***
Эмир выходит из автомобиля последним, убирает за пояс глок, поправляет накинутый на плечи серый пиджак и с зажатой меж пальцев сигаретой медленно идет к своим людям. Из-под раскрытого ворота черной рубашки альфы видна поблескивающая тонкая золотая цепь, кулон на которой не видно. Блеск дорогого металла уступает опасному блеску в глазах того, кто сегодня явно прибыл не с миром. Эмир приехал к дому своего уже бывшего партнера после того, как пятнадцать минут прождал его на причале. Отари, альфа тридцати пяти лет, нервно переминается с ноги на ногу, поглядывает на приближающегося мужчину и не рискует делать лишних движений. Эмир Си одет в черные брюки и рубашку, накрывает весь периметр темнотой, концентрацией которой является он сам. Этот красивый и ленивой походкой идущий к ним альфа способен уложить Отари и еще минимум троих его парней голыми руками, и никто в этом не сомневается. Эмир в бою похож на тигра, на добычу которого покусились, он рвет врагов на части, не гнушается пачкать руки, коллекционирующие души. Редко какой смельчак способен подняться после его четко поставленного удара. Отари прекрасно помнит, как на заре картеля Эмир одним ударом сместил челюсть его бывшему подручному, посмевшему его перебить, а потом этой же рукой ласкал бывшего супруга альфы. Возможно, это тоже одна из причин, почему Отари пошел на такой смелый шаг и решил отделиться. Пусть с бывшим супругом покончено, Отари никогда не забудет то унижение, которое пережил, узнав, что Эмир трахнул его омегу. Двор дома понемногу наполняют головорезы Эмира, и Отари бы нервничал, но его парни и люди его партнера Каза не уступают Си ни количеством, ни силой. В любом случае, лучше избежать открытого конфликта, не нарываться, ведь он уже сделал самое главное, он в одностороннем порядке расторг сделку. — Мы свободные люди, мы вольны принимать решения, — Эмир останавливается напротив Отари и его нового партнера — бывшего пса ныне покойного наркобарона. — Но есть правила приличия, когда в случае опоздания или нежелания явиться на встречу, ты об этом предупреждаешь. Есть… — Послушай, Эмир… — Заткнись, — не дает ему договорить Си, Отари на мгновение кажется, что под открытым небом внезапно весь кислород испаряется. — Есть рамки, в которые ты сам себя загоняешь, заключая сделку. Есть слово альфы, которое ты своими действиями нарушаешь. Я расстроен, что ты, оказывается, обо всем этом не знал. — Эмир, дорогой, — выходит вперед явно довольный собой Каз. Каз получил в наследство целое королевство и уверен в своей неприкосновенности, учитывая, насколько важной фигурой он является. — Я понимаю, тебя задел поступок Отари, но ты большой мальчик, ты сможешь смириться с этой потерей, а в качестве компенсации я приглашаю тебя к себе на остров. Уверен, ты будешь доволен экскурсией, которую я лично проведу для тебя. — Я на тот свет не собираюсь, — усмехается Эмир и, толкнувшись языком за щеку, кивает своим парням. Альфы картеля сразу начинают собираться уезжать, а Эмир, последний раз смерив бывшего партнера и его нового покровителя непроницаемым взглядом, разворачивается и идет к брабусу. — Поступок зрелого альфы, — довольно кивает Отари, которого наконец-то начинает отпускать напряжение. — Я думал, будет бойня, — утирает взмокший лоб с трудом пришедший в себя мужчина. Альфы так и стоят во дворе, курят сигареты и, несмотря на то, что прошло уже полчаса, как Эмир и его люди покинули двор, внутрь не собираются. — Ты слишком труслив, Отари, и поражает, как ты до этого кресла дошел, — сжимает пальцами его плечо Каз. — Этот выродок опасен, но не настолько, чтобы представлять для меня угрозу. Он прекрасно знает, что со мной и с теми, кто за мной, лучше не связываться. Теперь ты под моей защитой, благодари Ви за это. Что это? — он резко поднимает глаза к небу, которое озаряет вспышка, и закрывает их навсегда, не успев услышать ответ. — Лучшее мое приобретение, — хлопает по карманам в поисках телефона Эмир и, найдя, прислоняется к внедорожнику позади, припаркованному рядом с лесным массивом. — А ты еще меня отговаривал, мол, зачем мне покупать огнеметную систему залпового огня с малой дальностью. Вот как раз испытали. — Теперь нужно с местными разобраться и с последствиями убийства Каза, — чешет лоб Кристиан. — С первым ты разбирайся, со вторым я.***
Эмир сворачивает в этот район фешенебельных домов хотя бы раз в неделю, минует шлагбаум, заезжает на подземную парковку и, оставив охрану, поднимается на восемнадцатый этаж, в роскошную квартиру, которую купил он сам. В этой квартире последний год живет омега, замену красоте которого Эмир пока не нашел. Вивьен — омега двадцати восьми лет, является не просто так фаворитом самого страшного человека этой части света. Помимо проницательного ума, Вивьен обладает красивой фигурой, которая подарила ему не только роскошную жизнь, но и неприкосновенность. Вивьен не просто спит с Эмиром, он является управляющим самого крупного борделя альфы, действующим как кабаре. Ви начинал с самых низов, был одним из тех, кто продавал свое тело в даунтауне за гроши, и мечтал, набрав нужную сумму, бросить этот бизнес и вернуться в родной город, чтобы открыть магазин свеч. Но у судьбы были другие планы. Вивьен познакомился с Эмиром на вечеринке в честь открытия нового казино, куда пришел оплакивать законченные отношения с бывшим покровителем. Омега тяжело перенес расставание с предыдущим альфой, который выставил его за порог и оставил его чувства безответными. Эмиру настолько сильно понравилась ночь с ним, что он сделал то, чего обычно не делал — он ее повторил. Потом снова и снова. У Вивьена округлые бедра, выпуклая и упругая попка, длинные ноги, тонкая талия и роскошные каштановые волосы, волнами ниспадающие ему на плечи. Эмир Си любит омег, а омег с формами — боготворит. Вивьен стал фаворитом Эмира, пользовался всяческими благами и правил не нарушал. На момент знакомства с Эмиром сыну Вивьена, Дэмиану, которого он родил от бывшего покровителя, было три года. Вивьен никогда не говорил отцу малыша о ребенке и скрывал от всех его личность, отмахиваясь своим любимым «очередной клиент». Эмир щедро оплачивал ночи, баловал Дэмиана подарками, и влюбленному в альфу Вивьену начало казаться, что у них возможно нечто большее. Ему всего лишь показалось, потому что на попытку разговора об их будущем Эмир изменился в лице и сказал короткое «знай свое место». Вивьен, который очень долго мучился от чувств к отцу Дэмиана, на ошибках не учился, снова нырнул с головой в новые отношения, которые должны были залечить раненое сердце. Вивьен, лучше всех осведомленный о темпераменте и вспыльчивости Эмира, больше к разговору не возвращался. Год назад Эмир начал остывать к омеге, появлялся все реже, интереса не проявлял, скорее, приезжал увидеть привязавшегося к нему Дэмиана. Вивьен во время очередного визита альфы не сдержался, открыто сказал, что беременный и хочет оставить ребенка. Омега, который всегда любил думать наперед и понимал, что его красота с годами только увядает, нарочно не предохранялся, сам хотел залететь от Эмира, чтобы уже окончательно привязать к себе «короля» преступного мира и сделать своих сыновей его «принцами». Эмир отправил омегу в клинику, а спустя две недели подарил его на ночь своему партнеру. Вивьен, для которого право голоса закончилось бы мучительной смертью, скрыл обиду, покорно отработал ту ночь и стер колени в кровь. Прошло уже четыре месяца с той ночи, Эмира Вивьен видел всего три раза за это время и мечтает не увидеть никогда. Он не смог простить альфу за тот поступок, затаил обиду и мечтал, что рано или поздно заставит Эмира за это ответить, но сперва сам исчезнет со всех радаров. Сегодня Эмир приехал неожиданно, что уже насторожило омегу, которому есть чего бояться. Вивьен заметно нервничает несмотря на то, что открыл дверь с улыбкой в полупрозрачном кимоно, которое успел натянуть, пока альфа поднимался. Он, как и всегда, очаровательно улыбается, поправляет шелковистые волосы, но альфа своим звериным нутром чует вспыхивающий искрами страх на дне карих глаз. Эмир снимает пиджак, на ходу подворачивая рукава бордовой рубашки, проходит мимо омеги сразу в детскую, поднимает на руки играющего на толстом ковре Дэмиана и, поцеловав его в лоб, сажает обратно на ковер. Дэмиан просит остаться поиграть, Эмир заверяет, что скоро вернется, но сперва поговорит с его папой. Эмир заходит в просторную гостиную с окнами на всю стену, у которых стоит переминающийся с ноги на ногу Ви и через которые видно весь город, как на ладони, и закрывает за собой дверь на замок. Первый удар сердце омеги пропускает именно с этим щелчком. С Эмиром всегда так, Вивьен слышал об этой черте альфы еще от его бывших партнеров и знакомых. Эмир никогда не злится, не проявляет открытую агрессию, он с одинаковым видом пьет утренний кофе и рубит головы. Прямо сейчас в этой обставленной самым дорогим дизайнером гостиной для омеги раскроются врата в Ад, ведь, пусть альфа выглядит спокойным, как и всегда, адское пламя уже лижет ступни Вивьена. — Налью твое любимое, — торопливо идет к барной стойке омега и, повернувшись спиной к альфе, которому ни в коем случае нельзя смотреть сейчас в глаза, ведь Эмир все по ним прочитает, тянется за бутылкой. Он обхватывает дрожащими пальцами бутылку, откручивает крышку и чувствует руки мужчины на своих бедрах. — Это мое любимое, — грубо сжимает сквозь ткань ягодицы омеги Эмир, опускает ладони ниже, задирает кимоно. Вивьен возвращает бутылку на стойку, на которую опирается ладонями, и подается вперед, выпячивая задницу. — Я люблю твою попку, она идеальная для меня, обожаю твои бедра и животик, — опаляет горячим дыханием его ухо, — ты мой фетиш, Ви, и ты этим пользуешься. — Только чтобы держать тебя рядом, — собравшись, кокетливо выдыхает омега и трется о его бедра, чувствуя, как альфа расстегивает брюки. Вивьен сам задирает до груди кимоно, под которым ничего нет, заводит руки за спину и приглашающе разводит половинки. Эмир врывается в его всегда готовое для него тело резко, сразу переходит на глубокие толчки, оставляет синяки на боках омеги, царапает нежную кожу о бляшку ремня. Ви пытается расположиться удобнее, облегчить боль из-за разрывающего его члена, к размерам которого сложно привыкнуть, но Эмир держит его стальной хваткой, не дает пошевелиться и грубо насаживает на себя, заставляя омегу проглатывать крики, чтобы не напугать ребенка. — Эмир, пожалуйста, — хрипит Ви, пока Эмир, вжав его щекой в стойку, жестко трахает. — Заткнись, — рычит альфа, давит на его спину, заставляя сильнее выгнуться. Ви цепляется пальцами за стойку, уже не сдерживает стоны боли, все пытается поползти вперед, но Эмир тянет его на себя, сшибает по пути стаканы и бутылку. У Ви уже ногти переломаны о стойку, горло саднит, под босыми ступнями хрустит стекло, а Эмир не останавливает насилие над его телом, втрахивая его в отполированную стойку. Если это наказание, то все не так страшно, потому что Ви лучше всех знает, как именно Эмир наказывает предателей. Хотя Вивьен себя таковым не считает. Эмир кончает с рыком в обессилевшего омегу, выходит, вытирает свой член о его кимоно и застегивает брюки. Ви лежит, распластавшись грудью на стойке, кусает кровоточащие губы, не в силах утереть катящиеся по щекам слезы. Надо бы встать и проверить Дэмиана, привести себя в порядок, но Ви боится поднимать голову, боится увидеть в глазах того, кто за его спиной, свою смерть. Эмир обхватывает его талию и, приподняв, вжимает спиной к себе, водит губами по уху, сжимает пальцами горло. — Трахать тебя сплошное удовольствие, моя лживая маленькая дрянь, — альфа кусает мочку его уха, мнет его бедра. — Эмир, пожалуйста… — Я знал, что Каз был среди твоих ебарей до меня и что в Дэмиане кровь Тигра, но я не знал, что и сейчас делю с ним не только твою дырку, но и бизнес, — медленно говорит альфа, чувствует, как деревенеет тело в его руках. — Эмир, прошу, я тебе все объясню, — пытается развернуться омега, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, но тщетно. Это конец, Ви знает, что ему вынесли приговор, и также знает, что он обжалованию не подлежит. — Обещаю, Дэмиан будет в порядке. Я не отдам его отцу, он будет моим сыном, и я подарю ему этот проклятый город. У Ви не остается времени на ответ, потому что, как только альфа умолкает, раздается хруст, и безжизненное тело омеги падает к его ногам. Эмир поправляет одежду, наливает в один из оставшихся на стойке бокалов коньяк и, сделав глоток, идет в детскую. Он поднимает полусонного ребенка на руки, кутает его в одеяльце и двигается на выход. — Куда мы идем? — бурчит малыш, прижимаясь к его груди. — Домой, — отвечает Эмир и, кивнув открывшему ему дверь телохранителю, садится на заднее сидение мерседеса с ребенком на руках. — А папа придет? — обхватывает тоненькими ручками его за шею Дэмиан. — Отныне у тебя есть только отец, и это я, — прижимает его к себе альфа и приказывает шоферу выдвигаться.***
В полуосвещенном зале пахнет потом и кровью. Эмир в одних шортах, вальяжно развалившись, сидит на скамье, пока стоящий позади него тренер делает ему массаж плеч. Обнаженный торс альфы поблескивает из-за капель пота, мышцы приятно ноют после отличной тренировки, и Эмир жалеет, что некоторое время не мог дойти до зала. Он хрустит шеей и, заметив вошедшего в зал Кристиана, убирает мокрое полотенце. — Хорошие новости, — останавливается напротив альфы верный помощник. — Я не казню гонца за плохие, расслабься, — кривит рот Эмир. — Казнишь, — нервно смеется Кристиан и кивает тренеру, прося его оставить их. — Мы нашли омегу Мина. — Какая прелесть, — ядовитая улыбка расползается на лице Эмира. — Я готовлю парней для отправки… — Нет, — перебивает друга Эмир. — В этот раз ошибок быть не должно, поэтому займешься им лично. — Мне самому его убить? — шумно сглатывает альфа. — Ты лично доставишь его сюда и убьешь, — безапелляционно заявляет Эмир. — Может, убить там же? — несмело спрашивает Кристиан, который не понимает, куда клонит друг. — Я буду хоронить его помпезно, пусть сдохнет здесь, — поднимается на ноги альфа, оставшийся в его тени Кристиан сразу же отступает. — Я приготовил ему могилу, дорожку из цветов к ней провел, чтобы отцу было удобно навещать. — Как скажешь, — кивает Кристиан. — Как там Дэмиан? Думаю зайти к нему до отъезда, купил ему копию твоего брабуса. — Подлизываешься к моему сыну, — усмехается Эмир, — правильно твоя голова варит. — Да брось, — обижается Кристиан, — мы с ним всегда ладили. Вот родит тебе какой-нибудь омега, а Дэмиан все равно будет моим любимчиком. — Дэмиан будет единственным, — твердо говорит Эмир. — Может, я пожалею, — становится ближе Кристиан, — но раз уж я нашел тебе омегу Мин, позволю себе смелость и спрошу, почему ты так против идеи иметь детей? — Потому что этот мир слишком жесток, а дети не должны жить в этой жестокости, — разминает шею Эмир. — Эмир, он ведь проживет в других условиях, он не пройдет твой путь. — В нем будет моя кровь, а кровь — это память. Приступай к работе, — кивает в сторону выхода альфа, и Кристиан подчиняется. Это утро прекрасно. Наконец-то Эмир услышал новость, которую жаждал. Он никогда не видел омегу Мина, не интересовался тем, кто этот парень, что он любит на завтрак, чем вообще живет. Будущие жертвы Эмира безликие, омега Мин — всего лишь имя в этом длинном списке, но, стоит признать, самое желанное. Со старшим сыном Исома Эмир пару раз сталкивался, правда, Мин Джиен об этом и понятия не имел. Джиен также не знает, кто именно накинул на его шею поводок, который со временем обязательно натянет. Эмир подарит младшему Мину избавление уже на днях, этот омега и так прожил дольше, чем альфа планировал. Эмира называют жестоким, даже Кристиан, которому не всегда удается скрыть свои эмоции и мысли, убежден в том, что Си часто перегибает и не знает жалости. Эмир никого переубеждать не собирается, у него и не получится, ведь как должен испытывать жалость тот, кого с ней не знакомили. Эмир не знаком с любовью и состраданием, он в этом бесчисленном ворохе человеческих эмоций чужак — он даже любовь к тому, кто много лет как кормит червей, выражает единственным способом, который знает — проливает кровь. После тренировки и прекрасной новости Эмир отправляется в свой загородный особняк, где его ждет окруженный нянями Дэмиан, и, приехав, сразу идет в сад к малышу. Дэмиан играет на пледе на лужайке, Эмир, сняв пиджак, сразу же присоединяется к нему. — Папа придет? — водружает башенку на крепость малыш, пока Эмир расставляет машинки. — Папа никогда не придет, — повторяет альфа в сотый раз, поражается тому, как ребенок это «никогда» не воспринимает. А ведь Эмир тоже это слово не воспринимал, и именно поэтому создал империю и буквально час назад добился очередной цели. «Тебе не выжить. Ты никогда не встанешь в один ряд с ними. Ты мусор, а мусор никогда не поднимется. Ты никогда ничего не добьешься». Сколько раз он слышал это — не сосчитать, но ни разу не поверил. Ведь если бы Эмир хоть раз их послушался, если бы повелся и принял бы свою участь, то могил на кладбище было бы две. — Дэмиан, — сажает ребенка к себе на бедра альфа, — с того света не возвращаются. Даже я тут бессилен, но, обещаю, все остальное, чего бы ты ни пожелал, я в состоянии исполнить. Договорились? Ребенок, все еще увлеченный башенкой, рассеянно кивает. Эмир не знает, почему ему так дорог этот малыш и когда он успел так сильно к нему привязаться, но точно знает, что свое слово не нарушит и останется для Дэмиана опорой и защитой. Еще в начале их отношений с Ви, Эмир задумывался о том, что со временем сможет использовать Дэмиана в своих интересах, ведь его отец — могущественный человек, но теперь он даже мысли такой не допускает. Дэмиан из разменной монеты превратился в важного человека для того, кто до него таких чувств не испытывал. Эмир свое никому не отдаст.***
— Когда уже доедем? — зевает Юнги, наполовину развалившись на заднем сидении мерседеса. — Не терпится свой дурацкий сериал досмотреть? — спрашивает сидящий рядом Авель, играя с браслетами на запястье. — У меня последний сезон остался, и я умираю от нетерпения, хотя нахватался спойлеров, — улыбается Юнги, предвкушая вечер в компании планшета и попкорна. Несмотря на грызню с Авелем, прогулка пошла на пользу, омеги насладились ночными видами и вкусно поели. — Я помню, как дома Джиен присоединялся ко мне, когда я смотрел сериалы, и смотрел пару серий со мной, — с теплотой вспоминает недавнее прошлое Юнги. — А ты только модные журналы листаешь. — Тебе все еще есть, с кем смотреть сериалы, в отличие от меня, — цедит сквозь зубы Авель и отворачивается к окну. — Я повторяю, Авель, ты можешь вернуться, ты не привязан ко мне… — Юнги не договаривает, потому что автомобиль заносит, и шофер, выругавшись, пытается его выровнять. — Что происходит? — испуганно спрашивает Юнги, когда автомобиль останавливается, и всматривается в сопровождающий их внедорожник впереди, который лежит на боку. — Не вылезайте из машины, мне здесь не проехать, — приказывает шофер, достает пистолет, открывает дверцу и сразу же остается пригвожденным пулей к сидению. — Прости, братец, ничего личного, — несмотря на испуг, неплохо держится Авель, — я потерял брата из-за тебя. Думаю, все Мины достаточно настрадались из-за одного омеги. — Что ты несешь? — округлившимися от ужаса глазами смотрит на него Юнги, отказываясь воспринимать такую чудовищную информацию. — Он ищет тебя. И всех, кто тебя не сдает — убивает, но твоему отцу насрать, его интересует только твоя жизнь, а меня — жизнь моей семьи, — дрожащим от нервов голосом заявляет Авель. — Я сдал тебя и избавил наши семьи от страданий. Они мне спасибо скажут. — Что ты говоришь? Авель… — дверцу рядом с кузеном распахивают, и Юнги сперва чувствует теплые брызги на лице и только потом видит уставившегося стеклянным взглядом на спинку сидения впереди Авеля, из крохотной точки на горле которого хлестает кровь. — Ничего личного, — доносится до Юнги голос альфы, стоящего у распахнутой дверцы и снимающего с пистолета глушитель. Юнги думал, он познакомился с отчаянием в ночь, когда отец поставил его перед фактом и посадил в самолет. Но то, видимо, было вовсе не оно, потому что истинное отчаяние он испытывает прямо сейчас. Значит, это конец. Значит, так оно и бывает, когда как, чтобы выжить, ты через столько проходишь, столько делаешь, а чтобы умереть, хватает одного щелчка и спущенного курка. Юнги словно парализовало, он сидит, вцепившись пальцами в кожаное сидение, не может даже стереть кровь с лица, не говоря уже о том, чтобы попробовать сбежать. Юнги теперь понимает героев хорроров, которые в момент опасности или бежали в тупик, или вовсе не двигались. Раньше Юнги смеялся над ними, придумывал пути выхода из ситуации, сидя по эту сторону экрана, а сейчас замер, как статуя, и вдохнуть не смеет. Он даже по сторонам не смотрит, боится столкнуться с дулом, он просто ждет этот щелчок и надеется, что больно не будет. Только вот стрелять никто не торопится, и пусть Юнги где-то радуется, что смерть отсрочена, в сознании формируется пусть пока еще совсем и мутная, но мысль о том, что смерть, возможно, была бы избавлением. Труп шофера и Авеля выволакивают из автомобиля и бросают прямо на обочине, за руль садится другой альфа, на лысине которого набита какая-то странная татуировка, а рядом с Юнги тот, кто выстрелил в Авеля. — Привет, я Кристиан, и нас ждет долгий путь, — улыбается ему альфа, и Юнги, который не успевает даже попробовать открыть сведенный судорогой рот, чувствует укол в шею. Говорят, нет человека страшнее того, кто не боится смерти. Боятся смерти все. Нет человека страшнее того, кто в обмен на свои цели заложил свою душу.