Не место для бабочек III: Клинок доблести

— Последовательница! — командует Ненио, и Мерисиэль наступает на одну из четырех нажимных плит. Круги рисунка на полу приходят в движение — не все, а только часть из них. Последние несколько минут кицуне командовала решением неожиданной головоломки, при том что никаких причин считать, будто они избавят от огнедышащих скульптур у святого ко… знамени, разумеется, быть не могло. Инструкции к ловушкам демоны почему-то не приложили, да и Яниэль «забыла» предупредить об них. — Теперь девочка-паладин, — снова раздается голос Ненио, и Сиила медленно опускает на другую плиту ногу в тяжелом ботинке. Круги снова приходят в движение. Винить в чем-либо Яниэль было, как минимум, глупо, а как максимум — бесполезно. Во первых, от добра добра не ищут. Пленница демонов и так помогла командорскому отряду, спасла их жизни — Ланн заставлял себя думать, что вполне ей благодарен и большего просить не стал бы. Но странное поведение Ри не давало ему покоя: командор говорила с Яниэль так, будто они давно знакомы, более того, после последней фразы воительницы прошлого вообще впала в ступор на несколько секунд, с такой силой схватив его за руку, что Ланн всерьез забеспокоился, не теряет ли командор сознание. — Девочка с крыльями, — сосредоточенно пробормотала Ненио. Арушалай вышла вперед, осторожно нажимая на выступающий над полом небольшой каменный круг. Глаза кицуне проследили за движением окружностей, никак не желавших складываться в символы лордов-демонов, и раздраженно цыкнула, когда один из кругов наглым образом прошел мимо задуманного ею положения. А во вторых убиваться сейчас о том, что Яниэль сказала далеко не все, что могло бы им помочь, было попросту бесполезно. Ее не было рядом, она буквально растворилась в воздухе еще в пропахшем падалью зале с котлованом. Просто испарилась прямо на глазах. Если бы Ланн не был уверен, что перед ним чудом выжившая полуэльфийка, он бы заподозрил ее в связи с демонами. Очень близкой. Даже кровной. Демоны умеют телепортироваться, а мастерство Яниэль в обращении с чарами невидимости смахивало как раз на телепортацию. Монгрел отбросил эту мысль как несостоятельную: Сиила на его глазах перерубила цепь, удерживавшую пленницу в темнице. Стала бы работать на стороне демонов та, кого они держали в плену и истязали десятки лет? — Последовательница, — скомандовала Ненио, и Ри снова наступила на плиту рядом с собой. Круги двинулись в странном порядке, и снова не все, и снова рисунок не сложился. Кицуне грязно выругалась на незнакомом Ланну языке. Он посмотрел на плиту перед собой, окинул взглядом остальные плиты, несобранный рисунок; отдаленно знакомые символы уже были ясны ему, но принцип работы головоломки никак не получалось постичь. Вся надежда была на магичку: при всей своей нетактичности и помешанности, она все же разбиралась в подобных вещах куда лучше подземных чудовищ. И неподземных, и нечудовищ, — быстро поправил себя Ланн, оглядев уставившихся на задумчивую Ненио спутников. — Теперь мальчик-монгрел, — четко произнесла она, и Ланн послушно поставил ногу на плиту перед собой. — И теперь — снова девочка с крыльями! Нет, стой! Теперь мальчик-алхимик! — Точно? — отозвался Иламин. — Немедленно! — шикнула Ненио. Алхимик пожал плечами и шагнул вперед, позволив нажимной плите утонуть в полу. Рисунок задвигался вдвое интенсивнее, чем обычно — Ланн переглянулся с Иламином, отступая с нажимной плиты, и все пять выступающих над полом кругов утонули в своих пазах одновременно без всяких новых усилий со стороны группы. Рисунки, все три, наконец-то пришли к своему истинному виду, послышалась серия щелчков, и гаргульи возле крестоносной реликвии перестали плеваться огнем, открывая проход. Сиила уже шагнула к нему, когда воздух вокруг взорвался демоническими порталами. Из фиолетового марева медленно, с каждым мгновением проступая отчетливее, появились несколько теневых демонов. — Как интерес-с-сно, вы умнее, чем я мог подумать. Нельс-с-ся недооценивать противника, будет мне уроком, — прошелестел один из них. Пятеро. Пять целей. Группа отступила к стене, выстраиваясь в привычном боевом порядке, прикрывающем магичку, лекарей и Ланна с Арушалай — вперед шагнули Иламин, Сиила и Камелия, отвечавшие за защиту и ближний бой. Сверкнуло оружие, извлекаемое из ножен; Сияние в руках Сиилы налилось золотым светом, заставляя демонов отпрянуть немного назад от неожиданности. — Смазливая девчонка моя, — рявкнул кто-то, появляясь из-за демонических спин. — И ее рыжий дружок. Серая безжизненная кожа, впавшие темные глаза, неживая ухмылка с парочкой удлиненных по-хищному клыков… незнакомец стряхнул с дорогого костюма невидимые пылинки и нагло сложил руки за спиной. — С остальными поступайте, как вздумается. Мне нужны только эти двое, — закончил вампир. И демоны бросились вперед, накрывая зал облаком непроглядной тьмы. *** Он… это он! Камелия как наяву почувствовала прикосновение его когтей к своей коже, по спине пробежал леденящий холод. Он здесь — тот, кто заставил ее чувствовать себя совершенно беспомощной, тот, кто хотел обладать ею как игрушкой, а потом сожрать. Слишком похожий на Мирейю, но вне — его можно ненавидеть, его можно убить навсегда, не причинив вреда самой себе. Камелия делает шаг вперед, но зал окутывает тьма; паника охватывает шаманку с новой силой. Она бормочет заклинание кожи-коры, лишая себя всякого шанса на чувствительность, убеждая себя, что через кору он точно не сможет коснуться ее соска заостренным неживым языком. По плечам проходит дрожь, и пальцы едва не разжимаются, рапира только чудом удерживается в руке. Шаманка мечется в сторону, инстинктивно уходя от удара призрачных демонических когтей, на удачу атакуя воздух с той стороны. Ничего не видно, и более того — отказали будто разом и глаза, и уши. Камелия не слышит собственных шагов — беспомощная, она уверена, что у врага по-прежнему как на ладони. Как скоро до нее доберется сластолюбивый упырь? Как скоро он доберется до Лима?.. Камелия движется через зал, напрягая все чувства, какие еще осознает в себе — облако тьмы не может накрыть помещение целиком, ведь так? Демоны не будут тратить силы на ту часть комнаты, где нет ни одного врага. Главное оказаться там, где не будет так страшно, главное взять под контроль собственное тело; инстинктивный уворот снова спасает Камелию от удара, и на этот раз она не спешит с контратакой, а делает еще несколько быстрых шагов. Туда, где минутой ранее призывно сиял оскверненный Клинок доблести. Демоны боятся его? Что же, Камелия постарается использовать это на полную катушку. До слуха добираются шорохи, приглушенные шаги, чей-то далекий крик; Камелия делает еще шаг и едва не падает, споткнувшись о выступившую над полом ступеньку. Она шла правильно, постамент со знаменем уже совсем близко! Должно быть, облака тьмы там тоже нет — сила Иомедай не подпустит темноту слишком близко… не должна. Нужно взять знамя и с его помощью развеять вредоносное заклинание, это ведь так работает? Должно же сработать?.. — Куда ты так спешишь, детка? — шепот над самым ухом. Камелия разворачивается, нанося воздуху яростный укол; но только воздуху. Холодные пальцы вампира смыкаются на шее, спирая дыхание, принося парализующую панику и развеивая бестолковую кожу-кору. — Нам с тобой совсем в другую сторону. «Нам в разные стороны… я тебе не детка… я выпотрошу тебя как котенка, уродец, только посмей…» Злость не приходит, как Камелия не взывает к ней. Не приходит и спасение в лице алхимика — раз вампир рядом с ней, Иламина, должно быть, уже нет в живых. От этой мысли шаманке вдруг становится… никак. Пугающе никак. Она сдавленно вдыхает, когда вампир чуть ослабляет хватку, и пальцы на рукояти рапиры разжимаются. Дрожат. Все кончено. Для Камелии все кончено. Но не для Мирейи; она врывается в разум жадным кровавым потоком, сводит судорогой пальцы, застилает взгляд алыми пятнами. Мирейя вздрагивает, ощущая вцепившиеся в горло холодные пальцы. Прошло всего несколько мгновений, и вампир только потянул ее куда-то за собой, заставляя безвольную жертву послушно шевелить ногами; но есть одна проблема. Заклинание подчинения разума не действует, если разум… спит. Мирейя ловко изворачивается, берет неожиданностью — и вампир отшатывается в сторону, разжав пальцы. Ощутив свободу, шаманка легко находит на полу свое оружие, интуитивно дополняя его одним из ножей, закрепленных на поясе. Предусмотрительно иметь при себе побольше режущего, колющего, несущего боль… Мирейя хочет боли. Мирейя хочет мести. Бой завязывается в облаке тьмы — обострившиеся чувства как наяву рисуют движения вампира, слух улавливает шорохи и приглушенные шаги, шепот заклинания. И рапира послушно несется в нужную сторону, прерывая голос, заставляя его замолкнуть; проклятая плоть легко расходится перед тонким лезвием, но упырь все еще жив. И даже, кажется, все еще не понял, насколько резко изменилась его роль в этом представлении. Теперь он жертва, а не охотник. Мирейя бросается вперед, инстинктивно уходя от выпада вампира — ему уже не нужно оружие, он надеется достать шаманку через некротическое касание, но просчитывается и платит за это сполна. Нож вспарывает мертвецу брюхо, в нос бьет запахом затхлости и пыли. Глуповато было ждать от вампира настоящей плоти? Мирейя не чувствует насыщения. Ей нужна настоящая смерть. Она кружит возле упыря, осыпая его градом ударов, вынуждая отступить в безопасность — и тянет носом потяжелевший воздух, чтобы проследовать за врагом, ищущим свое истинное тело. Мирейя помнит место, где встретила его впервые, и собирается достать. Сокрушить. Изничтожить. Шаг, другой; облако тьмы, дрогнув в последний раз, пропадает, открывая взгляду поле боя; от неяркого света факелов болят глаза. Тонкий поток дымной темноты утекает к двери, будто бы не в силах пробраться через стену. Глупый упырь… Мирейя бросается за ним, глухо рыча от негодования — смерть нужна ей сейчас, немедленно, и если не этого врага, но чья угодно еще. Любая подойдет. Она оборачивается и видит людей, которые таскаются за Камелией столько дней — крупную темнокожую женщину, рогатого мужчину (вкусного на вид, Мирейя мысленно помечает его как запасную цель), сладкого блондина-аазимара, светловолосую и темноволосую тощих девчонок, одна из которых укомплектована парочкой острых эльфийских ушей. Все не то!.. — Ками? — Мирейя оборачивается на голос и видит того, кого так желает ее сердце. Иламин, перемазанный в крови, выглядит более живым, чем она ожидала. Пригодным к… ко всему, собственно говоря. Хоть прямо сейчас — ничто же не помешает Мирейе получить свое? Никто же не может ее остановить?.. Она бросается ему навстречу с грацией хищницы — поцелуй, переходящий в укус, и короткий удар ножом прямо в сердце. Любимый почерк Мирейи, лучший ход, позволяющий насладиться предсмертной дрожью цели сполна. Отработанный много раз, безотказный, не встречающий никакого сопротивления, но… Как только их губы соприкасаются, Мирейя чувствует, что не может поднять руку; пальцы непослушно выпускают оружие, чтобы вцепиться в спину несносного алхимика, желанного и вечно недоступного! Что-то изгоняет Мирейю прочь, что-то подавляет ее, лишая контроля над собственным телом… — Я думала, ты сдох, — Камелия выдыхает это в губы Иламину, встречает туманный, безумный взгляд огненных глаз и снова подается вперед за поцелуем. Прижимается к нему так жалко и отвратительно сопливо, но не может отпрянуть. Это будто бы болезненно, будто бы… Будто Мирейя вернется сразу, как только он перестанет обнимать ее в ответ. Будто бы она убьет его, на самом деле убьет… «Нет… только не его. Этого старого психа ты не получишь, Мирейя…»