в конце концов, не попробовать себя в новой роли рыцаря, завоёвывающего женские сердца? Он ничего не потеряет, только немного развлечётся, отодвинув до поры, до времени все жизненные трудности на задний план. Чем кончится вся эта затея, Вана в данный момент мало интересовало, но она чрезвычайно ему нравилась, и он не мог понять, что с ним случилось.
Впрочем, на самом ли деле данный ответ так важен, даже будь у него хоть какие-то догадки насчёт всего этого? Ведь Венди так хочется, чтобы её мечта исполнилась. Кто ещё на этой богом забытой планете может позаботиться о маленькой одинокой девочке, кто захочет её услышать?
– Если ты не против, я пойду, залезу в душ. В доспехах инженеры почему-то никаких необходимых человеку удобств не предусмотрели, а следовало бы.
Рыжая вскочила со своего места, как солдат, услышавший приказ «Рота, подъём!», и преувеличенно резким движением попыталась пригладить чрезвычайно короткую юбку, не достающую ей даже до колен.
– Конечно, иди, Ван. Я сейчас…полотенце…принесу. И одежду какую-нибудь, а эту… постираю, – прошептала Венди, растягивая паузы, словно бы судорожно искала подходящие слова в голове, откуда капитулировали последние здравые мысли и осталась только пульсирующая огненной аурой формула сведения влюблённого человека с ума: «Он согласился остаться!!!».
«Венди, возьми себя в руки, наконец. Грезила об этом десять лет, а теперь собралась убежать и спрятаться в норку, как трусливая мышка. Ты была такой непоколебимой и решительной с другими ухажёрами, где же всё это сейчас?.. Просто я до смерти боюсь сделать что-нибудь неправильно, и тогда Ван покинет меня навсегда…» – мысленно пожаловалась она на тяжёлую судьбу самой себе.
Венди титаническим усилием заставила себя повернуться к Вану спиной, прижимая подол к ногам и стараясь не думать, какими последствиями обернётся для неё мимолётное желание купить модную узкую мини-юбку. Чувствуя, как снова превращается в стеснительного тихого подростка, которого никакими уговорами и обещаниями не принудить облачиться в раздельный купальник.
***
На протяжении всего времени, пока ванная комната была занята, Венди старалась обходить её десятой дорогой, пробираясь из одного конца коридора в другой по стеночке, противоположной двери, будто в ином случае Ван выскочит оттуда с радостным криком: «Попалась!», и утащит её с собой. Почему-то именно сегодня Венди свято верила, что он может устроить подобное. Впрочем, едва ли рыцарю приятно наблюдать рядом с собой седую и заикающуюся даму, которая с того дня никогда больше не сумеет заснуть, не говоря уже о том, чтобы остаться в тёмной комнате.
В ином случае Венди могла бы спокойно зайти внутрь и бросить его вещи в стирку. Когда троицу предшественников Вана, претендовавших на сердце зеленоглазой красавицы, от неё отделяла лишь занавешивающая ванну шторка, девушка абсолютно спокойно проделывала подобное. Но в присутствии Вана, сама мысль хотя бы приоткрыть дверь как будто пронзала тело разрядом тока. Венди показалось, что от частого прокручивания преувеличенно веселого сценария в голове у неё даже волосы наэлектризовались и начали искриться. Девушка не поленилась сбегать к себе в комнату и проверить, так ли это на самом деле.
Приступить к запланированным делам после сегодняшнего счастливого воссоединения Венди уже не могла, поскольку хозяйку не очень хорошо слушались не только руки, но и ноги, и голова вместе с ними. Мысли рыжеволосой спасительницы мира упорно переключались на Вана, о чём бы она ни задумывалась, и Венди, наконец, сдалась, покорно разрешив им течь в том направлении, в каком вздумается. Обрадованные мысли моментально вышли из-под всякого контроля, преобразовываясь в совсем уж странные формы, наподобие: «Интересно, Ван моется тоже с мечом и в шляпе?» При том начали кусаться, как мелкие вредные осы, подбивая хозяйку проверить свои догадки.
Венди между тем сменила платье на чуть менее вызывающее – белое, вышитое мелкими серебристо-злёными цветочками, – взяла с полки первый попавшийся под руку любовный роман, и присела в кресло у окна. Изо всех сил стараясь убедить себя, что читает, а вовсе не заинтересована в том, чтобы постоять ещё пару минут под дверьми ванной, вслушиваясь в приятный мужской голос, мурлычущий что-то себе под нос.
Полностью увлечённая мысленными диалогами со своим разумом – а диалог этот велел ей немедленно, сию же секунду, пойти и рассказать Вану абсолютно всё, что она думает по поводу его возвращения, затем подкрепить весомость своих слов поцелуями, – Венди поначалу не восприняла Вана в бриджах, как нечто удивительное. При ближайшем рассмотрении, бриджи оказались брюками одного из её предыдущих бойфрендов, что, впрочем, того нисколько не смущало. Дальше Венди не следила, чем занимается новый гость в её доме, наконец-то уговорив себя прекратить таращиться на Вана голодными глазами одичавшей волчицы, что было некрасиво даже для горячо влюблённой молодой девушки, и отправилась готовить ужин. Ощущая его пристальный, как ей казалось, взгляд, отчего по спине бежали мурашки.
Но, невзирая на все свои необоснованные страхи, Венди чувствовала себя истинно окрылённой, словно одна из пантеона существ, мифы о которых так прекрасны в сравнении с обычной человеческой жизнью. К ней вернулись ощущения, которым она упивалась, проводя счастливые дни рядом с лучшим на свете старшим братом: защищённая, любимая, нужная. И если, внезапно, ты усомнишься в этом хоть на миг, найдётся тот, кто сделает всё мыслимое и немыслимое, чтобы переубедить тебя. Ван пока ничего ей не сказал, но Венди прекрасно понимала, что он имеет в виду, по аметистово-карим глазам.
Девушка остановилась и посмотрела на молодого человека с улыбкой. Он поймал её взгляд, как бабочку в сети. Только очень бережно.
– Ван, а я не сомневалась, что ты вернёшься. Спасибо тебе.
Теперь черёд Вана удивляться и разгадывать её мысли.
Вернувшись в комнату, Венди обнаружила пилота спящим на диване. Его ноги, разумеется, не помещались, потому он закинул их одна на другую, а лицо закрыл книжкой. Пожалуй, самое умиротворяющее и милое зрелище из всех, что девушке доводилось видеть. Венди на цыпочках подошла ближе, аккуратно взяла в руки томик в плотной обложке, на белом полотне которой синими буквами значилось «Робототехника, аниматроника и боевые доспехи». О да, её интерес к подобным вещам достиг высочайшего предела по возвращении в тихий Эвергрин, куда новости о несостоявшемся уничтожении Бесконечной Иллюзии будто бы и не добрались.
Помимо того, что гигантские пилотируемые механизмы произвели на Венди неизгладимое впечатление, которое останется, пожалуй, на всю жизнь, каждое из этих слов напоминало рыжей девочке про Вана Утренней Зори, возрождая в памяти эпичные бои двух колоссальных, похожих на людей, фигур. Свист ветра, скользящего вдоль идеально отполированных клинков и смертоносных пуль, словно они были стремительными хищными рыбами с чешуёй из самого прочного во вселенной металла. Грохот взрывов, запах гари и жар плавящейся стали. И всякий раз замирающее, почти останавливающееся сердце, когда она наблюдала за сражениями Вана. В семнадцать лет Венди следовало бояться внушающих трепет, сплетающихся друг с другом, точно змеи, в причудливую многоголосую арию войны, звуков, с которыми любой пилот просыпается с восходом и смыкает глаза, когда на мир падает тяжёлый купол ночи. Но у неё они ассоциировались с совершенно противоположными вещами: с неукротимой силой, которую вкладывал в её хрупкую душу другой человек.
Сложив руки на груди, Венди стояла неподвижно, улыбаясь, слушая дыхание Вана и наблюдая просто потому, что это доставляло ей удовольствие. Под расстёгнутой рубашкой, на его животе и груди проступил едва заметный контур чёрной пентаграммы. Видимо, он служил своеобразным индикатором состояния или чего-то другого у пилотов Семерки Настоящих, и проступал не только в случае перегрева. Перечёркнутый круг и восемь отходящих от него лучей проступали под кожей, словно зловещего вида вены, складывающиеся в не менее отталкивающее соцветие потусторонней морской актинии. В прошлый раз Венди даже померещилось, что ореол «щупалец» шевелился. Но причина того видения, наверняка, крылась в её собственной простуде с высокой температурой. Тогда эти шрамы опухли и явно воспалились, поскольку Ван вздрогнул от её осторожного прикосновения.
«То же самое, что жить с бомбой замедленного действия внутри, постоянно помня о таймере. Кошмар. Как Ван может спокойно спать после всего этого? Бедный, как мне его жалко»
– Что-то случилось? – С закрытыми глазами поинтересовался объект женского сострадания, не изменив положение тела ни на миллиметр.
От неожиданности Венди чуть не подскочила. Волосы у неё на затылке встали дыбом, как шерсть испуганного громким шумом котёнка, а лицо и уши густо залились пунцовой краской. Неужели Ван услышал, как она подошла?
– Н-н-ничего… Извини.
– Тогда спокойной ночи, Венди.
Бывший пилот Семёрки вздохнул, перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, вызвав на лице рыжей невольную улыбку.
«Ты – солнце, Ван Утренней Зори»
***
– Вот, оказывается, ты где! Я думала, проспишь до утра, – Венди вышла на веранду, где высокий мужчина сидел возле белого парапета, облокотившись на него.
– Зная, что именно ты будешь меня кормить, я не мог себе подобное позволить.
– Спасибо за комплимент, Ван.
Венди придвинула второй стул поближе – раньше она никогда не позволила бы себе сесть на расстоянии поцелуя, даже страстно желая этого, – и прильнула к его плечу. Страх близости постепенно уходил, уступая своё место иному чувству, безграничному, как озарённое заходящим солнцем небо. И если на планете найдется хотя бы один достаточно наглый тип, который попытается отнять у неё долгожданную любовь, Венди сию же секунду согласится на кибернетическую модификацию – ради обретения возможности самой облачаться в Доспех. И сойдётся с тем злодеем в смертельной схватке. Однако если бы Ван сказал, что не желает этих отношений, она бы безропотно ушла, спрятав в запретный уголок души своё горе, и они навечно остались бы друзьями.
Но Ван не отстранился, он обнял её за талию, с недвусмысленным мужским намёком на то, что конкретно в этом доме по праву принадлежит ему.
Река красного золота растекалась по небесному куполу, как поток удивительно яркой, искрящейся краски, какими расписывают церкви Эвергрина; по обратной стороне тончайшей пластины из разноцветного хрусталя. Преломляя свет на её гранях, воспламеняя облака светом, смешиваясь с апельсиново-клубничным коктейлем оттенков высокого небосвода. Небес, что при дневном свете превращаются в океан, ночью открывали врата в целую вселенную, и становились искусной акварелью неизвестного художника на закате и восходе.
Сирень в саду цвела всеми оттенками космической бездны, на фоне которой белыми и розовыми звёздами распустились усыпанные соцветиями плодовые деревья. По мере того, как на пустыню опускалась вуаль тьмы, Венди всё сильней охватывало практически непреодолимое желание поцеловать Вана, и её совершенно не интересовали последствия, пусть даже тот будет ругаться, как тогда, после предложения выйти за него замуж. Невидимая энергия покалывала в кончиках пальцев, мурашками пробегая по телу, волна за волной, мешая дышать ровно и спокойно. Девушка заметила, что на щеках упорно проступает румянец – по собственной инициативе и совершенно не внимая её просьбам, – но, к счастью, надёжно скрытый сумерками.
Взгляд Вана оторвался от горизонта и вскользь пробежал по её фигуре; от лица до напряженно сжатых коленей. Если Венди не померещилось в сгущающейся вечерней мгле, то губы пилота тронула едва заметная улыбка.
– Любуйся, любуйся. Никто ещё не был удостоен высокой чести наблюдать Вана Утренней Зори с близкого расстояния, – тихо проговорил он, словно надеясь, что Венди его не расслышит.
– Ты не можешь себе даже представить, насколько я рада это услышать, – она замолчала, размышляя, стоит ли задавать тревожащий ее вопрос. – Всё-таки, ты вернулся из-за меня? Намеренно?
Он отвернулся, специально скрываясь от пытливого взгляда золотисто-зелёных глаз – Венди опёрлась руками о парапет балкона, подавшись вперёд, чтобы заглянуть ему в лицо, едва не забираясь на перила коленями, только бы обрести возможность увидеть его реакцию. В ответ Ван сделал движение, похожее на то, словно он собирается её поцеловать, но его губы остановились в нескольких заветных сантиметрах от вспыхнувшей огнём девичьей щеки. Венди, исключительно по привычке, испуганно отпрянула, воззрившись на Вана в священном ужасе, словно перед ней предстал бог, спустившийся с небес ради единственного стремления – одарить лаской приглянувшуюся ему земную девушку. Пилот доспеха рассмеялся. Никогда прежде Венди не слышала его смех. Но тембр голоса Вана неизменно наполнял сердце согревающим сладким эликсиром, сводившим её с ума даже в юные семнадцать. Любовь к парню с соседней улицы не шла ни в какое сравнение с влечением к этому почти взрослому, безумно красивому мужчине. Хорошо, что Ван регулярно разрушал свой обожествлённый образ крайне специфическим поведением, которое не могло ни вызывать улыбку. В ином случае – Венди знала наверняка, – она сгорела бы от безответной любви, словно свеча. И без того безумно мучаясь от ревности всякий раз, когда Присцилла невзначай брала Вана под руку, или Кармен смотрела на него, по-особому улыбаясь. Иногда он вёл себя так, что ещё сильнее напоминал подростка, чем Венди в соответствующем возрасте. Подобные моменты возвращали девочку в реальность, напоминая: сказочные герои в повседневной жизни – самые обыкновенные люди, совершенно не обязательно без страха и упрёка. Это сближало сильнее, чем отчасти выдуманная любовь, хотя Ван всегда держал дистанцию в их дружеских отношениях. Мог даже рыкнуть на девочку, если она его не слушалась. Но дружба никогда не тяготила его, иначе Ван не позволил бы ей пройти путь длиною в жизнь вместе с ним: рука об руку, но при том будучи разделёнными непреодолимым расстоянием в несколько шагов.
– Конечно, глупенькая. А ты, наверное, поверила, во всё, что я тебе наговорил днём? Правильно, потому что ушки развесила и смотрела на меня, как голодный котёнок на рыбку размером с Данна, – кареглазый рыцарь погладил Венди по голове, растрепав медно-рыжие пряди. – Я увидел столько мольбы и невысказанного страдания в твоих глазах. Ко всему прочему, ты так стеснялась, что мне стало очень тебя жалко, и я решил немножечко спровоцировать проявление чувств.
– Ты… меня… провоцируешь? – Венди обмерла с приоткрытым от удивления хорошеньким ротиком, став ещё более похожей на прелестную фарфоровую куклу.
– А по мне не видно, разве? – Ван аккуратно снял шляпу, и поймал направленный в его сторону взгляд слегка мерцающими в отблесках заката глазами, сочетающими все оттенки космоса. Только сейчас рыжая заметила, что Ван все время их разговора сидел в расстёгнутой рубашке.
– Что с тобой случилось за эти годы? – Девушка покачала головой.
– То же самое, наверное, и с тобой, Венди. Мы оба выросли.
– Пожалуй.
Венди опустила сияющие глаза, с чрезвычайным интересом рассматривая светлячков, вьющихся над садом, словно облако бледно-зелёных инопланетных корабликов микроскопического размера. Насекомые рассекали вкусно пахнущий ночными цветами воздух, то взмывая к небу, то уходя в пике, лишь затем, чтобы утонуть в волнах зелёного луга. Покачаться на кончике высокой тонкой травинки, вновь присоединиться к головокружительному танцу в кругу своих друзей и подруг, под неслышимую, сотканную из световых линий, музыку. Венди решила про себя, что эта мелодия должна быть очень нежной и плавной, напоминать вальс, журчать, будто серебряный ручеёк, ласкающий слух. К сожалению, она не могла почувствовать её, но ведь именно для того, чтобы исправлять маленькие несправедливости, подобные этой, людям дано воображение. У Венди летняя световая фантасмагория ассоциировалась с неоновыми огнями далёкого города, фейерверкам и фарами на бортах воздушных судов Эльдоры.
Ей необходимо сказать то, что следовало давным-давно, невзирая на страхи. Расставить все точки над «i», дабы новый мир, распахнувший врата перед ней столь внезапно, что девушка едва уговорила себя ступить в сотворённый снами сказочный сад, обрёл, наконец, чёткие очертания в её сознании.
– Ван, мне нужно непременно тебе признаться… я в тебя влюбилась. С тех самых пор, как мы познакомились, но тогда я была слишком маленькой, чтобы всё осознать. И-извини, пожалуйста, я не специально, – Венди потупилась.
Повисла тишина, во время которой на лице пилота было написано совершенно не подлежащее расшифровке выражение. Впрочем, похоже, Ван даже не удивился.
– Вот как, не специально. Но кто-то, кажется, умолял меня взять её в жёны?
– Я боялась, что иначе ты не согласишься помочь выгнать бандитов из города. Мне ничего не оставалось. А ты сказал, что в жизни на это не согласишься.
– Ага. То есть, если бы тебе не было ничего от меня нужно, ты бы даже не обратила внимания на какого-то заезжего мрачного ковбоя, который чаще слушает голос сердца, чем разума, спасая попавших в беду красавиц вопреки собственной выгоде? Всё ясно… – брюнет пожал плечами, поправил расстёгнутый ворот рубашки, лег подбородком на скрещенные руки и устремил взгляд в темноту.
– Ван! Прекрати издеваться! Я же с тобой серьёзный разговор веду, а ты… – оскорбилась Венди, сразу уловив, до какой степени его голос пропитан иронией. Но далеко не со злым умыслом.
– Никогда в жизни не был серьёзнее, – с жаром заверил её пилот Данна.
– Чего тогда я слышу, что ты смеёшься?
– Потому что ты сама смешная. С этими «хвостиками» и веснушками. Извини, я перестал. Вот. Видишь? Можешь продолжать свой серьёзный разговор.
Венди очень захотелось от злости поцеловать его в губы изо всех сил.
– Я любила тебя тогда, и люблю сейчас. Терпеливо ждала десять лет, ни на секунду не переставая верить, что однажды ты вернёшься – вопреки всему. Когда надежда покидала моё сердце, и все мои чересчур смелые мечты теряли основу, я возвращалась к ним вновь через некоторое время. Ты пришёл. Теперь я счастлива, клянусь тебе всем, чем могу, – рыжая девушка тихо вздохнула. – Можешь верить, или нет, если не хочешь, но я не шучу. Но меня пугает даже мысль о том, что я вновь останусь одна. Потому что больше не могу… потому что не хочу…
Ван бережно взял девушку за подбородок, вынудив посмотреть в глаза. Изумрудное сияние осветило её душу ярче, отчасти застланное слёзы. А Венди так отчаянно нуждалась в возможности никогда в жизни больше не отрываться от тёмных аметистовых глаз. Сердце кануло куда-то в сладкую душную тьму летней ночи, словно камушек, брошенный в речной омут. Но их губы не сомкнулись. Вместо этого Венди услышала его тихий, и, неожиданно, ласковый голос над самым ухом:
– Ну, если всё настолько серьёзно, я согласен.
– На что? – Ещё тише вымолвила она.
– Остаться и никуда не уходить.
– Что, вот так просто? – Венди не могла поверить своему внезапному счастью, в которое даже в образе мечты верилось с трудом. Она призналась Вану лишь потому, что не могла больше прятать бурю эмоций от себя и окружающих.
– Почему бы нет? – Он откинул волосы с её лица. – Только не плачь, пожалуйста. Женские слёзы для моего сердца – в точности, как пули. Успокаивать я никогда не умел.
– О, небеса! – Пробормотала рыжеволосая девушка, уткнувшись лицом в его тёплое плечо и обнимая так крепко, словно не собиралась никогда не отпускать в буквальном смысле. – Ван, ну зачем ты такой?
– Не знаю. Должно быть, для тебя, моя дорогая Венди.
Вечер тихой и неспешной рекой устремился сквозь время, забирая с собой всё былое, хранить которое в своей памяти они более не считали нужным. Сплетённые пальцы рук в символе вечности, что прочнее металла боевой брони. Отзвуки бьющихся в унисон сердец, нашедших единую волну, ставших аккомпанементом самой волшебной из мелодий. И на вопрос: «Каким образом настолько отличающиеся друг от друга люди создали нерушимый союз, воздвигнув во славу ему волшебный замок любви, обретя возможность укрыться в нём от всего мира?» они ответили бы, что не имеют ни малейшего понятия, как подобное могло случиться.
– Ван, можешь мне сказать, сколько тебе лет?
– Что, прицениваешься? – Мужчина усмехнулся.
– Нет, просто интересно.
– Когда мы с Еленой познакомились, было двадцать пять, а с тех пор я даже не уверен, сколько лет прошло. Когда зацикливаешься на поисках своего врага и горе утраты, время тянется невыносимо медленно, потому что не можешь достичь желаемого. В любом случае, Данн подарил мне бессмертие. Если мне и суждено состариться когда-нибудь, то уж точно не в обозримом будущем, – на его лице появилась тёплая улыбка.
– Я буду любить тебя всегда и независимо ни от чего.
– Вне всяких сомнений.
– А ты серьёзно девственник? – Вдруг спросила девушка, и поднимая к лицу Вана невинный взгляд.
Ван вздрогнул от неожиданности, с искренним изумлением воззрившись на свою бывшую напарницу. Но секунду спустя карие глаза потемнели, а лицо приобрело хмурое выражение.
– Послушай, Венди, прекрати приставать ко мне со всякими глупостями! Теперь понятно, для чего ты спросила про мой возраст – чтобы посмеяться.
– Да ладно, не обижайся. Просто, Присцилле же ты сказал.
– Сказал, чтобы отвязаться от этой вредной девчонки. Как чувствовал, что зря – она всё тебе выболтала. Венди, какой тебе-то интерес в этом?
– Имею же я право знать, будучи твоей девушкой.
– До чего я дожил! Никакой личной жизни.
– Ну, Ван, – рыжая поднялась со стула, обошла возлюбленного сзади и уткнулась лицом в его давно не стриженную макушку. Сложила руки у него на груди и притянув к себе. – Ну, Ван. Ты чего? Я не имела в виду ничего плохого, не обижайся. Ван!
– Мелкая, не зуди. Ты сама говорила, что я не умею шутить. Потому вот, наслаждайся фактами моего несовершенного прошлого!
– Ван, я уже давно не «мелкая», как ты любишь выражаться. Между прочим, теперь я взрослая девушка!
– О, да, я заметил. Венди.
Рыжая рассмеялась.
– Смотри, а то сейчас как передумаю, и мы будем исправлять пробелы в моей биографии при твоём деятельном участии!
– А если я не возражаю?
– Ну, уж, нет, дорогая, не дождёшься. Я не такой, каким ты меня считаешь, и при первой встрече с девушками подобным образом не поступаю, – Ван обхватил её ладони своими.
– Мы же давным-давно знакомы.
– Но тогда ты была семнадцатилетним ребёнком, Венди.
– Это не считается. Я изменилась не настолько сильно с тех пор.
– Но, хотя бы целоваться ты умеешь? Или тоже никогда не пробовал?
– Хм, скажем так, я всегда не очень понимал, с какой целью это делается.
– Ну, что ты! Каким же другим образом я могу в полной мере выразить, насколько сильно тебя люблю, без поцелуев? – Венди улыбнулась.
– На словах, например? Да и по всему, что ты делала сегодня, я прекрасно понял и что ты чувствуешь, и о чём думаешь.
– Хорошо. Но, если честно, я не умею так безошибочно читать по поступкам людей их внутренний мир. И с детства как-то привыкла думать: если мужчина любит девушку, он непременно будет её целовать. Может быть, это глупо…
– Ничуть. Ну-ка, иди сюда!
Венди покорно села к нему на колени. В сад, со стороны пустыни, на мягких кошачьих лапах пробиралась прохлада, и согревающие сильные объятия оставляли приятные ощущения на коже. Но уходить в дом за верхней одеждой совершенно не хотелось.
– Может быть, всё это происходило давно, но кое-что я по-прежнему помню, – Ван улыбнулся. – Давай попробуем, а ты мне скажешь, правильно я делаю, или нет.
– Ладно, но я сама не очень ориентируюсь в искусстве поцелуев… Наверное.
– Значит, прислушивайся к ощущениям, тогда не ошибёшься.
– Не сомневаюсь в этом, – Венди и Вана теперь отделяла друг от друга всего пара заветных сантиметров. – Ну, что, на счёт три? Раз, два…
Музыка светлячков неожиданно нахлынула из темноты, подобно цунами сплетающихся друг с другом неоновых волн; обретая звучание и новые краски, стала самой прекрасной, пленяющей и желанной в жизни рыжей девушки. Громче, чем биение сердца и ярче, чем самая многоцветная галактика, она несла с собой аромат экзотических цветов, словно дикий ветер с восточного побережья далёкого Лазурного моря. И дарила крылья – очерченные серебряным ореолом и с пробегающими по шёлковому белоснежному оперению золотым искрами, похожими на новогодние бенгальские огоньки. Ощущение невесомости, какое можно испытать, наверное, только в космосе – Венди думала так, хотя, в отличие от Вана, никогда не бывала на орбите, и не имела ни малейшего представления о том, что происходит за пределами подлунного мира. Крылья, способные заслонить собой половину небесного купола – столь велика была вложенная в них сила божественной любви.
Венди показалось, на улице стало намного светлее, кода поцелуи закончились. Может быть, ночь близилась к рассвету, или это тысячи светлячков озарили призрачными зеленоватыми бликами всё вокруг.
– Я совершенно уверена, что ты не обычный человек, Ван. Скорее всего, ты ангел.
– Может, и так. Пускай это будет нашим с тобой маленьким секретом.
