Лучи солнца проникли в светлую комнату, исполненную в тонах белого морского песка и лазурного прилива (когда-то до глубины души поразившими девушку, впервые в жизни увидевшую море во время её путешествия), рассевшись по стенам и одеялу солнечными зайчиками, похожими на золотых трепещущих бабочек. За распахнутого настежь окном кузнечики устроили многочасовой концерт по случаю восхождения на трон первого летнего месяца. Под аккомпанемент многоголосого птичьего хора и в сопровождении кошачьего дуэта, выясняющего отношения на заборе соседского двора.
Но никаких других звуков в своей спальне, исключая тиканье настенных часов, Венди не услышала. Теперь она догадалась, что именно стало причиной пробуждения, пускай по ощущениям она даже встала чуть позже обычного – со второй половинки кровати не доносилось умиротворяющего дыхания. Это осознание пришло секунду спустя после того, как проснувшаяся Венди, ещё с закрытыми глазами, провела рукой по подушке, в надежде найти там вполне конкретную личность. Которую намеривалась крепко расцеловать ещё вчера вечером, когда Ван по собственной инициативе пришёл сюда и лёг вместе с ней. К глубокому сожалению, усталость взяла своё, и у рыжей девушки не хватило даже сил повернуться к возлюбленному. Последнее, что она услышала, прежде чем отбыть в страну снов, это его шаги в темноте.
Со дня долгожданной встречи прошло почти четыре недели, но пока что их роман не заходил далее поцелуев. Да, нежности и поцелуи занимали основную часть их времяпрепровождения друг с другом, с радостным энтузиазмом поддерживаемые обоими, и вдохновляющие на подвиги не одного лишь мужчину её мечты. Да, инициатором большинства из них был именно Ван Утренней Зари, подкарауливающий девушку именно тогда, когда она о чём-нибудь задумывалась или увлекалась делами, забывая обо всём вокруг; чтобы бесшумным движением чёрного леопарда возникнуть в совершенно неожиданном месте и преградить девушке дорогу к отступлению. Вне зависимости от того, держит ли она в этот момент какой-нибудь предмет, который можно уронить. Обычно, подобную тактику используют коты, и ещё Камео, когда внимание хозяйки к их персоне достигает непростительно низкой отметки. Они просто появляются в поле твоего зрения и делают всё, чтобы ты не смогла их игнорировать.
Искомая, любимая и тёплая личность под боком отсутствовала, факт чего несколько огорчил Венди, поскольку она, неожиданно для себя, пожелала наверстать упущенные ласки вчерашнего вечера. Впрочем, по крайней мере, сегодня она могла не вздрагивать, усилием воли заглушая слёзы, подступающие к горлу от одной лишь мысли, что Ван может внезапно, без лишних слов и прощаний, исчезнуть из её жизни подобно тому, как рассеивается туман над рекой с первыми лучами солнца. Даже когда они сошлись вновь, Венди несколько дней не могла найти себе места от страха, опасаясь, что он просто не сумеет ни понять, ни принять женскую заботу, за годы одиночества разучившись доверять и полагаться на кого-либо, помимо себя и Данна. Не говоря уже о том, чтобы впустить постороннего человека в свою душу.
Но Ван открылся ей, позволил войти в самую сокровенную обитель эмоций человека, которого вообще никто никогда не видел испытывающим какие-либо чувства. И Венди могла поклясться, что с того дня в его фиалково-карие глаза не возвращалась боль смертельно раненного в сердце.
Рыжая зевнула, сладко потянулась и сбросила стройные ножки на пушистый коврик. Бывают на свете такие люди, одним своим существованием внутри твоей вселенной восхитительно мотивирующие даже в выходной поскорее выбраться из-под уютного одеяла и бежать со всех ног готовить завтрак, только чтобы они одарили тебя ещё одним подобным взглядом. Пусть он смотрит так, и только так, с утра до вечера, и с ночи до рассвета, пытаясь наверстать упущенные мгновения за целые десять лет. Венди никогда не будет его достаточно.
Углубившись в изучение содержимого платяного шкафа, Венди выбрала небесно-голубой сарафан с ромашками на тонких бретельках, и преступила к созданию причёски. Косички нравились ей с детства, но Ван любил её распущенные волосы, потому что, как он говорил, рыжий водопад напоминает ему солнечную корону, видимую со спутника в холодной синеве стальных звёзд. А сияние мятно-зелёных глаз затмевало луны-близнецы на орбите Бесконечной Иллюзии. Если хотя бы месяц спустя от начала их совместного путешествия кто-нибудь сказал бы Венди, какие изысканные комплименты её дорогой человек может придумать – она не поверила бы при всём желании. Но вот сами по себе чувства к Вану за эти годы не изменились, только стали сильнее.
Обхватив заколку губами, девушка приподняла несколько прядей, собираясь закрепить их так, чтобы они не падали на лицо, когда ей на глаза попалось большое белое изваяние, стоящее во дворе. Не составляло труда догадаться, что оно является ничем иным, как Данном, причём в необычной позе – пилотируемый доспех по-человечески сидел на земле, преклонив одно колено. Венди удивлённо изогнула брови и потратила на разгадывание странного явления весь свой путь со второго этажа на первый. Вариант с предложением руки и сердца отпадал сразу – даже если Ван и готов к подобному, всё равно, для него это – больная тема. Он точно не решится в ближайшее время.
Камео приветствовал хозяйку из-под кухонного стола, с аппетитом хрустя салатными листьями в мисочке. В этом доме, определённо, творилось нечто подозрительное. Венди опёрлась о перила и в задумчивости посмотрела на люстру, как будто требуя у нее немедленного ответа. Вроде бы, сегодня не её день рождения, от чего же вдруг Ван решил покормить черепаху? Помнится, он уверял её в своей нелюбви к данному виду животных. У Камео, правда, имелось другое мнение на этот счёт. По всей видимости, он обожал Вана за то, что тот не бросил его хозяйку.
Жаркий океан бирюзового неба хлынул к Венди на плечи, стоило ей переступить тонкую грань, отделяющую спасительную тень веранды от непривычно яркого белого света. Сотканное из шелка зелёных листьев, жемчужных нитей росы, цветного кружева крыльев бабочек и усыпанное золотыми монетками бликов на траве, лето пленило своей красотой маленький оазис Эвергрина. Сад превратился в цветочную реку, петляющую между деревьями; Венди проследила восхитительные радужные переливы лепестков взглядом, и наткнулась на Вана, точнее, на его ноги. В бриджах и шлёпанцах. А выше пояса… никакой одежды, кроме шляпы, не было. Глаза рыжей девушки распахнулись настолько широко, словно бы иным образом она боялась не разглядеть исключительное зрелище в должных подробностях. Дома возлюбленный всегда ходил в рубашке, и Венди уже воспринимала это, как должное. Пусть они целовались каждый день и не стеснялись признаваться друг другу в любви, пусть проспали вместе целую ночь. Но прошло десять лет, и только по их окончании те чувства, которые должны быть между мужчиной и женщиной, вспыхнули с достаточной силой, разжигая заветное пламя притяжение. Раньше для Вана она была всего лишь наивным и бестолковым ребёнком, которого самого нельзя выпускать из-под присмотра. А он для неё – образом, нарисованным в мечтаниях, но когда его живое воплощение стояло напротив, девочка затруднялась ответить, испытывает ли те самые чувства. В прошлый раз она чуть не сгорела от стыда, вылавливая со своего полуобнажённого друга из горной речки.
«Венди, Венди, прекрати немедленно! Это твой парень, ты живешь с ним под одной крышей почти месяц. Ну, что такого ужасного ты увидела? Перестань краснеть!»
Мысли зацепились одна за другую, запутались и свалились с ровного проложенного пути следом за хозяйкой, от неожиданности оступившейся на низком крыльце, чтобы полететь носом в траву. Клюв верного Камео вовремя сомкнулся у Венди на пояске сарафана, останавливая её от падения. Резким движением выпрямившись, девушка вцепилась обеими руками в подпорку крыши, как утопающий за мачту идущего ко дну корабля.
Ван откинул со лба влажную челку и с величайшим интересов воззрился на рыжую, спрыгнувшую с крыльца, как ни в чём не бывало. Шуму однако она и черепаха произвели достаточно, чтобы их было слышно с противоположного края участка.
– С добрым утром! Случилось что-нибудь? – Похоже, он обратил внимание на выражение её лица даже издалека.
– Что ты, что ты, всё просто… замечательно. Я вышла посмотреть, чем ты занимаешься.
– Мою Данна, – охотно информировал парень Венди.
Он снова повернулся к ней спиной и наклонился к ведру мыльной воды, новым ракурсом своего тела окончательно деморализовав впечатлительную возлюбленную. В связи с чем, Венди оступилась второй раз – по инерции делая шаг назад, – и чуть не села верхом на черепаху, в тот самый момент обеспокоенно вытянувшую голову на улицу.
– В спутнике на это тратится лишняя энергия, а он, знаешь ли, не вечен. Руками намного проще и быстрее, – добавил Ван.
Всё бы ничего, но сеанс глубоких душевных потрясений, объяснить природу которых самой себе Венди так и не сумела, только начинался. Когда дело дошло до непосредственного мытья, Венди Гаррет убедилась окончательно, что Ван над ней издевается. Причём самым изощренным и низким образом. Другого объяснения его стремления продемонстрировать ей свой идеальный торс на жаре и в процессе мытья машины она не нашла. Таким образом, девушка покорилась и скромно присела на край ступеньки, продолжая наблюдать. Всё более утверждаясь в своём, несимметричном с точки зрения приходящих мыслей, желании облачиться в купальник и помочь Вану с его работой.
В конце концов, он сам напросился, а она ни в чём не виновата.
Лицо Вана практически не изменилось, когда девушка опять возникла в поле его зрения, хотя от неё не укрылось, что он едва не захлебнулся тем, что пил из пластиковой бутылки. Венди стало его жалко – может быть, она всё же поторопилась так откровенничать?
«Хотя, – взгляд снизу вверх на мужскую фигуру, – нет, позднее уже некуда»
– Хм, ты сменила имидж? И причёску тоже?
Венди с вызовом поймала его оценивающий взгляд на себе, позволяя едва различимой хитрой улыбке тронуть уголки губ.
– Как видишь. В честь нашей встречи, так сказать.
– Ясно. Я как раз хотел тебя позвать. Иди-ка сюда, Венди.
– Ой!
Девушка прижалась к Вану, когда он выпрямился с ней на плечах. Вместе они вполне могли дотянуться практически до груди сидящего Данна.
– Не бойся, глупая, – с подобной интонацией Ван называл её очень редко и прежде, но то было не обидное прозвище. В такие минуты, вне зависимости от возраста, ей, почему-то, всегда очень хотелось его поцеловать, – не уроню тебя. Подожди-ка.
Венди почему-то показалось, что Доспех смотрит на неё насмешливо. В ответ она гордо вскинула голову, заправила рыжую прядь за ухо и приняла из рук Вана губку.
Рыцарь Утреней Зари пододвинул ногой табуретку и поднялся на неё.
– Тебе высоты мало? Мы же упадём отсюда!
Тот качнул головой.
– Эй, Камео!
Как ни странно, совершенно не дрессированная черепаха услышала его, проворно выбралась с крыльца в цветочные заросли и плоским розовым корабликом «поплыла» на голос. Легонько стукнувшись панцирем о край табуретки, и покачнув человеческую конструкцию, Камео поднял голову и схватился клювом за край сиденья.
– По-другому ты туда не достанешь. В принципе, я могу залезть на Данна, но броня жутко скользкая – в предыдущий раз пробовал. Ты же не захочешь меня ловить? – Ван улыбнулся.
Полчаса спустя, они оба, мокрые, скользкие, но, пожалуй, такие же безукоризненно чистые, как ослепительно-белые пластины Данновой брони, совершенно счастливые парень с аметистовыми глазами и огненно-рыжая девушка, всё-таки, чуть не свалились с табуретки.
– Слушай, Ван, а завтрак как же? Мы совсем про него забыли.
– Вот и я почувствовал, что мне очень сильно чего-то не хватает.
Голодное тело моментально и категорически отказывалось слушаться хозяина, предпочитая демонстративно игнорировать даже попытки доставить его в пункт раздачи еды, потому что «Раньше следовало об этом думать!». Зная о вероломстве собственных наноботов, Ван поспешно спустил Венди на землю, и присел на табуретку.
– До дома сможешь дойти?
– Дойду, конечно, куда же я денусь. Если не дойду, тогда приеду на Камео.
Черепаха обиженно пискнула, коротко и ясно растолковав всем присутствующим, что принести любимой хозяйке нечто не тяжёлое, когда она вежливо попросит и приласкает – это всегда пожалуйста. Но вот если её бессовестный парень начнёт эксплуатировать его прекрасный мраморный панцирь вместо транспортного средства – это, уж извините, настоящее безобразие! И мисочкой салата в этом случае Ван точно не отделается.
<br>
Венди, не предчувствуя никакого подвоха, подошла к дверям ванной комнаты со стопкой сложенного белья, и уже собиралась открыть её ногой, когда та распахнулась изнутри.
И ведь она прекрасно знала, что подходить сюда, когда он моется – самая плохая идея из всех.
Вдоль позвоночника прокатилась горячая волна, дрожью отозвавшаяся в коленках и ощущением полёта во всём теле. От не слишком приятных последствий столкновения с перилами девушку спасла рука Вана, вовремя оказавшаяся у неё за спиной.
– Я уже уяснил, что мои внезапные появления действуют на тебя странно, Венди. Но будь, пожалуйста, аккуратнее в следующий раз. Зачем же так падать?
– Ван, ответь мне честно, ты издеваешься? – Переводя дух и изо всех сил стараясь удержать взгляд на уровне его лица, чтобы не спрятать его стыдливо в пол (или, ни в коем случае, не перевести туда, куда она очень (не) хотела смотреть), дрожащим голосом возмутилась рыжая девушка.
– Ты о чём, любимая? – Совершенно искренне удивился кареглазый ангел.
– Не догадываешься? – Венди вздохнула, понимая, что давно пора перестать вздрагивать от его внеземной красоты. Но искоренить привычки чуть ли не сложнее, чем окончательно поверить в то, что стоящий напротив мужчина согласился принадлежать ей одной.
– Нет.
Ван Утренней Зори в задумчивости осмотрел себя с ног до головы, и чем дольше он это делал, тем сильнее проявлялась откровенно хулиганская улыбка на его лице. Взгляд Вана зафиксировался на полотенце, обёрнутом вокруг бёдер – единственной детали одежды на данный момент.
– Только не говори мне, что ты не рада мне в таком виде. Но, на самом деле, я не подумал, какое впечатление на тебя это произведёт.
– Может, я морально не готова… ну, не совсем… Ты же обещал до свадьбы не…
– Верно, но не обещал не провоцировать. Считай, что это – мой креативный способ продемонстрировать тебе мою любовь.
– Ладно, поступай, как знаешь, Ван. Тебе всё можно. Я ни в коем случае не стану возражать против чего бы то ни было.
– Стало быть, всё мне разрешаешь? Тогда иди сюда.
Девушка приблизилась, чтобы обнять его, привстав на носочки, и принять долгий, затмевающий разум не поддающимися описанию сладостными чувствами, поцелуй.
Могла ли Венди – обычная девочка из самого обыкновенного городка на окраине мира – затерявшегося в песках Пустыни Чёрных Лилий точно так же, как и её собственное нерешительное сердце, – чуть более десяти лет назад хотя бы в мечтах допустить, что в неё будет влюблён пилот Доспеха, являющегося живым воплощением легенды о далёкой Земле? Конечно, историю цивилизации и сегодня изучают в школах по сохранившимся архивам тех времён: то был весьма продолжительный этап, на протяжении которого все, без исключения, направления науки и технологии достигли пика своего развития, охватив космические просторы, и, всё, что находилось за их пределами. Жители Бесконечной Иллюзии помнят своих героев и переломные моменты в истории человечества, гордятся тем, что их предков по праву называют великими. Но любовь подобного рода… равносильна роману с древнегреческим героем или исторической личностью. Ну, не могут подобные вещи происходить в реальной жизни – это из области фантастики!
– Ван, что ты делаешь? – Смеясь, вопросила Венди, когда тот подхватил её на руки и куда-то понёс.
– Догадайся.
Кавалер опустил свою леди на кровать, и лёг напротив, облокотившись на подушку. Спустя секунду раздумий, накинул угол одеяла поверх полотенца. Если между ними и оставались барьеры – после многочисленных поцелуев, тех самых его взглядов, какие не дарят всем хорошеньким девушкам подряд, и проведённой вместе ночи, – то сейчас пала защита всех уровней разом, поскольку расстояние, достаточное, чтобы наклониться и поцеловать, Ван уже преодолел.
– Венди, – он улыбнулся, – честное слово, перестань меня бояться! Я не кусаюсь и не имею привычки выпрыгивать из-за дверей ванной комнаты, чтобы ловить зазевавшихся рыжих девочек. Да, да, видел, какими хитрыми путями ты её обходишь, пока я там.
Если Вану было смешно, Венди чувствовала себя очень глупой младшеклассницей. И то, будучи в том возрасте, она не бегала от своих ухажёров. Но, небесные силы, мы же говорим о Ване! Всегда, стоило пилоту Данна заключить её в свои крепкие, но нежные объятия, или его губам мимолётным, неощутимым движением коснуться золотистых веснушек на её щеках и шее, Венди замирала, не смея пошевелиться, или хоть раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоить шумно колотящееся сердце. Словно невидимый волшебник неизменно произносил над ней заклинание ледяной стихии. Но чары приносили не холод, морозным узором расцветающий на оконном стекле, а жар далёкой пустыни, покалывающий кожу миллионами горячих песчинок. Может быть, Ван сам был виноват в её теперешней реакции, поскольку ещё десять лет назад создал вокруг себя образ абсолютной неприступности… и запретного плода не для неё одной. Но нет, Венди прекрасно знала, что сама не может просто взять, отбросить все сомнения, поверить в свершившееся чудо и принять произошедшее, какое оно есть. Боится до безумия, хочет до потери пульса, но не может.
– Ничего я не боюсь! – Попыталась защитить свою задетую гордость рыжая. – С какой стати? Ведь я люблю тебя.
– Ну, конечно. Любишь до такой степени, что каждый раз, когда я хожу по дому в чём-либо, кроме застёгнутого на все пуговицы смокинга, ты готова упасть в обморок или спрятаться под какой-нибудь предмет мебели. По всей видимости, остерегаешься моей ослепительной красоты.
Венди покраснела и вцепилась пальцами в простыню.
– И-извини…
– Слушай, что ещё мне сделать, чтобы ты перестала смотреть на меня, как на некое верховное божество, на которое следует молиться и приветствовать исключительно в земном поклоне? А вместо этого согласилась бы принять меня в качестве самого обыкновенного человека. Твоего друга, члена твоей семьи, твоего мужчины, в конце концов? Я ведь не знаю, о чём ты думаешь, Венди, но вижу твою внутреннюю тревогу. Подскажи мне, и я всё исполню.
Руки Вана сомкнулись в «замок» на обеих ладонях рыжей; пилот поцеловал её согнутые пальцы, и улыбнулся. Существуют на свете такие мужчины, которым достаточно просто сделать это и посмотреть на тебя пристально, и ты, забыв обо всём, подаришь им душу, сердце, все свои мечты, и нечто ещё более сокровенное. Венди раньше не замечала, что глаза Вана умеют светиться, но если явление, наблюдаемое ею в данную секунду, не есть то самое сакральное сияние, любой контакт с которым рыжая девушка не могла выносить – будучи влюблённой в него больше, чем в саму жизнь… Чем же ещё оно может быть?
Have you ever loved somebody
So much it makes you cry?
Have you ever needed something
So bad you can’t sleep at night?
Have you ever tried to find the words
But they don’t come out right?
Have you ever, have you ever?
Если бы северное сияние было аметистового оттенка, оно бы в точности повторяло цвет глаз Вана.
Венди вздохнула:
– Прекрати быть таким красивым. Мне кажется, я схожу с ума.
– Венди, давай, пожалуйста, без сумасшествия! Согласись, мы оба морально не готовы выводить тебя из подобного состояния. Если бы я мог как-то затушить ореол магического притяжения вокруг своей внешности, ты даже не представляешь, насколько проще стала бы моя жизнь! – Рыцарь Утренней Зари развёл руками. – Ты в самом деле этого хочешь?
Обладательница изумрудных глаз и солнечных веснушек погрузилась в раздумья.
– Нет, – наконец, ответила она.
– Значит, свыкайся и принимай всё, как есть.
– Такая уж моя доля, видимо, – Венди прильнула к нему, словно истосковавшийся по теплу котёнок, уткнувшись лицом в плечо и перебирая пальцами чёрные волосы. Ощущая, как сильные объятия прижимают её ещё ближе. – Ван?
– Ммм? – Раздался сквозь шумное горячее дыхание над самым ухом глубокий баритон. Венди могла бы поклясться, что слышит кошачье урчание. И после этого кто-то будет утверждать, что между мужчинами и котами нет ничего общего!
– Неужели я совершила в жизни нечто настолько значимое, чтобы заслужить твою любовь?
– Скорее уж мне стоит задавать вопросы подобного рода, – мужчина прервал череду поцелуев. – Но если для тебя настолько важен ответ, можешь считать это самой искренней благодарностью за моё спасение.
– Когда я тебя спасала? – Венди, лежащая на спине, вытянувшись во всю длину кровати, удивлённо подняла голову.
– Разве ты не помнишь? Много раз, я уже сбился со счёта.
– Ван, пожалуйста, давай, не будем вносить в список моих подвигов те случаи, когда мне приходилось тащить «умирающего» от голода тебя по пересечённой местности, где водились дикие звери крупнее комаров. При том стуча зубами от холода и страшных сомнений от того, доберёмся ли мы – то есть я, ты, Камео и многострадальный чемодан, – до более-менее безопасного места. А если столь великое счастье нас, всё-таки, настигало, и поблизости обнаруживался город – тогда за дело уже бралось волнение о том, где нам спать и на что жить. Я бы отнесла эти воспоминания к не самым приятным моментам нашего путешествия, так что хранить их в памяти всю жизнь мне совершенно не хочется. И почему ты всегда терял сознание ближе к вечеру, когда начинало смеркаться, причём обязательно в каком-нибудь безлюдном, подозрительно тихом и мрачном месте? Или ранним утром. Я боялась просыпаться рядом с тобой, каждый раз внутренне обмирая и прислушиваясь: нормальное у тебя дыхание, или вся история грозит повториться сначала.
– Вообще-то, я имел в виду, что ты спасла меня в духовном смысле. В одиночестве я обязательно сломался бы. Раньше, позже – не имеет значения, поскольку результату моих поисков было суждено обернуться сокрушительным провалом. Ведь я искал не человека и убийцу, а монстра, порождённого моим собственным сознанием. Которое, в конечном итоге, погубило бы меня, а перед сумасшедшим сектантом не осталось ни единой преграды для порабощения всего мира, или он сумел бы спокойно уничтожить планету. Как оказалось, боролся я в основном с самим собой, внутри своей головы; и ты, Венди, стала тем спасительным якорем, что подхватил меня, и вытащил из тёмного океана боли и отчаяния. Никто, кроме тебя, не мог меня спасти, ты – единственная и неповторимая. Мой солнечный лучик. Но и за катания меня на чемодане тоже спасибо!
– Это была самая специфическая спортивная подготовка в моей жизни. Плюс конкурс Королевы Купальников. Между прочим, мне потом целый месяц хорошие оценки по физкультуре ставили!
Венди опустила голову лежащему Вану на грудь, приобняв его одной рукой. Светлые блики танцевали на потолке, словно одетые в белое пары дам и кавалеров. Ветер мелодично звенел голубыми подвесками люстры, пытаясь отправить в полёт большую бабочку с витражными апельсиново-шоколадными крыльями, лишь кокетливо перепархивающую с одного украшения на другое, но совершенно не поддающуюся на его заигрывания.
– Вот видишь, не зря ты так старалась, значит.
Девушка чувствовала ладонь Вана, скользящую вдоль её полуобнажённого тела, упиваясь его ласками, будто согретым меж пальцами бокалом сладкого вина. Эти магические ощущения захлёстывали её с головой, словно бы она лежала на морском берегу во время шторма. По неизвестной, и сегодня уже не имеющей ни малейшего значения причине, во время прежних отношений Венди не чувствовала подобной взаимосвязи на самом высшем из астральных уровней. Да, будучи девушкой впечатлительной и мечтательной, она влюблялась с первого взгляда, и могла восхищаться своим мужчиной долго и самозабвенно, даже если он не проявлял интереса с первых минут. Или, наоборот, в течение целого дня размышлять над чьим-нибудь предложением пойти на свидание. Чтобы, в конце концов, счесть облик предложившего достаточно интересным, и милостиво согласиться оказать такую честь. К сожалению, ярко пылающие романы обладали способностью быстро затухать, точно красивые бенгальские огни: один праздничный вечер, полторы минуты золотых искр, и останутся лишь приятные воспоминания. Наверное, подсознательно, Венди ждала Вана, чей образ затмевал все остальные. Готовая покорно, с улыбкой провожать убегающие вдаль минуты, ради единственного момента восторга: когда сердце замрёт, в унисон со стуком в дверь и первым лучиком утренней зари, касающимся её щеки.
– Твои веснушки похожи на созвездия.
– А ты – мой океан и космос одновременно. Я погружаюсь в тебя, и, как мне кажется, утопаю всё глубже и глубже. Но, в то же самое время, парю над землёй настолько высоко, что на том уровне не летают даже птицы. Только блестящая звездная пыль.
