Не место для бабочек III: Клинок доблести

— Убери эту штуку, — шикнул монгрел. Дейран со вздохом отдал нимбу мысленный приказ погаснуть. Зал, располагавшийся впереди, выглядел одновременно внушительно и крайне подозрительно, а стоявший в воздухе смрад не оставлял сомнений в назначении огромного котлована в его центре. Группа подошла ближе, и их взглядам предстала жутковатая, но вполне ожидаемая картина — внизу, в котловане, были грубо набросаны трупы разной степени свежести. Как минимум половина лежавших на поверхности были лишены волос и одежды, будто несчастных некоторое время назад обратили в гуллей, но «выключили», оставив здесь ожидать неизбежного призыва. — Мне это не нравится, — шепнула Мерисиэль. Она смешно сморщила нос, окинув содержимое ямы беглым взглядом. — Интересно, сколько их здесь? — беспечно поинтересовалась Камелия, смело шагнув к невысокому бортику у края платформы, на которую выходил коридор. — Сотня? Две? — Знать не хочу, — мрачно произнесла Сиила. — И пахнут они весьма скверно. — Это трупы. Они не могут пахнуть розами, моя дорогая. Я думал, ты привыкла, — Дейран беспечно пожал плечами, поворачиваясь к котловану спиной. — Нам нужно найти или ковер, или выход, не вижу ни единой причины здесь задерживаться. — Звучит на удивление здраво, — паладин бросила на мертвецов последний взгляд. — Здесь воняет некромантией. Боюсь, эти несчастные еще не отправили души Фаразме… Словно в ответ на ее слова на дальнем крае платформы Дейрану почудилось движение. Он обернулся, чтобы увидеть, как по отвесному борту котлована неловко ползет уродливый гуль. Голое серое тело казалось искривленным в позвоночнике, колени выгнуты в обратную сторону, а голова грубо пришита к телу толстыми нитями. Гулль ли это, или что-то еще более отвратительное? Размышлять об этом не хотелось, и Дейран походя призвал волну света, край которой, зацепив ожившего мертвеца, сбросил его обратно к собратьям, мешая зацепиться костлявыми пальцами за ограждающий яму бортик. Это оказалось одним из самых дурацких решений в жизни графа Арендея, а ему определенно было, с чем сравнивать. Котлован пришел в движение, мертвецы всколыхнулись, будто закипающая в котелке густая похлебка, и масса вздыбилась сотней рук запутавшихся в конечностях друг друга оживших мертвецов. Ланн и Арушалай вскинули луки, Мерисиэль забормотала заклинание, а Сиила шагнула вперед, оттесняя группу за широкую латную спину. Дейран выругался и потянул новую волну света, дабы прижечь всех просыпающихся мертвецов, но добился ровно противоположного эффекта — взвыв от боли, то ли гулли, то ли зомби полезли на стенки котлована еще яростнее, опаленная рожа живого мертвеца показалась у самого сапога оракула и клацнула зубами, попытавшись ухватить его за носок. Они отступили ближе к коридору — мертвяки поперли сплошной хаотичной волной, подвывая и хрипя на все лады. Их жгли, рубили, резали и кололи, полуразложившиеся тела все больше усыпали платформу, некоторые от силы удара Сиилы или инерции выстрела одного из лучников падали назад в котлован, но на место каждого упокоенного вставали еще двое. Мерисиэль крикнула куда-то за спину: — Лим, ну что там? — Тупик! — донесся крик алхимика. Следом — звон разбитой склянки и неописуемый аромат паленой гнилой плоти. Алхимику удалось наварить себе новых склянок за время короткого привала, хоть кто-то провел его с пользой. — Нужно отступать! — донесся до Дейрана голос Ланна. Монгрел почему-то не призывал свою зверушку, предпочитая рисковать вместо этого жизнями спутников. Больше всего этим была расстроена Ненио — грустные взгляды магичка продолжала кидать в сторону монгрела даже тогда, когда читала заклинание очередного огненного шара. Что же, живые мертвецы по большей части пылали, похожие на уродливые свечи. При этом они не сбавляли неровных шагов, подбираясь все ближе к сбившейся к самому коридору группе; откуда-то сверху послышались хлопки крыльев, и на ограду опустился крупный набассу, за ним — еще один. Все встало на свои места — это еще одна ловушка. Перепуганная Нура ткнула в них пальцем и завопила; полурослица сомнительной лояльности держалась за спинами отряда и только и делала, что визжала от каждого шороха. Дейран всерьез подумывал о посещении лазарета сразу после выхода из подземелий: лечить он мог себя и сам, но возможность побыть в относительной тишине казалась слишком привлекательной. — Стреляйте в демонов! — выкрикнула командор, в подтверждение своих слов направляя в сторону одного из набассу стрелу света, снова отливавшую лиловым. Об обстоятельствах своего фактически воскрешения Дейран с ней так и не поговорил. Никто с командором почему-то об этом не говорил, и это столь же пугало, сколь и разочаровывало. Графа нещадно грызла обида: разумеется, Мерисиэль спасла ему жизнь. Сразу после того, как он ею пожертвовал, пытаясь вытащить командора с поля боя! Откуда Дейрану было знать, что скоро появится безумная кицуне с ручным глабрезу на коротком поводке? Дейран пытался спасти жизнь надежде всея Голариона, и где благодарность?.. Или стоило считать за нее само воскрешение? Добрых слов в сопровождение не полагается?.. Очередной гулль, воспользовавшись отвлеченным демонами вниманием лучников, подобрался вплотную, ловко поднырнул под руку Сииле и впился зубами в предплечье Дейрана. Тварь тут же взвизгнула и зашипела от боли — паладинша не стала мириться с обманным маневром и со воплем зарядила рукоятью Сияния по голой серой макушке, заставляя челюсти разжаться. В следующий момент паладин легко, технично отделила башку от тощего туловища, походя прикоснувшись к свежей ране рукой в тяжелой перчатке; импульс светлой энергии вытянул яд и остановил кровь, и раньше, чем Дейран успел выразить хоть какую-то благодарность (или хотя бы испугаться), светлая воительница уже вернулась к обороне. Иламин бился чуть в стороне — на пару с Камелией, спиной к спине, они служили второй точкой притяжения бесконечно прущих из котлована ходячих трупов, разбивая сплошной поток хотя бы на два неравных ручья. Они сражались так, будто всегда держались вместе — Дейрану показалось это на несколько мгновений. Но он быстро понял, что иллюзию вызывали отчаянные, самоубийственные выпады Иламина — Камелия действовала куда более осмотрительно и эгоистично, прикрывая только себя саму и воспринимая союзника не более чем живым щитом. По крайней мере, так казалось с точки, в которой стоял и пытался все успеть Дейран. Им с командором в этот раз приходилось чередовать атаку и лечение союзников — светлая магия лучше всего справлялась с живыми мертвецами, тогда как лучники были сосредоточены больше на демонах, непрестанно обстреливающих гостей заклинаниями разной степени пагубности. Ими занималась Ненио, то и дело отбиваясь от зловредных чар антимагией или отражающими щитами. Мир вокруг сверкал эффектами заклинаний, огненными вспышками и брызгами крови, смешанной с гулльим гноем, и... живые начинали уставать. А неупокоенных мертвых будто бы не становилось меньше. Один из набассу, пискнув, завалился назад, срываясь с бортика в котлован — Ланн выдал нецензурную реплику, вспоминая несуществующую мать демона, и снова приладил стрелу. Дейран ожидал, что мертвецов станет поменьше, если один из их «кукловодов» выйдет из строя, но этого почему-то не произошло. Сплошная волна горящих, обожженых светом, истыканных стрелами зомби продолжала хаотичное наступление, не обратив на произошедшее никакого внимания. — Это не те демоны… — прошеплат Дейран. Тут же обернулся к командору, перехватив ее руку и подтянув к себе, чтобы докричаться сквозь грохот и вопли. — Мертвецов контролируют не эти набассу! Нужно найти кукловода! — Где он может быть? — эльфийка испуганно распахнула огромные темные глаза, и Дейран на мгновение забыл, где находится и что происходит вокруг, но быстро взял себя в руки. — Не знаю. Либо невидим, либо где-то под потолком, за теми перекрытиями, — он махнул рукой вверх, разрывая зрительный контакт. — Нужно истинное зрение. У тебя есть свиток? Мерисиэль улыбнулась и закивала, благодарно коснувшись его плеча. Она уже отстегнула от пояса небольшой тубус и даже принялась перебирать тонкие листки пергамента, когда Дейран наконец-то вернул внимание полю боя. Со стороны Лима и Камелии донесся вскрик, и сложно было сказать, кто из них двоих кричал. Дейран повернул голову, готовя целительное заклинание, но увидел картину, которой никак не ожидал. Доселе разбитый надвое, сплошной поток живых мертвецов теперь полз исключительно в сторону командорского отряда. И наступавших стало больше. Даже те, кого Дейран считал обезвреженными — обезглавленные, обожженные, утыканные стрелами на манер игольниц трупы снова поднимались на ноги, если могли. Если не могли — ползли к измотанному командорскому отряду, подтягиваясь на изломанных руках и скаля искаженные посмертием рожи. *** Тощее гуманоидное тело с двумя парами рук, широкие кожистые крылья, покрытый шипами тонкий хвост… тварь повернула увенчанную длинными витыми рогами голову и вывалила заостренный лиловый язык, растягивая в улыбке жуткую пасть. В каждой из четырех рук был зажат узкий кривой нож, и существо не преминуло возможностью пустить в ход каждый из них — Камелия попятилась и оттолкнула Лима в сторону, забывая про окружавших их мертвецов. Если бы ее спросили, как выглядит ужас, она бы сказала: «Как вроликай». Удары посыпались с огромной скоростью, четырехрукий противник в совершенстве контролировал каждую конечность и определенно знал толк в ближнем бою. Заклинаний он почему-то не применял — должно быть, вся концентрация уходила на поддержание бесконечной немертвой армии. Тонкая на вид серая кожа существа казалась уязвимой, но Камелии не удавалось и близко подобраться к его шее или другому месту, которое имело смысл атаковать рапирой. Иламин бросил баночку с алхимическим огнем, но ее легко отвел в сторону один из четырех кинжалов, тогда как остальные три попытались ужалить Камелию одновременно в шею, правый бок и левое плечо. Ударов удалось избежать, но отступать уже стало некуда — вроликай прижал их к стене, лишая возможности маневрировать. Камелия пригнулась, надеясь проскочить под нижней правой рукой чудовища, но была вынуждена снова прижаться спиной к стене — вроликай был слишком быстр и ловок, чтобы так легко попасться. Бой выглядел как игра, в которой Камелия и Иламин были бестолковыми одноразовыми игрушками, от которых в любой момент могли избавиться, но медлили, упиваясь страхом и отчаянием. Где-то за широкими крыльями вроликая продолжался бой его неживых подопечных с остальной группой — поток мертвецов, теснивший шаманку и алхимика все это время, устремился к отряду командора, забыв про свои недавние цели. Вроликай контролировал их полностью, при этом сохраняя достаточную ловкость, чтобы теснить двух сильных бойцов, не давая даже поцарапать себя. Камелия давно не испытывала такого отчаяния — все новые ее выпады заканчивались ничем, кору, покрывшую кожу по зову чар, во многих местах соскоблили кривые кинжалы, рискуя все же добраться до плоти. В очередной раз уступая атаку Иламину, Камелия попыталась призвать на помощь зверье — такая хитрость много раз спасала ей жизнь — но теперь и это оказалось невозможно. Когда формула призыва была почти завершена, вроликай коротким выпадом верхней левой руки прервал заклинание. Камелии пришлось податься назад, ударившись головой в стену за спиной, чтобы не остаться без глаза — кожа-кора от полученного урона все больше сходила на «нет». — Командор! — выкрикнула Камелия, пытаясь привлечь внимание союзников. Их не было видно за широкими крыльями демона, но шаманке почему-то казалось, что остальным приходится куда проще, чем им с алхимиком. Ответа не последовало — ни словом, ни делом Мерисиэль не показала, что расслышала ее в стоящем в зале гвалте. Эхо носило по огромному залу вопли и хрипы мертвецов, звук рассекаемой плоти и отголоски воинстенных кличей Сиилы; про них забыли. Их бросили вдвоем, отдали вроликаю, который совсем немного сбавил темп атаки, все равно жаля своих противников не смертельными, но болезненными скользными ударами по бокам, рукам и ногам. Стало по-настоящему страшно; вроликаи — мастера некромантии. Если он убьет кого-то из них, это будет навсегда. Тело, обращенное некромантом в нежить, нельзя воскресить светлой магией — она просто испепелит пациента, это в Мендеве знали даже нищие попрошайки. Отчаянно вскрикнув, Камелия сделала резкий и безнадежный выпад, метя во впалый живот занятой Иламином твари, и почти возликовала, когда узкое лезвие нашло на своем пути податливую плоть, а не клинок одного из мечущихся перед глазами кинжалов. Вроликай отшатнулся и зашипел, но рана оказалась, видимо, недостаточно серьезной — он тут же с новой яростью бросился в ответную атаку, намереваясь на этот раз избавиться от надоевших игрушек. Кровь била в висках; нельзя было позволить себе замешкаться даже на мгновение. Кривые клыки кинжалов мелькали быстро и близко, пока один из них не поймал предплечье шаманки, погружаясь в него по самую рукоять. Она не вскрикнула, даже не пискнула, освобождаясь от лезвия; рапиру пришлось переложить в неведущую руку, чтобы продолжить наступление. Страх за свою жизнь заставил забыть о боли: Камелия ощутила себя загнанным зверем, готовым умереть, но как можно дороже. Вроликай вдруг дернулся, замешкался, остановив очередной замах, и Камелия, и Иламин воспользовались этим, наградив демона несколькими яростными ударами. Демон взвизгнул и дернулся, заваливаясь на спину; за его спиной с отвратительными шлепками и хрустом теряла имитацию сознания многочисленная нежить, сигнализируя о том, что хозяин больше не в силах повелевать ими. Демон корчился на полу, из его шеи торчал прошедший насквозь старый меч, не выглядевший даже достаточно острым, чтобы пробить шкуру; позади твари проступили очертания старухи, отпускающей чары невидимости. Яниэль? Откуда она здесь?.. Старуха, тяжело дыша, криво усмехнулась Камелии и кивнула, то ли принимая невысказанную благодарность, то ли ответно благодаря за свое недавнее спасение. И повернулась к командору — почему-то говорить она решила именно с ней.